Текст книги "Лиорн (ЛП)"

Автор книги: Стивен Браст

Вот не люблю, знаете ли, предсказывать будущее, однако посмею сказать, что как бы там ни обернулся остаток моей жизни, режиссером я стану очень и очень вряд ли. Но не могу отрицать, когда я смотрел, как все это складывается воедино – чем дальше, тем больше это меня завораживало.

А потом другой посланник коснулся моего плеча и сообщил, что некто по имени Демон сейчас в лобби и хочет меня видеть.

* * *

«Сетра Лавоуд как Военачальница немедленно узнала о резне и сообщила Валенде. Император, по большому счету, сперва счел, что это преувеличение, затем попытался отнестись к делу как к «несчастному случаю», на который можно закрыть глаза. В итоге, однако, под давлением все возрастающего количества докладов об убитых драконлордах, дзурлордах и даже атирах, он потребовал провести тщательное расследование. В то же время он повелел, чтобы информация о резне была сокрыта до завершения расследования. Сетра, согласно нескольким источникам (включая ее собственное свидетельство), сообщила его величеству, что выполнить это невозможно, или как минимум маловероятно. Император велел следовать указаниям, что она и сделала в меру возможного – каковая мера, как Сетра и предсказывала, оказалось невелика. Кто именно проговорился, выяснить невозможно, но при наличии сотен сторонних свидетелей из гражданских, не говоря уже о тех, кто осуществлял штурм, это не имеет значения.

Сперва пошли слухи, затем – сплетни, и наконец – подтверждение от журналистов, в целом достойных доверия. Когда историю эту стали распространять по всем кварталам Драгаэры разнообразные уличные листки, Валенда первым делом отрешил Сетру от должности. Сетра же успела начать собственное расследование инцидента – и расследование было прервано, когда ее сняли с поста. Что, в свою очередь, подорвало доверие к имперскому расследованию, а также задержало его самим фактом неразберихи с двумя разными расследованиями.

Решение снять с поста Сетру Лавоуд, однако, не просто задержало расследование; тем самым была устранена персона, наиболее подходящая, чтобы справиться с последующими возмущениями. С точки зрения империи, впрочем, худшей ошибкой в отрешении Сетры от должности было то, что Валенда при этом не отдал ей приказа хранить молчание…»

* * *

Демон пришел один. Возможно, он единственный из членов Совета порой появлялся на людях, не взяв ни одного телохранителя. Меня это восхищало, хотя я порой полагал, что это глупость.

А еще я впервые задумался, откуда у него такое прозвище. Он что, и на самом деле демон? А если так, могу ли я его об этом спросить?

Ответы: как знать, и точно нет.

Я изобразил вполне искренний поклон, ибо так и было.

– Спасибо, что пришли повидать меня.

Он кивнул, не ответив.

– Я бы предложил вам удобное кресло и вина или чего – нибудь еще, но это театр.

– Да. Я даже не сразу понял, почему вы именно здесь. Хитро придумано.

– У меня неглупые друзья.

– О да, несомненно.

Мы прошли по театру, нырнув за кулисы, где я отыскал пустую комнатку.

Его, похоже, интересовало все, мимо чего мы проходили, взгляд его скользил туда и сюда. Я придвинул пару стульев для нас обоих. Он подолжал, пока я сяду, окинул взглядом комнату, словно фиксируя все, что в ней было, затем сел сам и сосредоточился на мне.

– Слушаю.

– У меня есть пара проблемок, о которых, я надеялся, вы сочтете возможным поговорить.

– Например, что Левая Рука очень хочет видеть вас мертвым.

– Вроде того, да.

– Мне не стоило сообщать вам этого, но высказывалось мнение – просто бросить все и заняться ими.

– Война в Доме Джарега, Правая Рука против Левой? Будет нехорошо.

– Нехорошо, однако если им удастся убить вас, после чего уже на нас обрушится Империя – будет хуже. Вряд ли вы решите изменить ваше соглашение с Империей.

– И сколько я проживу, если сделаю это?

Он не ответил.

– Хорошо, – сказал я. – Пункт первый: пара типов пытаются нарушить заключенные ими соглашения со здешним продюсером, чтобы вернуть средства, которые можно повыгоднее вложить в одно, хм, только что открывшееся деловое предприятие.

Губы его чуть искривились, он даже хохотнул. На самом деле.

– Ага, – кивнул я, – знаю.

– Имена?

– Крестин и Искрец. Крестин готов сотрудничать. Искрецу я не нравлюсь.

– Что задевает ваши чувства.

– О, я разбит, но готов продолжать жить с этим и дальше.

– Ладно, посмотрю на это дело. Что еще?

– Некий лиорн хочет запретить представление, потому что, полагаю, эта постановка недостаточно почтительно относится к его Дому. Для этого он пытается купить театр. Вам никогда не хотелось стать хозяином театра?

Сперва я заставил Демона рассмеяться, а сейчас явно озадачил его.

Прямо даже стыдно, что негде отметить это достижение, ибо в нашей непонятной игре я только что выбил несколько очков.

– А знаете, – проговорил он, – очень даже может быть.

– Серьезно?

– Мне всегда нравился театр. Так что продается? Труппа, или только здание?

– Только здание.

Он кивнул.

– Подумаю. Какую пьесу они ставят?

– Мюзикл.

– Мюзиклы я люблю. Так как он называется?

– «Песни Прессы».

Он вновь рассмеялся, на самом деле.

– О да, лиорнам это точно не понравится. Знаете, пожалуй, я и правда прикуплю себе театр. А то обидно будет, чтобы такую постановку закрыли.

– Вот и мне так кажется.

Я сообщил ему все, что знал о владельце, потом спросил:

– Ну а у вас что на уме?

Бровь его вздернулась.

– Да ладно, – заметил я, – вы не пришли бы сюда просто узнать, чего я хочу; для этого у вас хватает людей. Вы хотели встретиться со мной. Для чего?

Губы его снова дернулись. Демон, должен заметить, также сторонник тихой работы. Вероятно, у него тоже был дед.

– Да, – проговорил он, – есть то, что вы можете для меня сделать.

– Если вы насчет остаться в живых, рад сотрудничать.

– В Совете имело место обсуждение, – сообщил он. – Учитывая новое, как вы выразились, деловое предприятие, которое вы нам предложили, и нависшую над нами угрозу от Империи, если Левая Рука вас убьет, все стало интересным.

– Как – то слишком уж быстро, – заметил я.

– Да, мы собирались вчера. Все крутится быстро. Очень быстро.

Частично об этом мы и говорили.

Несколько ехидных замечаний я удержал при себе, просто кивнув.

– Нам кажется, что есть нечто поразительно странное в том, что все эти масштабные события крутятся вокруг – без обид, надеюсь, – ничем не примечательного выходца с Востока, который никогда не поднимался выше мелкого босса.

– Я совершенно не обижен. Продолжайте.

– Мы, в общем, не склонны искать мистических ответов, если можем найти практические объяснения происходящему.

Так я и знал.

– На сей раз, – продолдил он, – мы не сумели обойти вопрос, что возможно, происходит нечто более масштабное, нежели все мы, что включает в себя Цикл, а возможно, даже богов.

Ну да, подумал я. Возможно. Даже.

Он пристально смотрел на меня, и такое ощущение, что он знал, о чем я думаю. Ничего особо магического тут нет, просто наблюдательность и опыт. Я тоже не склонен искать мистических ответов, если могу найти практические объяснения происходящему.

– Конечно, мы знаем об оружии, что вы носите. Мы знаем, оно зовется Убийцей Богов, а это…

– Леди Телдра, – сказал я. – Я ее зову Леди Телдрой.

– Хм, в различных записях об этом оружии…

– Знаю. Я ее зову Леди Телдрой.

Он кивнул.

– Хорошо. Полагаю, вы знаете, сколь странно, откровенно говоря, даже дико, что выходец с Востока смог заполучить такое оружие.

– О да, – ответил я, – знаю.

– Мы сопоставили все это и не смогли получить ничего внятного, кроме неизбежного вывода, что сгущается нечто масштабное, нечто превосходящее всю нашу Организацию, и вы оказались в самом центре событий.

– Ну да, – сказал я.

– Вы сами должны были заметить это.

Я кивнул.

– И мы отправили кое – кого этим заняться.

Я вдруг рассмеялся, он нахмурился.

– Что? – словно сплюнул он.

– Ничего, – отозвался я, – просто вы так это сказал, «мы отправили кое – кого этим заняться», вот так живо представляется, что вы вызвали пару шестерок с дубинками и велели им «так, идите к Судьбе и Предназначению и передайте им, пусть держатся подальше, если хотят сберечь здоровье».

Секунду он сверкал очами, затем коротко хохотнул.

– Да уж, будь у нас возможность сыграть таким образом, это бы мы и сделали.

– Ни разу не сомневаюсь. И уж поверьте, был бы всей душой с вами.

Ладно, так как я во все это вписываюсь?

– Мы не уверены, – ответил Демон. – Собственно, это часть того, что мы пытаемся выяснить. Что вы можете и готовы мне рассказать на сей счет?

– Мне известно не намного больше вашего. Я знаю, что тут замешана Вирра, и Цикл, и я каким – то образом во все это втянут, но ничего по – настоящему полезного не знаю. Я даже не знаю, радоваться мне всему этому или сожалеть.

Он кивнул.

– Так я и подозревал. То есть ничего полезного вы нам сообщить не можете.

Что – то в его интонации заставило меня подумать, что там, в конце, осталось непроизнесенное «но», и я решил добавить его сам.

– Но?

Демону, кажется, на миг стало неуютно. А может, у меня воображение разыгралось.

– Как вы сами сказали, у вас есть друзья. И вы с ними общаетесь.

Я кивнул, вновь оставив замечания при себе.

– Не надо, – проговорил он.

Тут уже у меня брови приподнялись сами собой.

– Не надо? – повторил я.

– Возможно, это слишком серьезное требование, особенно учитывая, что кое – кто из них может знать нечто такое, что не вредно было бы знать и нам.

На самом деле я имею в виду – будьте осмотрительны.

– Я…

– Мы не хотим, чтобы это разошлось, понимаете? Все это слишком масштабно. Масштабнее Организации, и мы понятия не имеем, насколько, а также что оно захватит, что оставит в стороне и чем все обернется потом.

Нечто настолько масштабное может изменить всю Империю, и даже сам Цикл, и нам не нужно, чтобы всякий двухгрошовый бандит болтал об этом, пока мы хоть что – то не выясним наверняка.

Я задумался.

– То есть вы пытаетесь сказать, чтобы я не упоминал об этом Крейгару.

– И Киере.

– Сомневаюсь, чтобы кому – то из них был интересен этот вопрос, или чтобы у них нашлись для меня полезные сведения.

– Это значит, вы согласны?

– Вы хотите, чтобы я сказал это прямо?

– Да.

– Хорошо. Я не буду об этом упоминать ни Крейгару, ни Киере, ни кому – либо еще в Организации.

– А вашей бывшей жене?

Во мне волной поднялось нечто, я даже не знаю, что. И когда волна схлынула, я проговорил:

– Она не входит в Организацию.

– Но раньше входила и все еще знает людей.

– Только меня.

– Вы в этом уверены?

Я помолчал.

– Послушайте, я тоже не знаю, что тут сгущается, но вы правы. На нас надвигается нечто масштабное, возможно, даже катастрофическое. Если я буду знать, что это такое, и что я смогу спасти жену и сына, убрав их из города или сообщив им некую информацию, которая, возможно, убережет их, я именно так и сделаю.

– В таком случае вы можете удержаться до тех пор, пока и если не узнаете что – то в этом роде?

Я вновь помолчал. Мне не нравилось, что есть нечто такое, чем я не могу поделиться с Коти. Но мы вроде как уже не вместе.

– Хорошо, – сказал я, – согласен. Что еще?

– Та иссола – бард, с которой вас видели.

– Она тоже?

– Она бард.

Ну да, пожалуй; сообщить что – то барду – не лучший способ сохранить секрет.

Он смотрел прямо мне в глаза, и у меня внезапно возникло подозрение: если я откажусь, эту проблему он решит сам. Организация редко ликвидирует тех, кто не связан с ее делами, но «редко» не значит «никогда».

– Хорошо, – проговорил я, – согласен и с этим. Что – нибудь еще?

– Другие ваши друзья. Сами знаете кто. Те, благодаря кому вы до сих пор живы.

Это уже невежливо, однако я не мог сказать, что он неправ.

– А с ними что?

– Они – как раз те, кто многое знают, многое узнают и, может статься, имеют представление о том, что есть и будет.

– Ну да.

– Мы бы хотели, чтобы вы сообщили нам все, что узнаете.

– Этого обещать не могу.

– Но?

– Ну да, ладно. Буду иметь в виду и сообщу то, что смогу.

– Устраивает. Я тут рядом поставлю дежурить несколько человек – волшебников. На случай, если Левая Рука все же найдет вас.

– Рядом – это где именно?

– Один пост будет через дорогу, второй – в сотне шагов справа, если выйти наружу, и еще один с обзором на боковой вход.

– Хорошо. Я знаю, что это не по доброте душевной, но все равно благодарю.

Он кивнул. Красноречивый сукин сын.

– И еще одного человека пришлю прямо сюда. Нужно, чтобы вы влезли в его голову и позволили ему влезть в вашу, так что если что – нибудь возникнет, вы смогли бы побыстрее отправить мне сообщение.

– Конечно, – согласился я. – Но, собственно, мы это можем сделать напрямую, вы и я.

– Пожалуй, вот только я не готов сейчас допустить вас к себе в голову.

Я позволил усмешке тронуть свои губы.

– Ваш человек знает, как помешать подслушиванию?

– Да.

– Хорошо.

– Тогда все, – сказал он. – У вас есть еще что – нибудь?

Я покачал головой.

– Что ж, хорошо. Будем на связи.

Без дальнейших расшаркиваний Демон встал и вышел он. Я не стал его оскорблять вопросом, найдет ли он выход. Было у меня неприятное ощущение, что рано или поздно одному из нас придется попытаться прикончить другого.

Хорошая новость в том, что ощущение такое в моей жизни работает не так чтобы надежно.

АНТРАКТ

«ПЛАЧУЩИЙ ПАЯЦ»

Театр многогранен, но главное, по крайней мере на Северном холме – структура. Физическое местоположение. Здание со стенами, крышей, дверями, лестницами и даже парой окошек высоко с восточной стороны, где расположен кабинет продюсера.

«Плачущий Паяц» возведен из блоков заклинита, доставленного из карьера за три сотни миль к северо – востоку за тысячу с лишним лет до Междуцарствия, когда Адриланку полагали чем – то вроде культурного болота.

Виконт Адриланкский, некий тиасса по имени Алерак, услышал об этом во время визита в Драгаэру. Алерак, не согласный с данным определением вплоть до нанизывания на свой меч сообщившего ему об этом дзурлорда, тем не менее, согласился с необходимостью что – то предпринять на сей счет, когда вернется домой.

Вследствие чего Алерак организовал фонды, которые затем шли на строительство библиотек, музеев изящных искусств, концерт – залов и театров.

«Плачущий Паяц» строили на протяжении четырнадцати лет, изначально им владела небольшая команда орков, которые одними из первых подставили ведра, когда виконт Алерак пролился золотым дождем. Холмистый район Адриланки (а вернее, сразу за чертой тогдашней Адриланки) состоял в основном из суглинка, так что не составляло никаких сложностей зарыться в толщу холма насколько понадобится, чтобы у театра хватило рабочего пространства. Прорыли также туннели, соединяя «Паяца» с театрами «Высокая Гавань» и «Устричный», впрочем, позднее их перекрыли. Театры эти тогда называли «Троицей», но данный термин вышел из употребления, когда Адриланка раздалась вширь и включила в себя этот район, что произошло во времена Междуцарствия и позднее.

Архитектор, которому мы обязаны всем видом «Паяца», некий валлиста по имени Дувин – Тали, был влюблен в массивные золоченые купола и винтовые лестницы раннего Тринадцатого Цикла, что, собственно, и обеспечило уникальный облик театра, если сравнивать с более простым функционалом двух других воплощений «Троицы».

Театр, однако, претерпел значительные изменения, хотя времени с его основания прошло не так много. Садик на заднем дворе исчез, его сменили склады костюмеров. Салон на верхнем этаже, что некогда славился импортными винами и ойшкой, закрыли и перестроили, организовав там кабинет режиссера, склады осветителей, кабинет осветителя и небольшую комнату отдыха для рабочих сцены, каковой они фактически не пользуются.

«Плачущий Паяц», с его характернейшией рельефной семифутовой физиономией клоуна на фасаде над парадным входом и нависающим над ним открытым балконом, смотрит на Листопадную улицу с видом радушным и опасливым, беспокойным и успокаивающим, словно сообщая: я могу провести вас по таким местам, куда сами вы ни за что не отправились бы, однако всегда в итоге приведу обратно.

Ибо взять вас в путешествие и привести обратно, уже измененными – это именно то, для чего предназначен театр в лучших своих воплощениях.

6. ДЕНЬ 2 АКТ 1 СЦЕНА 2

Летра Савоуд:

 
При дворе нынче странные крутят дела,
И уйти не могу – я присягу дала.
Я приказ получила, но как все исполнить – не знаю.
Что случилось – не в силах никто изменить,
Что случилось – уже от людей не укрыть;
Так кипящей водой на котле крышку приподнимает.
Император велит: слухи – остановить.
Волшебство я любое могу сотворить,
Я готова одна против тысячи встать —
Но нет средства, чтоб людям не дать языки развязать!..
 

Хор (Придворные):

 
Слово Императора – золотое слово.
Мы его не любим, да, но все под его кровом
Вместе обитаем мы и вместе процветаем.
Помоги Империи, твою мы славу знаем.
А если не получится, уже не наше горе;
О, Темная Владычица, погибель для героев!..
 

Летра:

 
Ох, всех бы вас да вышвырнуть в Великое бы Море!..
 
 
Так, как было – солдатам нельзя поступать:
Выиграв бой – проигравших нельзя убивать,
Даже если там был просто сброд ополченцев безродных.
Я хотела, как должно, проблему решить,
Покарать всех виновных и правду раскрыть;
Мне ж велели – подальше все спрятать от прессы свободной.
…Только им бесполезно о должном твердить,
Чушь любую друг другу готовы скормить,
Лишь бы вид благонравный иметь при дворе…
Мне б все бросить да скрыться в своей недоступной горе!..
 

Хор (Придворные):

 
Слово Императора – золотое слово.
Мы его не любим, да, но все под его кровом
Вместе обитаем мы и вместе процветаем.
Помоги Империи, твою мы славу знаем.
А если не получится, уже не наше горе;
О, Темная Владычица, погибель для героев!..
 

Летра:

 
Ох, всех бы вас да вышвырнуть в Великое бы Море!..
 

(На мостике)

 
Сенешаль при дворе – как всегда, медоуст;
Знаменосец – скучней, чем ободранный куст;
Интендант в казначействе – проныра и вор,
А привратник надежнее каменных гор.
Все, что вскроет Держава – объявит герольд,
Виночерпий услужливо кубки нальет,
А Хранитель Сиденья… вот правда, друзья,
Он работает тем, чем похвастать нельзя.
 

Валенда:

 
С каждым днем все сложней все в секрете держать…
Вам задание ясно? Тогда – выполнять.
 

Летра:

 
Повеление ясное выдали вы.
(в сторону)
Только сделать такое – и боги не властны, увы.
 

Валенда:

 
Впереди вас дорога нелегкая ждет,
Собирайтесь – и сразу, не медля, в поход,
Безопасность Империи – в ваших руках!..
 

Летра:

 
Ох, как часто мне так говорили в минувших веках…
 

Придворные:

 
Как там все обернется – и не угадать,
Но не нам ведь, а ей за провал отвечать.
 

Валенда:

 
С благодарностью служит Державе она.
 

Придворные:

 
Благодарная, служит Державе она.
Благодарная, служит Державе она!
 

Летра:

 
Этот двор и его обитатели – куча дерьма!
 

Хор (Придворные):

 
Слово Императора – золотое слово.
Мы его не любим, да, но все под его кровом
Вместе обитаем мы и вместе процветаем.
Верную Империи, тебя мы с детства знаем,
И лучшей жертвы не сыскать, как только все раскроют —
О, Темная Владычица, погибель для героев!..
 

Летра:

 
Ох, всех бы вас да вышвырнуть в Великое бы Море!..
 

* * *

Когда Демон ушел, я поднялся, затем передумал и сел обратно. Еще пару минут размышлял над тем, что мне сообщили. А сообщили немало. В итоге я решил пока все это отложить. Заметил, что книга по – прежнему у меня; я открыл ее, потом закрыл, побарабанил пальцами по обложке. Вернулся обратно на сцену, там никого не было; что – то рановато они сегодня вечером закончили, но мне – то откуда знать, как надо? Так что вся сцена оказалась в моем единоличном распоряжении. Я с минутку постоял там, что вновь вызвало в памяти не столь уж давние события[25]25
  См. «Валлиста»


[Закрыть], и быстро встряхнул головой, избавляясь от таковых. Вокруг никого, и света почти нет, как – то даже чуть страшновато, и я поспешил оттуда уйти, пока Лойош не начал потешаться надо мной. Сапоги мои громыхали по сцене очень гулко; наверное, во время представления они кладут тут какой – то ковер, а то всякий раз, когда кто – то пройдет от одного края к другому, все слова и песни заглушит.

Примерно на середине я остановился и медленно развернулся, пытаясь представить себе, каково это, когда в зале заняты все сидения, и все смотрят на меня, слушают меня. Да, пожалуй, вот это и правда может быть страшновато. И восхитительно. Я, впрочем, не ожидал, что подобное станет моим будущим, да оно и к лучшему.

Лойош хранил молчание, из чего я сделал вывод, что он также глубоко ушел в раздумья. Необычно для него. Ротса на моем левом плече неспешно и размеренно переминалась с ноги на ногу; по ощущениям – похоже на массаж, а массаж мне нравится. Я заметил, что поглаживаю пальцами рукоять Леди Телдры, и убрал руку.

Сошел со сцены, вновь отметив гулкое эхо, порожденное моими сапогами в просторном пустом зале. Вероятно, все – таки у актеров особая обувка.

Кстати, о гуле: в мастерских вовсю стучали молотки. Я решил, что они там слишком заняты и мешать им не стоит, и прошел дальше.

Миновал стайку актеров, что развалились в одной из комнат отдыха и пили воду. Странное дело, у актеров вроде как репутация запойных пьяниц, а я, пока тут сижу, даже бутылки вина ни у кого не видел. Я плеснул воды и себе.

– Полтора в один не так плохо, – сказала одна, явно тиасса. – У Песчаника старик Ментра заставлял нас работать три в один. Вот это было жестко.

– Как ты вообще до премьеры дотянул? – вопросил креота.

– Он нам дал отдохнуть денек после последней репетиции до вечера премьеры.

– Глупо как – то, – заметил другой креота. – Сделал бы два в один, и…

– Знаю, знаю. Но это Ментра. У него свои теории.

Тут один из актеров посмотрел на меня, а за ним и все остальные.

– Простите, – проговорил я, – я не помешал?

– Нет, – отозвалась тиасса, – мы просто болтаем о расписании генеральных репетиций.

– Что за расписание такое?

– Генеральная репетиция – все точно как на живой постановке, только без зрителей. Многие режиссеры любят уплотнять расписание. Нам предстоит пройти трехдневную постановку за два дня.

– А это не утомительно?

Рассмеялись сразу несколько.

– Восемь часов без перерыва два дня кряду? Ну да, можешь назвать это утомительным, – фыркнула тиасса.

– Тогда зачем они так делают?

– А зачем, – вопросил тсалмот, – режиссеры вообще что – то делают?

– Все нормально будет, – сказал другой тсалмот, оказался под перекрестным прицелом всеобщих взглядов. – Черт. Прошу прощения. В смысле, все мы умрем. – Поднялся, вышел из комнаты, развернулся, трижды стукнулся лбом о дверной косяк, затем постучал по той же двери кулаком, как выходец с Востока, и вновь вернулся. Снова опустился в кресло, и только тогда все расслабились; я же предпочел не задавать вопросов, ответы на которые мне совершенно не нужны.

Они продолжали болтать о том, о сем, а я просто болтался рядом и узнал, что такое «дублер», и что актеры очень уважают рабочих сцены, хотя сами их уважением отнюдь не пользуются, что дирижеры очень странный народ, что продюсеры не нравятся никому и никогда, и что о режиссерах не всегда говорят так уж уважительно.

Впрочем, разговор получился интересный, мне даже захотелось, чтобы тут была Сара, и я бы потом смог обменяться с ней впечатлениями.

Через некоторое время вошел еще один парень, похожий на орку, что меня удивило. Кивнул всем, они кивнули в ответ, но невозможно было не понять, что атмосфера в комнате стала заметно холоднее. Разговор быстро завершился и актеры рассосались прочь, оставив меня наедине с оркой.

– Я Влад, – сказал я.

Он кивнул.

– Монторри.

– Они тебя не любят?

Он замешкался с ответом, вероятно, думая, стоит ли возразить, а может, обидеться, но в итоге просто признался:

– Они думают, что я получил главную роль из – за того, что мой дядя хозяин труппы.

– А, – я хотел спросить, правда ли это, но подумал о своем кинжале и решил этого не делать. Но он так и так ответил.

– Я справлюсь.

– Думаю, только это и важно. Не ожидал увидеть орку на сцене.

Он пожал плечами.

– Не только ты.

Прямо даже захотелось, чтобы он мне понравился, просто потому, что он, кажется, единственный орка, который не был со мной груб.

– Ты мне вот что скажи, – проговорил я, – это театр так меняет суть некоторых людей, или просто именно такие люди сюда и приходят?

– Не знаю. Наверное, и то, и то.

– Быть может.

– Ходит слушок, ты тут прячешься.

– Ага.

– От чего?

Что ж, раз уж я начал задавать неприятные вопросы, не стоит жаловаться, что и он ответил тем же.

– От людей, которым я не нравлюсь.

Он улыбнулся.

– Сотня золотых, и я не стану распространять слух, что ты здесь.

Я фыркнул и добыл стилет из сапога.

– Я тут только что узнал, что значит «дублер». У тебя такой есть?

– Я пошутил.

– Ага, – согласился я, – я тоже. – И убрал стилет на место.

После этого ему вроде бы стало несколько неуютно, так что он вскоре вышел вон, оставив меня в привычном обществе моих дружков.

«Думаешь, он шутил, Лойош?»

«Думаю, шутил, если только ты бы не решил дать ему сотню.»

«Ну да, я вот так и подумал.»

Похоже, время было уже позднее. Жизнь театра, как я обнаружил, имела собственный ритм и пульс. Не как у небольшого города, что я ощущал в недрах Императорского Дворца, и не как у города как такового. Но тут был хаос, и порядок внутри хаоса, и хаос внутри порядка; курсирующие туда – сюда посыльные, различные не связанные вроде бы группы, работающие раздельно и встречающиеся с целью обмена плодов своих трудов, времена громкие и времена тихие, и сооружения, движения и речи, за которыми стояли почти ощутимые образы и схемы. И еще тут было вполне уютно; ну, если бы я не был мною и не находился в нынешнем своем положении, а так я вполне мог представить себе, что чувствую себя тут как дома, а мои напарники, будь то актеры, музыканты или технический персонал, становятся моей семьей.

Да, я мог представить себе такое, в иной жизни.

Я вернулся к себе в «норку» и заснул.

* * *

Кресло свое Демон любил, как другие любят своих детей или домашних животных. От одного взгляда на него на сердце теплело. Большое, мощное, с многослойной плотной обивкой, с подлокотниками, что заключали его в объятия как возлюбленная. И хотя быстро выбраться из этих объятий было непросто, он полагал, что вряд ли возникнет ситуация, когда такое ему может потребоваться, по крайней мере – не здесь, у себя дома, в личном кабинете, в окружении любимых книг. Изрядной частью то были сборники поэтов Шестого Цикла, а еще – свежие труды по философии переходного периода, каковой он начал интересоваться с некоторых пор. И что бы ни творилось вокруг, когда Демон сидел в своем кресле за прекрасным письменным столом из тика и мрамора, он чувствовал, что с миром все в порядке, по крайней мере – прямо сейчас.

В данном случае он позволил себе еще на миг отдаться этому ощущению, ибо предвидел, что вскоре все станет очень и очень неуютным, а такого рода предвидениям он предпочитал доверять. Затем глубоко вдохнул носом и медленно выпустил воздух через рот, как его учили много лет назад.

Взял со стола чистый лист бумаги, окунул перо в чернильницу и написал два имени. Взял со стола колокольчик из серебра и обсидиана и вызвал Кессу, который словно ожидал тут же за дверью – как, скорее всего, и было.

Тот вошел и кивнул.

– Добудь мне Жиндена, – велел он. – Он мне нужен прямо сейчас, есть особое задание. Затем подними информацию о театре на Северном холме, называется «Плачущий Паяц», выясни, сколько стоит выкупить здание и как скоро мы можем провести эту операцию. Если там все просто и цена разумная, я готов уже завтра утром закрыть сделку. – Передал ему лист бумаги. – А потом найди, на кого работают эти двое. Мне нужно поговорить с их боссами.

Кесса взял бумагу и скользнул взглядом.

– Искреца я знаю, – сообщил он. – Работает на нас, ходит под Долговязым.

– Хорошо. Тогда пусть Долговязый заглянет ко мне.

– Сегодня вечером?

– Завтра к полудню вполне подойдет, не будем портить бедняге вечер.

Если мы в итоге купим театр, позаботься, чтобы успели и то, и то.

– А покупка театра решит проблему Талтоша?

– В основном, полагаю, да. Если вдруг вылезет недостаток финансов, я могу убедить Крестина и Искреца немного добавить.

Кесса кивнул и уточнил:

– Вы хотите приобрести театр на свое имя? Потому что если нет, даже нет нужды…

– Нет, я хочу записать его на себя.

– Хорошо. Что – нибудь еще?

– Как там идут дела со сделкой?

– С какой сделкой?

– Кесса, у меня нет настроения на глупости.

– Прошу прощения, милорд. Дела выглядят прилично, весть разошлась – и да, из рук в руки скоро перейдет уйма денег. Я знаю, что в некоторых бухгалтерских конторках нанимают дополнительный персонал, а у спекулянтов уже слюнки текут.

– Кстати, о слюнках, что там у нас с поставщиками провизии?

– Все устроено, подготовку, вероятно, уже начали.

– Вот и ладно. Я ни о чем не забыл?

Кесса покачал головой.

– Не думаю. Завтра утром еще раз все просмотрю, вдруг что всплывет, но пока вроде все покрыли.

– Хорошо, хорошо.

– Что – нибудь еще?

– Нет, это все. Да, как там Чара?

– Ей гораздо лучше, спасибо. Я передам, что вы спрашивали о ее самочувствии.

Кесса удалился без дальнейших церемоний, а тот, кого называли Демоном, поудобнее устроился в кресле и задумался о метафизических вопросах.

* * *

Несколько часов спустя я пожалел, что Крейгар больше на меня не работает, а то б я тут же удвоил его зарплату, потому как – да, кто – то принес мне кляву. Настоящую, всамделишную кляву. Полную кружку, Вирра побери. Чтобы выпить ее, я нашел укромный тайничок, примерно как орка, которому нужно подсчитать монеты. Хвалебных мыслей в адрес Крейгара у меня при этом было столько, что вы себе такого от меня и представить не можете.

Допив кляву, я вновь появился наверху, чувствуя, что с миром все в полном порядке. И даже предполагаемый хореограф, который пел, какие, мол, все эти актеры неуклюжие, не портил мне настроения, хотя и дал повод задать пару вопросов ожидающим своей очереди членам труппы, собственно, так я и узнал, кто такой хореограф. Ха, теперь, если я вдруг окажусь в ситуации, где от жуткой смерти меня сможет спасти лишь знание, кто такой хореограф, я вообще буду с благодарностью вспоминать нынешний момент.

Женщина, которое все это мне пояснила, худенькая и с очень коротко обрезанными волосами – вопреки ее цветам и оттенку кожи, я даже не сразу понял, что она атира. Потом я удивился, что вообще атира делает в составе театральной труппы. В смысле, она ведь должна быть волшебницей, так? А сколько я понимаю, волшебство в театре не работает. Если Сара ошибалась, мне нужно подумать, могу ли я тут спокойно спать. Или вообще тут оставаться.

Во время репетиций общаться вполголоса, похоже, было приемлемо, во всяком случае, во время предыдущего разговора на нас никто не косился. Так что я спросил:

– Если не против моего любопытства – кем ты тут работаешь?