Текст книги "Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ)"

Автор книги: Светлана Поли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Часть II Падший ангел

1

Ватикан. 2000 год.

– Мы что же, теперь признаем существование инопланетян? Папа это серьёзно? – шёпотом изумился один кардинал, обращаясь к другому, когда сановная группа шла по коридорам капеллы.

– Боюсь, что да.

– И не демонами они признаны, а ангелами небес? Вот только с чего бы это?

– Думаете, милейший, Папу посетили они? – кардинал многозначительно указал пальцем в небо. – Или он решил обнародовать секретное, то самое третье фатимское пророчество, касающееся Папы и инопланетных гостей?

– Что вам сказать, дорогой кардинал? – ответил, вздыхая, другой кардинал. – У меня ответов на этот вопрос нет.

– Что будет следующим шагом? Что дальше Ватикан признает, что у Христа были дети?

– Думаю, с этим точно шутить не стоит.

– Папа очень изменился после того, как посетил архив. Стало быть, он что-то нашёл в нём. Нужно узнать у архивариуса, какой свиток или кодекс последним смотрел понтифик.

– Это важно, думаете? – насторожился кардинал.

– Полагаю, что важно. Мы будем хоть знать, чего ожидать от Иоанна Павла II в следующий раз. Может он захочет объединить все христианские церкви?

– Вы имеете в виду восточные? Православных и американских протестантов? Вряд ли. Этого не желают сами православные и протестанты.

– Кто это сказал? Патриарх или простые православные и протестанты?

– Вы что-то знаете особенное?

– Нет, но я предполагаю.

– Я слышал, что увеличивают число студентов, направленных на факультет экзорцизма Папского университета.

– Неужели всё так плохо? Думаете, что уже началось?

– А что удивляться, ведь настал двухтысячный год. Конец эпохи, конец тысячелетия. И второе пришествие должно случиться в начале этого тысячелетия. Вот вся нечисть и полезла.

– Да, я тоже слышал о том, что Папе доложили об участившихся случаях одержимости по всему миру. Он забеспокоился, поинтересовался тем, сколько студентов учится в университете и специализируется на экзорцизме. Порекомендовал пройти стажировку всем молодым священникам на всякий случай.

После шушуканья в коридорах в перерыве между заседаниями кардиналы направились на продолжение заседания курии.

2

Иерушалаим. Был праздник Кущей. Суккот. С первой встречи Габриэля с Мариам прошёл год.

– Оливковое масло смягчает кожу лица и рук, благодатно оно и для волос… – объясняла Мариам.

Габриэль с Мариам, обсуждая косметические свойства оливкового масла, были уже на подходе к Храму, когда услышали шум внутри храмового двора.

– Что там такое происходит? – вслух размышлял Габриэль, всматриваясь в толпу, что просачивалась сквозь ворота.

– Неужели римляне? – с ужасом предположила Мариам. – Как они смеют входить в Святая святых нашего народа?! Когда же этому беззаконию будет положен конец?

Люди вокруг них тоже были в замешательстве, они посматривали по сторонам, пытаясь разузнать друг у друга, что стряслось в Храме.

– Опять он бузит, – донеслось до ушей Мариам и Габриэля. – Когда-нибудь это плохо кончится для него.

– О ком вы говорите? – поинтересовался Габриэль у говорившего мужчины.

– Зелоты, уважаемый. Зелоты. Это их предводитель бен Пентари, он зовёт себя Сыном Отца. [11]11
  Сын Отца – на арамейском это звучит как «Бар Абба», что в греческом языке Нового Завета трансформировалось в «Вараввас», или «Варавва».


[Закрыть]Но все его знают под прозвищем Иешу, так как он ессей или под именем Иошу, так его зовёт его мать. Несносный мамзер! [12]12
  Мамзер – незаконнорожденный.


[Закрыть]

– Мамзер? – удивлённо переспросила Мариам.

И в тот же миг из ворот Храма выскочили несколько человек. Один из них остановился и, обратившись ко всем присутствующим, заявил громогласно:

– Не пристало предаваться мерзости в доме отца моего!

– Вот как раз это он и есть бен Пентари, ублюдок-мамзер, – заметил тот же собеседник, обращаясь к Габриэлю и указывая на возмутителя спокойствия пальцем.

Этот бен Пентари был молодым мужчиной, невысоким, с русыми волосами, слегка раскосыми зелёными глазами, крепкий и бесстрашный.

– О чём это он толкует? – недоумевала Мариам. – О какой мерзости он говорит?

– Он перевернул лавки менял и торговцев жертвенными животными, исхлестал достойных людей плетью за то, что они, видишь ли, осмелились торжище устроить во дворе Храма. Он считает, что его незаконно лишили наследства. Видишь ли, он заявляет, что на самом деле является сыном прежнего Первосвященника, то есть Хананны. Ну, и видать, решил, что Храм – это дом его отца. Ненормальный! Богохульник! – крикнул пожилой ремесленник и погрозил кулаком в сторону Вараввы.

– Поэтому называет себя Сыном Отца? – поинтересовалась Мариам.

– Ну да, Бар Авва, значит. А на самом деле отцом его является римский офицер, разжалованный в солдаты. О, это длинная и такая скандальная история. Его мать из знатного рода… Но стала хуже потаскухи…

– Так может, он правильно говорит про торговлю при Храме? – задумчиво произнёс Габриэль. – Не стоило этого делать прямо в храмовом дворе.

– Варавва! Варавва! – скандировала толпа. – Дорогу Иессею Варавве!

– Иешу! Иешу! – разносилось с разных сторон.

– Может, и прав, – пожав плечами, согласился собеседник. – Только теперь он не просто мамзер, а подстрекатель. И не ровен час, его схватят, если уж не храмовая стража, так римляне. А Хананна даже не появляется, когда Варавва кричит и ругается: боится позора. Вместо себя своего зятя подталкивает, Каиафу. А Каиафа боится трогать Иешу, думает, что он мессия. Выжидает, что будет.

– Мессия? Так кто же он? Я не совсем понял… – нахмурился Габриэль.

– Кто ж его знает? Вот поэтому таких, как он, нужно в младенчестве забивать камнями. Он ублюдок. Его мать опозорила себя связью с идолопоклонником. А должен был Хананна быть его отцом. Хананна выгнал из дома мать этого балбеса, когда узнал, что она ему не верна. Говорили, что она стала римской шлюхой. И потому его порой обзывают сыном шлюхи. Но доказательства не было, что её ребёнок не от Хананны. Наружностью он пошёл в мать. Сплошные домыслы! Вот сам бен Пентари и бесится. Считает, что не лучник кесаря его отец, а Первосвященник Хананна. Видать, рассчитывает на что-то. Он ещё и волшебством занимается с ессеями. Бесстыдник. А римляне ненавидят магию и волшебство. За это могут и повесить на позорном столбе или того хуже – сжечь живьём. Говорят, там в Риме такое уже случалось… Сам тогда пострадает и на нас гнев Рима навлечёт.

– А братья у него есть?

– Есть, – махнул рукой собеседник. – Такие же, как он. Говорят, сам Варавва родился в Бет-Лехеме, другие в Панеаде. Жуткая семейка, скажу я тебе, галилеянин.

– Почему же жуткая, он вроде бы не оборванец?

– Да, он не из бедных. Есть кому поддерживать его. Говорят, он связался с сирийскими магами назореями. А те внушают ему, будто он их Мессия. Собрал возле себя всякий сброд!

Следом за группой зелотов выскочила храмовая стража. Начался переполох. Зачинщиков беспорядка пытались поймать, но они просачивались между прихожанами. И в этой неразберихе один из стражников случайно ранил Габриэля остриём копья в плечо.

– О, Всемогущий Господь! – вскрикнула Мариам, увидев кровь на плече Габриэля. – Ты ранен!

– Не беспокойся, всё заживёт, – пытался он успокоить её. – Нам надо выбираться отсюда, пока римские воины не нагрянули. Скорее. Вдоль по стенке мы выберемся из толпы к выходу.

Люди толпились, кричали, махали руками и грозили друг другу, споря и доказывая свою правоту. Кто-то завизжал, видимо, какой-то женщине наступили на ногу или даже на руку. Габриэля кто-то неловко толкнул. Он даже не стал оглядываться, чтобы не задерживаться. Но его схватили за рукав. Это была немолодая женщина. Она вдруг уставилась на него, пытаясь заглянуть в лицо, и не отпускала его гиматий.

– Я тебя знаю! – вдруг заявила она во весь голос.

– О чём ты, женщина? Я не знаю тебя, отойди от меня, – пытался высвободиться Габриэль, подталкивая Мариам перед собой к выходу, опасаясь, как бы она не пострадала в давке.

– Ну как же? Я Саломия. Помнишь, ты шёл через Капернаум? Ты хотел пить, и я вынесла тебе воды? Мне тогда было всего тринадцать лет… А вот ты совсем не изменился, как я погляжу. Ну, совсем! Надо же! Разве такое возможно? Если только ты не…

– Ты ошиблась, женщина. Иди прочь, – настаивал Габриэль.

– О чём это она говорит? – не понимала Мариам.

– Пойдём скорее. Мало ли здесь умалишённых.

– Я не сумасшедшая! – закричала Саломия. – Помнишь, ты предрёк мне скорое счастье? Помнишь, что ты мне сказал, странник? А я помню. И я сделала, как ты сказал. Он был так похожь на тебя. И я решила, что это Божий знак. А теперь я презираема людьми. Это ты виноват…

– Всё ещё не понимаю, что она лопочет, – недоумевал Габриэль, обращаясь к Мариам.

– Ты околдовал меня! – истерично закричала Саломия, пытаясь привлечь к себе и к Габриэлю внимание толпы и храмовую стражу.

– Но я не знаю тебя, – и они с Мариам быстро начали продвигаться к выходу, подхваченные волной народа, оставив женщину застрявшей в толпе.

– Тебе срочно нужно промыть рану, – забеспокоилась Мариам, вспомнив о порезе на плече Габриэля.

– Не стоит так беспокоиться. Со мной всё будет в порядке. Это не первая моя рана. И, думаю, не последняя, – он приподнял рукав, оголив плечо, и показал место раны Мариам. – Видишь, всё в порядке. Рана не глубокая. Просто царапина.

Увидев то, что осталось от раны, Мариам была поражена и удивлена до онемения.

– Но… я же видела, как из раны текла кровь. Она пропитала твой плащ. И рана была велика! – она распахнула свои огромные прекрасные глаза в недоумении.

– Думаю, пришло время кое-что ещё рассказать тебе, дорогая.

* * *

Вечером они сидели в роще у костра, смотрели на звёздное небо. Габриэль не захотел рассказывать о себе в доме Мариам, чтобы её слуги не услышали их разговор и не узнали бы его тайну.

Мариам до сих пор находилась под впечатлением от рассказа. Она выглядела смущённой и растерянной.

– Мне трудно принять это в сердце своём. Так та женщина говорила о тебе правду?

– Да. Я теперь припоминаю её. Я встретил её давно, когда ей действительно было лет тринадцать.

– Но сейчас ей, наверное, около сорока или более того. Сколько же лет тебе?

– Много.

– Кто же ты? Ты ангел? Поэтому тебя зовут Габриэль? Ты архангел Габриил?

Он протестующе замахал руками.

– Стой-стой! Я не ангел. Я человек. Но немного не такой, как все.

– Ты сын Бога?

Габриэль помолчал, не зная, что ответить. Не хотелось лгать человеку, к которому он привязался и которому доверял.

– Это… длинная история.

– Не можешь открыться мне. Понимаю тебя. Но ты не бойся меня, я тебя не выдам. Но вот эта женщина выдать может. Она догадалась, что ты не такой, как окружающие тебя люди. Она это дала ясно понять. И теперь тебе грозит опасность. Помимо Кесаря у нас не должно быть иных богов. Если власти… или даже римляне прознают про тебя…

– Надеюсь, они не узнают.

– Но эта женщина может снова встретить тебя в городе… – настаивала Мариам.

– После праздника она уйдёт снова в свой город.

– Какой? Откуда она?

– Кажется, из Капернаума. А это далеко от Иерушалаима.

Мариам задумалась. И эта задумчивость её не была похожа на романтические грёзы. На её лице застыла тревога. Габриэль понял это. Он положил руку ей на плечо и заглянул ласково в её прекрасные миндалевидные глаза.

– Не стоит беспокоиться. Со мной не случится ничего ужасного. Вот увидишь.

– А мне ты когда-нибудь сможешь открыться до конца? Я достойна узнать твою тайну?

– Когда-нибудь да, – он погладил её по щеке, заправил за ухо выбившийся каштановый локон. – А пока просто доверься мне.

– Хорошо, мой милый, – улыбнулась она и прильнула к его плечу, удовлетворённо прикрыв глаза. Она полюбила лекаря Габриэля, даже не вдаваясь в тонкости его загадочной души. И он ей отвечал теми же тёплыми чувствами.

3

США. Нью-Йорк. 2000 год.

– Что за бред, Стив, ты снова притащил?! – возмутилась Келли, просматривая внушительный «труд» распечатанного на компьютере текста. – Тебе же издатель сказал, что это не пройдёт.

– Да что он понимает в литературе?! – вспылил небритый Стивен, опасливо посмотрев по сторонам.

За прозрачными стенами офиса его литературного агента Келли Миллер находилось как обычно много пёстрого народца, также жаждущего прославиться в веках своими гениальными произведениями.

– И всё же не испытывай его терпение, – участливо напомнила ему Келли.

– Но мне нужны деньги!

– Напиши о том, о чём он хочет.

– Что?! – лицо Стива исказила брезгливая гримаса. – Написать об истории собаководства? Ты издеваешься?

– Когда человеку действительно нужны деньги, он не привередничает, – саркастически заметила рыжеволосая красавица Келли.

– Литература – это талант, а не ремесло белодеревщика!

– Написать красиво можно о чём угодно.

– Я не настолько опустился в своей нужде, чтобы свой литературный талант не то чтобы продавать…а зарывать в грязь собачьего дерьма. Даже хотя бы из уважения к самой литературе.

– Как хочешь. Но издатель не возьмёт твою книгу. Для кого она? На какую аудиторию рассчитана? На шизофреников? Душевнобольных? Или фанатов Иисуса Христа? Этого добра уже больше чем предостаточно.

– Ты злая, Келли. И ты не веришь в Бога.

– Нет, я не злая. И в Бога я верю. Просто никто тебе не скажет правду в глаза.

– Ты мой благодетель?

– Считай, что так и есть. Я желаю тебе добра…

– Да пошла ты со своим добром! – вспылил снова Стив и, выхватив у неё из рук свою рукопись, с размаху подбросил её в воздух. Через секунду он хлопнул дверью, а офис тот час превратился в подобие хламовника перед грандиозным ремонтом с пархающими листами рукописи.

Стив с гордым видом прошествовал мимо кучки писак, также ожидавших своей участи.

– Стив, ну что…? – заискивающе и опасливо поинтересовался один из его коллег по перу.

– Да пошли они…! – резко вскинул он руку, будто отмахнулся от назойливой мухи и, больше ничего не говоря, как ветер выпорхнул из душного офиса на такую же душную улицу.

Июль в этом году выдался довольно жаркий.

На душе скребли кошки. Гнев и обида предательски душили его, нашёптывая на ухо, что лучше всего пойти в бар и заглянцевать душевную рану изрядной порцией виски. И Стив не стал сопротивляться голосу лучшего «друга».

Не далеко от издательства на соседней улице он свернул в бар «Старый город» и решил, что на сегодня день кончен. А может и не только на сегодня…

Через какое-то время Стив оказался на улице. Не сопротивляясь страстному желанию побывать в раю сладких сновидений, он прилёг на пакет с мусором за углом бара и задремал…

Вдруг кто-то пнул его в торчащие из-за угла ноги.

– Какого чёрта ты пинаешь меня, придурок? – прохрипело снизу лежащее в грязи существо.

– Прошу прощения за свою неловкость, – поспешил извиниться незнакомец. – Я задумался и не разглядел, что вы здесь отдыхаете, – искренне оправдывался он, изъясняясь странным для современного человека сленгом.

– Вот так всегда. Какой-нибудь делец так и норовит обидеть беззащитного интеллигента.

– Скажи, любезный, где можно найти место, где собираются литераторы?

– Ты сказал: любезный? Я что, лакей, по-твоему?! Что за высокомерность? Любезный… Тьфу!.. А зачем тебе понадобился наш брат? – покачиваясь, слегка приподнялся с асфальта чуть вменяемый Стив.

– У меня есть к ним дело, – ответил старик Неброэль.

– Какое ещё дело? И что, ко всем сразу? – недоумевал он, стараясь изо всех сил протрезветь, приподнимаясь на локте.

– Возможно не ко всем, а только к одному. У меня есть предложение, которое будет выгодно и мне, и тому, кто напишет рассказанную мною историю.

– Ты это серьёзно? – вдруг соскочил, но тут же обратно свалился незадачливый писатель.

– Вполне.

– Так зачем тебе искать кого-то ещё, если есть я, Стивен Кэрил?

– Ты литератор?

– О, да! Я самый что ни на есть «писака». Автор трёх романов. Вот только они так и не принесли мне всемирную славу… – криво усмехнулся Стивен. – А о чём твоя история?

– Об ангеле.

– Ты издеваешься? Вы все сговорились, что ли? Это просто невыносимо! Вот скотина!

– Я сказал что-то неподобающее? Я обидел тебя?

– Да такой чепухи сейчас хоть отбавляй! – скривился мистер Кэрил. – Каждый рассказывает об ангеле или инопланетянене, которого встретил в парке на скамейке или который ему приснился. Да ну… – разочарованно махнул он рукой и перевернулся на другой бок. – Я уже пытался написать что-то подобное. Всем насрать на инопланетян, на ангелов, на Бога, да впрочем и на дьявола. Им насрать даже на ближних.

– Но если бы тебе пришлось написать об ангеле, о ком из них ты бы хотел написать? – учтиво склонился старик над лежащим на дороге человеком.

– Ни о ком. Чтобы писать – надо знать. А я ни о ком из них ничего не знаю.

– Совсем-совсем ни о ком?

– Ну… больше всего информации о дьяволе. Это самый любимый персонаж современности! Его обожают, ему в тайне поклоняются и мечтают с ним переспать.

– Кто это?

– Конечно Люцифер! – безапелляционно заявил Стивен.

– И ты считаешь, что всё написанное о нём – правда?

– Понятия не имею. Но кроме него больше ни о ком из ангелов никто не пишет. Не интересно потому что. Да и не знает никто ничего. По крайней мере, из живых, – усмехнувшись, ответил Стивен и хрюкнул. – Каждый испорчен настолько, насколько позволяет ему его собственное воображение… Хотя в тайне некоторые пытаются ему подражать.

– Вот как?

– Однозначно. Я даже знавал таких парочку другую… Да насрать на него! Оставили бы уже его в покое, не ворошили бы прах его. Пусть покоится с миром где-нибудь в аду или на небесах! – сказал Стив и перекрестился плавающей от утраченной координации рукой.

– А если я предложу тебе написать историю Гэбриэла? Уж об этом ангеле точно никогда не писали правду, – настаивал незнакомец.

– Наивный ты! Ха! Да Гэбриэла уже давно опустили ниже плинтуса!

– Как это, плинтуса? Ниже чего? – не понял незнакомец.

– Как-как? Обыкновенно.

– Но это, скорее всего, неправда. Архангел Гэбриэл очень интересная фигура. Я бы даже сказал неоднозначная… И я могу тебе о нём рассказать. А ты напишешь.

– Что же можно о нём рассказать? И почему ты считаешь, что людям будет это интересно настолько, что они заплатят деньги за эту бредятину? – не поворачивая головы к собеседнику, снисходительно поинтересовался Стивен, уставившись затуманенным пьяным взором куда-то ввысь, будто беседовал сам с собой.

– А если я скажу, что Гэбриэл имеет отношение к Люциферу?

– Он что же, помог Люциферу сбежать из Рая?

– Как ты думаешь, они могут быть заодно?

– Что-о?! Заодно? Это бред! Скажешь – нет? Какой идиот тебе это сказал? – он вдруг совсем протрезвел и внимательно посмотрел на небритого старика лет семидесяти в пыльной клетчатой рубашке с закатанными по локоть рукавами и в потёртых джинсах. – Архангел и дьявол?

– Разве я сказал: дьявол? Дьяволом может быть кто угодно – тот же Гэбриэл, Михаил, Рафаил, или Сатана и даже человек, если займётся тем, что для него не свойственно по природе. Хотя… – он вдруг задумался.

– Откуда у тебя такие глубокие познания? – сначала съехидничал, а потом вдруг насторожился Стивен.

– У-у-у, – протяжно выдохнул незнакомец, – моих познаний хватит не на одну тысячу историй…

– Серьёзно? Хочешь сказать, что ты – клад для писателя?

– А почему бы и нет?

Стивен молчал, почёсывая шею, и думал, глядя на незнакомца. Наконец, он заговорил:

– Что может быть общего у этих двоих?

– Вот об этом я и расскажу, а ты напишешь.

– Ну, хорошо, ты расскажешь мне историю о Гэбриэле и его приятеле Люцифере, а что я должен буду дать взамен? Отдать свою душу?

– Нет. Всего лишь правдивую историю о том, что я тебе расскажу.

– И всё?!

– И всё, – заверил его незнакомец.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что… ты…

– Один из них? Так и есть, – он смущённо потупил взгляд.

– Ты – ангел?!

– Вообще-то да…

– И как тебя зовут?

– Неброэль.

– Хоть не Люцифер и то ладно… А почему это ты решил рассказать мне о твоих сородичах, а? Зуб на них имеешь? Вторая война ангелов и всё такое, да? Вообще-то среди читателей эта тема сейчас в моде… Просто мои издатели ничего не смылят в этом…

– Ну, так как?

– А про войну ангелов расскажешь?

– Расскажу, если возьмёшься написать книгу, – улыбнулся ангел.

– О, мой Бог! – вырвалось у Стивена. – Ты что же, намекаешь, что Гэбриэл и есть дьявол?

– Ну, на твоём месте я не стал бы говорить об этом так уверенно… – усмехнулся Неброэль.

– Уж не дьявол ли ты собственной персоной? – осторожно поинтересовался Стивен.

– Так я тебе и признался.

– Ты точно не Сатана? – всё ещё был на стороже Стивен.

– Упаси Боже!

– А иначе я не стану…

– Да не Сатана я, не Сатана. Небом клянусь! Ну, так как?

Стивен поднялся с асфальта и стал, покачиваясь, растерянно кружиться на одном месте, чтобы прийти в себя.

– Постой, но Гэбриэл – архангел, существо божественное и исключительно положительное, не то, что Люцифер, этот падший… – и тут он осёкся.

– Ты же только что говорил, что Гэбриэла опустили ниже плинтуса…

– Ты чего это, хочешь унизить меня или уличить в невежестве?

– Да упаси Господи!

– То-то! Но кое-что мне всё же не понятно…

– Охотно верю, – согласился Неброэль. – Вот поэтому я и хочу, чтобы ты написал подлинную историю этих ангелов или богов.

– Так богов или ангелов?

– А это суть важно?

– Разумеется. Бог один, а вот ангелов уйма.

– Хорошо, пусть будет – ангелов. Они ведь так старались для людей.

– Старались? Но для чего? Кто их об этом просил?! Бог?

– Так ты берёшься написать книгу?

– Ну… – запинаясь, Стивен стал размышлять, растягивая время. – Я уж и не знаю.

– Тогда прощай, я поищу какого-нибудь другого литератора, который мечтает прославиться и разбогатеть на этом сюжете… Возможно, тебе вовсе не нужны деньги?

– Постой. И ты, правда, не потребуешь мою душу?

– Да зачем мне нужна твоя душа? Вот человек-чудак! Поначитались всяких ужасов, попридумывали страшилок, а теперь с ума сходите от шизофрении!

– Но если ты – Неброэль, как ты говоришь – правда, никогда о таком ангеле не слышал, – тогда почему ты так жаждешь рассказать о других, а не о себе?

– Поймёшь, когда начнёшь писать. Я попутно расскажу и о себе, – ответил Неброэль и направился прочь.

Стив крикнул вдогонку незнакомцу:

– А ты уверен, что твоя история понравится моему издателю?

– Уверен. А ты веришь, что я ангел?

– Честно? Нет. Но мне всё равно, что ты за псих. Я может, тоже ангел…

– Сомневаюсь.

Неброэль вздёрнул бровями, криво усмехнулся и пошёл прочь.

– Постой! – окликнул его Стивен. – Хорошо, я возьмусь за твою историю. Ладно, ангел, так ангел. Мне по барабану! Давай встретимся завтра у Всемирного Торгового Центра у левой башни. Я возьму с собой диктофон, и вообще… приведу себя в порядок.

– Договорились, – согласился Неброэль и направился из зловонного переулка прочь.

Стивен смотрел ему в спину до тех пор, пока тот не исчез за поворотом. Изрядно выпивший писатель был в каком-то ступоре. Когда таинственный собеседник исчез из виду, Стивен спохватился:

– Проклятье! Я же не сказал ему – во сколько встретимся.

Он разочарованно выдохнул и поморщился.

– Он что, испарился? Ох, не нравится мне вся эта мистика… – вздохнул Стив. – Что-то мне подсказывает, что это был сам дьявол во плоти. Только как-то он не очень-то смахивает на ангела – такой страшный и небритый как и я… И старый, как дряхлая деревяшка! А, – он махнул рукой, – всё это блеф. Мало ли психов? Если полно Иисусов и Наполеонов, почему не может быть столько же ангелов? Всё равно Дьявола на самом деле не существует. Это у меня уже белая горячка пробивается. Всё, надо завязывать с выпивкой, иначе не только нечистый привидится… – и тут вдруг Стивен разразился диким хохотом. – О, мой Бог! Да кто же ещё страшнее его? Разве что мой собственный издатель, чёрт бы его побрал, зануду! Н-да уж… – и поковылял прочь.