Текст книги "Призраки прошлого (СИ)"
Автор книги: Светлана Гуляка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Игорь уверенно помотал головой:
– С Викиной матерью мы развелись, когда Вике было четыре года. То есть двенадцать лет назад. Сейчас она замужем вторым браком. И «папа», который сидел с Тимошкой и собирался с нею в театр – это не я. Это её второй муж. У нас был конфликт – она хотела, чтобы Вику удочерил её второй муж. Я, естественно, был против. Дело дошло до мордобития и едва не дошло до суда. В результате мы договорились, что ни она, ни Денис не требуют с Вики, чтобы она называла папой Дениса, и не пытаются лишить меня родительских прав. И сейчас если Вика говорит «папа» – это я, а если её мать говорит «папа» – это её отчим.
Как сразу всё становилось на свои места. И равнодушие Вики к тому, что папа работает во вторую смену, и удивление, что Игорь на работе. И сама вторая смена, хотя у него только дневные и ночные. И Викино восклицание в телефон, что он её муж, а у неё есть папа – мать и дочь не Игоря делили, они говорили о разных людях!..
– Больше причин нет? – дав ей переварить известие, уточнил Игорь.
Каринэ как в прострации покачала головой.
– Тогда иди сюда...
Глава 23. В Краснодаре
Последний раз в Яблоновском она была перед самым отъездом из Краснодара. Обкосила участок и уехала, даже не заглянув в дом. До сих пор скошенная трава даже не везде успела высохнуть, особенно в тенистых местах.
Игорь осмотрел вырезанные в стенах звёзды внимательно, особенно внимательно – большую в родительской спальне, а когда он проводил пальцем по линиям выреза, Каринэ заметила, что углубления заполнены едва заметным багровым светом.
Под ней точно кого-то закопали...
– Здесь есть жертва, – подтвердил её подозрения Игорь, задумчиво глядя на звезду. – Под теми, – он кивнул в сторону детской, – не уверен. Если и есть, то что-то мелкое.
– А жертва должна быть обязательно под самой звездой?
– Не знаю, – признался он.
Он тщательно осмотрел пол около той стены, где была вырезана перевёрнутая пятиконечная звезда в двойном круге. Потом попросил у Каринэ топор, аккуратно подцепил плинтус, отодрал его и внимательно изучил стык стены и пола. Затем задумчиво пожал плечами:
– Я не вижу здесь следов того, что пол когда-то взрывали. Смотри: доски пола уходят под обшивку стены. Чтобы поднять пол, нужно снимать и обшивку, а такая работа оставляет следы. Но я никаких следов не вижу. Хотя если это было девятнадцать лет назад, а то и больше...
За несколько десятков лет все следы могли стать незаметными.
Игорь обухом топора прибил плинтус на место и некоторое время сидел на корточках, то ли о чём-то думая, то ли, показалось Каринэ, прислушиваясь.
– Послушай, – сказал он вдруг.
Она закрыла глаза и даже попыталась дышать тише. Сначала слышны были только звуки с улицы: шелест листьев, пение птиц да шум проезжающих вдалеке машин. Но затем до ушей донёсся и другой звук – еле слышное не то дыхание, не то похрипывание, не то попискивание...
И внезапное чёткое воспоминание – она уже слышала эти звуки. Слышала тогда, когда ещё жила здесь со своей семьёй...
Игорь поднялся с корточек.
– Давай попробуем рассуждать так, – предложил он. – У нас есть труп. Куда мы его денем?
... Это была банка с солёными огурцами. Каринэ отправили достать из подвала эту самую банку. Она уже залезла туда, как кто-то из сестёр захлопнул над её головой крышку. И тогда в наступившей темноте и тишине она услышала это слабое задыхающееся похрипывание и почувствовала прикосновение к своим рукам чего-то... чего-то неосязаемого, но ощущаемого...
– Подвал... – сглотнув, прошептала она.
В подвал спустился Игорь. Он осмотрел покосившиеся и местами крошащиеся кирпичные стены, гнилые полки – там каждую весну стояла вода, просветил фонариком пол, а затем расшатал и вынул из кладки пола пару кирпичей – они оказались ничем не скреплены. Под полом была земля, смешанная с песком, а стенки подвала – Игорь прощупал лопатой – уходили ниже уровня пола, более того, в одном месте лопата звякнула о проржавевший металлический уголок, привинченный к стене.
Подвал раньше был глубже...
Игорь принялся доставать кирпичи – Каринэ принимала их у него и складывала рядом. Когда он снял уже больше половины пола, ей показалось, что она заметила под его ногами...
– Игорь, вылезай. Пусти меня.
Она помогла ему выбраться и спустилась сама. Присела и пальцами аккуратно расчистила небольшой пятачок земли в центре пола.
Останки сохранились очень плохо, но несколько маленьких тоненьких косточек и куски маленького черепа с двойным набором зубов говорили о том, что это был ребёнок.
Она вылезла из подвала, села на его край и свесила ноги вниз.
Шесть лет они лазили в этот подвал, не зная, что топчутся по могиле. Но это дети не знали, что там могила. А родители не могли не знать.
– Кто это? – спросил Игорь.
– Если я правильно понимаю, то мой брат. Родной. Он родился мёртвым через год после меня.
Но от одной мысли легче – родители, принося сатане человеческую жертву, пусть и родного сына, не были убийцами.
А ночью приснился знакомый сон. Сначала была тропинка через лес – самый обыкновенный, в котором вроде бы даже светила луна, а потом вокруг начало темнеть, и по земле пополз чёрный туман. Только на этот раз тьма не липла к ней, а обминала, оставляя её словно в коконе струящегося белого света.
И Каринэ точно знала, что в любой момент может повернуть назад, что её ничего не держит. Что рядом с ней спит Игорь, и рядом с ним и в его доме ей ничего не может угрожать. И поэтому можно было рискнуть.
Она осторожно пошла вперёд и оказалась на знакомой с детства поляне. На ней всё так же стоял каменный столб, сиявший багровым светом, только теперь через этот свет явственно просматривалась перевёрнутая пятиконечная звезда. Под ней скулила мёртвая, принесённая в жертву собака, а вокруг столба, раздвигая чёрный туман, совершал обход серый человек. Его волосы, вроде бы густые и здоровые, висели бесцветными паклями.
Знакомые волосы. Такие были у девчонки, которая этой весной наглоталась стекла и лежала у них в отделении. Так выходит, она тоже сатанизмом балуется? Теперь понятно, откуда у неё та неприятная серая дымка.
Очередной обход, последний, и Стекло останавливается.
«Призываю тебя, моя жертва».
Не так. Все остальные люди говорили: «Укажи завершающую жертву»...
Чёрный поток скользнул к Каринэ, но наткнулся на волны Игоря и с едва слышным шипением откатился назад. Стекло напряжённо ждала, явно не видя Каринэ.
А сама Каринэ обратила внимание, что сквозь чёрный лес проступают силуэты совсем другой местности. Невдалеке протекала широкая равнинная река, а если присмотреться, то оказывалось, что с другой стороны возвышаются многоэтажки.
Игорь слишком близко, чтобы с ней могло что-то случиться...
Каринэ сгребла свет в ладони и оттолкнула от себя. Волны отпустили неохотно, напряглись, тьма вокруг зашевелилась, поднял голову с подушки Игорь, обеспокоенно положил ладонь ей на макушку. И волны с головы не отцепились, так и остались белым светящимся шлемом, как от скафандра.
Стекло в страхе дёрнулась – Каринэ догадалась, что она видит её без головы – однако совладала с собой, занесла для удара нож и произнёсла:
«Сатана, прими мою жертву!»
Шаг в сторону, руки ловко перехватывают руку с ножом, продолжают движение – и нож снизу вверх вонзается в грудь Стекла. Каринэ даже не почувствовала сопротивления, словно тело было бесплотным.
Ритуальная поляна растаяла, перед глазами из ночной темноты выступила стена, обитая светлой вагонкой. Игорь положил голову обратно на подушку и снова уснул. Каринэ свернулась калачиком под его рукой и тоже спокойно закрыла глаза.
А во время завтрака Игорю позвонила его мать. Речь зашла о каких-то письмах. Каринэ бы и не прислушивалась особо к разговору, но Игорь упомянул имя «Савелий». Дед Савелий.
Она сама не сразу сообразила, почему напряглась при этом имени. Потом вспомнила последний поход, скелет женщины с густыми каштановыми волосами и её слова: «Спроси Савелия...»
Игорь закончил разговор с матерью, позвонил бабке, разговор о письмах продолжился. Снова прозвучало имя деда Савелия. Наконец он отложил мобильник, посмотрел на Каринэ, поймал её напряжённый взгляд и кивнул:
– Кто был тот призрак, – спросил он, – который назвал калибр пули?
– Не знаю, – покачала головой Каринэ. – Вернее... Если помнишь, я говорила, что когда мы с семьёй ходили в поход, с нами была женщина. Всё, что я о ней помню, это что у неё были очень красивые волосы, такие густые, каштановые. И помню ещё, что с ней было безопасно. Сейчас она иногда мне снится, и всегда в снах помогает мне и защищает. Так это была она. Но кто она такая – я не знаю.
– Когда она пришла, – Игорь взял с блюдца вареное яйцо и принялся неторопливо разбивать его о стол, – она несколько раз повторила: «Спроси Савелия». Я не сразу сообразил, что Савелием звали моего прапрадеда, того, который был сыном священника, пытался остановить дьяволопоклонников и погиб, – Игорь пододвинул к себе блюдце и начал чистить в него яйцо. – Я ещё из Туапсе звонил матери, спросил, остались ли от него какие-нибудь документы. Она обещала выяснить, и вот сейчас сказала, что все они у бабки.
В документах может быть что-нибудь, что подскажет, что делать.
– Я хочу метнуться в Хадыженск за теми письмами, – Игорь закончил чистить яйцо и посмотрел на неё. – Поедешь со мной?
Каринэ в панике замотала головой. Знакомиться с родителями Игоря она готова не была.
– Я твою родню выдержал, – усмехнулся Игорь. – Твоя очередь терпеть мою.
– Ты сам напрашивался!
Он настаивать не стал, но как-то посерьёзнел:
– Надеюсь, за время моего отсутствия ты ни во что не вляпаешься?
У Каринэ был соблазн честно ответить, что обязательно вляпается, и что у неё даже есть план, с какой стороны начинать, но она заставила себя самым искренним тоном пообещать, что будет сидеть тихо, аки мышка, и не высовываться. Потому что понимала, что с Игоря станется потащить её с собой.
Он уехал. Каринэ поцеловала его напоследок, с трудом заставила себя оторваться от него, с ещё большим трудом оторвала его от себя, потому что поняла, что если они ещё немного продолжат, то Игорь никуда не поедет. Закрыла за его серебристой сузуки ворота, некоторое время побродила по саду и дому, глупо улыбаясь и наслаждаясь жизнью, но потом всё же взяла себя в руки.
Итак, Стекло совершает сатанинский ритуал. Скорее всего, далеко от дома она не поедет, тем более ночью, а значит, выберется в ближайший парк, лесок или пустырь. За эту версию говорило и то, что Каринэ во сне видела очертания города. Значит, начать нужно с того, где она живёт.
Каринэ посмотрела на часы.
Десять утра, в больнице как раз время обхода. Впрочем, если она не вовремя, трубку на посту просто не снимут.
Трубку, однако, сняли.
– Хирургия, – узнала Каринэ голос Зули.
Было слышно, как на фоне кто-то разговаривает.
– Нужна твоя помощь, Зуль, – перешла к делу Каринэ, представившись и дежурно осведомившись о делах в отделении. – Помнишь, весной лежала у нас в первой палате девчонка, что наглоталась стекла? Ты можешь найти историю её болезни? Мне нужен её адрес.
– Её теперешний адрес – наша реанимация, – охотно сообщила Зуля.
– Что? – опешила Каринэ. – Она у нас? Что она опять выкинула?
– Непонятно. Сегодня утром на самой пересменке привезли. Как нам рассказали, она говорит, что сильно болит в груди, верхней части живота и горле, и сильная слабость. Но говорит, что ничего не делала, само заболело. Педиатры пихают её хирургам, хирурги – педиатрам. Спихнули пока в реанимацию. Так что ничего не понятно.
Болит в горле, груди и верхней части живота? Воспаление лёгких? Нет, пневмонию диагностировали бы быстро. Травма пищевода и желудка? Или невралгия какая вылезла?
– Зуль, узнай, пожалуйста, её адрес.
– Узнаю, иншалла, – пообещала Зуля. – Только подожди, с Азизом палаты обойду.
Зуля не перезвонила, но через час скинула короткую эсэмэску. Улица, дом, квартира. Каринэ включила компьютер Игоря, открыла гуглмапс и вбила название улицы.
Гидрострой. С одной стороны, это хорошо – от Пашковского района, где жил Игорь, рукой подать, пешком дойти можно. Но с другой стороны Гидрострой – это лесопарки, острова на озере Старая Кубань, да и просто уйма зелёных насаждений. Найти группку деревьев, чтобы спрятаться среди них и совершить ритуал – раз плюнуть...
Впрочем, чего она испугалась нескольких квадратных километров пустырей? Помнится, не так давно две тысячи квадратных километров гор не казались особо большой площадью.
Она вывела на принтер карту Гидростроя, сложила её и сунула в рюкзачок. Подумала, сходила в гараж и позаимствовала пару хлопковых рабочих перчаток. Всё, теперь можно отчаливать.
В её сне недалеко от места ритуала была полноводная река, поэтому Каринэ решила, что маленькие внутренние скверики оставит на потом, и начала с пустыря на берегу Старой Кубани. На его прочёсывание ушёл час и никаких результатов не принёс. Каринэ учитывала, что Стекло могла замести все следы, да к тому же это во сне над закопанной собакой был каменный столб, а в реальности он мог быть и камнем, и ещё чем-нибудь. Каринэ нашла она несколько мест, где явно проводили пикники, но ни одно из них не выглядело мало-мальски подозрительным.
Она пошла дальше, минула коттеджный посёлок, дачи, и за шлюзами на протоке, соединявшей озеро с рекой Кубань, проверила ещё один пустырь с редкими деревьями. Через него проходила грунтовая дорога, наезженная машинами, в тени деревьев дремали рыбаки, спасаясь от палящего солнца, на мелком диком пляжике плескались трое подростков – и этим все местные достопримечательности и заканчивались. Ещё немногим больше часа ушло на то, чтобы обойти дачное товарищество в излучине реки и проверить все насаждения деревьев, которые могли бы потянуть на звание «подобие леса», но и там улова не было.
Оставался Краснодарский лесопарк – большой и заросший. И острова на озере Старая Кубань, особенно нижний, который в несколько раз больше, чем этот Краснодарский лесопарк.
Хочется надеяться, что у Стекла не хватило смелости переться ночью на остров...
Прежде чем продолжить поиска, Каринэ заглянула в продуктовый магазинчик, расположившийся в полуподвальном этаже многоэтажного дома, и разжилась пакетом сока. Есть в жару не хотелось совершенно, так что она выхлестала за раз почти половину двухлитрового пакета, немного передохнула на скамейке в тенёчке одного из домов, затем посмотрела на часы.
Четыре часа дня. Игорь уехал в десять. Может быть, даже, он уже вернулся.
Хотелось домой, к нему... Каринэ даже испытала желание всё бросить, но одёрнула себя. Раз уж взялась, надо заканчивать.
На этот раз удача ей улыбнулась. Каринэ рассудила, что сразу лезть в дебри Краснодарского лесопарка не стоит, и начала с дорожек, внимательно осматривая заросли по обочинам – не лазили ли там недавно. Первые дорожки ничего не дали, а когда Каринэ, сверившись с распечаткой карты, выбралась на ту, которая шла параллельно Кубани, и минула спуски к воде, то буквально через сто метров почувствовала, как легонько-легонько напряглись волны Игоря. А ещё метров через десять рассмотрела слева от дороги примятую траву, словно бы там недавно кто-то шёл.
Примятая трава привела на небольшую полянку, скрытую от дороги деревьями. Посреди неё лежала небольшая кучка камней, на которых кровью была намалевана перевёрнутая пятиконечная звезда, а под камнями земля была явно разрыта. Каринэ вытащила из рюкзачка перчатки, натянула их на руки, откинула камни в сторону и ножом взрыхлила землю. Нож сразу же ткнулся во что-то мягкое. Каринэ смахнула землю, рассмотрела грязную рыже-коричневую шерсть и застывший оскал и засыпала обратно. А затем, повинуясь то ли наитию, то ли порыву вредности, разровняла землю над могилой безвестной дворняги и пальцем нарисовала на ней православный крест, а рядом – мусульманский полумесяц со звездой. Хотела добавить и даосский символ инь-янь, но не была уверена, как правильно он изображается, а потому не стала рисковать. Для полноты действа нужно было бы прочитать над могилой молитву, однако Каринэ вспомнила только «Ом мани падмэ хум», произнесла её – и с внезапной остротой представила, как собачка под землёй крутит лапой у виска. Хихикнула и решила, что ритуал погребения можно считать завершённым.
Больше на полянке ничего не было. Каринэ обшарила её в надежде, что Стекло оборонила что-нибудь важное, но не нашла совершенно ничего. Прошла назад по примятой траве, тоже приглядываясь к земле, потом прикинула по карте, в какой стороне дом Стекла и каким путём она к нему, скорее всего, возвращалась, прошлась по тропинкам, однако никаких находок не было.
Всё, теперь домой.
Глава 24. По дороге домой
Однако стоило Каринэ выбраться из тенистого лесопарка на солнцепёк на улицу всё того же Валерия Гассия, как позвонила Зуля.
– Поиграем в холодно-тепло? – в Зулином голосе явно слышалась смешинка. – Угадай, какой диагноз поставили Стеклу?
– Разрыв пищевода или желудка? – предположила Каринэ, понимая, что не угадала. Не звонила бы она, если бы было всё так просто.
– Холодно, – подтвердила Зуля. – Ладно, не буду тебя мучить. Инфаркт миокарда.
Каринэ остановилась, как на стенку налетев.
– Ты шутишь? Какой инфаркт у шестнадцатилетней девчонки?!
– Вот такой, обычный инфарктистый инфаркт. Правого желудочка. Врачи тоже все: «Какой инфаркт? Не может быть инфаркт!» Женские гормоны и всё такое. Узистка случайно заметила. Смотрела пищевод и желудок и заметила, что с сердцем что-то не то. Её на ЭКГ – а там классическая картина развивающегося инфаркта. Анализ на кардиотропные белки – а там тропонин. На ЭхоКГ её свозили – инфаркт и всё тут.
Инфаркт у шестнадцатилетней девчонки! Призрачный нож во сне, получается, вошёл в сердце...
– Может, – всё ещё не в силах поверить новости, предположила Каринэ, – у неё какие-нибудь врождённые пороки сердца были?
– Звонили в поликлинику, – не оправдала её надежды Зуля, – там сказали, что ничего у неё нет. Здорова... была. Но врачи наши тоже думают, что какие-то ВПС есть, просто их не диагностировали, иначе как взяться инфаркту? К нам тут какие-то важные профессора собираются, то ли медицинский нонсенс посмотреть, то ли ткнуть, что наши врачи диагнозы ставить не умеют. Так что мы не скучаем...
Когда Каринэ закончила разговор, она некоторое время стояла посреди тротуара, переваривая новость.
«Я им отомщу. И вам всем тоже. И тебе...»
Отомстить она обещала своему парню, подруге, Каринэ и соседкам по палате – Вике, штырю и грыже... Настя и Виолетта их звали. С Викой всё в порядке, после выписки из больницы с ней ничего плохого не случалось. С Настей тоже – Игорь рассказывал, что она и Вика переписываются и иногда встречаются; если бы с ней что-то случилось, он бы, наверно, упомянул. Про Виолетту что-то узнать вряд ли получится: она говорила, что её семья в конце весны переезжает в Омск, а уже конец июля, они должны были уехать. А вот парень и подруга Стекла...
В какой школе Стекло учится?..
В истории болезни должны быть указаны школа и класс...
Подруга вроде бы была одноклассницей, а парень – из параллельного класса. Или наоборот... Или кто-то классом старше...
Так, дом подождёт. Сейчас в больницу.
Инна Ивановна, что заведовала архивом, была тёткой ворчливой, но не вредной, и дотошно выспрашивать у Каринэ, для чего ей понадобились майские, июньские и июльские истории болезней, не стала. Каринэ уже до этого поднялась в реанимацию, пообщалась с Дашей, заступившей на дежурство, узнала школу и класс, где училась Стекло, а заодно, поддавшись любопытству, полистала её историю болезни. Да, инфаркт, сомневаться не приходится.
Учиться языкам или рисованию долго и тяжело. А неделями лежать в больнице, а потом всю оставшуюся жизнь жить с рубцом на сердце – это, видимо, быстро и легко...
Каринэ сидела между стеллажами, перебирала внушительную стопку историй болезней, внимательно вчитываясь в возраст и место учёбы. Не то... Не то... Не то...
Не факт, что Стекло совершала над ними ритуал. Не факт, что если и совершала, то он имел какие-то последствия. А если имел, не факт, что они попали в больницу. Могло ударить не сильно, и им хватило и поликлиники. Или они могли лежать в другой больнице, а то и вовсе в другом городе...
Вот! Май. Мальчик, одиннадцатый класс. Двусторонняя пневмония. Три недели в пульмонологии. Но в реанимации не лежал, на момент выписки анализы хорошие, шумов нет, на снимке виден небольшой рубец, но он жизни в дальнейшем подпортить не должен.
Девочка из десятого класса этой же школы нашлась почти в самом низу стопки. Доставлена с жалобами на резкие боли в желудке... Гастрит у неё был и раньше... При обследовании обнаружена язва... Полечили и отправили домой.
С язвой жить – так себе удовольствие, но тоже не смертельно.
Они это или не они?
Каринэ подумала, набрала Игоря – он, как оказалось, только что приехал домой – и спросила, не помнит ли он имён парня и подруги Стекла. Игорь ответил, что такой ерундой он голову себе не забивает, но позвонил Вике, потом опять Каринэ и доложил, что парня звали Стас, а подругу не то Анжелика, не то Ангелина, не то что-то в этом роде.
Каринэ посмотрела на истории болезни. Да, Станислав и Анжелина.
Её родители тоже баловались сатанизмом. Ничем хорошим для них это не закончилось. Стекло с помощью сатанинских штучек подпортила жизнь парню и подруге, но сама пострадала гораздо сильнее.
Лёгкие пути привели к волчьей яме...
Каринэ вернула истории болезни на стеллаж, поблагодарила Инну Ивановну шоколадкой и решила, что в больнице ей делать больше нечего.
Приключения, однако, на сегодня не закончились.
Седьмой троллейбус пришёл относительно пустой. Каринэ плюхнулась на сиденье, чувствуя, как гудят ноги, которым с одиннадцати утра не было покоя, а время уже приближалось к шести вечера. Через несколько остановок, однако, пришлось уступить место пожилой женщине, вошедшей в троллейбус. Каринэ стояла рядом, держалась за поручень и смотрела, как за окном проплывают привычные трамвайные пути. Салон постепенно наполнялся пассажирами, уставшими после работы и дневной жары.
Всё было как всегда, пока на очередной остановке Каринэ спиной не почувствовала присутствие... Нет, это не призрак, ощущения в чём-то похожие, но другие. Да и не сунется призрак в переполненный троллейбус, днём и на ярком солнце. Она медленно обернулась и едва удержала себя, чтобы не отшатнуться и не вскрикнуть – среди пассажиров, которые заходили в салон, был серый безжизненный человек!
Бл***!
– Мужчина, идите садитесь.
Это произнесла та самая пожилая женщина, которой Каринэ остановок пять назад уступила место. Серый человек как-то невнятно попытался отказаться, однако женщина встала.
– Садитесь, я же вижу, что вам плохо. Мне всё равно скоро выходить.
Он сел, таким образом оказавшись перед Каринэ, к счастью, не посмотрев на неё. Она сглотнула и попыталась тихонько отойти вглубь салона ему за спину, но люди стояли плотно, и незаметно этот манёвр провести было нельзя. Оставалось молиться, чтобы он продолжал пялиться прямо перед собой, и ждать следующей остановки, когда можно будет, прикрываясь пассажирами, выйти из троллейбуса.
А троллейбус как назло застрял на светофоре.
Взгляд Каринэ зацепился за его правую руку – запястье было вывернуто под каким-то не совсем естественным углом, мизинец отсутствовал, остальные пальцы тоже были какими-то покорёженными, а кожа по всему запястью пестрела мелкими рубцами.
И память вытянула воспоминание. Апрель, Туапсе, юбилей дяди Миши. По всему дому храпят пьяные братья и дядья, а ей снится кошмар, где призраки загоняют её в уродливое цилиндрическое строение. И Игорь протягивает ей руку. И после этого она во сне видит ритуалиста, у которого выбивает из руки нож.
Нож он держал в правой руке, и била она – со всей силы, какой могла – по правой.
Это он или не он? В снах ритуалисты все одинаковые, разными бывают только волосы. А какая причёска была у того? Какая-то неприметная, что не бросилась в глаза, и Каринэ её не запомнила. И у этого мужчины тоже была обыкновенная короткая стрижка, и волосы имели обыкновенный средне-каштановый цвет.
Троллейбус наконец-то подъехал к остановке, открыл двери, Каринэ развернулась к выходу, и в это время какой-то парень в середине салона резко рванул к двери, расталкивая пассажиров. Пихнул он и Каринэ. Она вцепилась в поручень, чтобы не упасть, но на ногах не удержалась и толкнула сидевшего перед ней серого мужчину с изувеченной рукой.
– Прошу прощения, – машинально извинилась она.
Мужчина недовольно глянул на неё – и вперил взгляд в её лицо:
– Сука, ты!
Бл***! Только бы он просто закатил скандал, потому что она толкается, а не потому что узнал завершающую жертву из сна!
– Извините, – повторила Каринэ, – меня толкнули.
– Тварь! Это ты искалечила меня! Сломала мне жизнь!
Кто бы говорил! Если и калечила, то только в порядке самозащиты. А вот он, занося над ней ритуальный нож, явно не самозащищался.
– Мужчина, – она постаралась произнести это миролюбиво, причём больше для свидетелей вокруг, чем для него, – я вас не знаю, вы меня с кем-то путаете. Успокойтесь.
– Ты Илона! Это ты – Илона! Это ты сорвала великий ритуал!
Бл***!
Пассажиры уже начали к ним оборачиваться. Так. Не дёргаться. Только не дёргаться. Она видит сейчас перед собой обыкновенного пьяного. Или сумасшедшего.
– Мужчина, – значит, ведём себя с ним как с сумасшедшим, говорим спокойно... как нянечка с психом. – Я не Илона. Вы ошибаетесь. И ни о каком ритуале не знаю.
– Сука, всё ты знаешь! – он издал рык то ли боли, то ли ярости. – Двадцать лет ты пряталась от наших братьев! Двадцать лет сводила в могилу лучших адептов! Но теперь ты не уйдёшь! Сатана, прими завершающую жертву!..
Всё остальное произошло мгновенно. Левой рукой он выхватил из портфеля, лежащего у него на коленях, нож и замахнулся. Женщины в салоне, стоявшие поблизости и всё видевшие, завизжали. Где-то на уровне инстинктов сработало понимание, что сейчас отбиться от ножа, как учил её Ромка, не получится – у неё нет пространства, сзади и по бокам стоят люди. Поэтому она отпустила поручень, обеими руками вцепилась в руку сатаниста, уже занесённую для удара, и изо всех сил вывернула запястье.
Ей повезло, что он находился не на пике своих сил. Что явно был правша, а бить приходилось неудобной левой рукой. Что у него тоже не было пространства для полноценного замаха. Нож со стуком упал на пол, а хруст под её руками и вой сатаниста дали ей понять, что она сломала ему и второе запястье.
Плевать! У неё целый троллейбус свидетелей, что она защищалась! А своя шкура дороже!
Дальше начался бедлам. Пассажиры кричали, кто-то звонил в полицию. Двое близстоящих мужчин прижали сатаниста к сиденью, чтобы он не мог ни сбежать, ни ещё чего-нибудь натворить. Он вырывался и, брызгая слюной, кричал про сорванный великий ритуал, про лучших адептов, которые сошли в могилу из-за того, что не смогли найти завершающую жертву и открыть путь сатане в этот мир. Что «эта тварь» изувечила его и хочет тоже свести в могилу. Но он не сдастся, а его братья в сатане достанут её, как она ни прячься!..
– Девушка, – сказала ей стоявшая рядом женщина, – у вас мобильник звонит.
"Где-то далеко золотом горят наши города,
И дорог каждый жест, каждый день и час..."
Она непослушными пальцами расстегнула рюкзачок, вытащила смартфон и приняла вызов.
– Привет, Игорь...
– Каринэ, что случилось?
Да, его волны ведь дёрнулась, он и почувствовал...
– Ничего...
Она услышала в трубке его резкий выдох.
– Ты где?
– В городе, скоро буду...
– Каринэ! – резко повторил он. – Ты где?
Как эта остановка называется?..
– Мачуги, недалеко от Фадеева... Благоева, наверно...
Полиция с сиреной и мигалками приехала буквально через пять минут. Ещё через три минуты со встречной полосы свернула и серебристая сузуки Игоря. Сатанист вырывался, проклинал всех и кричал, что от сатаны ещё никому не удавалось уйти, и «эта тварь» тоже не уйдёт. Двое полицаев быстро и профессионально завели ему руки за спину и надели наручники. Игорь наспех припарковался у обочины, пробился через толпу пассажиров и зевак, ворвался в троллейбус и притянул к себе Каринэ.
И только сейчас, в его руках, она поняла, что её колотит.
– Илона! – уже даже не кричал, а ревел сатанист, вырываясь из захвата полицейских. – Слышите все? Это Илона! Это она! Вы слышите меня?!
Его отконвоировали в полицейскую машину, Игорь вывел из троллейбуса Каринэ, и к ней подошёл ещё один полицейский.
– Ваше имя Илона? – осведомился он.
Она отрицательно покачала головой:
– Я могу показать паспорт.
Голос подрагивал.
– Будьте добры.
Она вытащила из рюкзачка паспорт, полицейский острым взглядом посмотрел на её лицо, затем на фотографию в паспорте. Прочитал имя, фамилию, отчество и вернул ей.
– Вы знаете этого человека?
– Вижу первый раз в жизни.
– Можете рассказать, что произошло?..
Каринэ казалось, что полицейские опрашивали её и свидетелей и протоколировали происшествие очень долго, хотя когда потом Игорь привёз её домой и молча, ничего не говоря и не спрашивая, выставил перед ней рюмку коньяка, оказалось, что ещё только половина седьмого. На плите стояла кастрюля с недоваренными и уже размокшими макаронами, на столе лежали недорезанные сыр и палка сухой колбасы.
– Ни во что не влипнуть – это не про тебя.
Это было первое, что произнёс Игорь с того момента, как забрал её со злополучной остановки.
Она подтянула колени к груди, хоть на стуле это было и не слишком удобно, и сжала рюмку в ладонях.
– Я не специально...
Он вздохнул, прикрыл глаза, потёр веки пальцами.
– Я уж догадался...
Он встал, попробовал макароны в кастрюле, решая, выкидывать их или и так сойдёт. Решил, что сойдёт, чиркнул спичкой и зажёг под ними огонь. Каринэ отпила коньяк, пережила маленький пожар во рту, а затем несколькими большими глотками опрокинула в себя всё содержимое рюмки.
Тот сатанист псих, и отвезут его в психушку. И кончит он, скорее всего, совершенно свихнувшимся. Но кто знает, сколько из его сектантов слышали его и запомнили её в лицо. И сколько среди них нормальных людей, у которых хватит ума не бросаться на неё с ножом в переполненном троллейбусе, а тихонько выследить и прикончить без свидетелей. Если верить его словам, искать её пытались многие. Кто-то не нашёл. Кто-то не смог поднять руку. Кого-то, может, сбило с толку другое имя. Но найдутся такие, кого не остановит ни закон, ни мораль, ни строчка в паспорте...
