Текст книги "Призраки прошлого (СИ)"
Автор книги: Светлана Гуляка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Пыль, наметённый через разбитое чердачное окошко уличный мусор, обломки мебели, каких-то досок, тряпьё, стеклянные банки, какие-то провода. Всё в пыли и паутине. А в углу кто-то слегка расчистил хлам и разложил матрас – старый, ещё соломенный, застеленный простынёй и одеялом. Рядом стояла частично прогоревшая грязная парафиновая свечка и лежал початый коробок спичек.
Видимо, кто-то из детей не выдержал душиловки общей комнаты и перебрался сюда.
На некрашеной дощатой стенке в изголовье этого матраса был приклеен кусок газеты, но от постоянной сырости он отклеился и отогнулся вниз. И из-под него выглядывала вырезанная ножом на доске перевёрнутая пятиконечная звезда.
Каринэ стало не по себе.
Она долго смотрела на звезду, потом провела по ней пальцем, стараясь не занозиться о плохо оструганную доску. Восемнадцать лет назад газета была на месте, и вряд ли следователи могли обнаружить эту перевёрнутую звёзду. Если они вообще лазили на чердак.
Каринэ тщательно перетряхнула постель, однако сказать, кто на ней спал девятнадцать лет назад, было невозможно – никаких личных вещей рядом не осталось. Постель была застлана аккуратно, вряд ли младшие дети способны были на такую аккуратность, а кто из старших сестёр или родителей пользовался ею, уже не узнать. И кто вырезал рядом с ней символ сатанизма – тоже.
Это могли баловаться старшие сёстры, протестуя против нищеты и социальной несправедливости. А могли и родители – оба или кто-то один.
Каринэ спустилась вниз и принялась второй раз осматривать нары, внимательно приглядываясь к доскам. Там было всё чисто, но когда она отодрала обои в одной из ниш, под ними оказалась всё та же перевёрнутая пятиконечная звезда. Осмотр остальных ниш показал, что во всех из них под обоями – надорванными, а потом подклеенными или прибитыми гвоздиками – прятались перевёрнутые пятиконечные звёзды. Её не было только в девятой нише, которая служила полкой для одежды и на которой никто не спал.
Очень маловероятно, что это вырезали дети.
В спальне родителей под обоями тоже оказалась перевёрнутая пятиконечная звезда, только здесь она была большая, почти в рост человека, двойная, взятая в круг и с какими-то значками около каждого луча.
Родители, однозначно. Это не детское художество.
Каринэ вернулась в кухню и села на тот же стул, на котором сидела раньше, сложила руки на спинке стула и положила на них голову.
Выходит, её родители были никакими не баптистами, а сатанистами, по крайней мере, кто-то один из них. Могли ли они совершить чёрный ритуал с человеческими жертвоприношениями? Или не сами совершить, а оказаться жертвами? То место в горах, если верить Игорю, было облюбовано дьяволопоклонниками давно, задолго до рождения её родителей. Допустим, оно почитается современными сатанистами, её родители с детьми туда поехали, и...
И что "и"? Кто-то из родителей расстрелял своих детей, чтобы принести их в жертву сатане? Или они попались фанатикам, и те их принесли в жертву сатане? Или родители и дети просто посходили с ума от ночных кошмаров, повыбегали из палаток, заблудились и погибли в лесу?
Но кто тогда стрелял? Отец? Мать? Кто-то посторонний? И не факт ведь, что стреляли именно из мосинки и именно из отцовской.
Каринэ вышла на улицу, посмотрела на солнце, ещё высоко стоящее в небе, вспомнила, что нужно вернуть соседям лестницу. Вернула, поблагодарила и вспомнила, что в доме есть подвал. Вдруг и там прячутся ненужные сюрпризы?
Однако в подвале ничего не было. Он представлял собой кирпичный колодец с кирпичным же полом полтора на полтора метра и с гнилыми деревянными полками, уставленными пустыми пыльными трёхлитровыми банками.
Каринэ закрыла подвал, вернула стул, на котором сидела раньше, на место и напоследок окинула взглядом комнаты. И представила, что если бы семья не пропала, то она, Каринэ, всё детство бы провела, ютясь в одной комнате с семью сёстрами, грызясь с ними за каждую игрушку и донашивая их вещи. Какой бы она выросла?
Может быть, кошмары, преследующие её всю жизнь, – не самая большая плата за нормальное детство в нормальной семье?
Во дворе она переоделась в предусмотрительно захваченные из дома чистые шорты и футболку, сняла пропыленную косынку, прочесала волосы, вымыла руки и лицо водой из бутылки, захваченной из дому, и сунула все вещи в рюкзачок.
Может, стоит снести дом и сжечь весь мусор? Кому он нужен – мёртвый памятник безрадостного прошлого?
Нет, пусть пока стоит. Мало ли, какие улики он может ещё скрывать...
Глава 17. В аэропорту
В отпуск Каринэ и Надя пошли одновременно. Стояла середина июля, Краснодар изнывал от жары, вся Россия, казалась, ринулась на Чёрное море, уехать в сторону побережья было задачей сложной, поезда шли, заполненные до отказа, а автобусов Каринэ с некоторых пор побаивалась. Надя заявила, что всякие Турции и Черногории ей надоели, и рванула на далёкий север – в Питер. А проводить её на самолёт попросила Каринэ.
Тащиться в аэропорт, когда можно было мирно поспать после ночного дежурства, не хотелось абсолютно, но Надя была всё же близкой подругой, а к тому же впереди маячили добрые полтора месяца отпуска, поэтому можно было потерпеть. К тому же дежурство выдалось спокойным, а потому Каринэ, сдав смену Тане с Олей, поехала к Наде, помогла ей утрамбовать чемодан и закрыть его, подхватила её две дополнительные сумки, и подруги поспешили на маршрутку.
Небольшое здание терминала для внутренних рейсов встретило их относительной прохладой и умеренной суетой. И неуместным воспоминанием, что здесь работает Игорь. Каринэ поймала себя на том, что вертит головой в надежде увидеть его, но при этом мысль о возможной встрече вызывала робость до слабости в ногах. Разве только не встретиться, а лишь увидеть... Но что смысла, что она его увидит? Пройдёт он где-то вдалеке, не заметив её, как чужой; появится на несколько секунд и снова исчезнет – навсегда или до следующей случайной секундной встречи.
Она прожила без него уже три месяца. Он въелся в сердце гораздо сильнее, чем она думала, тоска хоть и приглушилась временем, но не уходила. И если она его сейчас увидит или встретит, это опять разворошит все эмоции. А если он уже забыл её, нашёл другую – это ещё и лишняя боль.
Нет, лучше не встречать и не видеть. Подождать, пока Надя пройдёт регистрацию на рейс, попрощаться с ней и уехать домой спать. Так будет лучше.
К тому же он работает где-то на аэродроме или в ангарах – но уж точно не здесь, в фойе аэропорта...
А перед самой регистрацией Надина сумка преподнесла сюрприз – ручка её взяла и оторвалась. Иголки с нитками были закопаны где-то глубоко, булавка не держала, привязать не получилось, и Каринэ – времени ещё хватало – предложила перепаковать вещи, утрамбовать их в чемодан и одну сумку, а порванную она заберёт назад. Однако все вещи не влезали, и Каринэ взялась за ревизию. Отобрала литровую бутылку минералки – мол, объёма занимает много, а в самолёте Надю напоят, а если не напоят, то потерпит. Потом подруги вдохновенно и со смаком поругались из-за количества гаджетов, в результате чего к Каринэ перекочевал и Надин ноутбук с подзарядкой. Потом Каринэ, несмотря на все протесты, вытащила пакет с тёплыми ботинками, аргументировав это тем, что Питер – это, конечно, север, но до Арктики от него ещё далеко, а потому в кроссовках Надя там не замёрзнет. Она хотела вытащить и куртку, но здесь Надя упёрлась рогом, и Каринэ вынуждена была отступить.
– Дай я сама дальше посмотрю, – Надя решительно оттеснила подругу, – а то ты мне сейчас полчемодана выгрузишь.
– Я бы выгрузила, – согласилась Каринэ. Она, немалую часть жизни проведшая в походах, привыкла брать с собой вещей поменьше и полегче, чтобы не тащить на себе полквартиры. А у Нади, разъезжавшей по заграницам и отелям, такой привычки не выработалась.
Каринэ меланхолично смотрела, как подруга перебирает одежду, косметику и какие-то ещё пакетики, время от времени позёвывала и глазела по сторонам.
И увидела Игоря.
Он, в синих спецовочных штанах, тёмной футболке и надетой поверх неё жёлтой рабочей жилеткой, шёл через фойе вместе с другим мужчиной, одетым точно так же; оба держали под мышкой по бутылке молока и лавашу в мешке – видимо, выскочили в магазин за перекусом. Каринэ, замерев, провожала его взглядом, чувствуя, как с каждым его шагом накатывают отчаяние и тоска: вот так увидеть, вспомнить – и опять потерять. Хотелось вскочить, броситься за ним, пока он ещё не исчез за дверями каких-то служебных помещений, но... Но что она ему скажет? «Привет» – и всё?
И увидеть в его глазах злость, обиду, или презрение – что он к ней сейчас испытывает?
Она сглотнула подступающий к горлу ком.
Нет, пусть идёт. Не нужно ковырять рану, которая и так плохо заживает...
И тут спутника Игоря едва не сбили с ног – какая-то женщина бежала со своим чемоданом и зацепила его. Бутылка молока и лаваш полетели на пол, женщина – судя по жестам, потому что слов Каринэ слышать не могла – извинилась и побежала дальше. Игорь усмехнулся, поднял бутылку, а пока его спутник наклонялся за лавашом, бросил взгляд на фойе.
И увидел Каринэ.
Она заметила, что он дёрнулся, словно бы порываясь подойти к ней, но передумал. Несколько секунд они напряжённо смотрели друг на друга, но в это время Надя затеребила её за руку:
– Кариночка, давай я тебе пару книг отдам.
Каринэ, за эти несколько секунд совершенно забывшая о подруге, рассеянно глянула на неё.
– Ты и книг ещё с собой набрала...
А все мысли и чувства были далеко-далеко от Надиного багажа.
– А как же! Есть вещи, которые с планшета не почитаешь!
Каринэ снова повернула голову в сторону Игоря. Его спутник, уже поднявший лаваш, хлопнул Игоря по плечу, мол, чего стал, пошли.
– Каринэ, – Надя затеребила её сильнее, – на, забери вот это.
Пришлось заставить себя переключиться и переложить в порванную сумку два томика Кастанеды. Когда она после этого посмотрела в ту сторону, где увидела Игоря, ни его самого, ни его спутника там уже не было.
Вот и всё. Увидеть, разворошить воспалённую рану, и опять потерять...
Теперь вещи влезли в чемодан и сумку. Вторую сумку, с порванной ручкой, Каринэ повесила себе на плечо, и подруги пошли на регистрацию. Зарегистрировавшись на рейс и сдав многострадальные чемодан и сумку, Надя обняла подругу, чмокнула её в щеку, пожелала не скучать, пообещала привезти из Питера чего-нибудь такого-этакого и упорхнула в зал ожидания.
Каринэ некоторое время смотрела ей вслед, потом бездумно поглядела на табло, нашла Надин рейс. Идти никуда не хотелось, хотелось стоять вот так, отрешившись от всего мира и вспоминая Игоря, снова на несколько секунд ворвавшегося в её жизнь.
Стоило ей захотеть увидеть его – и пожалуйста, увидела. Случилось почти невероятное совпадение. Сбылось то, чему лучше было не сбываться...
Она поправила сползающую с плеча сумку с порванной лямкой и развернулась, чтобы идти на выход. И едва не врезалась в Игоря, стоявшего у неё за спиной.
Некоторое время они смотрели друг на друга, не зная, что делать и что говорить. Молока и лаваша с ним уже не было, на левой руке чуть ниже локтевого сгиба виднелась чёрная грязная полоска, а пепельные волосы явно были не так давно стрижены – по крайней мере сейчас они были короче, чем три месяца назад, когда она видела его последний раз.
И от него тянулись к ней лёгкие белые волны.
– Ты сознательно это делаешь? – не думая, спросила она, наблюдая за едва заметными белыми потоками, сворачивающимися вокруг неё в колышущиеся волны.
– Что именно? – уточнил он.
– Вот это, – она неопределённо развела ладони, подставляя их под невидимые потоки.
Уже не имеет значения, что он посчитает её психом. Пусть считает. Всё равно она придёт домой и будет реветь...
– Значит, всё-таки видишь, – констатировал Игорь. – Я в кафе ещё заметил, что ты реагировала на них... Да, – немного помолчав, признался он. – Сознательно.
– Как?
– Не знаю. Мне достаточно захотеть защитить человека, и это, – он поймал в свою широкую ладонь один из белых потоков; тот свернулся в спираль и засиял ярче. – И это получается само.
Она тоже помолчала, наблюдая, как спираль в его ладони снова вытягивается в поток, идущий к ней. «Захотеть защитить»...
– Почему ты решил, что меня нужно защищать?
– Почему я не могу захотеть защищать девушку? – он посмотрел на неё как-то снисходительно и болезненно. – К тому же тебе как минимум два раза эта защита понадобилась.
– Откуда ты знаешь?
Ладно, он знал про первый поход, апрельский, когда она с братьями вынуждена была заночевать в сатанинской зоне. Но откуда он знает про второй поход, майский? Да, он видел её в поезде, но мало ли, куда она могла ехать?
– Оттуда, – Игорь посмотрел на неё прямо и серьёзно, – что когда эта защита задействуется, я это чувствую. Первый раз она была задействована, когда ты с братьями пропала в походе. Второй раз – в середине мая, на следующий вечер после того, как ты уехала из Краснодара на поезде «Иркутск-Адлер». А помимо этих двух раз защиту с тебя иногда что-то тянет. Легко, по ощущениям похоже, когда оперировали мою Вику – прямой угрозы нет, но потенциально ситуация опасная.
Каринэ подумала о призраках, преследующих её после ночных кошмаров. Выходит, Игорь опосредованно воспринимает и их. Потому что кроме них ей ничего не угрожало.
– Значит, ты врал, когда говорил, что это Вика почувствовала, что я куда-то влезла?
– Нет, – покачал он головой. – Всё, что я рассказывал про Вику – правда. Просто до того, как Вика утром сказала мне, что с тобой что-то происходит, я это уже знал сам.
Она отвернула голову и невидяще понаблюдала, как какой-то мужчина судорожно роется в сумке, словно в поисках документов.
– Ты ещё раз в поход в те края собираешься?
– Да, – не стала скрывать Каринэ.
– Когда?
Она неопределённо пожала плечами:
– У меня с сегодняшнего дня отпуск. Через три дня я поеду в Туапсе. А там будем ловить, у кого из моих братьев и когда будут выходные и отпуска.
Игорь ответил не сразу. Тоже понаблюдал, как мужчина со вздохом облегчения вытаскивает из сумки билет и паспорт, потом перевёл взгляд на Каринэ.
– Возьмите с собой меня, – неожиданно сказал он. Сказал серьёзно и так, что Каринэ поняла – он намерен настаивать.
С ним в походе будет безопасно. Идти к призракам – и знать, что они ничего не смогут ей сделать...
Но ему безопасно не будет.
– Не надо тебе туда, Игорь, – тихо и серьёзно сказала она. – Там... – она посмотрела на пол перед своими ногами, потом снова подняла глаза на Игоря. – Там жутко. То, что тебе писали в письме про то место – правда, и ещё не самая страшная.
– Если там страшно, почему ты ходишь туда?
– У меня есть причины. Просто поверь, что есть.
– Хорошо, я верю. Тогда какие есть причины, чтобы не пойти туда со мной?
– Зачем тебе это надо?
– Интересно, что там такое, – ответил он, как когда-то отвечала ему она.
Каринэ покачала головой. Игорь сделал шаг к ней и, прежде чем она успела среагировать, взял её за плечи. Сумка соскользнула с плеча и повисла у него на руке. Игорь поставил её на пол. В нос ударил такой знакомый и родной запах чего-то технического.
Только бы удержаться, чтобы не ткнуться лицом ему в грудь...
– Причина? – спросил он. – Какая причина, что ты отказываешься?
– Там страшно, – она помолчала и добавила: – И опасно.
Если он сам чувствует опасность, смысл тогда её скрывать?
– Больше причин нет?
– Нет.
– Со страхами и опасностями, которые будут грозить мне, я как-нибудь разберусь сам. А тебя смогу защитить.
Она покачала головой.
Догадается ли он пригрозить, что если она откажется, то он пойдёт туда один? Если догадается...
– Я бы, конечно, мог сказать, – прямо посмотрел на неё Игорь, – что если ты откажешься, то я пойду туда один. Но я там уже был.
– Где? – чуть вздрогнула Каринэ.
– Виталий Александрович мне рассказал, что вы вышли по Небугу. Я и поднялся вдоль Небуга к его верховьям. Место действительно... – он чуть нахмурился своим мыслям и на секунду прикусил верхнюю губу, – неправильное. Навигатор и компас – ладно, но там в лесу – мёртвая тишина. За полдня, что я там бродил, я ни разу не слышал птиц, и только пару раз поднимался небольшой ветер. И серый туман, который там везде висел – это не туман. Туман закрывает дальние предметы, а там видимость была идеальной.
А ведь в самом деле, сообразила Каринэ. Серая дымка не снижала видимость, только закрывала солнце...
– Надеюсь, ты был без ночёвки?
– Без, – подтвердил он. – Хотя изначально собирался. Но Тимур – тот, письмо которого ты читала – когда я ему рассказал о своих планах, меня отговорил.
– Он правильно сделал. Когда мы были там в мае, мы нашли палатку, которая простояла там четырнадцать лет – это нам потом следаки сказали, что четырнадцать. И нашли хозяина, вернее, то, что от него осталось. Он, видимо, ночью от страха выскочил из палатки, бросился бежать и напоролся глазом на сук. Череп его так и висел глазницей на суку.
– Каринэ, – Игоря её рассказ если и впечатлил, то не сильно. – Я проникся и понял, что там не курорт. И со мной тебе там будет безопаснее... Послушай, – он заметил, что она опять собирается покачать головой, и сжал её плечи чуть сильнее, – если ты боишься поползновений с моей стороны, я могу обещать, что не буду... дёргаться в твою сторону, по крайней мере, пока не разберусь, почему это нельзя.
– Зачем тебе это надо?
Он дожмёт. Каринэ чувствовала – дожмёт. У неё не хватит силы воли устоять.
– Когда задействуется эта защита, – он мотнул головой на волны, струившиеся вокруг, – я это сразу чувствую. Ощущения такие, словно из меня вытягивают все жилы. И когда тянуть перестаёт, я не знаю, перестало тянуть, потому что опасность кончилась, или потому что человек, через которого тянуло, умер. У меня так было на деда: тянуло, тянуло и перестало. А через час нам сообщают, что он умер. В апреле, когда вы пошли в поход, меня тянуло с вечера субботы всю ночь, а около шести утра дёрнуло так, что я уже почти был уверен, что тебе всё. В мае тянуло на следующий вечер после того, как ты уехала из Краснодара, примерно между восемью и девятью, и тоже сильно. И тоже – откуда мне знать, почему перестало?..
Да, в мае они попали в кошмар как раз между восемью и девятью вечера.
– Каринэ, – он посмотрел на неё. – Пожалей меня. Пойдёшь ты в очередной раз в те края, и из меня опять будет жилы тянуть. А когда перестанет, опять сиди и гадай: то ли ты вылезла из опасности, то ли можно начинать пить за упокой.
Она опустила голову. И не скажешь ему не оставлять ей эти волны: если он и может забрать их назад, он – Каринэ это чётко понимала – не будет этого делать.
– Хорошо, – сдалась она.
Показалось или нет – но где-то далеко призрак с ритуальным ножом зло проскрежетал зубами...
– У меня отпуск через неделю, – сказал Игорь. – Неделю подождёте?
Скорее всего, раньше чем через неделю и не получится. Через три дня она только сама поедет в Туапсе, а там пока соберутся братья...
– Подождём.
У Игоря зазвонил телефон. Он отпустил одно плечо Каринэ и освободившейся рукой достал из кармана спецовочных штанов смартфон:
– Сейчас приду... Бл...! – конец слова Игорь проглотил, видимо, спохватившись, что Каринэ слушать авиатехнические термины ни к чему. – Так два раза уже герметизировали, откуда опять утечка?.. Всё, иду.
Он отбил звонок, бросил взгляд на табло, вздохнул и снова глянул на Каринэ:
– Дай номер своего телефона.
Она замерла.
Сейчас уже не откажешь...
Она сглотнула и продиктовала свой номер. Игорь, не отпуская плеча Каринэ, набрал его на телефоне и нажал вызов. Она достала из сумочки свой телефон и дождалась, пока на нём высветится входящий вызов.
Номер Игоря. Тот самый, который она удалила три месяца назад.
Игорь сунул свой смартфон обратно в карман, испытующе глянул на Каринэ, а затем притянул к себе её голову и быстро поцеловал в волосы.
– Всё, – он так же быстро отстранился, – пошёл в топливном баке ковыряться.
Каринэ кивнула.
Только выйдя на улицу под палящее краснодарское солнце, Каринэ почувствовала, что её немного колотит – неожиданная встреча с Игорем оказалась довольно-таки нервной. Вокруг сновали люди, проезжали машины, слышался гул садящегося самолёта.
Вроде бы всё то же самое, что и час назад, когда она приехала сюда с Надей. Только тогда жизнь была тоскливой и бесцветной, а сейчас вдруг обрела спокойствие и краски.
Может быть, было ошибкой согласиться взять Игоря в сатанинскую зону, может быть, было ошибкой дать ему номер своего телефона...
Она поправила порванную Надину сумку, постоянно съезжающую с плеча, и направилась к остановке троллейбуса.
... Только где-то в глубине души сидело понимание – нет, сегодня она не сделала ошибки. Сегодня она исправила ту ошибку, которую допустила три месяца назад.
Глава 18. На реке Агой
Игорь своё обещание не дёргаться в её сторону выполнил – позвонил только накануне её отъезда из Краснодара, уточнил, каким поездом она едет, приехал проводить, напоследок лишь позволив себе поцеловать её в макушку. Чувствовалось, что он хочет позволить себе куда большего, но он сдерживался. Каринэ понимала, что и сама она хочет... большего, и если бы не его добровольное обещание держать дистанцию, у неё бы не хватило силы воли ему сопротивляться.
В Туапсе делать особо было нечего. Тётя Ира с дядей Мишей сдавали комнаты отдыхающим, и работа в доме появлялась, только когда постояльцы съезжали – убрать в комнате, перестирать бельё и заселить следующих. Но пока никто не съезжал, так что Каринэ валялась на террасе Сашкиного дома с книжкой, загорала, ела мороженое и иногда выбиралась на море искупаться.
В среду позвонил Игорь, сказал, что у него сегодня ночная смена, что приедет он завтра, и спросил, нужно ли что-то везти из Краснодара. Каринэ ответила, что ничего не надо, и дала Сашкин адрес. И после этого разговора поймала себя на том, что ходит по саду туда-сюда и глупо улыбается, а сердце замирает от сладкого и томительного ожидания. Хорошо, что ни Сашки, ни Василисы дома не было, и они не видели её лица и не получили повода позубоскалить. Каринэ постаралась взять себя в руки, прошлась по саду и дому, но заняться было нечем. Она заглянула к тёте Ире, но та предложила ей сходить искупаться на море и выбросить из головы работу.
Утром в четверг Каринэ поняла, что пережить сегодняшний день до вечера, ничего не делая, она не сможет, поэтому, подождав, пока Сашка уйдёт на работу, а Василиса ещё не встанет, она тихо собрала небольшой рюкзачок и незаметно улизнула из дома.
Пригородный автобус быстро дотряс её до Агуй-Шапсуга – довольно большого адыгейского аула километрах в пятнадцати от Туапсе. Там Каринэ уточнила расписание обратных автобусов, выбралась к реке Агой – уже малость высохшей от летней жары и оттого маловодной – и пошла вдоль её галечного русла вверх по течению.
День был солнечным, на небе не было ни единого облачка, в лесу было светло, вода в реке журчала и искрилась в лучах солнца. Русло было вполне ровным, идти было легко, тем более шла она практически налегке; чем выше в горы, тем воды становилось всё меньше, а русло постепенно сужалось. К одиннадцати часам Каринэ добралась до водопадов, свернула к ним, полюбовалась на тоненькие ручейки воды, стекавшие со скальных уступов, взобралась наверх и устроилась на нагретых солнцем камнях. Разулась, давая ногам возможность подышать, и немного поплескала ими в холодной воде.
Было жарко, солнечно, пахло смесью лесных запахов, журчала в скальных выемках вода и искрилась в лучах солнца, пели птицы, под лёгким ветерком покачивались кроны деревьев. Каринэ валялась на тёплых скалах и глядела в ясное голубое небо. Думать ни о чём не думалось, в голове вертелся только Игорь, и то не в виде мыслей, а в виде каких-то образов, воспоминаний и фантазий. Потом мысли стали путаться, вспомнился рассказ Игоря о его прапрадеде и прапрабабке, которые сбежали из дома, а потом приехали сюда остановить дьяволопоклонников. Каринэ даже почудилось, что она видит этого прапрадеда, одетого в священническое одеяние. Он был примерно того же возраста, что и Игорь, абсолютно не похожий на своего праправнука, но с такими же пепельными волосами, спадающими на плечи. В руках у него было что-то вроде большого клубка белых ниток, и он шёл по лесу и разматывал этот клубок, как если бы обозначал им пройденный путь, чтобы не заблудиться. Каринэ некоторое время шла за ним, с любопытством наблюдая за его работой, а когда он скрылся за деревьями, вдруг почувствовала присутствие призраков и поняла, что солнечный не так давно лес наполнился мрачной чёрной дымкой. В отчаянии она хотела броситься за предком Игоря, но его видно уже не было, и в какую сторону он ушёл, непонятно. Белая нить лежала на земле за её спиной. За ней ничего видно не было, но Каринэ откуда-то знала, что если переступить её, то она выйдет из сатанинской зоны. Нить лежала, казалось бы, совсем рядом, но Каринэ делала шаг за шагом, вроде бы переступала, но снова и снова обнаруживала, что нить как была в шаге от неё, так и осталась. Тьма держала её, сгущалась, стала формироваться в призраков, по земле поползли чёрные потоки.
Странно, пришла вдруг отстранённая мысль, эти потоки – совершенно такие же, как и у Игоря, только какие-то искажённые, извращённые. Как чистый ручей и ручей, в который сливают отходы химического производства. Вроде и там, и там в основе вода, только во втором случае в воде столько примесей, что она давно стала кислотой.
Мысль об Игоре застыла где-то на грани мыслей. Каринэ понимала, что если она позовёт его, он придёт и вытащит её отсюда. Но если он придёт, то снова поставит под угрозу своё здоровье, а то и жизнь.
Впереди в колыханиях тьмы возник призрак с ритуальным ножом в руке. На его черепе играла зловещая ухмылка.
В какой-то момент Каринэ привиделся Игорь, сидящий за рулём своей серебристой сузуки и одной рукой набирающий на смартфоне её номер. Но как привиделся, так и пропал, а призрак подплыл к ней ближе. Каринэ попыталась отступить назад, но сзади её не пускала словно бы стена – невидимая, неосязаемая, но не дававшая ступить ни шагу назад. Идти можно было только вперёд, но впереди её ждал призрак.
Что оставит ветер – пыль на подоконнике, несколько строк...
Он не мог к ней подойти – пока не мог, но Каринэ видела, как тьма слизывает с неё волны Игоря. Слизнёт все – и она останется совершенно одна.
Что оставит ветер – небо новых истин и карты дорог...
Того мальчика, которого выдернули из ритуала – его тоже преследовал этот призрак? И умер мальчик оттого, что ритуальный нож дотянулся до него?
Пару фотографий, где на них смеются костры наших глаз...
Призрак приближался. На чёрных костях колыхался призрачный саван, неестественно длинные руки свисали почти до колен, но Каринэ вдруг обратила внимание, что руки у него нормальной длины, а продолжением их служат скрученные в жгуты тёмные потоки.
Только не грусти, вспоминая нас...
Каринэ попробовала захватить в ладонь белый поток из защиты Игоря, как это делал сам Игорь. В реальности это у неё не получалось – она пробовала, волны не реагировали на неё. А здесь поток охотно подчинился и лёг ей в ладонь белой упругой спиралью.
Где-то далеко золотом горят наши города...
Призрак остановился.
И дорог каждый жест, каждый день и час...
Хотелось швырнуть в него этой белой спиралью, как маги швыряются файерболами в фэнтези-фильмах. Каринэ даже подняла руку для броска, но что-то в последний момент её остановило. То ли мелькнувшее в пустых глазницах призрака удовлетворение, то ли смутная интуиция, то ли опасение порвать собственную же защиту – но Каринэ в последний момент остановила руку.
И снова над землёй стаей белых птиц полетят года...
Вокруг скапливались призраки. Десятки, сотни. Они держались на безопасном расстоянии от Игоревых волн, шептались, о чём-то переговаривались, кто-то кричал, плакал, о чём-то умолял – её или не её, Каринэ не знала. К ней тянули чёрные длинные руки, узкие чёрные потоки пытались просочиться сквозь волны. Волны уплотнились, не пускали их, но таяли, таяли...
Ты просто иногда вспоминай о нас...
«Илона...»
Только не грусти, вспоминая нас...
Игорь, не дождавшись ответа, откладывает мобильник на пустое пассажирское сиденье, берёт руль двумя руками, смотрит на дорогу впереди, хмурится и кусает губы.
– Я не Илона.
Собственный голос прозвучал бесцветно и призрачно. Каринэ с ужасом глянула на собственные руки, ожидая увидеть вместо них чёрные кости или чёрные же жгуты тьмы, но её руки были руками. Только словно бы чуть-чуть прозрачными.
Призрак ухмыльнулся:
– Паспортом не обманешь предвечные силы...
Игорь обгоняет плетущийся впереди грузовик, снова берёт с пустого пассажирского сиденья мобильник и снова набирает номер.
Что оставит ветер – пыль на подоконнике, несколько строк...
– Я не Илона, – Каринэ смотрела, как истончаются и тают волны. – Я...
Далеко за спинами призраков, невидимый, но ясно ощущаемый, возник скелет с красивыми тёмно-каштановыми волосами.
– Каринэ...
Что оставит ветер – небо новых истин и карты дорог...
Скелет с красивыми волосами попытался прорваться к ней, но призраки не пустили, и тогда он схватил палку и с силой швырнул её в Каринэ.
Пару фотографий, где на них смеются костры наших глаз...
Только не грусти, вспоминая нас...
Ногу обожгло болью. Каринэ схватилась за неё, призрак с ритуальным ножом растаял. Растаяли и остальные, а по телу прошёлся сильный прохладный ветер.
Где-то далеко золотом горят наши города...
И дорог каждый жест, каждый день и час...
Каринэ резко села, хватая ртом воздух. Сердце заходилось, левая нога ниже колена саднила, ветер трепал футболку и волосы. И было темно. Каринэ взглянула на небо – оно было затянуто тяжёлыми чёрными тучами. Вдалеке сверкали молнии и слышались раскаты грома.
И снова над землёй стаей белых птиц полетят года...
Ты просто иногда вспоминай о нас...
Каринэ вытащила ногу из-под толстой ветки дерева, упавшей на неё и разодравшей кожу на голени. Перевела дыхание и только сейчас сообразила, что в её рюкзачке надрывается мобильник.
