Текст книги "Мрачные истории, как вы любите"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Как мне известно, это вы нашли тело миссис Белл. Должно быть, испытали шок.

– Да, испытал. – Чувство облегчения от того, что в моем особняке с привидениями появился человек и составил мне компанию, сменялось чувством настороженности. Возможно, этот парень являлся членом клуба "10-42", но Зейн был прав: он был острый и сметливый. Я почувствовал, что меня ждет допрос, а не визит вежливости.

– Буду рад рассказать вам, как я нашёл её и что там было, но раз уж вы здесь, мне кое-что интересно.

– И что же? – Он смотрел мне прямо в глаза. От уголков его глаз расходились мимические морщины улыбки, но сейчас они не особо проявлялись.

– Офицер Зейн сказал, что вы давно здесь живёте.

– С каменного века, – сказал он, отпивая воду, вытирая усы своей здоровенной рукой и возвращая маску на место.

– Я слышал о гремучих змеях, которые убили близнецов миссис Белл. Мне любопытно, как от них избавились. Вы знаете?

– О, ещё бы. – Впервые он, казалось, расслабился. – Конечно, знаю, ведь я участвовал в той охоте на змей. В ней участвовал каждый коп в округе, который не был на дежурстве, и еще куча парней и даже несколько женщин. Нас было, наверное, сотня. А может, и больше. Настоящая островная вечеринка, только никто не веселился. Был жаркий день, намного жарче сегодняшнего, но все мы были в сапогах, длинных штанах, рубашках с длинными рукавами, перчатках, масках, вроде той, что на мне сейчас. И вуалях.

– Вуалях?

– Некоторые из них были вуалями пчеловодов, другие были из той ткани – тюль, наверное, – которую женщины носят на своих праздничных шляпках. По крайней мере, носили в старые времена. Потому что, видите ли... – Он наклонился вперёд, глядя мне прямо в глаза, и как никогда был похож на Уилфорда Бримли. – Видите ли, змея иногда встает на дыбы. Если она достаточно напугана, конечно. И вместо того, чтобы впрыснуть яд, она его распыляет. Если он попадёт вам в глаза... – Он махнул рукой. – Практически прямиком в мозг. Спокойной ночи, всего доброго. – И затем, не делая паузы, добавил. – Я вижу, ваш полуночный гость принёс и палку от змей миссис Белл.

Он хотел застать меня врасплох, и у него это получилось.

– Что?

– Видел её в гараже, прислонённой к задней стенке. – Он не сводил с меня взгляда, ожидая, что я отведу глаза или что-то выдам. Я не отвел взгляд, но моргнул. Не смог удержаться.

– Вы, должно быть, ее не заметили.

– Я... да. Наверное... – Я не знал, как закончить фразу, поэтому просто пожал плечами.

– Я узнал ее сразу по маленькому серебряному колечку на ручке. Дама ходила с ней почти везде, по крайней мере, на острове. Многие люди на Раттлснейк-роуд и за разводным мостом в Виллидж тоже знали ее.

– И коляску, – сказал я.

– Да, она любила гулять с коляской. Иногда разговаривала с ней. Разговаривала с теми умершими мальчиками. Я сам видел это.

– Я тоже.

Он ждал. Я подумал, не рассказать ли, что прошлой ночью эта коляска стояла в моей ванной и мёртвые близнецы катали её.

– Вы спрашивали о змеях. – Он отпил воды и вытер усы ладонью. Маска вернулась на место. – Великая змеиная кампания восемьдесят второго или восемьдесят третьего. Год точно не помню. Или, быть может, вы уже узнали это, Вик?

Я покачал головой.

– Ну, те из нас, у кого не было палок от змей, вооружились бейсбольными битами, ковровыми выбивалками и теннисными ракетками. Всем, чем можно хлестать кусты. А еще взяли рыболовные сети. На Заливе в этом недостатка нет. Все острова на западном побережье узкие, а этот – уже большинства. С одной стороны – залив, с другой – Калипсо-Бей. В самой широкой точке – всего шестьсот ярдов, и это у разводного моста. Этот край, куда перебрались гремучки, когда на юге началось строительство, примерно вдвое меньше. Отсюда видно и залив, и бухту, верно?

– С бокового двора – да.

– Этого дома тогда еще не было. Только пальметто, пляжная наупака – змеи ее обожали – и сосны. И множество кустов, названий которых я даже не знаю. Мы растянулись в линию от залива до Калипсо и пошли на север, продираясь сквозь кусты, волоча за собой сети и колотя по земле. У змей не очень хороший слух, но они чувствуют вибрации. Они знали, что мы идём. Было видно, как шевелится листва, особенно наупака. Для них, наверное, это было, как землетрясение. И когда мы подошли к концу острова, где заканчивается зелень, мы увидели их. Эти гады были повсюду. Казалось, что движется земля. Трудно было поверить. И это дребезжание. Я до сих пор слышу его.

– Как сухие кости в тыкве.

Он посмотрел на меня пристально.

– Точно. Откуда вы это знаете?

– Видел их в зоопарке Франклин-парка, – я произнес эту ложь с честным лицом. – Это в Бостоне. Ну, и по телевизору.

– Хорошо подмечено. Только это были десятки, может, сотни тыкв и целое кладбище костей.

Я вспомнил о большой ванне Грега. И о ручонке, поднимающейся из извивающейся, корчащейся массы.

– Вы бывали на северном конце острова, Вик?

– Ходил туда буквально на днях.

Он кивнул.

– Я не ходил туда пешком со времен охоты на змей, но много раз видел это место на рыбалке. За последние сорок с лишним лет остров сильно изменился, его чудовищно застроили, но северная часть сейчас такая же, как и тогда. Пляж из ракушек, похожий на большой неправильный треугольник, я прав?

– Именно так, – ответил я.

Он кивнул. Маска спущена. Глоток воды. Маска поднята.

– Вот туда мы загнали змей, и им больше некуда было ползти, кроме как на Дейлайт-Пасс. Можно сказать, спиной к воде, хотя у змей с любой стороны спина, не так ли? Пол-акра пляжа было усеяно ими. Ракушек вообще не было видно, разве что на долю секунды, когда змеи двигались, покачивая хвостами. Они ползали друг по другу. Яда в этих змеях хватило бы, чтобы запросто убить половину населения Тампы.

– К нам прибыла куча пожарных со станции в Палм-Виллидж и еще больше с Нокомиса. Большие крепкие ребята. Другие не смогли бы таскать на своих спинах двадцатигаллоновые ранцевые огнетушители "Смоукчейзер". Их раньше называли индейскими насосами. Эти штуки больше предназначены для борьбы с лесными пожарами, которых у нас много, но в тот день в них была не вода. Они были наполнены керосином. Когда мы загнали змей в тупик – большинство змей, потому что люди еще месяцами после этого встречали выживших, – те ребята опрыскали их как следует. Потом мой старый друг Джерри Гант, начальник пожарной охраны Палм-Виллидж, которого уже давно нет в живых, зажёг пропановую горелку "Бернзоматик" и швырнул её в змей. Эти гремучки вспыхнули в пламени, и пошла такая вонь – о Боже, она была ужасной, и я потом не мог вывести ее со своей одежды. Никто из нас не мог. Мыть было бесполезно. Одежду пришлось сжечь, как змей.

Он на мгновение замолчал, не отрывая взгляда от своего стакана с водой. Он словно забыл причину, по которой сюда пришел, сейчас его здесь не было. Он видел тех горящих гремучих змей и чувствовал их смрад, пока они извивались и корчились в огне.

– Дьюма тогда ещё существовала, и часть змей уплыла туда. Может, некоторые даже доплыли, но большинство утонуло. Не знаю, заметили ли вы водоворот там, где вода из бухты встречается с водой из залива...

– Я видел его.

– Тот водоворот... тот вихрь... тогда был сильнее, потому что вода проникала туда с гораздо большей силой. Держу пари, там, где вода закручивается, глубина составляет шестнадцать футов, а может, и больше. К тому же в тот день был отлив, что увеличило поток из залива. Мы видели, как змеи вращались в том водовороте, некоторые при этом ещё горели... Вот такой, Вик, была Великая охота на змей восемьдесят-какого-то года.

– Впечатляющая история.

– А теперь расскажите свою. О том, как вы узнали про Алиту Белл и как вы её нашли.

– Я её совсем не знал и видел всего дважды. Живую, я имею в виду. Во второй раз она принесла мне овсяное печенье с изюмом. Мы съели несколько штук за этим самым столом. Запивали их молоком. Я поздоровался с близнецами.

– Правда?

– Может, это звучит странно, но мне не показалось это странным. Это была простая вежливость. Потому что во всём остальном она казалась мне совершенно здравомыслящей. На самом деле... – Я нахмурился, пытаясь вспомнить. – Она сказала, что знала, что их там нет.

– Хм.

А не говорила ли она также "И всё же они здесь"? Вроде говорила, но я точно не помнил. Если она так сказала, то была права. Я в этом сам убедился.

– И кто-то прикатил эту коляску сюда. Не один раз, а дважды.

– Да.

– Но вы никого не видели.

– Не видел.

– Никого не слышали.

– Не слышал.

– И не заметили, чтобы включались датчики движения? Потому что я знаю, что Акерман их установил.

– Не заметил.

– И не вы принесли сюда палку от змей?

– Не я.

– Расскажите, как вы нашли миссис Белл.

Я рассказал, в том числе и о том, как бросал ракушку (возможно, не одну, я был расстроен и больше не был уверен), чтобы отвадить стервятников от ее тела.

– Всё это я рассказал офицерам Зейну и Канавану.

– Я знаю. Это есть в их отчёте. Если, конечно, не считать того, что коляска появилась у вас во второй раз. Это называется новой информацией.

– Ничем не могу помочь вам. Я спал.

– Хм. – Он опустил маску. Допил воду. Маска снова вернулась на место. – Пит Ито сказал, что вы планируете оставаться здесь до сентября, мистер Трентон.

От меня не укрылось, что он разговаривал с мистером Ито. Не ускользнуло от меня и то, что он обратился ко мне по фамилии.

– Планы изменились. Видите ли, мёртвая женщина, которую клюют стервятники, может заставить пересмотреть свои планы. На сегодняшний вечер у меня забронирован номер в "Дейз Инн" в Брадентоне, а в четверг я вылетаю из Тампы в Кливленд. Как я доберусь до своего дома в Массачусетсе – ума не приложу. В Америке сейчас творится полный дурдом.

Дурдом. Это слово прозвучало с большим нажимом, чем я хотел.

– Дурдом сейчас по всему миру, – сказал Пелли. – Зачем вы вообще приехали сюда летом? Так мало кто делает, если только у них нет бесплатных купонов от "Дисней Уорлд".

Если он общался с Питом Ито, то знает, почему я сюда приехал. Да, без сомнений, это был допрос.

– Недавно умерла моя жена. Я пытался здесь оправиться от этого.

– И вы... что? Чувствуете, что уже оправились?

Я пристально посмотрел на него. Он больше не был похож на Уилфорда Бримли. Он начал меня сильно напрягать.

– В чём дело, помощник шерифа Пелли? Или мне следует называть вас мистер Пелли? Как я понял, вы на пенсии.

– Полупенсии. Сейчас не детектив, но помощник шерифа на полставки со всеми полномочиями. И вам придется отменить ваши планы улететь отсюда. – Сделал ли он лёгкое ударение на слове "улететь"? – Уверен, что деньги за отменённый рейс вернут на вашу карту. И за номер в мотеле тоже. Думаю, вы могли бы поехать в "Барри" в Виллидж, но...

– "Барри" закрыт. Я пробовал. Что...

– Но знаете что, мне было бы спокойнее, если бы вы остались здесь до вскрытия тела миссис Белл. То есть, мистер Трентон, управлению шерифа округа было бы спокойнее.

– Не думаю, что вы сможете меня удержать.

– На вашем месте я бы не стал это проверять. Просто дружеский совет.

И тут я услышал это, слабо, но отчетливо: скрип-скрип-скрип.

Я сказал себе, что не слышал этого. Сказал себе, что этого не может быть. Сказал себе, что я не герой рассказа "Коляска-обличитель"[141]141
  Отсылка к рассказу Эдгара Аллана По «Сердце-обличитель».


[Закрыть].

– Еще раз, мистер Пелли... помощник Пелли... в чём дело? Вы ведёте себя так, будто женщина была убита, а я подозреваемый.

Пелли был невозмутим.

– Вскрытие, скорее всего, покажет, как она умерла. Скорее всего, это снимет с вас подозрения.

– Я и понятия не имел, что нахожусь под подозрением.

– Имеются, можно сказать, некоторые осложняющие факторы. Я нашёл это на кухонном столе, когда был у неё сегодня в шесть часов утра.

Он покопался в своём телефоне, затем передал его мне. Он сделал фотографию белого делового конверта. На нём аккуратным почерком было написано "Вскрыть в случае моей смерти" и "Алита Мари Белл".

– Конверт не был запечатан, поэтому я открыл его. Перейдите к следующей фотографии.

Я перешёл. Записка, которая лежала в конверте, была написана тем же аккуратным почерком. И дата наверху...

– Это на следующий день после того, как мы ели печенье с молоком!

Скрипы доносились снизу, из гаража. И как полицейские в рассказе По, Пелли, похоже, не слышал их. Но он был пожилым человеком, и, возможно, с нарушенным слухом.

– Неужели?

– Да, мы мило побеседовали. – Я не стал рассказывать ему о том, как Элли отправила Джейка и Джо поиграть в кабинет Грега, а позже я нашёл перевёрнутую плетеную корзину с игрушками для кошек. Это было последнее, что я рассказал бы этому глазастому (но, возможно, тугоухому) человеку. И уж тем более я не стал рассказывать ему, что общался с близнецами сам. "Привет, Джейк. Привет, Джо, что нового?"

Это было безобидное подыгрывание грустным фантазиям старой леди. Так я думал, но кто знает, может, я открыл дверь призракам?

– Читайте дальше.

Я прочитал. Текст был коротким и неформальным.

"Это моя последняя воля и завещание, отменяющее все предыдущие завещания. Что глупо, потому что в моём случае других не было. Я в здравом уме, хотя тело уже не то. Я оставляю этот дом, мой банковский счёт в "Фёст Сан Траст", мой инвестиционный счёт в ООО "Билдинг Зе Фьюче" и всё остальное материальное имущество ВИКТОРУ ТРЕНТОНУ, проживающему в настоящее время по адресу: Раттлснейк-роуд, 1567. Мой адвокат, с которым я не консультировалась, когда писала данное завещание, – Натан Резерфорд в Палм-Виллидж.

Подпись,

Алита Мари Белл"

Ниже другим почерком была поставлена ещё одна подпись: Роберто М. Гарсия, свидетель.

Я забыл про скрип из гаража (а может, он прекратился). Я во второй раз перечитал ее предсмертное письмо (а как еще его назвать). В третий раз. Затем толкнул телефон Пелли обратно через стол, чуть сильнее, чем следовало бы. Он поймал его, как хоккейную шайбу, загорелой и морщинистой рукой.

– Это дурдом.

– Вам так кажется?

– Я видел ее всего дважды. Трижды, если считать тот раз, когда нашел ее мертвой.

– Не знаете, почему она оставила вам всё?

– Нет. И, знаете, эта... эта записка... в суде она будет ничтожна. Ее родственники взбунтуются, но им не придется этого делать, потому что я не стану оспаривать.

– Роберто Гарсия владеет компанией "Плант Уорлд". Они ухаживали за ее участком.

– Да, я видел их грузовики у нее во дворе.

– Бобби Джи тоже живет здесь с каменного века. Если он говорит, что видел, как она это писала – а я с ним разговаривал, и он сказал: да, видел, хотя она закрыла текст рукой, когда он подписывал, поэтому он не знал, что было написано, – то я ему верю.

– Это ничего не меняет. – Мой голос звучал нормально, но всё лицо онемело, словно мне сделали укол новокаина. Сверхстранное ощущение. – Этот адвокат свяжется с ее родственниками, и...

– Я также поговорил с Нейтом Резерфордом. Знаю его...

– С каменного века, уверен. Вы очень деятельны, помощник Пелли.

– Я многое успеваю, – произнес он не без удовлетворения. – Он был адвокатом миссис Белл... – Казалось, он хотел вновь использовать "с каменного века", но решил, что хватит. – ...на протяжении десятилетий. Он практически взял на себя все её дела после смерти мужа и сыновей. Она была, как говорится, убита горем. И знаете что? Он говорит, что у нее нет родственников.

– У всех есть родственники. Донна, моя покойная жена, утверждала, что ее род восходит к Марии Стюарт, также известной как Мария, королева...

– Королева Шотландии. Я учился в школе, мистер Трентон, в те времена, когда телефоны были дисковыми, а машины ездили без ремней безопасности. Я спросил Нейта, во сколько может оцениваться состояние этой леди, и он отказался говорить. Но учитывая имущество (от бухты до залива), я бы сказал, что это довольно лакомый кусок.

Я поднялся, ополоснул кофейную чашку и наполнил её водой. Дал себе время подумать. Прислушался к коляске, но всё было тихо.

Я вернулся к столу и сел.

– Вы всерьёз полагаете, что я каким-то образом заставил леди написать это потешное завещание... а затем... что? Убил её?

Его глаза сверлили меня.

– Заметьте, вы это озвучили, мистер Трентон, не я. Но раз уж вы это сказали... вы сделали это?

– Боже милостивый, нет! Я разговаривал с ней дважды! Я поддержал её маленькую фантазию! А потом нашёл её мёртвой! Скорее всего, от сердечного приступа – она говорила, что у неё была аритмия.

– Нет, я не верю, что вы ее убили, именно поэтому не прошу вас дать официальные показания. Но вы же понимаете, в какое положение это ставит меня, департамент? Прямо перед смертью леди пишет от руки завещание, заверяет его, а человек, совершенно ей незнакомый, который находит её тело, оказывается главным бенефициаром.

– Она, должно быть, сошла с ума не только по поводу своих детей, – пробормотал я, и в моей голове всплыла песня, которую упомянул офицер Зейн, "Дельта Дон".

– Возможно, да, возможно, нет. В любом случае вскрытие, вероятно, уже проводится. Оно что-то прояснит. А потом вам, конечно, придётся дать показания. Официальные.

У меня сжалось сердце.

– Когда?

– Наверное, не раньше, чем через пару недель. Это будет по видеосвязи. "Фейстайм", "Зум" – я в этом не разбираюсь. Я едва научился пользоваться этим телефоном.

Я не поверил ему ни на грош.

– В любом случае, будет хорошо, если вы останетесь, Вик. – Теперь моё имя звучало как ловушка. – На самом деле, я вынужден настаивать. В нынешних условиях, когда в стране бушует ковид, вам, вероятно, безопаснее будет оставаться здесь, в изоляции. Вы так не считаете?

Возможно, именно тогда я начал понимать, что сделала Алита Белл, хотя это не сложится в единый пазл до вечера.

А может, это была не она. Я вспомнил Донну в ту последнюю ночь. Как она смотрела мимо меня и как в последний раз засветились её умирающие глаза. "Боже мой", – сказала она. – "Ты так вырос!"

Дети не могут строить планы. А вот взрослые...

– Вик?

– А?

Морщинки в уголках его глаз увеличились.

– Витаете в облаках?

– Нет, я здесь. Просто... перевариваю.

– Да, переварить нужно много чего. И мне тоже. Как в одном из тех детективных романов. Думаю, вам лучше придерживаться своего первоначального плана. Оставайтесь тут до сентября. Гуляйте по утрам или в прохладе вечера. Поплавайте в бассейне. Нам нужно разобраться в этом, если получится.

– Я подумаю.

Морщинки исчезли.

– Подумайте хорошенько, а пока думаете, оставайтесь в округе. – Он поднялся и подтянул поясок на своих шортах. – Думаю, я отнял у вас достаточно времени.

– Я провожу вас.

– Нет необходимости, я сам найду выход.

– Я провожу вас, – повторил я, и он поднял руки, как бы говоря: пусть будет по-вашему.

Мы начали спускаться по лестнице в гараж. На полпути он остановился и спросил с нужной долей любопытства и сочувствия:

– От чего умерла ваша жена, Вик?

Это был вполне обычный вопрос, и не было причин полагать, что он хочет выискать что-то подозрительное, но я догадывался, что было у него на уме. И не только в подсознании.

– От рака, – ответил я.

Он спустился по лестнице.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо. Вы отвезете коляску в дом Беллов? Её можно положить в кузов вашего пикапа. – Я хотел избавиться от неё.

– Ну, да, – согласился он, – можно. Но какой в этом смысл? Она может вернуться снова, если этот... шутник... решит продолжить над вами шутить. Патрульная машина объезжает Раттлснейк-роуд раз или два за ночь, но всё равно остается много "мертвого времени". К тому же несколько офицеров заболели коронавирусом. Может, проще оставить её здесь.

"Он не верит в шутника", – подумал я. – "Он думает, что это был я. Оба раза. Он не может понять, зачем я это делаю, но именно так он считает".

– А как насчёт отпечатков пальцев?

Он почесал свой затылок, покрытый швами и сильно загорелый.

– Да, можно попробовать, у меня в пикапе есть набор для снятия отпечатков, но мне придётся сделать копии всех отпечатков, которые я уже снял, а я могу всё испортить. Руки уже не так тверды, как раньше.

Я этого не заметил.

Он оживился.

– А знаете что? Я могу снять отпечатки хотя бы с этих хромированных прутьев и сделать фотографии на свой телефон, если что-то найду. Нет смысла пробовать рукоятки, они резиновые, а те маленькие ручки сбоку от сидений – тканевые. Но эти металлические перекладины идеально подходят для отпечатков. Зейн или Канаван прикасались к ним?

– Не уверен, но думаю, что прикасался только я. И Элли Белл, конечно.

Он кивнул. В этот момент мы все ещё стояли у подножия лестницы. В гараж мы еще не входили.

– Так что я могу найти два набора отпечатков – ваши и миссис Белл. Хотя это маловероятно. Большинство людей использует резиновые рукоятки.

– Мне кажется, я наклонился и приподнял коляску, чтобы преодолеть порог её гаража. Если это так, то я мог обхватить руками эти прутья чуть ниже ручек. Возможно, вы не найдете отпечатков пальцев, но отпечатки ладоней будут.

Он кивнул, и мы вошли в гараж Грега. Он направился на улицу, чтобы взять свой набор для снятия отпечатков, но я схватил его за локоть.

– Смотрите, – сказал я и указал на коляску.

– Что с ней?

– Её передвинули. Когда я прикатил её со двора, то поставил её с водительской стороны машины. А теперь она – с пассажирской стороны.

Значит, скрип был неслучаен.

– Точно не помню.

Его нахмуренный лоб – вертикальная морщина между бровями была такой глубокой, что я не мог разглядеть её дна – говорил мне, что он прекрасно помнил, но не хотел в это верить.

– Энди. – Я намеренно использовал его имя, старый рекламный трюк, который применял, когда споры становились жаркими. – Вы так давно работаете полицейским, что наблюдение вошло в привычку. Эта коляска была в тени. Теперь она стоит с другой стороны машины и на солнце.

Он задумался и покачал головой.

– Не могу сказать точно.

Я хотел заставить его признать это, хотел сказать ему, что слышал скрип колеса, когда коляску передвигали, даже если он этого не слышал, хотел потрясти его за руку, которую держал. Но вместо этого отпустил его. Это было очень сложно сделать. Но я не хотел, чтобы он счел меня сумасшедшим... и если он думал, что это я перемещаю коляску по ночам между домом Беллов и домом Грега, он уже наполовину пришёл к такому выводу. А ещё было это странное, написанное от руки завещание Элли Белл. Действительно ли он верил, что мы с Элли были едва знакомы и встречались всего дважды? Поверил бы в это я сам?

Мне подумалось, что вопросы только начинаются.

– Я принесу свой набор, – сказал Пелли. – Хотя не надеюсь на успех.

* * *

Через десять или пятнадцать минут он уехал на своем пикапе, еще раз напомнив мне, чтобы я не покидал пределов округа, и сказав, что это будет очень плохой идеей. Он сообщил, что со мной свяжется либо он сам, либо один из штатных детективов округа после вскрытия.

Это был длинный день. Я пытался задремать, но не смог. Несколько раз мне чудилось, что я слышу скрип колеса, и я спускался в гараж. Коляска не сдвигалась с места. Меня это не удивило. Я слышал этот звук, когда Пелли сидел за моим кухонным столом; он был реальным. Позже это стало чем-то другим. Воображение, скажете вы, но это было не так. Не совсем. Я подумал, что так меня дразнят. Можете верить в это или нет, но я был в этом уверен.

Нет, я знал.

Один раз, когда я услышал этот скрип (не настоящий, но реальный в моей голове) и спустился в гараж, мне показалось, что я увидел тени змей на стене. Я крепко зажмурил глаза, а затем открыл их. Тени исчезли. Их не было там, но они были. Теперь там была только коляска, стоящая в лучах солнца на цементном полу гаража и отбрасывающая свою нормальную тень.

Около полудня, поедая бутерброд с куриным салатом, я подумал о том, чтобы всё-таки смазать это скрипучее колесо – на рабочем столе в другом гаражном отсеке стояла банка с маслом "Три-в-одном", – и решил не делать этого. Мне не нравилась идея прикасаться к коляске, но я бы выдержал; у меня не было истерии или фобии по этому поводу. Просто я вспомнил старую басню Эзопа о мышах, которые нацепили колокольчик на кота. Зачем они это сделали? Потому что хотели слышать его приближение.

Я чувствовал то же самое по отношению к коляске. Особенно после того, как Пелли снял отпечатки пальцев с хромированных стержней и ничего не обнаружил – даже случайных пятен и пылинок. "Думаю, что ее протерли. Ваш шутник".

Смотря прямо мне в глаза, когда говорил это.

* * *

Вечером я обошел весь Раттлснейк-Ки и дошел до разводного моста. Для старика это была долгая прогулка, но мне было о чём подумать. Для начала я снова задал себе вопрос, не сошёл ли я с ума. Ответ был категоричным – «нет». Змеи в ванне и тянущаяся рука могли быть галлюцинацией, вызванной стрессом (я в это не верил, но допускал такую возможность). С другой стороны, в ванной комнате была коляска. Я видел лишь её тень, но звук её скрипящего колеса узнавался безошибочно. А когда она стояла в гараже, она перемещалась. Я это слышал. Не думаю, что это слышал Пелли, но он знал, что она находилась в другом месте, хотя и не хотел признаваться в этом мне (и, вероятно, самому себе).

Подъёмный мост работал круглосуточно. В тот вечер его обслуживал Джим Моррисон ("Не из Дорз"[142]142
  «Дорз» – американская рок-группа, лидером которой был вокалист Джим Моррисон.


[Закрыть], – любил он всегда повторять), который, наверное, был старше нас с Пелли. Мы немного поболтали – о погоде, предстоящих выборах, о том, как из-за ковида опустели бейсбольные стадионы, на трибуны которых теперь устанавливают картонные фигуры вымышленных людей. Потом я спросил его о миссис Белл.

– Это ведь вы её нашли? – спросил Джим. Мы стояли возле его маленькой будки, в которой были телевизор, потёртое кресло и туалетная кабинка. На нем был жёлтый светоотражающий жилет и красная кепка с надписью "РАТТЛСНЕЙК-КИ" на козырьке. Из угла его морщинистого рта торчала зубочистка.

– Да.

– Бедная женщина. Бедная старая душа. Она так и не смогла смириться с потерей своих мальчуганов. Катала ту коляску повсюду.

Это было прекрасным поводом задать вопрос, который меня волновал.

– Думаете, она и вправду верила, что мальчики были в ней?

Он почесал заросший щетиной подбородок, обдумывая ответ.

– Трудно сказать, но думаю, что верила, по крайней мере, иногда. Может, даже почти всегда. Наверное, она заставила себя поверить в это. А это, на мой взгляд, игра с огнём.

– Почему вы так считаете?

– Потому что лучше смириться с утратой и жить дальше с затянувшимся шрамом на душе.

Я ждал, что он скажет ещё что-то, но он молчал.

– Вы участвовали в большой охоте на змей после смерти близнецов? Энди Пелли рассказал мне эту историю.

– О да, я был там. И по сей день чувствую запах горящих гремучек. И знаете что? Иногда мне кажется, что я их вижу, особенно в это время суток. – Он перегнулся через перила и выплюнул зубочистку в Мексиканский залив. – Сумерки, сумерки. В сумерках реальные вещи кажутся тоньше, кажутся менее осязаемыми, по крайней мере, для меня. Жена мне говорила, что с такими мыслями мне следовало стать поэтом. Когда появляются звёзды, всё приходит в норму. Сегодня вечером я увижу много. Я работаю до двенадцати, потом заступит Патриция.

– Не думаю, что будет много лодок в это время года, особенно ночью.

– О, вы сильно удивитесь. Посмотрите туда. – Он указал на луну, которая только-только взошла и серебрилась на воде. – Людям нравятся водные прогулки при луне. Сплошная романтика. Когда луна темна, это уже другое дело, по крайней мере, летом. Тогда в основном здесь катера береговой охраны. Или ДЕА[143]143
  Управление по борьбе с наркотиками.


[Закрыть]. Эти ребята всегда спешат. Думают, что от их гудков этот старый мост будет открываться быстрее.

Мы поговорили ещё немного, а потом я сказал, что мне пора возвращаться.

– Да, – произнес Джим. – Долгая прогулка для человека в годах. Но луна будет освещать вам путь.

Я пожелал ему доброго вечера и направился обратно через мост.

– Вик?

Я обернулся. Он стоял, прислонившись к своей маленькой будке и скрестив руки на жилете.

– Через две недели после смерти жены я спустился посреди ночи за стаканом воды и увидел её, сидевшую за кухонным столом в своей любимой ночной рубашке. Кухонный свет не горел, и в комнате царил полумрак, но это была она, сто процентов. Я готов поклясться в этом перед Всемогущим Богом. Затем я включил свет, и... – Он поднял руку со слегка сжатыми пальцами и разжал их. – Исчезла.

– Я слышал голос своего сына после его смерти. – Мне показалось совершенно уместным поделиться этим после того, что рассказал Джим. – Раздавался из шкафа. И я тоже готов поклясться в этом.

Он лишь кивнул, пожелал мне спокойной ночи и вернулся в свою будку.

* * *

В начале моего пути домой было видно много домов, сначала обычных размеров, но по мере продвижения становившихся всё больше и шикарнее. В некоторых горели огни, на подъездных дорожках из ракушек стояли машины, но в большинстве домов было темно. Их владельцы возвращались после Рождества и уезжали перед Пасхой. Конечно, в зависимости от ситуации с пандемией.

Когда я миновал распашные ворота на северном конце Раттлснейк-Ки, немногочисленные особняки в этой части острова скрылись за рододендронами и пальметто, которые сомкнулись по обеим сторонам дороги. Единственными звуками были стрекотание сверчков, шум волн, разбивавшихся о пляж, пение козодоя и звук моих собственных шагов. К тому времени, как я достиг жёлтой полицейской ленты, закрывавшей подъездную дорожку миссис Белл, уже почти совсем стемнело. Луна поднялась достаточно высоко, чтобы освещать мой путь, но её по-прежнему заслоняла листва, растущая в изобилии в тепличном климате Флориды.

Как только я прошел мимо подъездной дорожки Элли, послышался скрип. Он раздавался в тридцати или сорока футах позади меня. Моя кожа покрылась мурашками. Язык прилип к нёбу. Я остановился, не в силах идти, не говоря уже о том, чтобы бежать (со своими скрипучими бедрами я бы далеко не убежал). Я понял, что происходит. Они ждали меня у своей дорожки. Ждали, пока я пройду, чтобы затем последовать за мной к дому Грега. Что я запомнил больше всего в этот момент – это ощущение в собственных глазах. Казалось, они набухают в глазницах. Я подумал, что они сейчас лопнут, и я ослепну.

Скрип прекратился.

Теперь я слышал другой звук: биение собственного сердца. Как приглушенный барабан. Козодой умолк. Сверчки тоже замолчали. Капля холодного пота медленно стекала с виска по щеке. Я сделал шаг. Он дался с трудом. Затем ещё один. Немного легче. Третий, ещё легче. Я снова начал идти, но как будто на ходулях. Я продвинулся примерно на пятьдесят футов ближе к дому Грега, когда снова раздался скрип. Я остановился, и скрип прекратился. Я снова двинулся вперёд на своих невидимых ходулях, и скрип повторился. Это была коляска. Близнецы толкали ее. Они двигались, когда я двигался, и останавливались, когда останавливался я. При этом они ухмылялись, я был уверен в этом. Потому что это была убойная шутка над их новым... новым кем? Кем, в сущности, я для них был?