Текст книги "Призраки прошлого (СИ)"
Автор книги: Светлана Гуляка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
До истока Небуга по узкому и заваленному руслу добрались примерно через час, но никаких находок больше не было. Затем, чтобы выйти к Псебе, поднялись на вершину невысокой лесистой горы, спустились по противоположному склону и вскоре обнаружили узкое русло пересохшего ручейка. По этому руслу продрались порядка километра вниз и вышли на место слияния этого ручейка с другим. И на месте слияния обнаружили ещё один валун в человеческий рост с ещё одной перевёрнутой звездой, только на этот раз не намалеванной краской, а вырезанный чем-то вроде штробореза.
Первым неладное заподозрил Ромка.
– А этот валун здесь был? – спросил он, разворачивая карту.
– Не был, – неуверенно ответили Каринэ и Сашка.
А может, и был? В горах камней хватает, и валунов такого размера тоже. Стоит он немного в стороне от русла, его заслоняют трава, кусты и деревья. Могли пройти и не обратить внимания.
Игорь расчистил землю под звездой и снял дёрн. Все стояли вокруг него и напряжённо ждали.
Черепушка была практически под самой поверхностью. Ко всеобщему облегчению у неё имелись два рога, пусть и обломанных, выдающиеся вперёд челюсти и зубы явно не человеческие. Козёл на этот раз оказался козлом.
– Мы можем пройти вверх по течению второго рукава, – предложил Ромка, наблюдая, как Игорь закапывает черепушку козла обратно. – Там точно определим, Псебе это или нет.
– Я тебе и так могу сказать, что это не Псебе, – Вадик прополоскал руки в реке, зачерпнул горсть холодной воды и выпил. – Вспомни, Псебе в верховьях была узкая, вот такая, как мы сейчас шли. А этот рукав, смотри, широкий, здесь даже проехать можно.
– Тогда что это? – кивнул на речушку Сашка.
– Выходит, что Псиф, – определил Ромка, водя пальцем по карте. – Нам надо было идти сюда, – он провёл пальцем на северо-запад. – А мы пошли сюда, – он провёл на север.
– А так даже и лучше, – хмыкнул Вадик. – На Псебе мы уже были, а сюда бы всё равно пришли.
– По Псебе, – возразила Каринэ, стараясь говорить спокойно, – мы бы вышли к аулу и стали на ночёвку в... безопасном месте. А здесь...
Проверили карту, убедились, что по Псифу они могут выйти к Садовому, но до него, если следовать всем извивам реки, было порядка десяти километров. Все посмотрели на часы. Было уже семь вечера, через час будет темнеть, а идти в темноте по незнакомой местности, и чёрт его знает, в эпицентр или от него...
– Ночуем здесь, – без оптимизма понял Ромка.
Каринэ передёрнуло, она нервно покосилась на камень со звездой. И пусть под ним был закопан козёл, всё равно он живо напоминал о том камне, под которым принесли в жертву человека. Братья и Игорь тоже посмотрели на камень безо всякой радости, и Ромка предложил спуститься вниз по Псифу и стать лагерем в паре километров отсюда.
Через пару километров набрели на следующий приток Псифа – узенький и пересохший ручей. Метрах в десяти от берега даже обнаружилась старая туристическая стоянка – сложенный из крупной гальки очаг, два бревна около него да древний, сизый от грязи рукомойник, сделанный из примотанной к дереву двухлитровой пластиковой бутылки. Все с облегчением посбрасывали рюкзаки и прошвырнулись по окрестностям в поисках ненужных соседств, однако в радиусе тридцати метров всё вроде как выглядело прилично.
Если не считать того, что чёрные потоки постепенно начинали уплотняться и студить своим мертвящим холодом...
Быстро насобирали дров, и Игорь развёл костёр – ловко и умело, явно занимался этим не первый раз в жизни. Братья ненавязчиво понаблюдали за ним и за его спиной одобрительно кивнули Каринэ, мол, правильного мужика подцепила. А пока мужчины устанавливали вплотную друг к другу две палатки, Каринэ сходила к реке, набрала в котелок воды, повесила его кипятиться над костром и всыпала гречку. Помешала, посолила, взяла второй котелок, пошла за водой для чая – и на обратном пути и заметила вырезанную на дереве перевёрнутую пятиконечную звезду.
И здесь...
Вырезана она была давно и уже почти затянулась корой. Каринэ сходила в лагерь, оставила второй котелок рядом с очагом, подбросила дров, помешала кашу, вернулась к меченому дереву и раскопала землю между корней.
Черепушка была маленькой, сильно подпорченной временем и, к невероятному облегчению Каринэ, имела выступающие вперёд челюсти и зачатки рогов и принадлежала, скорее всего, козлёнку. Во всяком случае, точно не человеку.
Поужинали гречкой с тушёнкой. Темнело, чёрные потоки сделались явственней, так что даже братья, не видевшие их днём, начали на них коситься и передёргивать плечами от их прикосновений. Каринэ сидела рядом с Игорем, с трудом глотала кашу – горло от страха сводило спазмом, и нервно оборачивалась, когда чувствовала их приближение. От её взгляда потоки отодвигались, но стоило ей развернуться обратно к костру, снова начинали подкрадываться. Лес постепенно наполнялся звуками шагов и шелестом разговоров, среди деревьев заскользили человекоподобные тени.
Когда взялись за чай, совсем рядом с костром кто-то горестно прошептал: «Илона». Каринэ вздрогнула и, не отдавая себе отчёта, что делает, дёрнулась к Игорю. Тот, тоже поднявший голову, притянул её к себе, Ромка резко посветил фонариком в ту сторону, но невнятная тень растаяла и втянулась в один из чёрных потоков.
Игорь посадил не сопротивляющуюся Каринэ перед собой, словно бы прикрывая её от призраков сзади, а заодно и с боков, и сунул ей в руки кружку с чаем. Каринэ попробовала пить, но чай не лез в горло, а к тому же она вспомнила, как во время апрельской ночёвки на Небуге ей ночью приспичило выйти из палатки. Нет, лучше на ночь не напиваться.
«Ау...»
Сашка невольно заозирался.
Кто-то тяжёлыми шаркающими шагами прошёл по поляне. Два луча фонариков ничего не высветили, однако шаги сменились протяжным тяжким вздохом и стихли. Потом из-под деревьев некоторое время доносилось слабое ритмичное поскрипывание, напоминая звук плохо смазанных качелей.
– Посуду будем мыть? – спросил Сашка, прислушиваясь к шуму воды в реке, словно бы там кто-то плескался. Каринэ показалось, что она даже слышит смех.
– Обойдётся, – кривясь, отозвался Ромка. – Предлагаю прятаться... Сестрёнка, тебе никуда не надо?..
Каринэ Игорь забрал в свою палатку – как оказалось, все её вещи уже забросили туда. К ним пошёл и Ромка. Каринэ вытащила из кармашка рюкзака глицин, сунула под язык таблетку и отстранённо понаблюдала, как Игорь в свете налобного фонарика расстилает свой спальник. Выражение его лица было мрачно-задумчивым, но не похоже, что его сильно пугало происходящее. Хотя все эти звуки он определённо слышал.
– Ложись, – кивнул он Каринэ.
Она молча устроилась в серединке. Игорь лёг с краю, выключил фонарик и притянул её к себе. Ромка с другого края немного повозился и затих.
«Лена, кого не хватает?..»
Игорь, продолжая одной рукой прижимать к себе Каринэ, второй подпёр голову, чтобы лучше слышать
Лена. Это уже имя матери...
«Адам умер... умер... умер...»
Каринэ на секунду даже перестала бояться. Два месяца назад во время их майского похода на Псебе они уже слышали имя Адама, который должен был скоро умереть. И вот какой-то Адам умер. Только он точно не имел никакого отношения к её семье.
Потом кто-то недалеко от палатки – Каринэ даже видела тень – что-то долго бубнил на каком-то непонятном языке, и под этот бубнёж Каринэ начала было уже дремать, как почти над самой головой раздался выстрел.
Она вздрогнула, мгновенно проснулась и хотела было вскочить, но Игорь удержал её, попутно погладив ладонью по волосам и лицу. Каринэ с колотящимся сердцем легла, и только после этого сообразила, что выстрел был не настоящим.
«Мама, а где папа?..»
Совсем рядом с палаткой кто-то пробежал – тент даже слегка качнулся, хотя скорее всего это был порыв ветра. Фантомно заплакал ребёнок.
«Найди Илону!..»
В какой момент Каринэ всё же уснула, она не заметила, и обнаружила себя в лесу – мёртвом, чёрном. Под ногами была сухая выжженная земля, на деревьях не было листьев, и в воздухе висел серый удушающий туман. Каринэ сделала несколько шагов вперёд, вышла на берег ручья и поняла, что находится на месте их теперешней стоянки. Она огляделась, но палаток не было, как не было ни её братьев, ни Игоря. А вода в ручье, чистая и прозрачная в реальности, во сне превратилась в неподвижную болотную жижу.
Справа раздался детский смех. Каринэ повернула голову и с трудом удержала себя, чтобы не отшатнуться – в жиже плескались два детских скелета; на шее одного из них болталась выцветшая сиреневая бусина на потёртом шнурке, на голове второго сохранилась часть тёмного цвета волос – коротких и прямых...
– Паскудство!..
Возглас Ромки, неестественно живой в этом мёртвом мире, выдернул её из тяжёлого сновидения. Рядом, прижимая её к себе, лежал Игорь – судя по его неровному дыханию, он не спал. В соседней палатке было слышно, как переговариваются Сашка и Вадик, рядом Ромка что-то пытался нашарить в рюкзаке.
В лесу фантомно и надрывно плакал ребёнок, на фоне его плача лес шумел, шипел, стонал, кричал, бубнил. Снова кто-то пробежал по поляне – через полиэстеровую стенку палатки была видна тень с неестественно длинными руками.
«Так вот же Илона!..»
«Это Лиана...»
Кто это разговаривает? Если предположить, что родители, то напрашивается вопрос – неужели кто-то из них не различал дочерей? Трое младших – двойняшки Леона и Лиана и родившаяся годом позже Каринэ – были похожи, как говорится, как две капли воды. Три капли в данном случае. Но пусть дети сколь угодно похожи, отличия всё же есть, тем более им было уже по семь-восемь лет. Каринэ вспомнила двойняшек, что лежали у них весной. Те пробыли в отделении всего три дня, но к выписке она уже кое-как различала их даже без изнаночных колосков. А кто-то из родителей в семь лет принимает Лиану за Илону?
Слабо в это верится...
«Заколка!..»
«Адам умер...»
Выстрел.
«Мамочка, встань, мамочка!..»
Выстрел. Отчаянный детский крик мгновенно прерывается.
«Беги, дитя...»
Каринэ резко подняла голову. Первым порывом было выскочить из палатки, чтобы увидеть ту, которая говорила ей эти слова, и спросить, где это было. Но сначала Игорь, а следом и проснувшийся рассудок удержали её на месте.
«Илона-а-а-а...»
Скелет с красивыми насыщенно-каштановыми волосами, волнами лежащими на костях ключиц, ждал её во сне. Вокруг стоял всё тот же мёртвый лес, рядом тёк безжизненной жижей ручей. Женщина похлопала себя руками по груди и бёдрам, словно бы пытаясь нащупать что-то в несуществующих карманах, развернулась и пошла в лес. Каринэ двинулась следом. Женщина обернулась:
«Сейчас можешь идти за мной. Он тебя удержит. Но без него не ходи».
Им по пути попался валун с перевёрнутой пятиконечной звездой. Здесь он был гладко обтёсан, ничем не заросший, и звезда на нём сочилась багровым светом. А если присмотреться, то было видно, что источник свечения идёт из-под его подножия – оттуда, где под землёй лежало восково-жёлтое тельце мертворожденного ребёнка.
Потом они оказались перед уродливым цилиндрическим сооружением, зиявшим чёрным провалом двери, из которой ползли чёрные мертвящие тени. Женщина глянула на Каринэ, покачала головой и двинулась к этому провалу. Однако не успела она скрыться в нём, как невдалеке возник призрак с выломанным одиннадцатым зубом, паскудно ухмыльнулся и поднял ружьё. Каринэ увидела, как он нажимает на спусковой крючок, проследила, как маленький вытянутый конус пролетает мимо и попадает в основание черепа женщине. Запоздало пришла в голову мысль, что нужно было поймать пулю и по ней узнать, из какого оружия в неё стреляли.
– Какой калибр?
Женщина с красивыми волосами костистой рукой принялась шарить у себя в основании черепа, словно бы пытаясь выковырять оттуда пулю. Призрак снова поднял ружьё, но не успел выстрелить, как свет, свернувшись спиралью вокруг Каринэ, выдернул её из сатанинской тьмы.
– Какой калибр?..
Свет исчез, сменившись немного душноватой тьмой палатки. Игорь мягко пригладил ей растрепавшиеся кудри.
– Калибр чего? – уточнил он.
Каринэ подняла голову, с трудом сообразив, что находится у себя в палатке, а не около уродливого здания. Ночная темень уже начала сменяться предутренней серостью, звуки в лесу стихали, хотя на поляне ещё были слышны шаги и чьё-то бормотание. Ромка сопел, из соседней палатки доносилось похрапывание кого-то из братьев.
Каринэ повернулась на другой бок, уткнулась лицом Игорю в грудь и закрыла глаза. Она чувствовала, что около палатки стоит призрак женщины с красивыми волосами и пулей в основании черепа, но с рассветом слышать её уже не могла.
... Второй пулей по касательной ранило Каринэ. Может быть, первой убило ту женщину?..
Глава 21. Река Грязная
Сатанинская зона перестала чувствоваться километрах в шести ниже по течению Псифа, совсем немного не доходя до Мирного. Здесь резкого перехода, как на Небуге, не было – очень медленно рассеивалась дымка, постепенно переставали двигаться чёрные потоки, навигаторы сначала короткими урывками, а затем всё более длинными начали ловить спутник, такими же урывками начала появляться связь. Потом связь со спутником установилась постоянная и ребята сделали короткий привал, чтобы отзвониться братьям и жёнам и обрадовать их, что ночь все пережили. Потом, не доходя до Мирного, они перевалили через невысокий увал, выбрались к одному из притоков реки Грязной и направились вверх по течению. Река была узкой, лес и кустарники подходили к самым берегам, и чем ближе к истокам, тем более непролазным становилось русло и тем меньше воды было в этом самом русле. А к тому же снова начала сгущаться дымка и отказывать навигация. Вскоре исчезло и само русло. Перебраться на следующий рукав можно было по склону горы, но продираться через густой лес без навигаторов, компасов и не видя толком солнца не рискнул никто, и все предпочли вернуться назад на пять километров до предыдущего слияния, и уже оттуда пойти обследовать следующий рукав.
Здесь река была относительно полноводная, с широким галечным руслом, и идти по ней было легко и почти приятно, хотя сгущающаяся серая дымка напрягала. А ещё больше напрягло то, что недалеко от того места, где в Грязную вливался очередной из её притоков, среди деревьев они снова обнаружили сатанинскую метку. На этот раз, правда, это был не валун, а высокая груда камней, скрепленная цементным раствором. С одной стороны этот раствор был заглажен, и в нём мелкими камешками была выложена всё та же перевёрнутая пятиконечная звезда.
Все напряжённо посмотрели на землю перед этой цементно-каменной грудой. Там даже был заметен продолговатый холмик. А сама груда была гораздо менее заросшей, чем остальные.
Каринэ решилась первой. Сбросив рюкзак, она достала из-за пояса нож и принялась раскапывать холмик. Игорь, смирившись со своей участью, присел рядом и принялся помогать. Рыться на этот раз пришлось глубоко, на полметра, и все уже начали тихо надеяться, что там никого нет, как из земли показались серые кости. Сначала обнаружились позвонки. Каринэ взяла левее и расчистила нижние рёбра.
– Это человек? – обречённо спросил Игорь, разглядывая позвонки и две нижние пары рёбер, выступавшие из земли.
Каринэ так же обречённо кивнула.
Они прикинули, где должна быть голова, и раскопали там. Из земли на них глянули две пустые глазницы, провал носа и челюсти, в которых не было ни одного коренного зуба. Каринэ аккуратно извлекла череп и очистила его от земли.
Резцы почти не сточены, значит, человек относительно молод. Зубы удалены при жизни, и дырки в челюстях успели зарасти. А кроме этого слева на виске отсутствовал кусок кости размером примерно шесть на шесть сантиметров, аккуратно выпиленный и носящий следы зарастания, то есть сделанный тоже задолго до смерти.
Призрака этого скелета она видела – точно такой же без единого коренного зуба и с выпиленным куском черепа в левой височной области...
– Это что такое? – кисло спросил Сашка, рассматривая черепушку.
Ромка достал смартфон, чтобы сфотографировать находку.
– Прижизненная трепанация...
Попытка найти серёжки успехом не увенчалась. Бус или цепочек в районе шеи тоже не оказалось, а раскапывать дальше, чтобы найти какие-нибудь указания на пол жертвы, Каринэ не стала. Вернула череп на место, и они с Игорем закопали могилу.
Метров через семьсот набрели на следующий приток Грязной – достаточно широкий, с хорошо выраженным галечным руслом. И здесь же, на левом берегу реки, как раз напротив её слияния с притоком, обнаружилась ещё одна туристическая стоянка. Небольшая, поросшая невысокой травой полянка была скрыта за деревьями, и заметил её случайно Вадик, рассмотревший ряд штырьков от палаток, нацепленных на ветку дерева. Посреди полянки был сооружён очаг из крупной речной гальки, полный золы, к дереву был примотан рукомойник из двухлитровой пластиковой бутылки с относительно чистой водой на дне – да и сам он ещё не покрылся толстым налётом грязи. Между двумя растущими рядом деревьями была сложена небольшая кучка дров, а в траве нашёлся чёрный от дыма и тронутый ржавчиной шампур.
Ближайшие деревья осмотрели тщательно и нашли целых четыре перевёрнутые звезды, вырезанные в коре, причём одна относительно свежая – уже потемневшая, но ещё не начавшая зарастать корой. Под одним из этих деревьев обнаружились сильно подпорченные временем останки козлёнка или кого-то, на него похожего; черепушка под вторым принадлежала, похоже, собаке. Под третьим выкопали несколько мелких фрагментов костей, но черепа не нашли и сказать, чьи это останки, было невозможно. А вот из-под четвёртого, там, где звезда была самой свежей, Каринэ с предельной осторожностью извлекла крошечный череп, на каждой челюсти которого было по двойному набору зубов.
– Что это за монстр? – вытаращили глаза братья и Игорь.
– Ребёнок, – тихо ответила Каринэ. – Скорее всего, новорожденный.
Живо вспомнился сон, где она проходила мимо камня, под которым был похоронен мертворожденный ребёнок. И где-то за этим камнем было то уродливое здание, которое и является центром всей этой дьявольщины.
Значит, дорога к эпицентру ужаса начинается здесь?..
Стало крайне неуютно, нахлынуло чувство одиночества и потерянности, захотелось домой, к людям, подальше от этих ритуальных могил и потусторонней ночной жути. Вокруг давила серая сухая дымка, на грани зрения ползли во все стороны чёрные потоки. И ночь им снова ночевать в окружении призраков...
Игорь мягко вынул из её рук детский череп, вернул его в могилу и засыпал землёй.
Приток Грязной, который вливался в реку напротив стоянки, был относительно широким, с хорошим галечным руслом. Время от времени он уходил под деревья, потом снова выбегал на открытое место, но идти было почему-то тяжело. Вадик стал жаловаться на головную боль, которая не прошла даже после двух таблеток пенталгина. Ромка километра через два, когда русло уже заметно сузилось, запросил передыха, сказав, что тяжело дышать. Чёрные потоки уплотнились и, когда ребята, скинув рюкзаки, повалились на гальку, стали незаметно подползать к ним и кружить вокруг. Сашка спросил, это у него одного темнеет в глазах и шипит в ушах, или у всех, Вадик ответил, что и у него тоже. Волны Игоря напряглись и словно бы даже ощетинились. Сам Игорь сидел на гальке, привалившись спиной к рюкзаку, покусывал губы и словно к чему-то прислушивался, а белые волны вокруг него как-то растянулись и разредились, отходя от него метра на три и своими краями вклиниваясь в чёрные потоки.
Как он это делает? И что он делает?
Через полкилометра, когда деревья всё чаще стали закрывать русло, Ромка, запутавшись ногой в высокой траве, свалился в куст ежевики и рассёк бровь о торчащий в нём сук. Пришлось снова делать привал; Каринэ промыла ему ранку, покривилась, что такую уже нужно зашивать, перебинтовала, и Вадик признался, что ему совсем хреново – голова раскалывается так, что глаза, кажется, сейчас вытекут. Каринэ выдала ему ещё таблетку пенталгина, он выпил её и попытался выклянчить коньяка. Каринэ заявила, что от коньяка на фоне выпитого пенталгина голова разболится ещё сильнее, и сделала ему укол кетонала. А когда она убирала использованный шприц в пакетик, то заметила, как метрах в шести от них возник призрак. Безжизненно серый, одетый поношенную застиранную пижаму, со следами разложения на лице – он посмотрел на них мёртвым пустым взглядом, а потом поднял руку с зажатым в ней пистолетом...
Сашка среагировал первым, метнулся к сестре, на которую было нацелено дуло, и повалил её на землю, закрывая собой. Раздался фантомный выстрел, и Игорь удивлённо и не особо поспешно схватился за грудь. Призрак развернулся в сторону леса, сделал два шага и развеялся.
– Так, Каринка, – очумело спросил Вадик, – что ты мне вколола?
Каринэ прошлась до того места, откуда стрелял призрак, но там ничего не было – всё та же серая удушающая дымка да текущие чёрные потоки. И в этих потоках явственно ощущались растворённые в них призраки.
Игорь подошёл к ней и стал чуть позади неё, словно охраняя. Призраки в потоках ощутимо подались в стороны, так что стало даже легче дышать.
– В тебя когда-то стреляли? – не оборачиваясь, спросила Каринэ.
– Да, – после заметной паузы ответил Игорь.
– Лёгкие и сердце были задеты?
– Пулю из лёгкого доставали, – подтвердил он.
Когда её в апреле ранила по старому шраму фантомная пуля, шрам воспалился и болел несколько дней. Но там была только кожа. Если сейчас у Игоря начнётся воспаление лёгких...
Её призраки не трогают, словно бы не дотягиваются. Но страдают все, кто рядом с ней. У Вадика болит голова. Ромка жалуется на слабость. Игоря сейчас фантомно ранило, но последствия могут быть очень даже не фантомными. Сашка пока молчит, но чувствуется, что и ему не очень хорошо.
Центр этой дьявольщины где-то здесь; этот рукав Грязной ведёт к нему. И чем ближе к центру, тем сильнее призраки и тем больше бед они могут причинить. А она не готова рисковать здоровьем и жизнью братьев и Игоря.
– Возвращаемся, – она бросила последний взгляд на призрачную субстанцию за деревьями. – Дальше не пойдём.
Неужели идти сюда одной? Но одна она здесь погибнет очень быстро...
Идти назад было ещё тяжелее, чем вперёд. И вроде бы вниз по склону, и вроде бы прочь от сатанинской тьмы, однако чтобы преодолеть два с половиной километра до слияния, им понадобился час и два передыха. За рекой стало полегче, Вадика и Ромку немного отпустило, но Сашка, как оказалось, натёр ногу. И казалось бы, кроссовки старые и разношенные, ничего не натирало – а огромный волдырь вздулся почти на полступни. Каринэ проколола его, смазала зелёнкой, примотала ваты для смягчения, а потом она сама, Игорь и Ромка перепаковали Сашкин рюкзак и позабирали у него наиболее тяжёлые вещи. И после этого встал вопрос, куда идти, потому что всем было ясно, что поход пора заканчивать.
Они долго изучали распечатки карт. Можно было вернуться проверенным путём по Грязной, от неё перейти к Псекупсу, от Псекупса подняться к верховьям Псифа, оттуда через хребет к верховьям Агоя и оттуда уже – к Агуй-Шапсугу. Но по самым скромным подсчётам это выходило тридцать километров, а такое расстояние Сашка с натёртой ногой не одолеет. Вторым вариантом было идти дальше вверх по течению Грязной, оттуда по одному из её рукавов и через хребет перевалить к одному из притоков реки Псебе и по ней выйти уже к аулу Псебе. Так получалось километров пятнадцать. Третий маршрут предложил Игорь – опять же вернуться по Грязной, но от неё не подниматься к верховьям Псекупса, а спускаться по его течению, дойти до Садового, где уже были нормальные дороги, а оттуда – до Чинар. А от Чинар до Туапсе шла электричка. Это получалось километров тринадцать.
– Давайте до Псебе, – взвесив всё за и против, решила Каринэ.
Это идти по местности, которой они не знают. И степень сатанизма этого отрезка реки они тоже не знают. Пятнадцать километров – это три часа по дороге и на здоровых ногах. Через лес и с больными ногами и головами это и пять часов может занять, а если они заплутают, то и больше. А уже четыре вечера.
Но, по крайней мере, попытаться стоит.
Однако очень скоро стало ясно, что все мечты добраться сегодня до Псебе придётся оставить. Сашка идти мог, но медленно, ставя больную ногу на внешнюю сторону стопы. Ромка плёлся еле-еле и жаловался, что всё тело как ватой набито. Вадик выклянчил ещё таблетку пенталгина и забрал у Ромки его рюкзак. Игорь нёс Сашкин рюкзак и молчал, но Каринэ время от времени замечала, что он иногда держится за грудь.
За час прошли три километра до слияния трёх истоков Грязной, и здесь пришлось становиться лагерем. Серая дымка по-прежнему заливала всё вокруг, среди деревьев таились тени. Нашлась здесь и старая туристическая стоянка почти около самой воды. Все посбрасывали рюкзаки, братья со стоном повалились на землю, а Каринэ с Игорем отправились обследовать место.
Ничего хорошего оно не сулило. Три перевёрнутые пятиконечные звезды, вырезанные на стволах деревьев, ещё одна – нарисованная коричневой масляной краской на крупном камне у реки. Число 666, выцарапанное на валуне. Череп козла на палке, воткнутой в землю, разбросанные около кострища кости какого-то не очень крупного животного, может быть, того же козла, чей череп венчал палку. Правда, под всеми тремя звёздами, вырезанными в коре деревьев, в жертву были принесены собаки и козлёнок, а под камнем они вообще не нашли ничьих останков, так что отсутствие человеческих могил уже немного радовало.
Палатки ставили втроём – Игорь, Вадик и Каринэ – причём вплотную уже не боковыми стенками, а входами: Каринэ прикинула, что у неё потенциально четверо больных, а вылезать ночью в потусторонний ужас из палатки, если она кому-то понадобится в соседней... Нет-нет, ставим входами, чтобы не нужно было выходить наружу.
Вадик и Ромка сразу завалились в палатки, отказавшись от ужина. Сашкину ногу Каринэ ещё раз перевязала, и он тоже похромал в палатку, предупредив, однако, что жрать он очень даже хочет. Каринэ с Игорем вдвоём набрали дров, развели костёр, Каринэ принесла воды, Игорь соорудил над огнём треногу и повесил на неё котелок. Вид у него был неважный. Хотя, может, просто усталый.
– Болит? – спросила Каринэ, выкладывая на бревно два брикетика сухого борща.
– Ноет, – отмахнулся он.
Темнело, среди деревьев зашевелились тени. Каринэ дождалась, когда вода закипит, раскрошила и закинула в котелок борщ. Игорь посмотрел на часы, затем поднял голову, пытаясь сквозь серую дымку и ветки деревьев рассмотреть небо.
– Тучи, похоже, – заметил он. – Для шести вечера слишком темно.
Только дождя им не хватало!
Когда борщ был готов, Каринэ разлила его по мискам, позвала Сашку, а сама сходила проверить Вадика и Ромку. Оба спали, Ромка кутался в спальник. Каринэ потрогала его лоб – тот был тёплым.
А завтра им с больной ногой и температурой шуровать по бездорожью двенадцать километров...
Сашка слопал две порции борща и, довольный, поковылял спать в палатку. Каринэ собрала грязную посуду, посмотрела на тени за деревьями, сглотнула и заставила себя пойти к реке, пока Игорь поправлял костёр.
Тени с растворёнными в них призраками струились по земле, вились между деревьями, шуршали и шипели. Нервно озираясь и стараясь не дёргаться от их прикосновений, Каринэ поспешно ополоснула все три миски и ложки, а когда взялась за котелок, на противоположном берегу сформировался призрак.
Он был ещё не очень чёткий, за ним на несколько метров струилась чёрная пелена, руки спускались почти до земли. Он подошёл к краю воды, не заходя, однако, в реку, посмотрел на Каринэ, затем как-то безнадёжно махнул рукой и отвернулся. Прежде чем он скрылся за деревьями, Каринэ успела рассмотреть у него на лодыжке металлическую пластину, привинченную к кости.
Безопасный. По крайней мере, вне сатанинской зоны он никогда на неё не нападал.
И Каринэ рискнула: оставила вымытую посуду на берегу, перешла вброд речку – в самом глубоком месте здесь оказалось всего по колено – и осторожно прокралась вслед за призраком.
Тот отошёл достаточно далеко, метров на сто; Каринэ уже подумывала плюнуть на него и вернуться в лагерь, как призрак остановился между двумя грабами, постоял немного, затем сел, прислонившись к одному из них спиной, и привычно обхватил голову руками.
Даже без раскопок было видно, что между грабами из земли, переплетённые травой, торчат кости – бедренные, берцовые, рёбра и свод черепа. Скорее всего, в своё время его закопать не потрудились, или лишь слегка присыпали землёй, которую за много лет размыло дождями.
Каринэ вытащила из-за пояса нож, присела, взрыхлила землю вокруг черепа, аккуратно извлекла его и очистила. Чуть вытянутый в лицевой части, зубы порядком стёртые, но хорошие, здоровые – ни одной кариозной полости и ни одной пломбы, отсутствовал лишь боковой верхний левый резец, причём удалён он был задолго до смерти – дырка в челюсти успела зарасти. В затылке был пролом, нанесённый, похоже, топором.
Мгновенно вспомнились и сон, и видение, где призрака с короткими кудрявыми волосами бьёт по голове топором другой призрак. Так это он, получается? Тот, который упорно кажется знакомым?
Она поколебалась, а затем тронула призрака за плечо... Ну как, тронула – протянула руку, остановила пальцы там, где у него было плечо, и тут же поспешно её отдёрнула.
– Кто тебя убил?
Она не ожидала ответа. Когда он приходил к ней после кошмаров, она пыталась с ним поговорить, спросить, кто они все и что из-под неё хотят. Но он не отвечал, отворачивался, забивался куда-нибудь в угол, обхватывал голову руками и часами так сидел.
Однако на этот раз он ответил. Поднял голову, посмотрел на неё пустыми глазницами и прошелестел:
«Манкурт».
Манкурт? Это что – кличка, имя, фамилия? Или ещё что-то? Слово вроде как знакомое, но откуда оно...
– А ты кто?
Призрак отвёл пустые глазницы, опустил голову и снова обхватил её руками, как-то скукожившись и словно пытаясь спрятаться от Каринэ.
Понятно. Ответа на этот вопрос она не дождётся.
Она вернула череп на место, примерилась, где должны быть лодыжки покойника, раскопала в том месте и посмотрела на пластину, привинченную двумя шурупами к кости на месте сросшегося перелома.
