Текст книги "Мрачные истории, как вы любите"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Она знает?

– Не уверен, что понимаю тебя.

Я был уверен, что понимает.

– Она знает, что коляска пуста? Она знает, что её маленькие мальчики умерли тридцать лет назад?

– Сорок, – сказал он. – Может, чуть больше. И да, она знает.

– Ты уверен или почти уверен?

– Уверен, – сказал он, затем сделал паузу. – Почти. – Это было в стиле Грега. Всегда оставляй себе лазейку.

* * *

Я смотрел на звезды и допивал свой джин-тоник. Над заливом гремел и рокотал гром, и сверкали вспышки молний, но мне подумалось, что скоро всё утихнет.

Я закончил распаковывать второй чемодан, что следовало сделать ещё два дня назад. Когда это было закончено (на всё ушло пять минут), я отправился спать. Было 10 июля. Только в Соединенных Штатах число случаев заболевания ковидом перевалило за три миллиона. Грег сказал мне, что я могу оставаться в его доме до самого сентября, если захочу. Я ответил ему, что шести недель будет достаточно, чтобы привести себя в порядок, но теперь подумал, что мог бы остаться и дольше. Переждать эту страшную эпидемию.

Тишина, нарушаемая лишь сонным шумом волн, бьющихся о пляж Грега, была восхитительной. Я мог бы вставать с первыми лучами солнца и совершать прогулки раньше, чем сегодня... и, возможно, не встречать при этом Элли Белл. Она была достаточно приятной, и, наверное, Грег был прав – по крайней мере, три из четырёх её колес еще были на ходу, но эта двухместная коляска с разноцветными шортами на сиденьях... это было жутковато.

– Крутой и ещё круче, – пробормотал я. Раздвижная дверь в спальне была открыта, и легкий порыв ветерка приподнял тонкие белые занавески, превращая их в подобие рук.

Я понял озабоченность Грега насчёт призрачных близнецов, поскольку это касалось меня. По крайней мере, теперь понял. Моё понимание пришло поздно, но разве не лучше поздно, чем никогда, как гласит мудрость? Когда он впервые рассказал мне о странностях Элиты Белл, я, конечно, не уловил связи со своей жизнью. Это было связано с моим сыном, который тоже умер, причем примерно в том же возрасте, что Джейкоб и Джозеф. Но не Тэд был причиной, по которой я почувствовал, что мне нужно уехать из Новой Англии хотя бы на время. То горе было давним. В этом нелепо огромном доме в эти жаркие летние дни мне нужно было справиться с новым горем.

* * *

Мне снилась Донна, как это часто бывало. В этом сне мы сидели на диване в нашей старой гостиной, держась за руки. Мы были молоды. Мы молчали. Вот и всё, вот и весь сон, но я проснулся в слезах. Ветер усилился, тёплый ветер, но из-за него шторы ещё больше напоминали протянутые руки. Я встал, чтобы закрыть раздвижную дверь, а вместо этого вышел на балкон. Днём из спален можно было видеть всю панораму залива (Грег сказал, что я могу пользоваться главной спальней, что я и сделал), но ранним утром была только тьма. Только редкие вспышки молний, которые теперь были ближе. И гром был громче, угроза шторма стала реальной.

Я стоял у перил над выложенным камнем патио и бассейном, и моя футболка и трусы-боксеры развевались на ветру. Я мог бы сказать себе, что это гром разбудил меня или усиливающийся ветер, но, конечно же, меня разбудил сон. Мы вдвоём на диване держимся за руки, не в силах говорить о том, что произошло между нами. Горе было слишком большим, слишком постоянным, слишком ощутимым.

Нашего сына убили не гремучие змеи. Он умер от обезвоживания в раскалённой машине. Я никогда не винил в этом свою жену; она едва не умерла вместе с ним. Даже не винил собаку, сенбернара по кличке Куджо, который три дня кружил и кружил вокруг нашего мёртвого "Форда Пинто" под палящим летним солнцем.

У Лемони Сникета[103]103
  Лемони Сникет – псевдоним американского писателя Дэниела Хэндлера.


[Закрыть] есть книга «33 несчастья», и она идеально описывает то, что случилось с моей женой и моим сыном. Дом, возле которого сдохла наша машина – из-за засорившегося клапана, который механик починил бы за пять минут, – находился далеко за городом. Собака была бешеной. Если у Тэда и был ангел-хранитель, то в том июле он ушел в отпуск.

Всё это случилось давным-давно. Десятилетия назад.

Я вернулся внутрь, закрыл раздвижную дверь и на всякий случай запер её. Лёг обратно и почти уснул, когда услышал слабый скрип. Я резко сел и прислушался.

Иногда в голову приходят бредовые идеи, которые кажутся нелепыми при свете дня, но вполне правдоподобными в ранние утренние часы. Я не мог вспомнить, запер ли я дом, и легко представил, что Элли, которая оказалась гораздо безумнее, чем думал Грег, находится внизу. Представил, что она толкает двухместную коляску со скрипящим колесом через большую комнату на кухню, где оставляет контейнер с овсяным печеньем с изюмом. Толкает её и верит, что её сыновья-близнецы, покойники уже сорок лет, сидят на сиденьях коляски.

Скрип. Пауза. Скрип. Пауза.

Да, я мог видеть её. Я даже мог видеть Джейка и Джо... потому что она их видела. Только потому, что я не был ею, я увидел, что они были мертвы. Бледная кожа. Остекленевшие глаза. Распухшие ноги и лодыжки, потому что именно там их покусали змеи.

Это было нелепо, по-идиотски. Даже тогда, сидя в постели с простыней на коленях, я понимал это. И всё же:

Скрип. Пауза. Скрип.

Я включил прикроватную лампу и пересёк комнату, говоря себе, что мне не страшно. Включил верхний свет в комнате, затем протянул руку через дверной проем в коридор и включил трековые светильники в галерее, также говоря себе, что никто не схватит мою шарящую руку и я не закричу, если кто-то это сделает.

Я прошёл половину галереи и выглянул через перила. В большом зале, конечно, никого не было, но я услышал первые капли дождя, стучащие по окнам. И кое-что ещё.

Скрип. Пауза. Скрип. Пауза.

Я забыл выключить потолочный вентилятор. Это он скрипел. Днём я его даже не слышал. Выключатель был у лестницы. Я щёлкнул им. Вентилятор замедлился и остановился, издав при этом последний скрип. Я вернулся в постель, но оставил включённой настольную лампу, повернув её на минимальную яркость. Если мне и снился другой сон, то утром я его не помнил.

* * *

Вероятно, из-за ночного испуга я проснулся поздно и пропустил утреннюю прогулку, но в следующие три дня я вставал рано, когда воздух был свеж, а птиц не было слышно. Я прогуливался до распашных ворот и обратно, повстречав на своем пути множество кроликов, но ни одного человека. Я проходил мимо почтового ящика Беллов, стоявшего в начале подъездной дорожки, окруженной рододендронами, но не мог разглядеть дом, который стоял на стороне залива и был заслонен деревьями и ещё большим количеством рододендронов[104]104
  Рододендрон или «розовое дерево» – обширный род семейства вересковых, включающий в себя почти 1300 видов.


[Закрыть].

В будние дни, когда я ходил в магазин за продуктами, я слышал шум воздуходувок и видел пару грузовиков, припаркованных на подъездной дорожке Элли, но, по-моему, в остальное время она была одна. Как и я. К тому же мы оба были одинокими людьми, пережившими свои половинки. Из этого могла бы получиться неплохая романтическая комедия (если бы кто-то снимал романтические комедии о пожилых людях, а "Золотые девочки" – это исключение, которое подтверждает правило), но мысль о том, чтобы подкатить к ней, совершенно не привлекала меня. Скорее, даже отталкивала. И чем бы мы занимались? Вдвоем катали бы невидимых близнецов в коляске? Притворялись бы, что кормим их спагетти?

У Грега был смотритель, но он попросил меня поливать цветы в больших горшках, стоящих по бокам дверей со стороны подъездной дорожки и у бассейна. Как-то одним сумеречным вечером, дней через десять или двенадцать после переезда, я поливал цветы. Я услышал скрип колеса и выключил шланг. Элли катила коляску по дорожке. На ней было что-то вроде плечевой перевязи, в которой держалась стальная палка с U-образным крючком на конце. Она спросила, как у меня дела. Я ответил, что хорошо.

– У меня тоже. Я принесла печенье.

– Очень мило с вашей стороны, – сказал я, хотя не возражал бы, если бы она забыла про свое обещание. Сегодня на одном сиденье коляски были разложены красные шорты, а на другом – белые. Футболки снова были накинуты на спинки. На одной было написано "ДО СКОРОГО, АЛЛИГАТОР", на другой – "НЕ ТАК СКОРО, КРОКОДИЛ". Если бы в этих футболках были настоящие дети, это выглядело бы мило. А так... нет.

Тем не менее, она была моей соседкой и достаточно безобидной. Поэтому я сказал:

– Привет, Джейк. Привет, Джо, что нового?

Элли залилась смехом.

– Вы очень милы. – Затем, глядя прямо мне в глаза, произнесла. – Я знаю, что их там нет.

Я не нашелся с ответом. Элли, казалось, это не волновало.

– Но иногда они там.

Я вспомнил, как однажды Донна сказала нечто подобное. Это было через несколько месяцев после смерти Тэда и незадолго до нашего развода. "Иногда я вижу его", – сказала она, и когда я заметил, что это глупо – к тому времени мы уже оправились достаточно, чтобы высказывать друг другу претензии и говорить гадости, – она ответила: "Нет. Это необходимо".

На одной стороне перевязи Элли был чехол. Она залезла в него и достала пакет с печеньем. Я взял его и поблагодарил её.

– Заходите и поешьте со мной. – Я сделал паузу, а затем добавил. – И мальчиков, конечно, с собой возьмите.

– Конечно, – сказала она, как бы спрашивая: "А как иначе?"

В гараже была лестница, ведущая на второй этаж. Элли остановила коляску у её подножия и сказала:

– Вылезайте, мальчики, быстренько наверх, нас пригласили. – Её глаза неотрывно следили за их движением. Затем она положила перевязь на одно из сидений.

Она увидела, что я смотрю на палку от змей, и улыбнулась.

– Возьмите ее, если хотите. Вы удивитесь, какая она лёгкая.

Я вытащил её и взвесил в руке. Она весила не больше трёх фунтов[105]105
  Чуть более килограмма.


[Закрыть].

– Стальная, но полая. На конце крючка есть острие, чтобы их тыкать, но они слишком быстры для меня. – Она протянула руку, и я вернул ей палку. – Обычно их можно просто прогнать, но если они всё ещё не уходят... – Она опустила палку, затем быстро подняла её. – Можно бросить их в кусты. Но делать это нужно быстро.

Я хотел спросить, пользовалась ли она ей когда-нибудь на самом деле, но потом решил, что уже знаю ответ. Если есть невидимые мальчики, значит, есть и невидимые змеи. Что и требовалось доказать. Я ограничился тем, что сказал, что палка очень полезна.

– Очень нужна, – сказала она.

На середине лестницы Элли остановилась, похлопала себя по груди и сделала несколько глубоких вдохов. На её щеках снова появились ярко-красные пятна.

– Всё в порядке?

– Сердечко немного шалит. Ничего серьёзного, у меня есть таблетки. Наверное, мне стоит принять пару. Не могли бы вы дать мне стакан воды?

– А как насчёт молока? Ничто не сочетается с печеньем лучше.

– Молоко с печеньем – это просто объедение.

Мы поднялись по лестнице. Она села за кухонный стол с негромким кряхтением. Я налил два маленьких стакана молока и положил на тарелку полдюжины овсяного печенья с изюмом. Я думал, что три будет для неё, три для меня, но в итоге съел четыре. Они действительно оказались очень вкусными.

В какой-то момент она встала и крикнула:

– Мальчики, не шалите и не устраивайте тут бардак! Ведите себя прилично!

– Уверен, что так и будет. Вам стало лучше?

– Я в порядке, спасибо.

– У вас немного... – я постучал по своей верхней губе.

– Молочные усики? – Она хихикнула. Это было очаровательно.

Когда я протягивал ей салфетку из держателя на вращающейся подставке, то заметил, что она смотрит на мою руку.

– Ваша жена не с вами, Вик?

Я коснулся своего кольца.

– Нет. Она умерла.

Её глаза расширились.

– О! Мне так жаль. Это произошло недавно?

– Совсем недавно. Хотите ещё печенье?

Может, эта дама и была не в себе из-за своих детей, но ей было не чуждо чувство такта.

– Хорошо, только не говорите моему врачу.

Мы немного поболтали. Болтали мы не о гремучих змеях, невидимых детях или умерших жёнах. Она говорила о коронавирусе. Говорила о политиках Флориды, которые, по её мнению, вредили окружающей среде. Она сказала, что ламантины умирают из-за стоков удобрений в воду, и посоветовала мне посетить Морской аквариум Мот на Сити-Айленд в Сарасоте, "если они еще открыты".

Я предложил ей ещё немного молока. Она улыбнулась, покачала головой, поднялась на ноги, пошатнулась немного, затем выровнялась.

– Нам пора домой, мальчикам уже надо спать. Джейк! Джо! Давайте, ребята! – Она сделала паузу. – Вот они. Чем занимались? – Затем, обращаясь ко мне, сказала. – Они были в той комнате в конце коридора. Надеюсь, они там ничего не раскидали.

Комната в конце коридора была кабинетом Грега, где я читал по вечерам.

– Уверен, что нет.

– Этим бесятам только дай волю – всё разнесут. Возможно, я дам им катить коляску. Я так устаю в эти дни. Хотите, мальчики?

Я проводил её до гаража, готовый схватить за руку, если она пошатнётся, но молоко и печенье, похоже, взбодрили её.

– Я только начну, – сказала она близнецам и развернула коляску. – Мы ведь не хотим врезаться в машину мистера Трентона?

– Врезайтесь сколько захотите, – сказал я. – Эта машина взята напрокат.

Она снова захихикала.

– Идёмте, детишки. Мы почитаем сказки на ночь.

Она выкатила коляску из гаража. Появились первые звёзды, и становилось прохладнее. Июльские дни на побережье Мексиканского залива суровы, я это уже выяснил, но вечера бывают мягкими. Перелетные птицы многое теряют.

Я прошёл с ней до почтового ящика.

– Вы только посмотрите на них, они уже убежали вперёд. – Она повысила голос. – Не слишком далеко, мальчики! И остерегайтесь змей!

– Похоже, вам придётся самой катить коляску, – сказал я.

– Похоже на то. – Она улыбнулась, но мне показалось, что её глаза были грустными. А может, дело было в свете. – Вы, наверное, думаете, что я совсем сумасшедшая.

– Нет, – заверил я. – У всех нас свои способы справляться с проблемами. Моя жена...

– Что?

– Неважно. – Я не собирался рассказывать ей, что моя жена говорила в последние тяжёлые месяцы нашего брака (нашего первого брака): "Иногда я вижу его". Я не хотел открывать этот ящик Пандоры. Я смотрел, как она уходит, и когда она исчезла в сумраке, переходящем в полную темноту, я услышал скрип колеса и подумал, что надо было его смазать. Это заняло бы всего минуту.

* * *

Я вернулся в дом, закрыл его и ополоснул тарелки. Затем взял книгу, которую читал, один из романов Джо Пикетта, и пошел в кабинет Грега. Меня совсем не интересовало рабочее место Грега, я даже не включал его настольный компьютер, но у него было чертовски удобное кресло с торшером рядом. Идеальное место, чтобы перед сном пару часиков почитать хороший роман.

В своё время в доме Грега жил кот по кличке Баттонс, теперь, предположительно, обитающий в Ист-Хэмптоне вместе с Грегом и его нынешней подругой (которая, без сомнения, была моложе Грега минимум лет на двадцать, а то и на все тридцать). У Баттонса была маленькая плетеная корзина с игрушками. Сейчас она лежала на боку с открытой крышкой. Пара мячиков, изрядно обгрызенная мышь из кошачьей мяты и разноцветная резиновая рыбка валялись на полу. Я долго смотрел на эти игрушки, убеждая себя, что, должно быть, сам опрокинул корзину раньше днем и просто не заметил. Ведь кто еще это мог бы быть? Я сложил игрушки обратно и закрыл крышку.

* * *

Смотрителя дома Грега звали мистер Ито. Он приходил дважды в неделю. На нем всегда были коричневая рубашка, коричневые шорты до колен с острыми складками, коричневые носки и коричневые холщовые туфли. На его голове неизменно красовался коричневый пробковый шлем, плотно насаженный на его огромные уши. Его осанка была идеальной, а возраст... ну, определить было очень трудно. Он напомнил мне садиста-полковника Сайто из фильма «Мост через реку Квай»[106]106
  «Мост через реку Квай» – британско-американский художественный фильм режиссёра Дэвида Лина, снятый в 1957 году.


[Закрыть], и я все время ожидал, что он передаст своему не слишком энергичному сыну девиз полковника Сайто: «Будь счастлив в своей работе».

Вот только мистер Ито – его звали Питер – был отнюдь не садистом. Он был уроженцем Флориды, родился в Тампе, вырос в Порт-Шарлотте и жил в Палм-Виллидж, по другую сторону моста. Грег был его единственным клиентом на Раттлснейк-Ки, но у него было много домов на Парди, Сиесте и Бока-Чита. На бортах его фургонов (он водил один, а его апатичный сын – другой) было написано: AH SO GREEN[107]107
  ah so – издёвка над японцами.


[Закрыть]. Полагаю, если бы его звали Максуини, это расценивалось бы как расизм.

Близился август, и однажды я увидел, как он отдыхает, стоя в тени, и пьет из своей фляги (да, у него была такая). Он наблюдал за тем, как его сын кружит по теннисному корту Грега на газонокосилке. Я вышел на террасу и встал рядом с ним.

– Просто перерыв, мистер Трентон, – сказал он, надевая маску. – Вернусь через минуту. Я уже не так хорошо переношу жару, как раньше.

– Доживите до моих лет, – сказал я. – Знаете, меня кое-что интересует. Вы помните близнецов Белл? Джейка и Джо?

– О Боже, да. Как такое забудешь? Это случилось, кажется, в 1982 или 1983 году. Кошмар просто. Когда это произошло, я был так же молод, как этот идиот. – Он указал на своего сына Эдди, который уставился в свой телефон, пока косил теннисный корт. Я вот-вот ожидал, что он в любой момент покатит поперек. Это было бы катастрофой.

– Я познакомился с Элли, и... ну...

Он кивнул.

– Женщина в печали. В большой печали. Всегда прогуливается с коляской. Не знаю, верит ли она на самом деле, что в ней детки, или нет.

– Может быть, и то, и другое, – сказал я.

– Иногда да, иногда нет?

Я пожал плечами.

– То, что с ними произошло – это пиздец как несправедливо, уж прошу прощения за мой французский. Она была молода, когда это случилось. Сколько ей тогда было, тридцать? Около того или чуть больше. Её муж был намного старше. Его звали Генри.

– Правда, что детей покусали змеи?

Он стянул маску, отпил из фляги и вернул маску на место. Свою я оставил в доме.

– Да, это были змеи. Гремучки. Было проведено расследование, и вердикт – смерть от несчастного случая. В те времена газеты были более сдержанны, и не было социальных сетей... хотя люди болтали, а это своего рода социальные сети, не так ли?

Я согласился.

– Мистер Белл был в своем кабинете наверху, звонил кому-то. Он был большой шишкой в инвестиционном бизнесе. Как ваш друг мистер Акерман. Миссис принимала душ. Мальчики играли на заднем дворе, где были высокие ворота, которые, как предполагалось, были заперты. Но на самом деле они не были заперты, только казались таковыми. Окружной детектив, который вел расследование, сказал, что защелка ворот перекрашивалась из-за ржавчины несколько раз, поэтому не защелкивалась должным образом, и мальчишки выбрались наружу. Она возила их в коляске – не знаю, та ли это коляска, что у нее сейчас, или другая, – но они прекрасно ходили и, должно быть, решили пойти на пляж.

– Они пошли не по набережной?

Мистер Ито покачал головой.

– Нет. Я не знаю почему. Никто не знает. Поисковая группа определила, где они прошли: там были сломанные ветки, а на одной из них висел маленький кусочек рубашки.

"ДО СКОРОГО, АЛЛИГАТОР", – подумал я.

– От Раттлснейк-роуд до пляжа около четырехсот ярдов[108]108
  365 метров.


[Закрыть], вся эта территория заросла подлеском. Они прошли примерно половину пути. Один из них был уже мертв, когда их нашли поисковики. Другой умер до того, как его успели отнести обратно к дороге. Мой дядя Девин был в поисковой группе и сказал, что каждого из этих малышей укусили более ста раз. Я не верю в это, но, думаю, укусов было много. Большинство укусов – проколов – было на ногах, но еще больше – на их шеях и лицах.

– Потому что они упали?

– Да. Как только яд начал действовать, они должны были упасть. Когда поисковая группа нашла мальчиков, там оставалась только одна гремучая змея. Один из мужчин убил ее палкой от змей. Это такая штука с крюком...

– Я знаю. Элли носит такую, когда гуляет ближе к сумеркам.

Мистер Ито кивнул.

– Сейчас змей здесь мало. И уж точно нет гремучих. Через два дня после происшествия на змей устроили охоту. Много людей, целый отряд. Некоторые из них были строительными подрядчиками со своими бригадами, остальные – из Палм-Виллидж. Дядя Девин тоже участвовал там. Они пошли на север, продираясь сквозь кусты. По дороге, как я слышал, убили более двухсот гремучек, не говоря уже о всяких других гадах. Закончили свою охоту на участке суши между Дейлайт-Пасс и Дьюма-Ки[109]109
  «Дьюма-Ки» – роман С. Кинга, действие которого происходит на вымышленном острове Дьюма-Ки, который в финале книги был разрушен тропическим штормом.


[Закрыть]... по крайней мере, там, где раньше была Дьюма, сейчас она под водой. Часть змей уплыли и, вероятно, утонули. Остальных убили прямо на месте. Дядя Девин говорил, что прикончили четыре или пять сотен, что звучит, как хрень собачья, прошу прощения за мой французский. Но, думаю, их было много. Генри Белл был в составе этой группы, но до конца он недотянул. Упал в обморок от жары и волнения. И от горя, наверное. Миссис Белл не видела мальчиков на месте их гибели, только после того, как их, ну, привели в порядок в похоронном бюро, но их отец был в поисковой группе, которая их нашла. Его отвезли в больницу. Он умер от сердечного приступа вскоре после этого. Наверное, так и не оправился. Да и кто бы смог?

Я понимал его. С некоторыми вещами смириться невозможно.

– Как они убили всех этих змей? – Я бывал на краю острова Раттлснейк-Ки, на маленьком треугольнике ракушечного пляжа между проходом и той небольшой короной зелени, которая осталась от Дьюма-Ки, и просто не мог представить себе такое скопление змей там.

Прежде чем он успел ответить, раздался грохот. Эдди Ито всё-таки испортил теннисный корт.

– Ой-ой-ой! – закричал мистер Ито и побежал к нему, размахивая руками.

Ошеломленный Эдди оторвал глаза от телефона и вырулил газонокосилку обратно на лужайку, прежде чем она успела нанести серьезный ущерб покрытию корта, хотя грязи и комьев земли было предостаточно. Конец истории я так и не услышал.

* * *

Мы с Донной похоронили нашего сына на кладбище Хармони-Хилл[110]110
  Кладбище Хармони-Хилл упоминается также в романе С. Кинга «Жребий Салема».


[Закрыть], но это была лишь малая часть беды. Мы поняли это в последующие месяцы. Он по-прежнему был рядом, между нами. Мы пытались вернуться друг к другу, но не смогли. Донна замкнулась в себе, страдала от посттравматического стрессового расстройства, принимала таблетки и слишком много пила. Я не мог винить её за то, что она застряла на ферме Кэмбера, поэтому обвинил её в романе с неудачником по имени Стив Кемп. Он был коротким и бессмысленным и не имел никакого отношения к этому проклятому забитому клапану, но чем больше я ковырял эту болячку, тем сильнее она воспалялась.

Однажды она сказала: "Ты винишь меня, потому что не можешь обвинить Вселенную".

Возможно, это было правдой, но это не помогло. Развод был по взаимному согласию и не вызывал особых споров. Я мог бы сказать, что он был полюбовным, но это было не так. К тому времени мы оба были слишком эмоционально истощены, чтобы злиться друг на друга.

* * *

Той ночью, после того как я выслушал версию мистера Ито о смерти близнецов – вряд ли надежную, но, возможно, близкую к правде, – я долго не мог уснуть. А когда всё-таки заснул, сон был неглубоким. Мне приснилось, что двухместная коляска медленно катится по подъездной дорожке от дороги. Сначала мне показалось, что она катится сама по себе, как коляска-призрак, но когда включилось охранное освещение, я увидел, что ее толкают близнецы. Они выглядели совершенно одинаково, и я подумал: «Неудивительно, что она одевает их в разные шорты и футболки». Под копной светлых волос их лица были какими-то неправильными. Или, быть может, дело было не в лицах, а в их опухших шеях. Как будто близнецы болели свинкой. Или ковидом. Когда они подошли ближе, я заметил, что их руки тоже распухли и покрыты красными точками, словно хлопьями красного перца.

Скрип, пауза. Скрип, пауза. Скрип, пауза.

Они подошли еще ближе, и я увидел, что в каждом из сидений лежит гремучая змея, извивающаяся и сворачивающаяся кольцами. Видимо, они принесли мне змей в подарок. Или в наказание. В конце концов, меня не было дома, когда погиб мой сын. Причина моей поездки в Бостон – проблемы с рекламным агентством – отчасти была лишь предлогом. Я был зол из-за интрижки Донны. Нет, я был в ярости. Мне нужно было остыть.

Я никогда не желал ей смерти, пытался сказать я этим детишкам с пустыми глазами, но, возможно, это было правдой лишь наполовину. Любовь и ненависть – тоже близнецы.

С туманной головой я пришел в себя, но сначала подумал, что всё ещё сплю, потому что еще слышал это ритмичное поскрипывание. Это был вентилятор в большом зале (а что ещё могло быть?), поэтому я встал, чтобы выключить его. Не успел я дойти до двери спальни, как понял, что скрип прекратился. Я прошел по галерее, пребывая больше во сне, чем наяву, и мне даже не пришлось включать свет, чтобы увидеть, что лопасти вентилятора неподвижны.

"Это был сон", – подумал я. – "Просто привиделся мне в полудрёме".

Я вернулся в кровать, почти сразу же провалился в настоящий сон, и на этот раз сновидений не было.

* * *

На следующий день я поднялся поздно, потому что проснулся посреди ночи. По крайней мере, мне так показалось; возможно, прогулка по галерее, чтобы проверить вентилятор, тоже была частью сна. Уверенности в этом не было.

Я бы не пошел на прогулку, если бы день был жарким, но за ночь пришел один из знаменитых холодных фронтов с побережья Мексиканского залива. На самом деле не такие уж они и холодные; нужно пережить зиму в Мэне, чтобы ощутить настоящий холодный фронт, но на улице было около семидесяти[111]111
  Около 21 градуса по Цельсию.


[Закрыть], и дуновение ветерка было освежающим. Я поджарил себе английский кекс, щедро намазал его маслом и отправился к распашным воротам.

Не прошел я и четверти мили, как увидел кружащих канюков – как черноголовых, так и рыжеголовых стервятников. Эти уродливые, неуклюжие птицы настолько крупны, что им трудно летать. Грег говорил мне, что они появляются сотнями, если начинается красный прилив, и пожирают дохлую рыбу, выброшенную на берег. Но в то лето красного прилива не было – жгучее ощущение в легких невозможно спутать ни с чем другим, – и эти птицы появились над дорогой, а не на пляже.

Я подумал, что их привлек мертвый кролик или броненосец, раздавленный на дороге. Может, чья-то сбежавшая кошка или щенок. Но это было не животное. Это была Элли. Она лежала на спине возле своего почтового ящика. Двухместная детская коляска была опрокинута у её подъездной дорожки. Шорты и футболки высыпались и валялись на раздавленных ракушках. Полдюжины стервятников дрались из-за нее, прыгая вокруг и толкая друг друга, клевали ее руки, ноги и лицо. Только "клевали" – не совсем правильное слово. Они вгрызались в ее плоть своими крупными клювами. Я видел, как один из них – рыжеголовый канюк, который весил фунтов пять – вонзился в ее обнаженный бицепс и поднял ее руку, потрясая головой и заставляя ее шевелить кистью. Как будто она махала мне рукой.

После того как прошел мой паралич от шока, я набросился на них, размахивая руками и крича. Несколько стервятников неуклюже взмыли в воздух. Большинство других отступили вдоль дороги в больших неуклюжих прыжках. Но тот, что вцепился клювом в ею руку, продолжал трясти головой, пытаясь вырвать кусок плоти. Я бы не отказался от палки против змей – а бейсбольная бита была бы еще лучше, – но вы знаете, что говорят о желаниях, нищих и лошадях[112]112
  Шотландская пословица дословно звучит так: «Если бы желания были лошадьми, нищие ездили бы верхом».


[Закрыть]. Я увидел упавшую пальмовую ветвь, поднял ее и начал размахивать ею.

– Убирайтесь! – закричал я. – Убирайтесь, ублюдки!

Эти ветви почти ничего не весят, но в сухом виде издают громкий дребезжащий звук. Стервятник еще раз дернул головой, а затем взлетел и пролетел мимо меня с куском плоти Элли в клюве. Его черные глаза словно запоминали меня, говоря "твоя очередь еще придет". Я попытался ударить его, но промахнулся.

Не было никаких сомнений в том, что она была мертва, но я присел рядом с ней, чтобы убедиться в этом. Я уже стар, и говорят, что мыслительные процессы человека ослабевают, даже если он не страдает болезнью Альцгеймера или слабоумием – тощий Панталоне[113]113
  Выражение из пьесы Шекспира «Как вам это понравится», означающее шестую стадию жизни человека, которая характеризуется старостью и дряхлостью.


[Закрыть] и все такое, – но я никогда не забуду, что сделали падальщики с этой милой женщиной, которая притворялась, что ее давно умершие дети всё ещё живы. С женщиной, которая приносила мне овсяное печенье с изюмом. Ее рот был открыт, и без нижней губы казалось, что она скалится. Стервятники успели оторвать половину ее носа и оба глаза. Налитые кровью глазные впадины смотрели на меня в безмолвном ужасе.

Я отошел к дальней стороне дороги и избавился от английского кекса и утреннего кофе. Затем вернулся к ней, хотя не хотел. Всё, чего мне хотелось, – это бежать не разбирая дороги обратно к дому Грега, насколько позволяли бы мои скрипучие старческие ноги. Но если бы я так поступил, стервятники вернулись бы и возобновили свою трапезу. Некоторые из них кружили над головой. Большинство же устроились на австралийских соснах и пальметто, как стервятники из фильма ужасов в карикатурной версии "Нью-Йоркера"[114]114
  Американский еженедельник, публикующий репортажи, комментарии, критику, эссе, художественные произведения, сатиру и юмор, комиксы и поэзию.


[Закрыть]. У меня был с собой телефон, и я позвонил в 911. Я сообщил о случившемся и сказал, что останусь с телом до приезда полиции. Вероятно, приедет и «скорая помощь», от которой уже не будет много пользы.

Жаль, что у меня с собой не было ничего, чем бы я мог прикрыть ее изуродованное лицо, но потом мне пришла в голову одна мысль. Я поставил коляску, пододвинул ее к плотной стене рододендронов и морских виноградных лоз у края подъездной дорожки и взял одну из футболок, накинутых на спинку. Я положил ее на то, что осталось от ее лица. Ее ноги были раздвинуты, а юбка задралась до бедер. Из ТВ-сериалов я знал, что не следует трогать труп, пока не прибудет полиция, но решил на это забить. Я свел ее ноги вместе. Они тоже были изувечены, и мне показалось, что эти красные точки похожи на укусы змеи. Я взял другую футболку и накрыл ее ноги от колен до голеней. Одна футболка была черной, другая – белой, но на обеих было написано одно и то же: "Я – БЛИЗНЕЛИЧНОСТЬ!"

Я сел рядом с ней в ожидании полиции, проклиная тот день, когда решил приехать на Раттлснейк-Ки. Со слов мистера Ито, Дьюма-Ки был проклятым местом, но я боялся, что Раттлснейк окажется еще хуже. Только в отличие от Дьюмы, он ещё существовал.

Дорожка к дому Беллов была усеяна крупными ракушками. Я подобрал несколько штук и каждый раз, когда приближался один из тех стервятников, швырял в них ракушками. Я попал только один раз, но визжание падальщика доставило мне огромное удовольствие.

Я ждал сирен, стараясь не смотреть на мертвую женщину, лицо и ноги которой были закрыты футболками. Думал об овсяном печенье с изюмом и о поездке, которую совершил в Провиденс десять лет назад. Тогда мне было шестьдесят два года, и я подумывал о выходе на пенсию. Я не знал, что буду делать со своими так называемыми золотыми годами, но радость, которую всегда испытывал от рекламного бизнеса (создавать идеальный слоган к идеальной идее), начала угасать.

Я был там вместе с двумя другими пробивными малыми из бостонского агентства, чтобы встретиться и пообщаться с красноречивыми юристами из компании "Деббин энд Деббин". Их штаб-квартира находилась в Провиденсе, но их офисы располагались во всех штатах Новой Англии. Они специализировались на автокатастрофах, случаях с получением инвалидности и травмах при падении с высоты. Команда Деббинов хотела провести агрессивную рекламную кампанию, которая охватила бы все телевизионные станции от Крэнстона до Карибу. "Что-то пёстрое, что-то яркое", – говорили они. – "Что-то, что заставит людей названивать по номеру 800". Я не особо стремился попасть на эту встречу, которая обещала быть долгой и конфликтной. Юристы думают, что знают всё.