Текст книги "Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты"

Автор книги: Светлана Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

– Не было противодействия, – сказал Тойво.

– Ну, не противодействие… Недоброжелательство…

– Не было недоброжелательства, – сказал Тойво.

– Хорошо! Равнодушие! Поразительное равнодушие!

– Ну какое же равнодушие! – сказал Тойво. – Фильм „Сватовство Странника“ – видела? А говоришь – равнодушие. Игра недавно появилась настенная, „Поймай Странника“, знаешь? Каждый может попробовать поймать Странника. Я не говорю уже о лекциях, брошюрах, монографиях, романах, рецензиях на романы, рецензиях на рецензии… Школьники играют в Странников… А вот то, что чаю человеку не дают, – вот это действительно равнодушие. Именно поразительное равнодушие.

Ася соскочила с подоконника и, не сказав ни слова, ушла творить чай. Тойво, открыв глаза, смотрел в белый потолок. Из окна на грани слышимости доносилось зуденье какого-то экзотического музыкального инструмента. Огромная бабочка вдруг влетела, сделала круг над столом и уселась на экран визора, распластав мохнатые черные с серым узором крылья. Тойво, не поднимаясь, потянулся к пульту сервиса, не дотянулся и уронил руку.

Ася вошла с подносом, разлила чай и села рядом.

– Смотри, – шепотом сказал Тойво, указывая ей глазами на бабочку.

– Здорово как, – отозвалась Ася тоже шепотом.

– Может быть, она захочет с нами тут пожить? – сказал Тойво.

– Нет, не захочет.

– А почему? Помнишь, у Казарянов жила стрекоза?

– Она не жила, – возразила Ася. – Она так, погащивала.

– Вот пусть и эта погостит. Мы будем звать ее Марфа.

– Почему – Марфа?

– А как?

– Сцинтия, – сказала Ася.

– Нет, – сказал Тойво решительно. – Марфа. Марфа Посадница. А экран будет у нас Посадник.

– Тойво, – сказала Ася. – А вот как же тогда… – Она замолчала.

– Что?

Она нерешительно посмотрела на него, уголки губ ее опустились.

– Спрашивай, спрашивай, – сказал Тойво. – Смелей.

– Ты ведь тоже был Прогрессором, – сказала Ася. – Два года… или даже три… там…

– Два. На Гиганде. Есть такой очаровательный уголок во Вселенной…

– Подожди, – сказала она. – Ты сегодня сказал очень страшные слова. Ты сказал, что всякая деформация остаточна. Это неправда?

– Это правда, – сказал Тойво. – Но видишь ли, я оказался никуда не годным Прогрессором. Неспособным. Бесталанным. Я так и не сумел превратиться. Но след все равно остался. Знаешь какой? Вы все, нормальные люди, не приемлете ложь, отвергаете ее, но делаете это теоретически. Вы и сами никогда не лжете, и вам никто никогда не лжет. Для вас ложь – понятие почти абстрактное, что-то вроде воровства. А я ложь ненавижу! Для меня это нечто конкретное. Как конкретный ненавистный человек.

Он взял стакан в обе руки, поднес ко рту и, не отхлебнув, поставил на поднос.

– Нет, этого не объяснить. Что такое ненависть – ты тоже не знаешь.

Второй вариант, с. 105–109:

КОМКОН-2, Каммереру. Флеминг.

Максим!

О происшествии в Малой Пеше мне известно все. Дело на мой взгляд невероятное. Твои ребята поставили очень точно вопросы, на которые следует ответить. Этим и занимаюсь, оставивши все прочие дела. Когда что-нибудь прояснится, обязательно дам знать.

Флеминг.

Нижняя Пеша, 7 мая.

ПС: А может быть, ты уже выяснил что-нибудь по своим каналам? Если да, то сообщи немедленно. В течение ближайшей недели я все время в Ниж. Пеше.

ППС: Неужели все-таки Странники? Ах, черт, как бы это было здорово!

Глава восьмая

– Любопытно, – сказал Тора с одобрением. – А ты приметлив, паренек! Глазок-смотрок! – Он улыбнулся, но как-то невесело. – Ну что ж, у тебя, конечно, и версия наготове. Излагай.

Тойво глянул на его гладкую смуглую маску, на приятно приподнятые уголки губ, глянул в приветливо прищуренные ореховые глаза, помолчал и спросил:

– Окончательный вывод или логику?

– Логику, пожалуйста, – сказал Тора и откинулся на спинку кресла.

Тойво начал:

– Проще всего было бы предположить, что имена Альбины и Кира сообщил в Институт какой-нибудь энтузиаст метапсихологии. Если он был свидетелем событий в Малой Пеше или хотя бы знал о них понаслышке, его могла поразить аномальность реакции этих двоих, и он сообщил о своем наблюдении компетентным лицам. Я прикинул: по крайней мере трое могли это сделать. Базиль Неверов, аварийщик, мы работали вместе, Олег Панкратов и его жена Зося Лядова. Эти своими глазами ничего не видели, но случилось так, что я сам им обо всем рассказал. Я не рискнул разговаривать с ними без вашего разрешения, хотя считаю вполне возможным выяснить прямо у них, давали они информацию в Институт или нет.

– Есть более простой способ выяснить, кто давал информацию, – заметил Тора, глядя в потолок.

– Да. По индексу. Я тоже думаю, что это код источника информации… Но я хотел бы навести вас на совсем другую идею, Тора. Если это доброхот-энтузиаст, все разъяснится, и об этом можно будет больше не думать. А сейчас, по-моему, необходимо рассмотреть совсем другой вариант. А именно: никаких доброхотов-энтузиастов не было, это не случайность, и тогда приходится предположить, что между происшествием в Малой Пеше и Институтом имеет место связь причинная.

Тойво замолчал, ожидая реакции. Тора лениво произнес, глядя в потолок:

– А не лучше ли было бы отработать до конца наиболее вероятную версию?

– Нет! – резко ответил Тойво. – Если вы спрашиваете моего мнения – нет! Базиль в командировке на Яйле. Панкратовых в Малой Пеше нет, и где они – неизвестно. Всех их пришлось бы искать и с каждым еще беседовать, это минимум два дня…

– Значит, если бы они оказались на месте, ты бы все-таки рискнул с ними поговорить? Даже без разрешения?

Некоторое время Тойво внимательно рассматривал суставы своих пальцев – сначала на левой руке, затем на правой.

– Тора, – сказал он мягко. – Мне нужно всего пять минут для изложения своей версии. Даже три. Вы разрешите?

– Извини, – сказал Тора. – Конечно. Прошу.

– Благодарю вас, – сказал Тойво, слегка поклонившись. – Итак, предположим, что между Институтом и происшествием в Малой Пеше существует причинная связь. А именно: в Малой Пеше производится некий психологический эксперимент, имеющий целью отсортировать, скажем, нормальных людей от необычных, чтобы в дальнейшем исследовать людей, оказавшихся необычными, на предмет установления у них, скажем, „чудаковатости“. Такая постановка вопроса не должна удивлять нас, потому что вот уже много лет мы сталкиваемся с ЧП, которые можно трактовать, как чьи-то сортирующие эксперименты… Но в таком случае – одно из двух. Либо Институт Чудаков – это обычный земной исследовательский институт, руководимый обычными земными учеными и ставящий пусть весьма сомнительные в этическом отношении, но направленные в конечном счете на пользу Земли эксперименты. Тогда непонятно, откуда в их распоряжении оказалась технология, далеко превосходящая даже перспективные возможности нашей земной эмбриомеханики. Либо эксперимент в Малой Пеше, как мы и предположили вначале, организован внеземлянами, далеко обогнавшими нас в области технологии, но тогда в каком свете предстает перед нами Институт Чудаков?

Тойво сделал паузу и заставил себя поглядеть на Тору. Тот полулежал в кресле, закинув голову, и глаз его не было видно.

– Мы тогда с неизбежностью приходим к выводу, – сказал Тойво, что этот Институт никакой на самом деле не институт, и „чудаки“ тамошние – никакие на самом деле не „чудаки“, и персонал там на самом деле занимается вовсе не метапсихологией!

– А чем же? – Тора уже сидел. – Чем же они там занимаются, и кто они такие?

– То есть вы опять считаете мои рассуждения неубедительными? Так?

– Напротив, мой мальчик, – сказал Тора. – Напротив! Они слишком убедительны, эти твои рассуждения! Но я хотел бы, чтобы ты сформулировал свою идею прямо и недвусмысленно, как в рапорте!

– Пожалуйста, – сказал Тойво. – Так называемый Институт Чудаков является на самом деле орудием Странников для сортировки людей по Бромбергу. Все.

– И следовательно, – произнес Тора, – Даня Логовенко, которого я знаю с незапамятных…

– Нет, – прервал его Тойво. – Это было бы слишком фантастично, если бы Странники прятались в обличье людей. Но почему не предположить… А почему бы не предположить, что ваш Даня Логовенко уже давным-давно отсортирован? Ил и давнее его знакомство с вами его от этого гарантирует? Отсортирован и работает на Странников. Как и весь персонал Института. Не говоря уже о „чудаках“!

Тора молчал.

– Они по крайней мере двадцать лет занимаются сортировкой, – продолжал Тойво. – Когда их избранников стало достаточно много, они организовали Институт, поставили там эти психоанализаторы и под предлогом поиска „чудаков“ прогоняют через эти анализаторы по десять тысяч человек в год… И ведь мы еще не знаем, сколько на Планете таких заведений под разными вывесками!

Тора молчал.

– И Колдун убежал из Института и вообще с Земли вовсе не потому, что его обидели или у него заболел живот. Он почуял здесь Странников! „Когда слепые увидят зрячего“ – это про нас с вами. Видим горы и леса и не видим ничего“ – это тоже про нас с вами, Гора.

Тора молчал.

– Одним словом, – тихо произнес Тойво, – мы, кажется, впервые в истории человечества можем поймать Странников за руку.

– Да! – произнес наконец Тора. – Да. И все это началось с двух имен, которые ты случайно заметил на дисплее!.. Кстати, ты уверен, что это была случайность?

Тойво выпрямился в кресле. Лицо его пошло красными пятнами.

– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал Тора. – Не будем об этом говорить. Что ты предлагаешь?

Тойво снова ушел в кресло.

– Нам надо получить возможность, – мрачно сказал он, – поговорить с директором Института… или с вашим Логовенко вплотную.

– То есть? – Тора высоко поднял брови.

– Я просто не вижу другого выхода, – сказал Тойво, не поднимая глаз. – Принудительное ментоскопирование… а может быть, даже скрытое ментонаблюдение, потому что мы не знаем их возможностей в этом плане… Хотя если они станут блокировать память, это уже само по себе будет многое означать.

Под пристальным взглядом Торы он замолчал.

– Ты до такой степени их боишься? – спросил Тора.

– Нет. Я их не боюсь. Но они мне отвратительны. Я не желаю терпеть их на своей Земле.

– А если они пришли с добром?

– Я не верю в добро по секрету. С добром приходят открыто.

– А если это добро не для всех?

– Тогда это не добро, а зло.

– Так! – сказал Тора новым голосом, и Тойво привычно подтянулся. – Тебе предстоит большая работа. Разыщи и подготовь для меня списки следующих людей. Первое: лиц, у которых был отмечен „синдром пингвина“, и в особенности лиц с инверсией „синдрома пингвина“. Второе: лиц, не прошедших фукамизацию…

– Это больше миллиона человек, – сказал Тойво, не удержавшись.

– Нет, я имею в виду лиц, отказавшихся от прививки зрелости. Это двадцать тысяч человек. Придется поработать, но мы должны быть во всеоружии. Третье. Собери все наши данные о пропавших без вести и сведи в один список.

– В том числе тех, кто потом нашелся?

– В особенности тех, кто потом нашелся. Далее. Это ты все-таки <…>

Второй вариант, с. 112–113:

<…> после обморока.

– Ты откуда? – спросил Тойво.

– От Торы…

– Нет… Вообще.

– Возьмешь мой рапорт и прочтешь.

– Что это с тобой, дружище? Ты же весь желтый…

– Пожелтеешь тут с вами… – проворчал Сандро. Он включил свой терминал, подсоединил пишущее устройство, вытащил из нагрудного кармана регистратор, сунул в ухо горошину воспроизведения и принялся работать.

Некоторое время Тойво открыто наблюдал за ним. И внешний вид, и поведение Сандро поражало до оторопи.

– Сандро, – сказал он наконец. – А не сходить ли тебе в медчасть?

– Может быть, – буркнул Сандро, не поднимая глаз.

– Ну вот и иди! Ты посмотри на себя! Ты же больной совсем…

– Ладно, ладно, – сказал Сандро нетерпеливо. – Сейчас пойду… Все равно надо рапорт закончить…

Тойво покачал головой и вернулся к своим спискам. Постепенно работа увлекла его, он перестал думать о Сандро и замечать его присутствие. Выяснялась любопытная вещь: людей с инверсией „синдрома пингвина“ оказалось не так уж мало, как это следовало из отчета доктора Мебиуса. В списке набралось их уже семеро, но беда была в том, что только двое из них были названы полностью по именам, остальные же все были: „больной К., сервомеханик“… „Теодор П., этнолингвист“ и тому подобное. Вот и опять: „Сигизмунд 3. из Тананариве“. Восемь… И пока ни одной женщины. „Сигизмунд 3. из Тананариве. Источник: „Доклады АМН (Африка)“, XIV, 27,105. „Относительно психических отклонений при парамантодентозе“, К. Радзаунаха…“

В этот момент он почувствовал на себе взгляд Сандро и поднял глаза. Сандро не работал. Сандро смотрел прямо перед собой, но не на Тойво, а сквозь него.

В чем дело? – осведомился Тойво.

– Который час? – спросил Сандро.

Тойво удивился, но быстро сосредоточился и ответил:

– Двенадцать пятьдесят три.

Сандро кивнул. То ли соглашаясь, то ли благодаря. Выглядел он уже получше, исчезла бледность под загаром, и глаза не казались более тоскливыми и больными.

– Как ты думаешь, бредовые видения следует заносить в рапорт? – спросил он вдруг.

Голос у него был почти веселый, и Тойво немедленно откликнулся:

– Разумеется! Наш Тора всячески поощряет бредосодержащие рапорты…

– Ты меня не понял, – сказал Сандро. – Я не шучу. Мне сейчас не до шуток. Я в самом деле не знаю, обязан я свой бред вносить в рапорт или нет…

– Если серьезно, – возразил Тойво, – то это, знаешь ли, от обстоятельств зависит…

Сандро прервал его.

– Когда я отчитывался перед Торой, – сказал он почти с досадой, – я ничего ему об этом не рассказал. Просто не решился. Не рискнул. Глупо же! А сейчас не знаю…

– Раз не знаешь, – сказал Тойво, – напиши. В худшем случае он позубоскалит. В первый раз, что ли?

– Да нет, – сказал Сандро. – Тут как раз смешного-то ничего и нет. – Он помолчал. – Ты не очень занят сейчас? – спросил он. – Может быть, я тебе сначала расскажу? А потом уж вместе решим, а?

– Ну, расскажи, – сказал Тойво без особой охоты.

И Сандро принялся рассказывать, с трудом подбирая слова, путаясь в подробностях и все время как бы судорожно посмеиваясь над собой.

Сегодня утром он вышел из нуль-кабины курортного местечка Розалия (недалеко от Биаррица), отмахал пяток километров по пустынной каменистой дороге между виноградниками и около десяти часов оказался у цели <…>

Второй вариант, с. 116–117:

– Н-ну, это зависит… Кстати, кто был этот человек, к которому ты направлялся?

Сандро помялся, но все же ответил:

– Это был один из „пропавших без вести“… Из этой группы восьмидесятых годов… из тех, которые потом объявились.

– Ах, вот он кто… – проговорил Тойво медленно. – Понятно…

– Что – понятно? – вскинулся Сандро.

– Да ничего мне не понятно, это я просто так.:. Они помолчали. Потом Сандро сказал с горечью:

– Что-то происходит, а мне никто ничего не говорит. Будто я посторонний…

Тойво ничего не сказал на это.

При чем здесь вообще „пропавшие без вести“? – сказал Сандро. – Почему мы опять должны ими заниматься? Казалось бы, все ясно. Кто вернулся – тех мы давным-давно опросили, проверили и перепроверили… Казалось бы, если уж заниматься, то теми, кто не объявился… Ну что молчишь? Не согласен?

– Согласен, – сказал Тойво.

– Ну?

– Все. Согласен и больше ничего.

– Честное слово, – сказал Сандро. – Понесу вот сейчас рапорт к Торе и все ему выложу, что думаю… Нельзя же вот так, вслепую.

Вспомнив о рапорте, он поник, закряхтел, склонил голову на руку и пробормотал:

– Все-таки как же мне все это изобразить?..

– Сандро, – сказал Тойво. – А ты уверен, что ты ни разу не спускался к этому дому?

– Не уверен… То есть, если рассуждать логически…

Он замолчал и проследил направление взгляда Тойво. Тойво смотрел на его регистратор с видом человека, которому пришла в голову новая идея.

– Да нет, – сказал Сандро. – Я проверил. Там ничего нет. Там вообще ничего нет, словно я сегодня утром забыл его включить.

– М-да, – пробормотал Тойво. – Жалко.

Он заставил себя вернуться к работе. Имена, имена, источники, снова имена…

– Только вот я точно помню, что сегодня утром я его включал, – сказал Сандро.

Второй вариант, с. 140–141:

Глава одиннадцатая

Текст уже кончился, но Тойво еще некоторое время неподвижно смотрел на пустой экран. Потом он выключил проектор и спросил ровным голосом:

– А что было в этих лакунах?

– Браво, – сказал Тора. – Ну и выдержка у тебя, малыш! Когда я понял, что к чему, я полчаса по стенам бегал!

– Так что было в этих лакунах? – повторил Тойво.

– Неизвестно.

– То есть как неизвестно?

– Комов и Горбовский не помнят, что было в лакунах. А восстановить запись абсолютно невозможно. Понимаешь, она даже не стерта, она просто уничтожена. Молекулярная структура в этих участках разрушена.

– Странная манера вести переговоры, – сказал Тойво.

– Придется привыкать, – отозвался Тора. Некоторое время они молчали. Затем Тойво спросил:

– Ну и что теперь будет?

– Это решит Президиум Мирового Совета. И я им не завидую. Это прекрасные люди, а им предстоит выбрать между двумя аморальностями. Либо повергнуть бедное человечество в психологический шок, либо признать его непригодным для решения серьезных проблем и оставить в блаженно-позорном неведении. И то и другое одинаково мерзостно.

– Есть третий путь, – сказал Тойво.

– Нет третьего пути.

– Есть третий путь. Они с нами не церемонятся.

Переработка текста ВГВ в „повесть в документах“ в архиве АБС представлена достаточно широко. Ко второму варианту раннего черновика ВГВ приложен план и его переработка:

Глава I – Тойво, Базиль, Ярыгин – стр. 1

Глава II – Тойво, Базиль, Юрген, Толстов, Кир, Альбина – стр. 11

Глава III – Тойво, Базиль, Панкратов, Лядова – стр. 22 [первые 3 главы обведены скобкой с надписью „отчет“ – С. Б.]

Глава IV – Тойво, Мак – стр. 28

Глава V – Тойво, Гриша – стр. 59

Глава VI – Тойво, Ася – стр. 66

Глава VII – Тойво, Ася, Кикин – стр. 84

Глава VIII– Тойво, Мак – стр. 105

Глава IX – Тойво, Сандро – стр. 111

Глава X – У Горбовского – стр. 123 Глава XI – Тойво, Мак – стр. 140

Эпилог – стр. 148

6 – М. идет к Атосу

11– Письмо Атоса, что Комов в курсе

12– М. идет к Комову

12– добро на провокацию

13– Логовенко просит свидания с М. Не знает по 14.

Есть записи, уточняющие хронологию событий:

пингвин – 15 марта фукамизация – 20 марта

1) Когда Мака осеняет идея, что мы имеем дело с метагомами 27 марта

2) Когда эта идея подтверждается

3) Когда отправлен Тойво на обследование в ин-т Чудаков – 8 мая

4) Когда получает информацию о причастности Тойво – после 8 мая

5) Максим подсовывает Логовенко раскрыть карты – до 14 мая

Есть и порядок чередования документов в ВГВ:

„О синдроме Пингвина“ Р-Д 011/99 – 20 марта – 5 мая 99 – стр. 39 (45 – шапка)

„Фукамифобия“ – Р-Д 013/99 – 26 марта – 6 мая 99 – стр. 45

Письмо Бромберга – 3 июня 94 – стр. 77

Письмо Каммерера Президенту – 13 июня 94 – стр. 82

Ответы на запросы Максима – 7 мая 99 – стр. 103

„О пребывании Колдуна“ Р-Д 014/99 – 8 мая 99 – стр. 94 (25 марта с. г.)

„О свидетелях в М. Пеше“ Р-Д 015/99 – 8 мая 99 – стр. 102

„О Панкратове“ Р-Д 016/99 – 10 мая 99 – стр. 110

Рапорт Мтбевари – 12 марта 99 – стр. 117

„Сравнение списков“ Р-Д 017/99 – 13 мая 99 – стр. 121

Запись беседы – 14 мая 99 – с. 134

Письмо – 17 мая 99 – стр. 146

Есть перечисление аномалий и заметки Авторов относительно этих аномалий:

Кракен

Колпак

Внезапные гении

Возвращения исчезнувших

Полная, окончательная и одномоментная адаптация человека к биологическим и физическим факторам внешней среды, не выходящим за условия экстремальные.

Два порядка:

1) Биозащита от биоагентов (все инфекции, вирусы, яды)

2) Адаптация к физическим агентам внешней среды (радиация, устойчивость к изменению газового состава атмосферы), ночное и инфракрасное зрение, – восстановление целостности механич. повреждений тела; элементы телепатии (расторможение гипоталамуса);

антенатально – дородовой постнатально – послеродовой квестрация (фант.) – обработка новорожденных по программе комплекс Кастель-Брегга – Z

Протест:

1) Против облучения

2) протест против сыворотки

Сыктывкарский институт

Черновик окончательной версии, увы, в архиве отсутствует, но сохранилось упоминаемое БНом в „Комментариях“ письмо Юрия Иосифовича Чернякова с инструкцией по фукамизации:

Глубокоуважаемый Арк. Нат.!

Сей интересный документ я свистнул в родблоке родильного дома им. Кола Бельды. Думаю, что он покажется Вам в какой-то степени любопытным.

С любовью Ю. Черняков

ЕДИНАЯ ПРОГРАММА БИОАДАПТАЦИИ ЧЕЛОВЕКА

[справа вверху рукописно: „Родблок (экз. 2)“ – СБ.]

ИНСТРУКЦИЯ

по проведению поэтапной антенатальной и постнатальной квестрации новорожденных

1. Определить точный срок начала родовой деятельности по методу Кастель-Брегга (стандартизированные сыворотки-диагностики: наборы FJH-4 и FJH-8, радиоиммунный анализатор НИМБ).

2..Не менее, чем за 18 часов до начала первичной контракции мускулатуры матки определить объем плода и объем околоплодных вод раздельно.

Примечание: при определении объема околоплодных вод используется коэффициент Лазаревича. Расчет проводить только по номографам Института Биоадаптации, учитывающим расовые различия.

3. Определить необходимую дозу сыворотки „УНБЛАФ“. Полная, стабильная, долговременная иммунизация к белковым агентам и органическим соединениям белковоподобной и гапгенной структуры достигается в дозе 6,8094 гамма-молей / грамм лимфоидной ткани.

Примечание: при индексе „объем плода / объем вод“ меньше 3,5 доза увеличивается на 16 %.

б) при многоплодии (двойня, тройня и более) общая доза вводимой сыворотки „УНБЛАФ“ уменьшается на 8 % на каждый плод (двойня – 8 %, тройня – 16 % и т. д.)

4. За 6 часов до начала первичной контракции мускулатуры матки ввести инжектором через переднюю брюшную стенку в амниотическую полость рассчитанную дозу сыворотки „УНБЛАФ“. Введение производить со стороны, противоположной спинке плода.

5. Через 15 минут после рождения произвести сцинтиграфию тимуса новорожденного. Индекс тимуса должен составлять не менее 3,8. При индексе тимуса меньше 3,8 ввести дополнительно в пупочную вену 2,6750 гамма-молей сыворотки „УНБЛАФ-11“.

6. При повышении температуры новорожденного немедленно поместить в стерильный бокс. Первое естественное кормление разрешается не раньше, чем через 12 часов нормальной температуры.

7. Через 72 часа после рождения производится микроволновое растормаживание гипоталамических зон адаптогенеза. Топографическое определение 1, 4 и 5 зон рассчитать по таблицам Лобова. На основании полученных результатов определить 2 и 3 зоны по константе Марахвелидзе. Объемы гипоталамических зон адаптогенеза должны соответствовать:

1– 36–42 нейрона

2– 178–194 нейрона

3– 129–135 нейрона

4– 52–58 нейрона

5– 460–510 нейрона

Примечание: при проведении обмеров убедиться в полном рассасывании родовой гематомы.

Полученные данные вводятся в БИОФАК-ИМПУЛ ЬС.

КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ РУЧНАЯ КОРРЕКЦИЯ ИМПУЛЬСА!!!

8. Поместить новорожденного в операционную камеру БИОФАК-ИМПУЛЬС. При ориентации головки ОСОБО СЛЕДИТЬ, чтобы отклонение по шкале „стереотаксис“ не составляло больше 0,0014.

9. Микроволновое растормаживание гипоталамических зон адаптогенеза производится при достижении второго уровня глубины сна, что соответствует 1,8–2,1 мВ α-ритма энцефалограммы.

10. Все расчеты в обязательном порядке вносятся в индивидуальную карту новорожденного.

ИЗДАНИЯ

Очередность изданий ВГВ характерна и для изданий других произведений АБС (журнал, межавторский сборник, авторский сборник, собрания сочинений), но не совсем. Сначала ВГВ были опубликованы в журнале („Знание – сила“, 1985–1986), затем повесть появилась в межавторском сборнике (Сборник научной фантастики. Вып. 32.– М.: Знание, 1988), а потом пришла очередь книжных изданий. В 1989 году вышли две книги АБС, содержащие ВГВ и носящие одинаковое название: „Волны гасят ветер“. Книга, изданная в ленинградском отделении „Советского писателя“, помимо ВГВ, включала в себя УНС и ХС (переиздание этой книги состоялось в 1990 году); книга, изданная в Томске, – ОО и ЖВМ (переиздание – в 1992 году).

Затем пришел черед не собраний сочинений (это случилось немного позже), а изданий повести в мелких частных издательствах, возникавших в то время как грибы и вскоре бесследно исчезавших. В 1992 году малое предприятие „Ибис“ (Москва) выпустило книгу, названную „Обитаемый остров“, содержащую трилогию о Максиме Каммерере. Год спустя книгу такого же содержания, но названную „Волны гасят ветер“ выпустило московское издательство „Мишель и K°“. А еще спустя год (1994) пришла очередь ВГВ и в собрании сочинений „Текста“ – в десятом томе, который содержал также ЖВМ и ОЗ.

Журнальное издание ВГВ было несколько сокращено, но самую малость – несколько предложений-уточнений. Позже этот же вариант текста, но уже несокращенный, публиковался в томском издании, а затем, изрядно исправленный и дополненный, – в „Мирах братьев Стругацких“.

Все издания содержат, в основном, мелкие различия, несущественные для понимания сюжета или идеи повести, однако некоторые эти различия просто интересны, а некоторые и информативны. На них остановимся подробнее.

В части изданий Каммерер сравнивает Тойво Глумова с католиком: „Невооруженным глазом было видно, что передо мной католик, в католичестве своем далеко превосходящий самого папу римского, то есть меня“. В других Каммерер описывает Глумова как фанатика: „Невооруженным глазом было видно, что передо мной фанатик. К сожалению, как всякий фанатик, склонный к крайностям в суждениях чрезвычайным. (Взять хотя бы его высказывания о Прогрессорстве, о которых еще пойдет речь.)“

В изданиях ленинградского отделения „Советский писатель“ и в „текстовском“ собрании отсутствует пояснение к упоминаемым „первым дням Большого Откровения“: „…о событиях, в сущности, явившихся причиной той бури дискуссий, опасений, волнений, несогласий, возмущений, а главное – огромного удивления – всего того, что принято называть Большим Откровением“.

В этих же изданиях вообще более бережно и менее цензурно относились к авторскому тексту. К примеру, остается в авторском написании употребление Каммерером слова „мемуары“ в единственном числе: „в своем мемуаре“. Не убрано, по сравнению с другими изданиями, „потрясая гульфиком“.

В этих изданиях отчество супруги Тойво Аси – Павловна, а не Петровна; место проживания Майи Тойвовны называется Нарва-Йыэсуу, а не Усть-Нарва.

Тут же имеется уточнение, отсутствующее в других изданиях: автомат, предлагающий оригинальные стилья, „от мастерской некоего Ф, Морана“. А вот характеристичное замечание относительно Флеминга („Чья это там такая знакомая белоснежная эспаньолка?“) тут отсутствует. Как отсутствует и предложение Комова „Между прочим, если желаете освежиться… Напитки здесь, в баре“, обращенное к Каммереру и Глумову при посещении Горбовского.

В разных вариациях идет обсуждение Горбовским, Комовым и Логовенко раскола человечества на люденов и нелюденов. В ленинградском „Советском писателе“ и в „Тексте“ Логовенко предваряет рассказ о четвертой низкочастотной (в других изданиях фраза отсутствует): „У нас есть очень серьезные основания полагать, что этот раскол – не последний. <…> И более того, Геннадий Юрьевич. Раскол намечается уже и у нас! Это неизбежно. Искусственная эволюция – это процесс ливневый“. Или говорит: „Ведь фактически все выглядит так, будто человечество раскалывается на высшую и низшую расы. Что может быть отвратительней? Конечно, эта аналогия поверхностная и в корне неверная…“ В других изданиях это выглядит более коротко: „Ведь фактически все выглядит так, будто человечество распадается на два вида“. Зато в этих других изданиях Горбовский более пространен и замечает: „Мы всегда гордились гениями, а не горевали, что вот не принадлежим к их числу“.

По-разному выглядит и итог появления люденов на Земле. По словам Атоса (из письма Комову), в изданиях „Советского писателя“ и „Текста“ уход продолжается: „Они уходят, мой Капитан. Они уходят несчастные и оставляя за собой несчастных. Человечность. Это серьезно“. В других изданиях процесс завершен:

Они уходят, мой Капитан. Собственно говоря, они ушли. Совсем. Несчастные, и оставив за собой несчастных. Человечность. Это серьезно.

Они были слишком несчастливы с самого начала. Только долго считали, что это лишь на время. Пока они одиночки. Пока у них нет своего настоящего общества. Своего человечества. Их стало достаточно много, чтобы увидеть: это не спасает. Общество одиночек невозможно. Отрыв от нас слишком дорого обошелся люденам…

Плата оказалась слишком велика. Человеку, пусть он и называет себя люденом, противопоказано обходиться без человечества.

По-прежнему в разных изданиях упоминается либо Мировой Совет, либо Всемирный совет (хотя, смею заметить, в рукописях встречается только Мировой Совет). И, конечно, варьируется написание наименований: прогрессор или Прогрессор, голован или Голован, Всемирный Совет или Всемирный совет, Монокосм или монокосм, Ноокосмос или ноокосмос, Геронтологический центр или геронтологический Центр, Всемирный институт космической психопатологии или Всемирный Институт Космической Психопатологии, Второй институт космической медицины или Второй Институт Космической Медицины, Высшие курсы бесприборной акванавтики или Высшие Курсы Бесприборной Акванавтики, медицинская комиссия Управления космофлота или Медицинская Комиссия управления космофлота, поправка или Поправка к „Закону об обязательной биоблокаде“, улица Красных Кленов или улица Красных кленов, Повелитель Мух или Повелитель мух и т. п.

Любопытная ошибка проникла в некоторые издания. В инструкции по фукамизации единица измерения – гамма-моль. В некоторых изданиях – грамм-моль, что при грамотном подсчете несуразно. [13]13
  Единицы „грамм-моль“ не существует. Видимо, редактор – автор этой безграмотной поправки – имел в виду просто моль (по-старому – грамм-молекулу). Но моль органической сыворотки имеет массу в сотни и тысячи граммов, поэтому в несчастных младенцев предлагается всадить („нуль-инжектором“) несколько литров жидкости. Между тем, „гамма“ – это на лабораторном жаргоне одна миллионная от обычно употребляемой единицы. Тогда всё сходится: счет идет на миллиграммы. – В. Д.


[Закрыть]

Кооперативные (позже – частные) издания изобилуют многочисленными опечатками и пропусками. Интереса они для данного исследования не представляют, ибо издатели в этом случае пользовались уже изданными вариантами произведений.

Правка в издании „Миров“, позднее использованная и в собрании сочинений „Сталкера“, была произведена Б. Стругацким. Правка эта по большей части точечная. К примеру, АНТЕНАТАЛЬНАЯ фукамизация заменена на ПРЕНАТАЛЬНУЮ. Или во фразе „Феодальный раб в Арканаре не поймет, что такое коммунизм, а умный буржуа триста лет спустя поймет и с ужасом от него отшатнется“ БУРЖУА заменен на БЮРОКРАТ.

Во всех изданиях, кроме варианта в собрании сочинений АБС издательства „Сталкер“, первое письмо Майи Глумовой датировано 125-м годом, письмо Каммерера – 101-м годом, письмо Атоса – 102-м, а второе письмо Майи Глумовой – 126 годом. При подготовке последнего собрания сочинений БНС исправил даты – добавил сто лет; получилось, соответственно: 225-й, 201-й, 202-й и 226 года. Происходящее, в самом деле, по всем хронологиям должно происходить уже в XXIII веке.