Текст книги "Остановка по требованию. Пассажиры с детьми"
Автор книги: Светлана Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Это хорошо. – Он подошел ближе. Теперь он почти дышал ей в затылок. Ирина схватилась за подоконник, чтобы не упасть от волнения.
– Просто захотелось узнать, что у тебя все в порядке. И больше ничего. Я правду говорю!
Андрей вздохнул:
– У меня сегодня был один из лучших дней в жизни. Хотя ничего не случилось. Я имею в виду, ничего такого счастливого, такого, что можно пощупать. Просто ходил. Просто дышал. Даже ни о чем не думал. И вдруг понял, что счастлив…
Ирина затаила дыхание. Ей казалось, что эта минута близости между ними вот-вот кончится, он опять скажет, что женат, что здесь ей не место.
– Счастлив ни с того ни с сего. Один чудак сказал, что у несчастья, как у болезни, всегда есть причины. А счастье – то же здоровье, никаких причин для этого нет. Просто здоров, просто счастлив. Странно же спрашивать, почему здоров, правда?
Помолчали. Когда тишина стала совсем невыносимой, она тихо спросила:
– Значит, тебе больше ничего не надо? Ты доволен тем, что имеешь?
Вот и все. Теперь ей остается пожелать ему счастья и уйти.
– Кроме тебя – ничего… – Он уткнулся лицом в ее волосы.
Ирина не верила своим ушам. Медленно, как в тумане, она повернулась и дотронулась до его щеки. Он так же нерешительно обнял ее. Так они и стояли – вместе, все еще не веря в то, что сейчас случилось.
У нее так кружилась голова, что казалось, она вот-вот взлетит. Какая-то волна поднялась в ее груди, и что-то – не поймешь что – заволокло глаза.
– Я счастлива, – шепнула она, и слеза капнула ему на плечо.
Почему нельзя положить счастье на счет, запереть в банковский сейф, застраховать его? Почему оно не приносит проценты и не вкладывается в будущее? Почему оно так быстротечно? Нужно покрепче ухватиться за него и не отпускать. Она обняла его за шею и почувствовала, что все постепенно становится на свои места. Не было никакого Жоры, не было Сони. А были только они двое.
– Теперь все будет хорошо, – шепнул он ей и поцеловал в волосы.
Часть пятая
ЗОЛУШКИ И ФЕИ
Андрей крутанулся в кресле и посмотрел на часы. Сотрудники «Контакта» уже собирались на утреннюю летучку. Из приемной доносился запах кофе. Анечка пыталась изобразить секретаря, замещая заболевшего Диму. Стульев что-то доказывал Герберту Ивановичу своим противным насмешливым голосом. Андрею часто казалось, что Стульев над ним издевается. Причем в открытую, не стесняясь.
Возвращение в «Контакт» произошло как-то обыденно. Никто, казалось, не стал заострять на этом внимание. Только Анечка пошутила насчет вспыльчивого нрава Ирины Александровны, которая сначала увольняет, потом берет сотрудников обратно.
Сейчас всех гораздо больше занимал Димочка. Никто толком не понял, что с ним случилось, Ирина разговаривала с его отцом и выяснила, что он то ли упал с балкона, то ли ушиб голову. На этот счет ходили самые романтические версии.
Анечка утверждала, что Дима пытался покончить с собой из-за несчастной любви к Гере. Стульев же, на которого Гера произвела неблагоприятнейшее впечатление, говорил, что Дима не знал, куда деваться от своей темпераментной любовницы, а потому спрятался от нее в больнице.
– Помяните мое слово, – рассудительно говорил Герберт Иванович, – это все от компьютера. Он просто переутомился. Днем сидит в Интернете, вечером играет в какие-то страшные игры. Любой на его месте почувствовал бы сильнейшую головную боль.
Ирина не стала интересоваться подробностями болезни своего секретаря, а просто назначила Аню на временно пустующую должность референта.
– Несколько дней поработаешь, потом Дима выйдет, – не терпящим возражений тоном сказала она.
– Но у меня много работы, – растерялась Анечка. Ей совсем не улыбалось варить кофе и ходить в магазин за канцелярскими принадлежностями. К тому же ее прежних обязанностей с нее никто не снимал. – А вдруг он не выздоровеет за неделю?
– Тогда найдем кого-нибудь на его место, – отмахнулась Кленина. – Все, иди. Не волнуйся, за бесплатно работать не будешь. Я же все понимаю. Пятьдесят процентов оклада в качестве премии устроит?
– Вполне, – повеселела Анечка.
Теперь она воевала с кофеваркой, то и дело напоминая Стульеву, что если тому хочется есть, то в кафе за бутербродами он может сходить сам.
Андрей вышел из кабинета, и все затихли. Проходя по коридору, он услышал, как Стульев сказал по-английски:
– Вот идет большой специалист в бизнесе! – и все засмеялись. Кроме Герберта Ивановича, у которого с английским было еще хуже, чем у Смирнова.
Андрей напрягся. Если Стульев считает, что он тут самый умный просто потому, что закончил мехмат Московского университета, то он ошибается. Слава богу, Смирнов не зря в последнее время мучил себя занятиями иностранным языком. С памятью у него все было в порядке, и теперь он знал достаточно, чтобы понимать и говорить на языке – спасибо Ирине.
Ладно, сейчас посмотрим, кто тут умный, а кто нет. Смирнов не даст поливать себя грязью какому-то говнюку, который ему завидует. Хочешь говорить по-английски? Будет тебе урок на всю жизнь!
– Начнем? – Ирина кивнула ему в сторону своего кабинета и подмигнула. Сегодня будет особенный день.
Они два дня обсуждали его изобретение. Смирнов рассказал ей о той истории со своими партнерами, которые кинули его на деньги. Но у него осталось то, что нельзя было отнять, – его изобретение. У его партнеров не хватило мозгов как следует продумать эту идею, и в результате они так и не запатентовали метод «электромагнитной абсорбенции», придуманной им. С помощью связей Ирины он теперь может всерьез этим заняться. Если, конечно, Кленина заинтересуется.
Она заинтересовалась. Помимо желания помочь любимому человеку она почувствовала выгодный бизнес и решила попробовать свои силы в этом направлении. Ей давно хотелось как-то расти, выходить из простых посредников по продаже информации, но как это сделать, она не знала.
Метод Смирнова показался ей достойной идеей для продажи. Но он убедил ее, что не стоит продавать идею, лучше заняться продажей полноценного продукта.
– Но на это потребуются средства, которых у меня нет.
Ирине стало страшно. Любовь любовью, а если они прогорят?
– В тот раз я взял кредит в банке, – вздохнул Смирнов. – И, если бы не мои «друзья-приятели», вернул бы его в первые же полгода. Как ты понимаешь, сейчас ситуация другая. У меня нет ничего, что я мог бы предложить в качестве гарантии. А у тебя есть. С моей идеей и твоими связями у нас могло бы получиться…
Она поняла, что стоит рискнуть. В конце концов, в бизнесе нет накатанных путей. Возможно, это принесет «Контакту» ту репутацию, о какой она мечтала.
– Пожалуй, с кредитом можно попробовать, – задумчиво сказала она.
За эти два дня им на пару удалось сделать многое. У нее был список банков, к которым она могла обратиться с просьбой о кредите. Первым в нем значился «Монолит». После сегодняшнего совещания они поедут туда, чтобы встретиться и изложить свою просьбу.
– Если ты не против, сегодняшнее совещание проведу я. – Андрей кинул взгляд на Стульева, расхаживающего по комнате с уверенным видом «настоящего» профессионала.
– Не против. – Ирина улыбнулась. – В конце концов, ты теперь будешь моим партнером. Не забыл? Твоя идея, мои связи… Так что с этого дня будешь называться коммерческим директором фирмы «Контакт»!
– Почему коммерческим? Какое отношение я имею к коммерции?
– Просто для звучности. Не хочешь, назовись как угодно. Это не так важно. Главное, чтоб звучало солидно.
– Ладно, я подумаю. – Смирнов приосанился. Кажется, его дни в этом офисе в качестве бедного родственника миновали. Держись, Стульев!
– Что значит, «кто я такая?» – бледнея, прошептала мамуля. – Сынок, что с тобой? Ты болен?
Этот вопрос был излишним. Димочка, разумеется, был болен. Он лежал, натянув одеяло до самых глаз. Голова была забинтована. Для осмотра местности оставалась лишь узкая щель между бинтами и одеялом. Ему хватало. Испуганно он смотрел на мать, отца и несокрушимую Геру в темно-синем платье.
Доктор Васильев, заведующий травматологическим отделением, подошел к Диме и взялся за одеяло.
– Позвольте, молодой человек. – Одеяло сползло вниз, и Димочка стыдливо прикрылся руками, несмотря на то что полосатая бело-зеленая пижама надежно защищала его от нескромных взглядов.
– Вы помните, как вас зовут? – с интересом спросил доктор, приподнимая голову пациента и осматривая его зрачки.
– Помню… – Димочка сделал паузу. – То есть…
– Что? – хищно уставился на него доктор.
– Должен помнить… – жалобно простонал Димочка. – Но не помню…
– Неужели и меня забыл?! – Мамуля ринулась к постели сыночка, но доктор крепко схватил ее за плечо.
В принципе доктор для мамули был слишком хилой преградой, и она могла бы откинуть его с дороги, даже не заметив этого. Но ее остановил взгляд сына. Тот смотрел на нее пусто и равнодушно.
– Я вас не знаю… тетенька…
Для мамули это стало последней каплей. Ош вырвалась из рук Васильева и отошла к мужу, который стоял около стенки с видом полнейшего добродушия.
– Очень интересный случай. – Васильев с силой подергал себя за бородку. – Весьма! Амнезия…
– Позвольте. – Гера протиснулась из-за мамулиной спины и встала перед Димой. – Дорогой, но ведь меня ты помнишь… ты же не мог забыть наши ночи, полные огня…
Все в палате, за исключением Васильева, покраснели. Доктор, нимало не смутившись, разглядывал пациента, ожидая его ответа.
– Извините… но я вас в первый раз вижу… – слабым голосом, но довольно твердо прошептал Дима.
Тогда в дело вступил отец. Он просто не мог остаться в стороне, вернее, мамуля не дала ему такой возможности. Она вытолкала его на середину палаты, прошипев на ухо:
– Иди, мерзавец, истукан бесчувственный, поговори с сыном!
– Сынок. – Папуля покосился на зрителей. Их хватало. Палата, рассчитанная на пять человек, была полна пациентами и пришедшими навестить их родственниками. Разумеется, сейчас все бросили свои дела и с интересом наблюдали за ними. – Пойдем домой, а? Мамуля так переживает…
Не дождавшись ответа от сына, папа посмотрел на жену:
– Мне кажется, он нас не узнает.
– Я это и без тебя поняла. Я не дура! Меня интересует, что теперь будет? Доктор, как это лечат?
– Трудно сказать. – Доктор Васильев закончил осмотр Димы и вновь накрыл его одеялом. Димочка тут же воспользовался этим и спрятался под него с головой. – Нужно будет провести анализы, сделать еще одно рентгеновское обследование. Возможно, нужна компьютерная диагностика…
– Так делайте ее! – разбушевалась мамуля. – Что вы стоите?
– Не так быстро. – Васильев развел руки и начал отгонять безутешных родственников от постели Димы. – Для больного главное – тишина. И возможность сосредоточиться. Так что попрошу всех очистить помещение!
Родственники других пациентов также были подвергнуты изгнанию в коридор. Через пятнадцать минут Димочку осторожно перенесли на кресло-каталку и отвезли в лучшую больничную палату, скорее напоминающую гостиничный номер: ковер, красивые занавески и телевизор, Обычно эта палата держалась в резерве на случай ЧП с высоким начальством или богатыми людьми, не желавшими делить свои болячки с пятью другими соседями.
– А вот эта вещь вам ничего не напоминает? – Васильев ткнул пальцем в телевизор.
Димочка прищурил глаза и задумался.
– Похоже на сундук, – наконец сказал он.
Васильев подергал себя за бородку.
– Исключительно интересный случай, – пробормотал он себе под нос. Медсестра, заботливо поправлявшая одеяло на Димочкиных ногах, взирала на него с ужасом и восхищением. – На этом можно будет и докторскую построить!
– А мы не знакомы? – тихонько, чтобы не услышал доктор, спросил Димочка у медсестры.
Та мило улыбнулась:
– Нет.
– Жаль… У вас такое отзывчивое, красивое лицо, – робко сказал он. – Как у ангела.
Медсестра багрово покраснела.
– То-то Григорьев позеленеет, – продолжал Васильев мечтать вслух. – Он спит и видит себя специалистом по малоизученным травмам головы! Только мы ему нос утрем! Правда, батенька?
– Правда, – покладисто согласился Димочка. – Доктор, скажите, а эти люди, ну которые ко мне приходили… Это обязательно?
– Что именно?
– Их визиты? Мне от них как-то не по себе. Они говорят, что мы знакомы, а я ничего не помню… Мне как-то неловко…
– О чем речь! Когда вы немного придете в себя, тогда посмотрим. Но вплоть до моих указаний никого из родственников в эту палату не пускать! – обратился Васильев к медсестре. – Головой отвечаете!
Медсестра закивала.
– Только через мой труп! – Ей тоже не слишком улыбалась мысль о том, что грозная Гера будет ходить сюда и приставать к этому хорошенькому молодому человеку. Сердце медсестры на данный момент было свободно, и Димочка показался ей вполне приемлемой кандидатурой. Так что визиты его невесты нравились медсестре примерно так же, как апельсины собаке.
– Отдыхайте и приходите в себя. Но постарайтесь не переутомляться. Не пытайтесь вспомнить что-то из прошлой жизни. Чрезмерная настойчивость отодвинет ваше выздоровление. – Проинструктировав пациента должным образом, Васильев покинул палату, подавив искушение запереть пациента на ключ, чтобы тот никуда не делся.
– Вот повезло, так повезло! – бормотал он, направляясь в ординаторскую. – Какой материал!
Но около ординаторской его поджидал неприятный сюрприз. Из темного угла выступила крупная фигура с ярко-рыжими волосами.
– Доктор, умоляю, спасите моего мальчика. – Мамуля упала на колени и, крепко схватив Васильева за обе ноги, стреножила его, лишив возможности бежать. – Ради сына я готова на все! – рыдала мадам. – Все, что может дать вам мое женское сердце, все будет ваше! Только вылечите его, прошу вас!
– Встаньте, пожалуйста… Какое нелепое положение… Разумеется, я его вылечу. – Васильев двигал ногами, стараясь ослабить крепкую хватку страстной дамы. – Только отпустите!
Все еще всхлипывая, но уже скорее по инерции, мамуля неохотно выпустила доктора из удушающих объятий.
– Хочу вас предупредить, – Васильев опасливо отступил к стене и оглянулся на дверь в ординаторскую. – По моему распоряжению, в ближайшее время к вашему сыну никого пускать не будут.
– Доктор, вы молодец! – Мамуля игриво улыбнулась. – Я и сама хотела вас попросить, чтобы эту особу гнали от моего мальчика метлой! Это она во всем виновата!
– Вы имеете в виду его невесту?
– Какая еще невеста? Что вы несете?
– Эта молодая особа сказала, что она невеста Дмитрия.
– Тамбовский волк ей жених! Шиш она получит, а не Димочку! Никакая она не невеста, а самозванка! Димочка ее не узнал, разве непонятно, что эта особа ему никто? И какое самомнение, какая наглость! Явилась сюда как ни в чем не бывало…
На вопрос, чем было спровоцировано падение Димочки с балкона, мамуля твердо ответила, что сын кинулся прочь от этой девицы, набивающейся в жены, поскользнулся, упал и так далее.
Бедный доктор Васильев покорно перетерпел этот ураган, скромно умолчав о том, что саму мадам пускать к сыну не будут также. Он здраво рассудил, что рано или поздно она и так об этом узнает, но лучше не от него.
Минут через десять настырную мамулю удалось спровадить. Васильев вытер пот со лба и уединился в ординаторской, намереваясь попить чайку и покурить. Не успел он набрать воды в электрический чайник, как в дверь постучали.
– Открыто! – Васильев поискал в шкафчике пакет с овсяным печеньем. Он твердо помнил, что еще утром там было полкило вкусных и свежих кругляшек. Но сейчас в пакете сиротливо болтались лишь три.
– Люська, опять ты в мой шкаф лазила! – расстроенно закричал он. – Убью скотину!
– Доктор, вы разрешите? – раздался за его спиной бархатный густой женский голос.
Васильев, стоящий на четвереньках, поднял голову и увидел черные замшевые дамские туфли с металлическими пряжками. Постепенно взгляд его поднимался все выше – по крепким полным ногам в бежевых колготах, темно-синей шелковой юбке к обширной груди, бледному лицу с карминно-красным ртом и горящим черным глазам.
– Мне надо с вами серьезно поговорить, – сказала Гера.
Васильев застонал и сделал попытку залезть под кушетку, но в последний момент передумал. Что толку? Эта семейка найдет его и там.
– Я вас слушаю, – обреченно сказал он, принимая вертикальное положение.
– Я хотела предупредить вас насчет матери Дмитрия. – Гера оглядела обшарпанные стены ординаторской, старенькую кушетку, поцарапанную полировку на письменном столе.
– Да?
– Эта особа непредсказуемая и нервная. Она довела Дмитрия до полного истощения. Он просто не знал, куда от нее деваться. Подозреваю, что этот его прыжок с балкона был продиктован желанием избавиться от ее навязчивой материнской опеки. – Гера говорила спокойно и уверенно.
Васильев откашлялся:
– Так, значит, Дмитрий сам выпрыгнул с балкона?
– Конечно, сам! Или вы думаете, что его кто-то скинул?
– То есть это была попытка самоубийства?
Гера покачала головой:
– Доктор, она до сих пор считает, что ее сын – маленький мальчик, у которого нет никакого права на личную жизнь. Я убедительно прошу вас изолировать его на время лечения от ее посещений.
– A-а… Хорошо. – Васильев решил не спорить. Он уже заметил, что, соглашаясь, облегчает себе жизнь.
– Вы согласны? – слегка удивилась Гера. Видно, не была готова к такому пониманию со стороны медицинских работников.
– Это не проблема. Но что будет потом? Она все-таки его мать…
– Когда он выздоровеет, я заберу его к себе, – отмахнулась Гера.
– Скажите… Вы уверены, что он вас вспомнит?
– Доктор, мы с вами знакомы недолго… к сожалению. Если бы вы знали меня поближе, то поняли: я не из тех, кого легко забыть! – С этими словами Гера выплыла из ординаторской, гордо подняв голову в маленькой шляпке с пером.
Васильев посмотрел ей вслед и дернул себя за бородку:
– Почему-то я ей верю…
Смирнов сидел во главе стола и чувствовал себя очень хорошо. Как говорил Маяковский? Он русский бы выучил только за то, что на нем разговаривал Ленин? А вот он, Смирнов, рад был бы выучить английский лишь затем, чтобы увидеть это обалдевшее выражение на лице у Стульева!
Он лихо перевернул страничку в своем еженедельнике. Книжка была новая, в солидном переплете черной кожи. Подарок Ирины, разумеется. У него что ни вещь – все ее подарки. Ничего, завертится эта идея с абсорбентами, он сам начнет делать ей презенты!
– Пока мы не сворачиваем те виды деятельности, которыми занимались прежде, – сказал он по-английски.
Ирина слегка улыбнулась. Это совещание ее забавляло. В принципе эти деловые тренировки отчасти действительно необходимы. Они держат сотрудников в тонусе.
– Следует думать о перспективе, – продолжал Смирнов на английском почти без ошибок. Конечно, за то время, что он занимался языком, усвоить оксфордское произношение невозможно. Хорошо, что он уже может сносно изъясняться, и не только на бытовые темы. Сказать «май нейм из Вася» может любой. Спасибо современной поп-культуре и шоу-бизнесу, многие расхожие словечки и выражения типа «о’кей» и «хау ду ю ду» теперь знают даже детсадовцы. По крайней мере, Степашка знает точно.
– Я предлагаю совершенно новое направление. Это не продажа информации, а продажа полноценного продукта.
Стульев, который уже слегка оправился от шока, вызванного сегодняшней ролью Смирнова, не утерпел.
– Информация тоже полноценный продукт. И даже более перспективный, так как не требует капитальных вложений. – Его произношение было значительно лучше смирновского.
– Замечания прошу высказывать после того, как я закончу, – отрезал Смирнов.
Растерянный Герберт Иванович заерзал на стуле. Он ничего не понимал. То есть слова «продукт» и «информация» были ему знакомы. Но смысл остального от него ускользал.
Анечка, напротив, чувствовала себя превосходно. Когда еще выпадет такая возможность попрактиковаться в языке? В отпуск она собиралась поехать в Испанию, но там, по слухам, жители говорят только на испанском, и интернациональный английский в пролете. По крайней мере, так утверждала ее подруга, которая два года проработала в Мадриде гидом. Причем приехала она в Испанию, практически не зная того самого английского, и ничего. Ни разу он ей не понадобился.
– Итак, что я имею в виду? – Смирнов сцепил перед собой пальцы в замок. – Я имею в виду разработанные мной устройства – электромагнитные абсорбенты. По ассоциации с громоотводами их можно назвать «магнитоотводами».
Ирина решила вмешаться:
– Андрей Сергеевич, давайте по-русски. Вопрос слишком сложный.
Стульев пожал плечами, но остальные, в том ее и Смирнов, вздохнули свободнее. По правде сказать, ему уже надоело подбирать слова. Теперь он может лучше выразить свои мысли.
– Хорошо, по-русски так по-русски. Чтобы не запрягать телегу впереди лошади, нам следует сначала выяснить, насколько подготовлена потенциальная клиентура. Сделаем это сперва на местном уровне, а потом уже можно думать и о расширении.
– Что вы имеете в виду? – робко спросил «Профессор», то есть Герберт Иванович.
– То есть всем нам придется заняться маркетингом, – строго посмотрел на него Андрей. Он начал входить во вкус. Снова почувствовать себя двигателем, инициатором, мозговым гигантом – для мужчины нет большего стимула. Даже желание хорошо выглядеть в глазах Ирины не шло ни в какое сравнение со стремлением самоутвердиться, реализовать свои идеи. Тем более он искренне считал, что «магнитоотводы» – дело по-настоящему перспективное.
– Потребуются усилия и время. И, возможно, некоторое расширение штата.
Анечка удовлетворенно вздохнула. Ей всегда хотелось работать в большой фирме. Выбор мужчин там всегда больше. А здесь у нее кто? Старенький Герберт, толстый знайка Стульев? Этот Смирнов – неплохой мужик, но Анечке не нравилось, что он делает себе карьеру за счет связи с Ириной. Они, разумеется, считают, что сотрудники не в курсе их отношений, но это же яснее ясного. Анечка не очень уважала мужчин, которые были слабее женщин в профессиональном смысле. А Смирнову еще до Клениной расти и расти. Хотя он быстро учится, надо отдать ему должное.
Все посмотрели на Ирину. Она кивнула:
– Я думаю, это вполне обоснованно.
Стульев с ехидной улыбочкой обратился к Смирнову:
– Неужели никто в мире до этого не додумался?
– Давно додумались. – Андрей постарался ответить Стульеву такой же ехидной улыбкой. – Но ни у кого, насколько я знаю, нет четкого плана действий. А главное, ни у кого нет совершенно конкретного изобретения, которое я называю магнитоотводом. То, о чем я читал, громоздко, дорогостояще…
– А вы запатентовали это свое изобретение? – деловито спросила Анечка.
– Сейчас идет работа в этом направлении. Оформлена и подана заявка. Но нам, я полагаю, действовать нужно безотлагательно, не дожидаясь, пока начнут действовать конкуренты.
Сказать по правде, он действительно боялся, что прежние партнеры, узнав о том, что идеей Смирнова всерьез заинтересовались спонсоры, попытаются помешать. Мало ли как бывает? Начнут доказывать, что они тоже имеют право на патент… Лучше поторопиться.
– Совершенно согласна! – поставила точку в разговоре Ирина. – Сегодня же вечером попрошу всех остаться, чтобы еще раз обсудить предложение Андрея Сергеевича. И вперед!
Озадаченные и недовольные сотрудники начали расходиться по рабочим местам.
– Что за магнитоотвод такой, – ворчал Профессор. – Какая-то глупость! Работали без него, и прекрасно обходились…
– Ничего, Герберт Иванович, не горюйте, – утешил его Стульев. – Это все инициатива новичка. Он старается доказать Ирине Александровне, что фирме без него не прожить. Нормальная тактика подхалима.
Анечку остановила Ирина:
– Узнайте, что с Димой и когда он сможет приступить к работе. Сейчас каждый человек на счету. Вы скоро будете слишком заняты, чтобы выполнять его функции…
Анечка охотно согласилась позвонить и узнать о Диме. Совместит приятное с полезным. Выполнит задание шефа и узнает последние сплетни из личной жизни сотрудника «Контакта». Хоть какое-то разнообразие в жизни!
– Ну и как я тебе? – Андрей подсел к Ирине и обнял ее за шею. Она ласково взъерошила ему волосы.
– Здорово! Четко, ясно, понятно! Ты их сразил наповал. Особенно своим английским. Стульев даже позеленел, когда услышал, как ты свободно шпаришь…
– Ты тоже заметила? – обрадовался Андрей. – А кто говорил, что я не деловой человек?
– Кто? – притворно удивилась Ирина. – Кто этот негодяй? Убить его мало!
Смирнов довольно посмотрел на нее.
– Ладно, живи пока. – Они захихикали, как влюбленные школьники. Любовь, новое дело, перспектива давали ощущение стремительно несущейся куда-то жизни.
– Увидимся позже, – выговорил Андрей по-английски коряво, но очень старательно.
Ирина опять расхохоталась.
– Не забудь, мы через час отправляемся в банк.
– Сами мы не местные, – загнусавил Андрей нараспев, как нищие в метро, – обстоятельства заставляют к вам обратиться. Дайте нам кредит!
– Примерно так. – Ирина поправила волосы, глядя в отключенный экран монитора. – Только держаться нужно уверенно. Не надо говорить о гарантиях, не надо ссылаться на то, что у нас в случае чего есть чем расплатиться. Пусть им кажется, что этого «в случае чего» быть не может! Они должны заразиться нашей уверенностью. Всякие разговоры о подстраховке настораживают.
– С чего ты взяла?
– Книги нужно умные читать о психологии бизнеса. Слова с негативными оттенками всегда подсознательно воспринимаются людьми. Скажи, например: «Наш товар неплохой».
– Наш товар неплохой.
– Ну, есть разница с «наш товар хороший»?
– Есть, – признал Смирнов.
– То-то. Или фраза «в случае возникновения проблем мы гарантируем вам то-то и то-то». А теперь перефразируем. «У нас есть что предложить в качестве гарантии». Есть разница? Смысл вроде бы тот же, но в первом случае ты говоришь слово «проблема», и оно оседает в голове у собеседника. А во втором случае ничего такого не происходит.
– Ты у нас просто крупный теоретик бизнеса. – Смирнов похлопал в ладоши, Ирина скромно раскланялась.
– Ладно, увидимся позже. – Она уронила ручку и полезла за ней под стол, а когда подняла голову, Смирнова в кабинете уже не было.
Улыбка сползла с ее лица. Все хорошо, о чем ей грустить? Мало ли почему он отказался переезжать к ней и остался у матери? Может, ему неприятно от нее зависеть?
Она вздохнула. Придется постараться и сдержать свой начальственный темперамент. Пусть Андрей почувствует себя свободным. Но все-таки фирма-то ее, правда?
Наташа с Клениным выехали утром около десяти. Оперативно загрузили вещи, на заднее сиденье посадили девчонок и отправились в путь.
Путь был неблизким. Около шестидесяти километров до следующего райцентра, потом еще пятнадцать по проселочной дороге.
– Как все-таки машина облегчает жизнь! – вырвалось у Наташи. Она засунула в багажник не только детские вещи, но и продукты, и кое-какие мелочи, которые никак не могла довезти до матери. – Знакомые мне, правда, жалуются, что их машины приносят им одну головную боль. То бензин покупай, то чини, ищи детали… Это правда? – Наша взглянула на Кленина.
Тот покачал головой:
– Не знаю. Мне так не кажется. Хотя смотря какая машина. У меня она не ломается. То есть почти не ломается. Колесо я могу поменять сам. А если поломка серьезная, есть сервис. Там все сделают, останется только забрать.
– Все зависит от количества денег, – с горечью сказала Наташа. – Это они облегчают жизнь. Можно купить хорошую машину, которая не будет ломаться, не замечать расходов на бензин и просто наслаждаться скоростью, легкостью, удобством…
– Это правда, – не стал спорить Кленин.
Потом разговор у них клеиться перестал. Ему очень хотелось спросить, как у нее с мужем, но он не осмеливался, а ей не хотелось думать об Андрее, но почему-то думалось.
Приедет она к матери, а та обязательно спросит, где Смирнов. И кто такой Кленин? Врать Наташа не умела и не любила. Но рассказывать ей о своих семейных бедах не хотелось. Мать была человеком суровой закалки и судила дочь по строгим меркам сельской учительницы. Наташа часто чувствовала свою неполноценность рядом с ней. Та постоянно критиковала ее, считала, что она не умеет нормально готовить, одеваться, воспитывать детей и так далее.
Полина Викторовна вырастила дочку одна. Своего отца Наташа почти не помнила. Но мать часто о нем рассказывала. Папаша был диссидентом деревенского разлива. Его золотые руки плотника построили не одно здание в их деревне, но высказывания в адрес существующего строя не давали спокойно жить. Он отстроил своей семье отличный двухэтажный дом с большой террасой. Тут-то деревенское начальство дало знать, куда следует. Дескать, занимается человек незаконной трудовой деятельностью, хает советскую власть и колхозное начальство в частности.
Почему-то компетентные товарищи на это не обратили должного внимания. Вначале. Но потом случилась чрезвычайно неприятная вещь. Отец напился и вместе с приятелем, который также был изрядно под хмельком, подрался с главным колхозным бухгалтером. Причем дело дошло до серьезных травм. Отец вышел из драки победителем, хотя в больнице на него наложили тридцать швов, а бухгалтер провалялся в реанимации три месяца.
На следствии всю вину возложили на отца. Ему припомнили и большие заработки, и выпады в адрес колхозной администрации, и фразу: «Брежневу давно пора на тот свет, а он еще дышит, доходяга», сказанную как-то в присутствии большого количества свидетелей.
И отправился ее папа в места, чрезвычайно от них отдаленные. Ему дали десять лет, хорошо еще, что имущество не конфисковали. Оттуда он не вернулся. Отказало сердце.
Наташа не любила о нем рассказывать. Не то чтобы она стеснялась, просто не будешь каждому объяснять, как и почему отец попал в тюрьму. На ее взгляд, спьяну изуродовать человека – это не самый постойный поступок. Будь ты хоть диссидент, хоть коммунист, но за свои поступки отвечать должен. Так что, когда ее спрашивали об отце, она коротко отвечала: «Умер, сердце слабое было».
Но Полина Викторовна относилась к этому совершенно по-другому. Мужем она гордилась, для нее он был олицетворением совести русского народа. Спорить с ней Наташа не осмеливалась.
Через полтора часа они свернули на проселочную дорогу.
– Скоро будем. – Наташа выглянула в окно. По бокам тянулись зеленые поля, где-то далеко, за холмами, темнел лес. На заднем сиденье спали Люся и Маша. От долгой дороги их слегка разморило. – Мама у меня человек своеобразный, так что имейте в виду, пожалуйста.
Она понимала, что Кленина придется как-то подготовить. Он вопросительно посмотрел на нее, подняв брови. Сейчас в лице его не осталось ничего хищного, ничего от того «волка», которого знали его сотрудники и конкуренты. Он расслабился, взгляд смягчился, глаза заблестели. Его очень радовало то, что Наташа рядом, что он едет в деревню, что сегодня, в конце концов, прекрасный солнечный день и с полей тянет свежестью.
