Текст книги "Когда вы кого-то любите"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Глава 21
Одевшись, Бетси вошла в комнату Элспет и, устроившись в кресле, пока та заканчивала свой туалет, принялась болтать, словно они были старыми подругами. Она делилась последними сплетнями, ходившими по лондонским гостиным, рассказывала о своих детишках и муже, а заодно немного о брате.
Едва в разговоре всплывало имя Джулиуса, лицо Элспет заливала краска, она тут же схватывала малейшие крохи информации на будущее, когда сможет насладиться ей в полной мере. Она сознавала всю хрупкость и бесполезность своих томлений и грез, даже больше того – их смехотворность, но все же подхватывала каждую новую деталь о человеке, который стал так много значить в ее жизни.
– Как вам понравилась наша ванна? – Бетси махнула рукой в сторону соседней ванной комнаты. – Саму ванну привезли из какого-то римского дворца, во всяком случае, мне так сказали. Она понравилась какому-то нашему предку, тот погрузил ее на корабль и привез в Англию.
– Я была просто поражена. – Брови Элспет взлетели вверх. Ванна была из зеленого мрамора, краны из золота и хрусталя, а роскошь проточной горячей и холодной воды вообще казалась неслыханной в Йоркшире. – Спасибо, что послали горничную, которая объяснила мне, что к чему.
– Я знаю, как хорошо принять ванну после поездки.
– Ну конечно, это было просто чудесно. – Элспет опустила руки. – Но я вынуждена извиниться за мой наряд. Мы планировали останавливаться в самых простых местах во время поездки. В моем гардеробе сейчас нет вечерних платьев.
– Вы выглядите просто прелестно. Муслин вам идет – в отличие от многих леди, которые выглядят слишком матронами, чтобы носить платья юной пастушки.
Элспет расправила серую юбку своего простенького французского платья, терпеливо ожидая, пока Софи завязывала синий бант у нее на талии.
– Цвет платья выбран специально, чтобы не слишком выделяться в местах более примитивных, чем Лондон. А порт, в котором высадили на берег Уилла, насколько мне известно, немногим больше простого бивуака.
– Надо, чтобы повар заготовил запасы продовольствия для вашего плавания, а еще, я полагаю, питьевая вода тоже пригодится. Марокко ведь находится в пустыне, верно?
– Я не уверена. Впрочем, скоро я смогу убедиться в этом лично.
– Будете там, будете, милая моя, – добавила Софи, закрепив бант на месте, с улыбкой разглядывая плоды своих трудов. – Вы выглядите очень мило.
– Итак, готовы? – Бетси поднялась в шуршании светло-вишневого шелка.
Элспет сделала небольшой вздох:
– Должна признаться, я очень волнуюсь.
Бетси сознательно задержала их выход, пока Элспет не успела привести в порядок пыльное дорожное платье, желая представить в лучшем свете любимую женщину брата.
– У вас нет ни малейшего повода для волнения, – улыбнулась Бетси. – Maman и папочке, вы покажетесь очаровательной.
И действительно, леди Графтон была поразительно красива – золотистые волосы и широко распахнутые невинно-чистые глаза… не привычный стиль женщин Джулиуса, но, несомненно, красавица. – А вот что касается моих детишек, должна предостеречь вас, они избалованы, просто попрошайки, ну, в общем, не слишком воспитаны, – объявила она, залившись счастливой улыбкой любящей матери.
– Значит, я предупреждена, – заметила Элспет с чуть насмешливой ноткой в голосе. – Хотя мне они показались прелестными детишками, когда я их увидела в тот день у Джулиуса.
– Они просто обожают своего дядю. Он слишком вольно и даже экстравагантно обращается с ними, но Джулиуса, как вы наверняка сами знаете, невозможно сдержать. Ну вот, я разошлась и не могу остановиться. Простите меня. Боюсь, я стала слишком болтливой и разговорчивой. Пошли, шампанское ждет нас.
В тот самый момент, когда леди входили в гостиную в Лондоне, камердинер Дарли стучался в дверь спальни маркиза в Лэнгфорде на Темзе.
– Вам письмо, милорд!
Возлегая на беспорядочно разбросанном белье в разгромленной постели, где они с Амандой проводили большую часть времени последние пару недель, Дарли чуть приоткрыл глаза, глянул на Аманду, которую тоже разбудил стук камердинера, и крикнул в ответ:
– Пошел прочь!
– Это письмо от герцогини, милорд!
– Черт, – буркнул он, явно не в том настроений, чтобы заниматься семейными делами. – Прочти его мне!
– Оно запечатано, милорд!
Мать запечатывала письма лишь тогда, когда они предназначались лишь для его глаз; обычно приглашения на ее бесчисленные рауты и ужины оставались открытыми, чтобы их могли прочесть его камердинер или секретарь.
А это означало, что ему придется выбраться из постели. С легким вздохом Дарли перекинул ноги через край постели, встал и побрел по турецкому ковру к двери. Он знал, что речь не шла о чем-то очень уж серьезном, иначе матушка послала бы личного грума.
Проведя рукой по всклокоченным волосам, он открыл дверь и, стоя на пороге в голом виде, протянул руку.
Камердинер бесстрастно опустил письмо на его раскрытую ладонь.
– Спасибо, Нед. Можешь не дожидаться ответа. Иди. – Захлопнув дверь, Дарли шагнул к окну на террасу, где света летнего вечера еще было достаточно, чтобы разобрать буквы. Он сломал печать, развернул листок и прочел:
Мой дорогой мальчик!
Я полагаю, тебе захочется узнать, что сегодня вечером нашей гостьей будет леди Графтон. Она в Лондоне одна, причем всего на одну ночь. Она отплывает с утренним отливом, чтобы привезти своего брата, заболевшего в Марокко.
Твоя любящая Матап.
Он замер, слова обжигали его мозг, мысль об Элспет в доме его родителей казалась возбуждающей и тревожной одновременно. А вдруг она забеременела? Он намеренно избегал проблем отцовства, развлекаясь с изощеренными, многоопытными женщинами – за исключением девственницы леди Графтон. Неужели она приехала, чтобы предъявить какие-нибудь претензии? Или все же существовала какая-то более приятная причина, по которой она оказалась гостьей Уэстерлендс-Хауса? Ну а, в общем-то, требовательные женщины – не столь уж редкое явление в его жизни, разве так уж это важно, в Лондоне она или еще где-то?
Он так долго стоял с письмом в руке, что Аманда приподнялась на локтях и бросила на него внимательный взгляд:
– Дурные новости?
– Нет, ничего особенного… очередной раут у maman. – Он швырнул письмо на столик рядом. – Она почему-то считает, что я в нем заинтересован.
– Ну а сам ты заинтересован?
Он не ответил, чуть нахмурившись, глядя в окно на сгущающиеся сумерки.
Непривычная к подобному невниманию, Аманда наморщила носик:
– Ты там что, совсем уснул или вдруг заинтересовался своим садом?
Дарли неспешно повернул голову:
– Ты что-то сказала?
– Будь настолько мил, – проворковала она, стараясь без нужды не раздражать Дарли, дабы не испортить собственные каникулы на Темзе, – налей мне еще бокал кларета.
Какой-то момент он пристально смотрел на нее, затем вдруг улыбнулся:
– Бокал кларета спешит к вам. А не желаете ли к нему еще и торта?
– Ну, разве что малюсенький кусочек. Он рассмеялся:
– Это будет шестой или восьмой?
– А это имеет значение?
– Абсолютно никакого. – Такими малюсенькими кусочками она уплела почти весь торт после обеда в саду. Он все так же любезно налил кларет, отрезал кусок от оставшегося торта и с изысканным поклоном поднес это ей. – К вашему удовольствию, миледи, – пробормотал он, ставя поднос на столик у постели.
– Для полного удовольствия вы могли бы предложить мне кое-что еще, – промурлыкала она, медленно опуская взгляд, пока тот не замер на предмете ее поклонения.
Он ухмыльнулся.
– И почему это я не удивлен? – Перебравшись через нее, он растянулся рядом и томно поинтересовался: – Что сначала, секс или кларет с тортом?
Взгляд Аманды переместился от столика у кровати на Дарли.
– Сначала это, – решила она, ухватив член рукой. Когда ее жаркие губы сомкнулись вокруг головки его пениса, Дарли как-то сразу избавился от сомнений и колебаний, вызванных матушкиным приглашением к ужину, вихрь непосредственных сиюминутных эмоций и ощущений затмил и задвинул в дальний угол подобные столь надоевшие и раздражающие дилеммы. А тот факт, что вот уже две недели он от души отдавал дань крепким напиткам, также способствовал этому, лишь стимулируя его ленивое, расслабленное равнодушие и индифферентность ко всему, что было за пределами постели. Закрыв глаза, он весь отдался безнравственным ощущениям.
Некоторое время спустя Аманда, сглотнув, перевернулась на спину и, лежа на груди у Дарли, облизывая губы, еще сохранявшие его соленый вкус, спросила:
– Понравилось ли вам, о мой властитель, хозяин моей души и тела?
Чуть приоткрыв глаза, он весело взглянул на нее:
– А кто ты сегодня у меня, служанка или правительница? Может, поиграем в новую игру?
– Я тут подумала, что если вам понравились мои услуги, милорд, возможно, вы позволите мне чаще работать горничной наверху?
– Я не уверен, что у тебя достаточно опыта, – прорычал Дарли, с легкостью входя в роль сурового хозяина. – Домоправительница объяснила тебе твои обязанности?
Аманда ответила призывным взглядом:
– Она лишь сказала мне, что я должна выполнять все ваши желания.
– Значит, если я попрошу тебя, ну, скажем, будить меня каждое утро подобным образом…
– Сочту за честь, милорд. – В ее голосе звучало подчеркнутое почтение.
Он с трудом сдержал улыбку. Обычно Аманда и почтение представляли собой две полярные противоположности.
– Утренние часы могут затянуться, – заметил он, состроив соответствующую суровую физиономию. – Я из тебя все соки выжму.
– Да от одного вашего голоса, стоит мне услышать вас, как у меня все увлажняется внизу, – зашептала она, потирая его грудь затвердевшими, словно драгоценные камни, сосками.
– Тебе не разрешено увлажняться, пока я не дам позволения на это, – заявил он с соответствующим высокомерием. – Мои горничные должны практиковать самоограничение.
Она бросила взгляд на его возбужденную плоть.
– А вот вы самоограничение явно не практикуете.
– Как ты посмела критиковать меня. – В его голосе зазвучал металл. – Ведь я же могу выгнать тебя без выходного пособия и рекомендаций.
– Неужели вы пойдете на это? – сладко прошептала она, своенравно и нетерпеливо поигрывая соблазнительной попкой. Хриплое ворчание Дарли напомнило ей, каким агрессивным он мог быть, если взбрыкнет. Или какой могла быть она сама.
Приподнявшись на локтях, он резко оттолкнул ее:
– А что заставляет тебя думать, что я не сделаю этого, ты, бесстыдная шлюха?
– Спросите вашего управляющего, – парировала она. – Он скажет вам, насколько я хороша в деле.
– Мне наплевать, что ты спала, чуть ли не с половиной челяди, – резко бросил Дарли. – Если ты не понравишься и не ублажишь меня, я выставлю тебя за дверь. Ясно тебе? – Аманда любила подчиняться. Дарли чем-то напоминал ей старшего брата. Ничто так не возбуждало ее, как короткие команды мужчины.
– Я исполню все, что пожелаете, милорд, лишь бы вы позволили мне остаться.
– Тогда быстренько встань на четвереньки и подними твою милую попку так, чтобы мне было легче добраться до нее. И не плачь, если вдруг будет больно.
– Только, пожалуйста, не делайте мне больно, – жалобно взмолилась она.
– Ладно, исполняй, – прорычал он. Она поспешила повиноваться.
Дарли уселся, наслаждаясь зрелищем прелестной розовой попки в идеальной позиции, пока сама Аманда с трагическим пылом умоляла его не причинять ей боли. Была ее серьезность реальной или наигранной? Он не был ни в чем уверен. Да и не слишком переживал по этому поводу. И самым мастерским образом, со всем тщанием и должной драматичностью, он заставил свою на первый взгляд ненасытную и не слишком опытную горничную в полной мере проникнуться и усвоить весь круг своих обязанностей.
Аманда была не слишком удивлена, когда Дарли, одарив ее напоследок легким поцелуем, соскочил с постели, заявив:
– Я еду в Лондон.
Пока он занимался с ней сексом, она уже понимала, что его мысли где-то далеко отсюда. Не то чтобы он не исполнял все с присущим ему умением и мастерством. Но его глаза периодически закрывались, словно желая что-то увидеть внутренним зрением.
А поскольку он был в великолепной форме, она предпочитала не слишком замыкаться на двигавших им импульсах. И все же она, перевернувшись в постели, чтобы следить за его движениями, не удержалась от вопроса:
– Зачем ты едешь в Лондон?
Он открыл шкаф и вытащил рубашку.
– Чтобы ублажить матушку.
– Надо же, такой сыновний пиетет. Я поражена.
– Бетси с детьми тоже дома.
Причем вот уже несколько последних недель, подумала она.
– Понятно, – вместо этого сказала Аманда. Их отношения продержались так долго отчасти благодаря ее способности прочувствовать момент, когда его не стоит слишком донимать. – Ты скоро вернешься?
– Не знаю. – Натянув рубашку через голову, он сунул руки в рукава. – Оставайся здесь, если хочется.
– Мне нет смысла оставаться, если ты не вернешься. Он поднял на нее взгляд, застегивая запонки.
– Решай сама. У меня нет твердых планов. – В последний час он вдруг почувствовал непреодолимое желание увидеть Элспет, не важно, беременна она или нет. А раз уж она отплывает утром, то возможность застать ее, была весьма ограничена. И если о причинах, приведших ее в дом родителей, можно было гадать, то его повод был вполне прост и очевиден – весьма плотские желания.
Он натянул бриджи и, на ходу застегивая их, шагнул к двери. Спустя мгновение Дарли настежь распахнул ее и заорал на весь коридор, чтобы было слышно в холле:
– Оседлай моего коня и немедленно подай к подъезду!
Прежде чем появился раскрасневшийся, запыхавшийся лакей, маркиз был уже одет, в сапогах, он наудачу выдергивал один за другим ящики комода в поисках перчаток.
– Вам следовало позвать меня, сэр, – пропыхтел лакей, бросив горестный взгляд на будничную рубашку Джулиуса с открытым воротником. – Я бы приготовил ваше вечернее платье.
– Моим родителям наплевать, как я одет. Мой конь готов? Да? Отлично. А где ты прячешь мои перчатки?
– Здесь, милорд. – Лакей вытащил из ящика пару перчаток для верховой езды и вручил их Дарли.
Повернувшись к Аманде, которая непривычно воззрилась на него, Джулиус проигнорировал ее оценивающий взгляд.
– Спасибо, дорогая, за прелестно проведенное время. Нед позаботится обо всем, что потребуется для тебя. Оре-вуар. – Он вышел с поклоном, натягивая перчатки.
Джулиус явно не походил на человека, собиравшегося скоро вернуться. А по тому, с какой скоростью он одевался, было очевидно, что торопился не только повидаться с родителями. Записка его матери еще лежала на столе. Очевидно, содержание не было слишком конфиденциальным, раз он оставил ее на виду. По крайней мере, к такому выводу она пришла, когда, встав с постели, подошла к столу и подобрала записку.
Имя леди Графтон сразу бросилось в глаза. Аманда нахмурилась, прочитав записку.
Значит, эта малышка в Лондоне – и таинственным образом в Уэстерлендс-Хаусе – и, что еще более странно, оттуда тут же послали за Джулиусом.
Тут же возник жгучий вопрос – зачем? Она ни на секунду не поверила в сказку о больном братике. Хотя со стороны леди было чрезвычайно умно втереться в доверие к родителям Дарли.
Если она была рисковой, азартной женщиной – а таковой она, несомненно, была, – она могла поддаться искушению и сделать ставку на Дарли. Маленькая плутовка приехала в Лондон одна, явно сочинила какую-нибудь трогательную историю, дабы одурачить семейство Джулиуса, и, конечно же, просто бесподобная находка – ее утверждение, что она в Лондоне всего на одну ночь. Tempus fugit. [1]1
Время быстротечно (лат.)
[Закрыть]Сейчас или никогда. Отличная приманка!
Глава 22
Лэнгфорд находился в пригороде Лондона, на расстоянии недолгой поездки в экипаже и еще более короткой – верхом до Уэстерлендс-Хауса, особенно когда человек спешит.
Особенно когда он скачет на чистокровном жеребце.
Особенно когда все мысли всадника только о прекрасной леди, ожидающей его в конце путешествия.
Маркиз уверял себя, что вспыхнувшее стремление увидеть Элспет, было вызвано просто скукой – в последних, сексуальных игрищах Аманда не показала ничего выдающегося.
Не говоря уже о том, что перспектива встретиться с Элспет в родительском доме была слишком интригующей, он не мог ее упустить.
Он не признавался себе, что, скорее всего ему, хотелось вновь увидеть ее. С самого Ньюмаркета мысли о ней не оставляли его. Признать это значило внести полную анархию в привычный образ жизни, насыщенной случайными любовными связями.
Вместо этого он готов был подписаться под теорией «секс-и-только-секс» – главное в его жизни.
Ему просто хотелось заняться любовью с соблазнительной женщиной. Ну а раз она уже утром должна отбыть, он мчался во весь опор, дабы успеть насладиться ее прелестями.
После ужина небольшая компания в Уэстерлендс-Хаусе собралась в гостиной за чаем. Чуть позже детишки, получив свою дозу поцелуев, в сопровождении нянь были отправлены в постели, а разговор вертелся вокруг возможных связей герцога, с помощью которых можно было бы утром подобрать подходящий корабль для Элспет.
– Адмирал Уиндом поможет нам, я уверен.
– Или коммодор Хатауэй, – подсказала герцогиня. – Ведь он командует средиземноморским флотом?
– Не забудьте Бедесфорда, он же добрый приятель Гарольда, – напомнила Бетси. – Он был послом у какого-то султана, хотя там, конечно же, масса султанов. Но его опыт все равно хоть чем-то может быть полезен.
– Дождись утра, мой секретарь займется этим. – Герцог улыбнулся Элспет: – Мы не можем позволить, чтобы вы отправились в плавание на каком-нибудь торговом судне с легким вооружением в тех кишащих пиратами водах. Судно с тяжелыми пушками – вот что вам нужно.
Элспет чувствовала себя словно в маленьком уютном райском уголке, где все ее заботы оказывались важными для всех, в компании близких ей по духу людей, где ей был оказан теплый, просто ангельский прием, когда тебе стараются угодить во всем, ублажить, исполнить твой малеший каприз. И если бы герцог время от времени не поругивался, возвращая всех на грешную землю, как это делал когда-то ее папа, она могла бы решить, что ей все это снилось.
Не было ни малейшего сомнения, откуда взялось неотразимое обаяние и шарм у Дарли. Его родители были просто очаровательны. Его мать – воплощенные доброта, тепло и естественность – была всегда au соurant [2]2
В курсе (фр.)
[Закрыть]всех светских событий и всегда имела свое мнение по многим вопросам. А его отец был герцог, аристократ до кончиков ногтей, каким и должен быть истинный герцог и каковыми были отнюдь не все члены королевской семьи – умным, интеллигентным, властным, даже деспотичным, патрицием до мозга костей, и в то же время – неиссякаемым источником здравого смысла, рассудительности. И даже улыбка у него была такая же, как у Джулиуса.
– Я полагаю, бокал вкусненькой мадеры пришелся бы нам сейчас в самый раз, – заявила герцогиня, поставив свою чашку на стол. – Бетси, вон там колокольчик, вызови дворецкого.
– «Машико» урожая семьдесят четвертого года, – уточнил герцог.
Не успела Бетси сделать и двух шагов, как высокие позолоченные двери внезапно распахнулись и в зал, гремя шпорами, вошел Дарли, ворвавшийся за ним аромат летнего вечера заполнил помещение.
– Простите, я припозднился. – Элспет он одарил отдельной улыбкой. – Рад видеть вас снова, миссис Графтон.
– Мне тоже приятно, лорд Дарли. – Она про себя удивилась, что ее голос прозвучал светски нормально, когда предмет ее грез последних нескольких недель внезапно возник прямо перед ней.
– Ты, я вижу, долго скакал верхом, – заметила матушка, взглянув на всклокоченные, растрепанные ветром волосы и запылившиеся сапоги сына. – Ты успел поужинать?
Если принять в расчет выпитую на полном скаку фляжку бренди, то да, он поужинал.
– Я не голоден, maman. – Он принялся стягивать перчатки, хотя, конечно же, предпочел бы немедленно выдернуть Элспет из кресла, на руках отнести наверх, заняться с ней любовью в ближайшей спальне, отдавшись этому полностью и без остатка. Не самый, конечно, разумный выбор. Он отдал хлыст и перчатки дворецкому, как по мановению волшебной палочки возникшему рядом. – Бренди, – бросил он. – Принеси бутылку.
– А мы тут как раз собирались отведать мадеры, – предложила герцогиня.
– Ну, значит, и мадеру тоже, – добавил он, кивком отпустив лакея.
– «Машико» семьдесят четвертого года, – объявил герцог при появлении вернувшегося дворецкого. Движением руки он предложил Дарли место рядом. – Что привело тебя в город? – небрежно поинтересовался он, хотя пристальный взгляд его сына, которым он неотрывно смотрел на зардевшуюся гостью, мог послужить достаг точным объяснением тому.
– Матушкино письмо, конечно, – ответил он так же небрежно, как и отец, приняв предложенное кресло, из которого открывался идеальный вид на Элспет. – Прошу меня простить, что я не приехал вовремя к ужину.
– Мы сейчас что-нибудь приготовим для тебя, – выступила матушка.
Он улыбнулся.
– В этом нет необходимости, maman. – А вот Элспет ужин не повредил бы, подумал Дарли. Она выглядела похудевшей. Снимало ли это вопрос о ее беременности или слишком рано еще судить об этом? Не то чтобы это могло стать для него большой проблемой. В конечном счете, это был мир мужчин, и на всякие там беременности им было ровным счетом наплевать.
Итак, значит, родители послали за ним, размышляла Элспет, неуверенная, считать ли себя тем самым польщенной или уязвленной. Может, они сочли ее легкодоступной? Неужели в свете так свыклись с внебрачными, незаконными связями, что Дарли позвали, чтобы он развлекся и попользовался ей? Или же их приглашение было чистой любезностью, не более чем актом вежливости?
– Бетси сказала нам, что последние несколько недель ты провел в Лэнгфорде, – сказала мать, пытаясь сменить тему разговора, чтобы сын оторвал наконец взгляд от их гостьи, которая вдруг проявила преувеличенный интерес к собственной чашке. – Как там рыбалка?
Он с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. Но, подхватив матушкины слова, ответил со светской учтивостью:
– У меня не было времени на рыбалку. Я следил за событиями в парламенте. Тот факт, что письма от жениха Аманды с подробным описанием деятельности правительства приходили с неизменной регулярностью, позволял ему говорить с относительно чистой совестью. – Судя по всему, воспаление желчи у короля привело всех в состояние временного помешательства. Тори дерутся, пытаясь удержать власть, пока виги возлагают надежды на дурные новости. – Он улыбнулся. – Полный хаос и неразбериха сейчас в порядке вещей. – Он мог себе позволить оставаться любезным. Элспет явно никуда не собиралась уходить вечером. Ему оставалось лишь дождаться, когда родители отправятся на покой. – Ваша поездка на юг оказалась не слишком нудной, леди Графтон? – любезно поинтересовался он, предпочтя этот вопрос рассуждениям о погоде.
– Ну, в общем-то, не слишком. – Ее щеки пылали краской с того момента, как он переступил порог гостиной, а взгляд сфокусировался где-то в районе пуговиц его жилетки. – Мы доехали очень быстро.
– А как здоровье вашего брата? – Он вспомнил, что в записке матушка упомянула ее брата. – Ему сейчас лучше?
– Этого мы не знаем.
– Она так переживает, Джулиус, ты, наверное, уже и сам заметил, – вступила его сестра, выдержав его предупреждающий взгляд. – Последние вести были не слишком обнадеживающими.
– Мне очень жаль, простите меня. Что вы слышали о его состоянии?
Пока Элспет делилась той скудной информацией, которой она располагала, он обратил внимание на браслет, который она нервно крутила на запястье. Тот, что он подарил ей. Не то чтобы это имело большое значение. После того как он столько драгоценностей и ювелирных украшений дарил женщинам, ему не пристало, так или иначе, заботиться об их дальнейшей судьбе. Но странным образом в этот раз он почувствовал, что это украшение подтверждало ее принадлежность ему. Прямо-таки наглое предположение, конечно, если учесть, что он приехал просто с намерением переспать с ней.
Эта мысль немедленно вызвала у него неудержимое и очень уж несвоевременное возбуждение. Дарли закинул ногу на ногу в безнадежной попытке скрыть его, рассчитывая в такие моменты на надежность туго натянутой верблюжьей кожи бриджей.
– Может, я выпью чашечку чаю, пока не принесли бренди? – сказал он, раздвинув ноги и нагнувшись за чашкой чаю, очень надеясь, что это семейное чаепитие не слишком затянется.
– Ты голоден, – безапелляционно заявила матушка. – И не спорь со мной, дорогой. Сейчас тебе подадут что-нибудь перекусить.
Он и не собирался спорить, обрадованный поднявшейся суматохой и суетой, когда матушка поднялась, чтобы позвонить слугам; ее команды, пока она пересекала комнату, отвлекали внимание присутствующих. Налив себе чая, он сел впереди, опершись локтями в колени, удерживая чашку кончиками пальцев, в надежде, что переживет ужин, не оконфузившись.
Последний раз он в такой степени потерял контроль над собой, когда ему было пятнадцать лет, и одна из мамочкиных подруг заигрывала с ним на каком-то музыкальном вечере, куда его случайно затащили. Леди Фэйн зажала его в углу комнаты, пока все взоры были обращены на итальянское сопрано, и жарко прошептала на ухо:
– Жди меня наверху через пять минут.
В результате их тогдашняя связь оказалась для обоих приятной и скрасила то лето.
Но вроде бы время неудержимой и абсолютно неукротимой готовности осталось в юности.
Или он так считал.
– А сейчас, – твердо завила матушка, повернувшись в кресле, – тебе придется поесть чего-нибудь, пусть и не вовремя. Небось там, в Лэнгфорде, ты жил на кларете и сандвичах.
– Более или менее, – улыбнулся он.
– Мы тут обсуждали, кто мог бы помочь нам подыскать корабль для Элспет, отплывающий в Марокко, – вмешалась в разговор Бетси. – Ты не знаешь, случаем, кого-нибудь, располагающего информацией о судах, плавающих по этому маршруту?
– Малькольм знает капитанов, плавающих в эту часть света. Он делает все мои закупки испанских вин. Кстати, херес «Сан-Лукар» в этом году просто бесподобный.
– Малькольм – это секретарь Джулиуса, весьма приятный молодой человек с безукоризненными манерами, – пояснила герцогиня Элспет. – Правда, я не уверена, что он сейчас в городе, – добавила она, повернувшись к Дарли.
– Он в Лэнгфорде, но я могу послать за ним. – Маркиз взглянул на часы: – Еще не слишком поздно.
– Тогда срочно вызывай его, любым способом. – Герцогиня улыбнулась Элспет: – Вы представить себе не можете, какими невероятными талантами обладает этот Малькольм. – Она замахала руками. – Он умеет улаживать всякие проблемы. Поставь перед ним задачу и считай, что дело в кармане. – Она улыбнулась. – И Джулиус ему ужасно благодарен за это, не правда ли, дорогой? Малькольму любое дело по плечу, и никакой хаос не помеха.
Дарли чуть улыбнулся:
– У тебя это прозвучало так, словно я живу в постоянных склоках и передрягах.
– Скажем так, ты вращаешься и выживаешь в такой неорганизованной и беспорядочной среде, которая может умотать до предела любого, дорогой. А пока все же будь любезен, пошли кого-нибудь с запиской Малькольму, пока не поздно.
Бетси тут же вскочила на ноги:
– Позвольте мне. Пусть Джулиус допивает свой чай. Дарли бросил на сестру благодарный взгляд.
– Напиши ему, пусть захватит мои морские карты, – бросил он ей вслед. – Мы посмотрим, какие маршруты лучше подходят в это время года.
– Ты сам мог бы отвезти леди Графтон в Марокко, заявила его мать. – И почему мы не подумали об этом раньше? «Прекрасная Ундина» отлично подойдет для этого.
– Мои дела не позволят мне этого, maman.
– Просто представить себе не могу, какие такие у тебя дела, что не смогут подождать пару недель.
– Мне хотелось бы, конечно, но я не могу, – заявил он, одарив Элспет любезной улыбкой.
– Ну, пожалуйста, леди Уэстерлендс, мне бы не хотелось навязываться лорду Дарли, – тут же вступила Элспет. – Сейчас довольно много судов ходит в те места, мы найдем что-нибудь подходящее.
Герцогиня укоризненно посмотрела на сына. Но, несмотря на все ее сочувствие леди Графтон, она хорошо знала, что давить на Дарли бесполезно. Он всегда поступал так, как ему хотелось.
– Я уверена, что коммодор будет более сговорчивым, – заявила она, похлопав Элспет по руке. – Герцог оказал ему кучу услуг.
– Я бы предпочла не озадачивать никого моими проблемами, – пробормотала Элспет. – Я и без того уже в неизмеримом долгу перед вами. – Она улыбнулась. – Чарли у меня способный парень. Утром он найдет подходящий корабль.
– Чепуха, – возразил герцог. – Я сам займусь этим. И где же эта чертова мадера?
Герцог произнес это таким тоном, что всякому стало понятно: возражений он не потерпит. Последовала недолгая тишина.
Герцогиня презрительно сопела, выражая недовольство сыном.
Герцог кликнул дворецкого. Элспет вся вжалась в кушетку.
И лишь Дарли, казалось, не затронул обмен репликами, он налил себе еще чашку чаю, размешал три ложки сахара, затем добавил четвертую и продолжил размешивать.
Почти тут же на зов герцога появились два лакея, один с ужином для Дарли на серебряном подносе, другой с бренди и мадерой. За ними, стуча каблучками, следовала Бетси, успевшая отправить записку Малькольму. Дарли ел неторопливо, несколько быстрее попивая бренди, с явным намерением осушить бутылку. Любители мадеры потягивали сладостный нектар в более умеренном темпе, и остаток вечера протекал в атмосфере несколько натянутой любезности и в разной степени сдерживаемых эмоций.
Все это не могло не потрясти Элспет. Она была так взволнована присутствием Дарли и его пристальным, напряженным взглядом, что зачастую к ней приходилось обращаться дважды, прежде чем она могла расслышать и осмыслить вопрос. А после ответа ее попытки поддержать разговор становились все короче и бессвязней, а взгляды украдкой на часы все более частыми.
В свою очередь, маркиз был в таком заведенном состоянии, что не был уверен, что сможет пережить этот фарс в гостиной, не выкинув чего-нибудь непристойного, не взорвавшись в самый неподходящий момент самым неподобающим образом. Усилием воли он удерживал себя в кресле, хотя не раз готов был, словно разбойник с большой дороги, подхватить Элспет, перебросить ее через плечо и утащить из комнаты. Что же касается его участия в беседе, любой из его друзей был бы поражен непривычной молчаливостью человека, славящегося своим остроумием и развязностью.
Когда часы пробили одиннадцать и матушка, наконец, сказала:
– Уже совсем поздно, а ведь Элспет завтра утром отплывает.
Дарли почувствовал огромное облегчение и испусти громкий вздох.
Герцогиня бросила холодный взгляд, в его сторону явно осуждая столь неприличное поведение, подняла и протянула руку Элспет:
– Пойдемте, дорогая, мы с Бетси покажем вам покои.
Когда леди покинули гостиную, герцог встретил взгляд сына поверх очков:
– Твоя матушка взяла на себя роль дуэньи. Дарли кивнул:
