Текст книги "Книга Чужаков (СИ)"

Автор книги: Свят Заставный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

  Впрочем, она длиться и по сей день. Рекламная кампания в несколько десятков веков дала свои плоды. Если считаешь себя гением, без чьих идей мир не сможет прожить и дня, – тебе в Джукатту. Главное чтобы потом, как в старой песне, не оказалось что "в мире полно людей и все они умней тебя".

  Мы стояли на остановке, дожидаясь рейсового поезда, что ходил с интервалом в час. Больше схожий с метро на магнитной подушке, – маглевом, железнодорожный путь мало отличался от аналогов моей родины. Наземные и подземные поезда имели одну и ту же основную конструкцию и ходили всюду, где были рельсы. Точнее, – рельса. Использовалась одна широкая профильная рельса с штрих-пунктирной нарезкой по краям, лишний раз дополняя ассоциацию с монорельсом.

  Как я успел оценить, – рельсы были везде, отдавая поездам бесконечный простор для транспортной монополии. Оз даже, в шутку, упомянул об ином названии Джукатты – город рельс. Правда, шуткой она показалась только мне.

  Рензо вывел нас с астропорта около получаса назад, любезно довезя до остановки, и пожелав удачи. Когда мы распрощались, я вдруг вновь вспомнил видение, пришедшее во время межпространственного путешествия.

  Девушка в плену черной клетки. С волосами точь-в-точь как у меня. Фрейя...

  Я покрутил головой, отгоняя несвоевременный приступ обретения третьего ока и скептически наблюдая за хмурым Озом.

  Остановка расположилась на заснеженном холме и напоминала отрезок огромной трубы, в которой, собственно, и проезжали поезда. Две рельсы обозначали разные векторы железнодорожных маршрутов. Сюда и обратно. А на берегах стояли многочисленные двухместные лавки и поодинокие киоски, торговавшие газетами, сувенирами и прочей ерундой.

  – Да ладно, – простонал я. – Часу даже не минуло, как вы расстались, а ты уже темнее тучи!

  – Да иди ты, – отшаркнулся он. – Я тут думаю в какой банк лучше идти, чтобы особенно не засветиться, а ты только о своем.

  Благо станция не была на открытом воздухе. Ну по-крайней мере не целиком. Не то мы уже бы давным-давно окоченели.

  Вполне себе цивилизованно попивали местный кофе, что особенно пришелся мне по вкусу. Предусморительно отказавшись от всяческих вкусовых изощрений, предложенных продавщицей киоска, я осознал насколько правильное решение принял. И теперь с немым укором доставал Оза, который не познакомил меня с прекрасным напитком раньше.

  Увидев же сигары, я, наверное, напоминал кота-попрошайку из знаменитого мультфильма о зеленом людоеде. Однако раскошелиться не получилось – здесь, подобные товары, не имели высокой цены и продавались фактически за копейки.

  Пожилая продавщица-гастрия, что была птицеподобной разновидностью человека, встретила меня с недовольством. Видимо, прильнуть к витрине, как малолетний ребенок, было е лучшим решением.

  Станционный ларек привлекал внимание разнообразием всякой всячины. Начиная с напитков, быстрых закусок, воздушных пирожных, и заканчивая разрисованными статуэтками исторических личностей, копиями знаменитых районов в стеклянных шарах и самописными ручками, украшенными богатой гравировкой и инкрустацией. Последние, кстати, показались мне довольно удобной штукой, ведь позволяли, под диктовку, записывать огромное количество текста.

  По большей части, тут продавались сувенирные безделушки, но в конце концов действительно удивил меня лишь способ расчета на кассе, примененный Озом.

  Он протянул руку и провел ладонью по нейриуму гадалки-продавщицы с заклинающими словами "согласен".  Просканированная аура и ДНК подтвердили личность, открывая доступ к банковскому счету. Такой себе расчет кредиткой, где вместо кредитки ты сам. Круто, что могу еще сказать. Главное, – чтобы в низменных целях, бандиты не растаскали тебя по кусочкам.

  После оплаты Оз только проворчал:

  – Теперь о нашем местоположении знает вся Джукатта...

  – Думаешь, тебя смогут отследить по обычной оплате?

  – Еще как смогут, – не согласился Оз. – Любая транзакция фиксируется банковским рабочим, так что о ней знают минимум трое, – я, продавец и банкир. А, как говорится, что знают больше двух человек, – знают все. Кхм... Гребанные небеса! Но хоть как-то расплачиваться же надо!

  – Тогда смысл вообще париться на этот счет, если ты уже расплатился, этим самым "засветившись"? Зайдешь в любой первый попавшийся банк и снимешь деньги. Смысл беспокоиться о том что тебе не подвластно? Этого ведь стоило ожидать.

  – Дело даже не в том о чем я беспокоюсь, – вздохнул он. – Когда ты в бегах, – следует иметь запас наличных для всякого рода не совсем законных услуг, иначе риск попасться слишком высок. Именно поэтому я иду на риск денежного обнаружения. Потом это может спасти нам жизни.

  – Тогда хватит делать это с таким лицом, будто вместе с деньгами забирают душу, – отвлеченно прыснул я, кутаясь в куртку. – Паранойя тоже должна иметь границы.

  – Да плевать уже, по сути, – скривился Оз. – По моим подсчетам, – мы будем в Эльсаиме уже к полудню. Лок-станции Джукатта-Ауберге и Ауберге-Эльсаим находятся через дорогу друг от друга, поэтому сейчас главное, – вырваться отсюда.

  – А по-моему вполне миленькое местечко, – хмыкнул я, вдыхая свежий океанический воздух, поскольку станция находилась в непосредственной близости берега.

  – Мне тоже все кажется миленьким, пока кто-то, в черном балахоне, не пытается отчекрыжить голову, – ехидно отозвался он, похлопывая себя по котелку. – Я как-то уже к ней привык за долгие годы знакомства и не хотелось бы расставаться по какой-нибудь глупости.

  Аргумент показался сильным, потому я тактично заглох и дальше попивая свой прекрасный горький кофе и покуривая сигару. Пусть здесь они и не так называются, блаженства моего в этот миг не могло приуменьшить ничто. Жировать надобно, пока есть возможность.

  Поезд примчался спустя несколько минут, всем своим видом подтверждая классическое названия, а не какие-то маглевы или метро.

  Красивый, элегантно отделанный металлом и деревом, покрытых многочисленной резьбой. Он смешивал в себе странную смесь прогрессирующей надежности и деликатного комфорта. Чем на короткое время покорил мое непостоянное сердце и больное воображение.

  Уж не знаю как правильно называть могучее железно-дорожнее чудовище, что двигалось при помощи астрального двигателя. Локомотив показался мне чем-то из родни бронированной технике, однако экипажный состав, при этом, выглядел вполне цивилизованной колонной пассажирского предназначения. Матовые, преимущественно черные и украшенные золотыми планками, вагоны, мало отличались от сформированного в голове образа.

  Когда огромный железный червь, удовлетворенно выпустил несколько десятков туч пара, двери тамбура сложились, словно жалюзи, в сторону.

  Нас встретил проводник-жаб, разодетый в атласный костюм мелкой полоски. Пышные отростки усов, казалось, жили отдельной жизнью,  над огромной пастью и под тщательным присмотром сонных, покрытых легкой поволокой, глаз. Манеры, как у дворецкого бэтмена, либо любого другого дворецкого, коих мне не посчастливилось повидать, завершали портрет.

  Жабом я его назвал вполне серьезно, поскольку он был зверолюдом. Хуманизированное животное, сколько бы расизма в этом не прозвучало. Не гуманоидальная разновидность, а именно хуманизированной, ибо гуманоид лишь морфологическая характеристика. А, судя по речи проводника, назвать его просто антропоморфным изыском природы, у меня язык не поворачивался. Как и остальных, похожих на него, жителей КРИО.

  Жаль, что подобная характеристика всплыла в моем сознании только теперь. Ведь существа по сути являлись самым настоящими отдельными народами. Со своей собственной историей,  фольклором, особенностями.

  – Мое почтение, гв-у-оспода! – легко поклонился он. – Меня зовут Гаквоуэн и сегодня я буду оберегать ваш комфорт! Пройдемте, будьте любезны!

  Дерево, металл, бархат, стекло и кожа, под комплексным соусом изящной мощи, пропустили нас, сначала в светлый тамбур, а после в сам вагон.

  Неспешно пройдясь по красному узорчатому ковролину я с удовольствием вдыхал неожиданные ароматные квинтэссенциии. Цитрусовых, вперемешку с корицей, кедром, наплывом сандала и толикой хвои. Странный букет ароматов пропитывал помещение невидимым и прекрасным духом, с едва уловимыми нотками лака на блестящих панелях стен.

  – Ваше купе, г-гу-оспода! – едва не квакнув, он пригласил нас жестом.

  Зайдя внутрь меня передернуло от нахлынувших воспоминаний такого похожего помещения, где я когда-то ехал в "SV".

  – Все в порядке? Ты что-то побледнел, – обеспокоился Оз, присаживаясь на диванчик и уже подобрав свежую газету "Дни КРИО".

  – Дубак, – соврал я, смотря в незапотевающие окна.

  – Повысить обогре-у-ув?– отозвался проводник.

  – Нет, спасибо. Еще кофе, если можно.

  – Кофе? – Озадачено переспросил Гаквоуэн.

  – Две кружки марры, пожалуйста – пришел на выручку Оз. – И чего-нибудь сладкого.

  Обычные лампы накаливания по обе стороны окон, в стеклянных плафонах формы пирамидки, меня приятно удивили. Значит культ астарии гнушается не всех привычных мне технологий. Хотя и не нуждается в их толковом развитии.

  – Так что: в банк и по коням? – переспросил я на всякий случай.

  Умывшись в купейной уборной с дорогущей сантехникой, я вытер руки и лицо недурственно вышитым полотенцем.

  – Ты опять забываешься. Без понятия, что такое "поконям". Если ты имеешь ввиду, путь дальше... – он саркастически развел руки. – То да, конечно.

  В дверь послышался деликатный стук:

  – Гв-у-оспода, ваша марра! – Педантично отсалютовал жаб подносом.

  Мне на мгновение показалось, будто, кто-то у входа в купе напротив, пытается тщательно нас разглядеть. Миг спустя, фигура в широком бежевом плаще и совершенно дурацкой шляпе-конусе, расшитой цветами, пропала внутри своих покоев.

  – При перв-вуой же необходимости, – стучите в шар, господа! – вероятно, удовлетворенный чаевыми, щедрого Оза-кредитки, протянул жаб, закрывая двери. – Приятного квау-о-ечера!

  – Ты последние пару часов сам не свой, – заметил Оз, размешивая сахар в кофе. – Не поделишься, что произошло во время переноса?

  Я задумался. А что в действительности случилось? Сказать, что спонтанные видения – мой конек? Как-то не солидно. Тем более что это не так.

  Самому было интересно, чем же мой многострадальный мозг заслужил очередную порцию безумия. Не успев толком расхлебать старые проблемы, новые спешили отяжелить копилку. И что на все это сказать?

  – Хрень.

  – Что прости? – изумился Оз.

  – Хрень, говорю, всякая в голову лезет. Больно ей там понравилось. Видать почувствовала родство, – почти не солгал я.

  – Э... Ну как бы это... Ты всегда можешь поделиться, если тебя что-то беспокоит...

  – Сколько времени до центральной станции? – решил я сменить тему.

  – Около семи, – задумался Оз проводя в уме расчеты. – К рассвету должны приехать. Я подумал над твоими словами и решил, что вынужден согласиться. Зайдем в ближайший банк, снимем деньги, после чего сразу направимся к Белым Тропам.

  – Ты имеешь ввиду лок-станции? Белые тропы? Что за чушь? – с очередным беспричинным  раздражением, переспросил я.  – И что еще должно означать "вынужден"?

  – Предки любили романтические изыски в местонаименованиях, – это раз, – хмыкнули в ответ. – А во-вторых, – ты хоть когда-нибудь можешь не оставлять последнее слово за собой?

  Я промолчал, недвусмысленно отвечая. Наверное, сказался тяжелый путь и следовало просто расслабиться. Отдохнуть.

  За окном пошел снег.  По-настоящему сказочный и пушистый, словно в детстве за окном, когда сидишь под ёлкой, даже забыв о детдомовской реальности, в ожидании чуда.

  Серебряная искрящаяся пелена вперемешку с дождем заслонила своим крылом от всего мира, миров и вселенных. Принося только покой.

  Я и сам не заметил, как уснул крепким и терпким, как стакан английского чая в своей янтарной чистоте, сном. Мне ничего не снилось и ничто меня не беспокоило. За что я был бесконечно благодарен всем богам и всевышним, с высоты их меланхоличной отстраненности...

***

  Спал я недолго. Часа два-три от силы. Но даже этого хватило, чтобы, гулявшие по черепной коробке сквозняки, выгнали на чистую воду тараканов и устроили им разбор полетов в места не столь отдаленные.

  Приятная, немного сладковатая нега разливалась по мышцам и всему телу оскоминой тепла и релаксации, заставив лишнюю пару-тройку раз взбудоражиться. Чтобы наконец прийти в себя.

  Снег и дождь в обнимку, позвали еще одного собутыльника и теперь, вместе с ними в придачу, завывал холодный морозный ветер.

  Воздев очи к небу, я про себя поблагодарил старика Маэду за теплосберегающую одежду, без которой сейчас приходилось бы выстукивать зубами барабанную дробь, не смотря даже на обогрев поезда.

  Оз, вместо оговоренного, бдения и ведения почетной стражи, куда-то смылся, отчего я толком не знал, как реагировать. То ли радоваться, что опять могу побыть наедине сам с собой, то ли волноваться о блондинчике, за чьим скальпом охотиться едва ли не половина лиц весьма сомнительного профиля, по всему КРИО.

  Кое-как собравшись с мыслями, я решил все-таки разузнать обстановку. Затея вызывала невольные сомнения. К сожалению, из оружия при себе я имел лишь собственный скверный характер, в чьей эффективности массового поражения не сомневался ни на секунду. Но вот какой-нибудь нож или топор, в данной ситуации, составляли бы куда большую конкуренцию нежданным гостям.

  Положившись на бездну скрытых во мне талантов, я вышел в коридор.

  За окном стояла глубокая ночь. Свет приглушили, оставив достаточным, чтобы не свернуть шею, но никак не приспособленным для поисковых работ, коими я решил занять свободное время.

  Отчаянно замешкавшись в какую сторону податься, я вернулся в купе и постучал по шарику нейриума, с которыми находился в крайне натянутых отношениях.

  Ждать пришлось недолго и, спустя не больше минуты, в дверь не настойчиво постучались.

  – Чем могу вам помочь, господин Солль? – Полюбопытствовал Гаквоуэн, любопытно разглядывая мой всклокоченный вид.

  – Мой спутник...

  – Ваш брат недавно попросил меня провести его в Связной Вагон, где он, насколько мне известно, находится и сейчас.

  – Связной Вагон? – не понял я. – К астарофону чтоли?

  – Именно, – невозмутимо согласился жаб. – У нас прекрасная станция передачи, способная пробиться всюду, где портативные артефакты дают сбой. Провести вас к нему?

  – Нет необходимости, – отказался я. – Пусть занимается своими делами.

  Распрощавшись со зверолюдом, я уже точно заметил что дверь купе напротив вновь закрылась, в очевидно-невероятной попытке, утаить на миг мелькнувший янтарный отблеск, сквозь щель.

  Про себя решив заняться этим вопросом, как только вернется Оз, я злобно уставился на неодушевленный предмет информационных технологий, при помощи которого местные управляли огромными базами данных.

  Суть компьютерной составляющей артефакта меня интересовала с самых первых дней, потому что мощность его измерялась вовсе не процессорами и платами соответствующей памяти.

  Крионские астароманты подошли к процессу более оригинально, позволив вычислять все необходимое мозгу самого пользователя. Сам нейриум выступал в роли посредника, усиливающего необходимый эффект.

  В тонкостях организации я не разбирался, но основной гарантией качества техники выступал его ментально-резонансный усилитель, что воздействовал непосредственно на сознание, через астаромию. А все необходимые базы данных хранились на вполне реальных накопителях памяти.

  По крайней мере сами разработчики охарактеризовали это именно так.

  Тогда почему, если даже самые... кхм, назовем их "не вникающими"... личности, могут пользоваться этой ерундовиной без проблем, на протяжении, ограниченного лишь собственным здоровьем, времени? Я же хочу биться головой об стену после с первых секунд контакта, что заслоняет глаза черной пеленой боли.

  Поезд выбранного рейса был довольно недешевым удовольствием, пожтому и снабдили его лучшим видом вышеупомянутой техники.

  Пытаясь держать себя в руках, я максимально сосредоточенно вздохнул, садясь на диван.

  И приложил руку к нейриуму...

  "Полыхающие воды нейросинаптической передачи содрогались ионизированным раствором сознательных мыслеобразований. Пропускали многотоннажные океаны информации легкими, бесконтактными разрядами миллисекундных всплесков и реакторных позывов.

  Острая абстинентная отрешенность. Полное осязание уведомительных реакций, на уровне безупречного полномерного ощущения каждой микронной детали.

  Сознание поглощает все и сразу, не чередуя, не различая. Огромные потоки информационных течений, оформленных мгновенным восприятием, без любой фильтрации или размежевания.

  Я задыхался будучи лишенным любой сенсорной вести. Пучина беспросветного, не замирающего ни на миг, раската интерпретаций. Они затягивали, молотя и бросая со стороны в сторону. Будто пытаясь разорвать и расчленить, задавленные вибрирующими тисками раскаленных метаданных, извилины.

  Мне показалось, что я блуждаю в нескончаемых тоннелях собственных извилин. Все глубже и глубже проваливаясь на тонкие нити животрепещущих нейронов.

  Я воспринимал все и сразу, без разбору. Не прожевывая, не дифференцируя, глотал неподъемные цунами информации и меня, от этого, надрывно спазмировало. Даже сквозь сенсорную депривацию, начинала прорываться боль пульсирующего в мозгу пожара.

  Что-то было не так. Я вел себя не так. Такими темпами, я никогда не смогу обуздать ни технологию, ни самого себя.

  ...Вздох, проходящий непроницаемую тонкую пленку мысли, плотностью в бесконечность...

  Я уже материально почувствовал, как сводит судорогой каждую мышцу, выдавливая из нее покой и комфорт.

  ...Хватит...

  Жар растекся напалмом, добравшись до глазных яблок, барабанных перепонок и артерий. Извилистые тоннели сознания затопило грохочущим океаном мыслей, образов, чувств.

  ...Прекрати...

  Кислотно шипящий по венам яд расковырял сосуды, исполосовал нервные окончания, замкнул циклом сигналы болевого центра, затмевая все коктейлем когнитивного распада, что разъедал внутренности.

  ...СТОП...

  Вспышка... прибери свой бардак... мысли, – птицы...  небо, – ты...

  Кипящий котел замер футуристической картиной. Экраном, проектирующим мой стонущий от надрыва мозг.

  Тише, тише.. Не спешить.

  Я замер так же, погруженный необъятной паутиной в бездну химеричного океана.

  Выдох...

  Мысли, образы, импульсы безмерной степени систематичности, мчались на световых скоростях нейронной передачи. Регулировкой которой могла руководить, лишь одна единственная, дирижерская палочка во вселенной. Мое сознание.

  Пытаясь не терять так тяжело давшейся концентрации, я решил испытать совершенно дикое чувство полного информационного контроля.

  И, к своему необычайному удивлению, в сознании возник образ "интерфейсного окна" с до боли простым вопросом: "Желаете приступить к работе в системе Нейриума Шестьдесят Четыре?".

  Я внутренне расхохотался и мысленно дал согласие, после чего передо мной разверзлось нечто вроде динамической панели управления.

  Видимо, для упрощения работы, прозванное мною "интерфейсным окном" преобразовалось в сферическую голограмму, посреди которой находилась проекция моего тела, погружая меня в бесподобное свечение виртуальной реальности КРИО..."

***

  Пока Оз предавался утехам общения, я с нескрываемым восторгом залипал в местных "интернетах". Здесь оно называлось Астрально-Нейриумной Вычислительной Интерактивностью. Либо, сокращенно, – "АНВИ".

  Если бы земные операционные системы обзавелись такой лелеяной технологией "полного погружения", наверняка, она бы выглядела именно так.

  Я успел разобраться в основных хитроумностях нейриума и АНВИ, что, по сути, мало чем отличались от привычных информационных технологий, в плане постановки самого вопроса работы. Разве что точка зрения самого вычислителя стояла прямо противоположно, используя мозг и астаромию пользователя, для проведения всех необходимых операций.

  Я успел найти местные аналоги довольно успешных земных проектов, однако здесь приоритеты ставились немного по-другому. Первостепенными являлись функции именно вычислительных возможностей нейриумов, а не развлекательных.

  Видео, аудио, фото тоже были довольно широкой практикой. Однако основные лавры, все равно, занимала систематизированная текстовая, – а если уж быть совершенно точным, – литературная часть информации.

  Крионцы показали себя крайне прагматичным обществом, предпочитающим все использовать максимально по назначению. А основным назначением, как нейриумов, так и АНВИ, была именно работа.

  Чего уж тут говорить, если астарофонная связь была сугубо и трегубо связью, а никак не "смартфонно-планшеточным" закисанием  в бездонных глубинах "одиночества сети".

  Хотя, готов поспорить, возможностей по расширению функционала многих изобретений, было великое множество. Просто они шли вразрез с реальными нуждами общества. В той или иной мере, конечно.

  Наверное, потому я так не долго блуждал по АНВИ'шным библиотекам.

  Победа над очередным недостатком свершилась. Значит можно было разрывать связь с шаром и спокойно выдохнуть. Тем более, что сквозь голографические стенки черепной коробки интерфейса, начало доноситься какое-то движение вне купе.

  – Если вас не затруднит, будьте любезны, – еще марры, пожалуйста, – послышался откуда-то снаружи голос Оза и секунду спустя он вошел. – Я уже здесь.

  Названный брат, любезно улыбаясь проводнику, выразительно посмотрел на меня, проходя в купе и, в который раз, мозоля мне глаза приоткрытыми дверями чертова купе напротив.

  Когда закрылись двери, я не менее выразительно посмотрел на Оза, ясно давая понять, чтобы он заткнулся на время.

  По возможности бесшумно, я поднялся и встал на подлокотник дивана, пытаясь посмотреть в коридор сквозь верхнюю секцию стены, единственную состоящую из стекла.

  Пришлось немного подтянуться на выступе, но, к собственному удивлению, манипуляция уже не вызывала у меня тахикардии или полуобморочного состояния.

  В конце устланного красной дорожкой коридора, среди тусклый отблесков света, чудовищными усилиями удалось различить короткое общение некой личности с проводником.

  Неизвестный, в бежевом пальто и с рогами на черепушке, что выпирали даже из-под огромной цветастой шляпы, что-то пытался выяснить у проводника, весьма бурно и, по его мнению, доминирующе жестикулируя.

  Получилось так себе, поскольку жаб лишь полуквакнул нечто в духе "спокойной ночи" и скрылся в тамбуре.

  Кехнеций, "дознававший" проводника, злобно стукнул, облаченным в черные перчатки, кулаком по стене. Вызванное неодобрение пассажиров, по ту сторону, и тонкий вскрик боли от себя самого, вынудили угрюмо поникнуть.

  Спустя еще несколько секунд, парень, с поникшим видом, кинул печальный взгляд на наши двери и скрылся в купе напротив, попутно выслушивая нарекания потревоженного свинолюда.

  – Э-аллё, – на мой манер, окликнул меня Оз, когда я вновь сел и попытался выпрямить одежду. – Может объяснишь?

  – Скажи что у тебя есть какое-нибудь оружие, – пристально глянув на него, попросил я. – Ну так, хотя бы на крайний случай.

  Оз посмотрел на меня с нескрываемым удивлением вперемешку с подозрением и толикой опасения.

  Спустя минуту игры в гляделки он, по-видимому, понял что я не шучу. Порывшись в сумке, аккуратно изъял оттуда, тщательно замотанный в ситцевую ткань, сверток. Коробочка из синеватой древесины была покрыта тисненым рисунком в виде то ли ласточки, то ли еще какой-то птицы, заключенной в классическую, для Астария Кноли, секстаграмму Формулы.

  – Подарок Маораны, – объяснил Оз, вынимая кобальтового цвета револьвер.

  Рядом с формой для хранения оружия, лежал стеклянный барабан, наполненный фосфоресцирующей, голубоватым свечением, жидкостью – астарикадой.

  – Неплохой аппарат, – уважительно оценил я, отчаянно не имея и зеленого понятия, вру ли. – Зарядил, снял с предохранителя и можно палить?

  Еще больше удивившись, Оз лишь согласно кивнул. Дождавшись жаба с подносом и удостоверившись в его уходе, я взял заряженный револьвер в руки, открыл двери и, осмотревшись по сторонам, постучался к соседу.

  – Чего? – откликнулся безрадостный голос.

  Я еще раз постучал.

  – Да что б тебе, ночь на дво... – дверь размашисто распахнулась.

  – Привет, соседушка, – я максимально мило улыбнулся из тьмы, приставив дуло пистолета к его носу. – Знаешь как работает? Молодец какой! Внутрь!

  – Ты что делаешь? – выпучив глаза из орбит, спросил Оз, воровато осматриваясь и закрывая за нами двери чужого купе.

  – Тихо, – отмахнулся я от него.

  – Прошу, умоляю... – истерически зашептал кехнеций.

  Он будто пытался спрятаться в недрах собственной шляпы, ибо яростно ухватился за ее полы, сжавшись в позе эмбриона на диванчике. А после и вообще едва не завыл.

  – Пощадите!

  – Заткнись! – процедил я. – Слушай меня внимательно.

  Сам удивившись спокойствию и холоду своего голоса, я не отнимал дула от лица соседа, теперь уже сомневаясь в способности выстрелить, если незнакомец окажется тем еще фруктом..

  – Отвечай на вопросы четко, емко, лаконично. Не говоря уже обо всей ответственности насчет правдивости. Поверь, о последнем я буду знать. И если услышу ложь... Тебе посчастливиться преподнести все свои слаженные мысли, вполне материальными кусочками их источника, первому встречному. Я ясно излагаю?

  Открыто рыдающая фигура, согласно кивнула сквозь непрерывные вздрагивания.

  – Кто ты?

  – Эльза М'хор, репортёр "Крионских скрижалей", – шмыгнул носом сосед, наконец пустив в голос тонкие женские нотки.

  – Ты что... девушка? – остолбенело переспросил я.

  Обалделый взгляд в ответ, но уже с толикой агрессии,  пронзил меня насквозь, заставляя почувствовать себя каким-то сексистом.

  – Да я девушка! – со слабым вызовом ответила она, наконец отпустив полы дурацкой шляпы и потирая раскрасневшиеся нос и глаза. – Или ты тоже из тех идиотов что утверждают, будто женщины ни на что непригодны? А тем более кехнеции?

  Озадаченно покрутив головой, я проигнорировал самый дурацкий вопрос, за все время сознательной жизни в КРИО. И продолжил допрос, опять удивившись своей хладнокровности.

  – Заткнись, – скомандовал я, надавив немного дулом на щеку более чем симпатичного, на самом деле, лица. – Зачем ты за нами следила?

  – Узнала Озморна Солля и решила...

  – Кто тебя подослал?

  – Горацио Шмидт.

  – Я  уже слышал это имя. Кто это? – неожиданно заинтересовался, все еще ошарашенный моим поведением, Оз.

  Девушка презрительно прыснула, затеяв театральную паузу и обдав нас взглядом полным превосходства человека знающего то, что остальным невдомек.

  Разглядев ее поближе, я отметил приятные линии усталого лица. Маленький и тонкий, немного конопатый, носик; правильный овал лица с небольшой родинкой слева, над верхней губой; слабый изгиб широких бровных дуг; светящиеся янтарным светом, большие глаза под красивыми, пушистыми ресницами.

  Полные розовые губы маленького рта, кривились негодованием, вызывая на щеках обворожительные ямочки.

  Пышные и длинные волосы, цвета воронова крыла, были собраны в тугую косу, переброшенную через плечо. А закрученные, по-козьи, рога, произрастали чуть выше, немного заостренных, ушей, едва не смыкаясь на макушке.

  И только теперь я заметил, насколько умело был подогнан почему-то мужской брючный костюм с жилеткой и галстуком. Он соблазнительно подчеркивал детали прекрасной фигуры, что была так обезображена нелепым пальто, заставив меня принять ее за парня.

  Девушка была красивой. И это жутко мешало, то и дело отвлекая от цели визита.

  – Ну? – Надавил я револьвером, но уже без фанатизма и злобы.

  – Ясно дело слышал! – тут же спустилась она с небес, быстро затараторив с  примирительно поднятыми руками. – Шмидт – главный редактор "Скрижалей" и самый известный игрок в дзаппон на Альтуиме.

  – Я же сказал: соврешь – не сносишь головы!

  Откровенная, сгущающаяся идиотичность ситуации начинала порядком давить мне на нервы.

  – Но я говорю правду, – как-то даже обиженно откликнулась она. – Редактор отправил меня в эту дыру, чтобы отыскать сенсации... Мол, на Альтуиме сейчас такой информационный запор из-за предвыборной гонки, что все даже лишний раз зевнуть на людях боятся. Отправляйся-ка, говорит, Эльза, на Джукатту, – там постоянная вакханалия и хаос. Что-то да найдешь. Я уже было посчитала это ссылкой, как вдруг – нате! Озморн Солль собственной персоной!

  Как-то непринужденно она так загорелась рассказом, что, во время повествования, успела принять сидячую позу и совершенно забыть о револьвере у головы.

  – Из-за обычаев своего народа, – Эльза пустила гримасу отвращения на лицо, сморщив носик. – Считающего, что женщинам подобает лишь растить детей и следить за домом, я даже была вынуждена перевязать грудь, переодеться и...

  Вдруг осознав что упомянутые вакханалия и хаос уже заявились, я взялся обеими руками за голову.

  – Вы больше не хотите меня убивать? – опасливо переспросила она, не сводя огромных, слегка раскосых, глаз с револьвера.

  – Это... – протянул Оз, точно так же держась за голову, и не найдя подходящих слов, просто развел руками.

  – Ладно, – сокрушенно вздохнул я. – И на кой тебе, о репортер, сдался Озморн Солль?!

  Девушка со скоростью звука преобразилась, мгновенно забыв о револьвере, что миг назад был у ее лица, натянула очки и назидательным тоном выдала:

  – Ну как? – тонкий указательный палец с аккуратным маникюром, поднялся вверх. – Это же настоящая сенсация! Один из самых вероятных наследников престола Регента скрылся в неизвестном направлении более полугода тому. И дал о себе знать лишь три недели назад, воспользовавшись правом посвящения, едва ли не на отшибе страны, вызвав огромный скандал среди Совета Домов. А, в связи с несколькими смертями потенциальных наследников, его еще в устранении конкурентов подозревают. Но знаете что? – Она заговорщически обвела нас взглядом. – Я в это не верю! Я думаю, что господин Оз сам стал жертвой численных покушений из-за которых и вынужден был бросится в бега! Ну как вам? А? Я права? Да?

  – Дай револьвер, я застрелюсь, – устало протянул Оз.

  – Ага, щас. Обойдешься, – кисло ответил я, пытаясь не смотреть на обиженно надувшую губки, Эльзу. – Господи Иисусе...

  – А кто это? – Полюбопытствовала безалаберная репортерша, уже вытащив записную книжку. – Ваш друг? Он тоже здесь?

  – Так, – решительно встал я, вновь наведя на нее оружие. – Рекомендую снова включить внимание и слушать очень, – ОЧЕНЬ, – внимательно. Ты нас не видела, не слышала и даже не подозреваешь о нашем пребывании на Джукатте! Поняла?