Текст книги "Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ)"
Автор книги: Светлана Поли
Жанры:
Ужасы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)
5
– Вот список всех контактов священника, – Николас положил на стол перед напарником лист бумаги с именами и пачку фотографий, на которых были запечатлены знакомые Якова в момент их общения с ним.
Николас без особого труда узнал, с кем общался отец Яков за пределами собора. И начал следить за этими людьми. В этот круг попали все родственники Екатерины Васильевны, все. И агенты человека «в чёрном» теперь неотступно следовали за ними по пятам.
У Николаса на столе были разложены фотографии всех, кто имел какое-то отношение к священнику. Помимо хранителей и монахинь в объектив фотокамеры попали и Лука с Гэбриэлом. Разглядывая на фото эту странную парочку, Николас надолго задумался. Встал с дивана, налил себе виски и, продолжая изучать снимок, стал смаковать спиртное. Он решил заняться ими лично. Навёл справки по всем закрытым каналам. И со спутника ему пришёл результат, – лица старика и подростка были запеленгованы спутником в районе Каира. Тут же Николас с напарницей, нагрузившись всем необходимым для шпионажа, двинулись в путь.
В Каире им пришлось нанять местных, чтобы те по фотографиям с беспилотников отыскали «пропавших» людей. И вскоре ему позвонили и сообщили, что старика и подростка обнаружили на автобусной остановке пригородных маршрутов.
* * *
Николас уже второй час следил за странной парочкой, в надежде захватить их и доставить в штаб-квартиру «чёрного» ордена. Однако он имел и личную заинтересованость в этом предприятии. Судя по тому, что он успел узнать от Магистра об удивительных «иных», он сейчас воочию наблюдал прямых потомков Священного Грааля или носителей этого самого Грааля. Поэтому прежде чем переправлять старика с подростком в назначенное место, он хотел сам поговорить с этими «иными», как называл их Магистр, и, возможно, заключить соглашение, в котором они ему помогают обрести бессмертие, а он их потом отпускает. Но свидетелей в этой сделке быть не должно. И Николас стал ждать удобного момента.
Его напарница в это время выясняла у ожидавших пассажиров, какого направления придерживаются путешествующие. Все, как выяснилось, ждали разные маршруты. Тогда Николас сам подошёл к парочке и спросил напрямую:
– А вы какого автобуса ждёте? Случайно не в Хургаду?
– Мы просто отдыхаем, – отозвался Гэбриэл.
– На солнце-то? – хмыкнул Николас. – Старику может стать плохо. Давайте я вам помогу уйти в тень. Вода у вас есть?
– У нас есть вода и зонт. Что вы хотите, сэр? – вмешался Лука.
– Со мной всё в порядке, – тут же отозвался Гэбриэл.
– Просто я подумал, вы ожидающие пассажиры, как и другие туристы. Думал, вы из моей экскурсионной группы, которую я, кажется, потерял, – солгал он. – Я хотел быть учтивым и помочь старику, жарящемуся на открытом пекле.
– Мы просто отдыхаем. Спасибо, но мне вовсе не жарко, – добродушно улыбнулся Гэбриэл. – Не беспокойтесь.
– Вам что-то ещё сэр? – раздражённо поинтересовался Лука.
– Нет, извините.
– Вон стоит экскурсовод и переводчик. Спросите о своих у них, – предложил Лука. – Они вам скорее помогут.
– Да, спасибо, так и сделаю.
Когда Николас отошёл, сняв с лица натянутую улыбку, Лука прошептал Гэбриэлу.
– Тебе не кажется это странным?
– Что именно?
– Что этот человек подошёл именно к нам?
– У тебя параноя? Так рано? А что будет дальше?
– Я просто спросил, что ты думаешь?
– Я думаю! – серьёзно ответил Гэбриэл.
– Тогда я скажу иначе. Если я отлучусь по малой нужде, ты уверен, что тебя не похитят… или меня, пока я буду отсутствовать?
– Не уверен, – задумчиво отозвался старик.
– Ну и?
Повисла пауза.
– И что теперь? – не унимался Лука. – Пойдёшь в туалет со мной?
– Ладно, иди. Я буду смотреть тебе вслед.
– Нет уж. Поднимайся и пошли.
– Как рано ты стал параноиком, – смеясь, проговорил Гэбриэл.
– Сам виноват.
В стороне от них Николас переговаривался с напарницей:
– Держись пока в тени. Они не должны увидеть нас вместе. И как только они двинутся, отправляйся следом за ними. А я постараюсь всё же установить жучок на ком-нибудь из них.
– Будет сделано, командир.
6
Лука посмотрел по сторонам. Тот странный человек скрылся из виду: Лука больше его не видел. Он сразу успокоился и отправился за билетами.
Гэбриэл сидел на лужайке возле автобусной остановки, в ожидании Луки, чтобы сесть на рейс и отправиться в пустыню к тайным пещерам неверов.
Теперь, когда билеты взяты, Лука может позвонить отцу. Но, подойдя к старику Гэбриэлу, он насторожился.
– Ты снова плачешь? – спросил Лука, увидев, как по морщинистым щекам старика текут слёзы. – Ты всё ещё не веришь в меня… – печально покачал он головой, присаживаясь рядом.
– Знаешь, чем отличается чистый уксус и выдержанное в уксусе мясо?
– Уксус вреден для здоровья в чистом виде, а мясо, обработанное уксусом, легче усваивается.
– Правильно. Так вот, мы и наши знания в чистом виде – уксус для человечества. Ты – уксус, опасный для их употребления.
– Я это уже понял.
Лука сел рядом со стариком, на горячий песок.
– Говори, я слушаю.
– Нельзя людям знать о нашем существовании. Нельзя людям знать то, что знаем мы. Но… Мы можем, используя свои знания, воспитывать людей на образах, которые способны давать им через произведения искусства: картины, музыку, сказки, романы и другие аллегории. Тогда люди воспримут Истину ровно в такой степени, в какой они готовы морально и духовно, интеллектуально и биологически это принять и усвоить. Так они утолят жажду, но не захлебнутся. Нужно время. У нас оно есть для воспитания и образования людей. Слышащие нас услышат и поймут, а глухие уйдйт в небытие.
– Поверь, я понимаю то, что ты мне говоришь. Мы, типа, буквально создаём народы, наблюдаем за их формированием и развитием.
– Да. У нас есть на это время. Мы можнем корректировать их развитие духовное и интеллектуальное.
– Значит, они нам всё-таки нужны? И мы не бесчувственные наблюдатели?
– Не бесчувственные.
– Но у нас нет возможности самим получать удовольствие от жизни?
– Мы родились не для того, чтобы помыкать своим слабостям. Мы – боги, друг мой. Мы – не люди. Прошу, не заблуждайся на наш счёт. Это людям многое позволено. Кстати, позволено нами. А у нас много запретов, заповедей, предупреждений. Смешно, но я снова напомню тебе слова одного из смертных: кому многое даётся, с того многое и спрашивается…
– Тогда что такое Рай? То ты говоришь, что Рай – это тихое наслаждение жизнью, а то заявляешь, что мы родились не для наслаждения, что это людям положено веселиться, а мы, типа – взрослые…
– Мы сами разрушили свой рай. Разрушили своим легкомысленным убеждением того, что люди могут быть нам ровней или на худой конец, что мы способны мирно сосуществовать с ними. Хуже этого то, что сами люди поверили в это и возомнили себя равными богам. Но мы с людьми равноценны лишь для Блага Живого. И мы разные, очень разные. И то, что хорошо для нас, очень плохо и опасно для людей.
– Понимаю.
– Не сомневался в этом. Рай для нас настанет тогда, когда на Земле не останется людей или, по крайней мере, останется очень мало. А если смотреть на современное положение вещей в мире, то можно трезво заявить, что Рая нам не видать, как собственных ушей.
– Тогда что мы будем строить, если не Рай?
– Рай можно построить тогда, когда богов станет больше чем людей. А нашей задачей на сегодня является выжить. Выжить и стать прародителями новых богов.
– Значит, я не смогу помочь тем людям, которые живут сегодня?
– Нет, не сможешь. Им уже никто не поможет. Только облегчить страдания на короткое время смогут их священники. Как смертельно больному делают инъекцию морфия. Он не лечит, только снимает боль умирания.
– Так отец просто помогает им спокойно уйти в мир иной? И ничего другого?
– Ничего другого.
– Что ж, и это не плохо.
– Он спасает их душевный покой и готовит к смерти. Пойми, это – не равнодушие и хладнокровие, жестокость или безучастность. Это эволюция. Так было всегда: одни уходили, на их место приходили другие. Пришло время новой формации, новому виду. Человечество как вид спасёт лишь катастрофа, но никто-либо из смертных или бессмертных. Понимаешь?
– С натяжкой, – признался Лука.
– Спасти человечество, это не значит, спасти всех смертных, все девять миллиардов, это – спасти лучших из лучших, то есть избранных. И Христом для них может стать на самом деле или гигантский метеорит, или извержение гигантского вулкана. Это и будет спасение для вида людей.
– Я привык под спасением понимать спасение буквальное, а не гипотетическое.
– Только в этом случае, лишь после катаклизма ты станешь новым богом для будущих поколений. От тебя и твоих моральных и нравственных качеств зависит, какими станут люди будущего. Если ты допустишь ошибки, которые в дальнейшем погубят дух в новых людях, ты потом будешь сожалеть и мучиться, словно в аду, как теперь это делаю я. Я до последнего надеялся, что смертные поймут меня и правильно воспользуются знаниями, смогут сами их применять. Но нет. Они гибли сами и повергали мир в жуткий хаос. На протяжении всего своего существования я искал тех, кому могу довериться, и кто вместе со мной займётся усовершенствованием новых людей. Но книги, которые появлялись после общения со мной, люди всё равно прятали. А когда их находили, то они попадали к алчным извращенцам, жаждущим власти. И теперь я жалею, что вообще появлялись подобные трактаты и кодексы. Ибо лишь единицы способны были уловить в них истинную ценность. Е-ди-ни-цы! Человечество никогда не будет готово воспринять знания богов, никогда. Им нужно всё преподносить в качестве примера из их собственной жизни. И только так.
– То есть в притчах и баснях.
– Совершенно верно.
– Неужели не было ни одного человека, который бы понял тебя именно так, как ты того хотел?
– Были. Но и они погибли от руки человеческого зла.
– Кто это были?
– Одного звали бесстрашный воин Саладдин, [23]23
Саладдин – Салах ад-Дин (1138–1193) в пер. с араб. «благочестие веры» (настоящее имя Юсуф) – едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане – крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада – английским королём Ричардом «Львиное Сердце». Удивительно, но Саладин пользовался необыкновенным авторитетом и уважением не только у своих подданных, но и у самых непримиримых врагов – крестоносцев. Его в равной степени хвалили и мусульманские поэты, и христианские хронисты.
[Закрыть]а другого граф Джованни Пико Мирандолла.
– Я думал, ты назовёшь пророка Мохаммеда. Того, кого ты любил больше всех, и учил терпеливо, представившись ему несторианским старцем.
– Я любил их всех… По-человечески, как родитель. В этом-то и была моя ошибка. Ибо я пытался быть человеком. Поэтому я хочу, чтобы ты не повторял мою ошибку.
– Ты, правда, душил Мохаммеда, заставляя его читать?
– Я не собирался его убивать. Просто хотел припугнуть и заставить мыслить. Чтобы придушить кого-то нам необязательно применять физическую силу, достаточно взгляда. А зная, что у Мохаммеда больное сердце, напугать его не составило труда.
– Не слышал, чтобы у него было больное сердце, – Лука изобразил озабоченность.
– Когда мальчику было три года, он перегрелся на солнце и у него случился удар, сердце остановилось.
– А ты чудесным образом оказался рядом.
– Ну, это было вовсе не чудо. Я часто путешествовал по тем местам.
– По легенде архангелы Гавриил и Михаил вскрыли ему грудную клетку и очистили сердце.
– Нет, грудную клетку я ему не вскрывал, просто снова завёл его сердце электрическим ударом нашей силы. Я покажу потом. С тех пор сердце у него болело регулярно. Во время этих приступов он отключался от действительности и, как бы сегодня это назвали, подключался к информационному полю Вселенной.
– Как это?
– Так же как это делали в своё время Кейси и Тесла: один во сне, другой в забытьи.
– Но если он был таким чутким, зачем же ты его пытался напугать?
– Затем, что он не верил в собственные силы и способности. Он думал, что это обыкновенные видения, сны или бред. Я просто заставил его озвучить то, что он видит во время приступа.
– То есть он не в буквальном смысле читал написанное?
– Он видел всё это своим духом. Видел прошлое и будущее.
– Ты был его наставником?
– Я им гордился, как собственным сыном. Берёг до поры до времени, позволяя ему насладиться обычной земной жизнью, познать счастье, достаток, удовлетворение, уважение соседей и любовь женщины, чтобы сформировать правильный взгляд на мир и правильное отношение к окружающим людям. Чтобы в нём даже не закралась ожесточённость, обида или озлобленность, чтобы он оставался чистым и непорочным как можно дольше. Но и он познал потом разочарование в людях. И тем был несчастен. Увы. Это его и подкосило, украло в нём непосредственность и жизнерадостность.
– А он знал, кто ты на самом деле?
– Думаю, что нет. Он считал меня несторианским монахом и кудесником. И я его не разубеждал.
– И долго ты был кудесником для него?
– Нет. Мне было достаточно указать ему лишь путь, а следовать полагалось ему самому. Убедившись в правильности его направления, я оставил его. Но я действительно приглядывал за ним издали. Памятуя о трагической судьбе Вараввы, я берёг Мохаммеда, как мог, ограждая от низости и человеческой скверны, но от всего же не убережёшь. Он был для меня последней человеческой жемчужиной…
Гэбриэл тяжело вздохнул, вспомнив те далёкие времена. Его глаза заблестели от навернувшихся слёз.
– И сколько лет тебе уже было тогда?
– Тысячу двести шестьдесят, кажется… Он был уникальный человек. Он был Человек! – многозначительно проговорил Гэбриэл. – Люди не знают его на самом деле. И судя по всему уже и не узнают. А жаль…
Тут подошёл автобус, которого они ожидали, и старик с парнем поднялись с камней и вошли в салон.
– Но Христос… – начал было Лука. Старик тут же перебил его.
– Забудь ты этот бред! Не было никакого Христа! Не было! Это всего лишь такая же аллегория, которую способны понять смертные. Самое важное из этой сказки – притчи! Всё. Больше ничего.
– Тише, нас услышат и не правильно поймут.
– Люди всегда всё не правильно понимают.
– А книги…? Те книги…ещё сохранились?
– Какие книги?
– Которые писали твои ученики.
– Наверное, сохранились где-то в тайных обществах. Но зачем они тебе? Я тебе и так всё расскажу. Вот только не уверен, что это принесёт пользу. Ведь ты зациклен на христианстве.
– Я готов умереть и родиться заново.
– Посмотрим, – пробурчал старик.
– Мама ещё тогда писала, что истинным Богом для нас является планета Земля, – пытался перевести Лука разговор в другое русло.
– Она правильно писала. А ты что же, всё ещё сомневаешься? Ты не согласен с этим?
– Согласен. Но откуда вы всё это знаете? Ведь частица не может познать целое!
– Позже объясню.
– Так как мне тебя называть: учитель Неброэль, достопочтенный Люцифер или дедушка Гэбриэл?
– Да какая разница?!
– Но всё же.
– При рождении я получил имя люцифер Мефрес. Гебра-Птах – это… своего рода национальность или название колена, имя рода, фамилия, так сказать. Как тебе больше нравится. Люцифер – духовный титул. А Неброэль – это всего лишь конспиративное имя среди тех, где я жил в тот момент. Иногда я назывался Габриэлем, Пакиелем, Джебутти или Джебраилом, это точно. У меня была масса имён, арабских, греческих, итальянских, немецких, индейских, американских, английских… В общем, много всего.
– Понятно.
– Богам нужен герой, – неожиданно заговорил он на другую тему. – Герой среди смертных, гигант духа. Нужен, чтобы верить в людей.
– Герой? Уже не нужен Спаситель? А нужен герой? – поморщился Лука скептически. – Всё действительно перевернулось с ног на голову. Теперь не люди верят в богов, а боги в людей? Немыслимо!
– Твой отец стал Спасителем. Теперь всем нужен герой.
– Как Ахиллес и Геракл?
– Возможно.
Лука замолчал. Что он мог добавить? Ничего. Потому что не знал, кто он сам. Ему нужно было разобраться, кто он, зачем он и почему? Почему старик так тревожится за его будущую судьбу? Что именно тревожит старого люцифера, что он видит в молодом боге такого, чего не видит пока в себе сам Лука?
Он задумался глубоко и надолго.
Когда опомнился, вспомнил, что собирался позвонить отцу Якову. Тут же достал мобильный телефон и набрал номер.
* * *
Яков до сих пор находился в больнице. За ним ухаживала сестра Стефания. Священник ей запретил звонить кому-нибудь из его близких. И она не стала задавать лишних вопросов, чему Яков был весьма благодарен. Хотя по её глазам он видел, что она недоумевает и, похоже, тревожится не меньше его самого.
Когда она поняла, что падре ранен только в руку, да и то несерьёзно, она успокоилась. Но её тревожило его сердце. Ведь с сердцем у старика в последнее время было неважно. Поэтому она настояла, чтобы святого отца ещё подержали в больнице и понаблюдали за его сердцем, которое могло не выдержать серьёзного психологического испытания. Врачи так и сделали.
Вдруг в халате Стефании завибрировал телефон. Она вышла из палаты, чтобы Яков не догадался ни о чём, и направилась в укромное местечко, где не будет любопытных ушей и глаз; она спустилась в сад.
– Да, Лука. Это сестра Стефания… С ним всё в порядке. Мы сейчас в больнице. Но ты не волнуйся, это очередной курс для поддержания его сердца. Он теперь спит в палате, а я вышла во двор. Как вы там?
– Стефания, вы говорите мне правду? – недоверчиво спросил Лука.
– Я кое-что расскажу. Но пообещай, что не приедешь. Потому что отец Яков приложил все усилия, чтобы к нему никто из близких не приехал.
– В чём дело?
И Стефания рассказала Луке о нападении и небольшой ране на руке падре. О том, как Яков открестился от всех близких, что-то заподозрив. Он беспокоится о них. Как только он поправится, сам свяжется с Лукой. А пока его не стоит волновать. Она находится неотступно рядом с падре. И конечно, она передаст привет отцу Якову. Но больше звонить пока не нужно. Как только всё прояснится, Яков сам позвонит или свяжется по электронной почте.
– Теперь я должна идти к нему. Я не могу так долго отсутствовать. Но что ему передать?
– У меня всё хорошо. Я свяжусь с ним по скайпу или интерфейсу в ближайшие дни. Пусть он будет в это время на природе, где-нибудь в парке или на берегу моря. Сестра, вывезите его на природу, подальше от людей, подальше от посторонних глаз, – поправился он.
– Хорошо. Я пошла. До свидания, Лука.
– До свидания, сестра Стефания.
Лука отключился от связи, и его сердце опустилось куда-то вниз живота. Он знал: если он испытывает такие ощущения, стало быть, грядёт что-то нехорошее. Значит, это была не параноя. Он чувствует нарастающую тревогу и напряжение вокруг них.
Пока Лука, отвлёкшись, разговаривал с монахиней, Николас привёл свой план в действие, он выстрелил из снайперской винтовки и закрепил датчик на воротнике Гэбриэла. Выстрел был весьма точен. Недавнее военное прошлое сказывалось. Если бы он промахнулся, то пробил бы артерию старика.
Оставшись довольным самим собой, Николас скрылся в зарослях. Он только что получил данные по другим родственникам отца Якова, за которыми наблюдали и прослушивали их разговоры другие агенты чёрного ордена в других уголках планеты. Ничего интересного с точки зрения их поисков. Но окончательно слежку никто не снимал. А вдруг что-нибудь да и всплывёт?
7
Сидя в небольшом микроавтобусе Гэбриэл приглушённо беседовал с Лукой.
– С отцом что-то неладное…
– Что ты имеешь в виду?
– На него напали, но ранили легко, словно проверяли, насколько быстро он регенерирует, – задумчиво ответил Лука.
– Ты… подозреваешь, что…?
– Скажешь, это была параноя? Нет. И отец потребовал, чтобы его ни с кем из нас не связывали. Он боится, что через него выйдут на нас.
– И?
– Думаю, тот человек подходил неспроста.
– Но сейчас его нет в этой машине рядом с нами, – напомнил Гэбриэл, пытаясь успокоить Луку.
– Может быть, он продолжает следить за нами иначе. Техника это позволяет. И возможно, что он или они даже слышат нас.
– И что будем делать? Молчать?
– Как минимум, – он задумался. – Нам нужно переодеться.
– Прямо здесь? – удивился Гэбриэл. – Но тут есть женщины.
– Попросимся выйти. Притворись больным, – и тут же крикнул водителю: – Останови! Останови машину, моему деду плохо!
Водитель остановился.
Лука и Гэбриэл с пожитками выбрались на пятидесятиградусное пекло. Напарница Николаса попыталась выпрыгнуть вслед за ними, чтобы «помочь» старику, но Лука жёстко дал ей понять, что спутники им не нужны, и они справятся самостоятельно. И Лука махнул водителю, давая понять, чтобы он ехал дальше и не ждал их. Тот согласно кивнул и, пожав плечами, двинулся дальше. Напарница Николаса растерянно посмотрела на них через заднее окно автобуса, оставшись ни с чем, и тут же потянулась за своим телефоном, чтобы доложить о непредвиденной ситуации.
Когда машина отъехала на большое расстояние и исчезла за очередным бугром, беглецы начали переодеваться.
– Что ты задумал? Зачем отпустил машину? Мы не дойдём пешком по такому пеклу до нужного места так быстро, как планировали! – возмущался Гэбриэл.
– Я не понимаю, ты что, утратил чувство самосохранения? Неужели ты не чувствуешь, что что-то тут не так?!
– Что именно ты считаешь не так?
– За нами могут следить.
– И что теперь? Мы посреди пустынных скал, – Гэбриэл обвёл руками пространство вокруг. – Только Господь Бог сейчас может видеть нас.
– Живее раздевайся.
Они сняли прежнюю одежду и оделись в чистое из рюкзаков.
– На, держи, – обиженно протянул Гэбриэл Луке свой одёжный ком.
Лука выкопал руками и найденным плоским камнем в песке яму и скинул туда одежду, тщательно засыпая её песком и мелкими камешками.
– А это для чего? – удивился Гэбриэл.
– Сразу видно, что ты не смотрел современные сериалы про шпионов, – посмеялся Лука.
– Хм! – недовольно хмыкнул Гэбриэл, поведя плечом.
Лука достал из рюкзака расчёску с мелкими зубчиками и тщательно расчесал сначала свои волосы, а потом взялся за причёску старика.
– У меня нет вшей! – запротестовал Гэбриэл.
– Кто знает, что водится в твоей голове кроме вшей, – снова посмеялся Лука.
– Я серьёзно. Что ты там намереваешься найти? Умные мысли? Или светящуюся лампочку, дающую отблеск в виде нимба? – тоже решил пошутить Гэбриэл.
– В волосах может быть клеющийся жучок.
– Я слышал про тараканов в голове, но вот про жуков…
– Я ценю твоё чувство юмора, старик… Так, чисто. Ничего. Вот теперь мы можем двигаться дальше.
– На чём?
– На своих двоих. Если подвернётся машина или верблюд, значит, нам крупно повезёт.
– Ладно. Что ж, пусть будет так, – наконец, согласился Гэбриэл, повязывая на голову носовой платок, как понаму.
И путешественники двинулись через жёлтые песчаные горы в путь к заветному месту.
* * *
Они шли уже несколько часов. Время от времени останавливались, чтобы отдохнуть и попить воды. В очередной раз они забрели в небольшую нишу в скале и решили там переночевать.
Развели костёр и достали из своих мешков скудный ужин. Никто из них не планировал путешествовать по пустыне больше суток, надеясь поужинать где-нибудь в более цивилизованном месте. Старик приучал ученика питаться реже.
– Стало быть, аннунаки и есть ассуры? – задумчиво проговорил Лука.
– Да. Неберов повсякому называли. Но смысл один и тот же, – «подающие жизнь», «небесные люди» и всё в этом духе. Кстати, рак у смертных – это тоже наше наследие.
– Не понимаю пока, о чём ты, – нахмурился Лука, пытаясь вникнуть в слова старика.
– Рак – это, так сказать, неудачная попытка регенирироваться.
– Ещё раз, пожалуйста. Рак – это что?
– Мы живём так долго потому, что наши клетки умеют регенирироваться. То есть, воссоздавать себе подобных. Они способны быстро восстанавливать отмершие ткани на клеточном уровне.
– И?
– Прежде у смертных не случался рак. Знаешь почему? Потому что они физиологически правильно развивались. Но с недавних пор, вмешавшись в геном человека вольно или невольно, смертные эту стабильность нарушили и запустили программу саморазрушения. То, что у смертных проявилась способность к регенерации отдельных участков тела и органов, то есть способность к раку, говорит о том, что они вырождаются. То есть их гены ещё помнят о том, что принадлежали к генам неберов, но мутацию эти гены победить не в состоянии.
– Ничего не понял.
– Ладно, поясню популярно. Смертные сейчас находятся на развилке своего развития. Либо они умрут от рака, либо найдут способ преобразовывать рак в доброкачественную обширную регенерацию всех тканей организма.
– И что им для этого нужно?
– Не что, а кто, – старик хитро улыбнулся.
– Мы можем помочь смертным стать бессмертными? – Лука открыл даже рот от неожиданности.
– Можем, но не станем этого делать.
– Но не все имеют склонность к раку.
– Правильно. А почему, как думаешь?
– Те, что страдают от рака, являются… являются…
– Ну-ну, заканчивай свою мысль, – Гэбриэл одобрительно закивал головой.
– Они что же, являются прямыми потомками неберов? – С сомнением высказал своё предположение Лука.
– Совершенно верно. Правильно мыслишь, в правильном направлении, мой мальчик. А теперь о другом… Запомни ещё вот что. Луна очень важную роль играет в жизни всего земного. Поэтому на растущую луну можно лишать кого-то жизни…
Лука сделал удивлённые глаза, многозначительно отвесив челюсть.
– Не перебивай, я поясню позже. А также можно лечить раненых и тяжелобольных. А на убывающую луну можно воскрешать мёртвых, которые мертвы не дольше пятнадцати минут. А также лечить больных, но не раненых. То есть можно вливать им свою кровь для продления жизни, для увеличения их жизненного цикла. Теперь спрашивай.
– Ты говорил, что всякая жизнь священна, и что Богиня наказывает за убийство, – отозвался Лука, посылая в рот очередной кусок лепёшки.
– Есть всякие случаи. Но чтобы Богиня не почувствовала ущерб Себе, для этого и нужно строго следить за Луной. Всякий больной и раненый требует для выздоровления сил. Эти силы даст ему растущая Луна, которая принесёт ему дополнительные соки.
– Ты говоришь о приливных лунных циклах?
– Совершенно верно. Молодец. А вот мёртвых нужно лечить «мёртвой» водой, то есть убывающей, чтобы жизнь возвратилась к ним медленно и не порвала сосуды, чтобы не случился инсульт и кровоизлияние. Точно также и здоровым смертным вливать свою кровь нужно тоже в убывающую Луну, чтобы не спровоцировать скачёк давления и тот же инсульт и кровоизлияние.
– А убийство? – настаивал Лука.
– Убийство запрещено. Но, если грозит тебе опасность, и единственный способ избежать гибели – это смерть твоего врага, то этим следует воспользоваться. Но так, чтобы Богиня не пострадала. А для этого и существует указание на убийство в растущую Луну или в последний дозволеный день – полнолуние.
– Полнолуние, говоришь? – сощурился Лука.
– Тогда убийство станет жертвоприношением. В этом случае нужно тянуть время, убегать, прятаться от врага до тех пор, пока не настанет разрешающий момент. Всё должно быть гармоничным с Богиней. И тогда это будет на самом деле жертвоприношением, но не убийством.
– И в каких случаях это проводилось в древности?
– В жертву приносили не только явных врагов нашего вида, но также предателей и преступников.
– Тогда наводящий вопрос: кто считался преступником?
– Тебе это не понравится, – Гэбриэл изобразил смущённо виноватое лицо и стал сосредоточенно отпивать из фляжки воду.
– Это меня уже пугает. Говори! Не тяни.
– Преступлением для смертных было иметь больше двух детей…
– И что же?
– Лишних, то есть незаконных детей убивали. А родителей приговаривали к катаржным работам. Могли даже казнить семью, которая отказывалась от противозачаточных средств и производила на свет третьего и четвёртого ребёнка. Если третий ребёнок грозил каторгой, то четвёртый был приговором к смертной казни. Всех виновников бросали крокодилам.
– И детей?
– И детей.
– Ах, вот почему было на самом деле избиение младенцев в Египте?
– Чтобы не плодить нищету и равномерно распределять продовольствие между населением, был введён закон на сокращение рождаемости и запрет на прелюбодеяние во всех землях Египетских. Поэтому с некоторых пор в египетских и греческих храмах был обнародован указ об обязательной девственности всех жриц. А гетеры попали в немилость… Таким образом в государствах, где обитали боги, принялись контролировать рождаемость.
– Тогда понятно, почему мать отправила Моисея в неизвестное плавание.
– История Моисея к этому не относится, – Гэбриэл не стал вдаваться в подробности о происхождении Моисея, надеясь поведать его историю Луке как-нибудь в подходящий момент. – У нас строго следили за численностью населения. Потому что там, где много народа, там озлобленность, беспорядки и голод. А где голод, там болезни. А где болезни там эпидемии и вымирание. А где вымирание, там войны с врагами и захватчиками. А это утрата независимости, утрата земли и ценностей культуры. Это крах цивилизации. Поэтому преступников бросали крокодилам.
– От одного лишнего рождённого ребёнка? Крах цивилизации? – криво усмехнулся Лука и изобразил неподдельное сомнение. – Никогда бы не подумал об этом.
– Сегодня мало кто думает об этом. Сегодня вообще мало здравомыслящих. Думаешь, людям так уж необходимо плодиться подобно свиньям?
– Прости, что не понимал тебя.
– Прощаю, ученик. Но подобные казни всегда, можно сказать, случались к концу расцвета цивилизации, когда люди утрачивали нравственность и понимание нужд процветания государства. Когда же люди соблюдали закон, тогда не случалось преступлений. Но когда люди стали намеренно избегать соблюдения закона, как делали крестьяне и некоторые ремесленники в Египте, которых вы сегодня назвали бы мигранты, вот тогда-то и случился кризис, крах всей системы. Кочевники мигранты, ставшие осёдлыми за столетия, и новоприбывшие шасу, что стекались в процветающий Египет со всех окрестных земель, не просто рожали по многу детей. Они их прятали, думая, что защищают. Но эти дети тоже должны были где-то что-то есть. И получалось, что закон соблюдали только коренные египтяне иберы, а новоприбывшие, которых почему-то сегодня принято называть евреями, его не соблюдали. Получалось, что со временем, так называемых евреев, то есть «не неберов, а иверов или иври», что стало значить после эпохи Эхнатона – еретиков, чужаков и кочевников-переселенцев (а чужаками были отнюдь не только иудеи) становилось больше, чем коренного населения. Сегодня таких кочевников обычно называют цыганами, а в то время именовали сначала шасу, а после эпохи Моисея – иверами или иврами. И они, эти ивры или шасу нередко голодали по своей глупости и невежеству, иногда из-за тупого упрямства, основанного на их древних традициях. Понимаешь?
– Отлично понимаю. Это как одни имеют одного ребёнка, а другие от четырёх жён по пять детей. Отлично тебя понимаю. И понимаю теперь, почему голодают в Африке, Индии и Китае. Всё понятно, – он вдруг задумался.
– А ведь от этого страдали не только их дети, но и женщины умирали при родах, старели быстрее, болели, утрачивая жизнерадостность… Ты, в общем понял.
– Да, я отлично всё понял. Это настоящая политика государства, царства. И это, конечно, было доступно к пониманию только самым образованным, то есть жрецам и фараонам, то есть…