Текст книги "Когда вы кого-то любите"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

С первыми лучами солнца Дарли тихонько выскользнул из постели, стараясь не разбудить Элспет. Стоя у постели, он созерцал обольстительную спящую женщину, которая заново открыла для него подлинные чувства, которая навсегда изменила для него понятие страсти. Затем часы пробили время, и он, отбросив в сторону непривычное ощущение сожаления, подобрал свои бриджи и тихо покинул спальню.

Несколько минут спустя он уже тряс своего секретаря, пытаясь разбудить его.

– Да встаю я, встаю уже, – бормотал Малькольм с закрытыми глазами.

– Нам надо проложить на карте курс до Танжера для «Прекрасной Ундины». Жду тебя в библиотеке через пять минут.

Юноша моментально распахнул глаза:

– Вы отправляетесь в Танжер?

– Я – нет, а вот ты – да. Леди Графтон требуется сопровождение. Тебе кофе или чаю?

– Кофе. И когда мы отплываем? – Малькольм выпрыгнул из постели и принялся заправлять ночную рубашку в бриджи.

– Сегодня утром, с первым морским отливом. Сапоги тебе пока не нужны. Давай, захвати карты, – бросил Дарли через плечо, выходя наружу. – Кофе будет ждать тебя.

Не успели они развернуть и разложить карты, как к ним присоединился герцог, безукоризненно одетый и выбритый в отличие от своих полуодетых компаньонов, надевших первое, что оказалось под рукой.

– Я ждал, пока вы оба проснетесь, – сказал он, жестом подзывая лакея, который вошел с подносом с кофе.

– Еще очень рано, – возразил Джулиус. – А моя яхта всегда в полной готовности. Так что время для нас не проблема.

Герцог встретил взгляд сына.

– Ты отвезешь леди Графтон на «Прекрасной Ундине»?

– Нет. С ней отправится Малькольм.

– Есть какая-нибудь надежда, что ты передумаешь?

– Нет. Ничего не изменилось с нашего последнего разговора.

– Понятно. А она знает об этом? Джулиус чуть прищурился:

– Мы еще не обсуждали морское путешествие. Вопрос закрыт. Герцог все понял. По крайней мере, Джулиус отправит ее в относительной роскоши, «Прекрасная Ундина» на порядок превосходила любое торговое судно.

– Может, добавишь еще хотя бы одну пушку? – посоветовал он. – Африканское побережье облюбовали пираты. С каждым днем они становятся все более наглыми и дерзкими. В прошлый месяц разбойники напали на купеческое судно из Восточной Индии. Редкий случай со столь большим кораблем.

– Я думаю, они польстились на богатый груз на корабле, – заметил Джулиус. – «Прекрасная Ундина» будет не столь заманчивой целью. И на ней хорошее вооружение.

Любой лишний вес лишь уменьшит ее скорость. – Яхта Дарли была одним из самых быстроходных судов, построенных в последние годы, а ее рекорды на парусных гонках оставались непревзойденными с восемьдесят пятого года, когда она была спущена на воду. И это ее качество могло оказаться весьма полезным у Берберского побережья.

– Тебе лучше знать, – заметил отец. Джулиус был прирожденным моряком.

С юных лет Дарли был влюблен в море, покупал все более крупные и быстроходные суда по мере взросления, к двадцати годам выигрывал все премьерные гонки.

В течение следующего получаса, пока Дарли и Малькольм прокладывали курс на Танжер, герцог в основном наблюдал за ними, периодически подливая кофе. Он также составлял список припасов, которые собирался послать на борт для большего комфорта леди Графтон: ящик шампанского, фрукты из своей теплицы, добротную английскую говядину и чай, выращенный и смешанный по его собственному рецепту. К счастью, у Джулиуса на борту был свой шеф-повар. Для полезного времяпрепровождения он включил в список несколько книг Джулиуса по разведению породистых лошадей. Накануне вечером Элспет успела бегло ознакомиться с его библиотекой, но на большее не хватило времени. И последнее, что нацарапал он, – это лед, достаточно, чтобы поддерживать шампанское охлажденным.

– Может, добавить еще людей вместе с этими припасами, что я пошлю сейчас? – спросил он, не слишком уверенный, что прислуга на «Прекрасной Ундине» соответствует леди.

Джулиус оторвал взгляд от карты.

– Присылай кого хочешь.

– А у тебя есть помещение? Черная бровь взлетела вверх.

– Что ты имеешь в виду?

– Несколько слуг, чтобы обеспечить комфорт леди. – Несколько?

– Именно об этом я тебя и спрашиваю. Есть свободные помещения?

Маркиз пожал плечами.

– Есть каюта. Да, делай что хочешь. – Если бы не присутствие Малькольма, он бы высказался резче; его отец проявлял слишком большой интерес.

Тут Малькольм отвлек на себя его внимание, указывая на подступы к танжерской бухте:

– Мы войдем, сами или возьмем лоцмана?

– Карта этой части побережья не слишком точная. Найми лоцмана. – Дарли выдохнул и потянулся. Выпуклые мускулы на груди напряглись и плавно расслабились. – Я думаю, этого достаточно. Скажи капитану Тарлтону, что он волен, менять маршрут по своему усмотрению. А здесь лишь наши рекомендации.

– Да, сэр, но мне еще требуется письмо к консулу. Джулиус повернулся к отцу:

– Может, ты его напишешь? Твое имя придаст ему больше веса. Элспет понадобится помощь с ее братом, а консулы в захолустьях вроде Танжера могут оказаться местными самодурами.

Герцог улыбнулся:

– Я буду достаточно помпезным и напыщенным в выборе выражений.

– Можешь упомянуть о дружбе с королем.

– Хорошая мысль. Но зато я не буду упоминать о твоей дружбе с принцем Уэльским.

Джулиус ухмыльнулся.

– Весьма мудро. – Раскольнические эскапады принца были не в чести у правящей элиты. – Хотя, возможно, письмо может и не понадобиться. Большинство консулов плохо относятся к любому человеку из родных краев.

– Надо подумать также о страховке. Задача леди Графтон будет весьма нелегкой, а если к тому же ее брата уже нет в живых…

– Бедная девочка будет безутешна, – завершила фразу герцогиня, входя в комнату. – Хотя какие реальные шансы выжить были у него в столь нездоровом, ужасном климате?

– Он молод, – заметил Джулиус, сворачивая карту в рулон. – Он может преодолеть дурные условия.

– Остается только молиться. – Матушка вздохнула. – Какая жалость, что Элспет придется плыть так далеко. – Она кивком указала на карту в руке у Джулиуса: – Я вижу, вы проложили весь маршрут.

Джулиус стянул рулон кожаным ремешком.

– Да. Мы только дожидаемся утреннего прилива.

– Мы? – просияла герцогиня.

– Не совсем мы, maman, – поправил маркиз, передавая карты секретарю. – Малькольм доставит Элспет в Танжер. Она будет в надежных руках.

Герцогиня скорчила недовольную гримаску:

– Ты меня разочаровал.

– Это окончательное решение.

Его матушка тяжело вздохнула. Похоже, надежда переубедить сына исчезла.

– Я пойду, разбужу Элспет, или она уже проснулась?

– Она еще спит. Я сам разбужу ее. – Обидчивый и раздражительный Дарли был сейчас не в том настроении, чтобы терпеть матушкины глупости.

Герцогиня не ответила на его резкость – или, возможно, у нее были другие мотивы. Вероятно, она все же надеялась, что сына вновь охватят нежные чувства при виде Элспет, и он передумает.

– Хватит времени позавтракать до отъезда Элспет, или морской прилив не позволит нам?

– Прикажи подать завтрак наверх. Тогда Элспет сможет поспать чуть дольше. Мы все встречаемся внизу через час. Предупреди капитана, – добавил Дарли, кивнув Малькольму. – У него еще есть время пополнить припасы.

Яхта Дарли всегда была наготове на случай, если маркизу вдруг вздумается попутешествовать. Неловкие, иногда скандальные ситуации, вызванные его амурными похождениями, зачастую были причиной для подобных решений, пары недель вдали от Англии обычно бывало достаточно, чтобы гнев покинутой любовницы утих. Или же иногда, когда развлечения надоедали или, наоборот, когда ритм жизни становился слишком безумным, он искал отдохновения на океанских просторах.

Глава 25

Когда Дарли вернулся, Элспет тут же проснулась, словно ощутив его присутствие. Она улыбнулась:

– Ты рано поднялся.

– Мы с Малькольмом проложили на карте курс на Танжер, – сообщил он, подойдя к постели.

Приступ возбуждения пронизал все ее чувства. Могла и она хотя бы мечтать, что Дарли отвезет ее в Марокко?

– Малькольм отвезет тебя на «Прекрасной Ундине». Он очень опытный и знающий специалист. Ты не могла бы попасть в лучшие руки.

«За исключением твоих», – подумала она, быстренько излечившись от несбыточных грез. Ей это следовало знать заранее.

– Спасибо за твою щедрость, – вместо этого произнесла Элспет. – Я у тебя в долгу.

– Скорее уж, это я у тебя в долгу, – пробормотал он, остановившись в футе от постели. – За все те удовольствия, что ты доставила мне.

Она не смогла ответить столь же мягко, ее пробудившиеся эмоции трепетали на грани срыва после последней ночи. Но положенные любезности по поводу предложения его яхты были все же произнесены.

– Как это мило с твоей стороны – предложить мне «Прекрасную Ундину», – сказала она. – Если я когда-нибудь смогу расплатиться за использование твоей яхты, я не премину это сделать.

– Расплачиваться нет необходимости. Мне так приятно, что я могу помочь тебе. – Поддавшись порыву не свойственной ему суетливости, он взглянул на часы.

Она проследила за его взглядом:

– Уже пора?

– Скоро. Я позволил себе вольность распорядиться, чтобы для тебя приготовили ванну. – Он улыбнулся, хотя улыбка получилась несколько натянутой. – Вода в море очень ценится.

Элспет села в постели, четко сознавая, что ей следует вести себя с достоинством. Дарли никогда не примет любовную интрижку за большее, чем она есть на самом деле, но никогда не примет и слезливую сентиментальность.

– Софи, наверное, ждет меня, – сказала она, откинула в сторону покрывало и потянулась за халатом.

– Да, уже ждет. – Ему ничего не оставалось, как созерцать ее. Дарли не мог оторвать взгляда от роскошных, обольстительных форм, когда она скользнула с постели. Но тут же отвернулся и стал смотреть в сторону, ибо ее нагота вызвала поток нежеланных ощущений. – Завтрак будет сервирован здесь, когда ты закончишь купание.

– Ты все предусмотрел, – заметила она ехидно. Уловив ее тон, он вскинул брови.

– Мы стараемся. – Он не был расположен, терпеть хоть малейший намек на раздражение. Последняя ночь останется в памяти надолго, и ему не хотелось, чтобы оставшееся время было окрашено в желчные тона. – Я оденусь, пока ты принимаешь ванну, а потом принесу морскую карту, которую ты посмотришь после завтрака.

Она заставила себя соблюдать приличия. Она была в глубоком долгу перед ним. И не ссориться же с мужчиной, который доставил ей столько наслаждения и удовольствий, лишь потому, что он не захотел лично доставить ее в Марокко.

– Прости меня, – тихо произнесла она, сунув руки в рукава халата. – Я не хотела вести себя как неблагодарная девчонка.

– Здесь нечего прощать. Ты само совершенство, – галантно возразил он, с облегчением смотря, как она натягивает халат на соблазнительную грудь и шелковистые бедра, пока он окончательно не потерял контроль над собой. – Поскольку мы несколько ограничены во времени, – едва заметно улыбнулся он, – позволь посоветовать тебе искупаться побыстрее.

Как плавно он избегал лишних, ненужных эмоций. Как умело и безукоризненно. Следуя его примеру, она в ответ одарила его столь же любезной улыбкой, завязывая пояс на халате.

– Рассчитываю на твою морскую карту. Двадцать минут пойдет?

Он кивнул:

– Двадцать минут.

Прежде чем войти в ванную комнату, она оглянулась, поскольку не слышала, как закрылась или открылась дверь спальни. Он все еще стоял там, где она его оставила, с поникшим выражением лица, пальцы судорожно сжаты на задвижке двери, плечи напряжены. Когда она обернулась, он внезапно улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. Затем нагнулся, подобрал сапоги и быстро вышел из комнаты.

Каким недоступным выглядел он. Сдержанным, отстраненным. Пока та обманчивая, отвлекающая улыбка не мелькнула на его лице с приобретенной долгой практикой сноровкой. Жаль, что у нее недоставало силы воли, чтобы устоять перед его знаменитым шармом. Но какая женщина могла устоять?

Она убеждала себя, что не будет плакать теперь, когда все кончилось. Плакать в любом случае бесполезно.

Она справится со своей утратой, как зрелая и чувствительная женщина.

Но, войдя в туалетную комнату, она разразилась слезами и бросилась к своей старой няне.

Софи крепко прижала ее к себе, нежно поглаживая спину, нашептывая ей на ухо:

– Ладно, успокойся, моя крошка, скоро тебе станет лучше… просто нужно время. Уйми свои слезы, деточка моя. Тебя ждут лучшие времена. Мы найдем Уилла живым и здоровым, привезем его домой, и вы оба заживете счастливой жизнью.

Если бы только это было правдой. Если бы Софи могла все поправить, как это бывало прежде, думала Элспет, рыдая на плече у нянечки. Но жизнь была не столь простой, как в те времена, когда она была девчонкой. Конфетка, леденец, или просто доброе слово, или, наконец, прогулка верхом на любимом коне прогоняли прочь все ее печали.

И что бы ни говорила Софи, ей вряд ли скоро станет лучше, ибо ее сердце разбито.

А чтобы найти Уилла и доставить его домой живым и здоровым, предстояло предпринять пугающее, отчаянное путешествие – и никаких гарантий успеха.

Она была измотана до предела, на грани нервного срыва. Но слезы не решат ни одной проблемы. И какие бы ручьи слез, она ни пролила, она не обретет уверенности ни в любви Дарли, ни в безопасности Уилла.

Она должна собраться, взять себя в руки. Сделав глубокий вздох, она оторвалась от Софи.

– Довольно слез, – выдавила она из себя подобие улыбки. – Я скоро буду в порядке. Просто я не выспалась.

– Бедная крошка. Да любому видно, как ты устала. Забирайся в эту большущую ванну, – говорила Софи, развязывая пояс халата, – и отдыхай, пока я купаю тебя.

– Он отправляет нас в Марокко на своей яхте. – Простая, декларативная констатация факта, настолько лишенная эмоций, насколько ей удалось самой справиться с волнением. – И со своим секретарем, который будет печься о нашем благополучии.

– Я слышала. – Софи стянула халат с плеч Элспет. – Там, внизу, все уже суетятся по этому поводу.

– Как это мило с его стороны – одолжить нам «Прекрасную Ундину». – Она пыталась сконцентрироваться на позитивных моментах, стараясь сдержать дрожь в голосе.

– Ну да, очень мило. Надеюсь, это хорошая, удобная яхта. Он хорошо все рассчитал, я полагаю, – сказала Софи, ее верхняя губа презрительно кривилась, пока она стаскивала с нее ночную рубашку.

– Не обижайся. Я не ожидала от него даже этого.

– От людей вроде маркиза не стоит ожидать слишком много. Они думают лишь о себе, и только о себе. Я не хочу сказать о неуважении к другим… Все, что они умеют, это делать все, что им хочется. – Софи со злостью швырнула рубашку на кресло, как будто оно было в чем-то виновато.

– В то время как у нас нет этого преимущества.

– Или недостатка, если вы хотите знать мое мнение, – возразила Софи, подливая воду в ванну. – Если ты слишком эгоистичен, ты продаешься дьяволу, так я вижу это.

– Может, и так. – Хотя Элспет внутренне противилась и не хотела слишком критически относиться к Дарли, ведь так много мужчин его толка, из светского общества, было не лучше, а многие вроде ее мужа – хуже. – В любом случае нам надо поторопиться, – заметила она, подходя к ванне, на душе стало чуть спокойнее. Это помогло ей расставить все по своим местам и увидеть реальную перспективу – ведь Дарли был настоящим ангелом по сравнению, например, с лордом Графтоном.

При мысли о своем вспыльчивом и раздражительном супруге Элспет почти физически ощутила прилив облегчения.

Едва они покинут Англию, Графтон не сможет пальцем тронуть ее.

Как же все-таки приятно, когда впереди тебя ждет полная свобода.

– Скажи мне, что Уиллу уже лучше, – попросила она и ступила в воду с клубами горячего пара над ней. Она нуждалась в утешении в связи с полной неопределенностью с судьбой ее брата.

– Он жив и здоров, это точно, – эхом отозвалась Софи. Элспет погрузилась в успокаивающую теплоту воды.

– И мы никогда больше не увидим Графтона.

– Слава тебе, Господи, и всем херувимам на небесах, это так. А теперь подержи-ка волосы повыше, милочка, а то они намокнут. У нас не будет времени высушить их.

Глава 26

Дарли сидел за столом у окна, потягивая свой кофе, когда она вошла в спальню.

Поставив чашку, он поднялся с улыбкой.

– Ты выглядишь посвежевшей. Этот цвет тебе идет. – На ней было простое люстриновое платье каштанового цвета с кружевным полотняным воротничком и манжетами, темный оттенок находился в ярком контрасте с бледной кожей и золотистыми волосами.

– Спасибо. Я действительно чувствую себя посвежевшей. И спасибо, что ты подумал о ванне.

– На здоровье. – Он подвинул кресло для нее, словно они были старыми знакомыми и частенько завтракали вместе. – Надеюсь, ты голодна. Maman приказала приготовить на целый полк.

– Я ужасно голодна, – ответила Элспет.

– Кофе или чай? – Усевшись в кресло напротив, он указал на две чашки. – Чай, насколько я помню.

– Да, пожалуйста.

– Полчашки молока, две ложки сахара. Я правильно запомнил?

– Отлично. – Они пили чай вместе во время той недели в Ньюмаркете.

– Я не знаю, что ты любишь на завтрак. Пожалуйста, выбирай сама.

Он тоже принял ванну, волосы у него еще были влажными в отличие от нее. На нем были тончайшая синяя куртка, девственно чистое белье, безукоризненно завязанный галстук и простого покроя желто-коричневые жилет и бриджи. Поборов неудержимое желание броситься в его объятия и страстно заявить о своей вечной, непреходящей любви, она сцепила руки на коленях, дабы не поддаться внезапному порыву. Как же она его смутит, если совсем забудется.

Он перехватил ее взгляд, среагировав, на внезапное молчание.

– Хочешь, я подам тебе? – Да, спасибо.

Что-то в ее голосе встревожило его, и, подцепив ломтик бекона, он спросил: – Ты хорошо себя чувствуешь?

Она с трудом выдавила улыбку:

– Я просто устала. И немедленно засну, как только попаду на борт.

– Я не должен был не давать тебе спать всю ночь. Прости меня.

– Это я не давала тебе уснуть. Тебе не за что извиняться.

В любом случае ты осчастливила меня.

Сама она не прибегала к подобным банальностям. Она нашла бы массу самых искренних и чистых определений в превосходной степени, чтобы выразить свои чувства. Но в этом был хороший тон, светскость. Ведь напротив нее сидел лорд Дарли. И ей полагалось также соблюдать правила хорошего тона.

– Ты сделал мое пребывание в Лондоне восхитительным. Я буду с нежностью вспоминать нашу последнюю ночь.

Почему эти ее манерные фразы вызывали у него раздражение? Почему ему не нравилось, что она так спокойно переносила их расставание? Разве сам он не относился с неприязнью к женщинам, которые устраивали ненужные сцены при расставании? И не он ли терпеть не мог любовниц, выставлявших различные требования и претензии? Да, все это так, и все же… ему бы хотелось, чтобы она хоть чуть-чуть ощутила то, что чувствовал он.

Он предпочел бы, чтобы она чувствовала себя столь же… он поискал подходящее слово и, в конце концов, остановился на «жалкой». Столь же жалкой, как и он. Merde.

Эта слезливость и слащавая сентиментальность не доведут до добра.

Ему требовалось срочно выпить.

Оторвавшись от стола, он буркнул:

– Они забыли мое бренди. – Дарли направился к двери, распахнул ее и жестом подозвал лакея, слонявшегося поблизости.

Перспектива пропустить бокал уже успокоила его или, возможно, изменила направление его мятущихся мыслей, чего оказалось достаточно, чтобы поправить его настроение.

Едва ему принесли бренди, его чувствительность полностью восстановилась, вернувшись к привычному, всегда предпочитаемому им спокойствию.

Во время еды они говорили обо всем и ни о чем. Развернув карту, он кончиком столового ножа показывал ей намеченный маршрут, стараясь убедить ее, что Малькольм был в полном ее распоряжении.

– Просто обращайся к нему за всем. Он очень умелый находчивый парень.

Она и предположить не могла, что маркиз вменит ему обязанность сопровождать ее на яхте и исполнять все ее просьбы и пожелания.

– И давно он у тебя? – спросила Элспет вместо того, чтобы задать главный, не высказанный вопрос.

Дарли на мгновение задумался.

– Почти десять лет. Он приехал ко мне из Эдинбурга с наилучшими рекомендациями и до сих пор вполне оправдывал их и даже больше. – Просто поразительно, как быстро бренди успокоило его. Теперь он мог смотреть на Элспет, оценивать ее красоту и шарм, не испытывая при этом желания оставить ее у себя в Лондоне.

При мысли «оставить ее у себя» у него на мгновение перехватило дыхание. Боже милостивый, он никогда, никогда не собирался, даже не рассматривал саму возможность оставлять кого-либо в Лондоне или где-либо еще, любые нежные воспоминания о предыдущей ночи улетучивались при холодном свете дня. Он всегда избегал постоянства, как заразы. Длительные связи были для него анафемой. И вообще, пропади все пропадом. Ему срочно требовался еще глоток бренди. И, наверное, можно прощаться. Он бросил взгляд на часы.

– Пора уезжать? – Элспет тоже ощущала некоторую напряженность, стараясь говорить спокойно, хотя о каком спокойствии можно говорить, когда мужчина, которого она желала больше всего на свете, не хотел быть с ней. А когда его мать попыталась прошлой ночью оказать давление на него, он отказался отправиться с ней в Марокко, причем не один раз, а дважды.

– Пожалуй, уже пора, – хрипло произнес Дарли, опустив свой бокал.

Она мгновенно вскочила на ноги, словно подброшенная пружиной.

– Еще раз спасибо за все. Ты был чрезвычайно добр ко мне.

Поднявшись, он заговорил таким же мягким голосом:

– Если тебе хоть что-нибудь понадобится по возвращении, обращайся ко мне немедленно. И дай Бог здоровья брату.

– Спасибо. – Что еще могла она сказать, когда в самом воздухе ощущалась напряженность? Она глянула на дверь туалетной комнаты: – Мне, наверное, нужно позвать Софи.

– По-моему, она уже внизу. Пошли к ней. – Он протянул ей руку, словно джентльмен на светском рауте, и она приняла ее с видом леди, которая не нашла ничего лучшего, чем прогуляться со случайным партнером.

И, подчиняясь диктату условностей и обстоятельств, они продолжали играть соответствующие роли, спускаясь по лестнице.

Семейство Дарли в ожидании было занято оживленной беседой в холле.

Софи, Чарли и Малькольм дожидались своего часа у дверей.

Прощание было недолгим. Маркиз позаботился об этом, он переводил Элспет от одного члена семьи к другому, словно они обходили ряд гостей на светском рауте.

Будучи, сама на грани обморока, Элспет была благодарна Дарли за его торопливость. Лишь огромным усилием воли сохраняя самообладание и сознавая, что очень скоро покинет их, она любезно благодарила хозяев.

Герцог, герцогиня и Бетси были ласковы с ней, сердечно предлагали Элспет воспользоваться их гостеприимством по возвращении, высказывая все положенные пожелания при прощании.

Он проводил ее на улицу, где уже ждал сверкающий черный экипаж герцога, запряженный четверкой лошадей. Подсадив ее внутрь, Дарли на какое-то мгновение задержал ее пальцы в своих, затем улыбнулся и отступил в сторону, чтобы ее слуги и Малькольм могли подняться. Когда все разместились, ливрейный лакей захлопнул дверцу, в воздухе раздался свист хлыста, и экипаж тронулся.

Элспет выглядывала в окошко и махала рукой семейству, стоявшему у парадного подъезда. Затем, откинувшись назад, она усилием воли придала выражению лица хладнокровие, которого отнюдь не ощущала. Уговаривая себя не расплакаться на глазах у секретаря Дарли, она заставила себя перевести мысли на предстоящее путешествие.

– Похоже, у нас сегодня будет хороший попутный ветерок для плавания, – заметил Малькольм, указывая на поднятый штандарт герцога, означавший, что тот находится в своей резиденции. Флаг бодро развевался на ветру на верхушке главного купола здания.

– Да, я вижу. Я как раз думаю о предстоящем плавании, – сказала Элспет, словно речь шла об увеселительной прогулке.

И у нее самой, в ее жизни, все было в полном порядке. Мне кажется, вы из Эдинбурга, – заметила она. – Я частенько бывала там на скачках.

– Мое семейство не увлекается скачками, но я тоже много раз бывал на них с тех пор, как стал работать на маркиза. И на скачках в Эдинбурге тоже, – ответил Малькольм, сочувствуя в душе еще одной отвергнутой и брошенной любовнице Дарли и развлекая ее разговорами по пути в порт.

Может, леди Графтон и брошена, размышлял Малькольм во время этой поездки, но действия и само поведение маркиза наводили на мысль об особенном, каком-то привилегированном к ней отношении. Дарли не только оставил леди Бладсуорт умирать от скуки и злости в Лэнгфорде, но и сам примчался в Лондон, хотя до того неделями почти не вылезал из спальни.

А насчет предложения своей яхты?

Это было беспрецедентно.

Маркиз никогда не допускал присутствия женщин на борту «Прекрасной Ундины».

Леди приносят несчастье в море, постоянно утверждал он.

Дельце явно любопытное, ей-ей.

Будет о чем поразмышлять во время плавания.