Текст книги "Остановка по требованию. Пассажиры с детьми"
Автор книги: Светлана Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Часть четвертая
ПРОЕЗДНОЙ БИЛЕТ
Андрей возвращался домой. Он сидел в купе один, его сосед вышел покурить в коридор. Еще одна женщина, занимавшая верхнюю полку, сошла на предыдущей остановке.
Ознакомительная поездка прошла успешно. Его встретили почти как босса. Показали город, устроили экскурсию на фирму. Конечно, пока это было лишь полупустое помещение, в котором стояла кое-какая мебель и нераспакованные коробки с офисной техникой. Но ребята показались ему толковыми, их идеи по раскрутке бизнеса были ему близки. Он чувствовал, что здесь все может получиться. И от этого его смятение только усиливалось.
Еще по дороге в Тольятти он загадал: если что-то там его смутит, покажется неправильным, он откажется. Андрей даже репетировал свою речь перед Вовкой, выстраивал аргументы, приводил доказательства того, почему он не может стать руководителем филиала. Ему хотелось отказаться не потому, что он не может решить свои личные проблемы, а по деловым соображениям. Но в реальности этого не произошло. Жаловаться ему было не на что. И решать вопрос о работе нужно теперь. Через несколько часов он приедет, и Вовка наверняка захочет узнать, как все прошло.
Мысли его вернулись к Наташе. Интересно, звонила она матери? Как дочки? Он так по ним скучает! Как только вернется, пойдет к ним. Купит подарков…
Стоп, стоп. А на какие деньги? В принципе у него осталось немного от тех командировочных, что он получил от Вовки, но на хорошие подарки этого не хватит. Ладно, куплю фруктов, кока-колы, шоколада. Все-таки бедность действительно раздражает. Не хочет он быть богатым, но так приятно купить близким что-то, что их порадует, и не считать при этом копейки.
Интересно, как там Ирина? Жалеет, что так обошлась с ним? Хотя все, он о ней не думает. Просто поезд располагает к воспоминаниям. Сегодня ночью ему снилась Маргарита.
Он подошел к ее дому и увидел, как от подъезда отъезжает белая «Волга». После доноса Танечки эта машина мгновенно привлекла его внимание. Он посмотрел ей вслед, но с такого расстояния определить, кто сидел за рулем, не смог.
Дверь открыл младший братец Маргариты, Петя. Он заканчивал шестой класс и мечтал стать биологом. Причем не обычным, а космическим. Наверняка на это желание повлияли творения Кира Булычева с его девочкой Алисой и космическими экспедициями за странными инопланетными зверушками.
– А ее нет, – выпалил он с порога.
Андрей протянул ему сумку:
– Она забыла у меня свои документы. Когда будет, не сказала?
– Нет. – Братец потоптался. – Все, что ли? А то у меня скоро кино начнется…
– Пока, – растерялся Смирнов. Дверь захлопнулась, и он спустился вниз, так и не спросив, где Маргарита. Ему показалось неудобным подвергать допросу мальчишку.
Но уйти далеко от ее дома было выше его сил, Покружив немного по соседним улицам, он нашел исправный телефон-автомат и позвонил ей. Нет, она еще не вернулась. Не осознавая, что делает, он снова очутился у подъезда Маргариты. Он решил покончить с этой неизвестностью. Зачем мучить себя, подозревая девушку черт знает в чем? Он прямо спросит у нее…
А собственно, спросит о чем? Не встречается ли она за его спиной с каким-то хмырем на «Волге»? Значит, он поверил в гадкие сплетни ревнивой девчонки? И теперь занимается слежкой?
Андрей был молод, и спор нравственных идеалов с ревностью завершился победой последней. Он просто увидит, как Маргарита вернется домой, и все. Нужно убедиться, что все это враки.
Когда через час подъехала белая машина, Смирнов находился почти в состоянии исступления. Увидев Маргариту, выходящую из «Волги» в сопровождении блондинистого хмыря, он чудом удержался и не кинулся к ним. Не хотелось устраивать некрасивых сцен.
Маргарита тем временем повисла у хмыря на шее, потом они начали целоваться. Андрей не мог на это смотреть. Он отвернулся, почти побежал прочь по улице, на которой уже начали загораться фонари, и постарался взять себя в руки. Наивный дурачок, почему он решил, что она любит только его?!
Он решил уйти красиво. Зачем заставлять девушку признавать очевидное? У нее кто-то есть, и отношения их выходят далеко за рамки дружеских. Теперь он встанет и уйдет и больше никогда в жизни не приблизится к этому дому, пусть даже бабушка Леночки, однокурсницы, которая жила несколькими этажами выше, печет самые вкусные пирожки в мире. Какие могут быть пироги, когда сердце разбито?
Он решил пойти к Вовке. А куда ему еще податься со своим горем, не домой же идти?
Но Вовки дома не было, он отправился к кому-то в гости. Володина мама дала ему адрес. Сначала Андрей не хотел никуда идти. Но, побродив с полчаса по холодной улице, все-таки не выдержал. В гостях наверняка будет выпивка. И хотя раньше он глубоко презирал тех, кто заливает горе вином, ему сейчас это не повредит.
Наташа собирала вещи, которые нужно везти в деревню. За один присест, пожалуй, они все не увезут. Раньше у нее был Андрей, который запросто уносил все эти сумки, а теперь ей придется самой тащить и багаж, и детей. Задачка на выживание.
Сейчас она очень жалела, что у нее нет ни машины, ни человека, который мог бы ей помочь. Конечно, можно позвонить Кленину, но ей не хотелось. Отвезти детей в деревню – это как-то по-домашнему, этим должен заниматься муж. Андрей, между прочим, отец этих девочек. Мог бы предложить свои услуги. В конце концов, где он? За все дни не позвонил, не пришел.
Записку от него она видела. Он писал, чтобы она позвонила его матери. Не будет она этого делать. Он сам должен понимать какие-то вещи. Как будто он не знает, что девочек пора везти к бабушке. Или что ее зарплаты им хватит на неделю. А самое главное, из-за чего она переживала, была собака.
Толстый ветеринар сказал, что ночью Джордж умер.
– Прививки нужно было делать, – «утешил» он ее и удалился к другим четвероногим страдальцам.
Санитар спросил, что делать с телом? Некоторые забирают своих питомцев и просто закапывают где-нибудь в лесу. Но можно устроить настоящие похороны. Клиника оказывает такие услуги.
Наташа была в таком ступоре от всего происходящего, что не плакала. Она вдруг вспомнила, как Федотов принес им Джорджа, сказав, что теперь у них все в жизни изменится. Вот и изменилось.
Хорошо, что ее сопровождал Кленин. Видя, что Наташа расстроена, отвел санитара в сторонку, заплатил за кремацию и велел похоронить пса на местном «собачьем» кладбище. Она была очень признательна Сергею. Одна мысль о том, что ей пришлось бы тащить мертвое тельце Джорджа за город, потом копать могилку, нагоняла ужас. И вообще, она просто устала от всего этого. Какие-то сплошные потери, разборки, неприятности, а теперь и эта смерть… Прощай, славная собачка! Для Маши и Люды ты навсегда останешься другом, которому срочно пришлось уехать в собачью страну за косточками.
Наташа вспомнила, что холодильник, как ни странно, забит до отказа. И обязана она этим не Андрею, а опять-таки Кленину.
После клиники они поехали в магазин. Кленин выбрал супермаркет недалеко от ее дома. Обычно она покупала продукты на рынке. Там было намного дешевле. Но перед Клениным афишировать свою бедность не хотелось.
Наташа взяла тележку и покатила ее вдоль полок, уставленных всякими деликатесами. Она так давно не была в супермаркете, что получала удовольствие от разглядывания баночек и коробочек со снедью. Ее, например, очень насмешила упаковка с надписью «Prostokvasha». Это же надо додуматься, привезти в Россию обычную простоквашу и продавать ее по сто пятьдесят рублей за 0,5 литра?! Может, для немцев это и деликатес, но для нас – самая что ни на есть дешевая еда.
Она взяла только самое необходимое, рассудив, что купит на рынке овощи, крупу и яйца. Не хотелось переплачивать за красивую упаковку. Хлеб, пакет молока, пакет кефира. Рука замерла над куском сыра, но, посмотрев на ценник, она передумала. В магазине рядом с домом тот же сыр продается на двадцать рублей дешевле.
О Кленине она забыла. Оглянувшись, она увидела, как он кладет в свою корзинку пачку йогуртов.
«Вот и пообщались. Вместе сходили в магазин, – Наташа бросила в тележку две пачки творога и один пакетик сметаны. – Везет человеку, покупает, что хочет. По-моему, он на цену даже не смотрит».
Наташа замешкалась около кондитерского отдела. Ей очень хотелось купить девочкам что-то вкусное, но, посмотрев в кошелек, от этой мысли пришлось отказаться.
Она вышла на улицу. Кленин уже загрузил в багажник свои покупки и ждал ее. Наташа села в машину, досадуя на себя, на него, на весь мир. Что толку идти в магазин, если рядом человек, который не понимает твоих материальных затруднений? Люди из разных миров. Если для него покупать продукты в этом магазине было делом обычным, то да нее супермаркет, в котором фасованные яйца в пластиковой упаковке в полтора раза дороже, чем обычный десяток яиц на рынке, был раздражающей роскошью.
Около садика Наташа вышла из машины.
– До свидания. – Она потянулась за пакетом с молоком, лежащим на заднем сиденье, но Кленин остановил ее.
– Позвольте, я вас подожду?
Она пожала плечами:
– Как хотите. Вам разве на работу не надо?
– Ничего, еще полчаса решающей роли не сыграют. – Он сел на капот машины и подставил лицо солнцу.
Предупредив воспитателей, что девочки ходят в сад последние два дня, а потом уезжают, Наташа вывела галдящих дочек к машине. Девчонки очень обрадовались дяде Сереже, и Наташе стоило больших усилий убедить их, что домой лучше идти пешком.
– Да не надо нас провожать, – говорила она, – тут два шага до дома. Заодно прогуляются, подышат свежим воздухом.
– Хочу в машину! – категорично заявила Люся. – А воздухом мы подышим у бабушки в деревне!
– Вы едете в деревню? – Кленин усадил девчонок в машину и помог Наташе переставить продукты.
– Да, скоро повезу их на каникулы, – рассеянно ответила Наташа, думая о том, что надо бы купить картошки.
– А сама?
– Отвезу их и вернусь. – Наташа отвернулась и уставилась в окно, будто было что-то интересное в том двенадцатиэтажном доме, мимо которого они ехали.
– Стойте! – закричала Люся. – Вы наш дом проехали!
– Это я специально, – объяснил Кленин. – Чтобы подольше покататься.
Он и девчонки заговорщицки захихикали, то и дело поглядывая на Наташу – не сердится ли? Она вздохнула. Кататься на машине, конечно, для девочек дело редкое и приятное, но домашние дела не ждут.
– Все, нам пора домой.
Сергей молча повернул машину обратно.
Около дома Кленин достал из багажника два объемистых пакета.
– Вот… – немного смущаясь, сказал он. – Это для них, – кивком головы он указал на девочек.
– Я не возьму, – испугалась Наташа.
– Наташа, я обижусь. Вы что же, считаете, что я вас подарками задобрить хочу?
– А разве нет?
– Вы обо мне так думаете? Мне просто захотелось, – горячо убеждал ее Сергей. – И все! Все это ни к чему вас не обязывает! То есть это – без всякого второго смысла!
– Для вас нет второго смысла, а для меня есть…
– Не возьмете? – огорчился Кленин. – Тут йогурт и творожки для девочек, и еще я купил им шоколада, правда, не знаю, разрешаете вы им есть конфеты?
Наташа пожала плечами:
– Они так редко их едят, что особого вреда им это не причинит.
– И куда мне это девать? Я молочное не люблю. Не возьмете?
– Возьму, – вздохнула Наташа. – Вам это все равно не понадобится, еще выкинете, не дай бог…
Она взяла тяжелые пакеты и подозвала девочек.
– Только, пожалуйста, больше так не делайте. Мне и в самом деле неловко.
– Хорошо. Без вашего разрешения не буду…
В пакетах оказались не только сладости, но и колбаса, сыр, сосиски и многое другое. Теперь они были обеспечены едой надолго. Поход на рынок откладывался.
Пожалуй, ей надо заняться поисками работы, Не может она постоянно принимать продукты от Сергея, а Андрею, похоже, до них теперь и дела нет.
А купальник все-таки хочется… Тот, красный, в золотых цветах. И чтобы не перед местными воробьями в деревне красоваться, а – на море, в необъятной синеве. Лето все-таки бывает только раз в году, а она моложе не становится. Скоро талия поползет вширь от макарон и хлеба, на бедра нападет злой целлюлит, а на лицо морщины. Пока была юной, верила, что ее ждет какое-то особенное счастье. Пусть не в золотом дворце, но с любимым. Где он, любимый? Нет ответа.
… – Да ты что? Серьезно? – Вовка никак не мог поверить. Андрей вздохнул.
Только что он отказался ехать в Тольятти. Причем с деловой точки зрения это было совершенно необъяснимо. Кроме отличной зарплаты и чудесных сотрудников он еще оставался должен денег, которые Вовка в него вложил перед поездкой.
– Скажи честно, ты отказываешься, потому что не веришь в перспективу? – озадаченно спросил Вовка.
– Дело не в этом. Просто… я понял, что сейчас не могу уехать. Можно сказать, по личным причинам.
– Жена? Вы помирились, и она не хочет ехать?
– Не в этом дело. Ладно, насчет денег не беспокойся. Я их обязательно верну. Не сразу, но через недельку постараюсь.
– Забудь, – отмахнулся Вовка. – Будем считать, что ты ездил с инспекцией. Но жаль, что ты отказываешься. Я как-то привык к мысли, что мы станем работать вместе.
– Не обижайся. И передай привет Наде. Как там ваш Бумба?
– Нормально. Что с ним сделается? Лопает и толстеет в свое удовольствие. Надежда надумала купить еще одного, чтобы заняться разведением. Через неделю поедет в Москву, купит жутко породистую сучку.
– Здорово, – с деланым энтузиазмом отозвался Андрей.
– Ну да, – как-то неуверенно согласился Вовка. – Только знаешь, с тех пор как эта китайская псина у нас поселилась, я перестал храпеть. Он это делает за двоих. Что же будет с двумя шарпеями?
Смирнов подумал, что вряд ли останется у них ночевать еще раз.
Он положил трубку, почти жалея о принятом решении. Вот так всю жизнь: сначала не можешь решиться, потом жалеешь. Но все-таки придерживаешься того, что решил.
– Самое время прибегнуть к рекомендации Федотова, – невесело усмехнулся он. Грузчиков ни рынке всегда не хватает.
Ранним утром Смирнов, одетый в старый тренировочный костюм, вместе с несколькими потертыми типами нагружал тележку картонными ящиками из-под бананов. Собственно, бананов там не было, просто коробки были удобны для транспортировки, и хозяин забил их всякой снедью типа консервов, бутылок и фруктов.
Устроиться сюда действительно оказалось очень просто. Вечером он зашел к Федотову, а утром уже был представлен толстой тетке с сильно накрашенным лицом, которую все называли Валечкой. Она, похоже, выполняла здесь функции надсмотрщика, контролера и продавца в одном лице.
– Еще один, – неприветливо сказала Валечка, когда Федотов подвел его к ней. – Пьешь сильно?
– Вообще не пью, – честно ответил Андрей.
Валечка сморщилась:
– Еще и врешь. Ладно, принимайся за дело. Расчет раз в неделю, если не выходишь работать по пьянке, выгоню тут же. Все ясно?
Смирнову было все ясно. Он приступил к работе, стараясь не думать о том, как хорошо он мог бы устроиться в Тольятти. Все, поезд ушел.
Его новые сослуживцы отличались небритостью, нездоровым цветом лица и неразговорчивостью, если не считать некоторые матерные слова, которые они часто повторяли. Но было видно, что делают они это скорее по привычке, без огонька.
Федотов явно считался местным балагуром и душой компании. Разгрузив три машины, они устроили перекур, и Федотов тут же принялся травить анекдоты. Остальные его веселья не разделяли и как будто чего-то ждали. Впрочем, скоро выяснилось, чего именно.
– Поправиться бы, Валечка. – Федотов умоляюще сложил руки на груди и поклонился в сторону рыночной матроны.
Та огрызнулась:
– Ага, сейчас! И так спите на ходу, поправитесь – совсем работать перестанете.
Мужики загалдели.
– Вы категорически не правы, Валечка!
– Точно, точно, – поддержали сотрудники, почесывая сизые подбородки.
– Мы уже три разгрузили. Это тяжело! Между прочим, даже у здорового человека сосуды по утрам сужены. А если он накануне вечером увлекался, то тем более.
– А вы не увлекайтесь. – Валечка с пыхтением достала из-под прилавка упаковку супов быстрого приготовления. Грузчики следили за ней тоскливыми глазами.
– Это вы зря. Если не пить, что же останется от русской нации? И все-таки умные врачи даже зарядку не советуют делать по утрам. Утренний бег – бег к инфаркту!
К беседующим подошел помятый мужичонка средних лет:
– Привет, орлы!
Смирнов подскочил. Надо же, старый знакомый! Товарищ Макишев, безвинная жертва чар Ирины Клениной!
– Андрей? – удивился Макишев. – А ты что тут делаешь?
– Последовал твоему совету. – Смирнов присел на пустой деревянный ящик. – Сбежал из «Контакта», подальше от Ирины.
– Это правильно. Как видишь, рынок для интеллигентного человека – последнее средство к пропитанию.
Он мог бы ничего не говорить. Мутноватые глаза и застарелый запах перегара выдавали в нем любителя выпить.
– Сейчас Валя ругаться будет, – обреченно сказал «интеллигентный человек». – За опоздание на работу…
– Все физические нагрузки надо оставлять на послеобеденное время, – продолжал Федотов убеждать непреклонную Валечку. – Причем не меньше, чем через два часа после еды.
– Да вы разве едите с утра, – фыркнула продавщица. – Только пьете! Давайте кончайте перекур, принимайтесь за работу. После этой машины, так и быть, налью. А ты, Макишев, не думай, что я тебя не заметила. За опоздание минус тридцать процентов!
Грузчики нехотя поднялись и поплелись к своим ящикам. Смирнов работал в паре с Федотовым, прислушиваясь к разговорам. Большинство таскало тяжести молча, но Федотов не умолкал ни на минуту. Макишев тоже был не прочь поговорить, но, так как был старше и физически слабее, долго не мог отдышаться, и беседа то и дело прерывалась.
– Все-таки это примитивное мнение, – пыхтел Макишев, вытирая пот со лба. – Насчет утренних тренировок.
– Чем же оно примитивно?
– С точки зрения грубой физиологии оно, может, и верно. Но есть же еще особенности режима! Например, если вы привыкли ложиться в два и вставать в двенадцать, то с утра вам тяжело. Организм функционирует как часы и должен перестроиться…
– А мне с утра всегда тяжело, – отозвался Федотов, приняв от Смирнова ящик с томатной пастой. – Хоть в два ложусь, хоть в десять. Все равно утром вся тяжесть мира чувствуется.
– Если вы будете бегать по утрам регулярно, то уже в течение года организм привыкнет. Выработает рефлекс, – гнул свое Макишев. – И с утра будет готов к нагрузке!
– Если выживет, – проворчал еще один грузчик.
– Вот и я о том же, – оживился Федотов. – Зачем вообще себя мучить? Надо прислушаться к своим экзистенциальным ощущениям!
– Ощущения можно воспитать, – Макишев с трудом выпрямился. Лицо его было багрово-синим. – Вынужден напомнить вам пошлую истину: если не можешь изменить ход вещей, измени свое отношение к ним. В том числе к этой вот работе. Грузить противно? Противно. Но подойдем с другой стороны. «Миф о Сизифе» вы, конечно, читали?
– Чего? – озадачился партнер Макишева по разгрузке, но Федотов закивал:
– Разумеется!
– Квинтэссенция того самого экзистенциализма, о котором вы говорили, Константин Валерьевич. Выполнять работу не ради цели, а ради протеста! Бросать вызов бессмысленной жизни, неукоснительно выполняя ее бессмысленные требования и этим делая их разумными!
«Кошмар! – думал Смирнов, слушая этот странный разговор. – Что творится с нами? Умные люди, с высшим образованием, толкуем об экзистенциализме, а сами клянчим на опохмелку… Грустно все это».
– Я хоть про экзистенциализм и сам заговорил, но все это устарело! – Федотов не сдавался, хотя, зазевавшись, не принял вовремя от Смирнова ящик и уронил на ногу упаковку тушенки. Банки раскатились по грязи с веселым звоном. Кое-как собрав все это и запихнув обратно в ящик, Костик вернулся к прерванному разговору.
– Делать бессмысленное разумным – малодушие! – Он рубил рукой воздух, как Ленин на митинге. С этим Андрей готов был согласиться. Действительно, какой смысл искать себе высшее оправдание, если ты работаешь на рынке из-за того, что не можешь удержаться от пьянки? Какой может быть в этом смысл? Это действительно русское интеллигентское малодушие – работать чернорабочим, оправдывая свою лень и невезучесть издержками жизненной несправедливости.
– А высшее мужество – относиться к бессмысленному именно как к бессмысленному! И более то – делать его еще более бессмысленным!
Мужик давно оставил свои попытки понять, о чем идет разговор, и молчаливо кидал ящики, поглядывая иногда в сторону грозной Валечки.
– В этом что-то есть, – задумался Макишев. – У кого я об этом читал? Не помню…
Они выгрузили последний ящик.
– Валечка, надо бы! Сосуды…
Тетка смилостивилась и достала бутылку. Повеселевшие грузчики сползлись к палатке. Валечка расставила на ящике одноразовые стаканы и начала разливать водку строго равными порциями. Народ следил за этим процессом, как за священнодействием, с благоговейным трепетом.
Закончив дележку, строгая Валентина приступила к раздаче. Последними подошли Макишев и Федотов. Смирнов остался в стороне, но Валечка протянула стаканчик и ему. Он отрицательно покачал головой:
– Я не пью, я же говорил.
– Я могу помочь, – влез Федотов.
Валечка усмехнулась:
– Не пью, не пью… Все так говорят. Ладно тебе, все свои. – Она вновь протянула ему стакан, оттолкнув Костика. – А ты не лезь. С тебя хватит! Напьешься, мне потом Пашка вставит!
– Я действительно не пью. – Смирнов поглубже засунул руки в карманы.
– Больной, что ли? – Валечка недоверчиво посмотрела на него. – Вроде мужик не старый, рановато еще…
– Абсолютно здоров! – влез Федотов.
Валечка пожала плечами:
– Бывает…
И одним махом опрокинула содержимое стаканчика себе в рот. Тут же сморщилась, открыла упаковку чипсов и закусила, пытаясь перебить мерзкий вкус водки.
– Ну и гадость вы пьете!
– Так ты сама нам это даешь! – удивился Федотов. – Мы разве отказываемся выпить что получше? Так нет, все экономишь на нашем здоровье…
– Кончай трепаться, поехали! – сурово прервала его Валечка, и мужики поплелись на исходные позиции. Смирнов почувствовал растущую боль в спине. Федотов взялся за железную папку с кольцом и пошел первым, сзади Макишев и Смирнов толкали тележку так, чтобы на ухабах не уронить ящики с бутылками.
– Если разобьем, с нас вычтут. Да еще по роже получим, – предостерег Федотов Андрея.
– От кого?
– От Пашки. Хозяин наш. Противный мужик, даром что молодой.
– Это все от недостатка образования, – влез Макишев. – Этому молодому человеку недостает общего кругозора…
– Скромности ему недостает, – перебил его Федотов. – Наглый очень!
– Поторопиться надо. – Макишев подтолкнул тележку. – Скоро торговать начнут…
Через полчаса на рынке начали появляться первые покупатели. Валечка сняла свой черный плащ и переоделась в грязный халат, когда-то бывший белым. Грузчики уселись в тенечке, на пустых ящиках, чтобы передохнуть.
– К обеду опять товар подвезут. А пока можно перекурить, – консультировал Андрея Федотов. – Ты как, с непривычки не загибаешься?
– Пока нет.
– Рефлекс выработал, что ли? Черт, хозяин идет.
– Паша? – тревожно завертел головой Макишев.
– А кто еще? Сейчас привяжется!
Паша оказался молодым человеком в светлой футболке, кроссовках и штанах с белыми полосками по бокам. В одном ухе блестела серьга, а на руке, чуть выше кисти, была выведена татуировка: змей, обвивающий кинжал. Смирнов когда-то читал статью, посвященную татуировкам, но уже успел забыть значение каждого символа.
Паша держался уверенно и хамовато.
– Отдыхаем, халтурщики? На все точки товар развезли?
– Естественно! – ответил за всех Федотов.
Глаза Паши остановились на Андрее.
– Новенький?
– Да, – кратко ответил Смирнов.
– Не загибаешься?
– Нет.
Паша был настроен весело. Он снисходительно потрепал Смирнова по плечу. Потом принюхался к Макишеву. Нахмурился. Бедный Макишев от страха стал совсем маленьким.
«Вот тебе, батенька, и миф о Сизифе!» – подумал Андрей. Паша отвесил грузчику подзатыльник.
– Опять с утра пил? – закричал он. – Еще раз, сволочь, и вылетишь у меня! Забыл, как неделю назад ящик водки разбил?
Смирнов начал закипать. Никогда он не умел терпеть хамства. И сейчас не хотел переучиваться.
– Пьешь много? – обратился к новенькому Паша.
«Не больше, чем ты воруешь», – подумал Андрей, но вслух ответил:
– Я с вами свиней не пас.
Паша поцокал языком. Лицо его озарилось глумливой усмешкой.
– Не надо гордиться, мужик. – Он сплюнул, попав Федотову на ботинок. Тот сделал вид, что этого не заметил. – С верхним образованием, что ли? – Паша говорил вроде бы дружелюбно, но в голосе почувствовалась угроза. – Ты будь проще. Я, между прочим, сам с верхушкой. И не хрен собачий, а геолог! Однако не чинюсь, и народ меня любит. Федотов, любишь меня?
– Я вообще людей люблю, – уклончиво ответил Федотов, не поднимая глаз на начальство.
– Ты не хитри! – рявкнул Паша. – Что значит – вообще? Меня конкретно – любишь?
– Раз вообще, то и конкретно, – пробормотал Федотов. – Включительно…
– Видишь? – обратился Паша к Смирнову. – Я простой – и меня любят!
– Да нет, ты не простой, – тихо сказал Андрей. – Ты хам!
В дверь позвонили. Люся подбежала первая, спросила:
– Кто там? Мама, это бабушка!
Наташа вытерла руки о фартук и пошла к двери, озадаченно хмурясь. Что означает этот визит? Что сказать свекрови, если та спросит, где Андрей?
– Люсенька, здравствуй, мое сокровище! – Нина Павловна, нагруженная сумками и пакетами, ввалилась в прихожую. – Наташа, как ты похудела!
Женщины поцеловались. Из кухни прибежала Маша, вся обсыпанная мукой.
– Бабуля!
После того, как обеих девочек оделили конфетами и бананами, Наташа и Нина Павловна остались одни.
– Чего же вы не проходите? – Наташа нашла для свекрови тапочки и протянула ей.
– Я на минутку заскочила. Дай, думаю, узнаю, как там мои девочки. – Нина Павловна вцепилась в свою черную кожаную сумочку, как утопающий в надувной круг. – Соскучилась по внучкам.
– А как… – начала Наташа и замолчала. Нина Павловна понимающе посмотрела на нее.
– За Андрюшу не беспокойся, – сказала она, открывая дверь. – Он живет у меня. Вроде работу нашел…
«Намекает, что Андрей не с Ириной, – сообразила Наташа. – А что же он не приходит?»
– Привет передавайте, – собрав все силы, спокойно ответила она. Вроде так и надо, чтобы муж жил с матерью, а жена даже не знала бы, чем он занимается.
Нина Павловна задержалась на пороге:
– Наташа, денежка у вас есть? У меня пенсии через неделю, если что, я подкину.
– Спасибо, мы справляемся. – Наташа расстроилась, но постаралась это скрыть. – Девочки скоро уедут, в деревне все дешево, да и мама поможет, а я начну подыскивать работу на лето.
– Наташа, ты звони, – мягко попросила Нина Павловна. – Ваши с Андреем дела – ваше дело, но я вам тоже не чужая.
– Хорошо. – Наташа поцеловала свекровь в щеку, пытаясь справиться с волнением.
– Отвезешь девочек, позвони. – Нина Павловна хотела сказать еще что-то, но передумала. – До свидания!
Смирнова закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
– Мама, можно, мы съедим печенье? – Из комнаты высунулась измазанная шоколадом мордашка Люси.
– Нет, мы сейчас будем ужинать. – Наташа решительно отобрала у дочери пачку «Юбилейного». Получите после еды.
– Мам, а когда папа приедет? – Маша вытерла шоколадные ручонки о мамин фартук.
– Не знаю, – задумчиво ответила Наташа. – Честно, не знаю!
– Это ты мне? – не веря своим ушам, перепросил Паша. Не привык получать сдачи. Ни один грузчик до сих пор не говорил с ним таким тоном.
– Тебе. И серьезно. – Смирнов, не торопясь, поднялся с ящика, на котором сидел. На всякий случай. Драться ему не хотелось, но к неприятностям нужно было быть готовым.
Паша слегка растерялся. Новый грузчик был выше его на голову и намного шире в плечах. Он покосился на подчиненных. Все делали вид, что заняты рассматриванием ботинок. Пашу здесь никто не любил.
– Похоже, тебя нужно воспитывать, – развязно сказал Паша, потирая руки и отстегивая часы. Осторожно положил их в карман. Смирнов спокойно наблюдал за ним. – Тебе не говорили, как я воспитываю?
– Еще нет.
– Сейчас сам узнаешь. – Паша почесал голову и вдруг неожиданно сделал выпад вперед и ударил Смирнова под дых.
Было больно. Андрей согнулся, глотая воздух.
– Все понял? – весело спросил Паша, обводя взглядом грузчиков. – И так будет с каждым, кто…
Смирнов резко распрямился и кинулся на Пашу. После серии молниеносных ударов в челюсть и живот Паша свалился на землю кулем.
– Красиво, – философски заметил Макишев. – Случайно, не бывший десантник?
– Очень может быть. – Андрей потер руки и пошел прочь.
К месту происшествия уже бежала Валечка.
– Что же это такое, люди добрые! – кричала она. – Милиция! Позовите охрану!
У ворот Смирнова догнал Федотов:
– Андрей, погоди!
Тот остановился:
– Как ты все это терпишь?
– Привык, – пожал плечами Федотов. – Как я уже говорил, бессмысленное нужно делать еще более абсурдным.
– Дурацкая философия. – Андрей пошел к выходу.
– На рынке лучше не появляйся! – крикнул Костик ему в спину. – И я тебя не знаю, понял?!
– Понял, – усмехнулся Смирнов. – Пока, ханурики!
Федотов вернулся к павильону. Паша начал подавать признаки жизни, после того как Валечка полила его голову минеральной водой.
– Чего стоите? – прикрикнула она на грузчиков. – Идите работать!
Те поползли прочь, пряча улыбки.
– Интересно, этот случай выработает у нашего хозяина рефлекс? – задумчиво спросил Макишев.
Федотов сплюнул:
– Вряд ли…
Наташа сидела в тишине темной квартиры и думала. Девочки, объевшись сладостей, напрыгались и уснули рано, а ей спать пока не хотелось.
Когда они жили вчетвером, ей иногда удавалось оставаться вот так, одной на кухне, вечером. Это было у нее самое любимое время. Все спали, она была свободна и могла делать, что захочется. А самое главное – в одиночестве и тишине! За день она так уставала от общения, сначала в школе, потом дома с дочками и мужем, что к вечеру ей хотелось побыть одной, чтоб никто не трогал. У каждого человека должно быть личное время, принадлежащее лишь ему.
А вот теперь этого времени у нее было слишком много. Ей надоело это одиночное заключение. Когда девочки уедут, станет совсем невмоготу.
Зазвонил телефон, Наташа поспешно сняла трубку.
– Это я, – сказала Машка. – Спешу доложить о результатах проведенного расследования.
– Какого еще расследования?
– Ты же хотела знать, почему твои проблемы вдруг закончились?
– Не тяни, говори, – потребовала Наташа.
– Я побеседовала с Сахаровым… Он плевался и говорил, что, если бы знал, что ты настолько крута, никогда бы не связался!
– В каком смысле?
– Говорит, с ним один мужичок побеседовал о жизни. Импозантный такой, с седоватыми висками, на «мерседесе». Тебе это описание никого не напоминает?
– Ох, – только и сказала Наташа.
