Текст книги "Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ)"

Автор книги: Светлана Поли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

9

Бесконечное путешествие по Земле.

Старик задремал под деревом, уставший от полуденной жары. Он устал, действительно устал. Он устал от жизни, от путешествий, от знаний, от слов. Ему уже давно хотелось только молчать, что он и делал по возможности. Даже если кто-то из смертных задавал ему вопрос, он долго искал в себе силы ответить что-то, просто что-то произнести. Каждое слово давалось ему с трудом. И не потому, что оно отнимало у него физические силы, нет. Хотя на слова действительно затрачивается много сил и энергии… Он просто знал, что слово не спасёт людей. Только не людей.

Для людей слово не было спасительным. Они не считали его самым важным в своей жизни. Для них ценность представляли деньги, золото, недвижимость, еда, здоровье. На худой конец, – семья и дети или чудеса. Да и то, последнее дано было понять только самым умным из людей. Что и сказать, – смертные.

Их ценности всегда отличались от ценностей богов. Их нельзя за это винить, но и любить их тоже не за что. Разве что за умение радоваться мелочам. Так боги когда-то наблюдали за людьми, как точно так же сегодня люди умиляются играм кошек и собак. Беспечность, открытость, наивность, безмятежнось. А ведь когда-то и люди были такими. И испортило их – знание. Древнее знание доангельской разумной цивилизации, символом которого не без основания до сих пор считается змея. Но они считают библейского змея реальным персонажем. Глупцы. Посмотрели бы они хоть раз трезво на схему своей ДНК под микроскопом, змеющейся и обвивающейся. Змей, которого они страшатся, внутри них. Источник всех их знаний внутри них. Но они до сих пор ищут непознанное где-то далеко за пределами солнечной системы. Что и сказать? Смертные глупцы…

Если бы сегодня его попросили спасти кого-то из людей, он даже не обратил бы на это внимание. Но тогда, две тысячи лет назад, он ещё был послушным, был молодым, и полным надежды и веры в лучшее. Да и титул люцифер в то время не был знаком людям в полной мере. Они его не знали, потому не боялись тех, кто именовал себя люциферами, как сегодня люди не страшатся за свою жизнь из-за того, что называют себя профессорами или академиками. Всё изменилось с тех далёких незапамятных времён.

Раньше он мог позволить себе открыться смертному. Теперь нет. Но тогда, две тысячи лет назад он даже был влюблён… в одну из смертных. Теперь эта связь с ней обходится миру несоизмеримой ценой и фанатичной верой в придумки тщеславных людей, получивших некоторые знания от бессмертных.

Если бы он знал, что Иерушалаим станет городом проклятых, он бы ни за что не согласился помогать смертному, поддавшись на уговоры простой женщины, которая оказалась его слабостью, его ахилесовой пятой, его болезнью и изгнанием, его вековым кошмаром, его занозой, его кинжалом, воткнутым в сердце, медленно убивающим его каждый божий день. Он никогда бы не покинул северный Капернаум ради смертных.

А теперь отраву, причиной появления которой он стал, он вынужден наблюдать каждый день в любом уголке земного шара.

Ах, если бы всё можно было исправить. Вот если бы он нашёл ещё одного представителя бессмертных, он бы всё исправил. Может быть…

Но вот не стало и Нафанаила, последнего из Братства, и он, послушный последнему слову дряхлого старика, отправился в путь на поиски собратьев, последних представителей неберов. И это путешествие длится вот уже больше двухсот лет. А результатов так и нет.

10

Через два дня Анжела снова оказался в Батайске. Уж слишком велико было искушение познать дух нынешних сановников. Что поделать, священники и всякого рода святоши были её слабостью.

Снова шёл дождь, только уже куда сильнее, чем в прошлый её приезд. И снова в церквушке не было ни души. На сей раз Анжела намеревалась поговорить со священником и, возможно, исповедаться, если повезёт уговорить его совершить подобную «дерзость».

Увидев ту же прихожанку в стенах костёла снова, отец Яков направился к ней поздороваться и, если повезёт – тоже подумал он, то и познакомиться поближе.

– Здравствуйте. В прошлый раз вы не представились…

– Добрый день, святой отец. Меня зовут Анжела.

– Вас по-прежнему тревожит тот же вопрос?

– М…?

– Поиски Христа… – напомнил отец Яков.

– А-а-а, – вспомнила женщина и улыбнулась лишь уголками губ.

– Поэтому вы снова здесь?

– Наверное, да. По правде сказать, я хотела бы исповедаться. Никогда прежде этого не делала… – слукавила она.

– Но в католической вере… – попытался вежливо напомнить ей отец Яков.

– Да-да, я помню. Но если вы выслушаете меня, я приму католичество… Если только вы, конечно, захотите потом иметь такую прихожанку…

Отец Яков задумался на мгновение, внимательно всматриваясь в лицо молодой женщины и пытаясь угадать оттенок печали на нём.

Большие серые, почти бесцветные глаза на бледном и невзрачном лице. Пепельно-серые волосы, маленький не особо выразительный рот. Но пронзительный взгляд, взгляд, который пробирал, казалось, до самого естества, до самого мозга. И от него невозможно было спрятаться. Он притягивал…

Его размышление длилось не дольше и пяти секунд, но ему показались они вечностью, за которую он успел тысячу раз умереть и тысячу раз родиться заново.

– Я выслушаю вас, – наконец согласился он.

– Благодарю вас, святой отец.

«Надо же, он ставит общечеловеческие ценности выше церковных… Интересно-интересно…»

Приготовив всё необходимое для исповеди, Яков пригласил женщину занять одну сторону исповедальни, а сам присел в другой половине.

– Крепки ли вы в вере, святой отец? – неожиданно последовал вопрос.

Яков удивлённо посмотрел на Анжелу сквозь резную решётку.

– Что вы имеете в виду?

– Насколько крепки вы в своей вере в Бога, чтобы выдержать то, что я вам расскажу?

– Вы хотите меня испугать? – снисходительно поинтересовался он, несколько растерявшись.

– Нет, – почти равнодушно ответила Анжела. – Но если есть атрибуты, которые помогают вам сохранять присутствие Духа и веры в Спасителя, то самое время взять их в руки.

– Господи! Да что же вы собираетесь поведать мне такого ужасного, что требуется столь пространное вступление?

– Просто хочу вас предупредить заранее, чтобы потом мне не предъявляли обвинений в искушении слуги Бога.

– Это становится уже интересно. Уж не хотите ли сказать, что вы…

– Не в коем случае, святой отец. Я не желаю вам зла. Мне просто необходима ваша помощь.

– Моя помощь? В чём? И кто вы?

– Я не могу вам сказать, вы не поверите. Или потребуете доказательств, а я не смогу вам их предоставить в силу ряда причин.

– И всё же вы говорите немыслимыми загадками.

– Извините.

– Я весь во внимании.

Наступила тишина.

– Право, я и не знаю с чего начать… – растерялась Анжела.

– Начните с того, что подвигло вас попросить о помощи.

– Что подвигло, значит? Наверное, отчаяние, которое не покидает меня вот уже многие и многие годы.

– Это случилось давно?

– Да, святой отец, очень давно.

– Сколько лет вам тогда было?

– М… Ну… – она тяжело вздохнула и проглотила воздушный комок, пытаясь найти вразумительный ответ.

– Ладно, продолжайте.

– М… – Анжела засомневалась в правильности своего решения снова откровенничать с незнакомым и посторонним человеком.

– Вы боитесь меня шокировать? – догадался отец Яков.

– Угадали.

– Но вы меня уже предупредили. И я готов к самым неожиданным признаниям. Поверьте, мне приходилось выслушивать разных людей. Разных, – сделал он многозначительный акцент на последней фразе.

– Хорошо, святой отец. Я поняла. В общем… Моим страданиям и страданиям моего рода тысячи и тысячи лет. Веками я надеялась всё исправить и заслужить прощение, но всё было безрезультатно. И потому я испытываю сейчас только отчаяние. Никак иначе это не назвать.

– Мне показалось, что речь зашла о слишком длительном периоде жизни для человека, или нет?

– Возможно, для людей этот срок действительно велик, но не для… Знаете, когда человек страдает, время кажется ему наказанием, – уклончиво ответила Анжела. – Потому что течёт немилосердно медленно.

– Это верно.

– Давным-давно мы утратили благодать Бога. И чтобы её снова обрести, нужен тот, кто мне в этом поможет. Одним словом, мне нужен Христос.

– Он всем нужен.

– Да-а… Но мне он нужен больше, чем кому-либо из смертных. Ибо он мой Спаситель, мой освободитель. Он обещан непосредственно мне. И когда он спасёт мою душу, лишь тогда я смогу спасти человечество. А пока я ничего не могу сделать. Только остаётся наблюдать со стороны за всеми ужасами, которые творятся в мире. И я бессильна что-либо предпринять. Мне нужен стимул. Понимаете?

– Нет пока, но продолжайте.

«Боже! Очередной сумасшедший», – подумал святой отец.

– Мне нужна уверенность, что знания, переданные мной роду человеческому, не навредят ему и не приведут к самоуничтожению человечества. Мне нужно знать, что люди уже готовы их принять. Все люди, а не только избранные. Мне нужен знак свыше.

– И как вы это поймёте?

– Когда появится тот, кто будет способен это адекватно воспринять, оценить, правильно понять и сознательно принять. А понять и принять это с радостью может только Христос. Только его уровень духовной культуры и мудрости, только его степень преданности Богу есть необходимый критерий для способности узнать Истину, узнать Правду и вернуть её землянам. Он должен иметь сердечное мужество для того, чтобы, сняв семь печатей, не сойти с ума от того, что прочтёт в Книге Жизни. Именно он и будет необходимым знаком Небес.

– Н-да уж…

– Образно выражаясь, я – та Книга, как провозвестник грядущего.

Священник насторожился.

– За время моего пребывания на Земле мне приходилось общаться с различными человекоподобными подвидами, – продолжала незнакомка. – Все они прямо или косвенно обращались ко мне за помощью в тот или иной период своего существования или тяжёлого испытания. Но когда потребовалась помощь мне, они отгородились, самоустранились, отвернулись. Поверьте, я обращалась и к своим соплеменникам, и к зверям, и к людям. Но никто из них не захотел помочь мне вернуться к Богу. А сама я не могу.

– Гордость?

– Это не гордость. Это закон. Иисус тоже сам не мог этого сделать без посторонней помощи. Ибо это грех.

– Поясните сказанное. Мне ещё сложно понимать на русском языке.

– Самоубийство – грех. Теперь вы понимаете?

– Да, я понял. Несомненно, это грех. А возвращение к Богу обязательно через смерть?

– Иначе нельзя. «Из праха мы исшли, и во прах мы прейдём».

– Ладно. Я понял.

– Гордости и пренебрежения к людям у меня уже давно нет. Мы зависим от них, от их отношения к нам. Ангелов могут спасти только люди, если будут их любить и понимать их поступки. И людей можем защитить от рептилий тоже только мы. Мы связаны. У нас общий предок… Но я устала от тысячелетнего одиночества, нескончаемых блужданий по земле в поисках истинного Спасителя, от непонимания и людских шараханий. Самое ужасное и обидное то, что люди не желают спасать даже себя. Что уж говорить о падших и отверженных! Вот только время уже на исходе. Человечество может погибнуть, так и не узнав Правду.

– Я снова слышу о тысячелетии. Это аллегория?

– Святой отец, – замялась Анжела, – дайте слово, что вы не убежите из кабинки, услышав моё имя.

– Вы всё время говорите загадками. Они беспокоят меня куда больше, чем откровенная речь. И всё время хотите меня испугать, намекая на потустороннюю Силу.

– Ах, если бы всё было так просто… – вздохнула Анжела. – В каждой эпохе мы получали прозвище, связанное со светом. И мне – по человеческим меркам – действительно очень много лет. Очень.

– Так вас беспокоит тот факт, что люди не умеют прощать? Я правильно вас понял? – Яков попытался вернуть разговор в русло реальности.

– Да, падре. Не умеют прощать, не способны мыслить самостоятельно… А ещё, что они не умеют любить взаимно.

– Любовь – это дар Божий. И её нужно заслужить.

– Вы правы, вы правы. Поэтому я и прошу, чтобы вы помогли мне… Помогли заслужить у Бога любовь, дабы Он простил меня. Ведь вас, людей, Бог пока что любит более чем нас.

«Господь, дай мне сил вынести этот разговор!» – мысленно взмолился Яков.

– Я не совсем вас понимаю. За что Бог должен простить вас? За что, вы считаете, Бог вас наказывает? Что ужасного вы совершили в прошлом? Что вас мучает?

– Это долго объяснять. Уж легче просто назвать имя, – ответил падший ангел и виновато опустил голову.

– Но вы не хотите его называть, – догадался Яков.

– Да уж, не хотелось бы.

– Ну и?

– Когда-то у Бога были только земные животные и другие, которых сейчас принято называть драконами или рептилоидами. Потом появились мы, далее звери и позже люди. Со временем каждая каста разделилась на дополнительные подвиды. Ещё недавно каста ангелов состояла из простых ангелов, архангелов-революционеров и херувимов-наблюдателей. Причём прокляты и пали почти все архангелы и некоторые херувимы. Каста зверей, которые, как выяснилось, более совершеннее нас, делятся также на подвиды: на миролюбивое быдло, агрессивного хищника и благородного и аристократичного зверя. Как и каста людей имеет свои подвиды, подразделяясь на отвратительных нелюдей, сознательных и справедливых людей, и самого совершенного представителя всей человекоподобной расы, – Человека Истинного.

Отец Яков стал крепко сжимать в руке нагрудный крест. Что-то подсказывало ему, что это не просто исповедь рядовой прихожанки. Каким-то шестым чувством он ощущал приближение чего-то незнакомого, неведомого и безмерно мощного. Казалось, воздух вокруг него наэлектризовался, и будто звенел от напряжения; атмосфера стала разряжённой и пропитанной чем-то… взрывоопасным; чиркни спичкой – и всё взлетит на воздух. Эта невидимая лавина силы пугала Якова. И он начинал смутно догадываться, кто перед ним. Но усилием воли старался отогнать тревожные мысли. Церковь хоть и исповедовала существвание дьявола, но сам Яков предпочитал жить в согласии со здравым смыслом. Это всё фантазии, говорил он себе. Он взывал к собственному разуму, убеждая себя, что подобные мистические опасения бредовы по своей сути. Дьявол – это аллегория…

– … Моим предкам стало обидно, что старшие «дети» Бога вдруг стали меньше любимы Ею. Но так они думали раньше. И они заблуждались. Боже любит всех одинаково и не делает предпочтения кому-то одному в ущерб другим созданиям. Теперь спустя века я это знаю. Но если б мои предки раньше об этом знали…

– Постойте. У меня возникли вопросы.

– Ну, разумеется. Да, святой отец, спрашивайте.

– Во-первых: кто это «мы»? Вы несколько раз упомянули ангелов.

– Мы – каста верховных ангелов.

– Вы ангел? – с большим сомнением поинтересовался Яков.

– Да. Только не путайте нас, пожалуйста, с вымышленными мифическими крылатыми существами. Крылатые боги, конечно, были, но они не из наших, они из рептилоидных. А они наши враги. Да и ваши тоже.

– Хорошо.

– Давным-давно нас называли богами. Но со времён Авраама нас называют ангелами, то есть вестниками. Что ж, людям виднее…

– Хорошо, ладно. Следующий вопрос. У вас в разговоре прозвучало, что Бог – она. Я правильно вас понял?

– Совершенно верно.

– Вы утверждаете, что Бог – женщина? – криво усмехнулся падре.

– Она особь скорее женского пола, но не женщина. Я вижу ваше смущение. Вы ещё крепки в вере? Я могу продолжить свой монолог без вреда для вас?

– Минуточку, – падре погрузился в минутное размышление. Было заметно, что он пытается переварить полученную информацию; ему было тяжело, но он справился. – Дальше, пожалуйста.

– Вы уверены, что ещё способны слушать меня?

– Разумеется, – заверил отец Яков, а сам чувствовал, что в его голове происходит какое-то движение, вызывающее бурю эмоций и настоящее извержение мыслей.

– Если вам тяжело, лучше скажите сразу, и я прекращу. Я пришла за помощью. И у меня нет цели навредить вам.

– А прежде такие цели были? – кашлянул он, разволновавшись.

– Да, бывали, не скрою.

– Что ж, благодарю за искренность. Продолжайте, я вас внимательно слушаю.

– И вы не желаете выставить меня вон и пригрозить гиенной?

– Нет. А почему я должен себя так вести? Вы же просто рассказываете о том, что вас волнует…

– Вам интересно?

– Да. Необычная трактовка.

– Что ж, благодарю… Судя по вашему спокойствию, вы – иезуит. Верно?

– Угадали.

– Иезуиты всегды были более просвещёнными, нежели остальные служители Церкви.

– Не все и не всегда, но большинство, это точно. Итак…

– Бог это творец, создатель, как и всякая мать. Но она заключает в себе качества и мужские и женские, и нейтральные. Как гермофродит. Поэтому нельзя одним понятием характеризовать Бога. Хотя она, скорее женщина, нежели мужчина. Такое андрогинное существо. И Бог обидчив и порой злопамятен. Своей божественной силой творения она наделила всех своих детей, от амёбы и до человека. Но каждый творит по-своему, в силу своих природных талантов. Ангелы способны творить мысль лучше остальных, но в большинстве случаев лишены возможности творить совершенную материю, то есть творить себе подобного. В этом смысле ангелам повезло меньше остальных.

– Постойте, я уже ничего не понимаю, – протестующе поднял руку Яков. – А кто же тогда Отец наш Небесный?

– Господь. Господь наш Отец.

– И что…? То есть и Кто в вашем понимании есть Господь?

Анжела была совершенно искренна в своём желании донести до этого человека Истину. В кои-то веки её не страшатся и не угрожают гиенной огненной, а внимательно слушают и задают вопросы.

– Эволюция, Время, радиоактивная энергия, оживляющая мельчайшую частицу мироздания, делая её живой и дающая Силу росту всякой материи, от электрона до человеческого мозга и далее.

– Вы шутите?

– Вовсе нет. Мне совсем не до шуток. У меня мало времени… – она вдруг разочарованно вздохнула. – Возможно, весь этот разговор напрасен? И мне стоит прекратить? Я вижу, что сильно смущаю вас. Вам тяжело поверить?

– Не то слово…!

Яков на минуту задумался, пытаясь сосредоточиться и набраться терпения и душевных сил дослушать пространное откровение до конца.

– Но ведь вы же только что сказали, что фактор времени играет большую роль в вашей… Не знаю, как это сформулировать… – он неопределённо пожал плечами.

– Мне жаль, что вам трудно понять меня.

– Я этого не сказал.

– Но я чувствую ваше смятение.

– Продолжим. Я слушаю вас. Что-то есть в вашем рассказе… такого.

– Хорошо. Люди утратили древние знания о том, что хотя мы все и выглядим приблизительно одинаково, но на самом деле мы разные виды. Однако мы все братья, и ангелы, и звери, и люди. Все вместе мы и называемся человечеством. Но мы разные в самом главном, в понимании Божественного. Отсюда все конфликты, войны и непонимания. Ведь нам внушают, что мы все равны.

– А мы не равны?

– Мы равноценны лишь для Бога, то есть для Богини. Но у каждого из нас своё индивидуальное предназначение для Вселенной. Мы не одинаковые. Мои предки воспротивились воле судьбы, они взбунтовались против кастового устройства общества. Образно выражаясь, ангелы воспротивились уставу монастыря, в который пришли как гости. Они пренебрегли законами этой планеты, нарушили этику гостеприимства. И Бог разгневалась на нас. Она лишила нас возможности иметь потомство и продолжить мой род херувима. Мой род исчез от бесплодия, вымер спустя века. Я осталась одна. Совсем одна из всего моего рода.

– Вы – херувим?! И вы, – он проглотил комок, подступивший к горлу, – последняя из рода? Это вы?! Так речь шла о вас?!

– Что в этом такого удивительного? Вы – наши смертные потомки.

– Но… есть пророчества…

– Да, я знаю, – вздохнула она.

Отец Яков вышел со своей половины исповедальни и посмотрел на ангела с нескрываемой растерянностью:

– Что вы от меня хотите?

Анжела притихла, внимательно посмотрела в глаза молодого священника и, устало выдохнув, повесила голову на грудь.

– Похоже, уже ничего, – тихо пробормотала она и вышла из кабинки.

– Хотите сказать, что вы потомок Иисуса и Марии Магдалины? – скептически поинтересовался падре. Его уже начал забавлять этот спектакль.

– Иисуса? – непонимающе переспросил ангел. – О, нет, святой отец! Как вы могли такое подумать!

– Но пророчество о «последней из рода» касается именно потомков Христа! И никого другого.

– Вы имеете в виду легенды о Святом Граале?

– Да, возможно. Хотя Церковь отрицает подобные измышления.

– А вы, святой отец?

– Я склонен верить в наследника Духовного Христа, в продолжателя Его Святой миссии Спасения человечества.

– Духовного Христа? – ангел изобразил задумчивость. – Возможно… А вы сами читали эти пророчества? Вы видели эти тексты в оригинале?

– Я читал перевод…

– Поверьте, я не потомок Иешуа… – извиняющимся тоном заметила Анжела. – Ни физический, ни духовный.

– Тогда на что вы намекаете?

Отец Яков смотрел на неё, не двигавшись с места.

– Я думала, что вы выслушаете меня и попросите Бога – как её истинный служитель, – чтобы Она простила меня, ведь я всё поняла и приняла. Мне нужно лишь Её прощение, – глаза прихожанки театрально заблестели от навернувшихся слёз. – Я всего лишь хочу вернуться домой, святой отец.

– Для этого вам нужно всего лишь прощение Бога?

– Да. Всего лишь прощение. А чтобы заслужить Её прощение, нужно спасти людей от них же самих. Ведь им грозит гибель, как когда-то предрекали гибель цивилизациям ангелов и зверей.

– А что за гибель? Что случится с людьми?

– Вымрут после саморазрушения… А чтобы у меня были Силы спасти людей, мне самой нужен Спаситель. Мне нужен Христос, то есть истинный Человек, Божественный Человек, совершенное творение Бога и Господа. Но где мне его найти?

– Он может реально существовать уже сегодня? Правда?

– Хотелось бы верить. Вот вы смогли бы полюбить падшего ангела? Не просто простить, а понять и принять всей душой.

Священник опешил.

– Вы – Люцифер?! – и потерял дар речи. Неужели его подспудные страхи воплотились? Нет, такого просто не может быть! И Люцифер – просто аллегория, это миф, это…

– Вы испугались? Вам стало страшно, святой отец?

– Но… – он внимательно всмотрелся в лицо необычной прихожанки, убеждая себя, что всё происходящее не реально. – Нет, не боюсь, наверное. Но как же такое… Мне сложно в это поверить…

– Вы не верите в существование ангелов? Вы же проповедуете их существование, как священник христианской церкви.

– Сам я никогда не встречал ангелов…

– Вы не ответили, падре. Вы испугались моего рассказа или имени?

– Ну, не знаю. Я не могу так сразу сказать. Я должен всё обдумать. Это нужно понять. Это вопрос не одной минуты. И быть может, даже не одного дня размышлений, – Яков стал говорить с сильным акцентом. Видимо, ему действительно сложно стало контролировать свои эмоции и мысли. Он совсем смутился. Да уж, такое ему ещё не приходилось выслушивать. Бог как-то миловал его прежде. Хорошо ещё, что эта женщина не назвалась Иисусом или Девой Марией. А то бы совсем тяжко пришлось, подумал Яков. Но она явно собиралась объявить себя Спасителем.

– На самом деле это вопрос одной секунды, – сказал ангел. – И здесь не нужно ничего анализировать. Сердце – главный судья у истинного Человека. Вот и весь ответ вам, святой отец.

– Но как вы узнаете, что прощены Богом? – с нескрываемым интересом спросил Яков.

– В тот момент, когда у меня появится ребёнок.

«Ах, вот оно что! Как примитивно, подумал Яков. Бедная женщина просто одинока, её природа не реализована, женский потенциал ищет применение и признания, материнский инстинкт затмил ей разум. Что ж, бывает. В таком случае он может больше не опасаться за свою душу».

– От Святого Духа? – спросил он серьёзно.

– Да нет же, святой отец! Совершенно нормальным земным способом. Неужели вы на самом деле верите в эти детские сказки о бесконтактном зачатии?

– Я христианин.

– Странный ответ для разумного человека. Вы верите в Бога или в Церковь?

– В смысле? – не понял Яков. – Разве это не одно и то же?

– А вы как думаете?

– Ну…наверное вы правы… – ответил Яков, подумав минуту. Он поймал себя на мысли, что впервые согласился с этой странной женщиной, причём искренне согласился.

– Вы упоминаете Святой Дух, как сущность мужского пола. А иудеи под Святым Духом подразумевали женскую ипостась. Стало быть, Мария не могла зачать от Святого Духа. Согласны?

– Оставим споры о Библии и вере. Поговорим о вас. Вы же этого желали?

– Да, оставим… До сих пор Бог не позволяла мне иметь нормальную семью.

– Я сочувствую вам.

– Правда? – недоверчиво хмыкнул ангел.

– А вы хотите, чтобы я пожалел вас?

– Это так страшно для христианина?

– Нет. Вовсе нет, – поспешил ответить Яков. Теперь он оправдывался. И это ему не нравилось. – Но вы действительно испытываете мою веру на прочность.

– И вы из всего услышанного ни с чем не согласны?

– Не могу сейчас ничего ответить.

Анжела вдруг поднялась со скамьи и направился к выходу из церкви без объяснений и без прощальных слов. Но именно Яков почему-то почувствовал себя из-за этого неучтивым. Ему показалось, что он невольно обидел несчастную женщину. И ему стало искренне жаль её. Ведь все люди создания Божии, напомнил он себе. И если они живут среди нас, стало быть, они нужны Господу для каких-то целей. Возможно, чтобы мы научились жалеть и быть внимательными к чужому горю. Может быть, эта женщина вовсе не потусторонне существо, не дьявол, а просто страждущий человек, ищущий Истину своим особым методом. Может, она живёт в своём придуманном мире, чтобы таким образом защититься от пугающего её окружающего мира, такого несовершенного?

На минуту ангел остановился, посмотрел на священника:

– Простите, святой отец. Наверное, я слишком доверилась вам. И, похоже, напрасно.

– Постойте. Мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Вы не так меня поняли.

– Отчего же? Я поняла вас совершенно правильно. Ничего не поделаешь. Надо смириться. Род Носителей Света проклят Богом и людской Церковью. И ещё неизвестно, кто из них больше постарался преуспеть в этом деле. Видимо, нашему роду действительно суждено исчезнуть навсегда. Ведь спасти душу опального ангела и вернуть ему доброе имя под силу только Христу. Извините, я слишком много взвалила на ваши хрупкие человеческие плечи. Мне, правда, жаль, – Анжела отвернулась и, не спеша, побрела дальше к выходу.

– Вы всё время уходите… – уже громче сказал он женщине вдогонку.

– Удержать свет в одном месте сложно, святой отец. Если не сказать, что это и вовсе невозможно сделать… Если ты, конечно, сам не являешься источником Света…

– Я бы хотел помочь… Правда. Но пока не знаю, что вам сказать.

– Ничего не нужно говорить. Разговоры нужны здесь как раз меньше всего.

– Но позвольте, мне ваша откровенность упала как снег на голову. Это столь неожиданно. Вы действительно кажетесь беспомощной и страждущей… Но – вы уж не обижайтесь! – мне сложно поверить, что вы Люцифер. Ведь нас учили, что Люцифер – это дьявол, – растерянно развёл он руками. – А вы не тянете… Вы уж слишком человечны, что ли…

Анжела остановилась и обернулась, поведя бровью.

– Правда? – в её голосе появилось искреннее удивление и некая затаённая надежда.

– Абсолютно.

– Хм, – она улыбнулась одними уголками губ. – Что ж, спасибо за комплимент. Тогда и я кое-что вам скажу, чтобы вас порадовать, святой отец. Дьявола не существует, падре. Дьявол – это человечество, хладнокровно убивающее своего Бога из-за собственной корысти… И он обитает в голове. Там он рождается и там умирает. Человечество убивает свою Мать, своего Истинного Бога.

Яков на мгновение задумался. В словах сумасшедшей прихожанки он вдруг уловил здравую мысль. Это удивило его и ещё больше насторожило. Он был готов с радостью согласиться со всем, что скажет этот больной человек, при условии, что это всё же человек, но не с тем, что это говорит падший. Яков вдруг испугался, сам не зная, почему. Внутри всё сжалось и похолодело от ужаса. И тут до него донеслось:

– А вы хороший психолог, отец Яков. Для священника это много значит в его деле… и в карьере… Если вы действительно хотите мне помочь, попросите Бога простить мой род… Еще раз прошу прощения.

– Вы не боитесь, что я доложу о нашей беседе в Ватикан?

– Нет, не боюсь. Вы этого не сделаете.

– Почему же?

– Потому что вы сочли меня за сумасшедшую. А о таких пустяках не принято сообщать в канцелярию Святого престола. Слишком много чести для рядового психа. Да, да, совершенно с вами согласна: придурков действительно хватает на свете. Но более страшны из них те, что облечены властью. Их сумасшествие куда опасней моего. Поэтому оставьте эту пустую затею, отец Яков. В противном же случае вам не поверят или самого сочтут за сумасшедшего. Так уже бывало ни раз, поверьте, падре. И тогда «костра» вам не миновать, – совершенно серьёзно констатировала Анжела.

– Я вас не боюсь, – вдруг вырвалось у Якова.

– Я вас тоже, представьте себе, – улыбнулась она. – И это хорошо. Никогда ничего не бойтесь, святой отец. Никогда. И это спасёт вас. Ибо убивает именно страх. Он порабощает, он унижает, он лишает вас разума, он отнимает у вас счастье, радость жизни. Он крадёт у вас Рай. Страх.

Да, уж… Что-то в этих словах было здравомыслящее, подумалось Якову. Да и с такой равнодушной снисходительностью шизофреники себя не ведут. От этой мысли ему сделалось ещё страшнее.

– Зачем вы здесь? – вдруг спросил он.

– Мои поиски привели меня сюда.

– Поиски Христа, я так понимаю?

– Возможно.

– А почему вы вдруг решили, что вы падший ангел? А почему – не второе пришествие Христа? Вы ведь собираетесь спасти человечество. Или почему не Дева Мария, к примеру, ведь вы женщина? Персонажей много в Святых Писаниях.

Анжела вдруг прыснула от смеха со всей жизнерадостностью подростка, удивляясь простодушию и бесстрашию молодого священника. Этот падре ей начинал нравиться своей прямотой и искренностью. И она вовсе не собиралась на него сердиться. Её лишь забавляло, что священник, призванный поддерживать легенду об ангелах и демонах, в душе стремился сейчас доказать обратное. Его разум отказывался верить в мистику и суеверия. Почему-то ей было от этого радостно и удивительно одновременно. Ведь она думала, что уже никогда не сможет удивиться чему-то в этом мире, мире людей, этих «любимчиков» Бога.

– Что смешного вы нашли в моих словах? – насторожился священник.

Но ангел продолжал лишь беззаботно смеяться. Этот искристый заразительный смех был добрым и искренним, мысленно отметил Яков. Это удивило его и ещё больше запутало. Он уже не знал, как относиться к этому созданию в женском обличии. Но страха уже явно не испытывал.

– Вы устали, святой отец. Вам нужно отдохнуть. День был тяжёлым, – наконец, ответила Анжела, продолжая улыбаться, и, удивлённо мотая головой, зашагала из костёла.

Не отдавая себе отчёт, Яков зачем-то крикнул незнакомке в спину:

– В воскресенье утром у нас служба. Приходите на проповедь. Я буду вас ждать, – чему сам ужасно удивился.