Текст книги "Враги друг друга не предают (СИ)"

Автор книги: Светлана Титова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25

Глава 25

Оправившись от потрясения, выказывая благодарность за спасение Фикса обняла меня, получив презрительный фырк от охотника, проверяющего упряжь на шурхах. Благодарности от него не дождалась, понимая, что он остался при своем мнении. Я ждала, но не благодарности, а мести за удар ниже пояса, в прямом смысле этого слова, опасливо поглядывая на абрис широкоплечей фигуры, легко преодолевающей снежные заносы.

Плохая кормежка, несколько тревожно-бессонных ночей и я едва передвигаю ноги, все чаще спотыкаясь на ровных местах. Ни великолепие разгорающегося морозного, блистающего всеми оттенками лазури дня, ни опасность при единственном неверном движении ящера свалиться в пропасть, ни угроза дать новый повод для издевательств охотнику не вернули бодрости. Глаза слипались, хоть спички вставляй.

Переставляя ноги на автомате, я невпопад поддакивала лопочущей что-то малышке и дремала на ходу. Серый Зайчик, поименованный так совместными усилиями с Дин, сегодня вел себя намного спокойнее и буквально тащил меня на своем поводу. За пару часов, что я, пошатываясь, то и дело выныривая из дремы, на чистом упрямстве покоряла горы, вероятность свалиться в пропасть засыпанную снегом, уже не казалась худшим вариантом.

– Мы на месте, – сказанное негромко наемником прозвучало для меня райской музыкой. – Отдыхаем, запасаем воду в дорогу.

Мы остановились у входа в пещерный комплекс, который проводник решил пересечь, сэкономив время. Это последнее, что я услышала из уст Леона. Не имея сил вслушиваться, кивнула на звонкую трель малышки, окликнувшей меня откуда-то снизу. Мужчина еще что-то громко говорил про воду, пару раз повторил мое имя, когда подвела Серого к его ящеру. Усталые ноги подломились, его голос заглушил высокий гул, и я почувствовала, что сползаю по стеночке, теряя повод уздечки. Еще пыталась бороться и пару раз качнулась вперед в попытке оттолкнуться и встать, но усталость накатила с новой силой. Веки сами собой закрылись, и я провалилась в желанные объятия сна.

– Лекса, где ты идиотки кусок?! – громовой рык вырвал сознание из сладких грез.

Под ребра резко ударило что-то мягкое, выбивая дух.

– Я не специально! Я побегать хотела! Они сами прыгнули! – малышка давилась слезами и лопотала мне на ухо, тыкаясь мокрым носом в щеку. – Сначала большой, а следом Зайчик…

Сон отпускал тяжело и неохотно. Судя по яркому свету, проспала я не больше получаса. В тяжелой со сна голове мысли ворочались неохотно, я прижала девочку, успокаивающе гладя по спине, ничего не понимая в путанных объяснениях. Неожиданно резкий рывок за горло выдернул меня из сугроба, стопы повисли в воздухе, перед глазами сфокусировалось перекошенное яростью лицо охотника. Горло сдавило, и я начала задыхаться и хрипеть, царапаясь и пытаясь разжать пальцы, сдавливающие гортань все сильнее. Девочка, упавшая в снег, рыдала где-то в стороне. Я забилась, пытаясь вырваться из железной хватки, перекрывшей мне кислород. В голове нарастал гул, перед глазами запрыгали цветные круги. Носок сапога наконец-то нашел цель – беззащитный пах, хватка ослабла, наемник охнул и впечатал своим телом меня в камень так, что хрустнули ребра.

– Никчема, ничтожество, идиотка пустоголовая! – рычал, брызгая слюной, жутко разъяренный мужчина. – От тебя требовалось одно – смотреть за девчонкой, но ты даже на это не способна! Двое шурхов, а с ними все снаряжение теперь на дне пропасти! И все по твоей вине! Поражаюсь, как еще тело носит настолько тупую башку?!

– Леон, отпусти! Ты так ее убьешь! – до меня донесся встревоженный крик Фиксы.

Я почувствовала резкую боль в спине и затылке – наемник приложил меня пару раз о стену со всего маху, разжал пальцы и, сплюнув, потопал вглубь пещеры. В глазах потемнело, а к горлу подкатила тошнота. Скрученная на затылке коса смягчила удар. После суток опасного скольжения по обледенелому камню на краю пропасти, я так решила обезопасить себя от черепно-мозговой травмы.

Тут же ко мне подползла всхлипывающая девочка и прижалась к боку. Приобняв ее, прикрыла глаза, пережидая дурноту. Сглотнув сухим горлом, зачерпнула снега и пожевала, обдумывая сказанное наемником.

Пока я отсыпалась, малышка угробила двоих шурхов с поклажей. Судя по поведению наемника, один из ящеров был его. А, значит, мы остались без костра. Интересно, второй чей? Если Фиксы – то и без еды.

– Дин, малышка, успокойся, – прохрипела, пугаясь своего голоса. – Все в порядке. Ты не виновата.

Девочка всхлипнула, пробормотала что-то, погладила теплой ладошкой саднящее горло.

– Ты как? На выпей, – мне в руку ткнулась фляжка. Напротив присела наемница, нервно поглядывающая в сторону пещеры. – Лекса, я не знаю, что ним такое. Бьерном клянусь, Леон таким раньше не был. Не знаю, с чего он сорвался, рвет и мечет. Все ведь не так плачевно. Мой шурх цел. Мясо у нас не так много, но есть. В котелке топиться вода. От жажды в подземельях не умрем. Оружие всегда при нас.

Голос всегда бойкой и веселой девушки звучал непривычно глухо с нотками вины.

– Фикса, он же не собирался продавать этих ящеров. Случается, что животные гибнут в горах при переходах. Потеря двоих – не причина набрасываться на меня с кулаками. Он ищет повод меня убить. Только зачем ему это?

– Я не знаю, Лекса. Сама не рада, что втянула нас во все это, – она кусала, губы, опустив глаза. – Та ночь, ты ведь спасла нас, а Лео…

Я прервала наемницу, не желая обсуждать охотника и портить себе настроение еще больше. Тем более вспомнила вопрос, который давно хотела задать, да боялась, что выдам свое иномирное происхождение.

– Давай не будем про него, расскажи мне лучше, когда в Трехснежье прибудет «Ледяной Единорог»? – решила рискнуть, чувствуя, как зашевелилась угнездившаяся под боком Дин.

– Зачем тебе? – насторожилась наемница, окинув меня подозрительным взглядом. – Какие у тебя могут быть дела с Брехливым Патром?

– Почему Брехливым? – вздернула брови от удивления, услышав новую характеристику.

– Его корыто единственное оставшееся на паву на этом побережье. Не иначе как магией держится. Все знают, но за руку поймать этого пройдоху не могут. Так бы давно его голова украшала городскую плаху. И есть за что. Еще не было такого человека, кто ушел бы от Патрика довольным. Всех обирает, Бьерн Рогатый.

От воспоминаний о памятном дне, когда сама стала сначала жертвой оговора, а потом местного палача, я поежилась, чувствуя, как заныла культя.

– Ты так и не ответила когда «Единорог» обычно прибывает в Трехснежье, – сменила тему, напомнив свой вопрос.

Девушка задумалась, сморщив лобик и постукивая пальцем по подбородку.

– Этот рейс последний в сезоне. Море неспокойное, если сегодняшний ураган переживут, то дня через два-три прибудут. И все же что у тебя с Патром?

– С ним ничего. Дело у меня к ярловой сулами, а она укатила в Трехснежье как раз на его «Единороге». Я не успела к отплытию. Вот хочу в городе с ней встретиться и потолковать.

– Ты – ярлова любимка?! Убить ее хочешь?! – развеселилась, выдав свою версию Фикса.

– Ни то, ни другое, – разочаровала наемницу. – Я не по этой части. Вещица у нее есть очень интересная. И ей не принадлежит. Вот хочу убедить ее вернуть хозяйке.

– Ты про яхонтовый браслет в форме ящерки? – словно читая мои мысли, верно предположила девица. – Тот, который никто на руку надеть не может…

– Интересно…

Я машинально погладила немного успокоившуюся девочку, занявшую себя игрой. Дин забавлялась: то стягивая, то ослабляя веревки боковой шнуровки на моих брюках, играя с длинными кистями.

– Ничего интересного, – пожала плечами наемница, с интересом глядя на детскую забаву. – Ярлова сулами решила подарить его храму Астреи. Хочет вымолить милость у богини – надеется понести, а то ведь ярл уже другую присмотрел на ее место. Дал ей сроку год. Лекари твердят – здорова она. Но раз мужик положил глаз на другую, все одно найдет, как избавиться от опостылевшей жены.

Она поднялась, досадливо сплюнула в сторону и пошла к краю пропасти.

– Лекса, – подала голос малышка, утыкаясь холодными губами в ухо. – Я боюсь Леона. Он так смотрит, когда ты не видишь, будто хочет тебя съесть. Он лейла.

Уложив нервно вздрагивающую девочку себе на грудь, тихонько покачивала ее и напевала незамысловатую колыбельную, поглаживая по спине.

Бедный ребенок, чудо случиться, если к концу пути не потеряет рассудок! Столько всего пережить – у меня голова кругом, ей-то каково?

Не знаю, кем был этот Леон, но точно не переродком. При его приближении никаких изменений с кристаллом Фиксы не происходило. Надо с ним поговорить, своими выходками он пугает ребенка. Вот немного подремлю, он отойдет от потери ящера, поест и поговорим. Он нанялся помочь перейти горы, а не гробить психику нанимателей. Я, конечно, не образец матери, но ему за мамонтом присмотреть не доверила бы.

Прислушалась к происходящему, но из пещеры не доносилось ни звука. На западе нежная голубизна неба наливалась свинцовой тяжестью кучевых облаков, обещающих настоящую грозу. Фикса обмолвилась, что у них бывают грозы с молниями, но вместо дождя идет все тот же снег.

В ближайшие час-полтора снежной бури не предвидится, значит, можно подремать. Не факт, что эта ночь будет лучше предыдущей.

Глава 26

Глава 26

Мне показалось, я только закрыла глаза, как Фикса упрямо тряхнула за многострадальное плечо. Рывок болью отозвался в спине и затылке. Одуряюще приятно пахло отваром из шиповника с медом. Я застонала и приоткрыла глаза, решая, что отчитаю наемницу за грубость. Медленно протерла глаза, не веря увиденному. Передо мной присел Леон, грея в обеих ладонях кружку с исходящим душистым парком отваром. Малышка с опаской косилась на подошедшего, под защитой моих рук. Немая сцена затягивалась, заставляя нервничать. В голове у меня пронесся табун предположений и версий неожиданного появления наемника. Выручила Дин, с детской непосредственностью предположившая:

– Это ты мне принес?

– Иди в пещеру. Фикса тебе нальет и покормит, – голос звучал странно тихо, будто не его хозяин недавно закатил тут скандал на пустом месте и устрой сход трех лавин в горах.

Малышку уговаривать не пришлось, она выскользнула ужом и тут же исчезла в проеме. Я по привычке качнулась ей в след.

– Не бойся, Фикса присмотрит за ней, – мужчина меня успокоил, заметив невольное движение. Оглядев мое лицо, подумав немного, твердо произнес:– Я хочу извиниться. Давно не ходил проводником и забыл, что женщины слабые, а те, что с детьми, сами как дети. Ты не охотница и устаешь больше нас с Фиксой… Выпей отвар и идем в пещеру. Скоро тут начнется настоящая буря. Мы в самое время успели.

Раскаяния или сожаления на лице охотника я не видела, скорее замешательство и недоумение, словно он узнал что-то такое, что его удивило и сбило с толку, и он сам не знает, как к этому знанию относиться.

Я приняла кружку и в несколько глотков осушила, чувствуя, как прокатившаяся по пищеводу огненной змеей жидкость согревает изнутри. Стало жарко, к щекам и губам прилила кровь. Я облизнулась, смакуя последние капельки. Наемник чуть подался вперед, разглядывая потемневшими от расширившихся зрачков глазами мои губы. Странный взгляд напоминал затягивающее грозовыми облаками небо над головой и откровенно пугал. Я отставила кружку и поднялась на колени, ища опору позади себя, покачнулась, схватившись за плечо наемника. Он тут же накрыл ладонь сверху своей, странно горячей.

– Ты меня прощаешь? – Леон и не думал отпускать, встав на одно колено, и теперь наши лица оказались близко и почти вровень.

Далось ему это прощение. Ведь плевать ему на мои чувства, и чего Ваньку валяет? Гр-р… Угораздило же связаться со психом!

– Леон, ты пугаешь Дин. Кидаешься на меня. Время от времени на тебя находит что-то странное, – повременив с уходом, я решила все же высказаться, тем более он сам начал. – Ты ведешь себя как наркоман. У тебя зависимость?

– Можно и так сказать, – хмыкнул мужчина, поглаживая пальцами тыльную сторону ладони.

Приплыли! Черт! Нам только неадекватного торчка не хватало… И откуда у него наркотики? Тут же не растет ничего… или снова какая-нибудь морская гадость…

Я попыталась выдернуть ладонь, но пальцы сжались сильнее, не отпуская.

– От чего зависимость?

Темные глаза сощурились, оценивая, пробежались по фигуре, и уголки чуть тронула улыбка.

А у него красивые губы, когда не кривит их в ехидных улыбочках. Наверно целуется хорошо? Если вообще целуется… Он такая мерзкая ехидна, и вряд ли…

Словно прочитав мои мысли, неожиданно резко мужчина дернул меня на себя и впился губами в поцелуе. От неожиданности и изумления, я замерла и даже брыкаться забыла, чувствуя, как умело, входя во вкус, целует Леон. Это был мой первый поцелуй, который должен был случиться не так и не с больным на всю голову психом. Сознание, поплывшее было от необычных ощущений, вспыхнуло яростью к нахалу, решившему поиграть в дрессировщика и собачку. Я рванулась из объятий, ойкнула, чувствуя, как щеку опалило болью. Раздавшийся рядом рык и град осколков, брызнувших из-за попавшей чуть левее меня в камень ледяной сосульки, больно оцарапавших кожу, заставил нас резко отпрянуть друг от друга и птицей взлететь на ноги, выхватывая оружие из ножен.

Со стороны, откуда мы прибыли, на нас двигалась странная пара. Казалось, двое трехметровых громил собрали на себя снег с футбольного стадиона и неуклюжими шагами, пошатываясь от собственной тяжести, двигаются на нас, время от времени выставляя вперед кулаки и выстреливая ледяными иглами. Грубо вылепленные лица с массивными подбородками, широкими скулами и носами, перекосило от ярости, алыми огоньками, горящей в крохотных глазках.

– Кто они?

– Снежные големы. Уязвимые места те же, что у людей, – проговорил наемник, пристально разглядывая первого, рычащего особенно злобно. – Отвлеки их…

– Как? – одними губами прошептала я, чувствуя, как страх парализует каждую мышцу, обреченно глядя на надвигающуюся недружелюбно настроенную снежную массу.

В глубине пещеры тонко и пронзительно вскрикнула Дин, испугавшись новой опасности. Големы синхронно повернули уродливые головы и зарычали, потеряв к нам интерес и сворачивая к входу. Девочка и наемница оказались в ловушке, отрезанными от нас.

– Нет! – пронзительно завизжала, представив тело Дин, пронзенное десятком ледяных стрел. – Я здесь! Здесь!

Сорвавшись с места, рванула к пропасти, уводя парочку громил подальше от ребенка. Краем глаза заметила, как снежники притормозили, вскинули синхронно руки. Я запетляла как заяц, уходя вверх по каменистому серпантину. Левое плечо обожгло болью, шапку сорвало, и она, прощально взмахнув помпоном, улетела в пропасть, взметавшиеся от бега полы дубленки рвали в клочья острые стрелы. Слаженный рев двух глоток приближался, чудовища последовали за мной. И я ни разу не спринтер начала выдыхаться, но ожидаемой помощи от охотников не последовало. Неожиданно горькая догадка обожгла обидой, я поняла, что помощи не будет. Леон отомстил и отвел опасность, пожертвовав мной. Големы или загонят меня до обморока, или я сама прыгну в пропасть. Грудь горела от нехватки воздуха, плечо отзывалось болью на любое неловкое движение. Лохмотья, оставшиеся от низа дубленки, запутывали ноги, грозя скорым падением. Ледяной обстрел прекратился, монстры догадались, что я на пределе и скоро сдамся сама. В голове шумело, в глазах вспыхивали яркие круги, пошатнувшись, остановилась на мгновение и почувствовала, как взлетаю вверх. Земля и небо несколько раз поменялись местами. Я почувствовала стылое дыхание пропасти и увидела пару горящих алых бусин. Не раздумывая, размахнулась и всадила эльфийский клинок в один из них.

Чудовище взревело от боли, отшатнулось, теряя равновесие, завалилось на собрата, сталкивая его в пропасть. Ледяные когти заскрипели по камню, в безнадежной попытке зацепиться и спастись, и лишь удаляющийся рык возвестил о бесславной кончине одного из големов. Ударившись с размаха об острые грани скальных выступов, второй гигант рассыпался снежными комьями, погребая меня под собой. Я рухнула рядом, вскрикнув, боль прострелила правую лодыжку. Отфыркиваясь, с трудом откопала себя из сугроба, переводя дух, легла на спину, разглядывая неотвратимо темнеющее небо. Ногу и плечо дергало болью. Отдышавшись, огляделась по сторонам. Дорога до поворотов в оба конца порадовала тишиной. Прогнала глупую надежду увидеть бегущего на выручку Леона.

Чертово белое безмолвие. Вернусь на Землю – уеду в Крым или за границу в Рио, подальше от снега.

Машинально сунула кинжал, спасший мне жизнь в ножны. Лезвие буксовало, не желая входить. Неужели погнула?!

Злясь, что испортила красивую вещь, взглянула на кинжал. Хрипло каркнув от удивления сорванным горлом, осев прямо в снег, разглядывала нанизанный на лезвие алый камень с бьющимся лепестком огня внутри. Осторожно прикоснулась пальцем и почувствовала тепло, исцеляющей волной прошедшее по телу. Боль в раненом плече и поврежденной лодыжке притихла.

Интересная штучка. Необычная и ценная, наверно. Скорее всего второй глаз тут же. Надо бы порыться поискать.

Оглядев сугроб, я попинала с краю рыхлый комок ногой, понимая, что до ночи не управлюсь.

Глава 27

Глава 27

Озябшими пальцами спрятала камень за пазуху, присовокупив к злотням, припрятанным еще в домике лейлы и, прихрамывая, отправилась в обратный путь, представляя вытянувшееся лицо охотника при появлении воскресшей меня. В пылу погони, мне показалось, я пробежала всего ничего, но вот топала уже полчаса, а заветный вход в пещеру все не появлялся.

Ветер крепчал, швыряя колючую снежную крупку в лицо, обещая разгул зимней стихии до самого утра. Под его порывами, пошатывалась от усталости, желая одного: кинуть что-нибудь съедобное в желудок и завалиться спать. Горячая ванна, домашний халатик и тапочки, ужин из первого, второго и третьего мною причислялись к недосягаемой роскоши. Теперь казалось, я всегда так жила: полуголодной, не выспавшейся, вечно начеку из-за опасных тварей и с ощущением постоянной боли в измученном теле. Сейчас странно вспомнить, что я боялась маминых собутыльников или компанию гопников. Школьные драчуны вызывали снисходительную улыбку. Одно лишь оставалось неизменным – мне не везло ни в том, ни в этом мире. И мой родной и этот мир давали узнать себя только с худшей стороны, готовя испытания, за которые не стоило ждать награды. Единственной наградой была возможность остаться в живых. Выжить, но не жить. Почему-то вспомнилась красавица Таша и леди Триаллина. Обе знали себе и своей красоте цену, излучали достаток и благополучие, считали окружающую роскошь чем-то обычным, естественным и понятия не имели, что такое выживать, а тем более выживать в одиночку. Я почему-то была уверенна, что попав в этот мир, та и другая отлично устроились бы и не бродили по холодным горам в поисках мучительной смерти.

Я уже собралась поплакать от вопиющей несправедливости, как поворот открыл мне знакомый вход в пещеру. Сугробов вокруг не наблюдалось. Значит, чудовищ было двое, и те достались мне. Подкравшись на цыпочках, решила послушать, не очень-то доверяя своим проводникам. Из пещеры не доносилось ни звука. Осторожно позвала Фиксу и Дин, но ответило вездесущее эхо. Скользнула внутрь, стараясь держаться возле стены в тени и до боли в глазах всмотрелась в сгущающуюся тьму в другой стороне огромной пещеры. В воздухе стоял слабый запах знакомого химиката.

Куда все подевались? Решили, что я не выжила и ушли? И куда мне идти? Дорогу не знаю, еды нет. Придется возвращаться обратно. Пережду бурю тут, а утром пойду.

Я сползла по стеночке, плотнее закуталась в остатки дубленки, кое-как пригладила растрепанную косу, заплетенную с помощью Дин несколько дней назад, чутко вслушиваясь в тоскливые рулады набирающего силу урагана. Настроение было такое, если бы не сорванное горло – завыла, подпевая ветру. Продрогшее тело требовало пройти вглубь, где теплее, забиться в угол, свернуться калачиком и спать. Но помня предыдущую ночь, не рискнула уйти далеко от входа. Помогая себе зубами, стянула шнурком потуже волосы, надвинула поглубже капюшон, откинулась на обледенелую стену, чувствуя как холод пробирается внутрь тела. Беспокойные мысли о малышке и предателях-наемниках гнала подальше, пытаясь не расклеиться окончательно. Пожевав наметенного снаружи снега, прикрыла глаза и попыталась заснуть.

* * *

– Шан, паршивец, ты вновь посмел ослушаться? – от грозного окрика дрогнул воздух.

Я огляделась, не узнавая место, где так внезапно очутилась. Солнце жаркое, летнее, проливало золотистые лучи через дыры в плохо залатанной крыше. Пахло прокаленным воздухом, старым деревом, кожей и сухой травой. Приятно и пряно. Огромный сарай под стропила был набит душистым сеном, небрежно рассыпанным в проходе. У стен и столбов, подпирающих потолочные балки, стояли вилы и грабли, висели проржавелые цепи.

– Шан, выходи, не испытывай мое терпение, – рявкнул стоящий чуть позади меня светловолосый мужчина.

Глаза выхватывали детали, говорящие о высоком статусе. Богато расшитый серебром зеленый камзол, белоснежная рубашка из тончайшего шелка, унизанные перстнями холеные пальцы, гарда и ножны, сверкающие самоцветами. Мужчина тряхнул распущенным по плечам серебром волос. Пряди рассыпались, явив острый кончик уха, украшенного бриллиантовой серьгой.

– Ты трусишь, как твой никчемный отец, – последние слова эльф произнес едва слышно. – Негодное человечье семя – несмываемое пятно на великом роде Ирилингов. Счастливица твоя мать, что умерла родами и не видит, какое позорище произвела на свет.

Нехорошая ухмылка исказила прекрасные черты совершенного лица. Зашуршало сено, и на дорожку вышел высокий и стройный парнишка, в наспех застегнутой одежде, мой ровесник. Вздернув подбородок, он отчаянно старался сохранить невозмутимость. В нем с удивлением узнала более молодую версию Дирека – мага, влюбленного в прекрасную эльфийскую принцессу, если бы не острые кончики ушей, выглядывающих из спутанной каштановой шевелюры. На пальце блеснул густой синевой камня знакомый перстень.

Оглядев неряшливо одетого эльфенка, светловолосый брезгливо скривился.

– Я не трус! – крикнул в лицо эльфу Шан, сверкнув яркой синевой прекрасных в ярости глаз. – Я не такой, как он! Я принадлежу к великому роду Ирилингов, и я сильнейший среди всех вас!

Светловолосый красавец громко расхохотался.

– Ты всего лишь щенок и если бы не твоя магия… – веселье мгновенно сменилось презрением, лицо вернуло каменное выражение, – только благодаря ей ты мой наследник. Ты сильный маг, но ты слаб духом. Слабость к людишкам тебя погубит, внук, как погубила твою мать.

Эльф замолчал, поливая презрением потомка, пальцы сжали рукоять клинка, будто светловолосый готов был тут же избавиться от неугодного внука. Парень заметил провокационное движение деда и напрягся, сжав сиявшие голубоватым светом кулаки, готовый дать отпор. Замерев от страха за парнишку, я едва не подпрыгнула от неожиданности, когда в тишине раздалось отчетливое шуршание. Светловолосый вздернул идеальную бровь, расслабился, расплылся в похабной улыбке и хлопнул пару раз в ладоши:

– Я оказался прав, Шан. Твой папаша валялся со скотницами и ты туда же. Посмотрим, что там у тебя, – он отвернулся от побледневшего парня, и повелительно рявкнул:– Кто там есть, немедленно спускайся!

Сено зашуршало сильнее, словно кто-то съезжал по нему с самого верха, и рядом с Шаном появилась тоненькая девичья фигурка. Наспех поправив сбившееся платье и пшеничную косу, совсем юная девушка-человечка упала ниц перед вельможным блондином.

– Ты, как тебя, встань, дай посмотрю, – продолжая улыбаться, нехорошо сощурился блондин, разглядывая миловидное личико. – Как это ожидаемо выбрать грязную батрачку из людишек, когда перед тобой склоняются лучшие леди. Наследник Великого рода, как последний конюх пользует грязных девок. Видела бы это твоя мать…

Выхватив длинный хлыст, эльф заставил девушку поднять подбородок. Огромные в пол лица глаза были полны слез, побелевшие губы тряслись от страха. Молодой эльф кинул быстрый взгляд на дрожащую девушку и отвернулся, стыдясь смотреть в глаза деду.

– Я сожалею. Это случайность. Такого не повториться, – каждое слово давалось Шану с трудом. – Я даю слово.

– Вот и докажи, – кивнул эльф, кидая внуку хлыст. – Ты, подошла к столбу и подняла руки вверх.

Светловолосый поддернул вверх манжеты и ткнул пальцем в ближайший столб.

– Я прошу, Владыка, не губите, – в отчаяние бухнулась на колени девушка и заломила руки. – Умоляю, простите!

Эльф закатил глаза, схватил девицу за толстую косу и поволок к столбу. Пристегнув изящные запястья к свисавшим кандалам, одним движением разорвал тонкую ткань платья на спине.

– Ты, маленькая дрянь, забыла свое место? Ты прислуга в этом доме, и только работая как можно лучше, можешь снискать милость хозяина. Работая, а, не кувыркаясь на сеновале, – эльф нависал над воющей и извивающейся девушкой. – Но если тебе так нравиться работа потаскухи. После порки отправишься прямиком в дом терпимости. Шан, двадцать ударов ей.

Парень вскинулся, будто получил оплеуху и потемневшими глазами уставился на деда. Я замерла в ужасе от происходящего, понимая, что этой худышке хватит и половины, чтобы отдать богу душу. Эльф сложил на груди руки и выжидающе смотрел на внука, так и не сошедшего с места. Кровь в висках стучала набатом, отсчитывая секунды до трагедии. Побледневший Шон стискивал хлыст, сверля деда ненавидящим взглядом. Девушка плакала навзрыд и билась как пойманная птица.

– Ты достоин презрения, – сплюнул слова эльф, резко, что затрещала нежная ткань, одернул рукава и повернулся к выходу. Замерев, не поворачиваясь, он тихо произнес:– Трон перейдет к достойному, моему племяннику Сантарилю. Ты же будешь изгнан в человеческие земли, к отцу, без права вернуться.

– Нет! – крик резанул уши, девушка завизжала, на нежной спине вспучилась уродливая багровая полоса. Следом другая, третья. Темноволосый полукровка остервенело охаживал узкую спину с тонкими выступающими полукружьями ребер, превращая кожу в кровавые лохмотья. Лицо застыло непроницаемой маской, глаза пылали ненавистью. Девушка умоляла остановиться, но он словно не слышал, раз за разом поднимая руку для удара.

Батрачка не хрипела и едва дергалась, когда Шан отбросил хлыст в сторону и направился к выходу. Я отшатнулась, из черных провалов глаз на меня глянула тьма.

– Я ухожу. В Сатропарель вернусь, когда придет время занять престол, – не поворачиваясь, глухо бросил темноволосый эльф.