Текст книги "47-й самурай"

Автор книги: Стивен Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 20
МОЛОДЫЕ РЕБЯТА

Выйдя из величественного здания музея, Боб пошел через парк, где вдоль аллей были расставлены пестрые прилавки с разноцветными флажками – там торговали книгами, DVD и компьютерными программами. Все это напоминало средневековую ярмарку, по ошибке попавшую в двадцать первый век. У каждого прилавка толпились люди; Бобу они все до единого казались чуждыми, непостижимыми. Внезапно он почувствовал, что взвалил на себя непосильную ношу. Оглянувшись вокруг, Боб заметил полицейскую машину и подумал: «Известно ли им, кто я такой? Следят ли за мной?»

Возвращение в Японию оказалось достаточно простым. Эл Ино через свои контакты в разведке смог быстро сделать Бобу новый паспорт; в кратчайший срок это привело к возникновению новой личности, вплоть до водительского удостоверения, карточки социального страхования и поддельных семейных фотографий в бумажнике. Продав кое-какие облигации, Боб положил вырученные сто тысяч долларов на банковский счет некоего мистера Томаса Ли, проживающего в Окленде, штат Калифорния, получив возможность в любой точке мира снимать наличные деньги с помощью кредитной карточки и пин-кода. Все прошло как по маслу; никакого Боба Ли Свэггера больше не было и в помине.

И вот он сделал первый шаг. Получил представление о том, что это может быть. Дальше нужно было определить, как найти того полицейского из аэропорта, как на него выйти, как заставить его сотрудничать, и уже от этого двигаться дальше.

Однако Боб чувствовал полное истощение. Куда подевались силы? Неужели он стал слишком старым? И эта неделя занятий фехтованием – чему можно обучиться за одну неделю? Какой в этом смысл?

Боб огляделся по сторонам, ища ресторан или кафе в западном стиле, в котором можно было бы выпить чашку кофе и во всем разобраться. Пройдя немного, он оставил позади строгое величественное здание музея вместе с окружающим его парком и попал в современный Токио, в безумную утопию. Вскоре он нашел кафе, поскольку культура кофе успела пустить корни в Японии. Это кафе оказалось американским. Боб зашел в него и купил за семь долларов чашку черного кофе.

Он сидел, просто сидел и ждал.

Постепенно кафе начало заполняться народом. Кофе оказался горячим и крепким, и Боб начал…

И тут он обратил внимание на окружающее. Кафе действительно заполнилось быстро, но – одним и тем же человеком. Он был один в двадцати пяти лицах: короткая стрижка, мускулистый, живой, одновременно какой-то рассеянный и в то же время настороженный. У него были очки в квадратной черной оправе. Он был в летних брюках и белой футболке – все двадцать пять его воплощений. Они не обращали никакого внимания на долговязого пожилого светловолосого чужака, сидящего за столиком в одиночестве, но при этом очень быстро и умело окружили его со всех сторон. Боб отметил, что все двадцать пять заказали по одной чашке кофе – и больше ничего.

«Проклятье, – подумал Боб, – Мне это совсем не нравится».

Это произошло чуть раньше, чем ожидал Боб. Один из близнецов поднялся с места, прошелся по залу и небрежно уселся напротив Боба. Какое-то время не было произнесено ни слова, затем парень поднял взгляд, улыбнулся и сказал:

– Привет.

– Привет, – ответил Боб. – Я вас знаю?

– Нет, зато я знаю вас. Вы ведь Томас Ли, не так ли?

– И что?

Парень отпил кофе.

– Американский кофе. Хороший, да?

– Нормальный. В чем дело? Кто вы такой? И кто ваши приятели?

– Наверное, друг.

– У меня нет никаких друзей. Я злой вредный старик.

– Я имел в виду другое. Видите ли, у нас с вами общие враги, так что мы должны быть друзьями.

– Вы полицейский? Вы похожи на студента-теннисиста.

– Успокойтесь, мистер Ли. Пейте свой кофе. Я просто подумал, что, когда вы его допьете, вам лучше будет пройти с нами.

– И почему я должен на это согласиться?

– Потому что, как я уже сказал, мы с вами друзья.

– Это вы так говорите. Я сажусь с вами в машину, вылетает девятимиллиметровая пчелка, и со мной все кончено.

– Огнестрельное оружие в Японии запрещено. Позвольте обозначить свою позицию: мы можем вам помочь. У нас с вами общая цель.

– Докажите.

– Ну хорошо. Ваша фамилия не Ли, а Свэггер. Вы бывший морской пехотинец, герой войны, хорошо известный в определенных кругах. Если вас схватят здесь с вашим плохим паспортом, у вас будут очень большие неприятности. Это мы знаем. Если бы мы желали вам зла, мы могли бы сделать всего один телефонный звонок. Однако мы этого не хотим. Вы нам нравитесь. Мы относимся к вам хорошо. Послушайте, давайте поступим так. Я ухожу отсюда, и со мной уходят все эти люди. Вы сами выйдете, когда будете готовы. Пусть вам будет приятно сознавать, что рядом никого нет, что вас никто не принуждает, что вы поступаете так по собственной воле. Перейдите улицу – и вы увидите коричневый грузовик. Я буду сидеть рядом с водителем. Обойдите грузовик сзади и заберитесь в кузов. Мы отвезем вас в одно интересное место, где вы встретитесь с интересными людьми.

Боба везли в полной тишине около часа. Наконец двери открылись, но яркого солнечного света не было. В кузов заглянул «друг».

– Прошу вас сюда, мистер Свэггер.

И тут Боб услышал странный звук. Это были гулкие, вибрирующие удары. Такие звуки может произвести только дерево, и Боб, подумав, рассудил, что это несколько человек разом стучат палками, порой очень быстро, выбивая сложный ритм.

Оглядевшись вокруг, он увидел, что находится под сводом, и сразу понял, что это ангар. Когда его глаза привыкли к полумраку, он разглядел, что ангар превращен в огромный спортивный зал и повсюду люди занимаются единоборствами. Кое-где это было что-то вроде дзюдо или карате: пары в белых штанах и опоясанных куртках хватали друг друга, пытаясь найти точку опоры, пока один из борцов не бросал своего противника на татами. Но в основном это было фехтование на мечах.

Молодые парни отчаянно рубились на катанах, разумеется деревянных, изящно, но в полную силу. Многие из них были в специальных защитных куртках и штанах и в масках, но некоторые – или слишком храбрые, или слишком глупые, или слишком ловкие, чтобы стеснять себя мягкими доспехами, или в наказание за провинность – сражались с незащищенным телом и открытым лицом. И получалось у них, на взгляд Боба, весьма неплохо, если можно полагаться на знания, полученные из фильмов о самураях.

Обернувшись, Боб увидел, что к его «другу» присоединились еще двое в форме японских сил самообороны.

– Это что, урок физкультуры? – спросил Боб.

– Не совсем, мистер Свэггер, – ответил тот, кто, судя по всему; был старшим.

– Ума не приложу, с чего вы это взяли. Моя фамилия Ли, – упрямо произнес Боб. – Томас Ли. У меня есть соответствующие документы.

– А лейтенант Йосида сказал нам другое.

«Вот те на, просто замечательно», – подумал Боб.

Он подошел к офицерам, и они вчетвером направились между матами, на которых молодые ребята бросали друг друга, колотили ногами и деревянными мечами. Они шли, периодически уворачиваясь от падающих людей, пока не оказались в отдельной комнате в глубине ангара. Там все расселись вокруг большого стола.

– Йосида вас не предавал, – сказал старший. – Он хотел вам помочь. Йосида предупредил меня, зная, что у нас с вами общая цель. Я знал о вашем предстоящем приезде еще до того, как вы купили билет.

– Хорошо. Кто вы такой?

– Я, майор Альберт Фудзикава, командир третьего батальона первой воздушно-десантной бригады Восточной армии сухопутных войск японских сил самообороны, приветствую вас на земле Японии. Молодой человек в штатском – один из моих офицеров, капитан Танада, командир разведроты. Ну а здоровяк, как вы могли сами догадаться, это старший сержант Кендзо. Мы с радостью встречаем Боба Ли Свэггера, комендор-сержанта в отставке морской пехоты Соединенных Штатов.

– Вижу, вы прекрасно информированы. Вам даже известно мое звание. Эл Ино рассказал Йосиде, а он рассказал вам; вы навели справки и узнали всю мою подноготную.

– Что-то в таком роде.

– Но, кажется, и я все понял, – продолжал Боб. – Вы ребята Филиппа Яно.

– Мы много лет прослужили под началом полковника Яно. Это меня полковник вытаскивал из горящей машины в Эс-Самаве. Если бы не он, я бы сгорел заживо.

– Это был замечательный человек.

– Вы совершенно правы.

– Он, его жена и дети не заслужили той судьбы, которая выпала на их долю, – сказал Боб.

– Ни один человек не заслужил того, что досталось семейству Яно. Именно поэтому вы здесь.

– Да никто, кажется, ни хрена не собирается делать! – в отчаянии произнес Боб. – Я не могу с этим смириться.

– Мистер Свэггер, ваш гнев, ваша преданность, ваша ярость, ваш порыв достойны похвалы. Однако настало время взглянуть на действительность. Вы практически не знаете Японию. Вы не говорите по-японски, не понимаете наших ценностей, наших традиций, не представляете себе, на чем держится наше общество.

– Я пересмотрел множество кино о самураях, – возразил Боб.

– О, замечательно, – улыбнулся майор. – Вы видели тот фильм, в котором один воин обгоняет лошадь?

– Раз уж вы об этом спросили, видел.

– А тот, в котором один самурай сразился в деревне сразу с тремястами противниками?

– Да, этот я тоже видел. И видел тот фильм, в котором девчонка отрубает одному типу голову, а тот замечает это только тогда, когда оборачивается, а голова остается на месте. Но я также видел много фильмов о том, как одинокий воин берется за дело, которое нужно сделать, и доводит его до конца, даже ценой собственной жизни. Вот какой урок я усвоил.

– Вы ничего не смыслите в нашей политике, в наших корпорациях, в наших сексуальных пристрастиях, в нашем странном отношении к самурайскому прошлому. Вы можете назвать хоть один японский город кроме Токио, Хиросимы и Нагасаки?

– Кажется, есть еще один, под названием Киото. Ах да, и еще тот, где недавно проходили зимние Олимпийские игры.

– Известно ли вам, имеете ли вы право вступить в сексуальные отношения с гейшей?

– Мне всегда хотелось это выяснить.

– Вы знаете, как завязывать кимоно?

– Нет.

– Что такое парламент? Как зовут императора? Как называется правящая партия? Вы знаете, что такое префектура? Какая разница между сёгуном и императором? Какое родовое имя величайшего клана сёгуната? Вы можете назвать нашего знаменитого кинорежиссера, не снявшего ни одного фильма про самураев? Вам известно, сколько человек мы потеряли во Второй мировой войне? Вы знаете, сколько человек погибло в огне в Токио за одну ночь?

– Нет, ничего этого я не знаю.

– Вы знакомы с нашей системой правосудия? Вы разбираетесь в структуре якудзы, в ее традициях, опознавательных знаках, внутренней иерархии? Вы знаете разницу между национальной полицией и городской полицией и как они взаимодействуют между собой?

– Нет. Я все понял. Я совсем не подхожу для этой работы. Я буду только мешать. Все испорчу. Вы привезли меня сюда, чтобы сказать именно это.

– На самом деле… нет. Видите ли, именно все перечисленное означает, что вы – единственный человек во всей Японии, который, возможно, справится с этим делом.

Боб поймал себя на том, что у него приоткрылся рот. Он не ослышался?

– Я ничего не…

– Понимаете, мы – тесная маленькая островная держава. Повсюду правила, ограничения, традиции. Мистер Свэггер, вы хотите понять японцев? Изучите наши узлы. Взгляните на кимоно или хакама, убедитесь, что в действительности это целая галактика узлов и все они разные, все безукоризненные, все завязаны в стратегически важных местах. Вот почему в кино меч никогда не выпадает из ножен. Ни один чужестранец никогда не сможет завязать такие узлы, а любой японец завязывает их вслепую. Так вот, мы запутались в своих собственных узлах, мистер Свэггер. Нам нужен посторонний, который сможет их разрубить. К черту кимоно, к черту оби, к черту то, как сайя входит в оби, к черту все это дерьмо. Разрежьте узлы. Выясните, кто убил Филиппа Яно и почему.

– Значит, вы здесь… для того чтобы мне помочь?

– По закону тем из нас, кто подходит под определение «военнослужащий», запрещено принимать участие во внутренних делах. Наказание за это самое суровое; за нами постоянно следят. Мы олицетворяем собой японскую традицию, которой в настоящее время многие японцы стыдятся, от которой отворачиваются. Поэтому нас стараются всячески принизить. Но вы, мистер Свэггер, не носите военную форму, не подчиняетесь дисциплине, ничего не боитесь. Вы можете ходить куда угодно и задавать какие угодно вопросы. Вы самый настоящий ронин – бродячий самурай, не имеющий своего господина, ничем никому не обязанный. Вы настоящий Тосиро Мифуне.

– Тут я ничего не могу сказать, но я из кожи вон вылезу, черт побери.

– Я вам верю. Ну ладно. Мы дадим вам номер телефона. Кто-нибудь будет дежурить у этого телефона двадцать четыре часа в сутки. Если попадете в беду, если вам понадобится помощь, если вам нужно будет что-нибудь достать или разузнать, мы вас всем обеспечим. Ну а пока мы расстанемся, пойдем каждый своей дорогой, сделаем вид, что зарылись в мелочи повседневной жизни, как это происходит с тех самых пор, когда были зверски убиты Филипп Яно и его семья. Я даже разведусь со своей женой и переберусь жить в бордель. Впрочем, нет, на это я не пойду.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но я понял смысл последней фразы. Доктор Отова рассказал мне эту историю.

– Не мог не рассказать. Наш господин убит, наш клан уничтожен. Мы расплатимся по этому счету, мистер Свэггер.

– Но нам нужно заключить соглашение. Я буду там в ту ночь. Я буду полноправным участником. Я заключаю это соглашение с людьми чести, так?

– Хорошо, мистер Свэггер, – сказал майор Фудзикава. – Считайте, мы договорились.

– А теперь, – подхватил Боб, – давайте проверим, настолько ли вы хороши, какими кажетесь.

– Говорите, – сказал майор.

– В аэропорту Нарита есть один полицейский, специалист по холодному оружию. К нему обращаются по всем вопросам, связанным с ввозом и вывозом мечей, бестолковые гайдзины, не оформившие надлежащие документы, и все такое.

– Да. Это логично.

– Он тот, кто нам нужен. Именно с него все и закрутилось. У него рыльце в пушку. Только так. Это он мгновенно оценил потенциальную стоимость моего меча и позвонил кому надо, это по его вине все произошло. Мне нужны его имя и адрес. Я начну с него.

Глава 21
ПОЛИЦЕЙСКИЙ

У кого-то из этой группы был брат-полицейский, работающий в аэропорту Нарита, и через несколько дней майор Фудзикава позвонил Бобу и назвал имя – Кендзи Кисида – и адрес. Боб перехватил его в аэропорту. У этого человека был новенький «Кавасаки-400», сверкающий красный мотоцикл мечты, самый большой мотоцикл на стоянке. Несомненно, продажный полицейский купил его на деньги якудзы, полученные за сведения о мече.

Боб наблюдал за ним из кафе, где сидел, читая газету и не привлекая к себе внимания. Кендзи Кисида оставлял свой мотоцикл на охраняемой стоянке и направлялся в здание аэропорта. Боб обратил внимание, что движется он как-то неуклюже. В нем не было ловкости и изящества молодого человека, не было и накачанной мускулатуры завсегдатая тренажерных залов.

Он носил костюм, что обозначало должность следователя или начальника. Но когда у него на голове сидел ярко-красный с черным шлем с темным забралом, скрывающим лицо, вид получался нелепый: какой-то гибрид, наполовину клерк, наполовину рыцарь в доспехах.

Затем Боб сосредоточился на доме, в котором жил Кисида. Он наблюдал за ним в течение нескольких дней, пока не убедился, что ни жены, ни детей у Кисиды нет.

На следующей неделе Боб отметил, что объект работает в ночную смену. И однажды утром, в четыре часа, он подкатил к стоянке у дома на точно таком же «Кавасаки-400» цвета «красный металлик», купленном несколькими днями раньше на имя и по кредитной карточке Томаса Ли. У него было водительское удостоверение международного образца на то же имя; все эти дни он посвятил привыканию к левостороннему движению. Учиться управлять мотоциклом на перевернутых, словно в зеркальном отражении, дорогах было гораздо проще, чем машиной, и теперь Боб стал законным участником дорожного движения. С ног до головы Боб был затянут в черную кожу, а на голове у него был абсолютно такой же красный с черным шлем с темным забралом, какой носил полицейский. Он поставил мотоцикл туда, куда его всегда ставил Кисида; посторонний, случайно увидевший его, подумал бы, что полицейский забыл что-то дома и вернулся назад. Боб даже скопировал шаркающую стариковскую походку и легкую хромоту на одну ногу. Конечно, он был на целых шесть дюймов выше, но сутулился, скрывая свой рост.

Войдя в здание, Боб кивнул сонному ночному дежурному, который принял его за живущего в доме полицейского, поднялся на лифте на нужный этаж, подошел к квартире и атаковал замок с помощью кредитной карточки. Никакой сложной системы безопасности с двойными запорами, засовами, электронными датчиками и сигнализацией здесь не было. Замок раскрыл свой секрет кредитной карточке в считанные секунды. И Боб вошел в квартиру.

Разумеется, внутри все было аккуратно и чисто. Три пары черных ботинок и две пары кроссовок с вставленными в них распорками для обуви выстроились в ряд вдоль стены прихожей. Боб подошел к книжному шкафу и увидел довольно много книг на английском языке; отсюда следовало, что Кисида говорит по-английски. Все книги оказались посвящены мечам. Среди них большинство были на японском языке, несколько книг на немецком и несколько – на французском. Книги были рассортированы по странам и расставлены в строгом алфавитном порядке. Взяв одну наугад, Боб обнаружил, что все поля покрыты старательно выписанными на полях заметками. На обратной стороне титульного листа четкой рукой были выведены колонки иероглифов с указаниями на номера страниц. Осмотрев две другие книги, Боб обнаружил, что они так же тщательно проанализированы.

В мойке на крохотной кухне не высились горы грязной посуды, а в холодильнике не оказалось ни тарелки с кишащей червями порцией суши, оставшейся с прошлого месяца, ни заплесневелых макарон. Упаковка из шести бутылок пива и три банки любимого японского напитка – диетической кока-колы. И еще початая бутылка саке.

Боб перешел в спальню, которую нашел совершенно безликой, разумеется, со знаменитым сорокопутом кисти Мусаси на стене над аккуратно заправленным диваном. У противоположной стены стоял большой телевизор с подсоединенным DVD-плеером. Открыв шкаф, Боб увидел на вешалках форменный мундир, рубашки, галстуки и два черных штатских костюма. И еще – футболки, несколько пар джинсов и брюк, тщательно отутюженных. Каждая вешалка отстояла от соседней ровно на одну треть дюйма.

Закрыв шкаф, Боб прошел к небольшой тумбочке рядом с диваном и заглянул в нее. Одну полку занимали расставленные в алфавитном порядке DVD со сливками самурайского кино, в основном фильмы Акиры Куросавы, но также несколько других, лучших из лучших. Боб пересмотрел их все: «Самурайский бунт», «Харакири», «Шайка убийц» и «Когда был обнажен последний меч». Ниже, тоже в строгом алфавитном порядке, стояли порнофильмы, преимущественно производства некой компании «Сёгунат аудио-видео». Насколько смог определить Боб, эта «Сёгунат аудио-видео» специализировалась на фильмах, которые могли бы называться как-нибудь вроде «Веселая учительница», поскольку на обложках была молодая женщина лет двадцати с небольшим в строгом костюме и очках, объясняющая очередной урок группе мальчиков. На следующих кадрах она перед ними раздевалась, они ее трогали, она их ублажала, и все это – в классе перед доской, исписанной алгебраическими задачами.

«Господи, – подумал Боб, – и кому только такое пришло в голову?»

Оставив порнуху, он подошел к письменному столу. На нем лежала еще новенькая инструкция по эксплуатации мотоциклов серии «кавасаки-400», также скрупулезно изученная, с выделениями и пометками, выведенными четкими иероглифами.

Но где же мечи? У этого типа обязательно должны быть мечи.

Боб их так и не нашел, зато в шкафу в гостиной он обнаружил сейф. Мечи должны были быть там: коллекция маленькая, но такая, что ею можно гордиться. Ибо у этого человека должны быть мечи. Вокруг мечей вращаются все его мечты.

Вернувшись к письменному столу, Боб нашел в одном из ящиков альбом с фотографиями: наш герой в самурайском наряде и с мечом на различных этапах своей жизни. Парень двадцати лет, поджарый и опасный, гордый победитель каких-то местных состязаний. Затем рядом с ним стала появляться одна и та же женщина, возможно жена. Но вскоре она исчезла. Развод, смерть? На более поздних снимках фехтовальщик превратился в наставника и позировал в окружении молодых воинов под знаменами, исписанными иероглифами.

В другом ящике Боб обнаружил пачку счетов. Все они были адресованы Кендзи Кисиде, проживающему по адресу 1-23-43 Синтойо, квартира 633. Большинство написаны иероглифами кандзи, на нескольких, от крупного международного банка, японский текст продублирован английским и гласит одно и то же: «Большое спасибо за погашение долговых обязательств».

Вот оно. Этот тип влез в долги, покупая мечи, которые не мог себе позволить, а может быть, еще и выплачивая алименты. И вдруг он встречает клинок мечты, который ему приносят в разгар трудового дня. Он сразу же узнает герб Асано и подпись кузнеца, по форме лезвия определяет соответствующий период, складывает два и два – и тут вспоминает, что несколько недель назад кто-то тихонько сказал ему словечко. У него есть номер телефона. Он разбирает меч – делает то, что не удалось десятилетнему Томми Калпепперу в гараже в Кенилуорте. Он делает ксерокс хвостовика, звонит куда-то, отправляет снимок по факсу, после чего выводит заинтересованную сторону на Боба. Для того чтобы устроить за ним слежку, требуется часа два. Боб как дурак торчит два часа в полицейском участке; выходя оттуда, он даже не подозревает, что ему предстоит привести убийц к Яно.

Через неделю следователь Кендзи Кисида получает пухлый конверт с деньгами. Он может расплатиться с долгами. Вероятно, он покупает меч, о котором давно мечтал, и тот сейчас лежит у него в сейфе. И остается еще немного. Ему всегда хотелось купить мотоцикл. Почему бы и нет? Кто обратит внимание? Скорее всего, никто и никогда не свяжет его с семейством Яно. Подумаешь, еще одна маленькая услуга, которую не совсем честный полицейский оказал власть имущему.

В воскресенье полицейский не работал. Он встал поздно и к своему любимому мотоциклу спустился только часов в одиннадцать утра. Судя по всему, он настроился кататься целый день. Облачившись в черную кожу, он стал похож на рыцаря. С нескрываемым удовольствием осмотрев мотоцикл, полицейский проверил электропроводку и масло, внимательно приглядываясь к тому или иному тросу, проводу или трубке. Насладившись исследованиями, он надел шлем, забрался на мотоцикл, повернул ключ в замке зажигания, убрал подножку и включил первую передачу. Тронулся рывком – похоже, ему еще не удалось освоиться с тонкостями управления сцеплением с помощью рукоятки на руле, – выехал со стоянки и поехал по городу.

Боб застал самый конец этого спектакля, поскольку кружил «восьмерками» по кварталу, наблюдая за стоянкой. Он прикинул, что при этом не будет ее видеть лишь семьдесят секунд из каждых двух минут. Когда он подъехал в очередной раз, полицейский уже сел на мотоцикл. Сбросив скорость, Боб дал ему выехать со стоянки и влиться в транспортный поток, а затем поехал следом, держась позади в добрых трехстах ярдах.

Кендзи попетлял по городским улицам, по-прежнему неуверенно обращаясь с переключателем передач и отпуская сцепление рывком, и выехал из города. Проехав через окраины маленького городка Нарита, он оказался на скоростной автостраде Канто, где позволил себе перейти на повышенную передачу и разогнаться до ста километров в час. Разумеется, все его внимание было приковано к мотоциклу, ему и в голову не приходило, что за ним могут следить, а если бы даже и приходило, он вряд ли решился бы оторвать взгляд от дороги перед собой. Поэтому Боб без особого труда пристроился за ним в хвост.

Вскоре Кендзи, видимо, устал от напряжения езды с большой скоростью, а может, он решил посмотреть на что-нибудь более привлекательное, чем дорожное полотно и «мазды» с «ниссанами», играющие в салки на скорости сто двадцать километров в час, – так или иначе, но он свернул с автострады. Боб спокойно последовал за ним. Они оказались в застроенном районе, однако скоро дома кончились. Далеко впереди поднимались горы, а по обеим сторонам дороги тянулись обработанные поля. Машин становилось все меньше и меньше. Наконец Кендзи свернул на еще более пустынную дорогу, ведущую в горы. Он так и не заметил Боба, который неотступно ехал в двухстах ярдах за ним.

Дорога шла через густой сосновый лес, плавно поднимаясь вверх. Боб еще никогда не видел такой красивой и безмятежной горной гряды. Он понял, что более благоприятной возможности может и не представиться. Возможно, через считанные секунды Кендзи снова выедет на более оживленную дорогу.

Боб включил пятую передачу, выкрутил до отказа ручку газа и разогнал мотоцикл до ста миль в час. В грудь ударил ветер, внизу замелькало дорожное полотно. Мгновенно настигнув Кендзи, Боб промчался мимо него, почувствовав, как того охватила паника. Он круто дернулся влево, подрезая мотоцикл Кендзи, сжирая свободное пространство перед ним, выжимая его на обочину. В облаке ныли Кендзи пытался справиться с управлением: колеса теряли сцепление с рыхлой землей. Запутавшись в ручках переключения передач, газа и тормоза, он едва не потерял контроль над мотоциклом, что могло кончиться очень плачевно, но все же каким-то образом удержался, резко затормозил – и завалился набок.

Свернув на обочину, Боб остановился, опустил подножку и подбежал к полицейскому, который лежал рядом с упавшим мотоциклом, продолжающим тарахтеть. Боб повернул ключ, заглушая двигатель, и сквозь тонированное забрало шлема разглядел на лице Кендзи страх, панику, стыд и недоумение. Кендзи попытался подняться с земли. Боб левой ногой ударил его с разворота в шлем. Он уже несколько лет не делал ничего подобного! Удар получился на славу. Кендзи отлетел назад, попытался снова встать, но поскользнулся, начал было снимать шлем, потом вдруг схватился за молнию на груди, вероятно чтобы достать пистолет или танто. Но Боб опять нанес ему ногой удар с разворота в шлем. Это уложило Кендзи надолго, и он остался лежать на земле, тряся головой в тщетной попытке избавиться от мельтешащих в ней звезд и снежинок, силясь понять, что за хреновина…

Боб прыгнул на него и придавил коленом дрожащую грудь. Расстегнув молнию, он увидел рукоятку «глока», выхватил его, вытащил обойму, передернул затвор на тот случай, если патрон был дослан в патронник (на самом деле его там не было), и отшвырнул пистолет шагов на двадцать. Кендзи в ужасе сжался в комок. Он остался совершенно беззащитным перед лицом противника, превосходящего его по всем статьям. Нагнувшись, Боб сорвал с него шлем, рассыпая старательно уложенные волосы.

Боб поднял забрало на своем шлеме и расстегнул застежку.

– Если не хочешь неприятностей, лежи смирно. Я тебе надаю еще, если понадобится!

– Я сотрудник полиции. У вас будут большие…

– Заткнись! Я задаю вопросы, ты на них отвечаешь. Вот так мы будем играть в эту игру. Меч.

– Я не…

– Меч, черт побери!!!

– Какой меч?

– Тот самый, на который ты купил себе этот мотоцикл. С помощью которого ты расплатился со всеми долгами. На который ты купил новую игрушку, лежащую в сейфе. На который ты сможешь покупать порнуху про учительницу еще целых десять лет.

Кендзи молчал. Его взгляд устремился вдаль, стал отрешенным. Он думал. Наконец он снова посмотрел на Боба.

– Я знаю, кто вы такой. Я знал, что вы придете.

– Совершенно неважно, кто я такой и что ты знаешь. Важен только меч. Это ведь ты его засек. Кому ты о нем сообщил? Как это произошло, как все было устроено, каков был уговор, с кем ты связался? И не пытайся пудрить мне мозги. Я знаю столько, что ты даже представить себе не можешь.

– Пожалуйста, поверьте, я никак не мог подумать, что всех этих людей убьют. Вы должны мне верить. Я даже не представлял себе… я понятия не имел…

– Значит, ты знал, что меч попал к Яно.

– Нет, но потом коллекционеры говорили о том, что какой-то американец кричал на месте пожара об украденном мече. Только тогда я догадался, что произошло. Мне стало стыдно. Я должен был бы совершить харакири, но мне не хватило мужества.

– Тут я с тобой полностью согласен. Скажи мне только вот что: кто на тебя вышел? Как это произошло? Кому ты передавал сведения? Как все было устроено?

– Я ничего вам не скажу. Давайте убивайте меня. Если я вам скажу, меня все равно убьют. Так что какая разница?

– Ты не хочешь умирать. Особенно теперь, когда у тебя есть этот новенький мотоцикл и новый меч в сейфе. И поверь мне, тебе не стоит умирать. Да я и не хочу тебя убивать. Будет слишком много бумажной волокиты. Лучше расскажи мне правду. Говори же, Кендзи, черт бы тебя побрал!

Полицейский собрался с духом.

– Где-то с полгода назад ко мне обратился один мелкий якудза. Он вручил мне сто тысяч йен. «За что?» – спросил я. Он ответил: «Просто за то, чтобы вы держали глаз открытым». Якудза знал, что я коллекционирую мечи, в прошлом был чемпионом в любительском фехтовании и потому считаюсь знатоком холодного оружия. В Нарите именно меня приглашают для осмотра мечей, которые ничего не подозревающие туристы ввозят или вывозят без соответствующих бумаг. Кроме того, меня приглашают для консультации в случаях кражи мечей – при оценке страховочной стоимости и тому подобное. Поэтому тот якудза понимал, что я являюсь своего рода оживленным перекрестком информации о мечах.

– Он имел в виду какой-то определенный клинок?

– Нет. Он не мог знать, что мне попадется и попадется ли вообще что-либо. Но эти люди искали что-то значительное, способное произвести много шума. Такое происходит время от времени: из забытья возвращается все больше и больше мечей, по мере того как люди присматриваются к тому, что пылится у них в сундуках, а иностранные покупатели становятся все более и более агрессивными и выплачивают все большие суммы. Культ самураев перешагнул границы Японии и стал интернациональным.

– Итак, вы увидели этот меч.

– Он лежал на столе, доставленный прямиком из таможни. Один из сотрудников заполнял разрешение на него. В мгновение ока я понял, что этот меч представляет историческую ценность. Я поднял шум и потребовал, чтобы меч передали мне. Я сказал, что он похож на один клинок, который недавно был похищен, и заявил, что мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Как только меч оказался у меня в кабинете, я его разобрал. Мне пришлось изрядно повозиться с рукоятью. Кто-то налил в мекугияну что-то вроде дегтя, и у меня никак не получалось выбить мекуги. К счастью, у меня был при себе набор инструментов. После долгих усилий мне удалось выбить штифт латунным молоточком. Там внутри даже оказалось стихотворение, неизвестно чье. Насколько я помню, там было что-то про луну над преисподней. Но все мое внимание было поглощено клинком. Имя кузнеца, Норинага, было мне незнакомо. Но я отыскал на хвостовике родовой герб, рассмотрел его в лупу и мгновенно понял, что это мон Асано. Форма лезвия – безусловно, кото – также соответствовала тому временному интервалу. Меня охватило восторженное возбуждение. Никогда в жизни я еще не держал в руках ничего столь значимого. Мне хотелось скакать от радости. Только потом, разыскав в справочниках этого кузнеца, я сообразил, что это был за меч. Если бы я понял с самого начала… в общем, не знаю.