Текст книги "Сказка о спящей красавице (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Антема грустно улыбнулась и кивком ответила на приветствие прошедшего мимо нас золотоволосого юноши. Своего соплеменника. Альдов тут было довольно много – все рослые, стройные и красивые. В основном светлокожие блондины. Антема сказала, что альти-лурду не любят смешиваться с другими племенами, но смешанные браки всё же есть, поскольку такие союзы приносят больше детей. Но даже полукровки как правило сохраняют то, что всегда отличало альти-лурду от других переселенцев из Атлы. Красоту, силу, мужество, способность управлять эльхангоном, хотя и в разной степени. И, конечно же, глубинную связь с лурдами. Да и с другими кошачьими, к счастью, тоже, поскольку лурды – вымирающий вид и теперь альд без лурда не такая уж и редкость.

За обедом я сидела между Антемой и пожилым альти-лурду, в роскошной шевелюре которого серебряных прядей было уже гораздо больше, чем золотых. Доримена оказалась почти напротив меня, между рыжим великаном с одной стороны и близнецами с другой. Урмианка старательно избегала моего взгляда и, наверное, поэтому через каждые две минуты обращалась к своим подопечным с каким-нибудь замечанием (совершенно ненужным, поскольку дети вели себя хорошо) и так охотно общалась с великаном. Тот держался весьма галантно, то и дело предлагая ей кушанья и вина. Один раз мы с Дорименой всё же встретились взглядами, и мне стало немного не по себе. Я не могла дать внятное определение тому, что увидела в этот момент в её светло-голубых глазах: тоску, усталость или ту пустоту, которой избегаешь всю жизнь и которую готов заполнить чем угодно, если чувствуешь её приближение. Мне вдруг показалось, что я вижу перед собой смертельно больного человека, который уже почти не надеется исцелиться. И ещё я подумала о том, что передо мной сидит человек, проживший больше трёхсот лет. И если сейчас я гораздо умнее и опытнее, чем была лет десять назад, то как бы я смотрела на себя сегодняшнюю лет через двести-триста? Я вспомнила взгляд Астерия, который так часто казался непроницаемым. Это бессмертное существо давно уже привыкло скрывать от людей свою суть, предоставляя им право считать его кем угодно. Он был древнее иных галактик, и казалось, что понять его – это словно разгадать одну из великих загадок вселенной. Впрочем, говорят, каждый человек тоже целая вселенная и неразгаданная тайна, просто мы, люди, предпочитаем считать, что знаем и понимаем друг друга, а для того, чтобы уверовать в это окончательно, придумали психологию. Кем стала Доримена дан Линкс за эти триста лет? Теперь она почти не совмещалась в моём сознании с обликом самодовольной суперменки, которая преследовала нас с Дианой около месяца назад. Около месяца или триста лет. Почему она изменилась, а Эрика Хоббер нет? То есть Эрика, конечно, тоже изменилась, но суть её осталась прежней и даже стала виднее, ибо дорвавшийся до власти обычно показывает свой истинный облик даже тем, кто долго не хотел его видеть. Когда-то – для кого-то давно, а для кого-то недавно – Эрика Хоббер была унылой, завистливой двадцатилетней девицей, нельзя сказать, чтобы некрасивой и совсем уж бездарной, но катастрофически недовольной тем, что она имела, поскольку хотелось ей гораздо большего. Желание в общем-то вполне нормальное, но каждый осуществляет его по-своему. Плаксивая пиявка присосалась к крутой, властной красотке Доримене дан Линкс, в лице которой она нашла покровительницу и кумира и в которую влюбилась, как в юности мы порой влюбляемся в своих кумиров. Когда-то Джоанна Рэй была, можно сказать, моим кумиром, тем более что она меня исцелила и многому научила, но она никогда не пыталась меня подчинить, а я по природе своей не склонна подчиняться даже тем, кем восхищаюсь. А главное – я никогда ничего от Джоанны не требовала. Мы давали друг другу и брали друг у друга только то, что хотели дать и взять. И до сих пор за всё это друг другу благодарны. А маленькая пиявка Эрика, вечно недовольная тем, что ей дают слишком мало, постепенно выросла в матёрого кровососа, уничтожающего тех, кто не дал ей всего желаемого. Я не знала, что именно произошло между Эрикой Хоббер и Дорименой дан Линкс, но была уверена: опустошённое, покалеченное создание, сидящее напротив меня за столом, стало жертвой пиявки. Змеи, которую она когда-то пригрела у себя на груди, взирая на неё со снисходительностью покровителя. До чего же хорошо один мой знакомый перефразировал известную поговорку – «Не так страшен чёрт, как его малютки».

Темнокожие великаны, более рослые, чем рыжие, сидели своей компанией за отдельным столом – наш стол был для них низковат. Какой бы разношерстной ни была собравшаяся здесь публика, преобладали альфа-гуманоиды. Двое парней, чьи безрукавки не скрывали обильную растительность на теле, а буйные кудри маленьких острых рожек на голове, напоминали сатиров.

– Да, это они, – сказала Антема. – В Маатлане ещё остались представители самых древних земных племён. Они называют себя эльмами. Так уж получилось, что благодаря Намии они тут сейчас часто бывают. Оказывается, между Пандионой и Маатланом были врата, о которых долгое время никто не знал. Ни Анда, ни даже эти их чистильщики. Это такие…

– Лысые уроды на чёрных конях и с чёрными псами. Следят, чтобы в Маатлане не было чужих или хотя бы чтобы эти чужие не пользовались там магией. Я их видела.

– Я тоже, – поморщилась королева. – Так вот, Намия нашла эти врата и случайно их открыла. Иногда ведь можно случайно найти и даже открыть какую-нибудь старую дверь. Наткнулся в заброшенном замке на стену, нечаянно нажал на какой-то камень, он сдвинулся – и со скрипом открылась потайная дверь, ведущая в сокровищницу. Эта нимфочка Намия забрела в какую-то пещеру, переночевала в ней, а утром увидела, что луч солнца высветил на стене пещеры какие-то рисунки. Она стала расчищать это место на стене, чтобы получше их разглядеть – и тут одна ниша в пещере вдруг превратилась в арку, а за ней виднелась роща. Намия пошла туда и оказалась здесь, на Пандионе. А вернуться назад не смогла. В нашем мире на этом месте тоже есть пещера, но выход в Маатлан нимфа так и не нашла. Теперь-то мы знаем, почему она открыла врата – тут нужен был свет, лучше солнечный, и заклинание. Она его не знала, но оно сработало, когда она водила рукой по этим знакам на стене. Намия поняла, что заблудилась в чужом мире, и испугалась. Сперва пыталась вернуться, а потом от тоски уснула. Вернее, впала в состояние, похожее на кому. Анда сказала, что с некоторыми эльмами такое бывает от сильного стресса. Они долгожители, но от душевного потрясения могут погибнуть или, в лучшем случаи, уснуть таким вот долгим сном. Оказывается, Намия проспала почти сто лет. Её разбудила гемха. Это такая змея. Её яд смертелен для человека, а для эльма целителен. Намия очнулась от укуса гемхи и снова стала бродить по лесам Пандионы. Встретила кентаврицу, которая, кстати, тоже пришла сюда из Маатлана… За те сто лет, что Намия проспала в пещере Змеиной горы, врата, которые она случайно открыла, несколько раз открывались сами, существа из Маатлана всё чаще и чаще оказывались здесь, и здешние жители долго не могли понять, почему. Потом нашли эти врата. Они очень древние. Когда Намия их открыла, их магия дала сбой и они стали периодически работать – при определённом положении светил. Теперь они изучены нашими магами и под контролем. Первый раз я побывала в Маатлане через зеркало, а это сложнее, зато теперь путь в Маатлан открыт. В общем, гости из Маатлана в последнее время бывают у нас часто. Кентавры любят юных нимф, а эти полулошади, как и все гибриды, неуравновешенны и подвержены вспышкам ярости. Иногда немотивированной. А тут ещё эта кентаврица, Аканта, обиделась, что Намия отвергла её ухаживания. Не случись поблизости Доримены, Намия могла бы серьёзно пострадать и даже погибнуть. Мэнни здорово досталось от Аканты – в ярости она страшна, но сейчас они отлично ладят.

– Мэнни ответила ей взаимностью? Я бы её даже к лошадям близко не подпускала.

– Только не вздумай назвать здесь кентавра лошадью. Они очень обидчивы, хотя, слава богам, не злопамятны.

– Не беспокойся, я не шовинистка. Это я так… Насколько я поняла, Намия нашлась совсем недавно? Ведь мы с Дией были в Маатлане… Точно не помню, когда – у меня уже голова кругом идёт от прыжков во времени, но, кажется, около трёх недель назад.

– Что касается времени, то тут всё непросто. Маатлан находится в другом измерении, так что ещё совсем недавно, до того, как Селен разобрался с этими древними вратами и они стали работать нормально, время у нас и в Маатлане текло по-разному. То есть… Селен сам не всё может объяснить. Для тебя со встречи с Андой прошли две-три недели, а для неё почти год. Доримена спасла Намию двенадцать дней назад. Тогда же обнаружили наконец эти древние врата, Селен их отладил, мы отвели Намию к Анде. Теперь мы с маатланцами добрые соседи и ходим друг к другу в гости. Анда рассказала о встрече с тобой и Дианой. Как я уже говорила, для неё это было около года назад. Теперь, когда врата работают, время здесь и там течёт одинаково.

– А когда здесь появилась Доримена?

– Около полутора лет назад. Примерно полгода спустя после того, как мы смогли открывать врата на Хангар-Тану и обратно. Мы уже успешно открывали врата в другие миры, в том числе в те, где хозяйничали урмиане, мы знали об их делах, но их логово на Хангар-Тану было для нас недосягаемо, как и вся эта планета. Мы попали туда лишь пару лет назад. Я ввела тот же календарь, что и в мирах Федерации. И интерлэнг тут сейчас знают. Практически все, хотя и не все одинаково хорошо. Самое интересное, что жители Маатлана знают его лучше – благодаря какой-то древней магии, которая помогает быстро усваивать языки и которой обладают почти все его обитатели. Что до эльмов, то для них любой язык практически сразу становится своим, хотя во всём остальном у них интеллект не выше среднего человеческого. Но они вообще странные существа. Кое-кто из обитателей того мира хочет перебраться сюда и даже намерен участвовать в войне.

– В войне? С кем?

– Не догадываешься?

– Извини, не сразу въехала. Ты же должна вернуть своё королевство. Насколько я поняла, листовки в Сан-Виргине разбрасываете вы. Там ходят слухи о том, что хозяева Хангар-Тану намерены вернуться и отвоевать свой мир…

– Такие слухи мы не распространяем, – нахмурилась королева. – Зачем посвящать врага в свои планы? И мы не разбрасываем никаких листовок. Думаю, это дело рук местных. Демиры, которые остались на Хангар-Тану, понимали, что мы всё равно вернёмся. И их потомки это знают. Мы иногда появляемся в Сан-Виргине, маскируясь под его жителей, разговариваем с людьми, стараемся донести до них правду об их хозяевах, а разговоры о нашем возвращении… Эта информация исходит не от нас.

– И что – все эти люди… и прочие согласны участвовать в войне за твоё королевство?

– Терри, надеюсь, когда-нибудь ты всё же перестанешь относиться ко мне с предубеждением. Это не только моя война. Как я уже тебе говорила, Пандиона – планета беженцев и изгнанников. Когда-то раса эойев переселила часть обитателей материка Атла в другие миры. И оставила в этих мирах врата, ведущие сюда, на случай, если их обитателям придётся покинуть свою планету. Подобные врата эойи сделали в нескольких мирах, включая Хангар-Тану и Кассу[16]16
  Касса – планета, упоминаемая в моём романе-трилогии «Хроники Эрсы» (кн. II «Наследница Ингамарны», часть 2, гл. 8).


[Закрыть]. После катастрофы на Кассе её жители перебрались сюда. Два великаньих племени – желтокожие йохи и темнокожие беррены. Это очень древние расы, поэтому их осталось мало. Когда-то тут жило другое племя великанов – из Атлы, ты видела статую такого великана в том зале, но они уже вымерли все. А ещё раньше этот мир населяли мехсы – люди-львы. Насчёт них я не знаю, вымерли они или куда-то ушли. Этот мир был почти пуст, когда эойи решили сделать его убежищем для беглецов с других планет, но вообще-то тут в разное время жило множество разных племён, и судьба некоторых из них остаётся загадкой. Сейчас большинство обитателей Пандионы – племена, пострадавшие от урмиан. Вернее, фелициан, как они называют себя последние лет триста. Хотя для тебя это пара недель. Такой вот парадокс.

– Да уж, хотелось бы понять, что произошло. Находясь на Хангар-Тану, я чувствую сильное искажение пространственно-временного континуума. Настолько сильное, что…

– Что последствия могут быть… Даже Селен не знает, какими они могут быть. Хотя, есть небольшая надежда, что всё обойдётся. Первые урмиане появились на Хангар-Тану примерно пятьсот лет назад, когда тридцать лет назад на Ариане даркмейстеры и манойи… Думаю, ты знаешь, кто это такие…

– Так вот, – продолжила Антема после моего нетерпеливого кивка, – в нашем мире это произошло чуть больше тридцати лет назад, но они сделали тоннель с прошлым Хангар-Тану пятисотлетней давности. И развязали там войну, в результате которой альдам пришлось покинуть родину. Во время катастрофы в Урме аристеи эвакуировались в свои колонии, и получилось так, что большая их часть, включая правящую верхушку, элиту и исследовательскую группу, отправлялась на другую планету из подводного комплекса возле острова Кинта. Там была авария. Они хотели спасти ценное оборудование и перебраться на Эолу, в один из Диких миров, который давно облюбовали для своих экспериментов и уже достаточно благоустроили. Даркмейстеры изъявили желание бежать вместе со своими союзниками, и причины для этого были – Совет Федерации не на шутку заинтересовался их деятельностью. Были у аристеев и другие союзники – перешедшие на их сторону члены Ордена Храма, причём весьма высокопоставленные его члены. Таким образом, даркмейстеры, цвет урмианской элиты, их виднейшие учёные и бывшие тамплиеры, погрузив на батискафы всё ценное оборудование, решили отправиться на Эолу по тому тоннелю. Он открывался под водой, в той части комплекса, что находилась достаточно близко к подводной впадине Тартар…

– Я знаю, что это за тоннель. Сперва он работал только между островом Кинта и планетой Никтой.

– Да. Потом силами даркмейстеров и урмианских учёных его уже можно было использовать для перехода и в другие миры. Сквозь время он вёл лишь на Хангар-Тану – в тот период, с каким изначально был сделан мост, но что касается чисто пространственных перемещений, то маршрутов становилось всё больше и больше. Однако попасть на Эолу беглецам не удалось. Даркмейстеры ещё раньше заметили, что тоннель нестабилен, но надеялись, что всё обойдётся. Не обошлось. Тоннель дал сбой и перебросил беженцев на Хангар-Тану. Причём не в то время – около пятисот лет назад, куда он приводил их все последние тридцать лет и где уже тридцать лет существовала научно-исследовательская база, а в период, отстоящий от нашего с тобой времени на триста лет. Они застали там своих соотечественников, которые прожили на Хангар-Тану двести лет, как в аду, пытаясь вернуться на Ариану, в своё время. Ничего не получалось – тоннель работал со сбоями, а потом и вовсе перестал работать…

– Потому что Диана разрушила его при помощи подземного эльхангона… Ладно, потом расскажу. Продолжай.

– Итак, урмиане и их союзники оказались на Хангар-Тану трехсотлетней давности. В мире, который никак не мог оправиться от катастрофы, а разразилась она там пятьсот лет назад. Скорее всего, катастрофа была вызвана вмешательством урмиан в жизнь этого мира. Ведь почему они три десятка лет назад сделали туда тоннель. Узнали, что в недрах этой планеты есть некая живая материя, способная создавать почти все формы жизни, а заодно постоянно обновлять любой организм. Урмиане знали, что манойи не бессмертны и не смогут всегда давать им амфу. Выжив почти всех коренных обитателей Хангар-Тану, они перерыли часть планеты в поисках этой материи. Что ж, они нашли её, но планета отомстила им. После многочисленных землетрясений и извержений вулканов она превратилась в огненный ад, где жить можно было только под землёй. У аристеев была благоустроенная база со множеством подземных этажей. Местные перебрались в глубокие пещеры, где имелись источники. Кое-кто из местных – а там остались почти все демиры – напросились на службу к аристеям. Всё-таки на базе жить было намного лучше. Планета постепенно приходила в себя, урмиане продолжали свои исследования, изучали эту материю. Одно из её названий – тонгхо. Создавать любую жизнь она не позволяла, но делала почву плодородной, помогала выводить разные сорта растений, а человеческий организм омолаживала лучше всякой амфы, так что урмиане, пережившие на Хангар-Тану катастрофу, через двести лет встретили своих соотечественников такими же молодыми, какими те их знали. Вернее, такими же моложавыми. Жить тут уже было лучше, но подолгу находиться на открытом воздухе без специальных масок люди не могли – атмосфера почти везде была отравлена газами, которые постоянно поднимались из-под земли, кое-где стоял нестерпимый жар, а местами без конца пылал огонь. Новоприбывшие сперва тоже пытались вернуться назад, в свой мир, но в конце концов смирились и стали обустраиваться на базе, которая всё росла и росла. Теперь на её месте находится Саградиум. В один прекрасный день, примерно через пятьдесят лет после прибытия на Хангар-Тану второй волны из Урма, опять разразилась катастрофа. К счастью, не очень страшная, никто из людей не пострадал, а после неё планета действительно начала исцеляться, причём очень быстро. Однажды люди увидели, что по самой большой реке плывёт дракон с хрустальным саркофагом на спине. Это был левиан. Самый загадочный из аскейру моего мира. На Ариане их называют аскирами. В саркофаге спала крепким сном прекрасная золотоволосая девушка. Никто не мог открыть этот саркофаг, и его отправили на базу, в лабораторию. И, что самое удивительное, с этого дня люди смогли подолгу находиться на открытом воздухе без масок. Воздух становился чище с каждым днём, прекратились ядовитые испарения. Вскоре уже почти везде можно было жить, кроме одного места на юго-западе. Там по-прежнему стоял жар, а иногда над землёй клубилось странное пламя. Оно не разрасталось, не охватывало новые территории, но до конца не гасло. Возможно, со временем и погасло бы, но аристеи решили нарочно поддерживать там такую… атмосферу. Не знаю, что они для этого сделали, но там до сих пор настоящий огненный ад. Более того, урмианские учёные вместе с даркмейстерами сделали вокруг орбиты Хангар-Тану пространственную ловушку. Они явно использовали для этого тёмную материю и эльхангоновые зеркала. Некоторым даркмейстерам удаётся использовать магические свойства солнечного камня, хотя и не так хорошо, как это получалось у моих соплеменников…

Антема вздохнула и после небольшой паузы продолжила:

– Всё это я узнала от Доримены. Последние триста лет Далейра, то есть Хангар-Тану, вовсе не является тем огненным адом, каковым её до сих пор считают на Ариане и в других мирах Федерации. Просто любой корабль, который выходит на её орбиту, тут же попадает в ловушку, и она приводит его на юго-запад планеты, где огненный ад сохранился. Пилоты чувствуют, что что-то не так, что машину куда-то затягивает, но сделать ничего не могут. К тому же… Селен считает, что эта ловушка образовалась не столько стараниями урмианских учёных и магов, сколько возникла вследствие страшного искажения пространственно-временного континуума. Один из кораблей, который пытался добраться до Хангар-Тану, вообще пропал. Я читала об этом, ещё когда жила в Деламаре. Возможно, этот научно-исследовательский корабль выбросило в другое время, и ладно ещё, если не к началу времён. С тех пор всякие экспедиции на Хангар-Тану прекращены. Зонды и беспилотные корабли либо тоже пропадают, либо их засасывает в тоннель-ловушку. Чего уже только ни крутится по орбите вокруг Хангар-Тану, а кое-что всё же приземлилось на юго-западе, но тут же сгорело… Терри, ты почти ничего не ешь. Не бойся, в этой части стола все продукты идентичны тем, к которым ты привыкла на Ариане.

– Я ничего не боюсь. Мой симбионт позволяет мне усваивать не только привычную пищу. А вот как обитатели других миров? Насколько я поняла, многие тут с планет, гораздо менее развитых, чем миры Федерации, и вряд ли они вообще имеют представление о подобных симбионтах.

– К счастью, отравлений у нас пока не было. Разумеется, вкусы у разных племён разные, и мои повара учитывают это, когда я приглашаю много гостей.

Я уже давно заметила, что гуманоиды-алиены сидят своими компаниями, но только сейчас обратила внимание на то, что каждую такую группу обслуживает отдельный слуга. Видимо, он подавал им особые блюда. Но большинство гостей ели примерно одно и то же: тушёное и варёное мясо – птичье и похожее на говядину, блюда из риса, бобовых и культур, напоминающих известные мне овощи. На столе стояло множество разных приправ, и Антема сразу объяснила мне, что всё находящееся в красной посуде – очень острое, а в лиловой – просто острое, то есть должно нормально усваиваться альфа-гуманоидом со здоровым желудком. На «красную» приправу особенно налегали гараманы, локхи (так называлось племя быкомордых «неандертальцев») и кое-кто из альдов. Я уже знала, что альти-лурду обладают отменным здоровьем. Желудки у них, видимо, тоже очень крепкие. У Дианы был хороший аппетит, и она тоже любила острое. И сладости. Правда, не всякие. Сладости она любила только изысканные – вроде десертов мадам Мабье. Королевы Маб, во владениях которой нам было так хорошо. Было, была… Почему я думаю о ней в прошедшем времени? Она жива… Вернее, не мертва. Она где-то на грани между жизнью и смертью. Между реальностью и сказкой, где мёртвая царевна всего лишь спит заколдованным сном. Где спящая красавица ждёт того, кто её разбудит.

– Терри…

Антема смотрела на меня с тревогой. Как и Джонни с другого конца стола.

– Что? Я в порядке. Я просто не очень голодна.

– Я знаю, что не всё в порядке, Терри. Всё совсем не в порядке, но мы это исправим.

– С их помощью? – я окинула взглядом роскошный зал, похожий одновременно на главный зал готического собора и языческий храм, где за двумя длинными столами пировали люди и нелюди.

Солнечный бог забавлялся, играя мозаикой и позолотой. Разноцветные блики скользили по лицам и полузвериным ликам, превращая их порой в жуткие маски, а многочисленные голоса сливались в странный гул – что-то вроде песнопений в честь Пана или Вакха. Вообще-то я никогда их не слышала, но происходящее вокруг меня напоминало мне какой-то древний языческий праздник. Нет, скорее, праздник самих языческих божеств, которые вдруг решили повеселиться вместе с людьми. А люди радуются, не зная, насколько это опасно. Ведь боги, хоть иногда и выглядят, как люди, в чём-то ближе к звериному царству. Они олицетворяют силы стихий и тех изначальных материй, из которых рождаются миры и которые хранят в себе тайну не только рождения, но и гибели.

Люди даже не подозревают, что они уже во власти этих богов. Талифа смеётся, обернувшись к своему звероподобному культуристу, и разноцветные блики искажают её лицо, придавая ей сходство с безумной вакханкой, готовой отдаться этому человекобыку. Или наброситься на него, разрывая его тело когтями и окропляя всё вокруг его тёмной кровью. Рыжая ариманка призывно улыбается мне. Она похожа на Делию Хоуп. Да это и есть она. Делия… Ведь вакханки – жрицы Диониса, одного из богов подземного царства. Это он привёл мёртвых на сегодняшний пир. Может, попросить его спуститься в пещеру Саградиума и вывести оттуда её… Но она не мертва! У него есть власть над мёртвыми, но не над теми, кто находится вне времени и пространства и вообще вне каких-либо известных законов бытия.

Я знала – сейчас что-то случится. И не особенно удивилась, когда самый яркий луч солнца проник в зал, разбив высокое окно, а потом превратился в огромного сфинкса, который завис под потолком. Мудрое и грозное божество с солнечным нимбом вокруг головы, кроваво-красной улыбкой и немигающими чёрными глазами. Тот самый сфинкс, ставший свидетелем нашего с ней счастья. Наверное, сейчас он загадает мне загадку, и если я её отгадаю, отнесёт меня туда, в эдму. В Эдем, где будет ждать меня она – вся в сияющих от солнца брызгах водопада…

Он действительно загадывал мне какие-то загадки. Причём это был именно он, а не она. Сфинкс из мифа об Эдипе – женщина, а тот, что является женщинам, наверное, должен быть мужской особью… Впрочем, нет, это какая-то чушь. Я не помнила, какие загадки он мне загадывал, но точно помнила, что не разгадала ни одну.

– Ты всё равно туда больше не попадёшь, – злорадно сказала Делия. – Эдмы больше нет. Вы никогда не сможете туда вернуться. Да и с чего ты взяла, что имеешь право на счастье, в то время как я буду гореть в Аду?

– Я никогда не желала тебе Ада…

– Мы будем гореть там вместе, Терри! Я ни за что тебя не отпущу. Теперь её нет, и ты снова моя! Мы с тобой навсегда здесь, на этой чудесной огненной планете…

Её рыжие волосы постепенно превращались в пламя. И вот уже пламя пылало вокруг нас. Оно лизало мне лицо и руки, обдавало меня жаром, но не обжигало. Что ж, если Ад таков, то он не очень страшен. Куда хуже Эдем, в котором больше нет её…

– Ну вот, теперь всё в порядке, – удовлетворённо произнесла Делия, когда пламя исчезло. – Я же говорила, что моя настойка поможет.

– Надеюсь, ты не подсыпала туда какого-нибудь приворотного зелья?

Это уже сказала Антема. А Делия превратилась в красавицу с золотистой кожей, янтарными глазами и копной волос, оранжевый цвет которых действительно напоминал огонь. Ариманка, которая сидела на пиру на противоположном конце стола. Сейчас тут никакого стола не было. Я снова оказалась на великаньем ложе в том самом «музейном зале» со статуями в застеклённых нишах.

– У нас сроду не было такой ерунды, как все эти приворотные зелья, – рассмеялась рыжая красотка. – Обходимся без них.

– Да, и как это я забыла, что вы все вечно сексуально озабоченные.

– Я что – отключилась? – спросила я, приподнимаясь. – Всего-то один бокал выпила. Может, там что-то было? Необязательно приворотное зелье. Какой-нибудь галлюциноген, например…

Я чувствовала слабость и раздражение. Какого чёрта меня опять так вырубило? И опять Делия… Я уж думала, что избавилась от этого призрака. Но Дии нет, и призраки возвращаются.

– Наверное, ты в последнее время слишком часто использовала свой дар, – сказала ариманка. – Любой дар – не бездонный колодец, из которого можно черпать и черпать. Иногда надо сделать перерыв, пока этот чудесный колодец не подпитают дожди и подземные воды. И, как мне кажется, ты в последнее время постоянно находишься в состоянии астейи. У нас так называют состояние душевного упадка на грани психического заболевания. Это хуже, чем астармея – состояние, когда негативные переживания проявляются бурно или, во всяком случае, достаточно явно. А при астейе человек продолжает жить своей жизнью, не замечая, как подходит к самому краю. Он, конечно, часто испытывает тоску, но, зная её причину, не придаёт своему состоянию особого значения и не обращается за помощью…

– Я вроде не записывалась на консультацию к психотерапевту.

– Тем не менее, она тебе не повредит, – таким тоном Антема, наверное, разговаривала с Геллой и Дионом, когда они капризничали.

Меня это разозлило, и она это поняла, хотя я старалась ничем не выдать своего раздражения.

– Мирда действительно очень хороший специалист, – сменила тон королева. – К тому же она чувствительна к разного рода сверхъестественным способностям и написала целый труд об их влиянии на психику тех, кто обладает тем или иным даром.

– Повелителей времени в моей практике ещё не было, – улыбнулась ариманка, – хотя я много о них слышала. Только не подумай, что ты мне интересна лишь как очередной необычный пациент…

– Мне всё равно. Я не против, если ты используешь мой случай для написания очередного научного труда, только если не будешь упоминать моё имя. Кстати, должна тебя разочаровать. Я не повелитель времени. Настоящие повелители времени, кем бы они ни были, иногда позволяют мне путешествовать в прошлое, иногда даже вмешиваться в него, но, как видишь, за это приходится платить.

– Как и за всё хорошее.

– А в лечении я не нуждаюсь. Не в том, которое можешь предложить ты, при всём уважении…

– Я понимаю. Полностью тебя исцелит лишь одно лекарство, и пока оно недоступно. Так что пока просто принимай мою настойку.

Мирда кивнула на гранёный сосуд с тёмно-красной жидкостью.

– Она помогла тебе, как только нам удалось немного влить тебе в рот. Поверь, вреда от неё не будет. Арита повышает тонус, но не вызывает привыкания. И никакого приворотного зелья, как я уже говорила. Если я кого-то хочу, я просто даю это понять. Наша врачебная этика не запрещает интимные отношения между врачом и пациентом.

– Наша тоже. У меня были отношения с моим лечащим врачом, но сейчас мне не до романов, честное слово.

– Ладно, никаких обид, – пожала плечами ариманка. – Увидимся.

Я думала, что Антема тоже уйдёт, позвав ко мне служанку, но она осталась. Она задумчиво смотрела на зеркальную стену, словно ждала, что на ней вот-вот начнут проступать какие-нибудь картины. Королева Пандионы казалась утомлённой, но она относилась к числу тех женщин, которых красит даже усталость. Даже в так называемом среднем возрасте. По моим подсчётам ей было немного за сорок, но выглядела она не старше тридцати. А ведь здесь она вряд ли могла проходить омолаживающие процедуры, доступные всем состоятельным женщинам Федерации.

– На самом деле вы с ней больше похожи, чем на портретах в замке.

– Естественно, – улыбнулась Антема. – Ведь Селен вернул мне мой изначальный облик. Такой, какой и должен у меня быть в этом возрасте, как если бы я не делала пластику. Ну или почти такой.

– Так он ещё и пластический хирург?

– Нет. Он называет это восстанавливающей магией. Никаких скальпелей и лазеров. Не знаю, как он это сделал, но он вернул мне мой истинный облик. Вообще-то я и так не очень его изменяла. Взяла пример с Мишель Мерсье.

– С кого? Это не актриса Докосмической эры? Та, что играла красавицу Анжелику, героиню популярных книг?

– Она самая. Родилась она в Докосмическую эру, но при ней уже начали осваивать космос. Она очень хотела сняться в роли Анжелики, но её не брали, потому что она слишком походила на другую красавицу-актрису – Джину Лоллобриджиду. Вот она и сделала небольшую пластическую операцию. Сходство всё же осталось, но не такое сильное. В юности я увлекалась старым кино, так что много читала про всяких актёров. Может, перекрои я свою физиономию до гарантированной неузнаваемости, не было бы ни бегства с Арианы, ни многого другого, но… Раз уж всё это произошло, то, наверное, так и должно быть.