Текст книги "D/Sсонанс (СИ)"
Автор книги: Светлана Тимина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц)
Мой способ борьбы с чужими проблемами легко можно было назвать "шоковой терапией". Не прошло и двадцати минут, как комната из замка плача превратилась в гламурный полигон боевых действий.
Фэйс Вовика в формате А-3, украшенный кольцами мишени красного цвета (ярче лайнера для губ еще ничего не придумали), был готов в нескольких экземплярах. Принтер еще не успел выплюнуть его глянцевую копию, как мы с Элей, не сговариваясь, затряслись в приступе смеха. Лекса сперва офигела, а потом забыла напрочь, что ей по статусу положено оплакивать полтора месяца загубленного чувства, и лично вывела помадой на лбу экса надпись "крысеныш". Теперь его ухмыляющаяся физиономия гордо украшала собой широкую панель дартса. Дротики же мы прикола ради дружно выкрасили ярко-алой помадой.
Ни один квадратный сантиметр обоев в ходе операции, как ни странно, не пострадал. Лекси лично выбила экс-бойфренду оба глаза (на фото, естественно), сорвав наши аплодисменты. Остановились мы только тогда, когда красная помада Guerlain перестала существовать, а фото Владимира представляло собой картину а-ля Красный Квадрат Малевича.
...На байкерскую сходку мы с Элей все же попали... Перед этим приговорив бутылку "бехеровки" вместе со стильной маман Лекси, которая, затаившись в дверях, минут пять молча созерцала наш полигон и военные маневры. Затем, пристроив на диване пакеты с логотипом Gucci, властно потребовала тишины.
– Что, черт возьми, здесь происходит?!
Мы на миг растерялись, ощутив себя нашкодившими школьницами при виде этой роскошной дамы, но уже в следующий момент, не сговариваясь, рассмеялись все вчетвером.
– Ну, что я тебе говорила, Елка, все мужики – самцы и эгоисты, – она извлекла из золотистого клатча платок и врулила дочери. – Ну же, вытри глазки. Завтра на Бали летим. И купальники померяй, размер твой.
Ленка зашуршала брендовыми пакетами, а ее мать повернулась к нам.
– Девчонки, вы молодцы. Так держать. У меня в молодости не было таких классных подруг. Давайте, я вас кое-чем угощу.
– Ангелина Викторовна, мы пойдем, наверное, – залепетала Эля, но тут же замолчала – длинный гелевый ноготь хозяйки сети крутых харьковских СПА-салонов уткнулся ей прямо в грудь.
– Просто Ангелина. Уже сто раз обсуждали! Давай, организуй нам бокалы. И фрукты. Найдешь в холодильнике, на твое усмотрение.
Около часа мы цедили "бехеровку" и закусывали ананасами и виноградом. Получили приглашение на СПА-процедуры. Лекса же забыла напрочь о слезах и вовсю потрошила шкафы, готовясь к скорой поездке. Я завидовала ей по-черному. Мне оставалось только ехать в Египет в одиночестве. Чего не хотелось ни в коей мере.
...Вернувшись домой, я испытала странный прилив удовольствия и тревоги одновременно при виде 12 пропущенных звонков. Перезванивать, понятное дело, не стала. Мои мысли уже всецело вращались вокруг грядущего вечера. До восьми я провела время за просмотром сериала.
После ванны с солью и апельсиновым маслом я облачилась в черные леггенсы под кожу, миловидную маечку с тонкими цепочками и стильными надрезами – наследие байкерского прошлого, – затем взбила волосы в пышный объем и ярче подвела глаза. На ноги – черные босоножки с переплетением тонких ремней в заклепках в виде шипов. Каблук – 10 см. Куда же без этого?
Одежда диктовала свои правила. Дерзость и игривость были в моем взгляде и в каждом жесте. Вечер обещал быть незабываемым, хоть и в незнакомой компании.
Брюс мне понравился. Наверное, в толпе или в другой обстановке я бы прошла мимо него, но не сегодня. Есть в этой байкерской среде мощная аура азарта, оптимизма, свободы, легкомыслия и предвкушения, и этот черный внешне замкнутый мир видится в ярко-розовых очках. На фоне этих ангелов ночных дорог моя прежняя компания выглядела жалким подобием движения. Участникам колонны на вскидку было от двадцати до сорока лет, и "железные кони " (Я впервые увидела настоящий Харлей Дэвидсон) вместе с экипировкой седоков из дорогой кожи и хромированного блеска нашивок и цепей смотрелись донельзя органично. Никто из этих отчаянных парней не пытался ничего доказать посредством тюнинга и именитости средств передвижения, они этим жили и дышали. Наверное, с такими супер-мужчинами я бы могла свалить с собственной свадьбы, наплевав на окружающих, как в клипе "Океан Эльзы на песню "Сосны".
Брюс улыбался мне как давней знакомой, одними глазами. Легкая "эспаньолка" вместе с черной банданой в серебряных черепах создавала завораживающий эффект. Этакий отчаянный пират ночных дорог. Я отметила, что он галантно поцеловал мою руку, в отличие от соратников, которые в знак приветствия усиленно целовали Эльку в губы.
– Эй, ты слышишь меня? – я сфокусировала взгляд на его сильных жестикулирующих руках. Нда. Инструктаж я просто прослушала.
– Знаю. Я каталась.
– Ну, тогда держись крепче, лететь будем быстрее ветра. – Он с улыбкой окинул взглядом мои высокие шпильки, но промолчал.
Я устроилась позади него, обхватив руками и ощутив себя в полной безопасности и изоляции от окружающего мира.
Вечер стартовал.
Глава 9
Знаешь ли ты, о чем молчит она, о чем ее мечты?
Знаешь ли ты, говорит она, когда не рядом ты?
Знаешь ли ты, когда уйдет она, куда она идет?[
Знаешь ли ты, имеешь ли ты власть, чтоб удержать ее?..
С.Пьеха &Г. Лепс
Дима
Как, все же, странно устроены люди.
Ну почему, каждый раз, испытывая адские муки похмелья, мы заявляем себе: " Не стоило мешать коньяк и текилу", "Не стоило пренебрегать закуской", но ни разу – "Не стоило пить вообще"?! Вопрос, на который даже философы древности вряд ли смогли бы найти ответ.
Пробуждение было кошмарным.
Тупая головная боль. Противный озноб. Горло ссохлось до болезненных ощущений. Я разучился пить. Дима, ты не по этой части вообще. Не стоило забывать.
Литр кофе и почти упаковка Зорекса. Контрастный душ. Я едва сдерживался, чтобы не завизжать от подобной экзекуции. Как эта чокнутая Юлька такое терпит?! Кипяток и лед?! Мазанутая на всю голову, хоть целкой и прикидывается. Ничего. Лед и воск оценит...
Не оценит. Тебя бросили. Забыл?
Нет, не забыл. Проигнорировал. Не расслышал. Ни к чему мне это было делать, потому что априори не мой вариант и не моя история. От меня не уходят. Лучше бы ей это понять по-хорошему.
Давно жестить не приходилось. Но ведь по-другому не понимает! Я был настроен решительно. Заставив себя не концентрироваться на плохом самочувствии, все же поехал в спортзал. Только после тренировки – после которой я чудом остался жив – самочувствие немного улучшилось. Итак, что в итоге? Три дня. Ровно три дня я ее не трогал, давая прийти в себя. Пора бы и напомнить о себе. Чтобы не думала, что так легко отступлю.
Нет уж. Скорее ты захлебнешься в собственных слезах сожаления, чем я оставлю планы сделать тебя своей. Желание подчиниться в тебе бурлит. Почему ты бежишь от него назло мне? Я что, был жесток с тобой хоть раз? Наверное, ты не видела этих граней. Но я их никогда и не перейду. Если бы ты только могла это осознать и оценить!..
Удушающая жара легла на город. Такая же мерзкая, как и мое состояние. К тому же, Юлька то сбрасывала мои вызовы, то вообще на них не реагировала. Теряя контроль, я с трудом удержался, чтобы не ворваться в квартиру и не швырнуть ее на колени. Может, я бы так и сделал, но тут телефон взорвался веселым рингтоном. Я ответил прежде, чем сообразил, что эта мелодия звонка была закреплена за совсем другим человеком.
– Дмитрий, добрый день. – Как всегда, от одного только глубокого и властного голоса моего Наставника мне захотелось выпрямиться по стойке смирно и начать конспектировать каждую его фразу. Мышцы ощутимо напряглись, но уже в следующий момент я мысленно крыл себя матом. Какого хрена? Я что, один из его нижних? Толку, что у него опыта выше крыши? Мы равны. Мы, по сути, партнеры. За 15 лет – ровно столько составляла наша разница в возрасте – я буду знать гораздо больше него. Да, он направляет меня, и подсказывает очень часто, но я не школьник в кабинете завуча! И вообще, может, радикальные методы вскоре отправят его учение в топку, или куда подальше.
– Александр, – сдержанно и, как мне показалось, прохладно ответил я. Показалось. Я даже представил его реакцию, подсознательно ища одобрения. Черт знает что! – Ты в городе? Ситуация в клубе разрешилась?
– Пока еще в городе. Завтра у меня дневной рейс в Мюнхен.
– А я, практически, только оттуда, – как ребенок, радуясь совпадению, отозвался я. – Там здорово.
– Там бизнес, – умерил мой восторг Анубис, и я почувствовал себя недалеким подростком. – Дмитрий, полагаю, ты не откажешься поужинать со мной сегодня в "Alt Bear"?
Это был не вопрос. И не пропозиция. Завуалированный приказ. Я это понимал очень хорошо, но – парадокс! – словно под гипнозом, ответил поспешным согласием. Неприятный осадок, от того, что мной скрыто манипулируют, раззадорил еще больше. Да и что-то не понравилось мне в его голосе. Наверное, будь я нижним, уже забился бы в угол от страха и начал бы перебирать поводы не ходить на эту встречу. Что ж. Учителям тоже свойственно заигрываться! И он далеко не истина в последней инстанции.
Раздираемый этими противоречивыми чувствами, я снова пытался дозвониться Юльке. Она не отвечала. Наверное, к счастью. Выплесни я на нее свое недовольство, было бы гораздо хуже.
Я был в ресторане ровно в назначенное время. Но Анубис и тут был на шаг впереди. Пора бы привыкнуть.
Он поднялся мне навстречу. Внешне – ожившая реклама Gregory Arber. Такие и аномальную жару при желании опустят в позу покорности. Безупречная укладка, роскошный костюм на подтянутой фигуре, "Филипп Патек" на запястье. Мне до этой высоты еще расти и расти.
– Присаживайся. Взял на себя инициативу сделать заказ на свое усмотрение. Стейк. Пить я не намерен, а вот тебе, наверное, не помешает?
Я поборол раздражение и желание сказать ему что-то язвительное. Неужели по мне так заметно, что мы с Вованом вчера хорошо оттянулись? Но слова застряли в горле под его испытывающим взглядом. Я заказал себе сок, в душе проклиная себя за нерешительность.
– Хороший повод был? – нейтрально поинтересовался Анубис, рассматривая меню. – Бизнес-победа?
– Типа того. – Официант принес наш заказ. Но от напряжения и предчувствия чего-то малоприятного кусок сейчас не лез в горло. Алекс же наслаждался замечательно приготовленным деликатесом, ловко орудуя столовыми приборами. У меня с такой легкостью никогда не получалось.
– Кто эта девочка, которую ты приводил в клуб?
От неожиданности я едва не расплескал сок. Анубис усмехнулся, но его глаза оставались холодными.
– Она не из наших, верно? Она вообще далека от всего этого. Но твоя одержимость не хочет замечать этого в упор.
Началось. Мне бы гаркнуть, что это его не касается, и я сам разберусь. Но я не мог. Он просто подавлял меня своей аурой.
– Популярность вампирской темы в кинематографе и литературе отравила многим мозг. Вседозволенность. Обращение. Выбор. Зов крови и больше ничего. Я не могу понять. С каких пор и когда добровольность перестала иметь значение? Хочу и беру – так, выходит?
– О чем ты? – хрипло прошипел я, отложив столовые приборы. Усмехнувшись, Алекс достал свой смартфон. Присоединил витую цепочку наушников, и протянул мне.
– Было занимательно это слушать. Я даже счел нужным не говорить тебе, что ты, судя по всему, ошибся номером. Но знаешь, сказанного мне хватило, чтобы я начал всерьез переживать за эту девчонку.
Ничего не соображая, я осторожно надел наушники и включил воспроизведение записи...
Услышал ли я что-то новое или откровенно шокирующее, произнесенное моим же сбивчивым от передозировки вискаря голосом? Ничего. Ничего из того, о чем я не думал все эти дни. Алкоголь облачил мои жестокие желания в словесную форму. И то, что заставило задуматься моего визави, мне казалось еще лайт-версией. Именно так. Я же не собирался спускать с нее шкуру, верно? Об этом ни слова. Калечить – тоже.
Анубис прочел это в моих глазах. Я вернул ему телефон, ощутив предательскую дрожь. Черт знает уже сколько времени, одобрение Мастера, учителя было для меня непременным условием, к которому всегда следовало стремиться, дабы достичь подобной высоты. Я освоил все правила, даже негласно установленные, поднял свое мастерство до приличного уровня, но сейчас... Казалось, что все мои заслуги были перечеркнуты этим пьяным монологом.
И тут я испытал ярость. Ярость и протест. Какого хрена? Сколько можно ломать себя ради одобрения Наставника? Отказываться от того, чего хочешь до безумия?! Отпустить то, что любишь, ради спокойствия другого человека? А что, если человек сам еще не осознал, что от этого будет только в выигрыше? И почему, ради чего я должен жертвовать этим – ради каких-то правил, которые далеко не истина в последней инстанции?
Память предков сильна. Она в генах. Она в крови. Мир всегда делился на господ и рабов. Суррогат – не выход.
Представьте себя такую картину, скажем, во времена Древнего Рима. На рынке рабов. Патриций с заискивающим видом ходит между рядами этих дерзких варваров с одним только вопросом – примешь ты мой ошейник добровольно или нет?.. В набегах, при захвате потенциальных рабынь – контракт им в руки и спецификацию допустимых воздействий?... Даже на арене Колизея, только над тобой занесли меч – хрен вам, я произношу стоп-слово?... Насилие не только над историей и памятью предков. Насилие над своей природой. Общество вечно загоняет нас в тупые рамки. Женщины всей земли сетуют на слабость и нерешительность мужчин, втайне желая всю жизнь провести у ног лидера, но пресловутые рамки морали запрещают им это озвучить. Я прекрасно понимаю природу подобных барьеров и могу распознать их по одному только взгляду. И поверьте, это не бахвальство, так на самом деле и есть.
– Помнишь, я как-то сказал, что для таких, как ты, появление чувств поставит крест на Теме? – сделав глоток воды, спокойно произнес Анубис. Но от его взгляда, будь я нижним, уже бы затрясся в припадке в ожидании неизбежного. – Ты тогда мне возразил. Но мы просто не поняли друг друга. Любовь не превратит тебя в адепта ванили. Она сделает из тебя монстра, презревшего все правила и нормы!
– Алекс, – сжав стакан в руках, грозя смять в стеклянное крошево, ответил я. – Я разберусь. Это моя девочка.
– Пытался ли ты понять ее так же, как в эгоистичной жажде обладания пытаешься понять себя? Увидеть ее душу через призму своих хотелок, и просто допустить возможность, что ее желания могут в корне расходиться с твоими?
Слова замерли у меня на языке. Эта отповедь просто ударила под дых. Но вовсе не сожалением или чувством вины. Наоборот, нарождающимся ураганом протеста и робким стремлением перешагнуть через неприкасаемый авторитет Наставника.
– Она красива и сексуальна. Женщина-вамп на пути своего становления, и далеко не дура. Редкость в наше время, правда? Так не похожа на тех, кто ради норковой шубы или скачка по карьерной лестнице сожгут свою душу в угоду чужим извращениям. Непорядок! Верно? Надо доказать самому себе, что у тебя хватит сил поломать ее до основания. Превратить в одну из многих, чтобы ничего не нарушало твою зону комфорта. И никаких преград. Даже то, что ей не больше двадцати лет. Но какое у тебя, поясни мне, право принимать решение за двоих, прикрываясь своей доминантной сущностью и уверенностью, что ты знаешь лучше нее, как ей жить?
– Забавно! – не выдержал я, стукнув ножом по тарелке. – Что-то я не заметил, чтобы тебя так обеспокоило ее моральное состояние, когда ты требовал притащить ее в кабинет и поставить в позу подчинения! Сильно ты переживал за ломку ее психики, когда собирался затащить на очередную сцену?! Не тебе после этого мне указывать!
– Истерика, Дмитрий? – слегка приподнял брови Анубис, наблюдая за мной с видом ученого. – Немедленно выпей воды и возьми себя в руки.
– Да я...
– Я сказал. Возьми себя в руки. Сейчас же. И мне плевать, как ты это сделаешь.
Его голос не повысился ни на тон. Даже взгляд не изменился. Но я вновь ощутил себя школьником, провалившим ответ у доски перед всем классом. Две параллельные сущности сцепились в неистовой борьбе, протест и неприятие чужих слов сдавали позиции под атакой ошеломительного осознания – что же я вообще творю и как могу разговаривать в таком тоне с тем, кто дал мне столь много?!
– Мои извинения. – Чтобы скрыть замешательство, я поспешно отправил в рот кусок сочного стейка. Кулаки при этом были сжаты до такой степени, что я ощутил боль. Стараясь убрать из голоса заискивающие нотки, я мысленно досчитал до ста, впервые пожалев о том, что бросил курить десять лет назад. Что ни говори, а сигареты успокаивают.
Анубис едва заметно кивнул в знак одобрения. Я почувствовал себя почти брошенным на произвол судьбы.
– Алекс, почему так? – какой-то почти девочковый монолог из серии "он обещал, но не позвонил". Только молчать было выше моих сил. – Когда я ее вижу, я словно становлюсь другим человеком. Я чувствую ее молчаливый призыв, даже просьбу установить над ней свою власть... Я вижу, что ей со мной хорошо настолько, что это шокирует даже ее саму. И это не мои хотелки, я при этом объективен до невозможности. Стадия прогиба уже в разгаре, но она предпочла исчезнуть. Я ничего не понимаю!
– Не перегнул ли ты планку с давлением? Знаешь, ошибка многих именно в том, что они форсируют события, не завоевав должного доверия.
– Возможно. Но она не хочет даже это обсуждать! Просто поставила точку и молчит.
– Если ты вел себя в стиле своего роскошного спитча, – Анубис кивнул на телефон, – не стоило ожидать чего-то другого. Ты пытался после этого поговорить с ней и выяснить, что ее так беспокоит? Вижу, что нет. Ты боялся услышать, что проблема не в твоих пристрастиях, а в отсутствии с ее стороны большего интереса.
– Поговорить? О чем? Она думает только о себе. От подобной самоуверенности мне хочется... Проехали.
– Что ты знаешь о девочке, которую до безумия желаешь вниз, кроме того, что у нее иногда горят глаза на твои действия, что она нуждается в сильном плече и одинока наедине с собой? Осознаешь ли ты в полной мере, что именно в этом возрасте свобода и состояние даже вынужденного легкомыслия настолько сильны, что желание чужой власти, кроме секса в наручниках, больше ничего не значит? Ты хочешь ворваться в ее жизнь и сломать ее прежний мир в тот момент, когда она только начала им жить. Самый возраст такой, есть еще несколько лет, до того, как институты останутся за спиной и жизнь шарахнет по голове своей жестокостью и нежеланием прислушиваться к чужому мнению. Ты сейчас для нее угроза. По-моему, все закономерно.
– Алекс, у тебя были сабы ее возраста. Причем многие даже не догадывались об этом – я имею в виду, о своих желаниях принадлежать, ты их сам ввел в Тему, и очень быстро. Я запутался. Я просто не могу без нее. Почему по-хорошему ничего не выходит?
– Ответь. Когда вы расстаетесь, о чем она думает? Улыбается, вспоминая вашу встречу, или страдает от чувства вины до глубоких слез? Каким было ее детство? В любящей, счастливой семье, с искрометными праздниками и любовью родителей и родственников – или же она бежит от него прочь, считая это самой большой трагедией своей жизни? Пережила ли на хоть раз несчастную любовь, оставившую шрамы на ее сердце? Не столкнулась ли она с насилием – любым, даже моральным, и не обязательно от мужчины? Ты задавал эти вопросы хоть раз, хотя бы себе? Пойми, в твоей одержимости отсутствует даже само желание это делать. Ты изначально видишь в ней Вещь. Пойми, не бывает так. К вещизму еще нужно прийти. Не разобравшись в ее психологии, ты нанесешь ей очень сильную травму. Ты осознаешь, какая это ответственность?
– Я никогда не обижу ее, если она признает себя моей. – В этот момент я сам верил в то, что говорил.
– Как она может признать, если не ощущает себя с тобой в безопасности? Я видел ее в неформальной обстановке. У нее своеобразный психотип, и твои методы оттолкнут ее еще дальше.
– Ты... видел ее?! Когда?
– Дмитрий, это не имеет значения. Ты мой ученик, и в попытке защитить ее от тебя, если понадобится, я пойду до конца. То, что ты наговорил на автоответчик, только подтверждает мои опасения. Поверь, я видел, к чему приводит одержимость. И заметь, это при том, когда оба партнера в Теме. Эта же девочка наверняка кроме "50 оттенков серого" ничего больше не читала. Ее надо было если и подводить к этому, то очень мелкими шагами, а теперь, увы, этот момент упущен. – Анубис помедлил. – Дима, я к тебе... С просьбой, если хочешь. Оставь ее. Ты просто поломаешь чужую жизнь. В клубе появились две новенькие, в субботу обе будут на пати "стального шибари". Приезжай. Присмотрись. Уйми свой голод и подумай, готов ли ты просто ради красивого тела и взгляда ломать жизнь совсем еще девчонке.
– Ты следил за ней. – Ярость смела все преграды. – Алекс, какого хрена? Может, ты сам положил на нее глаз, и уже цепь подписал ее именем? Только не советую продолжать, эта дикая кошка вынесет тебе мозг!
– Я прощаю тебе твое неадекватное поведение, Дмитрий. – Анубис сделал знак официанту, давая понять, что ужин близится к завершению. – Мне понятно твое восприятие в штыки. Я тебе не отец и не босс, чтобы читать нотации. То, что ты не видишь дальше собственного эго – наверное, это мое упущение как Наставника. То, что тематики города сходят с ума, пропагандируя вседозволенность – может, следствие моего нежелания перенимать радикальные методы. И все же, на мне гораздо больше ответственности за то, что ты пытаешься предпринять. Я хочу защитить не столько ее. Она мне никто. Но ты, поддавшись своей одержимости, поставишь под удар и себя, и ни в чем не повинную девчонку. Я все же очень надеюсь, что наш разговор не прошел для тебя бесследно. Отпусти ее. Хотя бы на время, до той поры, пока она не будет готова. Это совет даже не учителя, а друга. Не теряй свое Я из-за дьявольского искушения. Она просто не та. Смирись.
Я потянулся за бумажником, но Алекс царским жестом остановил меня. Вложил в кожаную папку купюры, еще раз посмотрел долгим, изучающим взглядом. Я пожалел, что официант унес пустой стакан – желание занять чем-то руки было нестерпимым.
– Не понимаю, когда я упустил тебя, – задумчиво произнес он. – Когда твоя жажда власти вышла из-под контроля. Остается лишь надеяться, что все было не зря, и ты проявишь благоразумие.
...Я не помню, как я оказался у подъезда Юлькиного дома. Меня трясло. Вовсе не от похмелья. Разговор повлиял на меня совсем иным образом. Дословно – выслушай и сделай наоборот.
Я по-прежнему восхищался мощной волей и мастерством своего Наставника. Он был наглядной иллюстрацией того, к чему я осознанно стремился все это время. К подобной власти. Уверенности. Беспощадности. Разумности. Умению влиять на всех без исключения. И в то же время...
Говорят, всему без исключения молодому поколению в той или иной мере свойственны радикальные взгляды. Наивно полагать, что речь идет лишь о подростковом периоде. В моем случае радикальность сейчас обрела осязаемую форму.
Взгляды Анубиса устарели. Что ж, я мог понять его острую приверженность к соблюдению всех правил и постановке интересов нижних выше своих собственных. Раньше тематические пары держались друг за друга железными тисками. Поиск был затруднен настолько, что не ценить с трудом найденное было просто невозможно. В эпоху интернета и информационного потока эта проблема исчерпала себя.
"Это БДСМ, детка, тут могут и ремнем отодрать", – вспомнилась мне хлесткая фраза из просторов вышеупомянутого тырнета. Довольно пытаться казаться лучше, чем мы есть на самом деле. Мы долбаная каста осознавших и принявших самих себя. Но что толку мучиться и страдать, не имея возможности получить желаемое?..
Юлькин телефон молчал. Я огляделся по сторонам. Не смотря на позднее время, лавочка у подъезда была усеяна респектабельного вида старушками. Этакая городская элита пенсионного возраста. Прислушался. Да, город ли, пригород, деревня – ничего не меняется. Кто на чем приехал, кто во что одет, ко с кем уехал, по кругу, через равные промежутки между перемыванием костей правительству и реформам. Дернув плечами – я наверняка готовился быть новой темой в их обсуждении, – я решительно вышел из машины и подошел к двери. Код. Я его не знаю. Засада!
Трио пенсионерок как по команде замолкли, и я оказался под прицелом трех пар любопытных перекрестных взглядов.
– Чегой-то, сынок, ключи забыл? – в предвкушении развлекухи проворковала бабуля в вишиванке с шиньоном в седых волосах. Я обернулся, нацепив одну из своих самых обаятельных улыбок.
– Добрый вечер, леди! Да у мня невеста трубку не берет... вот договорились встретится... как бы в ванной не уснула, зальет же соседей!
– Ой, а кто твоя невеста? – респектабельная дама в шляпке и деловом костюме, наверняка, заправила местного совета пенсионерок, от усердия даже подалась вперед. Поколебавшись, я ответил:
– Юлечка. Красивая такая, длинные черные волосы... 46 квартира.
На миг повисла тишина, затем, плотоядно улыбнувшись, дама в шляпке потерла руки с довольно-сочувствующим видом.
– Так свиристелка укатила-то около часу назад... Приехали такие страшные охламоны на мотоциклах, все в черном, как им не жарко-то в коже... Она к одному из них запрыгнула и покатили...
– Сатанисты це! – уверенно изрекла националистка. – Я по телевизору бачила, вони кров пьють, та твоя дивчина така ж, як и вони! Теж у чорне вдяглася та поихала...
– Пална, что ты такое городишь? – вмешалась третья. – Ты, сынок, не слушай ее. То бакеры были, я знаю, зять внуку тож такой бак подарил на именины!
– Та вона ж така, навить не поздороваеться. Оти били банани в вуха та пишла, а ще вона курить и мени дим до скважини пускае, гадае, я не здогадуюся!
– Их целая толпа приехала, – доверительно добавил клон королевы Елизаветы, – Семь охламонов и еще одна девочка. Так та со всеми целовалась, вот срамота!
– Синку, кидай цю Юлю, вона тебе не варта! А в мене онука гарна, малюе, навчаеться в институти культури. Гарна наречена тоби буде! И не курить!
Я услышал достаточно. Кровь закипела в моих жилах с прежней силой. Анубис, иди нахрен со своей программой лояльности. Я тебе покажу новую трактовку БРД. И посмотрим, кто окажется прав! Если суки по хорошему не понимают, будет по-плохому!
– Спасибо, леди... – чтобы не лишать их шоу после своего ухода, я горемычно закатил глаза. – О, за что мне все это! Я ж ее так любил, так любил!
Пришлось срочно ретироваться, выслушав, какой я хороший парень и как мне еще повезет. Вслед мне доносились восторги о том, что не вся молодежь исчадие ада. В глазах пенсионеров я на вечер как минимум стал ангелом с небес.
Домой я в ту ночь так и не уехал. Я дождусь эту суку. И это будет мой последний разговор по-хорошему. И лучше бы ей все понять с первого раза.
Наверное, подсознание вместе с интуицией уже кричало о том, что хрен кто ко мне прислушается. Все благие намерения постепенно застывали льдом. Из ниоткуда... вернее, из моего разорванного на части сознания рождались планы, по своему объему и коварству не уступающие планам, которые приходилось воплощать в жизнь прославленным злодеям истории. Он был еще зыбким и шатким, только обретающим свою истинную форму, но не менее страшным от этого. Наверняка, мне понадобится помощь отца. Не так давно я оказал ему услугу, за которую он обещал помочь в силу своих возможностей. Что ж. Папа – человек слова. Осталось только ждать...
Юля
Быстрее ветра – это было довольно мягким определением. Я бы назвала это "Вище неба". Такой скорости едва ли достигают Льюис Хэмилтон и Камуро Кабаяси во время чемпионата "Формулы – 1". Да, я люблю именно этот вид спорта по телевизору, если кто не знал! Да, для меня имя Хэмилтона ассоциируется со скоростью, скрипом шин, ревом мотора и жженной резиной гораздо больше, чем с умопомрачительной Николь Шерзингер. Но я, пожалуй, отвлеклась.
Когда мы прибыли на место назначения – обширную поляну, окруженную высокими соснами, я поспешно соскочила на землю и чуть не свалилась с ног. Сказывалась нереально быстрая езда и чистый кислород, приправленный озоном. Давно я не была на природе!
Брюс с какой-то снисходительной улыбочкой придержал меня за талию. Невысокий, крепко сложенный, этакая смесь Вин Дизеля и Брюса Уиллиса, с умными глазами и галантным спокойствием, невзирая на иронию. Покровительственная ухмылка меня взбесила, но я, вовремя взяв свой гнев под контроль, бросила на него беззащитный взгляд ребенка, потерявшего любимую куклу. Я знала, что это будет переломным моментом. Сарказм тут же слетел с его мужественного лица, и в следующий момент он поспешно откупорил бутылку минералки и заботливо понес к моим губам.
– Я без тормозов, прости. Подожди-ка...
Меня любят носить на руках подобные ему мужчины. В этом случае моя сила была воистину в моей слабости. Уже спустя минуту, подняв меня в воздух, грозный байкер осторожно внес меня в круг своих соратников у костра. Мужчины как по команде прекратили разговоры при виде такой панорамы, немногочисленные телки многозначительно фыркнули, помимо воли вынужденные мириться с моим присутствием, а, судя по поступку Брюса – еще и с рейтингом. Ничего нового, как правило, в мужской компании всегда есть дочери Евы, которым я как кость в горле. Лишь одна мне приветливо улыбнулась – стройная, с короткой стрижкой, в черном корсете и кожаных шортах. На вид ей было лет 25, я, не запомнив имени, мысленно окрестила ее Элис – из-за легкого сходства с озорной вампиршей из "Сумерек." Она не подходила к костру, а попивала из банки пиво, полулежа на красивом агрегате белого цвета с выполненной готическим шрифтом надписью на баке – "Мiй корабель – пiратська шхуна, такi вмирають не в порту". Еще я запомнила четырех особо колоритных парней в банданах и кожаной экипировке, которым меня незамедлительно представили. Элька щелкала фотокамерой, я не успевала ей позировать снова и снова. Фото в окружении брутальных мачо и их железных коней обещали быть ошеломительными. Брюс на какое-то время утратил ко мне интерес, дезертировав в мужскую компанию, а я, воспользовавшись случаем, отошла в пролесок выкурить сигарету. Парень в декоративной косухе приветственно кивнул мне, направляясь к костру с двумя бутылками виски в руках, и на короткий миг меня словно обдало кипятком.
– Дима?
Нет, это, конечно же, был обман зрения. Я нервно закурила, треснув кулачком по сосновому стволу. Чертов эмпат! Почему он даже здесь не может оставить меня в покое, все время мерещится? Кристиан Грей недоделанный. Сволочь. Хренов варвар. Черт... Я едва не застонала в голос, ощутив, как неотвратимо затапливает тело запретная волна знакомого мне вожделения. Я почти считала этого мужчину, его природу, и меня пугала эта беззащитная, желаемая готовность склониться перед грубой силой по-настоящему.
