Текст книги "Призраки прошлого (СИ)"
Автор книги: Светлана Гуляка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Каринэ кивнула.
День был пасмурным и туманным, лес заполняла всё та же серая дымка. Костёр давно погас, но в глубине золы остались горячие угольки. Каринэ и Василиса раздули их, согрели воды, раскрошили две пачки сухого супа, причём один из них оказался гороховым, а другой – рассольником. Быстро позавтракали гороховым рассольником и принялись сворачивать лагерь. Ромка проверил навигаторы, но те по-прежнему ничего не показывали.
– Куда пойдём? – спросила Василиса, упаковывая в свой и мужнин рюкзак посуду.
– Вниз по течению реки, – ответила Каринэ, потирая руку выше локтя – обожжённый фантомной пулей старый шрам болел и воспалился. – Она рано или поздно должна впасть в более крупную реку...
– А там будут человеческие поселения, – понял её мысль Ромка.
На этот раз они шли быстро, однако не забывая поглядывать по сторонам. Речушка петляла, лес иногда подступал к самым её берегам, и тогда приходилось продираться через кустарники, иногда отступал, и они ускоряли шаг. День был сумрачным, пасмурным, время от времени начинал накрапывать мелкий дождь, лес вокруг высился тёмный, мрачный, неприветливый. Речушка постепенно, получая притоки справа и слева, становилась полноводнее, а её берега шире.
А потом Каринэ, до сих пор напряжённая и всё ещё находящаяся под впечатлением ночных кошмаров, вдруг поняла, что волны Игоря больше не окружают её плотным слоем, готовым к удару, а струятся мягкими белыми потоками, пусть и очень сильно ослабленными после ночи. Затем сквозь разрывы туч выглянуло солнце, а Ромкин навигатор словил спутник и отобразил их местоположение.
– Через пять километров мы выйдем к Небугу, – сообщил он всем.
– Хорошо в поход сходили, – оценил Сашка, рассмотрев, где они находятся.
Каринэ посмотрела на часы. Был четвёртый час дня.
Меньше чем через час они, миновав сады, вышли к курортному посёлку. Здесь светило солнце, пригревало тепло и почти по-летнему. И даже не верилось, что ещё четыре часа назад их окружал мрачный лес, а среди деревьев прятались призраки.
Они вышли к автобусной остановке и свалили рюкзаки на землю. До автобусов в Туапсе и в Джубгу было примерно по полчаса.
– Ты в Туапсе или Джубгу? – спросил Ромка у Каринэ.
– В Джубгу, – решила она.
Они сидели на асфальте, подставляя лицо солнцу, и молчали. Но потом Ромка всё же вытащил из рюкзака Каринэ карту.
– Давайте разбираться, – сказал он, – где мы шлялись.
– Вот наше последнее место, которое засёк навигатор, – определил Сашка.
– Вот по этой реке мы вышли, – подхватил Ромка, ведя пальцем по тонкой ниточке реки. – Вот это два последних правых притока.
А потом выяснилось, что никто не помнит, сколько притоков и с какой стороны было до этого. Все были измотаны страшной ночью, всем хотелось быстрее выбраться хоть куда-нибудь, все смотрели только на течение и не запоминали притоки. Они шли то правым берегом, то левым, пока ширина реки позволяла переходить её вброд, не сильно замочив ноги. Что притоки были и что они некоторые из них переходили – это помнили все, но с какой стороны...
– Значит, – подвёл итог Ромка, – мы ночевали где-то здесь, – и он карандашом очертил овал, длинная ось которого получилась равной восьми километрам. Ну, сестрёнка, по-моему, мы нашли то, что искали.
Каринэ смотрела на карту. Они не нашли. Они приблизились к тому месту, но дальше окраины не пошли. К счастью. Иначе не сидели бы они сейчас здесь, в центре черноморского курортного городка, и не грелись бы на тёплом вечернем солнце...
Но теперь они знают, где искать. Две тысячи квадратных километров сжались до нескольких сотен.
– Наш автобус, Каринэ, – Ромка поднялся на ноги.
Каринэ встала и забросила рюкзак на плечи, только сейчас почувствовав, как они болят. Пригородный автобус, в котором ехало меньше десятка пассажиров, остановился, открыл двери. А когда Каринэ и Ромка плюхнулись на переднее сиденье и полезли в карманы за деньгами, через открытую дверь на грани слышимости ветер донёс:
– Илона...
Глава 11. Травма
В понедельник в отделении было как обычно. В пятницу выписали штырь в груди и ущемлённую грыжу, а Стекло педиатрия назад пока не вернула, хотя грозилась. Но зато в первую палату за выходные подселили двоих малышей. Один из них едва не подорвался на снаряде времён второй мировой – дед успел дёрнуть его в сторону и закрыть собой. Ребёнка посекло не так чтобы сильно, а вот деда пришлось хоронить. А второго покусала собака. Вика, оставшаяся без подружек, смотрела на них грустно и читала что-то на грузинском. Ноги после ожогов у неё уже почти зажили, ходить она могла, приспособилась переворачивать страницы книг, правда, книга должна была лежать на определённом расстоянии от неё и в определённом положении. Завтраком её покормила мамаша кого-то из малышей, обедом – Каринэ. Повязки и швы ей уже сняли, но лейкоцитоз, пусть и не сильный, ещё держался.
Скорее всего, неделя – и отправят её домой.
Последняя неделя – и всё...
Игорь появлялся в отделении в разное время, мог прибежать с утра, а мог и ближе к концу смены. Сегодня утром он не появился, а в три часа Вика начала беспокоиться. Каринэ успокоила её, что у него могут быть свои дела, она вроде как согласилась, но в половину четвёртого подошла на пост едва ли не в слезах и сказала, что с папой что-то случилось.
– Почему ты так решила? – уточнила Каринэ, откладывая в сторону заполненную историю болезни на подрывника из первой.
– У него телефон недоступен...
Каринэ показалось, что этот ответ был заготовлен заранее, и не из-за недоступного телефона Вика забеспокоилась.
– А маме ты звонила?
Девчонка посмотрела на неё так, словно Каринэ сморозила невероятную глупость:
– Откуда мама может знать, что с папой?
Нда, семейка. Причём Вика воспринимает это как нечто нормальное.
– Он давно не доступен?
– Я в три часа ему звонила, уже был недоступен.
У мобильника могла банально сесть батарея, а Игорь мог банально не заметить этого или не взять с собой подзарядника. Будь на месте Вики другой ребёнок, Каринэ бы выдала ей эти версии и посоветовала возвращаться в палату и не беспокоиться. Но Вика была дочкой Игоря.
Она выкопала историю болезни Вики, в которой был номер телефона Игоря, и набрала его. Абонент был недоступен.
– У тебя есть номера его сотрудников?
– Да, – поспешно закивала Вика. Она явно уже думала о возможности позвонить кому-нибудь из тех, с кем он работает, но боялась.
Каринэ забрала у неё смартфон и по подсказкам нашла «Кирилл папин» и «Артём папин». Посмотрела на имена и вспомнила, что, когда задержался сочинский рейс, Игорь звонил Кирюхе. Тот это был Кирюха или нет, она не знала, но набрала его.
– Слушаю, – раздался в трубке хрипловатый мужской голос.
Каринэ представилась, объяснила, что дочь Игоря не может до него дозвониться и беспокоится.
– Да всё уже, – он прокашлялся, – их скорая забрала уже с полчаса где-то.
– Что?..
Каринэ почувствовала, что холодеет, и тревожно переглянулась с Викой, слышавшей разговор. Скорая могла забрать и с относительно пустячной травмой или болезнью, а могла и в термальном состоянии.
– А, вы ж не знаете... Борт заходил на посадку, пилоты передали – посторонний звук в третьем двигателе. Вышли мы глянуть, а двигатель возьми – и в самом конце полосы и разрушься. Кусок лопатки отлетел, осколков наделал, эти осколки – веером. Трёх техников посекло, чудом никого не убило.
– Насколько серьёзные травмы?
– Да вроде и ничего особо. Кровищи, правда, было...
– Куда его увезли?
– Сказали, в первую городскую.
Каринэ поблагодарила, отбила звонок и посмотрела на Вику уже другими глазами.
– А вы можете позвонить в больницу, куда папу забрали? – с мольбой попросила Вика.
Каринэ нашла телефон приёмного отделения первой городской больницы, но там Игорь не числился.
– Он ещё мог не пройти по базе, – успокоила Каринэ Вику, явно собравшуюся удариться в слёзы. – Если полчаса назад забрали, то это пока довезут, пока они пройдут через приёмное отделение – там часто приходится ждать очереди. Надо подождать. Я через полчаса наберу ещё раз.
Через полчаса, когда Каринэ уже сдала смену Люде, первая городская ответила, что такой у них есть, но узнав, что Каринэ ему не родственница, подробности рассказывать отказалась.
Надо было сказать, что она жена. По телефону же штампы в паспорте не проверят.
Каринэ нашла телефон своей бывшей однокурсницы, работавшей в гинекологии, набрала её, узнала, что та как раз на смене, и попросила её выяснить, есть ли новенькие в травматологии. Маша отзвонилась через несколько минут и доложила, что новенький там за сегодня один, и тот после автомобильной аварии.
Это могло означать всё, что угодно: и что Игоря ещё не перевели в отделение, и что его перевели в реанимацию, и что ему не потребовалась госпитализация и он пошёл домой.
Вика расплакалась.
– Не плачь, – сказала ей Каринэ. – Я чуть позже наберу другого человека. А потом перезвоню сюда. Тебя позовут.
Если нельзя выяснить всё законным путём, будем выяснять незаконным.
Азиза Тиграновича она догнала уже на парковке и попросила подбросить её до первой городской – он всё равно ехал в ту сторону. Он ехидно поинтересовался, что же она едет без шампанского и цветов, Каринэ невозмутимо ответила, что спаивать медсестру в начале дежурства – не самая гениальная идея, и Азиз Тигранович потерял к ней интерес. Быстро довёз её до места, высадил, пожелал не к медсёстрам в гости ездить, а завести себе хорошего мужчину, и укатил.
Каринэ некоторое время рассматривала знакомое двухэтажное кирпичное здание, являвшееся историческим памятником какой-то там эпохи, и пыталась справиться с неожиданно нахлынувшей робостью. Как это будет выглядеть со стороны – медсестра из больницы, где лежит его дочь, вдруг наведалась к нему? Что он подумает? Потом сказала себе, какая разница, что он подумает. Неделя, максимум – две, и они больше друг друга не увидят.
В конце концов официальное прикрытие у неё есть – она пришла в гости к Маше. А Маша, если надо, в нужный момент оговорится, что о сегодняшней встрече они договаривались ещё неделю назад. А что именно сегодня сюда решил загреметь Игорь – это совпадение.
Хотя кого это будет беспокоить?
Маша вышла к ней, бывшие однокурсницы обнялись, Каринэ в двух словах описала своё дело, Маша сделала восторженные глаза и спросила, когда свадьба. Каринэ ответила, что для начала нужно выяснить, не ожидается ли в ближайшее время похорон, и приятельницы перешли в травматологический корпус.
Игоря она увидела сразу. Он сидел на скамье сразу после входа в отделение, смотрел в пол, покусывал губы и выглядел бледным и осунувшимся. Одет он был в синие спецовочные штаны, но голый по пояс. Правое плечо и ключица его были перебинтованы, на правом боку был налеплен большой пластырь. На штанах, торсе и руке виднелись следы крови.
Если сидит, а не лежит, значит, всё более или менее неплохо. Только вот...
Во сне, который ей снился, когда они были в походе – в том последнем, где призрак подступал к ней с ритуальным ножом, Игорь оттолкнул его правым плечом. И сейчас у него было перебинтовано правое плечо. И ритуальный нож коснулся правого бока где-то в районе нижних рёбер. Пластырь сидел сейчас именно там.
Маша, поняв, что Каринэ нашла, кого искала, многозначительно посмотрела на приятельницу и тактично ушла.
Травму он получил позже, чем она увидела тот сон. Но был он предвидением, или это она виновата, что он пострадал? Если бы она не позвала его во сне и он бы не пришёл – сидел бы он сейчас здесь или нет?
Игорь, видимо, заметил, что рядом кто-то стоит, поднял голову и посмотрел на неё замученным взглядом. Вздрогнул и попытался встать.
– Сиди, – она сама не заметила, что перешла на «ты», сделала два шага к нему и заставила сесть, надавив на здоровое левое плечо. Он сел назад, положил ладонь на её руку и судорожно сжал её.
– Что с тобой случилось? – как-то болезненно спросил он.
То ли он принял её правила и перешёл на «ты», то ли тоже не заметил этого.
– Со мной? – удивилась Каринэ.
– Вчера Виталий Александрович и Надя только и обсуждали, что вы пошли в поход и пропали.
Да, по возвращению вчера вечером из похода они узнали, что были недоступны больше суток. Около половины девятого субботы, когда они высадились в Чилипси, Ромка отзвонился брату и доложил, что первый этап квеста «испорти себе выходные» они успешно выполнили. И после этого ни до кого из них дозвониться не могли. Вернее, справедливости ради нужно сказать, что второй раз им позвонили около часа дня – и с часа дня субботы и половину воскресенья все они были не доступны.
Хреновая картина, учитывая, что не работали навигаторы и врали компасы...
– Мы просто попали куда-то, – пожала плечами Каринэ, – где не ловила сеть. В горах это много где бывает.
– Я... А ладно, – он вздохнул, тоже как-то болезненно. – Ты-то откуда здесь?
Можно сказать, что пришла в гости к однокурснице, можно сказать, что увидела его случайно. Можно. Только почему-то не хотелось сейчас врать...
– Вика заливала слезами палату и утверждала, что с тобой что-то случилось. Мы набрали Кирилла, он и рассказал, что у вас двигатель взорвался... Позвони ей, пока она потоп там не устроила.
Он криво усмехнулся:
– Я без телефона. Один из осколков попал прямо в него. Мне куски батареи из рёбер выковыривали.
Каринэ достала свой телефон, набрала Люду и попросила её передать трубку верхолазке из первой. Вика, как оказалось, сидела тут же на посту. Каринэ протянула свой телефон Игорю.
И только когда он взял его и принялся успокаивать ревущую дочь, Каринэ осознала, что всё это время она держала свою руку на его плече, а он сжимал своей ладонью её руку.
Какая уже разница, подумала она, убирая руку. Неделя, две – и они разойдутся...
– Вика всегда такая мнительная? – спросила она, когда Игорь закончил разговор и отдал ей телефон, ещё хранивший тепло его руки.
– Она не мнительная, – покачал он головой. – Она всегда чувствует беду. Если она утверждает, что с кем-то что-то случилось, значит, с этим кем-то что-то случилось. Вчера она говорила, что что-то случилось с тобой. Я забегал к ней около девяти утра – она говорила, что с тобой что-то происходит нехорошее.
Живо вспомнились ночные кошмары, целящийся в неё из ружья призрак, и ещё один, пытающийся схватить её за ноги. И шелестящий зов: «Илона»...
– Всё-таки что-то было, – констатировал Игорь, заметив, как она изменилась в лице.
– У нас отказал навигатор и врали компасы. Вот мы и заблудились.
Подошёл врач. Мимоходом бросил взгляд на Каринэ и повернулся к Игорю.
– Игорь Константинович, – он глянул в бумаги, – я всё же предлагаю госпитализацию...
– Не надо госпитализации, – было видно, что такой разговор уже вёлся раньше. – Отпустите домой.
Она, Каринэ, тоже рвалась бы домой. Дома болеть приятнее, и желание Игоря сбежать из больницы она понимала. Но она с медицинским образованием, сразу заметит, если с ранами будет что-то не так. А он – неизвестно. Да и тычок ритуального ножа...
– Могу ли я увидеть анамнез? – попросила она.
Врач вопросительно глянул на Игоря, тот, помедлив, кивнул, и врач протянул ей историю болезни.
Внутренние органы не задеты, но в ранах грязь и масло, осколки батареи и деталей смартфона в промежутках между девятым, десятым и одиннадцатым рёбрами, контузии мягких тканей, потеря крови. Пять швов под местной анестезией. Гематома в затылочной части головы. И – подозрение на сотрясение мозга.
Каринэ вернула врачу историю болезни, наклонила голову Игоря и аккуратно пощупала здоровенную шишку на затылке. Видно было, что он старается не морщиться от её прикосновений.
А волосы у него – мягкие-мягкие, как шёлк. Хоть бы, забывшись, не запустить в них пальцы...
– Голова болит? – спросила она, с невольной поспешностью убирая руку.
– Когда по затылку прилетает куском железа, – просветил он её, – естественно будет болеть.
Диагноз нестрашный, с такими ранами отпускают домой, чтобы не забивать отделение, потому что травматология и так обычно забита. Но подозрение на сотрясение...
– Невролог и офтальмолог его не смотрели? – уточнила она у врача.
– Офтальмолог сегодня не работает, – ответил врач, – а невролог уже закончил приём.
С сотрясением лучше перестраховаться.
– Это госпитализация, – Каринэ серьёзно посмотрела на Игоря.
– И ты! – вскинулся он и встал, несколько скособочившись и поморщившись.
– Что ещё болит? – нахмурилась она. Явно не руку и не бок он дёрнул.
– Спина, – неохотно признался он. – То ли потянул, то ли застудил. Не первый раз.
Каринэ сглотнула. Тогда, в походе, сидя вечером у костра, она воображала, что сзади неё сидит Игорь. И вот – получите ещё и больную спину...
Здесь уж точно она виновата. И в остальных его травмах, выходит, тоже...
– Игорь, – она тщательно подбирала слова, – уйти под расписку можно в любой момент. Раны у тебя не особо серьёзные. Но с сотрясением мозга лучше не шутить. Пусть тебя завтра посмотрят невролог и офтальмолог. Если они скажут, что всё нормально, пойдёшь домой.
Игорь смотрел на неё болезненно и обречённо, и Каринэ поняла – он послушается. Неохотно, уверенный в том, что госпитализация ему совершенно ни к чему. Будь на её месте другой человек, он сопротивлялся бы. А ей – подчинится.
Только горько делается от осознания собственной власти. Ему опасно не то что находиться рядом с ней, но и просто быть её знакомым. Приснится ей очередной кошмар, позовёт она его неосознанно во сне – и очередная травма?..
– Вика... – попытался трепыхнуться Игорь.
– Вика уже не беспомощная. Если ей что надо, она всегда может прийти на пост и попросить. А к тому же завтра или послезавтра ей снимут гипс. А кроме этого с нею в палате двое малышей с мамашами. Они за чужим ребёнком тоже присмотрят.
В отделение заглянула Маша:
– Каринэ, – она попутно обаятельно улыбнулась врачу, – так ты идёшь чай пить? А то мы сейчас всё печенье съедим, и тебе, как в прошлый раз, не достанется. Правда, Дианка опять возмущается, что сладко слишком.
Маша поступила умно, Каринэ не могла не оценить этого. Вместо того, чтобы намекнуть, что они давно договаривались о встрече, Маша дала понять, что эти встречи происходят регулярно и постоянно.
– Дианка всегда возмущается, – хмыкнула Каринэ, – когда хоть остаточные следы сахара находит.
А ведь разговор враньём не был. Дианка тщательно следила за собственной фигурой и к сахару относилась как к злейшему врагу. И действительно была ситуация, когда Каринэ припозднилась, и всё печенье съели без неё. Другое дело, что произошла та история этак с год назад.
Каринэ поправила на плече сумочку и посмотрела на Игоря:
– Выздоравливай.
От Маши с Дианкой она ушла через полчаса. Печенье действительно было, и Дианка действительно возмущалась, что оно слишком сладкое. Они попили чаю, вспомнили студенческую юность, обсудили, кто о ком из своих однокурсников что слышал нового, и разошлись – Маша и Дианка работать, Каринэ – домой.
На улице было ещё светло и тепло, сплошным потоком ехали машины, спешили люди. Торопиться было некуда, дома её ждёт пустая квартира. И опять из призрачного мира будет лететь пробирающий мертвящий зов: «Илона»...
И Игоря завтра она не увидит. А если всё-таки сотрясение, то и послезавтра, и после послезавтра тоже не увидит. А там... А там и Вику выпишут.
Она шла, вокруг спешили люди и проезжали машины, а ей казалось, что она одна во всём мире. И никому до неё нет дела, у всех свои проблемы. Никому нет дела, что она опять потеряет человека, в которого посмела влюбиться.
И ведь она тоже ему небезразлична. Не отвозил бы он её домой, будь она ему безразлична. Не реагировал бы так остро, неожиданно увидев её. Не накрывал бы своей рукой её руку. Не беспокоился бы за неё и не подчинился бы ей, когда она настаивала на госпитализации.
Только у него семья. И пусть в той семье не самые лучшие отношения, у него дети. И дочку он любит, это видно. И уводить его из семьи...
Что она сможет ему принести? Постоянные травмы, когда она мысленно будет прикрываться им от призраков? Постоянные свои кошмары? Оно ему надо?
Каринэ сморгнула слёзы.
Может быть, удастся ещё его увидеть, хотя бы несколько раз. Словить последние проблески счастья – и пусть он уходит. Она перетерпит, не впервой.
Это сейчас тяжело на душе. Пройдёт время – и станет легче...
Глава 12. Новое о старом
А назавтра на пост подошла Вика и, стесняясь, спросила, поедет ли она сегодня в ту больницу, где папа лежит.
– Он мне звонил, – торопливо объяснила она, – сказал, что его сегодня не выпишут, и что он понял, что вы там часто бываете. И если... то есть... если опять туда поедете, сможете передать ему его планшет? Мне мама свой привезла, а ему его планшет надо.
Маша, Маша... Прикрытие ты сотворила идеальнейшее: теперь хоть каждый день в первую городскую мотайся. Надо будет – Маша и Дианка прикроют, а если будут не на смене, как сегодня, найдут, кто мог бы прикрыть.
Только надо ли? Он чужой муж, и незачем травить душу и себе, и ему.
– Давай планшет, – кивнула Каринэ, – после работы закину.
Только эмоции и желание видеть Игоря сильнее доводов разума...
В отделении травматологии никого из персонала не было. Ни дежурного врача, ни дежурной медсестры, ни даже санитарки. Сестринская была закрыта, в коридоре кроме двух больных на костылях никого не было.
Можно подождать кого-нибудь, чтобы спросить номер палаты. Можно позаглядывать в палаты. А можно...
Стопка историй болезни лежала на посту на столе. Каринэ быстро глянула направо, налево, убедилась, что никого из медперсонала не появилось, и быстро просмотрела истории болезни. Нашла Игореву, прочитала номер палаты, затем опять воровато огляделась по сторонам и открыла её.
Низкий гемоглобин, утренняя температура тридцать семь и два, разве что снимали шов на боку и повторно чистили рану. Офтальмолог смотрел, по его части всё в порядке. А консультации невролога нет.
Она закрыла историю болезни Игоря, вернула её на место, сложила все истории аккуратной стопкой, как было, и направилась к третьей палате.
Кровать Игоря была слева от входа. Он лежал на здоровом левом боку и спал. Один из его соседей сидел в телефоне, второй храпел, а четвёртая кровать пустовала.
Каринэ некоторое время стояла и смотрела на Игоря, слушала его учащённое дыхание, оценила синяк на правой руке со следом от укола. Это ж какой недотёпа так брал кровь или делал укол?
Чувства были смешанными. С одной стороны сердце щемило от радости, что она просто его видит, с другой – подкатывало разочарование, что пообщаться не получится – не будить же его. А с третьей – облегчение, что он спит и что не нужно ему ничего объяснять. Оставить планшет – и уйти.
Она, стараясь не шуршать пакетом, достала из него планшет с подзарядником, аккуратно положила на тумбочку, сдвинув кружку и телефон-тыкалку, и, перед тем как уйти, бросила последний взгляд на Игоря. И увидела, что он открыл глаза.
– К подружкам чай пить? – ещё сонно усмехнулся он.
– Нет, – не стала врать Каринэ. – Они дежурят только в пятницу. Просто Вика попросила.
Игорь, морщась от боли то ли в спине, то ли в ранах, сел. Одет он был в серые спортивные штаны и белую свободную футболку с надписью «Vive Cuba libre».
– Молоденькая девочка кровь брала? – спросила Каринэ, кивнув на синяк на локтевом сгибе.
– Очень даже не молоденькая тётка капельницу ставила, – он здоровой левой рукой взял планшет, включил его, убедился, что батарея не пустая, и помахал своему сопалатнику, который сидел в телефоне:
– Артём, дай интернет... Каринэ, подожди, не уходи.
Артём – забинтованный, как и Игорь и в точно такой же футболке – поковырялся в своём телефоне, кряхтя, слез с кровати и ткнул Игорю смартфон под нос. Игорь ввёл имя и пароль в свой планшет, а Артём, положив смартфон на подоконник, прихрамывая вышел из палаты.
– Когда вы были в походе, – неожиданно спросил Игорь, – вы от Чилипси пошли в сторону Псебе?
– Откуда... – с подозрением начала Каринэ.
– ... Я знаю? – он глянул на неё. – Так я же был в отделении, когда Виталий Александрович звонил твоим родственникам. Он и рассказал мне, что вы не вернулись домой, что с часу дня субботы до вас не могут дозвониться, и что последнее известное место, где вы были – это Чилипси. Вы куда от него пошли?
– На запад, – Каринэ не понимала, зачем это ему. – Прошли где-то километр вдоль путей в сторону Индюка и повернули на запад.
– А потом?
– А потом у нас отказали навигаторы и компасы и мы заблудились. И где именно мы блудили, я не знаю.
– Про то место между Чилипси и Псебе ты знаешь?
– Что знаю? – продолжала недоумевать Каринэ.
– В воскресенье, когда поднялся кипишь, что вы пропали, и всплыло название Чилипси, я вспомнил, что лет... не помню уже сколько назад, около восьми... мой знакомый ходил походом в те места. Сам лично я его рассказов не слышал, но мне передавали, что там происходила какая-то чертовщина. Я написал ему, спросил о том походе...
Игорь протянул Каринэ планшет:
– Это его ответ.
Каринэ присела на его кровать и взяла планшет. Через верхний правый угол экрана проходила трещина, а на экране отображалась страница майлру и открытое письмо.
«Привет, Тимур. Расскажи, пожалуйста, о походе в районе Чилипси, в котором у вас происходило что-то непонятное. И где именно это было. Очень нужно. Игорь».
Ответ был длинным.
И тебе не хворать, Игорёк. Надеюсь, ты это спрашиваешь перед тем, как туда соваться, и чтобы я тебя отговорил от столь опрометчивой идеи. Паскуднейшее, я тебе скажу, место. Оно где-то посередине между Псебе и Чилипси. Беда в том, что компас там всегда показывал только на солнце – и утром, и в полдень, и вечером. Мало того, видно было это солнце еле-еле – его постоянно закрывал туман, хотя и в начале и в конце пути небо было без единого облачка. Но самая жуть приходила ночью. Я не слабонервный человек, но после ночёвки там побаиваюсь смотреть триллеры, что раньше, наоборот, обожал. Постоянное чувство, будто вокруг кто-то ходит. Сидишь у костра – и слышишь за спиной шаги и ощущаешь чьё-то присутствие. Оборачиваешься – никого. А шаги уже слышны с другой стороны. Дальше – больше. Залезли в палатку, водки накатили для храбрости, и слышим – вокруг кто-то разговаривает. Много голосов. Очень тихо, слов почти не разобрать, но мы слышали и крики, и стоны, и плач. Маруся говорила, что слышала детский крик: «Пожалуйста, не убивай!» Засыпаешь – снятся покойники, привидения, всякая жуть. Просыпаешься – весь лес наполнен разговорами. Вживую никого не видел, но Маруся говорила, что видела. Она зарисовала, лови рисунок. Ещё Гога рассказывал: вышел ночью из палатки по нужде малой, а в ухо как будто шепчет кто-то: «Где Илона?..»
Каринэ почувствовала, как её словно ударили по голове, в ушах зазвенело, перед глазами поплыло. Она не сразу сообразила, что Игорь стоит перед ней и трясёт её за плечи.
– Тихо, – она непослушными руками попыталась перехватить его руки; собственный голос звучал чужим и словно издалека. – Ляг, швы может сорвать.
– Твою мать! – он с заметным облегчением выдохнул. – Я думал, ты сейчас в обморок грохнешься!
– Где планшет? – до неё дошло, что планшета у неё на коленях нет. А дочитать было необходимо.
– Да подожди...
– Дай планшет.
Он сунул ей в руки планшет, но остался сидеть рядом. Каринэ зажмурилась, поморгала и нашла, где остановилась.
К самому утру голоса стихли. Мы собрались и потопали наугад, вышли к железной дороге недалеко от Чилипси. Мне потом ещё неделю каждую ночь снились привидения и покойники, приходилось выпивать стакан водки перед сном. Чуть позже я полазил по интернету и поспрашивал знакомых походников. Один рассказал, что похожие байки ему дед рассказывал, что ходил в тех местах вскоре после войны. Плюс в интернете нарыл историю, но ссылку не дам, затерялась где-то, что это большевики тут намутили делов, посносив мечети в аулах Псебе и Агуй-Шапсуг да церковь в селе Индюк. Местные муллы и священники, конечно, предупреждали, мол, храмы есть барьер от великого зла, дремлющего в глубине гор. И, уничтожив защиту, большевики пробудят к жизни великое зло. Да куда там, атеистов пугать мистикой. Вот и получилось, что барьер уничтожили, зло и полезло.
К письму был прикреплён графический файл. Каринэ ткнула в него непослушным пальцем, и открылась картинка – нарисованный карандашом и отсканированный рисунок знакомого с детства призрака – чёрный скелет, словно бы укутанный в прозрачную газовую ткань и с неестественно длинными руками.
Игорь понял, что она дочитала, и мягко вынул из её рук планшет.
– У вас так всё и было? – спросил он.
– В целом, да, – с внезапно накатившей усталостью подтвердила она. Захотелось лечь, спрятать голову под подушку и закрыться от всего мира. Только не закроешься от призраков. Не закроешься от всепроникающего потустороннего зова «Илона».
– Когда я получил это письмо, – продолжил Игорь, выключая планшет и откладывая его в сторону, – я вспомнил, что историю про снос мечетей и церкви я слышал в своей семье. Потряс родителей и деда с бабкой, и они рассказали мне вот что. В восемнадцатом году, вскоре после революции, сын священника из Индюка полюбил дочь муллы из Псебе. Сама понимаешь: он христианин, она мусульманка, да ещё оба дети священников – такой брак никто тогда допустить не мог. И они сбежали. Это были мои прапрадед и прапрабабка. Через несколько лет большевики снесли мечети и церковь, мулл и священника расстреляли, но священник перед смертью успел написать сыну письмо, в котором писал, что в горах издревле существовало священное место, ныне очернённое дьяволопоклонниками, и в том месте теперь царит великое зло. Священник и муллы время от времени освящали то место, или что-то ещё делали – я в этом не разбираюсь – и распространение зла сдерживали. Но теперь зло будет распространяться, потому что сдерживать его некому. Напоследок священник просил сына следить за тем местом.
Игорь перевёл дыхание. Каринэ внимательно слушала.
– В тридцать девятом году прапрадед с женой поехал в эти места. Из Краснодара он написал письмо своему сыну, что нашёл дьяволопоклонников, которые собираются совершить человеческое жертвоприношение, и что он намерен им помешать.
