Текст книги "Остановка по требованию. Пассажиры с детьми"
Автор книги: Светлана Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– А что, есть разница?
– Огромная, детка, огромная!
Наташа весело засмеялась. Неприятный разговор остался позади, на душе у нее полегчало. Сергей выронил в крапиве свой мобильник, и она от души веселилась, глядя, как он пытается палкой подтянуть телефон к себе.
– Вот ерунда-то, – озабоченно сказал Сергей. – Придется за ним лезть.
– Ладно тебе, – Наташа слегка споткнулась, выговаривая это непривычное «ты», – от крапивы еще никто не умирал.
– Нельзя выглядеть трусом в глазах женщины, – шутливо приосанился Кленин. – Вперед!
Телефон был найден, и они двинулись дальше. Речь зашла о Полине Викторовне.
– Твоя мама – замечательный человек. Тонко все подмечает. «Очаровательный подлец» – точно сказано.
– Не выдумывай. – Она смутилась. – Моя мать всех пугает. Даже я, когда долго ее не вижу, отвыкаю от ее манер и тоже сначала пугаюсь.
– Нет, я не в обиде. Она оригинальный человек, честный. Это редкость по нынешним временам, особенно для женщины. Было бы почетно заслужить ее уважение.
– Извини ее за расспросы. – Наташа сорвала травинку и сунула в рот. Так приятно было насладиться свежестью травы, почувствовать, как стебелек, чуть холодя язык, горчит и колет. – Ей вообще интересны люди. Любые люди. Тем более те, кто имеет ко мне, то есть к ней прямое отношение.
– Интерес к людям – дар божий. – Кленин взглянул на небо, высокое, синее, в редких белых барашках. – Если честно, то мне, в отличие от твоей мамы, мало кто интересен. Отвык интересоваться людьми. Общаюсь только по делу.
Они подошли к речке, нашли местечко посуше. Кленин расстелил свой пиджак, и они уселись на нем, глядя на реку.
– Как здесь хорошо! – вздохнул Сергей.
– Только не говори, что хочешь здесь остаться, – поддела его Наташа. – Не поверю!
– Да нет, конечно, не останусь. Я отравлен городом, асфальтом. Ночными огнями. Да и потом, что бы я тут делал? На травке полежать хорошо, но у мужчины должно быть занятие. Иначе он превращается в растение.
Наташа промолчала.
– Вот дом построить где-нибудь в пригороде хотел и хочу. Давно бы построил. Но дом для одного – бессмыслица. Дом нужен для семьи.
– Можно задать тебе личный вопрос? – Наташа посмотрела на него.
– Конечно.
– А почему ты не построил дом для нее? – Она не пояснила, кто такая «она», но Кленин понял.
– Почему? Построил. Дачу мою разве забыла? Домик как раз для нее, в престижном месте, рядом с нужными людьми. Но мне там, честно говоря, неуютно.
– А вы с ней долго были вместе?
– Как-то у нас все быстро было. Быстро сошлись, пожили, быстро ребенка родили и разошлись. Все в спешке, в суматохе. У меня бизнес, у нее бизнес. Сначала она всему училась, потом научилась и ушла…
– А это она от тебя ушла?
– Инициатива была с ее стороны, – усмехнулся Кленин. – Я-то думал, мы еще сможем как-то договориться. Но с ее темпераментом… Ведьма, одно слово. С ней хорошо гореть страстью, а вот спокойная семейная жизнь – не ее стихия.
– А со мной нельзя гореть, – грустно сказала Наташа, отворачиваясь. – Со мной можно только тихо ездить в деревню и есть салатик…
Кленин нежно обнял ее за плечи. Она не противилась, но по ее позе было видно, как она напряжена.
– Твоя мама удивительно верно все разглядела. По крайней мере, в отношении меня. И даже слово верное нашла. Она сказала, что я тебя обожаю. И это так.
Маленькое изящное ушко Наташи покраснело.
– Даже так? Ты же меня совсем не знаешь…
– А о тебе сказала… – словно не расслышав ее, продолжал Сергей, – неравнодушна. Но тут, я думаю, промахнулась твоя мама. Поспешила.
– Почему… Я разве равнодушна? – Она слегка придвинулась к нему. – Нет! Значит, она права. Неравнодушна…
– Смотря в каком смысле. – Дыхание его щекотало ей ухо.
– А в каком тебе хочется? – Она кокетливо посмотрела на Кленина, но тот не подыграл ей. Он был настроен философски.
– Что значит «хочется»? Мало ли чего мне хочется? Не от меня же зависит.
– А от кого?
– От тебя. Я скажу честно, до этого я как-то не очень уважал женщин. Наверное, мне попадались неподходящие, не знаю… Так всегда было. Любил их, ценил красоту, но вот уважение… То есть чтобы захотелось с женщины пример брать или как-то быть похожим на нее – ни в коем разе!
Наташа посерьезнела, притихла.
– А ты совсем другая. Вот ты об Ирине спросила. Я ее хотел вылепить, как идеальную женщину. Относился без уважения. Ее личность меня как-то не интересовала. Глина, она и есть глина. Может, она поэтому меня так и ненавидит, не знаю… А ты другая. Мне не хочется тебя переделывать, только любоваться и беречь. Я даже стал себе каким-то мелким казаться, мне стыдно – и приятно почему-то… Хочется какую-нибудь философию разводить, стихи читать… Черт!
Наташа испуганно подскочила:
– Что случилось?!
Кленин поднял ногу, измазанную чем-то темным и пахучим.
– У вас и тут коровы пасутся?
– А ты как думал! – расхохоталась Наташа. – Деревня!
Ирина вошла в офис под вечер и увидела, что сотрудники, бросив все дела, собрались в кружок и что-то оживленно обсуждают.
– По какому поводу митинг? – громко спросила она, толкнув Стульева в бок. Тот испуганно подскочил и кивнул в сторону Ани:
– Она такие вещи рассказывает, совершенно невероятные!
– И что же там такого невероятного? Куролесов перестал брать взятки? Или мы вышли на первое место среди брачных контор России?
– Представляете, Ирина Александровна, – хихикнула Аня, – я позвонила Диме домой. Вы мне велели узнать, что с ним и когда он начнет работать…
– Я помню. И что?
– Его мамаша заявила, что у него амнезия. Представляете?
– Какая еще амнезия? – нахмурилась Ирина и плюхнулась в кресло Стульева. У нее жутко болели ноги, утром она решила обновить летние туфли, и они зверски натерли ей пятки.
Скинув обувь, она с облегчением вытянула ноги и пошевелила пальцами.
– Ты в больнице была?
– В том-то и дело, – таинственно понизила голос Аня. Сотрудники слушали затаив дыхание. – Я пришла, а к нему не пускают! И врач подтвердил, что у Дмитрия практически полная потеря памяти! Он никого не помнит, даже свою мать!
– Ну это я могу понять, – заметила Ирина. – Мамаша у него такая, что врагу не пожелаешь. Любой бы воспользовался случаем и забыл о ее существовании. Значит, не пускают?
– Ну да, – кивнула Анечка. – Что будем день? Доктор сказал, что подобные случаи быстро не излечиваются. Ищем нового секретаря?
Ирина задумалась. Каким бы наглым и манерным Димочка ни был, она к нему привыкла. Брать нового человека, заново его учить… К тому же Димочка работал у нее давно, был в курсе почти всех интриг и тонкостей.
– Сначала я сама к нему заеду, посмотрю, что к чему. А теперь всем работать! Если вдруг на вас напала амнезия, то сообщаю, что до конца рабочего дня ровно один час тридцать две минуты.
Сотрудники поползли к своим компьютерам, а Ирина со вздохом встала. Придется ехать в больницу. Только ноги очень болят. Она прошла в кухню, нашла там аптечку и принялась заклеивать пластырем ссадины. За этим занятием ее застал Пантелеев.
– Ирина Александровна, вы знаете о том, что французы хотят строить у нас молочный комбинат?
– Что-то слышала. А что, тебе известно что-то новенькое?
Пантелеев вытащил записную книжку:
– Пока никто ничего толком не знает, но на днях вашего мужа видели в компании с неким французским гражданином…
– Неким? Имя-то у него есть?
– Выяснить не удалось. В нашем городе он не останавливался. Они пообедали в «Приличном», причем с французом был переводчик. Потом уехали из города. Ваш супруг… то есть бывший супруг, их провожал, поэтому войти с объектами в контакт незаметно не получилось.
– Узнаю любимого, – усмехнулась Ирина. – Всегда перестрахуется, волчара… Ладно, спасибо за информацию. Работай в том же направлении. Удастся что-то выяснить, сразу скажи. Такой эксклюзив у нас с руками оторвут!
В сумочке зазвонил мобильник. Ирина взяла трубку.
– Да? Привет, Сонь. Давай попозже, сейчас не могу. Что значит, где Смирнов? Ты это у меня спрашиваешь? Ну и наглость! Если он тебе нужен, найди его сама! – Ирина отключилась и чуть было не запустила телефоном в стенку.
Ну и стерва! Хороша лучшая подруга, позвонила спросить, где ей найти Смирнова. Она по нему соскучилась!
«Ладно, найду сама, – сказала себе Соня. Она сидела в кресле и красила ногти. Помахала рукой, чтобы лак быстрее сох, и с тоской взглянула в окно. – Скорей бы отсюда уехать! И чего мне не сиделось за границей?»
Смирнову так хотелось поделиться с кем-то своим счастьем, что он не мог остановиться и все кружил по городу на новеньком БМВ. Вспомнил о Вовке и решил заехать к нему.
Дверь открыла замученная Надя. В соседней комнате разрывался лаем Бумба, почуявший чужака.
– Володя внизу, с машиной возится. За нашим домом гаражи, он в третьем боксе справа.
– Как поживает ваша собачка? – поинтересовался Смирнов. Он все еще скучал по Джорджу.
Надя махнула рукой.
– Храпит, – коротко ответила она. – И просит есть, как всегда. Вы меня извините, я окна мою, некогда разговаривать.
– Весенняя уборка, – понимающе кивнул Смирнов. Его Наташа тоже мыла окна весной…
Вовку он нашел быстро. Из третьего бокса справа неслась залихватская музыка, из-под машины торчали чумазые ноги. Смирнов их пнул, прослушал набор ругательств, и лишь после этого друг вылез.
– А, это ты, – буркнул он. – Как всегда, в парадном виде. Руку не подаю, чтобы не испачкать.
– Я машину купил, – похвастался Смирнов, которого так и распирала гордость.
– Поздравляю, давно пора, – оживился Вовка. – Что за машина?
– БМВ. Черная!
– Какого года?
– Что значит, какого года? Этого!
– Новая?! – Вовка изумленно покачал головой. – Ты, брат, просто везунчик какой-то. Неделю назад не знал, на что жить будешь, а сегодня на новой бээмвухе ездишь… Каковы, однако, зигзаги судьбы… Это надо отметить. Пошли ко мне, дома еще осталось пиво.
– Неудобно, Надя окна моет… – замялся Смирнов. Пить ему не хотелось. Как он сядет за руль после пива? К тому же вечером они с Ириной собирались идти в «Приличный».
– Ну и пусть моет. Она моет, мы пьем. Каждому свое. Пошли, пошли.
Так и не сумев отказаться, Смирнов поплелся за другом к подъезду. Правда, поход за пивом затянулся. Сначала они долго смотрели новое приобретение Андрея, потом катались на нем вокруг Вовкиного дома. И только спустя час Смирнов оказался на кухне, с одной стороны зажатый стеной, с другой – пыхтящим шарпеем, который, высунув язык и пуская слюни, непрерывно скулил, выпрашивая угощение со стола.
– Мне бежать надо, – извинился он перед Вовкой. – Но если хочешь, приходи сегодня в «Приличный». Знаешь, где это?
Вовка кивнул:
– Этот ресторан каждый гурман в городе знает. Какие там устрицы…
– Итальянская кухня тоже неплоха, – вспомнил Смирнов. – Например, горганзола с рогатини. Или наоборот?
– Точно, рогатини с горганзолой. Я тоже запомнил не с первого раза.
– Короче, в восемь.
– Женщины будут? – деловито поинтересовался Вовка.
– А как же!
– Жена?
Смирнов мотнул головой.
– Значит, любовница, – сделал Вовка логический вывод. – Буду. Без меня устриц не ешьте!
В регистратуре Ирина пробыла недолго. Нежелание медсестры сообщать какую-либо информацию об экзотическом больном с амнезией Ирина преодолела легко. Для этого ей понадобилась одна бумажка в сто рублей.
– Второй этаж, налево, палата номер двести три, – понизив голос, сообщила сестра. – Но к нему никого не пускают.
– Это мы посмотрим, – отмахнулась Ирина.
– Что творится, ужас! – охотно делилась впечатлениями девушка. После получения бумажки слова из нее так и лились, словно открыли водопроводный кран. – Там его мать, ужасно истеричная дама, пытается прорваться силой! Пришлось поставить двух санитаров у дверей палаты. Да еще его невеста. Вы бы ее видели!
– Кажется, видела, – вспомнила Ирина Геру, ее мощные стати и пронзительный голос.
– Они с матушкой на ножах. Сначала схватились здесь, рядом со мной, потом подрались около палаты. Говорю вам, вся больница на ушах стояла! Больные с врачами ставки делали.
– И кто победил? Молодость?
– Невеста. Матушка оказалась в плохой форме.
– Санитары целы?
– Ой, она их раскидала в разные стороны и все-таки прошла к больному. Но он спрятался под кровать. Так она и ушла ни с чем.
Ирина расхохоталась:
– А что, болезнь так серьезна?
– Доктор Васильев говорит, что такая потеря памяти бывает очень редко, один на сто тысяч случаев.
– Пожалуй, я знаю одно средство, которое поможет освежить его память… – задумчиво сказала Ирина.
На втором этаже действительно стоял шум и гвалт. Регистраторша не преувеличивала, скорее преуменьшила тот скандал, что случился здесь час назад.
Началось с того, что Гера, входя в холл больницы, увидела мамулю. Мамуля рыдала на груди своего мужа и проклинала коварство доктора Васильева, угрожая его жизни в выражениях, не слишком приличествующих пожилой замужней женщине.
Увидев Геру, мамуля мгновенно приняла боевую стойку и с криком «Это ты во всем виновата!» кинулась к обольстительной спортсменке.
Гера отреагировала адекватно. Мамуля была отброшена за горшок с фикусом, украшавший вестибюль больницы, и временно вышла из строя.
«Молодец, доктор, не подвел!» – мстительно подумала Гера и зашагала на второй этаж, предвкушая, как падет пелена забвения с памяти любимого, покоренного ее поцелуями…
Но не успела Гера порадоваться, как столкнулась с двумя санитарами у дверей заветной палаты номер двести три.
– Туда нельзя! – дружно сдвинули плечи они. Знали бы они, что в одной из схваток Гера подняла свою соперницу весом в сто двадцать килограмм и перебросила через барьер, может, вели бы себя более осторожно. Но на соревнованиях они не присутствовали и о сумо имели самое мутное представление.
Вклинившись между ними, Гера сделала обманные движения локтями в стороны и силой раздвинула живую стену. Один из санитаров схватил ее за руку. Это была ошибка, стоившая ему слишком дорого.
Гера не стала мудрить. Она поступила так, как сделала бы любая женщина, на которую в темном переулке напал сексуальный маньяк. Удар ниже пояса надолго вывел медбрата из борьбы. Второй очнулся только спустя десять минут на пороге палаты и обнаружил, что его руки плотно смотаны его же собственным белым халатом.
Гера победно ввалилась в палату, но никого на кровати не обнаружила.
– Птенчик мой, ты где? – ласково позвала она. – Иди к своей рыбке!
Птенчик обнаружился через пять минут. Он свил под кроватью уютное гнездо из одеял и выходить не собирался. Когда Гера протянула за ним руку, раздалось шипение и щелканье зубов. У Геры возникло ощущение, что она пытается выманить не человека, а какое-то хищное животное.
От этой мысли она возбудилась. Опасность всегда казалась ей вещью привлекательной. Но и Димочка был не так прост.
После десяти минут безуспешных попыток вытащить эту «улитку» из его раковины Гера решила просто поднять кровать, тем самым лишив Димочку главного укрытия. Но не тут-то было! Кровать оказалась накрепко привинченной к полу, и даже Гере, с ее исполинской силой, не удалось ее оторвать.
А тут и очнувшийся медбрат поднял крик. Заткнуть ему рот Гера не догадалась. Откуда ни возьмись, появились врачи, охрана, больные, прибежал доктор Васильев.
В полном кавардаке настоящим явлением народу стал выход мамули. Она появилась как настоящая трагическая героиня: тушь, размазавшаяся под глазами, подчеркивала интересную бледность лица, руки прижаты к сердцу, взор горит огнем.
– Это – ведьма! – провозгласила она, ткнув пальцем в Геру. – Она сглазила моего сына!
Женщины сошлись, как вражеская конница: стенка на стенку. Звенели сабли, летали стрелы, стучали доспехи. Через пять минут их удалось разнять, но Гера в этой битве безвозвратно лишилась шляпки и воротника, а глаз мамули украшал огромный синяк.
Димочка переждал все это в безопасном укрытии под кроватью. После того, как женщин удалили, зализали раны, убрали мусор, Васильев попытался выманить Димочку. Это удалось не сразу, но хитрый доктор велел принести из ближайшего кафе шашлычку и пива. После двух дней скудной больничной диеты запах жареной свинины показался Димочке амброзией.
Ирина вошла в палату в тот момент, когда Димочка загружал в рот очередной кусок шашлыка, а доктор Васильев гладил его по голове, приговаривая:
– Вот так, вот так. Кушай, кушай… Совсем замучили мальчика, противные тетки…
Димочка что-то мычал, блаженно щуря глаза.
Увидев Ирину, он издал странный звук, нечто среднее между кашлем и стоном.
Васильев забеспокоился:
– Что такое? По спинке постучать?
Посмотрел на Димочку, проследил за его взглядом и увидел Ирину.
– Что такое? Кто пустил?
– Сама вошла. – Ирина, не стесняясь, присела на подоконник и закурила.
– Здесь нельзя курить! – закричал Васильев, срываясь на писк. – Немедленно покиньте помещение!
Ирина не обратила на него внимание.
– Итак, Димочка, ты полностью потерял память… Жаль, очень жаль. Я как раз подумывала прибавить тебе жалованье. Скажем, на пятьдесят долларов, плюс оплата жилья…
Димочка перестал кашлять.
– Но теперь ты не скоро сможешь работать. Очень жаль. Мы как раз собираемся выходить на международную арену. Думаю, в следующем месяца я поеду в Лондон. Конечно, понадобится помощник. Придется поискать квалифицированную секретаршу.
Доктор Васильев беспомощно переводил взгляд с Ирины на Димочку.
– Вы же видите, больной никого не узнает, – сказал он. – Кто вы такая, кстати? Еще одна невеста?
– Я? Увольте. – Ирина выпустила струю дыма. – Я тут строго по делу. – Она посмотрела на Димочку. – Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю. Вот мое последнее предложение: если в течение ближайших пятнадцати минут к тебе вернется память, я подниму тебе зарплату на полтинник, плюс найду квартиру на то время, которое тебе понадобится для решения личных проблем. А если нет… Извини, но нам придется проститься. Так как свою травму ты получил не на производстве, на выходное пособие можешь не рассчитывать.
Начальница спрыгнула с подоконника, загасила сигарету о стену и выкинула бычок в окно.
– Я вернусь через пятнадцать минут. – Она надела темные очки. – Подумай.
– Сто, – вдруг подал голос Димочка.
– Не понял. – Васильев ошарашенно дернул себя за бородку.
– Не зарывайся, Димуля. Семьдесят пять!
– Я согласен. – Димочка вскочил с постели и обратился к доктору: – Где моя одежда?
– Но вы никуда не можете ехать, у вас амнезия…
– Я все вспомнил, – объявил Димочка. – Вернее, не все, но частично память ко мне вернулась. Эту женщину я помню. Помню все, что касается работы.
– А мамашу, надо полагать, забыл, – съязвила Ирина.
– Мамашу? Какую мамашу?
– Вашу. – Васильев нахмурился. – Еще у вас есть невеста…
– У меня? Не помню, – Димочка задумчиво потер лоб. – Вот этого не помню… Хоть убейте!
– Ладно, герой-любовник, одевайся. Дела не ждут, – подтолкнула его к выходу Ирина.
Больницу, по слезным просьбам Димочки, они покидали через черный ход, опасаясь нападения Геры и мамули. Доктору Васильеву пришлось утешаться обещанием пациента прийти на осмотр через два дня.
– Черт знает что такое, – ворчал Васильев, сидя в ординаторской над чашкой кофе. – Пациенты сбегают, посетители дерутся… Какой-то сумасшедший дом, а не травматология.
Больше всего ему было жаль пятидесяти рублей, потраченных на шашлык. Так он на личном опыте познал, что финансирование науки убыточно.
Темнело. Воздух наполняли типичные деревенские звуки: мычание коров, стрекотание кузнечиков, а также менее приятный для уха, но обязательный для летнего времени писк комаров.
Наташа хлопнула себя по щеке.
– Кошмар, – пожаловалась она матери, сидящей рядом с ней на крыльце дома. – После визита к тебе я на неделю покрываюсь волдырями. Как ты это терпишь?
– А меня они не кусают. – Полина Викторовна поплотнее завернулась в шерстяной платок, наброшенный на плечи. – Я старая, невкусная.
В доме послышался детский смех. Девочки не хотели ложиться спать, хотя и падали с ног от усталости и обилия впечатлений. Кленин вызвался почитать им сказки.
– Пойду посмотрю, – встала Наташа, но мать поднялась первой.
– Сиди, я сама. Пусть девицы привыкают к режиму!
Полина Викторовна сходила в дом и вернулась через несколько минут.
– Знаешь, что самое главное? – Она села на прежнее место. – Этот мужчина очень любит детей. Посмотри, как он возится с Люсей и Машей, весь вечер они с него не слезают. И ему это в удовольствие, сразу видно. Это самое главное.
Наташа промолчала.
– Ты прости меня, если я что-то не так сказала. – Полина Викторовна погладила Наташу по руке.
– Все так. Но жениться мы действительно не собираемся…
– Ладно, ладно. Лишь бы ты счастлива была. Ты счастлива?
Наташа не торопилась отвечать. Она смотрела на темное весеннее небо, слушала, как шумит ветер в яблонях рядом с домом. Мать ждала.
– Не знаю… – наконец ответила Наташа. И обе вздохнули.
Сзади послышались тихие шаги. Улыбающийся Кленин словно помолодел, будто чистая энергия детства передалась ему, смягчив жесткие складки у рта и заставив глаза блестеть ярче.
– Уснули. – Он спустился с крыльца. – Пойду пройдусь перед сном. Полина Викторовна, воды не принести?
– Спасибо, Сергей, не надо. Я как раз целую бочку натаскала.
– Тогда я пошел. Скоро буду. – Кленин исчез за калиткой, и женщины вновь остались одни.
– Значит, с Андреем у вас все кончено? – вновь завела разговор Полина Викторовна.
– Не знаю. – Наташе не хотелось портить этот приятный вечер разговорами о муже. – Наверно.
– И кто из вас решил расстаться?
– Он. То есть сначала он, потом я. Или сразу я? Неважно. Главное – мы перестали понимать друг друга. А как жить вместе, когда не понимаешь? Не понимаешь и не веришь?
– Ладно, – вздохнула Полина Викторовна и встала. – Пойду приготовлю кровати. Вам стелить вместе или по отдельности?
– Мама! У нас пока не такие отношения!
– Я просто спросила…
Полина Викторовна ушла в дом, чем-то там шуршала, что-то двигала. Наташа подумала, что надо пойти помочь, но на нее напала какая-то лень. Не хотелось двигаться, что-то делать. Она просто сидела и дышала. Смотрела по сторонам. И ни о чем не думала. Это было приятно, как теплая ванна в конце трудного дня.
Мать управилась быстро и пришла к ней. Они еще немного поболтали в темноте о девочках, о том, какие в деревне новости. Вскоре появился и Сергей.
Он возник из темноты с лаем собак. Только что Наташа услышала, как у соседей залаял пес, и через минуту черная тень скользнула в калитку. «Как волк», – подумала она.
– Я с вашим соседом договорился, Полина Викторовна. У него стог, а я давно мечтал на стоге сена ночь поспать, под звездами. Дадите одеялко старенькое какое-нибудь?
– С Митюхиным договорились? – удивилась Полина Викторовна. – Денег, наверно, дали?
Кленин рассмеялся:
– Никаких денег. Поговорили за жизнь, и все.
– Тогда вы не просто обаятельный человек, а гипнотизер какой-то! У Митюхина снега зимой не выпросишь!
Она ушла в дом за одеялом, а Кленин хотел было сесть рядом с Наташей, но передумал. Она смотрела в сторону и, казалось, его не замечала.
– Наташа… – окликнул он ее.
– Что? – Она по-прежнему разглядывала темное небо.
– Да нет, ничего. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи.
Смирнов подкатил к ресторану и на стоянке не увидел знакомого «вольво». Было без десяти восемь, с минуты на минуту Ирина могла появиться.
Андрей припарковался рядом с темно-синим «ниссаном» и вышел, не забыв включить сигнализацию. Все-таки нелегко быть хозяином новой машины. Ирина свою небрежно оставляла где попало и почти не волновалась о том, что ее могут угнать или испортить. Теперь, будучи владельцем новенького БМВ, Смирнов вспомнил все истории об угонах, которые слышал по телевизору или от знакомых. А вдруг какой-нибудь пьяный художник Савоськин или писатель Куручуев, проходя мимо, решат выразить свой протест против буржуазного общества и разобьют стекло у его «малышки»?
С другой стороны, соломки везде не постелешь. Андрею даже стало слегка совестно. Как быстро он стал собственником! Только и понадобилось, что обзавестись чем-то красивым и дорогим. Раньше он так из-за вещей не дергался.
Подавив страх, он пошел в сторону ресторана.
– Какие люди! – раздался сзади насмешливый женский голос. – Как все-таки тесен мир!
Он обернулся. Рядом стояла Соня, как всегда соблазнительно-женственная. Распушенные светлые волосы слегка светились в темноте. А самое страшное – в глазах горел такой яркий огонь, что Смирнов даже слегка испугался. Он почему-то вспомнил истории о вампирах и невольно попятился.
– Что это вы, батенька, такой нервный, – рассеялась Соня, блеснув зубами. – Или на вас так полнолуние действует?
Над ними действительно зависла круглая луна. Для окончательного сходства с ужастиками не хватало лишь воя волков. Впрочем музыка из ресторана могла бы успешно заменить его.
– Здравствуйте… Как поживаете? – все еще не справившись с душевной оторопью, пробормотал Смирнов, стараясь не поворачиваться к Соне спиной.
– Спасибо, неплохо, – опять блеснула глазами она. – Вот только есть очень хочется. Слава богу, я встретила вас…
Потихоньку Андрей дошел до ступенек. Но тут выдержка ему изменила, и он одним прыжком подскочил к дверям и распахнул их. Яркий свет ударил по глазам, он прикрыл их рукой.
– А вас можно поздравить. – Голос Сони звучал рядом. – Купили машину?
– Да. – Он отнял руки от лица и покосился на собеседницу. При свете ничего такого страшного в Соне не было. Загорелая кожа, красивые волосы, нежные губы. Чего испугался?
– Вы как будто меня боитесь, – усмехнулась «вампирша». – Разве я такая страшная?
А вот эта интонация ему прекрасно знакома. Дамочка напрашивается на комплимент.
– Да нет, вы не страшная, – неуверенно сказал Смирнов. Наверное, он переутомился и тот блеск ему просто почудился. – Даже симпатичная.
– Да, льстить вы не умеете. Мастера художественного слова из вас не получится. Возьмем на заметку. – Соня подхватила его под руку и потянула в зал. – Поужинаем вместе?
Андрей уже был готов согласиться. Все-таки старая подруга Ирины, наверняка Кленина будет рада ее видеть. Вот только нельзя сказать, что ему очень приятно ее внимание. С того раза на даче, когда Наташа психанула, увидев их вдвоем, Соня казалась ему каким-то вестником несчастья. И чего она к нему привязалась?
– Конечно. Только Ирину дождемся и начнем. – Он галантно пропустил ее вперед, но Соня резко остановилась.
– Ирина? Так, стоп. Какая такая Ирина?
– Как это какая? Ира Кленина, конечно.
– Зачем нам кузнец? – засмеялась Соня и кокетливо посмотрела на него. – Вам плохо со мной? Впрочем, я пошутила, – добавила она, заметив озадаченную физиономию Смирнова. – Поужинаю с вами и заодно повидаюсь со старой подружкой. Приятный вечер.
Они сели за столик в углу, и Андрей спрятался за меню.
– А вон и представители местной богемы, – кивнула Соня куда-то в сторону.
Смирнов выглянул из-за своего укрытия. Действительно, неразлучная парочка местных «творцов» в лице художника Савоськина и писателя Куручуева была тут как тут.
– Откуда только деньги берут? – Соня взяла в тонкие пальчики сигарету. – В свое время я пыталась понять, как живут такие люди. Хотела перенять опыт, как можно питаться в ресторанах вечером, отсыпаться днем и при этом не работать. Так и не смогла раскрыть сию тайну.
Пьяный Куручуев захохотал и свалился со стула. Тактичный официант, сделав вид, что нет ничего необычного в писателях, валяющихся под столом, привычно поднатужившись, посадил светило литературы обратно.
– Спасибо, голубчик, – милостиво кивнул Куручуев и мутным взором обвел зал.
– Этого человека я знаю! – громогласно выкрикнул он, тыча пальцем в Смирнова. – Мы вместе коротали время в застенках!
Люди начали оборачиваться, Андрей поморщился.
– Я вижу, вас тут хорошо знают, – усмехнулась Соня. – Приятель?
– Коллега по вытрезвителю, – мрачно буркнул Смирнов, уже десятый раз читая одну и ту же строчку: «Профитроли со взбитыми сливками».
– Так вы что, алкоголик? – деловито поинтересовалась Соня.
– Нет. Так получилось. Случайно…
Немного качаясь, к их столику приблизился Савоськин.
– Опять с прелестной феминой, – грустно икнул и нагнулся поцеловать Соне ручку. – За что вас любят женщины, откройте секрет? – обратился он к Смирнову.
– А вот я скажу Ириночке! – проревел из своего угла Куручуев, погрозил им пальцем и опять свалился под стол.
– О чем мне скажут? – весело спросила Ирина, неожиданно возникнув рядом с Андреем. Она чмокнула его в щеку, не замечая Сони, внимательно за ними наблюдавшей.
– Любовь моя, моя печаль, – опять икнул Савоськин и потянулся всклокоченной рыжей бородой к губам Ирины. Та проворно увернулась и, наконец, увидела любимую подругу.
– Сюрприз, – пропела та издевательски. – Твой друг пригласил меня провести этот вечер с вами.
Глаза Ирины нехорошо блеснули.
– А скучно не будет? – Она бесцеремонно отодвинула Савоськина и уселась рядом со Смирновым.
– Ничего, я привычная, – парировала Соня.
Савоськин немного постоял над Клениной, будто раздумывая, что делать дальше, но она не обращала на него внимания.
– Ну я пошел? – спросил ее художник.
Ирина вскинула на него глаза.
– Разве мы вас задерживаем?
– Нет пророка в своем отечестве, – горько пробурчал Савоськин и пошел к Куручуеву, споткнулся о его ноги и тяжело осел рядом.
– Вы уже что-то заказали? – спросила Ирина Смирнова, наблюдая, как многострадальный официант не смог поднять сразу двоих и пошел за подмогой.
– Нет, тебя ждали, – отозвался Андрей. – И еще одного человека…
– Ого, да тут, похоже, целый банкет намечается, – усмехнулась Ирина. Настроение у нее с каждой минутой становилось все хуже. – Знала бы, попросила скидку на коллективное обслуживание. И кто этот четвертый?
– Мой старый друг. Еще по институту. – Смирнов насупился.
– Очень мило. Твой старый друг и моя старая подруга, – Ирина поманила официанта. – Голубчик, принеси-ка нам пока по коктейлю. У нас тут замечается вечер школьных друзей! Надо как следует подготовиться.
Соня хитро улыбнулась:
– Вы поворкуйте, а мне надо носик попудрить. – Она встала и будто невзначай задела ногу Смирнова своей. Это не ускользнуло от глаз Ирины.
– И как мне это понимать? – накинулась Кленина на Андрея, едва только Соня отошла.
– А что тут понимать? – удивился он.
– Когда ты успел ее пригласить?
– Она сама себя пригласила, – рассеянно отозвался Андрей, занятый изучением меню. Ему как раз удалось покончить с профитролями и перейти в более интересный раздел горячих блюд. – Что такое «сальми из косули с воздушной полентой»? – поинтересовался он.
– Запеканка с мясом, – раздраженно буркнула Ирина. – Я серьезно, что она тут делает?
Андрей поднял на нее глаза:
– Ты что, ревнуешь?
– Нет. Не дождешься. Просто хотела провести этот вечер вдвоем, а тут полгорода сбежалось.
– Так мы и проведем вечер вдвоем. Посидим немного, отметим, а потом, если хочешь, убежим.
