Текст книги "Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки"

Автор книги: Стюарт Стивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Официально Звайтер работал переводчиком в ливийском посольстве в Риме. Место работы вполне соответствовало характеру его подпольной деятельности. Он жил скромно (денег всегда не хватало), ничем не выдавая своей причастности к организации международного террора.

16 октября 1972 г. в 10.30 Звайтер возвращался домой после свидания со своей любовницей-итальянкой. Через несколько минут он был мертв. Двенадцать пуль из пистолета 22-го калибра были обнаружены в его теле. Свидетели заметили у парадной его дома зеленый «фиат», в котором сидела парочка. Затем из подъезда выскочили двое мужчин и буквально прыгнули на заднее сиденье «фиата», который тут же умчался на бешеной скорости, едва не столкнувшись с небольшим встречным мини-автобусом. Машина была обнаружена приблизительно в трехстах метрах от места происшествия. Там участники операции пересели в другую, доставившую их в квартиру в одном из фешенебельных районов Рима. Мстители через несколько дней прибыли в Израиль и получили причитающееся им вознаграждение. Обучались они Мосадом, но никто из них не принадлежал к числу постоянных его сотрудников. Отряд был подготовлен дня выполнения только этой операции. Если бы их арестовали, они могли бы сообщить полиции только то, что имело отношение к их собственным тренировкам, и имена, и то не подлинные, своих руководителей.

В качестве второй жертвы был намечен Махмуд Хамшари. Он представлял «Черный сентябрь» в Париже. По своему служебному положению он значительно превосходил Звайтера, от которого отличался и поведением, и образом жизни.

Он давно принимал участие в операциях Народного фронта, извлекая из этого немалые для себя выгоды. Фактически он был хорошо оплачиваемым профессионалом.

Наблюдение за Хамшари дало обескураживающие результаты. Выяснилось, что он всегда был окружен телохранителями. Они дежурили у его квартиры, у входных дверей и внизу на улице. Прежде чем куда-либо ехать, Хамшари посылал своих людей на разведку.

После гибели Звайтера он усилил охрану. Ни он, ни его начальник Мохаммед Будиа не желали подвергать себя риску.

Было ясно, что устранить Хамшари тривиальными методами не удастся. Руководитель отдела спецопераций стремился во что бы то ни стало избежать перестрелки, которая угрожала бы жизни или безопасности его агентов. На помощь были призваны специалисты по оружию, работающие в Мосаде. Лучшие из них были незаурядными изобретателями. Это они в свое время решили, что израильским ударным отрядам следует пользоваться «Береттами-22» с западно-германскими патронами. Стрельба из них на близком расстоянии бесшумна. Эти «беретты» получили и охранники «Эль-Ал». Специалисты утверждали, что пули, выпущенные из таких пистолетов, даже если и пролетят мимо цели, вряд ли смогут повредить обшивку самолета. Взрывная сила порохового заряда в патронах была уменьшена.

Вскоре после смерти Звайтера в здании, соседнем с тем, в котором жил Хамшари, появился водопроводчик и начал возиться с трубами. Никто особого внимания на него не обращал, а он медленно продвигался к дому Хамшари. В роли водопроводчика выступал один из инженеров-связистов Мосада. Само собой разумеется, что его больше интересовал телефонный кабель, проложенный параллельно трубам, чем сами трубы. В результате телефон Хамшари начал работать с перебоями. Через несколько дней разгневанный Хамшари позвонил на телефонную станцию и потребовал, чтобы ему прислали мастера. Он, разумеется, не догадывался, что звонит на «собственную» телефонную станцию, которая находилась в грузовике, запаркованном неподалеку. К этому грузовику и был теперь присоединен его телефон.

Все тот же инженер регулировал телефонные разговоры Хамшари и ждал, когда тот потребует наконец ремонта телефона. В ответ на звонок Хамшари на «станции» пообещали, что на следующий день приедет мастер и займется его телефоном. «Мастер» приехал в служебной машине и на глазах у Хамшари и его телохранителей начал возиться с аппаратом. Никто, конечно, не мог догадаться, что он вложил в основание телефона взрывчатку.

За два дня до этого Хамшари позвонил итальянский журналист и просил дать ему интервью. Хамшари, который был пресс-секретарем ООП и к подобным просьбам привык, охотно согласился встретиться с журналистом.

Они договорились встретиться в кафе неподалеку от дома Хамшари, причем журналист обещал прийти в кафе первым и позвонить оттуда.

На следующий день, после того как жена и дочь Хамшари ушли из дома (агенты Мосада знали их распорядок дня), в 9.25 раздался звонок. Хамшари снял трубку. «Господин Хамшари?» – услышал он голос итальянца. «Да», – ответил он. Об этом звонке, как и о пронзительном гудке, который он услышал перед взрывом, Хамшари успел рассказать полиции. Через несколько часов он умер. В телефон была заложена бомба. Гудок был сигналом, по которому она сработала.

Теперь на очереди был человек, живший на Кипре под именем Абад аль-Шир.

Расположенный на полпути между воюющими сторонами на Ближнем Востоке, Кипр стал центром активности КГБ. Русским здесь было очень удобно. Дипломатических отношений с Израилем у них не было, но, находясь на Кипре, они легко могли подслушивать Израиль. При этом значительное расстояние отделяло их и от их арабских клиентов, а это позволяло русским не слишком себя компрометировать. Связным между КГБ и палестинцами и был аль-Шир.

Вечером 24 января Абад аль-Шир вернулся в свой номер в отеле «Олимпик», лег в постель, немного почитал и выключил свет. Находившийся невдалеке от отеля агент Мосада, увидев, что свет погашен, нажал кнопку ультразвукового радиопередатчика. Взрывом разнесло на куски и комнату и ее обитателя.

Иракский профессор из Американского университета в Бейруте Базиль аль-Кубаиси шел в списке под номером четыре. Аль-Кубаиси совершал частые поездки в Европу, так как был ответственным за состояние оружейного арсенала «Черного сентября» на европейском континенте. В его обязанности входило наблюдение за тем, чтобы новое оружие соответствовало мировым стандартам, он также следил за непрерывностью коммуникационных связей палестинцев и, кроме того, осуществлял надзор за их конспиративными квартирами.

6 апреля в Париже аль-Кубаиси был убит двумя мужчинами, когда возвращался домой после встречи с деятелями «Черного сентября». Убийство произошло у церкви Мадлен на рю Рояль, недалеко от ресторана «Максим».

Через двадцать четыре часа после этого карьера и жизнь Заида Мухасси, заменившего связного «Черного сентября» с КГБ на Кипре, кончилась так же, как и жизнь его предшественника. Он погасил стоящую у кровати лампу и погиб при взрыве.

Палестинцы жаждали мести.

9 апреля трое террористов попытались устроить взрыв в доме израильского посла. Почти одновременно другая группа арабов на двух машинах прорвалась через барьер в Кипрском аэропорту и открыла огонь по авиалайнеру «Эль-Ал», который стоял на взлетной полосе. Обе операции кончились неудачно. Взрыв в доме посла разрушил помещения в первом этаже, но не повредил его квартиру во втором. К тому же самого посла в это время не было дома.

В аэропорту агент службы безопасности «Эль-Ал» открыл огонь по палестинцам. Одного из них он убил и двоих ранил. Израильтянам можно было наконец порадоваться. Неудачи арабов свидетельствовали о растерянности в их рядах, «Черный сентябрь» отступал.

Но все выступления израильтян до сих пор были лишь прелюдией к масштабной и дерзкой операции – рейду израильских коммандос на центр Бейрута, который был задуман Яривом и Замиром. Задача рейда состояла в уничтожении лидеров «Черного сентября», причем в их собственных домах, где они чувствовали себя в безопасности. В течение долгих месяцев Мосад по деталям собирал информацию: адреса, образ жизни и т. п. К началу 1973 г. все было выяснено.

6 апреля в Бейрут прибыли пятеро мужчин и одна женщина – все из разных городов: Лондона, Рима и Парижа. Они хорошо знали Бейрут, но им было поручено изучить улицы города не хуже местных таксистов.

Ни один из резидентов Мосада в операции участия не принимал из опасения, что это может привести к разоблачению агентов. Однако свои обязанности они выполнили задолго до начала операции: в условленных местах были оставлены все сведения о Мохаммеде Наджире, Кемале Эдване, Али Саламэ, Мохаммеде Будиа (который время от времени приезжал из Парижа) и других членах Совета организации «Черный сентябрь». Из шести агентов Мосада, у троих были британские паспорта. Они взяли напрокат в компаниях «Герц» и «Эвис» «мерседес», «плимут», «бьюики» и «рено», использовав для этой цели кредитные карточки «америкен экспресс», проверили состояние конспиративных квартир, заранее уже подготовленных на тот случай, если кому-нибудь из участников рейда придется остаться в Бейруте. После этого с центрального почтамта в Бейруте они отправили во Францию по условленному адресу телеграмму, которая подтверждала, что все необходимые приготовления к рейду выполнены.

9 апреля в 11.30 утра шесть резиновых лодок «Зодиак» пристали к берегу на набережной Дов у бухточки, которую обычно предпочитали туристы, избегающие многолюдья.

Двое поджидавших их – мужчина и женщина, – разыгрывавшие до этого роль уединившейся парочки, подали условный сигнал.

В лодках, кроме команды, находились тридцать мужчин в гражданской одежде. Многие выглядели как хиппи. Однако почти все прибывшие были опытными парашютистами. Среди них находились и несколько офицеров Военной разведки. Солдаты высадились на берег, тут же разбились на пятерки и сели в машины, арендованные заранее. Машины покидали берег одна за другой с интервалом в пять минут. Можно сказать, что израильтяне отправились на войну в нанятых лимузинах. Они миновали район ночных клубов и поехали по направлению к перекрестку улиц Халед Бен-аль-Вальд и рю 68 в ближайшем пригороде. Здесь у недостроенных зданий они остановились.

Целей было две: семиэтажное здание, в котором жили только члены Народного фронта, и трехэтажное на рю эль-Хартум, где должны были находиться заместитель Арафата, руководитель «Черного сентября» – третий по значению человек в составе ООП Юсуф Наджир, пресс-секретарь ООП Камаль Насер и заместитель Наджира Кемаль Эдван.

Всех троих израильтяне застали дома. Предварительная работа была проделана с такой тщательностью, что солдаты точно знали, куда им идти. Часовые у входа в здание были убиты выстрелами из винтовок. Взбежав затем на второй этаж, солдаты выбили дверь в квартире Наджира. Он был убит наповал. Налет происходил на глазах детей. Жена Наджира, отчаянно крича, бросилась к мужу, пытаясь его заслонить, и была тоже убита. Из соседней квартиры на шум вышла женщина и заглянула в открытую дверь. Она стала третьей жертвой.

Следующим на очереди был Камаль Насер. Когда в его квартиру ворвались коммандос, он сидел за письменным столом, работая над текстом своего выступления, которое ему так никогда и не пришлось произнести.

На улице перед зданием солдаты ООП открыли беспорядочную стрельбу. Один из агентов Мосада позвонил начальнику полиции Бейрута, ответственному за поддержание хотя бы видимости порядка в районах, занятых палестинцами, и предупредил его, что началась перестрелка между различными фракциями палестинцев и уже есть пострадавшие. Звонивший отдавал себе ясный отчет в том, как полиция отреагирует на его сообщение. Действительно, начальник полиции тут же отозвал ливанских полицейских из этого района. Если палестинцы хотят убивать друг друга, почему ливанцы должны при этом страдать?

У первого здания все уже было спокойно, и саперы собирались его взорвать. Но еще до взрыва необходимо было просмотреть документы в сейфах троих убитых. За полчаса сотрудники Мосада должны были отобрать то, что могло представлять интерес для Израиля.

Во втором здании бой еще продолжался, но исход его был предрешен. Арабов уничтожали совершенно ужасающим образом. Услышав шум, жители дома устремились к лифту. Как только дверь лифта открывалась, коммандос расстреливали всех, кто в нем оказывался, вытаскивали убитых и посылали лифт наверх за следующими. Вскоре все было кончено. Здание можно было взрывать. Вначале медленно, а затем с нарастающим шумом оно начало разваливаться. При этом погибли те, кто оказался запертым в этой ловушке.

Однако рейд не был еще окончен. Коммандос должны были уничтожить склады оружия и боеприпасов. После короткой перестрелки склады были взорваны.

Примерно через час после начала операции Мосад вызвал по радио геликоптеры, которые находились в море, на некотором расстоянии от берега. Геликоптеры нужны были для эвакуации раненых. Одновременно от имени армейского начальства Ливана начальник полиции был уведомлен, что геликоптеры необходимы для точного определения места беспорядков. Бейрутское командование береговой службы было извещено полицией, что она с той же целью поднимет в воздух свои геликоптеры. Проверить все эти сообщения никто и не пытался.

Во время рейда двое израильтян были убиты и один серьезно ранен. Из агентов Мосада пострадал только один – ему раздробило руку захлопнувшейся дверцей машины. На всю операцию ушло чуть больше двух часов. Коммандос, а также шестеро агентов Мосада покинули Бейрут так же, как и прибыли, – на лодках. Счета за прокат аккуратно запаркованных на набережных машин были вскоре оплачены через «америкен экспресс».

Не менее сотни палестинских террористов погибло во время рейда. Из намеченных жертв в живых остались двое – Будиа и Саламэ. Их в это время не оказалось в Бейруте.

Операция прошла по плану, и лишь один его пункт был нарушен. Но большого значения это, правда, не имело. Израильтяне планировали вообще отрицать свою причастность к тому, что произошло в Бейруте. На этот случай была даже заготовлена версия событий, которая должна была поставить под сомнение все показания палестинцев и сделать обнаружение истины невозможным. Мосад собирался представить события в Бейруте, как эпизод междоусобной борьбы различных фракций палестинцев. Этот вариант отпал в связи с тем, что потребовались геликоптеры.

На следующий день начальник Штаба армии Израиля Давид Эльазар сказал журналистам: «Израиль не станет вести ограниченную войну. Только защищаясь, нельзя выиграть. Если мы не в силах предотвратить войну, мы организуем решающую и скорую победу, как это бывало уже не раз в прошлом».

Действительно, то, что произошло, смело можно было назвать победой. Двое из ведущих лидеров «Черного сентября» были убиты, штаб организации – уничтожен. Документы чрезвычайной важности попали в руки экспертам Мосада. Уже через несколько часов после рейда все начальники разведок на Западе были уведомлены, что они могут присылать в Тель-Авив своих экспертов, которым будет предоставлена возможность ознакомиться с документами и снять с них копии. Связи «Черного сентября» не только с КГБ, но и с террористами в различных городах мира были обнародованы. Из этих документов международной общественности стало ясно, какими денежными ресурсами располагали террористические организации. Были конкретно, по именам, названы связные и выяснилось, каковы были планы террористов на будущее.

Если до этого времени кто-нибудь (а такие были) еще верил, что «Черный сентябрь» – движение, спонтанно возникшее в среде страдающих от невзгод палестинцев, то эти документы (аутентичность которых сомнения не вызывала), раз и навсегда рассеяли подобные иллюзии.

Захваченные документы оказались полезны не только западным правительствам, но и арабским. ЦРУ взяло на себя задачу информировать об этом материале глав арабских государств, чтобы те могли сами убедиться, что «Черный сентябрь» готовил почву для правительственных переворотов, которые должны были, по замыслу его лидеров, произойти во всех арабских странах. В Каире и Бейруте проходили торжественные службы по погибшим, а силы служб безопасности во всем районе приступили к розыску людей, преследующих антиправительственные цели.

В сейфах обнаружена была чрезвычайной важности текущая информация, в частности касающаяся одного израильского агента, в течение многих лет работавшего в ООП. Один из документов содержал указание на то, что он был под подозрением. Выдало его большее количество денег, чем могло быть у человека с его положением. «Черный сентябрь» заподозрил его в шпионаже в пользу Ливана. Не прошло и суток, как этот агент был вывезен из Бейрута и отправлен в Тель-Авив.

Замир и Ярив, однако, всем этим не удовлетворились. Мохаммед Будиа и Саламэ оставались на свободе. С Будиа было покончено 28 июня. Под его белый «рено», запаркованный на рю де Фоссе Сент-Бернар, было подложено взрывчатое устройство, которое было приведено в действие, как только он сел в машину, сигналом, поданным на расстоянии.

Оставался Саламэ. Остальные лидеры палестинских террористов были уничтожены. Само собой разумеется, израильтяне отдавали себе отчет, что на смену им придут другие, может быть, еще более фанатичные. Тем не менее, как объяснил премьер-министру Замир, успехи палестинского сопротивления на международной арене были обусловлены тем, что его руководство состояло из людей в своем роде выдающихся. С другой стороны, известно, что люди очень образованные, как правило, личным мужеством не отличаются. Теперь палестинские лидеры были поставлены перед фактом, что стоит им принять участие в руководстве актами террора, над их жизнью нависнет реальная угроза.

Организации Народный фронт и «Черный сентябрь» не сошли со сцены, как не покончено еще и с международным терроризмом. Многое еще придется увидеть потрясенному миру. Евреев, покидающих Россию, заберут в качестве заложников в австрийском транзитном лагере. Министров ОПЕК захватят в качестве заложников в Вене. Мосад наведет еще итальянскую полицию на след группы палестинцев, в распоряжении которых окажутся ракеты советского производства и установка для их запуска усовершенствованного образца. Ракетами предполагалось обстреливать самолеты «Эль-Ал» в римском аэропорту: в израильский «Боинг» террористы не попали, но пострадал самолет югославской авиакомпании. В Европе на место Будиа пришел венесуэлец Карлос Санчес, еще более страшный и фанатичный, чем его предшественник.

И все же положение изменилось. Если прежде западные службы безопасности были обречены на роль пассивных наблюдателей, то теперь они получили возможность действовать активно, и террористы отступали.

Постепенно, но неуклонно террористов вытесняли со сцены, а следом за ними уходили и анархисты в Европе, которые были в прошлом главной их опорой. В Англии, Франции, Германии и даже в арабских странах членов террористических фракций крайнего направления арестовывали или вынуждали уходить в подполье. Возможностей действовать у них становилось все меньше. И сами они, и идеи, которые они проповедовали, постепенно теряли свою привлекательность.

Все службы безопасности на Западе в настоящее время непосредственно связаны с израильской разведкой. Израильтяне сотрудничали с немцами, когда те разоблачали банду Баадер-Майнхоф. Они передали жизненно важную информацию англичанам, когда «Сердитые бригады» подкладывали бомбы в Лондоне. Израильская разведка помогла разоблачить связь ИРА с арабами, в особенности с ливийцами. Тогда израильский агент сообщил британским властям сведения о судне с оружием, которое направлялось из Ливии в Белфаст. Таким образом британский флот получил возможность следить за судном на всем протяжении его пути к месту назначения.

В конце 60-х годов казалось, что города Европы вот-вот захлестнут волны террора. Эта опасность постепенно ослабевала. И немалую роль в этом сыграло небольшое агентство, которое нашло в себе силы встретить эту опасность лицом к лицу. Имя этого агентства – Мосад.

Часть седьмая
НА ПОДСТУПАХ К ВОСЬМИДЕСЯТЫМ

Глава двадцать четвертая

В войне с палестинцами Мосад понес тяжелую потерю. Один из лучших агентов – Барух Коген – был убит 26 января 1973 г. в Мадриде. За всю историю существования Мосада это был единственный случай убийства офицера высшего ранга во время исполнения служебных обязанностей.

До сих пор никто, кроме деятелей «Черного сентября», не знает, что в действительности произошло и кто его выдал. Позднее стало ясно, что к этому времени, т. е. в сентябре 1972 г., палестинцы узнали, что израильское посольство в Брюсселе, откуда действовал Коген, было одним из основных оперативных пунктов Израиля в его борьбе с ними.

10 сентября Офиру Цадоку, служащему Мосада, который состоял в штате посольства, позвонил осведомитель и пообещал информацию, связанную с проектами диверсий, задуманных арабами против евреев – владельцев предприятий. В ближайшем кафе, куда Цадок пришел на свидание, в него стрелял молодой двадцатидевятилетний марокканец, как выяснилось позднее, с уголовным прошлым. Цадок выжил. Нападение носило характер любительский и напоминало по стилю времена, когда палестинцы посылали на выполнение серьезных и опасных заданий преступников.

Никто в брюссельском центре особого значения этому событию не придавал. Беспокоились лишь о состоянии здоровья Цадока. Он не был особо засекречен и не стоило большого труда выяснить, что он имеет отношение к службе безопасности. Во всех израильских представительствах мира были усилены меры предосторожности, но никаких конкретных последствий, связанных с покушением на Цадока, никто не ждал.

Более грозным предостережением можно было рассматривать убийство сирийского журналиста, который был внештатным корреспондентом радио в Дамаске. С некоторых пор его потребности стали явно превосходить его возможности, и приблизительно за год до своей смерти он стал предлагать израильтянам информацию о действиях палестинцев в Париже. Мосад не слишком доверял ему. Хотя за сведения ему платили, но уверенности, что он не подослан «Черным сентябрем», не было. Соответственно никто, в том числе и Барух Коген, или кто-нибудь, кого бы он впоследствии мог опознать, в контакты с ним не вступал.

10 сентября Кадер Кано был найден мертвым в своей квартире с тремя пулями в сердце. Собственно, так была произведена палестинцами его казнь.

Мосад гибель Кано не слишком обеспокоила. Информация, которую он поставлял большой ценности не представляла, даже если предположить, что она была достоверной. Не приходилось удивляться и тому, что палестинцы до него добрались. Он мог и сам сообщить им, что связан с израильтянами, в расчете на то, что ему предложат стать двойным агентом. Если так, то смертный приговор он подписал себе сам, поскольку должен был признаться, что уже вступил в непозволительные контакты с израильтянами.

В январе 1973 г. Баруху Когену один из его самых надежных осведомителей сообщил, что хочет встретиться с ним в Мадриде. Они и до этого часто встречались в столице Испании, подальше от назойливых свидетелей. Все казалось обычным. Что же именно произошло на этой встрече, осталось невыясненным. Коген был один, никто его не сопровождал. Свидание было обычным, и чрезвычайные меры предосторожности казались излишними. Цви Замир вскоре после убийства Когена получил заключение испанской полиции, которая и сама толком в этом деле не разобралась, и потому на ее выводы положиться было нельзя. Некоторые свидетели утверждали, что заметили двоих мужчин, возможно, арабов, которые бежали прочь от места убийства по улице Хосе Антонио – одной из самых оживленных в Мадриде.

Разведывательная организация, как правило, не имеет возможности анализировать и оценивать свои собственные ошибки, особенно в тех случаях, когда следствием их явилась смерть одного из ее офицеров.

Ясно одно: Коген ничего не подозревал. Будь по другому, он не поехал бы в Мадрид или побеспокоился бы о том, чтобы его кто-нибудь сопровождал. Становилось теперь понятным, что и покушение на Цадока, и убийство Кадера Кано – эпизоды не случайные. «Черный сентябрь» проник в организацию Мосада в Европе с помощью одного из агентов-арабов, которому Израиль привык доверять. Смерть Когена свидетельствовала об этом уже вполне однозначно.

Цви Замир был вынужден принять предупредительные меры, т. е. прекратить деятельность Мосада в Европе, да и не только в Европе – везде, где существовала вероятность предательства. От услуг агентов-арабов, даже очень ценимых Мосадом, пришлось теперь отказаться. Старших офицеров Мосада, которые, подобно Когену, успешно руководили осведомителями, срочно отозвали в Тель-Авив. Любой из них мог оказаться под ударом. В одно мгновение все операции Мосада в Европе были приостановлены. Оставалось применить тактику выжидания и только по прошествии времени начать вновь засылать уже других агентов, создавать другие центры, организовывать другие маскировочные предприятия.

Незатронутыми оказались лишь некоторые из давно задуманных операций. Среди них – планы убийства Базиля аль-Кубаиси и Мохаммеда Будиа в Париже. Эти операции начинались задолго до смерти Когена.

На обновление сети Мосада в Европе ушло несколько месяцев. И как раз в этот период разыгрались события, тяжело отразившиеся на репутации Мосада. Мосад потерпел фиаско, но не потому, что его люди были плохо подготовлены. Просто не было у них того опыта и тех навыков, которые их предшественники приобретали годами. Со временем и они не уступят им в квалификации, но несчастье произошло как раз в переходное время, когда они еще только пробовали свои силы.

21 июля 1973 г. в 10.40 в маленьком норвежском городке Лиллехаммер был убит человек, которого агенты приняли за Али Хасана Саламэ. Полиции удалось задержать лиц, причастных к убийству, допросить их и привлечь к судебной ответственности. Риторический вопрос: «Что делать, если произойдет непоправимое?» – получил реальный ответ.

Нет никакого сомнения в том, что сменившие Баруха Когена люди оказались не на высоте. Не следовало разрешать им действовать до тех пор, пока они не станут асами шпионажа. В своих действиях они основывались на ненадежной информации, которую оценить были не в состоянии.

И все же остается до конца неясным, каким образом могло случиться, что Мосад, имеющий столь высокую международную репутацию, мог допустить подобную ошибку.

Началось с того, что разведка в Тель-Авиве получила достоверные сведения о том, что «Черный сентябрь» готовит крупную операцию по угону самолетов на территории Норвегии. С того времени как палестинцы начали кампанию террора против авиакомпаний мира, во всех аэропортах были созданы контртеррористические группы. Агентами были люди, прошедшие специальную подготовку. В их обязанности входило наблюдение за всем происходящим в аэропорту и предотвращением беспорядков. Скандинавские страны, в отличие от всех остальных, держались в этом деле особняком. И это несмотря на то, что хорватские террористы в 1972 г. угнали шведский самолет. Они полагали, что нейтралитет, который они соблюдают, и политика неприсоединения, которой придерживаются в вопросах, касающихся Ближнего Востока, создает им достаточный иммунитет. Мосад всегда считал подобную позицию, по меньшей мере, наивной. Палестинцы в действительности вовсе не считались с тем, кого именно они атакуют. Им был важен международный резонанс, своего рода реклама.

Эта позиция и в самом деле имеет какой-то смысл. В большинстве своем палестинцы свято верят в то, что только так и можно привлечь внимание общественности к их положению вообще.

На этот раз палестинцы выбрали Скандинавию. Выбор не был случаен. В Центральной Европе они были разбиты. К тому же Швеция все больше становилась центром устремлений для крайне левых деятелей, которых привлекал туда либерализм правительства, система социального обеспечения и даже нравы шведских девушек.

Полученная из Бейрута информация была немедленно передана службам безопасности Дании, Норвегии и Швеции. Вслед за этим Израиль попросил разрешить его агентам действовать в этих странах, поскольку они заслужили репутацию наиболее квалифицированных организаторов контртеррора. Впоследствии именно по поводу толкования этого соглашения возникли у израильского правительства осложнения во взаимоотношениях с Норвегией.

Вскоре после этого поступили новые сведения, которые послужили основанием для операции чрезвычайной важности. Выяснилось, что Саламэ прибудет в Норвегию для организации сети ячеек «Черного сентября» по всей стране. После неудачной попытки поймать его в Бейруте, Мосад потерял его след. Саламэ затаился. Теперь, когда Мосад снова напал на его след, упустить его казалось немыслимым.

Вскоре стало известно, что Кемаль Бинамен – палестинец, живущий в Женеве, назначен связным с Саламэ и собирается приехать в Норвегию. Установить, кем был в прошлом Бинамен не удавалось. Достоверными были только сведения о том, что во время войны в Алжире он сражался на стороне французов.

За Бинаменом была установлена слежка. Спешно был создан и ударный отряд. Израильтяне в своем безудержном стремлении поймать Саламэ, пошли на неоправданный риск.

В состав отряда было включено четырнадцать человек: двое занимались непосредственно Саламэ, двое – обеспечивали прикрытие, еще двое отвечали за всю подготовку. Кроме того, в отряде был офицер связи, шесть оперативных работников и руководитель. В данном случае им был один из ведущих специалистов Мосада, известный под кодовым именем Майк.

Майк выдавал себя за француза Эдуарда Ласкиера. Руководителем оперативников был Абрахам Гемер, в прошлом первый секретарь посольства в Париже и агент Мосада. Теперь он был по паспорту Лесли Орбаумом, учителем из Лидса – небольшого городка в Англии. Что касается оперативных работников, то они представляли собой сборище довольно пестрое. В свое время, когда в Европе возникла необходимость борьбы с палестинскими террористами, сразу стало ясно, что Мосад не располагает детективами, могущими вести слежку, систематическое дежурство и т. п. Пришлось Цви Замиру прибегнуть в широких масштабах к тактике, которую в свое время, но в очень ограниченных пределах, применял Исер Харел: он обратился за помощью к израильтянам, живущим вне Израиля, но получившим военную подготовку, которая позволяла использовать их в отдельных операциях. В большинстве случаев эти люди сами предлагали свои услуги посольству. [26]26
  В своей книге «Ночное дежурство» бывший оперативный работник ЦРУ Дэвид Эттли Филипс считает израильскую секретную службу лучшей в мире на том основании, что израильтяне «научились действовать в непроглядно темных переулках». И далее; «Израильская служба по любым стандартам окажется на первом месте. К тому же стиль ее работы – предмет зависти оперативных работников других служб. В процессе вербовки шпиона решающей является первая фаза знакомства и „обработки“. Только после этого завербованному делается „предложение“. Почти во всех странах мира израильтяне имеют доступ к влиятельным людям в политической, экономической и научной жизни – местным евреям, которые вряд ли откажутся помогать своей родине». Выше уже говорилось о том, что в начале 50-х годов было принято твердое решение не вербовать агентов из среды местных евреев. Что бы об этом ни думали другие агентства, это правило с тех пор неукоснительно соблюдалось. Но израильтяне, уехавшие на жительство в другие страны, или в некоторых случаях евреи, уехавшие из своей страны и живущие где-нибудь в качестве иностранцев, к этой категории не принадлежат. В основном же действующее правило сформулировано просто: француз, переселившийся в Израиль и ставший его гражданином, может принимать участие в работе Мосада во Франции. Французский еврей, который гражданином Израиля не является, никогда к этой работе допущен не будет, как бы он этого ни желал. Но если этот французский еврей работает, скажем в Англии, то в особых обстоятельствах использовать его можно.


[Закрыть]Такие временные агенты, обученные в Израиле, в процессе выполнения задания проделывают вспомогательную работу. Как правило, цель задания остается им неизвестной. Они выполняют всего лишь работу наблюдателей и мелких детективов.

Английские специалисты как-то подсчитали, что для осуществления круглосуточного наблюдения за одним человеком, требуется двадцать агентов. Израильтяне считают, что можно обойтись и меньшим числом только потому, что предъявляют к своим оперативникам более жесткие требования. Но и при этих условиях для выполнения такой скучной, даже мучительной, работы потребуется не менее десяти человек. Это и входит в обязанности второстепенных агентов. До сих пор все операции, связанные с убийствами, проводились по давно разработанной схеме: «вспомогательные» агенты вели наблюдение за жертвой и удалялись со сцены задолго до акции, что было необходимо для их безопасности.