Текст книги "Когда вы кого-то любите"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– У меня есть план, – заявил он. – Слушай.

Глава 29

К тому времени как он закончил изложение своих планов, ее сердце усиленно билось, беспорядочно, разрываясь между надеждой, страхами и отчаянием.

– Я не знаю, что сказать. – Ей не хотелось возражать, но как она может получить от него так много, не скомпрометировав себя в глазах общества. Нельзя сказать, что она не догадывалась о скорее всего уже разразившемся скандале, связанным с ее именем. Но то, что она делал сейчас, она делала ради брата. А не ради собственной выгоды. Что же касается ее любви к Дарли, это было ее частное дело. Но если она позволит ему осуществить эти планы, ее тут же заклеймят как содержанку Дарли. И стоит ей сделать этот шаг, мир, в котором она прежде жила, будет навсегда закрыт для нее.

– Скажи, что тебе нравится моя мысль, и мы сделаем это.

– Может, поговорим об этом попозже?

– Значит, она тебе не нравится?

– Нравится.

– Тогда в чем дело?

– По-честному?

– Ну конечно, по-честному, – ответил он, разглаживая локон у нее за ухом. – Это же твоя жизнь.

Исход, которой мог решиться прямо сейчас, разве не так? Как ни посмотри, их дороги расходились, каждый должен идти своим путем. Она сделала глубокий вздох.

– Ладно. Как тебе известно, я замужем. Он нахмурился.

– Таким образом, что бы ты ни сделал для меня, – продолжила она, полная решимости говорить прямо и откровенно, – будет рассмотрено под определенным углом. Как только мы вернемся в Англию… и стоит тебе сделать для меня все, о чем ты сейчас говорил, я останусь совершенно одинокой в этом мире. Отвергнутая всеми, женщина, носящая определенное клеймо.

– С тобой этого не случится. Разве ты не знаешь, как много женщин живут отдельно от своих мужей – женщин из добропорядочных семей?

Она этого не знала.

– В Йоркшире таких нет ни одной.

– Только не говори мне, что ты вернешься к нему, – буркнул Дарли.

– Нет, но все равно я бы предпочла пойти своим путем независимо оттого, куда он приведет. Это вопрос гордости и самоуважения. А мне не много требуется. Нас с Уиллом устроит простая жизнь.

– А чем вы собираетесь заниматься?

– Я думаю, мы сможем где-нибудь открыть сельскую школу.

– А твой брат согласится?

– Я не уверена, – ответила Элспет. Она не раз сама задавалась этим вопросом. – Уилл сам сможет определиться и найти способ зарабатывать нам на жизнь, если ему не понравится мой план.

– Позволь мне помочь вам в этом. Я буду финансировать твою школу. И вовсе не обязательно кому-либо знать об этом. Ты можешь даже не говорить об этом брату, если тебе не хочется.

– А ты останешься в стороне?

– Нет. Почему же?

– Да потому, что никто не отправит детей в мою школу, если меня будут считать твоей любовницей. Да чего там, Дарли, ты же сам знаешь, что даже малейший намек на скандал может негативно повлиять на женщину, вызвать враждебное отношение к ней.

– Нет, если ее покровитель обладает достаточным могуществом и влиянием. Двери лучших домов открыты для любовниц людей с большим состоянием. Они везде желанные гости. – «Вроде дома моих родителей», – похоже, хотел он сказать.

– Пожалуйста, позволь мне сохранить мою репутацию – если, конечно, что-то от нее останется.

– Ты не слишком-то заботилась о своей репутации в Ньюмаркете.

– А ведь мне следовало бы подумать об этом. Тонко чувствующий человек, он предпочел не продолжать спор. Зачем портить то, что, похоже, могло обернуться прелестным путешествием. Впереди предостаточно времени, чтобы возобновить разговор на эту тему, когда они вернутся в Англию.

– Возможно, ты и права, – согласился Дарли. – Общество сейчас беспощадно к женщинам.

– Именно так. – Она должна быть довольна, что он все понял. Но вдруг ощутила острый приступ сожаления, что он так охотно согласился. Не то чтобы она ожидала чего-нибудь другого. Мужчины вроде Дарли бывали, капризны и непредсказуемы в отношениях с женщинами.

– По крайней мере, в открытом океане ты не подвергаешься осуждению общества, – улыбнулся он. – И, по меньшей мере, еще пару недель мы будем свободны от всех ограничений и запретов.

– А как скоро мы доберемся до Танжера? – Она сменила тему разговора на более безопасную.

– Если нас не подведет ветер, через две недели.

– Ты знаешь, что можешь рассчитывать на мою вечную благодарность и признательность, – произнесла она подчеркнуто серьезно. – Я ничего из этого не смогла сделать без тебя, не о говоря уже о том, чтобы путешествовать с таким комфортом. – Она могла бы поспорить или покритиковать расточительный образ жизни Дарли, но не могла винить его за доброту к ней. – И если есть что-нибудь в моих силах, чтобы однажды отплатить тебе за это, я обязательно сделаю это.

– Твое общество – это уже достаточное вознаграждение для меня, – ответил он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ни малейшего намека или инсинуации. Леди явно чувствовала себя сейчас чрезвычайно уязвимой и ранимой. Впрочем, Дарли надеялся, очень скоро, едва обретя присутствие духа, она вновь будет готова к искушениям и соблазнам. – А пока самое время позаботиться об увеличении скорости нашего корабля. Я поговорю с капитаном. А ты можешь побаловаться чашечкой чаю, мне так кажется, – добавил он с улыбкой, поднялся и усадил ее в кресло. – Я пришлю к тебе Софи и скоро вернусь сам.

Выйдя из каюты, он принялся за дела, его мотивация была больше, чем просто альтруизм. Чем скорее они доберутся до Танжера – и, Бог даст, найдут ее брата живым, – тем скорее они смогут вернуться в Англию, где он собирался, так или иначе, взять Элспет под свою опеку. Он предпочел бы действовать открыто, но если она взбрыкнет или попытается уклониться, он был более чем готов прибегнуть к тайным методам. Он заполучит ее. Это он знал точно.

А поскольку он всегда жил, имея полный картбланш на все, пользовался всеми привилегиями и позволял себе любой каприз и прихоть, слова «желание» и «его исполнение» означали для него одно и то же.

И помешать или воспрепятствовать ему не сможет никто.

Разыскав Малькольма, Дарли не стал вдаваться в объяснения своего внезапного появления на корабле в последний момент. Вместо этого он поблагодарил его за то, что тот помог Элспет подняться на борт, и дал массу поручений, начиная с того, чтобы к Элспет отправили Софи с чаем на подносе и парой бутылок отцовского шампанского.

– И если вы будете относиться к прислуге леди Графтон во время нашего плавания, – добавил он, – как к дополнительным членам экипажа, присланным моим отцом, я был бы весьма признателен. – Он склонил голову. – И я заранее буду вам благодарен.

Подразумевавшийся подтекст его заявления, что он не хочет, чтобы ему докучали во время плавания, остался не высказанным, но Малькольм отлично все понял.

– Вы можете рассчитывать на меня, сэр. Ваш отец прислал достаточно провианта на всех нас для самого роскошного питания, – улыбнулся он, – вместе со своим шеф-поваром, который уже провел два превосходных состязания с вашим шефом, милорд. Дарли улыбнулся.

– Похоже, у вас будут полно забот. Франсуа может быть весьма темпераментным. Желаю вам удачи. Хотя я и не слишком оптимистичен, когда две примадонны сталкиваются на столь тесном пространстве. Вы уж поладьте с ними. А я пока пойду к капитану просить максимально увеличить скорость, – завершил он, выбросив мысли о поварах из головы. – Леди Графтон желает как можно скорее увидеться с братом.

Покинув каюту своего секретаря, Дарли отправился на ют. После обмена положенными любезностями с капитаном маркиз приступил прямо к делу.

– Мне бы хотелось доплыть до Танжера в рекордно короткое время, – заявил он. – И для этого я готов предложить бонус каждому офицеру и члену экипажа. Короче, тройное жалованье. И такую же сумму каждому за столь же быстрое возвращение.

– Да, сэр, – ответил капитан, жестом подзывая старшего помощника. – Поднять все паруса, мистер Эштон, – приказал он помощнику. Затем повернулся к Дарли: – Она может просто летать, как птичка, сэр. Мы быстренько доставим вас в порт.

– Благодарю вас. Леди Графтон волнуется за здоровье своего брата, и для нее каждый день чрезвычайно важен.

– Я понимаю.

– Она надеется добраться до него… – Дарли сделал паузу, вовремя.

– Да, сэр. Я понимаю, милорд. Там очень опасный климат для иностранцев. Пожалуйста, выразите мое сочувствие леди Графтон. Скажите ей, что мы помчимся на всех парусах, сэр.

Матросы уже роились на мачтах, карабкаясь на реи, высвобождая больше парусов, падающий брезент с треском шлепался на палубу, заполняя все вокруг громкими хлюпающими звуками.

– Леди будет довольна. И насколько я помню, в ближайшие несколько дней нам не надо будет опасаться пиратов. – «Прекрасная Ундина» рванулась вперед, рассекая волны, ускоряя движение по мере того, как новый парус туго натягивался, наполненный ветром, а ухоженное судно без усилий неслось по волнам.

– Они не заплывают так далеко на север, но когда мы войдем в прибрежные воды Африки, нам придется выставить бдительных дозорных, готовых поднять тревогу в любой момент. Хотя все равно нас никому не догнать, сэр, – добавил капитан с улыбкой. – Наша красавица мчится с быстротой молнии.

– Я бы не упоминал слово «пират» в пределах досягаемости женских ушей.

– Нет, сэр. Незачем понапрасну тревожить их.

– Отлично, значит, все в полном порядке. Мои вам комплименты. – Дарли чуть склонил голову. – Я знаю, мы в надежных руках.

Капитан Тарлтон получал приличное жалованье, настолько приличное, что у себя дома, в Суссексе, он мог позволить себе вести джентльменский образ жизни. Да он доставил бы маркиза хоть к черту на рога и обратно даже без всякого бонуса.

– Я очень рад видеть вас на борту, милорд. И вам не о чем беспокоиться. Если ветер продержится, мы доставим леди Графтон в Танжер меньше чем за две недели.

– Спасибо. Я передам ей.

Дарли одним прыжком вскочил на трап, ведуший на главную палубу, и бодро зашагал к люку. Он принял верное решение, покинув Лондон и отправившись в плавание. Он давно не чувствовал себя так хорошо, на самом деле… со времени Ньюмаркета.

Здесь правили симпатия и добросердечие. И это вызывало невероятный душевный подъем.

Глава 30

Следующие несколько дней не могли быть более идиллическими, как если бы сама Аркадия была целиком и полностью перенесена на «Прекрасную Ундину».

Дарли исполнял малейший каприз и любую прихоть Элспет с мягким врожденным обаянием, а в первый день вообще с услужливостью евнуха – поначалу даже не делал попыток поцеловать ее. Она говорила о самоуважении и гордости – он не противился.

Но ему не пришлось слишком долго опасаться, что придется оставаться холостяком и хранить целибат. Вскоре после первого чая, когда он выпил пару бутылок отцовского шампанского и где-то на протяжении часа или около того праздно рассуждал о том о сем, Элспет поинтересовалась:

– И долго ты так собираешься рассиживаться там?

– Не дольше, чем потребуется, – ответил он, поднимаясь с кресла и улыбаясь ей через чайный столик. – Ты что-то говорила, чтобы я оставался в стороне; я не очень уверен.

Она сидела, откинувшись на спинку кресла, расслабленная после чая, довольная случайно завязавшейся беседой с Дарли.

– Ты всегда такой заботливый и внимательный?

– Обычно нет. Ты – особый случай. Да ты сама видишь. – Он ткнул себя пальцем в грудь: – Я же здесь, а не в Лондоне.

Вопреки собственному здравому суждению?

Он затряс головой.

– Скорее вопреки давно установившейся привычке, а это совсем другое. – Он ухмыльнулся. – Очень даже другое, я бы добавил. Морской бриз пойдет мне на пользу. И отъезд из Лондона пойдет мне на пользу.

– Я, пожалуй, постараюсь не думать об Англии, пока это возможно, – пробормотала она, – да и о Танжере предпочла бы вообще не думать.

– Я могу помочь тебе забыться, – мягко произнес он.

– Я знаю.

Он подался вперед в своем кресле, но не поднялся, предоставляя ей принять решение.

– У нас есть время.

– Дни, сколько?

– Ну… дней восемь – десять… может, больше.

– И ты готов играть роль джентльмена…

– Так долго, как ты того пожелаешь. Я не спешу. Она улыбнулась:

– А вот я, возможно, спешу. Он рассмеялся:

– Спроси меня, почему я не удивлен?

– Значит, так, милорд. – Она скинула туфли и поманила его пальчиком, одарив нежной зовущей улыбкой. – Раз вы здесь, я желаю получить от вас все.

И он удовлетворял ее желание все то время пока «Прекрасная Ундина» на всех парусах неслась на юг, ветер дул с прежней силой, а экипаж на цыпочках проходил мимо каюты маркиза, дверь которой по большей части была заперта, за исключением моментов, когда им приносили еду и вино, свежее белье и воду для ванны.

Пока однажды утром на девятый день плавания один из нескольких дозорных, которые, едва они миновали берега Португалии, были размещены на обеих мачтах, правом и левом борту, на корме и носу корабля, не возопил.

– По левому борту Танжер!

К тому времени как они взяли на борт лоцмана и прошли отмели и рифы огромной бухты, Элспет и Дарли уже оделись и стояли у поручней.

– А он больше, чем я думала, – заявила Элспет, окидывая взглядом город, амфитеатром раскинувшийся перед ее глазами, мягко возвышающиеся холмы, усеянные белыми строениями, сверкающими в лучах солнца. – Как же мы найдем Уилла?

– Сначала мы пойдем к консулу. Он должен хоть что-то знать о больных моряках.

– А если он не знает?

– Дорогая, не волнуйся. Мы найдем Уилла. – Если бы они не были на виду у всех, он заключил бы ее в свои объятия. Она уже не могла скрывать страх, у нее дрожали руки.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен, – ответил Дарли и, не обращая внимания на окружающих, обнял ее за плечи, пока они стояли у поручней. – Твой брат молод и силен. Он все выдержит. С ним будет все в порядке. – Судя по выступившим на глазах слезам, Элспет готова была расплакаться, все ее опасения проявились на ее лице, охватили ее всю, без остатка. Он, конечно же, не мог не понять ее тревоги. Она узнает сегодня, жив ли ее брат, и, что бы там ни говорили, в этом заброшенном уголке не было никаких гарантий. Докторов было мало, тем более хороших докторов, а уж санитарные условия были просто ужасающими, особенно на военных судах, перевивших армейские части, с их привычным пренебрежем к человеческим условиям.

– Просто постарайся увидеть хорошую, светлую сторону. Как только мы найдем твоего брата, буквально через неделю-другую он вернется с тобой в Англию. – Он похлопал ее по руке. – И ты будешь рада. А он, скорее всего, будет рад еще больше, – добавил он с улыбкой.

– Ты слишком добр ко мне. – У нее мелко дрожала нижняя губа, хотя она упрямо изо всех сил удерживалась, чтобы не разразиться слезами. Капитан стоял лишь в нескольких шагах от нее, экипаж проявлял явное любопытство, поскольку им было хорошо известно жесткое правило Дарли касательно женщин на его яхте.

– Наоборот, дорогая, уж если решать, кто к кому добр, так это решительно в мою пользу, уверяю тебя. И если бы на нас не смотрело так много народу, я бы немедленно подарил тебе звонкий поцелуй в качестве доказательства.

– Нет, не надо! – быстро возразила она, на мгновение, забыв обо всех своих волнениях, а неминуемые слезы были остановлены приступом паники.

– Но ты меня чертовски искушаешь.

Его губы едва не касались ее ушей, запах его одеколона, привычный и бодрящий, и если бы существовала возможность остановить время, ей бы так хотелось сохранить навеки этот момент близости и теплоты.

– Ты сможешь поддаться искушению и соблазну чуть позже, – заявила она, ужасно благодарная, что он отвлек ее.

– Слушаюсь и повинуюсь, миледи. – Он ухмыльнулся. – И полагаю, что я никогда не говорил ничего подобного прежде. Надеюсь, ты соответственно должным образом впечатлена тоже.

Она вдруг улыбнулась:

– Это уж точно, и огромное спасибо тебе.

– Огромное пожалуйста. Смотри, там спускают шлюбку. Мы очень скоро будем на берегу.

Глава 31

Консул на поверку оказался чрезвычайно рассеянным ученым, гораздо больше интересующимся историей Древней Греции, чем исполнением своих обязанностей в Танжере, о чем свидетельствовал бледный цветего лица в этой стране палящего, обжигающего солнца. Но когда его упросили оторваться от книг, он, ознакомившись с рекомендательным письмом герцога Уэстерлендса, в превеликом смущении и в полном замешательстве попытался получить требуемую информацию от своего персонала. Прислуга была единственным его контактом с внешним миром, поскольку его секретарь ретировался в более здоровый климат пригорода Лондона, а замена до сих пор не прибыла.

– Дьявольщина, самое мерзкое сейчас – это отсутствие секретаря – пардон, мадам, за мою ругань, но будь все проклято, – ведь я пытаюсь сделать перевод Геродота! И мне некогда заниматься государственными делами!

По всей видимости, местный персонал давно уже был предоставлен своим делам, поскольку даже на то, чтобы собрать их вместе, потребовалась масса времени. Когда большая часть соплеменников была, наконец, собрана, выяснилось, что от них очень мало проку, поскольку на любые вопросы они отвечали либо пустым невидящим взглядом, либо пожатием плеч.

– Черт бы побрал ваши хитрющие глазки и всех вас вместе! – возопил консул Хэндли, щеки все больше заливала густая краска по мере того, как становилось ясно, что все расспросы словно увязали в песке. Повернувшись, он указал, пальцем в высокого мужчину с красным носом: – Исмаил, я приказываю тебе найти этого англичанина. – Эфенди, это невозможно. – Голос мужчины был мягким, резко контрастируя с резким визгливым голосом хозяина, а глаза полузакрыты. – Город бесследно поглотил их.

– Найди их, или я через час выставлю тебя и всех твоих родственников за дверь, черт тебя побери!

– Я сделаю все, что в моих силах, эфенди, но не могу обещать…

– Вот и делай! – оборвал его консул. – Вон, вон отсюда, все вы! У тебя есть час на все про все, Исмаил, в противном случае твоя бабушка будет спать на улице этой ночью. – Консул щелкнул пальцами, отпуская всю эту разномастную свору слуг, которые начали разбредаться столь же лениво и неспешно, как до этого собирались.

Исмаил, который, по-видимому, занимал должность мажордома, а по совместительству и благодетеля семейства, приложил сцепленные пальцы к виску и поклонился:

– Как пожелаете, эфенди. Я в вашем распоряжении.

– Да, да, я не сомневаюсь, – пробурчал консул. – Нам потребуется чай для леди и какой-нибудь приличный бренди. – Он повернулся к гостям с выжидательной улыбкой: – Город вам вряд ли интересен, не так ли?

Короткая вспышка раздражения Хэндли, вероятно, сыграла свою роль, поскольку Исмаил вернулся в пропахнувшую жасмином лоджию с видом на бухту прежде, чем они завершили свой чай. Проведя сначала совет и опрос среди родственников, он сообщил информацию, более или менее общеизвестную в городе.

– Несколько недель назад с какого-то английского корабля были высажены больные. Двое из этих варваров еще живы, эфенди, – доложил он. – Остальные умерли. Не желаете посетить их могилы?

Краска моментально исчезла с лица Элспет. Быстро выхватив чашку из ее дрожащей руки, Дарли поставил ее на стол и, наклонившись вперед, чуть слышно произнес:

– Он может не понимать, о чем говорит. – Подняв глаза, он обратился к Исмаилу нормальным голосом: – И где же сейчас те двое, что выжили?

– В варварской таверне у самой воды.

– Отведи нас туда. – Дарли протянул золотую монету, которая тут же вспорхнула с его ладони и бесследно исчезла в складках одежды Исмаила.

– Конечно же, я бы и сам сопровождал вас, если бы это потребовалось, – заявил консул со столь очевидной неискренностью, что, не дав себе труда подождать, раскрыл свою книгу. – Но я полагаю, что вы предпочтете разобраться в этой трагедии в частном порядке, – добавил он и принялся листать страницы в поисках места, где он остановился.

Отбросив ложную вежливость, Дарли, конечноже, настоял бы, чтобы консул сопровождал их, если бы это принесло хоть малейшую пользу. Но было очевидно, что он не говорил на местном языке и был абсолютно незнаком с окружающей обстановкой и местностью. К тому же его намеки на трагедию отнюдь не способствовали обретению душевного спокойствия Элспет.

– Мы не будем злоупотреблять вашим временем, – заметил Дарли, поднимаясь. – Но нам понадобится ваш слуга, чтобы довести нас к той таверне.

Консул поднял голову:

– Да, да, отправляйся с маркизом, Исмаил. И оставайся с ним, пока тебя не отпустят. – Мистер Хэндли ткнул пальцем своего мажордома: – И не пытайся сбегать. Ты меня слышишь, негодник? – Да, эфенди. Я слышу. – Я боюсь, что местные жители слишком своенравны и независимы, – заявил консул с раздражением. – Им нельзя доверять. Если бы у меня не было моих книг, точно свихнулся в этом диком месте, – добавил он, разделяя аристократическое мнение, что слуги обычно глухи и невидимы, особенно когда бывают срочно нужны. – Желаю вам удачи в вашем предприятии и приятного возвращения домой. Ах, если бы я мог покинуть это чертову дыру, – вздохнул он, поправляя очки на носу.

Его замечание насчет приятного возвращения домой явно давало понять, что консул предпочел бы больше не видеться с ними. И поскольку он был им чисто номинально полезен, было понятно и очевидно, почему мистер Хэндли служил в Танжере, а не в Уайтхолле рядом с могущественными дельцами из мира дипломатов.

Тем временем консул вновь погрузился в чтение, немедленно позабыв о своих визитерах и их проблемах.

Дарли не стал прощаться, все равно это прошло бы незамеченным, он помог Элспет подняться с кресла. Она была бледна, как призрак, и он подхватил ее за талию, чтобы поддержать. Добравшись до нанятого экипажа, он подсадил свою онемевшую спутницу внутрь, сел рядом и тихо прижал ее к себе. Он не мог выдавить из себя ни слова банальных утешений или необоснованных надежд во время их безмолвной поездки в порт. Слишком многое было против них.

Элспет держалась из последних сил, не позволяя себе заранее предполагать, что их ждет впереди или, в первую очередь, что могло ожидать тех, в прибрежной таверне. Вместо этого она сосредоточилась на проносившихся мимо пейзажах, безотчетно наблюдая дома и людей, суету повседневной жизни, пытаясь обмануть себя, притвориться, что они здесь, в Танжере, с единственной целью – купить жеребцов для Дарли.

И она будет так притворяться, пока сможет.

В конце концов, они остановились перед старым полуразрушенным строением, дверь которого давно слетела, окна представляли собой длинные щели в глинных, из смеси извести и соломы, иссушенных солнцем стенах.

Исмаил со своего места за кучером позвал их:

– Эфенди, вот оно, грешное логово зла и порока.

– Оставайся здесь, – пробормотал Дарли, тихонько сжав руку Элспет. – Я пойду на разведку.

– Нет. Я пойду с тобой.

– Это небезопасно.

Она твердо встретила его взгляд:

– Мне наплевать.

– Неизвестно, кто там прячется. – Или какие ужасы она может увидеть.

Наплевательское отношение на флоте к больным и раненым морякам было общеизвестно.

– Это английская таверна.

– Может быть. Я не уверен, что человеку Хэндли можно доверять. Смотри, сам он не выходит из экипажа. Дайка я пойду на разведку. – Сняв набалдашник с трости, он извлек из нее клинок. – Если только твой брат здесь, я вытащу его.

– Пожалуйста, Джулиус. Я не хочу спорить.

Она не упрашивала, выражение лица у нее было упрямо неуступчивое. И, не привязав ее к сиденью, он не мог заставить ее оставаться в экипаже.

– Обещай мне хотя бы оставаться за моей спиной. Мы с Исмаилом пойдем первыми.

Она кивнула в знак согласия, но ее губы слабо дрожали, несмотря на решимость оставаться сильной. Если всего двое выжили из большого числа оставленных на берегу, то что ждало ее внутри, вот-вот могло уничтожить последние остатки надежды.

Женщина в этой вонючей дыре могла обернуться жуткой проблемой не говоря уж об Исмаиле, отнюдь не вызывающий доверия – не больше, чем его соплеменники внутри. Вытащив кожаный чемоданчик из-под сиденья, он откинул крышку и взял один из двух пистолетов, которые захватил с яхты. Протягивая пистолет Элспет, он поинтересовался:

– А ты умеешь стрелять?

– Стреляла пару раз несколько лет назад.

Не слишком утешительный ответ, но выбора не было.

– Он, наверное, тяжеловат для тебя. Держи. – Он сунул ей в руку рукоятку пистолета. – Держи двумя руками, если придется стрелять, – пояснил он. – У тебя два выстрела. Прицелься в голову и нажми курок.

– Понятно. – Она вдруг ощутила, как далеко она от Йоркшира.

Вытащив второй пистолет из чемоданчика, он сунул его в карман куртки, одарив ее ободряющей улыбкой.

– К добрым новостям. – Затем повернулся и открыл дверцу экипажа. – А теперь давай поживей. – Дарли подтолкнул слугу. – Мы здесь, чтобы найти английских моряков. Объясни им это на любом понятном им языке, лишь бы был результат.

Они вошли в хибару, впереди шел Исмаил, за ним следовали Дарли и Элспет, едва не наступавшая ему на пятки. Она держала пистолет наготове, ее сердце бешено билось от страха, она от всей души молилась, чтобы они не добрались сюда слишком поздно, и еще более истово, чтобы один из двух моряков оказался ее братом.

По мере того как их глаза привыкали к царившему внутри полумраку, они смогли разглядеть громилу, стоявшего за стойкой импровизированного, грубо сколоченного бара, затем пеструю толпу клиентов, состоявшую из разношерстного портового сброда. Они с подозрением воззрились на вошедших, их лица выражали нескрываемое коварство и вероломство. По их внешнему виду было очевидно, что они кое-как, со всяческими ухищрениями добывали себе на пропитание.

При их появлении все разговоры внезапно прекратились.

Наступила зловещая тишина. Дарли ткнул Исмаила в спину дулом пистолета:

– Спроси их об англичанах.

Под дулом пистолета голос Исмаила обрел почтительное звучание, когда тот обратился к громиле за баром на смеси английского и берберского жаргонов.

– Ну и ну, посмотрите-ка, – закаркал бармен, обращаясь к слушателям, с сильным акцентом кокни, выдававшим в нем обитателя низов лондонского Ист-Энда. – У нас тут в гостях пара птичек высокого полета. И они хотят видеть наших жильцов. – Он расплылся в беззубой улыбке. – И чего нам будет это стоить, мои пташки?

– Это может стоить тебе жизни. – Дарли поднял пистолет и прицелился в голову громиле. – Советую вести себя разумно.

Улыбка мгновенно испарилась с лица громилы, враждебный ропот наполнил полутьму помещения.

– Вы тут один, – прорычал бармен и потянулся за своей дубинкой, – а леди обезумеет от страха, обозлится на вас и устроит здесь трам-тарарам.

Приняв это как указание, Исмаил изготовился бежать. Не сводя глаз с бармена, Дарли поднял шпагу, перекрыв Исмаилу дорогу к отступлению.

– Здесь у меня пара выстрелов, которые разнесут твою башку, так что тебе лучше передумать, – предупредил маркиз ледяным голосом, рука его не дрогнула. – А если кто-либо попробует коснуться леди, – он взмахнул шпагой, – перережу ему глотку. – А теперь слушайте, – продолжил он, чеканя каждый слог, – мы готовы заплатить вам кругленькую сумму, если вы вернете оставленных здесь людей. – Лезвие шпаги уперлось в живот Исмаила, чтобы не дергался. – Здесь по двадцать золотых гиней для каждого из вас. И пятьдесят, если вы доставите нам людей быстрее, чем за две минуты.

Это было целое состояние для людей, которые не смогли бы заработать столько и за пять лет тяжкого труда.

Скрип стульев о грязный пол, мгновенно наполнивший комнату, был явным свидетельством их жадного интереса. И каждый из них спешил ублажить джентльмена, отдававшего приказы тем же повелительным тоном, что и их бывшие офицеры военно-морского флота его величества.

Дарли бросил взгляд через плечо.

– Отходим назад, – тихо приказал он. – Медленно. Мы будем ждать снаружи.

Элспет послушно повиновалась, буквально истекая потом под палящим солнцем. Повернувшись лицом к ослепительному светилу, она вознесла последнюю молитву, обещая всем и все, лишь бы ее брат оказался в живых.

– Встань у экипажа, – буркнул Дарли. – Если ты будешь настолько любезна, – добавил он с изысканной куртуазностью в надежде избежать спора. Подальше от беды, ведь они еще не были в безопасности. А если вдруг Элспет узнает, что среди выживших нет ее брата, и упадет в обморок, ему хотелось, чтобы она была поближе к экипажу.

Она кивнула и выполнила его просьбу, не отрывая глаз от двери таверны.

Дарли тоже сфокусировал взгляд на темном портале.

И лишь Исмаил посматривал искоса на маркиза, опасаясь, что если произойдет что-то непредвиденное, упертый ему в ребро пистолет выстрелит.

Гораздо раньше отпущенного времени в помещение внесли за руки и за ноги двух изможденных, истощенны мужчин. На них была запачканная, дурно пахнущая одежда, их волосы слиплись от грязи, а лица были столь черны от грязи, что трудно было различить их черты. Когда их бросили на землю, ни один из пленников не издал даже стона, глаза были закрыты, а дыхание едва уловимо, зловоние смерти подобно савану обволакивало их тела. На какой-то момент Элспет не могла собраться с духом, чтобы посмотреть на их лица, из страха, что ее худшие опасения могли найти свое подтверждение.

Дарли утратил последние остатки надежды, увидев изможденных мужчин. Даже если один из них был братом Элспет, оба пленника были столь близки к смерти, что почти не оставалось надежды, что они выживут. Он поспешно приказал Исмаилу найти какую-нибудь повозку, а сам нагнулся и начал рыться в карманах мужчин. Нет, он не надеялся найти что-нибудь ценное. Это все наверняка давно пропало. Но может, какая-нибудь незначительная мелочь – обрывок письма, рукописный приказ.

Ничего, не обнаружив, он присел на корточки и обследоват их одежду, пытаясь найти какую-нибудь нить – эполеты, пуговицу, метку портного. Оба явно не были простыми солдатами, их одежда была хорошего качества. Отойдя от экипажа, Элспет подобрала одной рукой юбки и присела рядом с Дарли.

– Дай мне твой носовой платок, – тихо попросила она, сознавая, что, возможно, хватается за соломинку. Линия бровей одного из них, почти сходящихся на переносице, показалась ей знакомой. Конечно, вовсе не обязательно, что брат был единственным в этом отношении, предостерегала она себя. Но, схватив протянутый Дарли носовой платок и ощутив, как в душе у нее пробивается лучик надежды, она принялась мягкими движениями стирать грязь со лба мужчины.

– Оба они офицеры. – Дарли взглянул на Элспет. – ты, случаем, не опознала портного хоть одного из них? – лица были столь изможденными, что какое-либо прежнее сходство было неузнаваемо искажено.

– Уилл получил свою военную форму из Йорка. Там ее пошила портниха.

Портниха вряд ли оставила свою метку, подумал Дарли, ощупывая лацкан.

– «Бонд-стрит», – пробормотал он, наткнувшись на украшенный вышивкой ярлык. – «Швейцер и Дэвидсон». – Он узнал марку своего портного.