Текст книги "Когда вы кого-то любите"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7
Элспет всю ночь напролет беспокойно металась и ворочалась в постели, повторяя бесчисленное количество раз, что не может ввязываться в столь опасную авантюру. Она напоминала себе, что на кону не только ее собственное будущее, но и будущее брата. И вне зависимости от того, как сильно ей хотелось провести время с прекрасным маркизом, это увлечение могло иметь самые несчастные, просто кошмарные последствия.
По счастью, накануне их прервали прежде, чем они окончательно договорились о свидании, и сейчас, в холодном свете дня, она почувствовала облегчение, что не обещала Дарли обязательно встретиться с ним.
И действительно, она абсолютно не была готова к любовным интрижкам.
Она чувствовала себя гораздо комфортнее, ведя размеренный образ жизни. А когда приступы раздражительности ее мужа обострились, он стал большую часть времени проводить со своими закадычными друзьями-собутыльниками.
Когда Софи вошла с утренним шоколадом и распахнула занавески навстречу утренним лучам солнца, Элспет смогла произнести с сознанием правильного, окончательно принятого решения:
– Какое чудесное угро.
– Ну, это еще как посмотреть, – буркнула няня. – Видели бы вы, как граф весь дом поставил на уши. Даже шоколад для вас мне пришлось готовить самой. Как он гоняет и шпыняет слуг и кучера, и даже лакея, который толкает его кресло. Он, видите ли, собрался сегодня на скачки – причем ни свет ни заря.
Образ Дарли во всем его великолепии тут же возник в голове Элспет, пульс резко участился и всякое понятие о спокойном и размеренном существовании, мгновенно улетучилось, словно утренняя дымка под порывом штормового ветра. Она бросила взгляд на часы, в голове роем пронеслись тысячи наиприятнейших возможностей, одна соблазнительней другой.
– Еще слишком рано, – сказала Софи, заметив взгляд Элспет. – Пейте ваш шоколад, пока я готовлю ванну. К тому времени граф уже уедет.
Значит, маркиз сделал это! Неужели такое возможно?
– Ты уверена, что лорд Графтон собирается на скачки? – Элспет выросла за пределами того круга богатства и привилегий, где, по-видимому, не существовало ничего невозможного.
– Записку принесли вчера вечером, причем, как сказал дворецкий, от нее просто разило дорогими духами. И с того момента старый сатир только об этом и говорит. Так что он отправится на скачки, в этом нет ни малейшего сомнения.
– А для меня никто не оставил записки… я имела в виду… я подумала…
– Для вас не было никаких посланий, – сердито буркнула Софи. – И если хотите моего совета… а вы его не хотите… но я все равно предостерегу вас ради вашего собственного блага… держитесь подальше от этого смазливого повесы.
Не было необходимости спрашивать, кого она имела в виду.
– Я знаю, – пробормотала Элспет, расстроенная, хотя и не совсем убежденная, что ей предстоял целый день свободы.
– Похоже, вы не замечаете, что щеки у вас стали просто пунцовыми. И я точно могу сказать, что у вас происходит в голове.
Элспет быстренько провела досмотр собственных мыслей.
– К твоему сведению, я всю ночь глаз не сомкнула, обдумывая, как мне поступить. И, в конце концов, я решила быть разумной и рассудительной.
– Ваш папочка гордился бы вами.
– Я не уверена. Брак папы с мамой был результатом большой любви.
– Маркиз и думать не хочет о женитьбе, милая моя, – резко возразила Софи. – А любовью не оплатишь счета, как это и случилось с твоей мамочкой, да упокоит Господь ее душу.
Ее мать умерла, когда Элспет исполнилось двенадцать, и Софи абсолютно права: ее матушка была просто святой… едва сводя концы с концами. И после смерти матери все финансовые проблемы обрушились на хрупкие плечи Элспет, ибо викарий к деньгам относился с полнейшим пренебрежением.
– И вот мы к тому и пришли, – Элспет натянуто улыбнулась, – мы до сих пор платим по счетам.
– Это не должно было стать вашей ношей, но ваш папочка был слишком погружен в свои книги, когда надо было улыбаться старому герцогу, дававшему ему средства к существованию… Но Господь когда-нибудь вознаградит вас за все.
– Может, даже сегодня, – спокойно сказала Элспет. Разговор о вознаграждении вернул ее к мысли о возможности более скорого его получения.
– Я, пожалуй, пойду прогуляться после отъезда графа.
– Не ходите, не продумав хорошо все заранее. Мужчины вроде маркиза могут доставить массу проблем, – заявила Софи, словно читая мысли Элспет. – А у вас и так полны руки забот с вашим противным мужем. По мне, так одной проблемы за раз более чем достаточно.
– Но маркиз невероятно хорош собой, – сказала Элспет со вздохом, – и так обаятелен.
– Да он таскает свой шарм от одной постели к другой, я уже наслышана об этом. Наша повариха знает его лакея, и, по ее словам, Дарли никогда не спит один. Вам лучше не поддаваться его обаянию. Маркиз разобьет ваше сердце. – Софи знала, что любовь для аристократии была всего лишь формой развлечения, так что Элспет ни в коем случае не должна была связываться с Дарли. Его имя олицетворяло распутность и разврат.
– Конечно же, ты права. – Но в голосе Элспет отнюдь не чувствовалось убежденности.
– В один прекрасный день все изменится к лучшему, милая моя. Ведь старый сатир не будет жить вечно. И все ангелы на небесах знают, что вы пошли на это ради родного брата. И вы получите свой шанс на счастье – надо лишь терпеливо ждать.
Оставалось только надеяться, что когда это время настанет, она не будет слишком стара и сможет воспользоваться этим шансом. Элспет взяла чашку шоколада из рук Софи, дежурно улыбнулась и сказала:
– Я ценю твой совет и твою дружбу. И я полна решимости в этой ситуации вести себя самым разумным образом.
– Но только не всегда, милая моя. Вы же просто ангел, настоящий ангел.
Софи поспешно направилась в гардеробную, чтобы наполнить ванну. Элспет прихлебывала свой шоколад, мечтая о том счастливом, пока неуловимом будущем, когда она сможет делать все, что захочет. Возможно, об этом мечтает любая женщина, подумала она, ведь роль женщины в обществе в высшей степени ограничена. Несмотря на различные фракции в парламенте, которые время от времени выступают за свободу женщин. Ни парламент, ни суд, ни представители власти к ним не прислушивались.
И на этой отрезвляющей ноте она смирилась со своей судьбой. Если уж этим утром ей не удастся добиться равноправия в мире, то у нее, по крайней мере, впереди будет день блаженного одиночества, без ее мерзкого мужа.
Ну что же, размышляла Элспет, хотя бы небольшие радости ей доступны, раз уж более эффектные вроде любовных авантюр с прекрасными маркизами вне досягаемости.
Поставив, пустую чашку на столик, она откинулась на мягкие подушки, сомкнула веки и едва не пожалела, что у нее не доставало мужества сделать то, что ей на самом деле так хотелось сделать. Будь она смелее, она бы тут же вскочила в седло и поскакала в охотничий домик Дарли, постучалась в дверь и приказала себе войти. Если бы она была столь бесстрашной, она воспользовалась бы отсутствием мужа, отбросила бы всякую осторожность, наплевала на предостережения Софи и ухватилась бы обеими руками за земные удовольствия, предложенные Дарли.
Звук отворившейся и тут же тихо закрывшейся двери в спальню прервал ее грезы.
Это горничная с завтраком, подумала она, лениво раздвигая веки, с доброжелательной улыбкой на губах.
– Вы хорошо спали?
Элспет мгновенно села на постели, ее глаза широко распахнулись. Полностью шокированная и в то же время страстно желая поверить в чудеса, она уставилась на вошедшего.
Дарли опирался на входную дверь, невероятно красивый, – и если хоть когда-либо мечты сбывались и становились реальностью, то-происходившее сейчас могло служить блестящим тому примером. Она не испугалась и не запаниковала, наоборот, у нее появилось ощущение, словно она вдруг получила подарок.
– Я вообще-то почти не спала, – сказала Элспет, подумав, что ей следовало бы ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не было плодом ее воображения. – А вы?
– Я не спал и провел бессонную ночь.
– А как вы тут оказались, ну, в смысле…
– Он сейчас на въездной дорожке, а я поднялся по черной лестнице, – объяснил Джулиус, словно прочитав ее мысли.
Возможно, все это вполне нормально во сне, подумала она.
– Вам действительно не следовало приходить сюда, – заявила Элспет, внешне без испуга, а просто констатируя факт.
– Я не мог больше ждать. – Он ухмыльнулся. – Совершенно очевидно.
– Я должна была бы прогнать вас. – Уступка условностям.
– Это не привело бы ни к чему хорошему. Настал ее черед улыбнуться.
– Ну, тогда не буду прогонять вас.
Маркиз кивнул в сторону гардеробной, откуда доносился шум льющейся воды:
– Вы могли бы принять ванну у меня дома, так что мы можем отправиться прямо сейчас.
Элспет дотронулась до своей ночной рубашки:
– В таком наряде?
– Мой закрытый фаэтон стоит у заднего входа. Софи могла бы собрать кое-какую одежду.
– Она против наших встреч. – Вот. Наконец. Хоть какая-то защита против ее предательских желаний. – Софи считает, что вы разобьете мое сердце.
– Она ошибается, – сказал он любезно. – Скорее уж вы можете разбить мое сердце.
Элспет поразилась его ответу.
Так же, как и он сам. Он никогда прежде не ставил знак равенства между сердцем и амурными делами. В особенности своим сердцем.
Повисло короткое молчание.
Ее батистовая ночная рубашка, несмотря на застегнутый воротничок и длинные рукава, не могла скрыть ее дерзкие соски, вызывающе торчащие под тонким материалом, и полную грудь, просвечивающую под легкой рубашкой. Любая двусмысленность или сомнения насчет сердец и любви могли быть легко отметены и опровергнуты этими выдающимися реалиями, словно специально выставленными напоказ.
– Я бы предпочел сегодня не тратить времени понапрасну. Последний забег на скачках в четыре часа. – Склонив голову, Дарли улыбнулся. – Если вы не против.
– А если я против?
– Тогда мне придется заставить вас передумать.
– Какая самоуверенность, – прошептала Элспет, не понимая, согласилась ли она тем самым или нет, или еще оставалось место для толкований и сомнений.
Он затряс головой.
– Никакая это не самоуверенность, а всего лишь пылкое желание. – Скрип колес по гравию и щелчок кнута донеслись сквозь открытое окно. Маркиз отскочил от двери. – Это отъезжает его экипаж.
Элспет объясняла себе, что во всем виновата невероятная притягательность Дарли: он мог так спокойно говорить о ее муже, а она не испытывала и капли стыда. Может, его реальный, не допускающий сомнений образ мыслей и действий успокаивал и одновременно освобождал ее от любого чувства вины. Может, она столь долго ждала освобождения, что когда появился маркиз, она уже ожидала, что он принесет ей скорее избавление, чем несчастье. Возможно, культ чувствительности на самом деле был верен, а женщины были просто жертвами неудержимых эмоций. Или же, может, неотразимое обаяние Дарли само по себе оправдывает ее, освобождает от любого чувства вины.
– А вдруг он не останется до конца скачек? – поинтересовалась она, словно у маркиза должен быть ответ на любой ее вопрос, словно подобно какому-то мифическому божеству он правил миром. А может, Овидий был прав, и иногда стоило верить в богов.
– Я гарантирую, что Аманда удержит его на ипподроме до последнего забега, – ответил он с улыбкой.
– Вы уверены?
За те деньги, что он платил Аманде, она из кожи вон вылезет, но добьется своего, подумал Дарли.
– С ней находится один из моих слуг, – заметил он более любезно. – Он нам тут же сообщит, если они надумают уехать раньше.
– Вы все предусмотрели, верно? Он усмехнулся:
– Я не спал всю ночь напролет.
– Моя бессонная ночь была не столь продуктивной. Я только ворочалась в постели, дергалась и ерзала, и в результате сейчас чувствую себя совершенно разбитой.
– Волнение здесь излишне, – шутливо возразил он. – Мы отправимся ко мне посмотреть моих скакунов. Если вам захочется, мы покатаемся верхом. И все будет совершенно безобидно. – Он изъяснялся так, словно они были давнишними друзьями, ежедневно совершавшими совместные верховые прогулки.
– Безобидно? – прошептала она.
– Абсолютно, – спокойно заявил Дарли, поворачиваясь к ней. – Мы устроим чаепитие, если вам захочется, прогуляемся по саду. Мы будем делать все, что вам вздумается.
Он остановился в футе от ее постели, до нее доносился запах его одеколона, его темные волосы блестели в лучах утреннего солнца, его улыбка обещала все, что только можно пожелать.
– У вас есть сад? – спросила она вдруг.
– Мои садовники поддерживают на должном уровне прелестный сад. – Его губы тронула легкая улыбка. – Насколько мне известно, их специализация – это розы и лилии. – Он не сказал, что сады украшали все его дома и имения, которые ему не часто удавалось видеть, ибо было бы слишком претенциозно и признаком дурного тона говорить об этом, в то время как она была вынуждена выйти замуж за злобного старикана из-за нехватки денег. – Позвольте мне показать вам мои цветы. Сказать вашей горничной, чтобы она собрала ваши вещи, или вы сами ей прикажете? – добавил он. Дарли полагал, что в охотничьем домике ему удастся быстрее устранить все ее сомнения и удовлетворить, как он все же надеялся, все ее желания.
– Я скажу ей сама, – быстро ответила Элспет, но не двинулась с места.
Он ухмыльнулся:
– Сегодня?
На нем был повседневный наряд – бриджи и рубашка, даже его сапоги для верховой езды были самые обычные, – словно он хотел сойти за простого слугу. И все равно маркиз был подлинным дворянином до кончиков ногтей, более того, настоящий принц, и она больше не могла устоять перед искушением.
– Мы сможем уехать отсюда незаметно? Я не могу позволить себе лишних проблем дома.
– Никто, ни единая душа не увидит нас, – ответил он с уверенностью, показавшейся ей убедительной.
Откинув в сторону покрывало, она выскользнула из постели.
– Ждите здесь.
До него доносился разговор на повышенных тонах, или, скорее, скрипучий голос старой няни и мягкие возражения Элспет, слова временами были приглушены, но ключевые фразы звенели колокольчиком, суть беседы была очевидна.
Судя по всему, он не пользовался доверием Софи и не годился в качестве сердечного друга молодой хозяйки.
И по правде говоря, это утверждение было вполне справедливо.
Но с другой стороны, а кто из его современников мог казаться ей подходящим?
Спустя несколько минут Элспет появилась на пороге гардеробной в модной амазонке, броско раскрашенной, согласно последнему крику моды, в черный и зеленый цвета. На ней не было шляпки, а стянутые сзади волосы не придавали ее образу излишнюю строгость благодаря непослушным кудряшкам, обрамлявшим лицо. Ее щеки пылали.
– Вы наверняка все слышали, – поморщившись, произнесла она. – Прошу извинить меня.
– Я не слышал ни слова, – солгал маркиз, не ощутив ни малейших угрызений совести, когда она протянула ему небольшую дорожную сумку – очевидное свидетельство того, что она собиралась отлучиться явно больше чем на десять минут.
– Я накинула первое попавшееся под руку. Возможно, потом мне придется переодеться, – пояснила она тоном, в котором еще слышались остатки раздражения. – Я пойду впереди на случай, если на лестнице встретятся слуги.
Возможно, стычка с няней пошла ей на пользу, решимость Элспет была видна во всем. Она вовсе не выглядела такой уверенной, когда входила в гардеробную.
– Только после вас, миледи, – произнес Дарли, жестом указывая на дверь. Слуги его не слишком заботили, но это послужило хорошим предлогом, чтобы не озвучивать собственное мнение.
На задней лестнице им никто не попался, прислуга, несомненно, воспользовалась отсутствием хозяина и устроила себе собственный выходной.
– Сюда, – указал Джулиус, когда они вышли из дома. Он взял ее под руку, они пересекли садик за кухней, и вышли на дорогу, где их ждал экипаж.
Усадив ее на сиденье, он кивком приказал кучеру трогаться и запрыгнул внутрь сам.
– Я никогда не делала этого прежде, – заявила она. Защелкнув замок дверцы, он с улыбкой повернулся к ней.
– Знаете, я тоже. – Самое курьезное, что это было чистой правдой. Он не имел опыта общения с девственницами. – Мы оба находимся на неизведанной территории. Но командуете тут вы. Ведь вы задаете темп.
Она рассмеялась:
– Как же легко вы все устраиваете.
– А почему бы и нет? Просто мне хочется понравиться и доставить вам удовольствие.
– И вы уже преуспели в этом.
– Отлично. – Положив ноги на противоположное сиденье, он откинулся. – Итак, скажите мне, чем бы вам хотелось заняться?
– Наслаждаться моей свободой.
Он взглянул на нее из-под полуприкрытых век:
– А что это значит? Она усмехнулась:
– Чтобы быть абсолютно честной, я и сама не знаю. Я полный новичок в этом.
– Может, вам захочется посмотреть мои конюшни? – любезно предложил маркиз, не желая сразу показаться ей хищным, раз уж, по слухам, да и по ее собственному признанию, она, конечно же, была абсолютным новичком в подобных делах. – У меня там чистопородные жеребцы.
– Возможно, попозже.
– Очень хорошо, – мягко произнес он, с трудом подавляя похотливые устремления. – Пусть будет попозже.
– Расскажите мне о себе, – попросила она: – Я так мало знаю вас.
Каждая женщина просила его об этом, но если прежде Дарли обходился игривой банальностью, то сейчас предпочел предложить ей несколько основных фактов своей биографии. Он даже сам удивился, как много информации о себе предоставил.
– А теперь вы расскажите мне о себе, – закончив, попросил он. Возможно, ему действительно хотелось узнать побольше о ней, хотя, скорее всего, просто надо было скоротать время, пока они не доберутся до Ньюмаркета и его конюшни. Очевидно, что она не из тех женщин, которую можно соблазнить в экипаже.
Для первого раза ей будет гораздо комфортнее в постели.
– А как там ваш брат, вы получали весточку от него в последнее время?
Глава 8
Охотничий домик Дарли с беговыми дорожками для скачек располагался в ухоженном саду в южной части города. Оригинальный домик в якобинском стиле. Строение несколько раз расширялось – первая перестройка была осуществлена в период Реставрации, вторая – во времена правления королевы Анны, третья – совсем недавно. В результате последней перепланировки появились новые светлые помещения, ванные комнаты, крытый теннисный корт и самые лучшие конюшни и стойла в Англии.
Элспет откинулась на спинку сиденья, пока фаэтон катился по извилистой дорожке мимо старых красных, изъеденных временем кирпичей, сверкавших на солнце окон, а поросшие плющом стены придавали усадьбе провинциальный, сельский шарм.
Когда фаэтон остановился у черного входа, Дарли поспешил открыть дверцу.
– Я подумал, что так будет спокойней для вас – этот вход не так заметен для посторонних глаз, а парадный подъезд виден с главной дороги.
– Спасибо. Я весьма ценю вашу предусмотрительность. – Лицо Элспет залила краска. – В особенности, когда я сама не знаю, что сказать или сделать.
Он подхватил ее сумку и повернулся к ней с улыбкой.
– Говорите все, что вам вздумается. И вам решать, чем вам захочется заняться, – добавил он, словно предлагая ей сделать выбор между яблочным пирогом или клубникой со сливками. – Кстати, конюшни совсем недалеко, если вам вдруг захочется посмотреть их.
– Я думаю… пока нет… – Неуверенность в голосе выдавала в Элспет новичка в светском общении.
– Я так решил поначалу, увидев на вас костюм для верховой езды.
– Просто я сказала Софи, что мы отправляемся на прогулку верхом, не найдя лучшей отговорки. – Она сделала легкий вздох и крепче сцепила руки.
– Хорошая отговорка, – ответил маркиз, отметив про себя ее побелевшие костяшки пальцев. – Тогда я покажу вам хотя бы часть моих роз по пути к дому.
Он приглашал ее в дом, как будто она и не ждала ничего другого, но эти слова окончательно ставили точку, после которой уже не было пути назад.
– Все это так ново для меня, – прошептала Элспет, старательно избегая его взгляда.
Для него ситуация тоже была непривычной, никогда прежде ему еще не приходилось понуждать женщину к сближению.
– Мы войдем в дом, когда вы того пожелаете, – вежливо заверил ее Дарли. – Можно и прямо сейчас, если хотите. Мне бы не хотелось, чтобы вы делали что-либо, чего вам не хотелось бы самой.
Он говорил в самых общих чертах, словно не имея в виду никаких сексуальных проявлений. А вдруг Аманда права? Вдруг девственность леди Графтон действительно окажется бедствием в постели?
Его слова заниматься тем, чем ей хотелось бы заняться самой, поразили Элспет, поскольку сама-то она точно знала, чем ей хотелось бы заняться с Дарли… или, по крайней мере, тем, что ее неопытность позволяла вообразить.
Он сидел, откинувшись на спинку кожаного сиденья, и выглядел совсем по-мальчишески в белой рубашке с расстегнутым воротом и дубленых бриджах. Ее сумка лежала у него на коленях, а его длинные тонкие пальцы покоились на мягкой коже, словно впереди у него было все время в мире, словно факт, останется ли она или уйдет, никак не нарушит привычное течение его жизни. И внезапно возникшая потребность узнать, о чем он думает сейчас, в данный момент, или хотя бы просто уколоть его самодовольство, заставила ее спросить:
– Вам хочется, чтобы я осталась? – Она могла быть дочерью священника, не искушенной в амурных делах, но она отнюдь не была ни слабой, ни беспомощной.
– Очень хочется. – Он выпрямился на сиденье и прямо встретил ее взгляд. – Простите, если я не достаточно ясно показал это.
– Вы выглядели абсолютно равнодушным.
– Я не хотел испугать вас. – Он усмехнулся. – Вы же видите, насколько с вами я чувствую себя не в своей тарелке.
– Не больше, чем я с вами.
– Значит, мы оба неравнодушны и испытываем какие-то чувства друг к другу.
Она улыбнулась:
– Похоже, так оно и есть.
– Если вы останетесь со мной сейчас, я обещаю вам, – его лицо осветила улыбка, – все, что только вы пожелаете. На ваших условиях.
Она выдохнула:
– Я была бы, наверное, полной дурой, если б отказалась, не правда ли?
– Ну, скажем, у меня такое чувство, что я мог бы сделать вас счастливой.
Да он мог бы сделать ее счастливой, просто улыбнувшись, так, как он это сделал сейчас.
– Что ж, пожалуй, мне следует рискнуть.
– Тут нет никакого риска. Правила устанавливаете вы. Она выдохнула.
– Теперь я понимаю, в чем причина вашей неотразимой притягательности, – ответила она с чуть заметной насмешкой в голосе. – Какая женщина смогла бы устоять перед подобной щедростью?
Он принял ее капитуляцию, даже если она не совсем еще сдалась, и, выпрыгнув из экипажа, подал ей руку:
– Позвольте показать вам мои розы.
Едва ее рука коснулась его руки, он произнес:
– Я думаю, чашка чая вам бы не повредила.
Шаг за шагом, только не торопиться, подумал Дарли.
– Благодарю вас. Я с удовольствием выпью, – просветлев, прошептала она.
С его стороны было очень мило предоставить ей время.
Он провел ее через небольшой огороженный садик, полный пылающих роз.
Утонченное, изысканное благоухание и буйство красок являли собой подлинный рай для глаз и обоняния.
– По правде сказать, сам я не смогу отличить одну розу от другой. Хотите, позову садовника? – спросил он.
– Нет, спасибо. Дело в том… я бы предпочла…
– Ни с кем не встречаться. Я понимаю. – На самом деле он заранее позаботился, чтобы все это время челядь оставалась за пределами видимости. – Мы войдем через теннисный корт, – пояснил маркиз, открывая застекленную дверь в помещение типа оранжереи. Скамейки вдоль боковых стен поднимались от пола до окон под самым потолком, что позволяло играть на нем в любую погоду.
– Вы, наверное, очень добрый, – прошептала она, охваченная трепетом.
– Я стараюсь управлять собой. А вы играете в теннис? Она покачала головой. Вся усадьба викария, ее отца, по всей видимости, была меньше этого теннисного корта, не говоря уж о том, что, насколько ей было известно, в Йоркшире вообще не было крытых кортов. Он улыбнулся:
– Если хотите, я научу вас.
– Я подумаю об этом, – пробормотала Элспет. Уж если она вообще не знала, зачем пришла сюда, и тем более не была уверена, что останется здесь, то теннис меньше всего фигурировал в ее планах.
Они пересекли корт, маркиз открыл двустворчатую дверь, ведущую в холл, освещенный сверху хрустальной люстрой. Полы были устланы коврами от Обюссона, а стены украшены портретами его скакунов. По правую сторону располагались помещения для приемов, по левую – его апартаменты. Маркиз проводил ее в комнату, которую назвал своей библиотекой. Множество седел, уздечек и кнутов были разбросаны по креслам и столам, календари скачек и книги по коневодству валялись повсюду, некоторые из книг были открыты, в других были бумажные закладки. Пара поношенных сапог для верховой езды валялась на ковре, кожаная куртка висела на спинке кресла, во всем сквозила его страсть к скачкам и разведению лошадей.
– Простите меня за беспорядок. Я провожу здесь много времени.
– Это напоминает мне кабинет моего отца, хотя и не в такой степени. – Сколько счастливых часов провела она в той уютной комнате, подумала Элспет. Сколько вечеров их семейство проводило, изучая календари скачек, пытаясь решить, какого нового породистого рысака они могли бы позволить себе приобрести, в каких скачках могли бы участвовать.
Ошеломленная, казалось бы, притупившимся чувством утраты, она заставила себя смотреть в сад, перед ее взором предстали прелестные белые розы, ползущие по стенкам деревянной беседки.
– У вас великолепные садовники, – прошептала Элспет, направляясь к дверце террасы, якобы чтобы насладиться прекрасным видом, открывавшимся перед глазами, на самом деле, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах. – Какие прекрасные розы!
– Пергола находится как раз на пути к конюшням, – заметил Джулиус, следуя за ней. – Это удобно и практично.
Как и все остальное в его жизни, размышляла Элспет, пытаясь не поддаться злости на маркиза, жизнь которого была ничем не омрачена или отягощена. Она часто заморгала, пытаясь стряхнуть слезы, обнаружив вдруг, что ей стало труднее, чем обычно, примириться с собственной судьбой – слишком велика была разница между ними.
Ее отец был викарием не по собственной воле – у него, младшего отпрыска младшего сына, не было особого выбора, разве что армия или морской флот. А сейчас из-за превратностей судьбы она оказалась предоставлена самой себе, ей предстояло избрать свой путь в этом мире.
Возможно, стоит учесть выгоду амурной интрижки с состоятельным пэром вроде Дарли в смысле поправки финансовых дел. По слухам, маркиз отличался щедростью. Но ей хватило мгновения, чтобы понять, что она не годилась на роль оплачиваемой куртизанки. Так же как и на роль, которая ей отводилась, если она и дальше будет оставаться здесь. И тут за приятными, доставляющими массу удовольствия фантазиями ей открылась суровая неприкрытая правда.
– Боюсь, что это была ужасная ошибка с моей стороны, – произнесла она, отвернувшись. – Я ни в коем случае не должна была приходить сюда.
Он посмотрел ей в лицо:
– Вы плачете.
– Нет. Я не плачу, – возразила Элспет, отступая на шаг. Его близость приводила в замешательство, смущала ее. – Это, наверное, из-за ветра.
– Я что-то сделал не так? – спросил он, не приняв ее никчемное объяснение.
Она затрясла головой.
– Я не должна была приходить сюда. Прошу извинить меня, что доставила вам столько хлопот, но… – Она обошла его, внезапно почувствовав, что готова разрыдаться. Без серьезной причины. Или, наоборот, по сотне причин. Ни одна, из которых никак не касалась его. – Пожалуйста. – Она оттолкнула его руку, когда он попытался остановить ее, неимоверным усилием сдерживая готовые вырваться наружу рыдания. – Я должна уйти, – прошептала Элспет.
– Позвольте мне хоть как-то помочь вам. – Он пошел за ней следом к двери.
– Это никак не связано с вами.
– Значит, с Графтоном?
Она кинула на него острый взгляд, гнев на какой-то момент потеснил ее слезы.
– Конечно же, с Графтоном, с кем же еще, ведь именно с ним связано все, что происходит в моей жизни. Но на самом деле все это вас не касается.
Он преградил ей путь.
– Я уже предлагал вам деньги. Не обижайтесь, не принимайте это близко к сердцу. – В ее глазах сверкнула ярость. – Это вас ни к чему не обязывало. Я предлагаю как ваш друг.
– Но мы не друзья.
– Мы могли бы стать ими.
– Что-то я сомневаюсь, что мы с вами имеем в виду одно и то же, когда говорим о дружбе, – твердо заявила Элспет.
– Останьтесь хотя бы на чай. Обещаю, что буду держаться на расстоянии от вас.
Это было уже слишком – его доброта, его экстравагантное предложение финансовой помощи, его чудесная улыбка и готовность вести себя исключительно по-джентльменски. Она попыталась отказаться с такой же любезностью, с какой он сделал свое предложение, но вместо слов вырвалось нечленораздельное заикание с придушенными слезами. А затем, словно она и без того не была в достаточном замешательстве и растерянности, слезы заструились по ее щекам. Смахнув их кулаком, она попыталась улыбнуться.
– Прошу простить меня… – Она громко икнула. – Я хотела сказать… как трудно…
Она всхлипнула, затем еще раз… Отвернувшись, поскольку слезы неудержимо текли по лицу, Элспет разрыдалась.
Подхватив ее на руки, он отнес ее в кресло и принялся мягко укачивать, подобно тому, как он проделывал это с огорченными или обиженными детишками сестры.
– Ну вот, все прошло, не надо плакать, – утешал он, вдруг подумав, что она напоминала ему младшую дочку Бетси, светловолосую и голубоглазую, хотя Энни было всего четыре года. Но леди в его объятиях плакала столь же по-детски горестно. Хотелось бы ему утолить ее печали с легкостью, как в детстве, когда конфетка или новая игрушка приносили немедленное утешение. Увы, Графтон был гораздо большим раздражителем, и она, похоже, не готова была принять от него деньги, единственное, что он мог предложить. – Все будет хорошо, – прошептал Дарли, предлагая ей самое банальное успокоение. – Все будет просто отлично…
Она затрясла головой, прижавшись к его груди, а он чуть улыбнулся. Конфетка здесь явно не сработает, так же, как и игрушка, хотя совсем недавно новый пони, подаренный Энни, тут же осушил ее слезы.
– А может, вам понравится какой-нибудь из моих чистокровных жеребцов? – Он серьезно менял привычный ход жизни ради этой милашки, вот уже дважды он предлагал своих коней, дабы ублажить ее.
Чем она его так заинтриговала? Дарли предпочел не задаваться этим вопросом.
Он просто хотел ее, и этого было достаточно.
Но вместо того чтобы сказать «да», она зарыдала еще безутешнее, а он, крепко прижав ее к себе, мягко, как мог, успокаивал, нашептывая ласковые ободряющие слова, утирая слезы рукавом рубашки, полностью войдя в роль няни. Пока, наконец, ее слезы не иссякли.
Глядя на него снизу вверх сквозь влажные ресницы, она слабо улыбнулась ему:
