Текст книги "Сладкий запах крови"

Автор книги: Сьюзан Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Финн, магия пытается свести нас, столкнуть – и твоя, и моя, и та, что досталась мне от Агаты. Но это не влечение и не любовь, не забивай себе голову.

– Конечно, магия хочет нас свести! Думаешь, такое происходит между любыми волшебными существами? – горячо зашептал Финн и прислонился лбом к моему. – Напрасно! Со мной такое впервые в жизни!

Теплый лесной аромат обволок меня, как кокон, и сердцу стало жарко.

– Только представь, какую бы мы задали музыку! Какое бы устроили волшебство! – не умолкал Финн.

В глазах его плясали изумрудные искорки... и что-то еще.

Я поднялась на цыпочки, подставила ему губы... Он поцеловал меня сначала легонько, поддразнивая, распаляя, потом сильнее, еще сильнее, я уже чувствовала его язык, его зубы, я плавилась и изнемогала, все мое тело жаждало ответить согласием на вопрос, который Финн так и не задал...

А потом меня вновь скрутил приступ вампирского голода, еще острее прежнего, и кровь бешено забурлила в жилах. Тело дало свой ответ.

Я оттолкнула Финна и прошептала:

– Не могу. Прости...

Грудь его вздымалась, он тяжело дышал. Запрокинул голову, и рога его вдруг показались мне длиннее и острее, чем прежде. Только не они притягивали мой взгляд, а жилка, бившаяся на шее Финна. Но вот он отступил, его искаженное страстью лицо разгладилось. Финн легонько пробежал пальцами по вырезу моей безрукавки, расстегнул одну пуговку, вторую... Меня снова охватило желание. Он прикоснулся к разгоряченной коже у меня над сердцем.

– В глубине души ты можешь. Подумайте об этом, госпожа моя. – И с этими словами он развернулся и вышел.

Утирая набежавшие слезы, я заперла за ним дверь и уперлась в нее лбом, в изнеможении прислушиваясь к тому, как удаляются шаги Финна...

А потом меня затопили боль и горечь неутоленного вампирского голода.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Путь мой лежал в КровоСОС-таун, он же СОС-таун, в дневное время носивший название Гринвич, – средоточие злачных мест. Из квартиры я предпочла улепетнуть задворками – вылезла в окно, пробежала по крыше и спустилась по пожарной лестнице в сад при церкви Святого Павла. Вот и станция метро «Ватерлоо», вот я и на платформе, вот повеяло из туннеля горячим ветром, предвещая прибытие поезда. Войдя в вагон, я плюхнулась на сиденье и потерла загривок. Сердце колотилось все быстрее. Ощущение было такое, словно мне пришлось вскарабкаться с высокой температурой на вершину горы Хью. Я была сама не своя от усталости и голода. И к тому же все тело зудело. Я все равно бы отправилась в СОС-таун, даже если бы мне не было нужды разведать последние сплетни и слухи.

В изнеможении уставилась я в окно вагона, за которым проносилась темнота. «Сожаления насчет Финна – подавить и запрятать подальше. И обещай себе, Дженни, что тут этой истории и конец. Хватит дурью маяться, хватит страдать по недостижимому!»

Я посмотрелась в темное стекло. Вроде все в порядке: слишком заметная моя янтарная шевелюра спрятана под черной кепочкой, глаз, которые вечно меня выдают, не видно за темными очками. Все остальное тоже черное – и свободная футболка, и дешевые джинсы, и тяжелые мотоциклетные ботинки, и даже длинная черная куртка, в которой я прела в духоте метро. Ничего лишнего я с собой не взяла, только выкидной ножик с перламутровой рукоятью и шестидюймовым серебряным лезвием, да и тот, понятное дело, был не на виду: я спрятала его за шиворот.

Если не считать невидимого ножика, то всем своим обликом наркоманки, подсаженной на вампирский яд, я ничуть не выделялась среди прочих пассажиров.

К дверям вагона прислонился расхлябанный гот. Дешевка, с ходу определила я, настоящие так не одеваются. Вон у него и пальтишко из кожзаменителя, а не из натуральной кожи, даром что длиной до колен и черное. И волосы выкрашены плохой краской, и весь наряд унизан булавками, потому что дешево и сердито. А уж на лицо смотреть – смех берет: парень так перестарался с черной подводкой для глаз, что смахивает на панду. Да и простецкую футболку настоящий гот и вампирский наркоман нипочем не надел бы – или прилегающую безрукавку, или вообще пальто на голое тело.

Поймав мой взгляд, гот показал в ухмылке кривые зубы, и я его узнала. Газза, сквернослов-посудомой из кафе «Рози Ли»! Зачем ему в СОС-таун – яснее ясного, и к гадалке не ходи.

Подчеркнуто не обращая на Газзу внимания, я опустила веки и скрестила руки на груди, чтобы не чесаться. Попробую подремать.

Разбудил меня гоблин.

Первое, что я увидела, были его темные очки, плотно прилегающие к лицу. Я сразу вспомнила беднягу Иеремию, убитого в полицейском участке. Но этот гоблин был помельче и с другой прической: длинные пепельные пряди завиты и начесаны вроде веера или павлиньего хвоста, торчком стоящего над головой. Белесые уши гоблина просвечивали, как у крысы. К груди он прижимал мешок из плотной золотой парчи, забавно контрастировавший с синим комбинезоном. На комбинезоне красовался значок лондонского метро с литерой «О». Значит, этот гоблин – собиратель.

Гоблин провел длинным серым пальцем по подергивающемуся носу.

– Хлам-мусор, мисс, – заявил он.

Маскировка у меня была так себе, гоблина не проведешь, не то что вампира. Но это было и не важно, ведь я стремилась обдурить исключительно ведьм.

Помотав головой, я тоже притронулась к собственному носу.

Гоблин похлопал по своей торбе и отозвался:

– Спасибочки, мисс.

Потом, мелькая зелеными огонечками на кроссовках, гоблин прошлепал дальше, туда, где стоял Газза.

– Хлам-мусор, мистер.

Газза опять ухмыльнулся и лениво протянул:

– Отвали, мелочь недоделанная.

Гоблин в ответ тоже показал зубы – черные, мелкие, острые, посверкивающие наклейками из красных гранатов. Потом широко разинул пасть, стремительно наклонился вперед и громко щелкнул зубами в каком-нибудь дюйме от причинного места Газзы под блестящими синтетическими штанами.

– Хлам-мусор, мистер, – повторил гоблин.

Газза так и вжался лопатками в двери вагона. Лихорадочно пошарив по карманам, он выудил что-то маленькое и опасливо протянул гоблину. Пластинка жвачки в фантике.

Длинные серые пальцы проворно выдернули жвачку из рук Газзы и сунули в парчовую торбу.

– Спасибочки, мистер.

Гоблин вспрыгнул на сиденье и свернулся клубочком, прижимая к себе торбу.

Газза весь сдулся, как проколотый воздушный шарик. И поделом ему, подумала я, пряча усмешку.

Еще две остановки, и поезд прибыл на станцию «Северный Гринвич». Газза вылетел из вагона первым и стрелой понесся по платформе, будто за ним гналась Дикая Охота. Полы плаща хлопали и развевались у него за спиной.

На эскалаторе я вновь прикрыла глаза. Голова болела ужасно. Сунув руку в карман, я кончиками пальцев погладила значок, который подобрала на улице у полицейского участка, – тот самый «Юнион Джек», который отлетел с тела Иеремии. Вообще-то, в кармане у меня побрякивали еще два таких же – я их прихватила из дому. Талисманы на удачу.

Поднявшись наверх, я первым делом направилась в общественный туалет. Скормила турникету мелочь и прошла внутрь. Там, среди черно-белых плиток, меня встретила сложная композиция из хлорки, мочи и сладковатого водорослевого запаха, присущего всем уборным. К горлу подкатило. Одну за другой я толкала дверцы кабинок, тщетно ища, где почище.

На стойке, в которую были вделаны умывальные раковины, лицом друг к другу сидели две девицы – одна масти «немытая блондинка», другая с каштановыми волосами. Они баловались: разулись, сунули босые ноги в раковину, по очереди нажимали на кран и брызгались друг в дружку водой. Каштановая скользнула по мне оценивающими глазками, решила, что я не стою внимания, и всласть затянулась косячком. Блондинка показала мне средний палец и прошипела:

– Чего вылупилась, коровища? Вали!

Я прошла мимо, будто их тут и не было, отыскала относительно незагаженную кабинку и заперлась на защелку. Не очень-то приятное местечко для переодевания, но ничего лучше тут не найдешь. На дверце кабины висел плакат, который нахваливал «Надежду» и предупреждал об опасностях КровоСОС-тауна и вируса «Дубль-В».

Я набросила на него куртку.

Сердце опять заколотилось, словно хотело вырваться из груди, и мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться. Потом я вытерла пот, сняла ботинки и разделась до белья, которое представляло собой куцую маечку и коротенькие шортики. Надену опять куртку с ботинками – и буду выглядеть такой же готической дешевкой, как Газза. Что и требовалось.

Я поправила шорты и заодно посмотрела на татуировку у себя на бедре. Татуировка была не простая, а с чарами. Черные линии четко выделялись на золотистой коже. Облизнув губы, я провела пальцем по хитросплетению кельтских завитушек и почувствовала прилив энергии.

Хлопнула дверца одной из соседних кабинок, да так, что я подскочила.

– Ты чё, ваще, чё ль? А ну, отдала быренько! – визгливо проорала одна из девиц.

– Перетопчесси! – отозвалась другая.

Видимо, они делили косяк.

Я вытащила ножик, открыла его, и серебряное лезвие тускло блеснуло в резком неоновом свете ламп. Я занесла руку над татуировкой, но заколебалась. Не потому ли мне так мучительно хотелось впиться в шею Финна, что я применяла эти чары? Не потому ли мне мерещилось, что от него исходит густой аромат лесных ягод? Раньше я ничего подобного к своим сородичам не испытывала. Отчего же вдруг такое? Что изменилось? Мысли у меня путались, их заглушало нечто яростное и чуждое – голод. Я слишком далеко зашла, чтобы повернуть назад.

Поудобнее перехватив ножик, я решительно полоснула себя по ладони, поперек линии жизни. Глубоко, до кости.

И... ничего.

Ни крови, ни боли.

Растреклятые пилюли джи-зава!

От злости я зашипела сквозь зубы. Потом, прикусив губу, принялась сосредоточенно соображать, не вскрыть ли мне вену на руке, но тут из ранки наконец-то потекла густая, вязкая жидкость вроде смолы, только красная. Я вдохнула медовый запах собственной крови, и сердце у меня забилось ровнее. Выждав, пока в ладони не скопится маленькая лужица, я глубоко вдохнула и размазала липкую жидкость по зачарованной татуировке. Кровь послушно побежала по всем причудливым изгибам и завитушкам узора, впиталась, и тело мое обволокло алой дымкой, которая вскоре растворилась. Чары подействовали.

Сердцебиение замедлилось, запнулось, а потом и вовсе замерло.

На миг голова закружилась так сильно, что я едва не упала.

Мне стало холодно, будто я вышла в чем была на мороз. Это падала температура тела, тоже подчиняясь чарам.

– А ну, открыла дверь! – заорала совсем рядом одна из девиц. – Я кому говорю! Дверь открыла!

Она замолотила кулаками в кабинку, где заперлась ее подружка.

Теперь я чуяла обеих, различала и запах их крови, и торопливый перестук сердец. Я осторожно провела языком по зубам. Так и есть – клыки уже прорезались. Живот у меня скрутило, а челюсти свело от голода. Мне мерещилось, что я уже пробую кровь этих девчонок – горячую, соленую, с медным привкусом.

– А я тебя вижу! – пропела одна, скребясь в кабинку к подруге.

– И я тебя то-о-оже! – захихикала в ответ та.

Я потянулась, как выспавшаяся кошка. Отерла нож о ненужную футболку и тряхнула головой, так что густые и блестящие черные волосы рассыпались по плечам. Даже не видя себя в зеркале, я точно знала, что и глаза у меня изменились, – теперь они стали холодновато-голубые, цвета гиацинтов. Я раскрыла ладонь. Рана уже затянулась, от нее осталась лишь тонюсенькая алая черточка, а через несколько минут исчезнет и она. Эта особенность – то, что раны, даже нанесенные серебром, заживают чуть ли не мгновенно, – входила в стоимость чар, весьма недешевых. Я подтянула шорты, которые теперь сидели несколько иначе, ведь бедра у меня стали шире. Тут накатила очередная судорога, и мне пришлось прижать ладони к животу. К счастью, отпустило быстро. Осталось поправить маечку – новый роскошный бюст ее так и распирал. Заодно я убедилась, что кожа у меня теперь бледная и под ней изысканно проступают голубые жилки. Я втянула ноздрями запах девиц, манящий запах их крови, и от предвкушения поживы у меня отвердели соски и между ногами стало горячо и влажно.

– Ну хва-а-атит уже, а? Отдай, ща моя очередь, ва-ще! – ныла одна из девиц, царапая ногтями дверцу соседней кабинки, – выклянчивала у подружки косяк.

Я вновь засунула ножик за шкирку и торопливо надела куртку. Джинсы и футболку бросила прямо на полу и вышла из кабинки.

Девица с каштановыми волосами стояла на четвереньках, задрав зад, и пыталась дотянуться до ног подруги, которая упорно не желала выходить из кабинки.

Я обнажила клыки и усмехнулась, но получилось больше похоже на шипение.

Девица обернулась через плечо, увидела меня, глупо разинула рот и попыталась сесть на корточки. Потом пробулькала:

– Ой, бли-и-ин! Эй, слышь, тут кровососы!

Я плавно присела возле нее. Она не пыталась бежать, даже не отшатнулась, – накурилась до одури, начисто подавившей страх. Я провела кончиком пальца по ее сонной артерии, почувствовала, как у нее ускорился пульс, отвела от ее шеи волосы. Кожа гладкая, без единой ранки, как говорится в таких случаях у вампиров, девственно-чистая. Мгновение – и я уже стояла на ногах. Люди так быстро двигаться не умеют.

Меня снова пронизала судорога.

У этой девицы нет того, что мне требуется. Но есть то, чего я жажду.

Она плюхнулась обратно на четвереньки и попыталась ухватить меня за щиколотки.

– Хошь кровушки попить, кровососка? – С этими словами она вскинула руку – дразнилась, вертела передо мной запястьем и повизгивала. – Эй, кровососка, а кровососка?

Я кинулась прочь, но крик ее долго отдавался у меня в ушах.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Перенаселенные блочные дома сменились домишками на две семьи, с замусоренными палисадниками и обшарпанной штукатуркой. Жиденький свет сочился сквозь шторы и падал на неровный, весь в выбоинах асфальт. То и дело встречались высотные многоэтажки, исписанные граффити, – вздымались в небо, как великанские надгробия. Кое-где дома стояли заброшенные, с окнами, наглухо забитыми металлическими щитами. КровоСОС-таун во всей полуночной красе.

Я замедлила бег и обнаружила, что даже не запыхалась.

На ближайшем перекрестке мое внимание привлек большой бар под названием «Пиявка и падалица». Его украшали пластиковые балки – подделка под тюдоровскую эпоху. Вывеска над входом поскрипывала и раскачивалась, даром что в жарком воздухе не было ни ветерка. На вывеске, красуясь острыми картонными клыками, изгибалась пиявка, готовая впиться в сочное яблочко-падалицу. В склизкой груди пиявки мигало, пульсировало неоном голубое сердечко.

Я добралась до цели.

Над дверью паба сверкали золоченые буквы таблички, извещавшей, что «Арчибальд Смит имеет лицензию на торговлю пивом, вином и крепкими напитками в помещении заведения и снаружи, а также разрешение на вампирскую деятельность».

Я не часто сюда захаживала; мне лицензия не требовалась. Однако не все вампиры в СОС-тауне так же законопослушны, как завсегдатаи «Пиявки».

Как будто услышав мои мысли, из темноты материализовался целый патруль гоблинов-колотунов. Они протопали мимо, сверкая красными, синими и зелеными лампочками на кроссовках, с битами на плечах. Биты тоже посверкивали – оберткой из серебряной фольги. Таких патрулей в СОС-тауне имелось несколько, и все они были частные и существовали на деньги вампиров. Если вдуматься, ничего удивительного, гоблины хватаются за любую работу. Я настороженно ждала, пока патруль пройдет. Вожак, рыжеволосый, с локончиками в стиле Ширли Темпл, метнул на меня пристальный взгляд. Но я была одна, сама по себе, и стояла в двух шагах от бара для кровососов, так что поводов придраться у него не нашлось.

Войдя в паб, я окунулась в душное марево дыма, перегара и запаха крови. Гам и хорошо слышный мне стук множества сердец едва не заглушали музыку, которая лилась из автомата, – сильный чистый голос Энни Леннокс, поющей «Первый порез». Сейчас я была вампиром, все мои чувства обострились до предела, поэтому запахи и звуки обрушились на меня с такой силой, что я едва не пошатнулась. Замедлив дыхание, я сосредоточилась. Как и любой вампир, я нуждалась в кислороде, но все, что нам нужно, мы черпаем из запасов собственного организма – он, умница, поставляет мне кислород в легкие прямиком из крови, а не из воздуха. Я медленно сосчитала до двенадцати и вновь начала дышать. Теперь это давалось мне легче, да и шум с запахами уже не так мучили и дразнили. Я уже три года как пользовалась этими чарами, и с каждым разом подстройка давалась мне все легче. Правда, у меня ушло полгода на то, чтобы разобраться, как именно применять чары; была бы при них инструкция по эксплуатации, я управилась бы и быстрее, но на черном рынке ничего такого к покупке не прилагается.

Теперь я огляделась. Тюдоровская тема просматривалась и в интерьере – снова те же фальшивые балки, но теперь уже пересекавшие низкий потолок. Кроме того, по стенам шли росписи на охотничьи темы. Кабинки в задней части заведения, у бара, отделенные друг от друга высокими дубовыми разгородками, почти все были битком набиты, но столики в первом зале по большей части пустовали. Посетителей у стойки я своим вампирским зрением видела как чередование пылающих, светящихся фигур и тусклых теней. Светились и пылали люди – инфицированные, в чьих жилах вместе с кровью бурлил впрыснутый вампирами яд. В сравнении с ними вампиры, конечно, казались тенями. Но у каждой из этих теней было свое лицо... а вот и знакомое попалось. Ну точно – мистер Июнь, еще один модельной красоты вампир, которого я видела на страницах календаря «Голубого сердца». Он маячил у стойки в компании еще двоих себе подобных, и эта троица, в отличие от всех, почему-то вела себя очень тихо – не болтала и не обсуждала, чем бы полакомиться в заведении.

Я примерилась, выбирая удобную позицию: не слишком близко, чтобы не заметили, но ровно настолько, чтобы подслушивать... То есть выбрать-то я ее выбрала, но она уже была занята какой-то в высшей степени соблазнительной фигурой в черной коже. Посетитель сидел ко мне спиной. Надо сказать, что рост мой не меняют никакие чары, я всегда остаюсь все той же невеличкой, пять футов пять дюймов. Поэтому я подняла руку повыше и постучала по кожаной спине. Посетитель развернулся, оторвавшись от стакана, и прямо у меня перед носом оказалась мускулистая грудь, которой бы самое место на обложке дамского романа. Разумеется, с неизменно популярным вампирским уклоном, потому что от левого соска наискось шли следы клыков и заманчиво терялись под кожаным ремнем. О-о-о, да мне сегодня везет, как никогда! Нашла настоящего гота, не фальшивку какую-нибудь.

Лицо парня вполне соответствовало фигуре – тоже хоть на обложку. Точеные черты, каштановые кудри, светло-карие глаза... Он улыбнулся. Судя по зубам, человек. Во взгляде его загорелся недвусмысленный интерес и готовность к чему угодно.

– Меня зовут Дарий, и я тебе сразу скажу «да», – поспешно заявил он.

Я удержалась, чтобы не фыркнуть. Мало того что сам не свой до нового укуса и новой дозы яда, так еще и бравирует этим.

– Ты же еще и вопроса не слышал, – поддела его я.

Рука Дария нарочито медленно погладила следы укусов.

– Что ни пожелаешь, я на все согласен.

Я тронула языком собственные клыки. Может, лучше сразу покончить с этим пунктом в моих планах на ночь, чтобы потом не отвлекаться? Конечно, таких вот желающих в СОС-тауне хоть отбавляй, но, как говорится у вампиров, кусай, пока горячо, а этот ведь просто сгорает от желания подставиться под клыки. Я присмотрелась. Да и часть следов у него на коже совсем свежие, – значит, он изнемогает.

Я провела кончиками пальцев по следам укусов, и по гладкой коже Дария пробежала дрожь. Рука моя соскользнула ему на живот. Вот и искомое: свежая ранка, которая горит от впрыснутого в нее яда. Я прижала к ней ладонь, и Дарий прерывисто вздохнул.

– Готов на все, – игриво промурлыкал он, не сводя глаз... нет, не с моего лица. Он уставился пониже.

Ну конечно, как было не заметить мою роскошную оснастку! Моя пышная грудь грозила выкатиться из тесной маечки, и к тому же от вампирского голода вены так вздулись, что смахивали на голубые шнурочки. Кто угодно бы с первого взгляда понял, как я изголодалась.

Дарий придвинулся ближе. Он так и льнул к моей руке. И она в ответ скользнула еще ниже.

Что там говорить, Дарию на оснастку тоже было грех жаловаться. В меню на десерт явно предлагались любовные утехи. Впрочем, так оно обычно и бывает в подобных случаях, и говорят, доза при этом лучше усваивается. Я коснулась губами ранки у него над сердцем и ощутила вкус пряностей.

Но тут же поймала боковым зрением мистера Июня и его приятелей. Это заставило меня очнуться и решить: дело прежде всего. Развлекаться будем потом. Всегда найдется другой Дарий, или Роберто, или как там они себя называют.

– Хватит, поиграли. – Я легонько отпихнула красавчика.

– Поматросила и бросила! – Он шутливо-обиженно надул губы.

Я ткнула его указательным пальцем в живот.

– Ладно, ладно, понял, отваливаю. – Он посмотрел на меня с надеждой. – Может, потом продолжим?

– Там видно будет. – Я сверкнула на него клыками.

Он усмехнулся:

– Ух, класс!

Облокотившись на стойку, я поманила к себе барменшу; судя по отсутствию темных очков, эта дюжая гоблиниха родилась не под землей. Она отвлеклась от перетирания стаканов, бросила полотенце на плечо и поспешила ко мне:

– Чего вам налить, мил-моя?

– Водки. «Столичной», если найдется.

Барменша поправила пышный бант на ядовито-желтой кофточке, как нельзя лучше оттенявшей ее лимонные глаза навыкате.

– В ассортименте имеются добавки, могу предложить новинку – черничный сироп. Желаете?

Я отказалась. Вообще-то, многие вампиры сластят спиртное, кое-кто в крепкие напитки даже сахар кладет, но я предпочитаю пить чистое.

Барменша щелкнула узловатыми пальцами:

– Сей момент! – Потом пригнула голову, так что хитроумная прическа-корона из множества выбеленных косичек чуть не перекосилась, как перегруженный кремом свадебный торт. Вгляделась в меня повнимательнее. – Сдается мне, мил-моя, вы не из завсегдатаев. Так что два слова о наших правилах.

Правила? Брови у меня удивленно поползли вверх. Оказывается, у них тут цивилизованное заведение, а я и не подозревала. На стойке между нами откуда-то возник картонный прямоугольничек – подставка под стакан. Он был выполнен в виде карты. Король черви, только сердечки не алые, а голубые.

Барменша постучала по карте когтем с лимонно-желтым маникюром:

– Большинство нашей клиентуры из кровного клана Сердца, но посторонним тоже не отказываем. – Она подергала носом, отчего ее длинные кошачьи усы, краса и гордость любого гоблина, заходили ходуном, и многозначительно добавила: – Главное, чтобы без эксцессов.

– Уж чего-чего, а эксцессов мне и самой не надо, – отозвалась я.

– Рада слышать.

На подставке молниеносно, будто из воздуха, появилась запотевшая хрустальная стопка.

– Рассказываю дальше. – Она забарабанила как по писаному: – Найдете себе партнера, имейте в виду – кабинки только для шей и запястий. Если у вас другие предпочтения, к вашим услугам отдельные кабинеты по разумным расценкам. Оплату страховки на непредвиденные медицинские расходы принимаем по кредитке. Время расчета за номера – за час до рассвета, в случае опоздания плата взимается уже за двое суток.

– Буду иметь в виду.

В стопку пролилась прозрачная струя водки, потом посудина скользнула по стойке прямо ко мне. Обычная магия домовых. Гоблины магию чуют, но пользоваться ею не умеют, и никакие чары их не берут. Мне, конечно, любопытно было проверить, так ли это и в чем тут секрет, особенно после разбирательства с Агатой. Может, домовые тоже торгуют чарами, как ведьмы? Правда, я ни разу не слышала ни о чем подобном. Впрочем, полюбопытствовать мне бы все равно не удалось: пока я временно переродилась в вампира, все мои магические свойства отключились. Может, потому-то гоблины и не чуют во мне сиду, когда я принимаю это обличье, – вот и традиционного приветствия я от барменши не дождалась, пальцем вдоль носа она не провела.

– Первая порция за счет заведения, мил-моя. Приятного аппетита. – Барменша показала зубы, украшенные серебряными винирами с нашлепками из цитринов. Все в гамме.

– Ваше здоровье! – Кивнув, я взяла холодную стопку, но пить пока воздержалась.

За спиной у барменши тянулось широченное зеркало, в котором панорамой отражался весь бар. В частности, отражались в зеркале и я, и те трое вампиров, которых я заметила, как только вошла. Все эти поверья, будто зеркала вампиров не отражают, не более чем пустые россказни. А зеркало оказалось очень кстати: мне даже не приходилось поворачивать голову, чтобы наблюдать за той троицей и за всем заведением в целом. Мистер Июнь придерживался стиля кинозвезды пятидесятых годов двадцатого века, этакая ходячая стилизация под Гэри Гранта. Второй вампир, пониже его ростом, отличался румяной физиономией херувима. Третий, темнокожий, щеголял зигзагами, пробритыми в короткой стрижке, и золотой серьгой в брови. Белый металл к черной коже подошел бы лучше, но, может, у него нет денег на платину.

Я решила послушать, о чем они толкуют, и выделила их голоса из общего шума – очень полезный вампирский навык, которым я овладела в совершенстве.

– Не-е, мне подавай помоложе да посочнее, – вальяжно протянул Зигзаг. – Вон, гляньте на ту телку: такими буферами придушит и не заметит. Мне, правда, воздух не нужен...

И кто же это его так заинтересовал? Ага, вижу, у этой девицы в черном кожаном корсете бюст выложен как на блюде – налетай угощайся. Немудрено, что вампир губу раскатал. Девица пристроилась на краешке высокого табурета у стойки, сжав в руке бутылку со слабоалкогольной шипучкой, и так и шныряла глазами по всему бару – почище прожектора в погранзоне. На охоту в СОС-тауне выходили не только вампиры.

Херувимчик покачал головой:

– Знаете, ребя, от чего я просто зверею? От достижений техники, будь они неладны. Наука-шмаука, так ее раз этак! Никогда не знаешь, где налетишь на фальшак. Взять вот хоть вчера: склеил телку, пришли к ней, ну, она прям пальчики оближешь, тоже буфера знатные, ну ваще чисто арбузы. – Он ухмыльнулся и проделал общеизвестный мужской жест, очерчивая в воздухе знатные буфера. – Вам бы увидеть, вы б слюнями изошли.

Зигзаг подался вперед и блеснул клыками, белоснежными на фоне темной кожи.

– Ладно, я, значит, ее цап зубами за титьку и... – Херувимчик выдержал эффектную паузу, чтобы потомить слушателей. – И чего вы думаете? Увяз в силиконе, так его раз этак! – Он скривился от отвращения. – Еле отплевался, чес-слово! У ней свои-то буфера, видать, с кукиш были, вот и надставила, корова! Тьфу!

– Да-а, старик, ну ты и попал. – Зигзаг от волнения чуть губу себе не прокусил. – Можно сказать, вляпался!

– Дак и я о чем! – Херувимчик похлопал себя по груди. – Не-е, я теперь пуганый, меня больше не проведешь. Этот силикон на вкус хуже тролльего дерьма. Лучше уж пусть титьки поменьше, зато натуральные. – Он сокрушенно покачал головой. – Наука, так ее раз этак!

Вдруг я спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд, как тогда, утром, в кафе, когда на меня пялился Газза. Обернувшись, я была готова к тому, чтобы вновь увидеть этого неприятного типчика, однако глазел на меня вовсе даже Дарий. Он стоял у музыкального автомата, перебросив кожаное пальто через руку и красуясь литым торсом. Поймав мой взгляд, он тотчас нажал кнопку, и по бару разнеслась песня «Депеш Мод» «Хочу тебя скорей!». Я и ухом не повела. Вот еще, эта пища будет искать моего внимания! По крайней мере, в кафе «Рози Ли» ни кофе, ни яичница не бегали за мной с нескромными предложениями!

– А я знаете от чего зверею? – Мистер Июнь поправил аккуратно уложенные темные волосы. – Эти здешние жуткие коктейли! Прям тошнит уже от них. Фруктовый сок, и ни капли алкоголя – спятили они, что ли? Нет уж, мне подавай, которые джин хлещут, их я хоть пачками... – Он ностальгически вздохнул. – Вот в восьмидесятые это был кайфовый райончик, как сейчас помню. Тогда тут портовые грузчики отирались. Выбирай – не хочу, даже и гипнотизировать не приходилось. Они так джином накачивались, что и без гипноза ничего не соображали и на все соглашались, и вкус был что надо – терпкий такой.

– И что за газированную дрянь сейчас пьют? – поддержал его Зигзаг. – Она только кровь портит, высосешь и потом полночи икаешь как идиот!

– Это еще не все! – продолжал жаловаться мистер Июнь. – А форма ихняя, которую они меня заставляют напяливать? – Он провел рукой по черной шерсти своей рубашки. – Отлично, отлично, настоящий винтаж времен Второй мировой, но у меня от него дикая аллергия, все тело чешется! Я думал, Рио разрешит мне шелковую подкладку, так нет же, эта стерва уперлась, заладила свое: «Клиентам не понравится, клиентам не понравится». А то они разберутся, можно подумать!

– Ладно, хватит уже ныть. – Зигзаг понюхал бренди в стакане. – Ты тут звезда заведения, тебе неплохо платят за твои страдания, не грех и потерпеть, и к тому же твоя рожа красуется на всех углах. Я про рекламу.

Я вспомнила про водку и отпила глоток. Краем глаза уловила в зеркале какое-то движение и увидела, что девица в корсете поднялась. Ого, да там еще имеются пышная атласная юбка и сетчатые черные чулки! Есть на что поглядеть. Девица явно именно на это и рассчитывала: сначала она как следует взбила юбку, потом принялась поправлять чулки, медленно и сладострастно оглаживая собственные ножки от щиколотки до самого бедра. Показательное выступление. И кому же оно адресовано, всем или?.. Она томно посмотрела вокруг из-под накрашенных ресниц, поймала мой взгляд и тотчас соблазнительно заулыбалась.

– Что ж, свои плюсы, конечно, есть, но все-таки жаль, что Рио не подает спиртное, – посетовал мистер Июнь. – Клиенты на вкус были бы получше.

Я слышала его голос словно издалека – отвлеклась. Потому что Корсетная Красотка выпрямилась, выпятив грудь, подобрала длинные темные волосы и уложила свободным узлом на затылке.

– А какого ты мнения насчет мистера Марта? – поинтересовался Херувимчик. – По-твоему, это он кокнул или не он?

Я вновь сосредоточилась на вампирах.

– Кто его знает. – Мистер Июнь понизил голос: – Я слышал, он не поладил с подружкой – она запала на французишку, а тот на нее. В общем, вечная история: любовный треугольник довел до преступления. – Он фамильярно потрепал Зигзага по подбородку. – А девчушка тебе понравилась бы, как раз в твоем вкусе и все при всем.

– Видел, как же! – ухмыльнулся, сверкнув клыками, Зигзаг. – Она ж работала в одном из приватных баров у Рио. Девчонка была – самый смак, да и сложена как надо.