Текст книги "Те, кого нет (СИ)"
Автор книги: Светлана Климова
Соавторы: Андрей Климов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– У меня свои есть. В сумке. Только искать неохота. Глаза почему-то слезятся. – Марта сидела, глядя прямо перед собой. – Родя! Я вот что хочу тебе сказать… Он меня окончательно достал!
– Кто? – Родион нажал кнопку, чтобы опустить стекло, но со стороны магазинчика донесся корявый мат грузчиков.
Достаточно и кондиционера, подумал он, и повторил вопрос.
– Наш с тобой дядюшка. Валентин Максимович.
Марте эти слова дались с явным усилием.
Родион никак не прореагировал, не переспросил, что случилось, чем же это таким ее достал дядюшка, и Марта, принимая молчание за согласие выслушать, торопливо проговорила:
– Я живу как в тюрьме. Он постоянно за мной следит! Я не могу в ванную пройти без его назойливых взглядов, дурацких словечек, расспросов. Он постоянно врет матери, что я ему хамлю. Что я упрямая неряха, что после каждой тренировки повсюду валяются мои вещи, что я не мою руки перед едой…
– А ты моешь? – Родион смотрел в боковое стекло на «ауди». Дверь соседней машины неожиданно распахнулась, оттуда выглянула растрепанная молодая женщина и мгновенно исчезла, словно ее с силой втащили назад.
– Какое это имеет значение! Он достает меня совсем по-другому. Я еще никому не рассказывала, как в детстве…
– Поехали отсюда, Мартышка, – нетерпеливо перебил Родион. – Что-то мне здесь не нравится. Давай все-таки смотаемся на корты.
Тут подал голос его мобильный. Родион как раз сдавал задом, выворачивая руль, и Марта протянула ему жемчужно-серую плоскую «Нокию», мельком зафиксировав на дисплее слово «Отец».
– Савелий Максимович.
– Выключи, – велел он. – Опять ему что-то понадобилось. Я позже перезвоню.
Однако все вышло по-другому.
Буквально через пару минут телефон снова настойчиво заверещал. Родион прижал его плечом к уху, не убирая рук с руля. Марта сняла очки и откинулась на подголовник – пластик осторожно холодил стриженый затылок.
Ничего у нее не выходит. Еще ночью на даче она решила, что все ему выложит, потому что на самом деле больше некому. Ей нужен просто совет – как себя дальше вести. Или хотя бы поддержка. Но Родиону до лампочки, у него своя жизнь.
Не докладывать же матери, как поздней ночью накануне ее отъезда в Ялту она открыла глаза от внезапного приступа ужаса. Над ней нависала фигура Валентина, а его рука шарила в вырезе ее ситцевой пижамы. Марта, хоть и спросонок, сразу его узнала: эти отвратные бермуды по колено в синий горошек ни с чем не спутаешь. Валентин расхаживал в них по дому с тех пор, как установилась жара.
«Тише, тише, деточка, – зашептал он, – ты так кричала во сне, что разбудила дядю…» – «Пошел ты… – она нашла в себе силы грязно выругаться. – Убери руки, паршивый недоумок! Я сейчас позову мать…» – «А ее нет дома. Срочно вызвали в больницу. Ты, лапушка, уже спала. А папа пошел провожать да где-то застрял… Я хотел только поправить одеяльце…» Руку он все же убрал, и Марта лихорадочно натянула махровую простыню до носа. Сердце бешено колотилось, но страха больше не было, ее переполняло отвращение. «Закрой дверь с той стороны, и немедленно! – прошипела она. – Я завтра же расскажу родителям, что у тебя на уме!»
Валентин выпрямился, хмыкнул и вышел из ее комнаты…
– Почему всегда я? – в голосе Родиона прорезалось раздражение. – А ты сам разве не мог бы? Ты же дома? Значит, мне тащиться в Шауры, а потом… Хорошо, не заводись. Дай трубку маме, я с ней согласую.
Он притормозил и свернул к обочине. Марта краем глаза видела его тонкую, загорелую до черноты кисть. На тыльной стороне топорщились светлые волоски, пальцы крепко сжимали мобильный.
– Спокойнее, ма… Я понял. Да, отвезу Марту и мигом буду… Заберу тебя с Джульеттой и сразу же к тете Саше. Да не волнуйся ты, все будет нормально, я успею. Пока!
Он отключился и швырнул телефон на сиденье.
– Ну, что там еще стряслось? – Марта слегка потерлась щекой о его плечо.
– Маминой кошке худо. Придется срочно везти их в город к ветеринару…
Всю дорогу до дома Марта молчала. Не то чтобы обиделась – как-то стало не о чем говорить.
Кошачьей принцессе было хуже, чем ей. Любимице тети Инны, котенком привезенной из Бикина. Она знала, что в семье двоюродного брата жили сторожевой пес, кошка Джульетта и пара попугаев. Жених у Джульетты был приходящий – наглый угольно-черный беспутный котяра с драным ухом и шрамами на башке. С ним возились всю весну – лечили лишай и незаживающее ухо. Но при чем тут «тетя Саша»?
Она покосилась на Родиона. Он следил за дорогой, недовольно морщился, когда приходилось тормозить на красный, но ехал без особой спешки. Видно, смирился с тем, что сегодняшний вечер пропал вчистую.
Целую жизнь он прожил где-то далеко-далеко, даже не подозревая о ее, Марты, существовании, а знакомы они всего два года. И видятся редко. И как теперь ему втолковать, что в их доме обитает Чужой?
Первым делом Марта почувствовала его постоянное сосредоточенное присутствие, неотрывный взгляд и тяжелое дыхание. Затем ее сильная, неглупая и повидавшая жизнь мамочка, как последняя дура, стала отпускать маленькую дочь на прогулки со своим младшим братом. Особенно тогда, когда начался ремонт и в доме все шло вверх дном, стучало, гремело, передвигалось, а отец и дед по очереди дежурили в больничной палате, где после операции приходила в себя бабушка.
Чужой был на людях мед и сахар, и только облизывался, тайком поглаживая малышку то по спинке, то по крепенькой попке. И уж совсем невозможно было объяснить Родиону, какой ужас и отвращение вызывали у нее прикосновения Чужого. Да, она его боялась – тут уж ничего не попишешь…
Марте было уже семь, может, чуть больше. Валентин, случалось, забирал ее из школы. Дома в это время обычно никого не было, и он заставлял ее переодеться в халатик или спортивный костюм и аккуратно сложить школьные вещи. При этом торчал на пороге комнаты и не спускал с нее глаз, фиксируя каждое движение, как гремучая змея, готовая к броску.
Дальше шли обед и проверка уроков на кухне. Она покорно приносила дневник и тетрадки – хотя ни мать, ни отец никогда не совали нос в ее школьные дела. Валентин подзывал ее, усаживал к себе на колени так, что она оказывалась зажатой между краем стола и его корпусом, и слегка покачивал, будто баюкал. Марта вырывалась, но он не отпускал, со свистом дышал в затылок, одной рукой крепко прижимая к себе, а другой разворачивая липкую карамель. Она вопила: «Не хочу, отпусти меня!..», на что он отвечал скрипучим смешком…
На этом месте обычно приходило спасение. Из коридора доносился звук отпираемой входной двери – возвращался с работы отец. Марту мигом стряхивали с опротивевших коленей под елейное: «А мы тут домашние задания решили проверить!»
Она мчалась к отцу, изо всех сил обхватывала его колени, а потом, нехотя оторвавшись, забивалась в свою комнату. Если в этот день у нее была тренировка, Марта дожидалась, пока отец наскоро перекусит, и они вместе ехали в бассейн.
Чужой всего однажды возил ее туда. Потом она подросла и добиралась самостоятельно. Но в тот раз отец был в командировке, мать с утра все приготовила и ушла на дежурство, а Валентин слонялся по дому – у него возник перерыв между поездками. Александра попросила его забрать дочь из школы, свозить на тренировку, а после доставить к бабушке – до самого воскресенья.
В школу он явился расфуфыренный и надутый, как индюк, важно беседовал с учительницей, пока Марта переобувалась и натягивала курточку, приволок с собой бутылку лимонада, который она ненавидела. Потом сидел, словно аршин проглотивши, среди других родителей и таращился на ее длинненькую, всю в водяных брызгах, фигурку в одних трусиках. Дальше – переполненный автобус, где в давке он крепко прижимал ее к себе, якобы оберегая от толчков…
Так он преследовал Марту целый год, пока однажды, рассвирепев, не ударил наотмашь по лицу. Дома в тот раз тоже никого не оказалось. С той минуты ее страх не то чтобы улетучился – просто стал другим.
– Прибыли, – голос Родиона заставил ее вздрогнуть. – Придремала, старушка? Тебя проводить?
Марта взглянула с удивлением и покачала головой.
– Когда увидимся?
– Не знаю, сестричка. – Он скроил виноватую мину и полез из машины. Распахнул заднюю дверцу, достал ее сумку.
Марта тоже вышла и теперь стояла прямо перед ним, глядя снизу вверх.
– Пока. Спасибо за мороженое…
– Ты вот что, Мартышка, – с трудом пробормотал он, стараясь не встречаться с ее насмешливым взглядом. – Забудь все это. Со временем пройдет…
– Будет исполнено, – сказала Марта. – Если что – созвонимся.
Родион не стал ждать, пока она дойдет до подъезда, у которого вертелась обычная вечерняя публика – мамаши с колясками, слегка поддатые подростки и две-три постоянные бабки. Когда Марта оглянулась, бежевый «рено» уже отчаливал.
Не то чтобы Родион так уж торопился. Просто не смог справиться с внезапным приступом раздражения. И дело было не в матери и не в этой свихнувшейся кошке Джульетте.
Зачем Марта все это ему сказала, кто ее тянул за язык? И что, в конце концов, он мог ей ответить, даже если бы захотел?..
4
Денек – это была среда – выдался еще тот.
Прямо с утра привезли пятилетнего мальчишку с подозрением на непроходимость. Оказалась редкая форма воспаления аппендикса, который лопнул прямо на операционном столе. Провозились два часа, перемывая полость, затем Александру отправили в интенсивную терапию – следить за состоянием прооперированного, потому что, как всегда летом, из-за отпусков людей не хватало, а опытная пожилая медсестра Марина Игоревна была занята парой тяжелых грудничков. Затем заведующий отделением подменил Александру на час – ее ждал хирург и несложная плановая операция.
После этого она вернулась к малышу, которому еще выползать и выползать из серьезной передряги.
И все это время ее грызла одна мысль – как бы найти повод встретиться с женой старшего брата.
А ближе к обеду Инна Семеновна разыскала ее сама.
Александру позвали к телефону в хирургию. Она попросила Марину присмотреть, чтобы мальчишка случайно не пережал дренажную трубку, рысцой пронеслась по длинному коридору, а затем поднялась по лестнице со второго на свой третий. На четвертом располагалось родильное отделение, на пятом – патология новорожденных. Телефон находился в левом крыле на посту дежурной сестры рядом с ее отделением. Сейчас там никого не было, трубка лежала на журнале процедур и грелась под включенной днем и ночью настольной лампой. Из близких этот номер знали только муж, Валентин и Марта.
– Але, – хрипло выдохнула Александра, грузно опускаясь на стул. Рука была влажной от пота, и трубка едва не выскользнула.
– Почему ты не заведешь мобилку? – голос невестки звенел на пределе возбуждения. – Я едва выбила из твоего Сергея этот номер! Конспираторы…
– Что случилось, Инна? – спросила Александра, удивляясь совпадению. – Я сегодня в интенсивной терапии, это далеко отсюда. Говори!
– Мне позарез нужен классный ветеринар. Добудь, пожалуйста, наш постоянный уехал куда-то, а местному коновалу я доверить Джульетту не могу. Она не в себе…
До Александры с трудом дошло, что речь идет о кошке жены Савелия, но она не возмутилась, а покорно проговорила:
– Хорошо, я вечером перезвоню.
– Не может быть и речи! Врач нужен прямо сейчас! Саша, девочка беременна, и что-то идет не так. Я совсем голову потеряла. Ну я тебя очень прошу!
– Ладно. Только успокойся и не кричи. Дай сообразить… Знаешь что – перезвони мне сюда минут через пять-десять.
На другом конце линии мгновенно отключились.
Александра положила трубку на аппарат, подняла снова и по памяти набрала домашний Марты Яновны, у которой, как она помнила, вроде бы имелся пес – черный пудель по кличке Соломончик.
Через три минуты выяснилось, что Соломончик еще год назад перебрался в собачий рай, но зато она получила номер мобильного лучшего городского ветеринара и его адрес. Александра даже почувствовала укор совести, когда на полуслове оборвала разговорчивую Марту Яновну, пустившуюся в воспоминания о пуделе, и сейчас же снова раздался звонок.
– Ну что у тебя?
– Записывай, Инна… Звони прямо сейчас и договаривайся. Между прочим, светило, профессор… Записала? Сошлешься на доктора Куйжель. – Она на всякий случай повторила номер. – И вот что еще, дорогая. Мне срочно нужно с тобой кое-что обсудить. С глазу на глаз.
– Ну так едем со мной… – воодушевилась невестка. – Отличная идея. Да! Ты просто замечательно придумала. Я так жутко нервничаю… Знаешь, перезвони-ка мне через час. К тому времени, я думаю, все определится.
– Я работаю до семи. Раньше мне не вырваться.
– Хорошо. Лишь бы этот Борис Наумович оказался в городе… Спасибо, птичка моя! Жду звонка.
«Спасибом не отделаешься…» – угрюмо усмехнулась Александра и поспешила на свой пост в интенсивной. Выкурить сигарету снова не удалось.
Маститый Борис Наумович не только оказался на месте, но и любезно согласился осмотреть несчастную Джульетту в частной клинике, которую сам же и возглавлял. Для этого пришлось заехать к нему домой, забрать светило и доставить в клинику, где дежурный врач должен был в темпе сделать все необходимые анализы. «Да и где бы он тут возился с полудохлой кошкой?» – усмехнулась Александра, едва взглянув на пряничный домик доктора на Шатиловке.
Домик оказался трехэтажным, обнесенным кованой оградой с хитроумными кренделями, с водопадами штамбовых роз и невиданной ухоженности лужайкой перед фасадом. К парадной двери из черного дерева вела дорожка, вымощенная мраморной плиткой.
Родион подхватил Александру ровно в семь у выхода из больницы, и они резво покатили по указанному Мартой Яновной адресу. А как только припарковались, Инна приосанилась и успокоилась – учуяла своих. В машине она сидела позади, с кошачьей клеткой на коленях, где тихо ныло хворое животное. Пахло кошачьим дезодорантом, невестка без умолку тараторила, племянник сегодня был на редкость немногословен.
Александра устала как собака; за весь день она успела проглотить только пару галет и глотнуть кофе из термоса дежурного ординатора, симпатичного парнишки, панически боявшегося отвечать на вопросы родителей прооперированного мальчика. Пришлось отдуваться самой, демонстрировать фальшивую бодрость и успокаивать ополоумевших от тревоги мужа и жену. К концу разговора она и сама поверила, что все обойдется. В конце концов – аппендикс, не больше…
Все это перепутывалось с мыслями о Валентине.
Невестка попросила ее пересесть назад, взять клетку с Джульеттой и следить за каждым ее чихом, а сама в сопровождении сына отправилась на переговоры. Минут через десять они вернулись вместе с пожилым лысоватым мужчиной, профессионально благодушным, с ухоженными руками и мясистым приплюснутым носом. Профессор был одет в голубую летнюю безрукавку и светлые полотняные брюки.
Усаживаясь рядом с племянником в машину, Борис Наумович, полный собственной значимости, и бровью не повел в сторону Джульетты. Однако когда они подъехали к аккуратному особняку со скромной вывеской «Ветеринарный госпиталь», доктор необычайно оживился – и сразу стало ясно, что является главным в его жизни. Он схватил клетку с кошкой и заторопился к освещенному изнутри стеклянному тамбуру пропускника.
Инна несколько оробела и принялась уговаривать Александру составить ей компанию.
– Идите обе, – распорядился Родион. – Я пока съезжу заправлюсь.
Заправка находилась совсем рядом – за огороженным трехэтажным зданием, похожим на молельный дом каких-нибудь адвентистов или баптистов. Там полным ходом шли ремонтные работы.
Женщины последовали за светилом. В приемной дежурный ветеринар, похожий на кузнечика в роговых очках, извлек Джульетту из клетки, пока его шеф облачался в белоснежный халат и шапочку.
– Владелица животного идет с моим ассистентом, – распорядился Борис Наумович. – Будете держать кошечку. Сначала анализы, рентген и узи, затем попрошу ко мне в кабинет…
Александра почувствовала себя бедной родственницей. Настроение у нее упало. Стоило ли тащиться сюда, если все равно толком поговорить с невесткой невозможно? Потоптавшись в приемной, она решила вернуться к машине, тем более что сигареты остались в сумочке на заднем сиденье.
Родион уже вернулся – «рено» у бордюра, дверца приоткрыта, а сам он сидит в наушниках. Как только она приблизилась, племянник вырубил музыку и выбрался наружу.
Александра щелкнула зажигалкой и осторожно поинтересовалась:
– Как отец?
– Бурлит. В особенности по поводу собственного юбилея. Собирает кучу народу. Вы ведь будете?
– Приглашение поступило, а там посмотрим… Ты не в курсе, кто приедет?
– Более-менее. Список составляли родители, в первую голову мама. Она у нас по этой части топ-менеджер. Чтобы все совместились и притом не скучали. Парочка деловых партнеров отца с женами, кое-кто из соседей по поселку, мамина приятельница – она врач-диетолог… Главная фишка – областной прокурор, тот самый, у которого идиотская четырехэтажная дача, похожая на буддистскую пагоду, на другом конце поселка. Некто Шерех, слыхали?
– Нет. Откуда?
– Обедал у нас как-то, мать пыталась удивить его китайской стряпней да не удивила. Прокурор всему предпочитает украинскую водку и квашеную капустку с клюквой. Я с ходу просек, что этот законник – хитрая трусливая задница. Простой и пушистый, а глазки как пара видеокамер над входом в райотдел.
– Не приглянулся тебе господин Шерех?
– А что мне до него? – Родион хмыкнул. – Я знаком с его дочками – нормальные девчонки, старшая в юридическом, младшая со мной на одном курсе. Сейчас сидят в Македонии в каком-то международном студенческом лагере.
– Ты Марту забрал с дачи? – Александра сменила тему.
– Спрашиваете! Доставил в целости и сохранности. Только она, упрямая, обедать со мной отказалась наотрез.
– Ничего удивительного. Ее никогда не удается заставить нормально поесть. Даже в воскресенье, когда собирается вся семья. Все на бегу и желательно всухомятку… Между прочим, в этом мы с ней похожи.
Она усмехнулась и вдруг поймала себя на том, что ей не нравится выражение глаз племянника.
– Мне поначалу казалось, что Марта – вполне домашний ребенок. Сам-то я был в детстве тот еще фрукт. И потом тоже. По крайней мере, она не околачивается до полуночи во дворе со сверстниками, обалдевшими от дешевого пива… – начал Родион, но Александра быстро перебила:
– Боже упаси! Марта, конечно, не штопает носки и не смотрит сериалы в обнимку с мамочкой, но всегда возвращается вовремя. В любом случае мы с отцом знаем, где она, с кем и когда ее ждать. Поводов нервничать она нам пока не давала.
Издали донесся взволнованный голос невестки.
– Идут… – проговорила Александра. – Ты подбросишь меня хотя бы до площади, Родя?
– Ну, зачем же так, тетя Саша? Доставим профессора, а вас я высажу прямо у подъезда.
– Подниметесь к нам?
– Не знаю, как мама… И вообще – у нас все решает Джульетта.
В машине, пока везли домой вполне удовлетворенного Бориса Наумовича, Александра окончательно убедилась, что разговора не получится. Кошке были назначены какие-то примочки и инъекции, а Инна пребывала в полной боевой готовности. По ее словам, у Джульетты вялотекущее воспаление, а до родов дней десять, не больше, и действовать нужно без промедления. Всю дорогу она пытала Александру: «Ты ведь сделаешь, Сашенька? Быстренько, как только можно… Завтра получится? Я ему обещала…» – она кивала на ветеринара и умоляюще сжимала запястье невестки.
Речь шла об анализе крови Джульетты – от этого зависело, какой препарат назначит по телефону Борис Наумович.
– Не сомневайся, – успокаивала Александра. – Прямо с утра отнесу девочкам в лабораторию.
– Я дам тебе его визитку. Как только будет результат, позвонишь и зачитаешь. Ты же медик, разбираешься в этом, а доктор после свяжется со мной и тогда… – вполголоса внушала невестка.
Александра рассеянно кивала.
Как только они остались одни в машине, а Родион нацепил наушники и повернул в сторону ее дома, Александра придвинулась к жене брата.
– И ты сделай мне небольшое одолжение, – вполголоса проговорила она.
– Дорогая! Я твой должник по гроб.
– Савелий нас пригласил на юбилей. Тебе об этом известно?
– Конечно. Как же без вас?
– Но он категорически против того, чтобы с нами приехал Валентин.
– Разве? – голос невестки звучал ровно, но фальшь Александра чуяла за версту.
– Да, Инна, это так. И мне наплевать на причину их раздора. Без него мы не поедем. Потому что это будет выглядеть странно, ты согласна? Вы, разумеется, вполне можете обойтись без родни на юбилее твоего мужа, у вас будут всякие важные люди…
– Как тебе могло прийти в голову такое, Александра! – воскликнула Инна Семеновна. – Савелий мечтает показать вам новый дом, к которому так привязался, пообщаться по-родственному… Места хватит всем.
– Так ты поговоришь с мужем? – в упор спросила Александра.
– Надо признать, это будет непросто, – вздохнула невестка. – Но я попробую… А разве он в городе?
– Кто?
– Валентин Максимович. У него, я слышала, постоянные поездки по работе…
– Валентин так хочет восстановить нормальные отношения с братом, что сделает все возможное, чтобы лично поздравить его с днем рождения, – проговорила Александра. Голос ее звучал предельно убедительно. – Сделаешь это для меня?
– Я постараюсь, – неожиданно твердо сказала Инна. В ее безупречно накрашенных глазах мелькнуло странное выражение. – Савелий сам тебе перезвонит.
– Спасибо.
Александра протянула руку и легонько похлопала по плечу племянника, давая знак остановиться. Ей хотелось немного пройтись, присесть где-нибудь на скамейке, выкурить сигарету и привести растрепанные нервы в порядок. Появляться дома в таком состоянии было нельзя.
«Рено» притерся к тротуару. Невестка протянула ей закупоренную пробирку с кошачьей кровью и глянцевую картонку визитки. Александра дождалась, пока они отъедут, помахала вслед и только тогда взглянула в сторону своего дома.
На третьем, в комнате Марты, все еще горел свет.
Поджидая жену и сына, Савелий Смагин мерил шагами кабинет на втором этаже своего просторного загородного дома, отделывать который строители закончили минувшей осенью. Время от времени он останавливался, подходил к окну и вглядывался в темное пространство спящего озера за полосой тростников. Принадлежащий ему участок выходил прямо к воде, но дом располагался повыше – там, где грунт был надежным и не подмокал даже в половодье.
На всем пространстве своих владений он был один, если не считать домашней живности, которая, за исключением пса Хубилая, безмятежно дрыхла.
Полковнику здесь нравилось, и своим новым владением он гордился. Дом, службы, баня, причал, современное оборудование и всевозможные удобства. Пришлось основательно раскошелиться не только на строительство, но и для того, чтобы приватизировать этот кусок земли, да так, чтобы комар носа не подточил и документы были хрустально чистыми. Тут крепко помогли новые знакомства, а денег, слава богу, хватило на все.
Немного обжившись, Савелий Максимович решил, что дом в Шаурах станет постоянной резиденцией семьи, а квартира в городе со временем отойдет сыну. Он не терпел городской тесноты и вони, всегда чувствовал там себя чужим, даже сейчас, когда встроился в серьезный бизнес, для которого двухмиллионный мегаполис с его беспокойным населением – унавоженная почва и источник всех доходов.
Больше всех прочих занятий он, по старой привязанности, ценил охоту и рыбалку. Но какая в здешних краях рыбалка, не говоря уже об охоте? Достаточно вспомнить ночные походы на катере вдоль левого берега Уссури за ленком, аухой и симой, чтобы затрепетало сердце, а вся здешняя рыба показалась сорной мелочью. И в самом деле – несмотря на безответственный треп местных про угрей и пудовых сазанов, в сеточку, которую полковнику случалось время от времени поставить у своего берега, шел исключительно мелкий лещ с плотвой да пара-тройка линьков. Забава для несмышленых мальчишек.
Внутри дома царила жена; он ни в чем ей не отказывал и не перечил. В сущности, ему было достаточно кабинета на втором этаже и спальни, связанной коридорчиком с покоями Инны. Окна кабинета смотрели на лужайку перед домом, гараж и въездные ворота. Оттуда Савелий Максимович мог видеть всех, кто входил и въезжал, вольер с кавказцем, водоем на лужайке, где плескались японские карпы, и массивную ограду, сложенную из дикого камня. Ограда тянулась до самой воды, а пса, который оказался отменным сторожем, он по ночам выпускал из вольера.
Полковник набрасывал план встреч и поездок на завтра, когда вернулись Инна и сын.
В поселке было тихо, и на террасу доносился каждый звук – жужжание автоматических ворот, фырканье двигателя «рено», хлопок двери. Отложив блокнот и карандаш, – Савелий Максимович делал записи лишь тонко отточенными «Кохинур» с мягким грифелем, – он шагнул к приоткрытому окну и увидел, как к дому идет жена, прижимая к груди клетку с кошкой. Лицо Инны в свете фонаря над входной дверью показалось ему печальным.
Родион где-то застрял, и полковник поспешил навстречу жене. Уже спускаясь по лестнице в холл, он неожиданно почувствовал, что соскучился. И не просто так, а по ее женскому естеству. Что-то в походке Инны было непривычно покорное, а такие вещи его всегда возбуждали.
– Справились? – спросил он, целуя жену в щеку. Кошка жалобно мяукнула, и полковник не решился взять клетку из ее рук. – Где сын?
– Понесся к Володе. Собираются на озеро в ночь. Раков ловить, что ли…
– Пусть. Может, чайку выпьем?
– Погоди, Савелий. Я управлюсь с Джульеттой, тогда и поужинаем.
Жена ушла.
В том просторном помещении, которое она называла «зимним садом», один угол был отдан попугаям, и там же Инна устроила «кошкин дом». Из-за этих кошек между ними вечно разгорались битвы. То же самое и с припадочной Джульеттой. Поначалу Инна хотела устроить любимицу в своей спальне, но Савелий Максимович категорически воспротивился, потому что был давным-давно сыт по горло кошачьей шерстью, кошачьими воплями, кошачьими проблемами и потомством. Не говоря уже о запахе. Поэтому Джульетту сразу решили стерилизовать, однако из-за строительных хлопот было не до нее, и красотку в два счета обрюхатил местный помойный бродяга.
Вот тогда-то ее и переселили в «зимний сад», где огромные цельные окна все лето стояли настежь и куда мог беспрепятственно проникать Джульеттин драный ухажер.
В остальном Инна была умной и покладистой, с ней всегда можно было спокойно перетереть любую проблему. Кроме того, она давала мужчине оставаться самим собой, и полковник глубоко уважал ее за это.
Он женился по страсти – она его взяла с первого взгляда: тоненькая блондинка, сдержанная, воспитанная и чувственная. Из семьи с московскими корнями – даже выговор у нее остался московский. Таких у него никогда не было, но к женитьбе пришлось идти долго, и дело тут было не в Инне, а ее родителях. С ней-то все оказалось просто, это были безоглядные ночки, до сих пор в памяти; но и тут она проявила сдержанное благоразумие – не захотела, чтобы он думал, будто согласие родителей получено из-за того, что она беременна. Родион у них появился гораздо позже, когда он вдруг взбрыкнул и закосил на сторону. Но это случалось всего пару раз и только в начале их семейной жизни. В остальном он мог по праву считаться безупречным мужем и однолюбом.
Савелий Максимович сходил в кабинет, чтобы взять из бара бутылочку «Греми» – любимого коньяка жены.
Сын заглянул только перед самым уходом.
– Ты хотя бы поел? – оживленно спросила Инна Семеновна. В верхней столовой, где был накрыт стол к позднему ужину, пахло ее духами. Дверь на террасу была приоткрыта, на столе горели свечи.
– Конечно, мама. – Родион окинул взглядом стол. – По какому поводу иллюминация?
– Экономим электричество, – неуклюже пошутил полковник. – Вы куда собрались-то?
– На Нетечь. – Это было небольшое озеро в трех километрах к югу, связанное протокой с главным. – Большой фонарь в гараже?
– Да. На машине?
– На велосипедах. Вернусь утром, спокойной вам ночи. – Родион уже спускался вниз, когда его догнал голос отца: – Запри гараж и будь повнимательнее на дороге, особенно в лесу…
– Не понимаю я этих забав, – Савелий Максимович повернулся к жене. – Раки, блин! Лучше б по девкам бегал…
– Не ворчи, – примирительно сказала жена. – Всему свое время.
Инна Семеновна готовилась к серьезному разговору. Зная нрав мужа, она могла ожидать чего угодно: яростной вспышки, холодного бешенства, воплей, угроз. К таким вещам она привыкла и умела с этим справляться – слишком долго они прожили вместе, чтобы обращать внимание на эмоции.
– Я что-то проголодалась, – проговорила она, усаживаясь в кресло, придвинутое к столу. – Погаси верхний свет и давай присоединяйся. Денек был непростой…
– Как всегда: сама на свою голову. – Полковник не любил полумрак, но сегодня был не против. – Давненько мы с тобой вот так не сидели. Вертимся, вертимся, так и жизнь пройдет… – Он потянулся к бутылке. – Сегодня, слава богу, порешали с Ювашевым. Мороки по самое не могу, он жук прижимистый, и к тому же затребовал участок, на который положили глаз такие люди, с которыми никак нельзя ссориться. Пришлось подключать тяжелую артиллерию. Покуда всех ублажил, сто потов сошло. Но я доволен – моя доля оказалась даже больше, чем предполагалось… Хорош коньячок, а?
Она покосилась на осанистую фигуру мужа, сдержала улыбку и спросила:
– Надеюсь, ты Ювашева не звал на свой юбилей?
– А на кой он мне сдался? Отработанный материал. Пятое колесо в губернаторской телеге, а понтов как у японского императора. Уперся: вот вам же, Савелий Максимович, удалось получить земельный участок в водоохранной зоне, так почему я недостоин? Ей-богу, так и сказал. Ты порастряси мошну, как я два года подряд, побегай, послужи – вот и будешь достоин. Да и черт с ним! Что это я о делах? Собственную жену сутками не вижу… Инуль, может, сегодня со мной ляжешь?
– Может, – нежно усмехнулась она. – Нравится рулет?
– Еще бы. Ты у меня мастерица по этой части… да и по всем прочим тоже.
– Комплимент? – Инна Семеновна подставила бокал, чтобы муж плеснул в него немного коньяку, и подумала: «Сейчас. Потом к нему не подступишься».
– Твое здоровье, дорогой! – воскликнула она.
Пока Савелий Максимович энергично жевал дольку лимона, она как бы вне связи со всем остальным проговорила:
– Александра ездила со мной в ветлечебницу. Она мне очень помогла.
– М-м, – невнятно промычал полковник, наливая себе минеральной.
– Почему ты не хочешь позвать Валентина?
– Это Сашка уже надула тебе в уши? Мы же с тобой все решили, давно и окончательно!
– Я ничего не решала. Ты диктовал, а я составляла список. Кто у нас глава семьи? Я могу советовать во всем, но не в том, что не касается твоих родственников, Савелий!
