Текст книги "Лиорн (ЛП)"

Автор книги: Стивен Браст

Где – то там в личной ложе наблюдала за постановкой ее величество.

Где – то там представительницы Левой Руки готовились пересечься с Крейгаром, чтобы он мог доставить меня в оговоренное место обмена за кулисами. А я готовился выйти на сцену, и наверное, был перепуган больше, чем когда – либо в жизни. Если вы в курсе прошлых моих приключений[50]50
  См. «Талтош», «Дракон», «Джарег», «Феникс», «Иссола», «Ястреб»…


[Закрыть], вы поймете, что это что – то. Ноги мои онемели, во рту пересохло, сердце колотилось, а желудок вел себя так, словно я только что телепортировался.

Разумеется, как раз в такой форме и надо пребывать, когда предстоит сделать нечто хитроумное и опасное, что потребует строжайшего расчета времени и скрупулезной наблюдательности.

Это ирония. Если вдруг не поняли сразу.

Я отступил еще дальше за кулисы, нашел стул, опустился на него и тут же встал.

«Босс? Ротса начинает слегка нервничать.»

«Я тоже.»

«Может, вина?»

«Нет, Лойош. Если выпью, я ничего подобного и пытаться провернуть не стану.»

«Даже чашечку?»

«Нет.»

Песня закончилась, в зрительном зале одобрительно засвистели, защелкали хлопушками, застучали ногами, а танцоры выбежали обратно за кулисы, раскрасневшиеся и довольные. Когда – то и я там свистел, хлопал и стучал ногами. Совершенно иное впечатление в сравнении с тем, что творится по эту сторону.

Я оставался все там же, но обрывки представления вполне слышал; кажется, на сцене как раз дудели трубы или что – то похожее.

Коти когда – то собирала хлопушки с разных представлений, на которые мы с ней ходили. У нее в прихожей целый ларец с такими стоял. Наверное, подобных коллекционеров немало.

– Привет, Влад.

Я развернулся на стуле.

– Сара!

– Не могла же я пропустить дебют твоей сценической карьеры.

– Я думал, ты имеешь в виду – мое финальное выступление.

Она рассмеялась.

– Все у тебя получится.

– Меня, кажется, вывернет.

– Бывает. Это вроде традиции.

– На премьере или на дебюте?

– И то, и другое.

– Для меня многое значит, что ты здесь, Сара. Спасибо.

– Так ты выходишь на сцену?

– Ага, есть причины. Ты знала?

– Теперь знаю. Ни за что не пропущу такое. Сколько тебе еще до выхода?

– Осталась пара очень длинных часов.

– Да, это самая сложная часть. Но как только ты выйдешь, все будет хорошо.

– Да, мне все об этом твердят.

А теперь я скажу вам нечто весьма странное: я так сосредоточился на том, чтобы выйти перед всеми этими людьми и сделать все правильные движения, что я все нынешнее утро даже и не вспомнил, зачем я вообще все это делаю. В смысле, я не просто упустил из виду, что вся суть затеи – спасти жизнь Дерагару, ну и мне заодно, если получится; я напрочь забыл, что мой выход на сцену – просто один шажок в общем плане. С ума сойти, что творится с человеком, которому предстоит выступать. Но вот я все вспомнил, и подумал, через что пришлось пройти Крейгару, после чего захотелось вообще ни о чем не думать, да только так не получается.

Сара коротко обняла меня, чмокнула в щеку и шепнула, мол, сейчас потихоньку проскользну обратно на свое место. От того, что она сейчас будет на меня смотреть, мне стало лучше, и в то же время – хуже, и я обязательно это вам объясню, когда сам пойму.

«Так, Лойош. Вы оба ждете тут до конца эпизода.»

«Босс…»

«Я думаю, все сработает. Но оно не сработает, если вы будете там.»

«Мне это очень, очень не нравится.»

«Ага, знаю.»

«Босс.»

«Будет так, как должно быть.»

Лойош и Ротса улетели на полку, где уже ранее сидели.

Поначалу время тянулось, потому что думать мне было не о чем, кроме как о несчастном Лойоше. Но потом я потихоньку начал втягиваться в представление, из которого до вчерашнего дня по сути только несколько фрагментов и видел, причем из второй половины. А потом я внезапно услышал, как два похмельных солдата грозятся зарезать гонца, если тот и дальше будет болтать настолько громко, и сердце мое екнуло, потому что я знал, что следующая сцена будет при дворе, а значит…

– Нам пора, – сказал один из танцоров, и я поднялся так уверенно, как только мог, учитывая, что ноги у меня все еще немели.

В сапогах с подошвами трехдюймовой толщины двигаться было куда сложнее, чем еще утром.

А потом, вот так вот, пришла пора.

Кровь стучала у меня в ушах, ноги все еще немели – но я уже был в составе группы. Я встал где нужно и помнил, что я – гвардеец, и сосредоточил взгляд на двери в лобби напротив «края три». К счастью, вспоминаю я теперь, зрителей я не видел вообще – свет был слишком яркий и в основном желтый, потому что сцена изображала императорский двор, так что я сделал бесстрастную физиономию, когда начался диалог, а потом заиграла музыка, и на краткий миг меня вновь охватила паника: а что, если я забуду свою реплику?

«И девять мулов…» Раз, два, три, четыре, пошел!

Я был блистателен. Я был великолепен. Я промаршировал по периметру сцены и ухитрился даже близко не оступиться. Лицо мое было преисполнено долга, ни единой иной мысли, шаг – идеален, и я даже не столкнулся со вторым гвардейцем, когда мы с ним разминулись (ты с внутренней стороны, Влад, с внутренней).

Это было великолепное, поразительное представление, и если справедливость вообще существует, обо мне будут кричать завтрашние новости.

Я достиг противоположного конца сцены, исполнил команду «кругом» так, что Морролан одобрил бы, и замер в ожидании.

* * *

Каола, которая смотрела на сцену из угла «края один», сразу за музыкантами, повернулась к Крейгару и, будь ей доступно волшебство, испепелила бы его на месте.

– Ты не сказал, что он будет участвовать в постановке, – жестко прошипела она.

– Я не знал, – также шепотом отозвался тип из Правой Руки Дома Джарега. – Он сказал, что будет в театре, и это все.

– Мне все это не нравится. Если хочешь увидеть своего сына…

– Не угрожай мне. Если что – нибудь случится с Дерагаром, тебя ничто уже не защитит. Ты велела выяснить, где Влад, и встретиться с тобой там. Я сделал и то, и то.

Каона вновь зыркнула на него.

Сидящий рядом пожилой креота зыркнул на них обоих с еще большим пылом и приложил палец к губам.

Крейгар знаком велел ей проследовать с ним за кулисы и шепнул:

– Ну так как, выполняем соглашение или нет?

Она подняла руку, подзывая к себе собственное прикрытие. Просто наемные головорезы из Правой Руки, но она уже работала с ними и сочла надежными. И она определенно не намеревалась идти туда, где не будет доступа к волшебству, не имея в прикрытии пары телохранителей. Помещение походило на кабинет, узкий, но длинный, до сцены тут было всего несколько футов, и Каола напомнила себе, что нужно быть потише.

Переступив порог, она сообщила Крейгару:

– Действуем.

Тот пожал плечами, стараясь делать вид, что ему нет дела до ее сопровождения, и она мысленно потянулась вдаль.

«Илендра?»

«Я здесь, госпожа.»

«Возможно, они что – то задумали. Не могу быть уверена, однако запах сложный. Хочу, чтобы ты была готова дернуть за рычаг. Справишься?»

«Убить какого – то головореза из Правой Руки? Да, госпожа, конечно.»

«Полагаюсь на тебя, Илендра. Я не позволю играть с собой. Если Крейгар нас предаст, Дерагар умрет.»

«Я все сделаю, госпожа.»

«Хорошо.»

Она отступила обратно в зрительный зал, не обращая внимания на гневный взгляд пожилого креоты, уверилась, что выходец с Востока по – прежнему стоит на сцене, и вернулась в кабинет, после чего кивнула Крейгару:

– Хорошо, продолжаем.

* * *

Я хотел скользнуть взглядом по залу, когда гонец на мгновение вырос передо мной, однако мне полагалось быть гвардейцем, так что никаких посторонних взглядов. Я лишь немного расслабил колени, и тут сообразил, что так – то упасть с такой высоты для меня не проблема, но вот приземлиться на трехдюймовые подошвы может стоить сломанной лодыжки, что выведет меня из игры. Вот вам урок, насколько важна генеральная репетиция.

Также я буду выведен из игры, если мне придется начать отсюда, потом идти на лестницу, спускаться за всем своим снаряжением и возвращаться обратно. Оставалось надеяться, что Ибрик не забудет дернуть…

Желудок мой сжался, я почувствовал, что падаю.

Приземлился, ушел в перекат и сумел – таки не сломать лодыжку. Хотя слегка подвернул левую ногу.

Встал, первым делом сбросил проклятущие сапоги с толстыми подметками, вывернулся из костюма, натянул собственную одежду и пристегнул все оружие.

Приятно было вновь чувствовать при бедре Леди Телдру.

Левая лодыжка побаливала, но идти я мог, а бежать необходимости не было.

Я обошел подножие «края один», нашел лестницу и поднялся.

Оказался прямо снаружи кабинета и увидел Крейгара. Скользнув по мне взглядом, он коснулся пальцем колена, что значило – все в точности там, где им полагалось быть. Затем я почувствовал, что подходит кто – то еще, повернулся, быстро прижал палец к губам и прошептал:

– Здравствуй, Деймар. Спасибо, что пришел.

– Ну конечно, Влад. Это она вон там? Это у нее сын Крейгара?

Я кивнул.

– Сейчас?

– Пока нет, – сказал я. – Я тебе сообщу, когда.

– Хорошо.

А теперь, если все сработало, пора появиться…

– Хорошо, я здесь, – прошептала Мьюрит. – Эта сцена длится восемь минут и десять секунд, три минуты я добралась сюда, еще три минуты мне нужно на обратный путь. Времени у нас немного.

– Хватит, если другие наши гости появятся вовремя. В тот же миг, как поставишь блок, уходи. В тот же миг, я серьезно. Дальше все может стать очень неприятно, и ты не захочешь быть частью этого. Деймар, это Мьюрит, она управляет цветами освещения.

Деймар нахмурился.

– Это значит, что ты здесь управляешь всем волшебством, так?

– Естественно, – отозвалась Мьюрит, зыркнув на меня.

Я прошептал:

– Мьюрит, это мой друг, Деймар. Он осквернитель.

– Рада знакомству, – сказала атира.

– Интересно, – заметил Деймар.

– Что?

– Кажется, раньше ты никогда не называл меня своим другом.

– Я… так, ладно, давайте подойдем чуть ближе, только тихо.

Почти готово. Осталось появиться еще одному участнику представления, в случае крайней необходимости – справимся и без него, но это примерно как иногда розоватое филе будет пристойным даже без гареники.

Однако же он появился строго по расписанию, переступив порог зрительного зала с видом хмурым, словно пойманный между смущением и раздражением, что скорее всего и было правдой, и именно таким он нам и был нужен. На нас он, разумеется, внимания не обратил и направился прямо в кабинет продюсера, и – хотя это и не было частью моего плана, – по чистой случайности именно с его появлением грянул оркестр. По чистой случайности?

Вот не знаю. Может, где – то там прячется скрытое предназначение с очень низкопробным чувством юмора. Бывали тому, знаете ли, свидетельства…

Взглядом поймал Мьюрит и Деймара, кивнул обоим и шагнул в кабинет.

Итак, хотя это не было частью плана и ничего по сути не изменило, но оркестр грянул нечто триумфальное…

…как раз когда лиорн Талик вступил прямо в середину вечеринки джарегов…

…как раз Каола увидела меня и уронила челюсть, ведь сама же только что наблюдала меня на сцене…

…как раз когда я, кивнув Мьюрит, сказал Деймару:

– Сейчас.

…когда Каола обрела вид сосредоточенный, затем вид удивленный, а затем вид разъяренный…

…как раз когда Деймар проговорил:

– Есть.

Каола повернулась к своим головорезам и велела:

– Убить их.

Но Деймар и Крейгар ускользнули как раз когда Деймар проговорил «Есть», и Мьюрит тоже исчезла из виду.

Таким образом, на месте остались я и Талик, и убивать лиорна они определенно не собирались.

Головорезы обнажили кинжалы и, по – бойцовски пригнувшись, нацелились на меня.

А я повернулся к ним спиной, глядя в сторону гардеробных, и замер.

Беззащитный я, спиной к двум джарегам, которым только что приказали убить меня.

И да, это было страшнее, чем выйти на сцену.

Где – то там, я знал, Лойош и Ротса летят ко мне так быстро, как только могут; я чувствовал, Лойош в панике.

О, если бы только здесь оказался некий благородный и доблестный лиорн, которому честь велит защитить от удара в спину даже выходца с Востока…

Ой, а ведь такой здесь и правда оказался.

Лязг металла о металл, два тупых удара, и я развернулся. Но к этому моменту все уж кончилось: Талик стоял, глядя на Каолу, оба головореза мирно валялись на полу, один – с рукой, согнутой под таким углом, как ей не полагалось сгибаться, а там, где голова второго встретилась с полом, появилась лужица крови.

– Спасибо вам, – сказал я лиорну.

Он повернулся и посмотрел на меня, лицо его источало полное непонимание.

– О, эти джареги наверняка убили бы меня, не будь здесь вас. Кто бы мог подумать, что лиорн вмешается и воспрепятствует убийцам – джарега? – Я уж хотел было добавить насчет возможности как – нибудь его нанять, но решил оставить это предложение при себе, ибо судя по лицу лиорна, он бы меня тут же и прикончил, а я только что провернул всю эту операцию как раз чтобы остаться в живых.

Он стоял там с открытым ртом, пытаясь сообразить, что это такое было.

– Хорошо сыграно, Талтош, – заметила Каола. – Но теперь я могу найти тебя и…

– А ты только что велела совершить убийство.

– Как будто бы это…

– В присутствии ее величества.

Она фыркнула.

– Да ее величество даже близко не…

И ровно в это самое мгновение вошла пара драконов, одетые в форму императорской гвардии – почти такую же только что носил я, только у них это была версия Феникса Семнадцатого Цикла, а у меня версия Лиорна Четырнадцатого Цикла, милое такое совпаденьице. Правду сказать, они не были так уж похожи, но идея понятная, да?

Скользнув мимо меня, взгляды их остановились на лиорне.

– Лорд Талик? – вопросил один из них, словно поразился его присутствию в помещении.

Лиорн кивнул.

– Держава ощутила насилие и указала на это место. Что произошло?

Он дернул подбородком.

– Та женщина из джарегов повелела тем двоим убить этого.

Гвардейцы повернулись к Каоле, которая зыркнула на меня совершенно потрясающе, а за всю свою жизнь я частенько бывал объектом подобных взглядов.

– Клянусь…

Ее прервало появление Лойоша и Ротсы, что озадачило всех, кроме меня.

Джареги, миновав всех остальных, привычно приземлились мне на плечи.

«Босс, это был самый идиотский выбрык…»

«Сработало же. А теперь дай послушать.»

Слушать, впрочем, оказалось особо нечего: взяв Каолу за руки, драконы повесили ей на шею какой – то амулет и зафиксировали запястья.

– Ее я забираю, – сказал гвардеец, – ты присматривай за этой парочкой, если они вдруг очнутся.

– Приняла, – ответила напарница. Она не была довольна выпавшим ей заданием присматривать за вырубленными джарегами, но полагаю, первый драконлорд был чином повыше.

Каола снова посмотрела на меня.

– Все – таки надо было мне действовать по ее плану, – промолвила она, и я почти чувствовал горечь. – Но теперь, без меня, она просто продолжит. И в утешение мне будет одно – ты пожалеешь, что я тебя не убила.

Я совру, если скажу, что по спине у меня не пробежал холодок, но надеюсь, я все – таки этого не выказал.

Тогда же я получил извещение от Крейгара, что Дерагар успешно освобожден; его явно запихнули в какое – то место, доступное исключительно с помощью волшебства, однако некая Никка прошла и вытащила его.

«Рад слышать это, – ответил я. – Будете праздновать, дайте знать, я составлю компанию. Теперь можно.»

«Празднует он сейчас в персональном порядке, – отозвался Крейгар, – и ни ты, ни я там точно не нужны.»

«Да?»

«Да.»

«Ладно. Тогда просто мы с тобой можем выпить.»

«Завтра тебе подойдет? – уточнил он. – А то мне нужно поспать. В последнее время сильно не спалось.»

«Да, завтра вполне годится. И, Крейгар – спасибо, что поверил мне.»

«Ты бы сделал для меня то же самое," – сказал он.

17. ДЕНЬ 3 АКТ 4 СЦЕНА 5

Хор:

 
С одобреньем Двор кивает
И афиши все сияют,
И толпа в театр валит —
И звенят империалы.
Так начинается дивный всемирный успех,
Дивный успех,
Дивный успех!
 
 
Ароматы сладкой славы,
Звезд явленья и забавы,
И инвесторы готовы
Долю прибыли удвоить,
Перепали немалые деньги и нам, сценаристам;
С представлением этим, похоже, и правда нечисто!..
Дивный успех,
Дивный успех!
 
 
С одобреньем Двор кивает
И афиши все сияют,
И толпа в театр валит —
И звенят империалы.
Так начинается дивный всемирный успех,
Дивный успех,
Дивный успех…
 

* * *

Я вернулся в одну из гардеробных, сполз по стене и потихоньку расслабился, убаюканный мысленным голосом Лойоша, который кусал меня (и разок даже не фигурально) за то, что я, такой – сякой, почти позволил себя убить и даже не позволил ему присутствовать.

В конце концов я услышал хлопки и понял, что день первый подошел к концу, а с ним и моя актерская карьера. Что ж, потеря для театра… скажем честно, не та, которую стоило бы заметить.

Там же, в гардеробной, меня у стены и нашла Сара.

– Ты был лучше всех, – сообщила она.

Я рассмеялся.

– Рад тебя видеть, – сказал я. – Ну как, готова отпраздновать мой театральный дебют?

– Ты уже придумал что – то?

– Как насчет «Валабара»?

– Серьезно? То есть ты сумел избавиться от…

– Да, спасибо друзьям. Теперь я свободен.

– Влад! Это же чудесно!

– Спасибо. Я тоже так думаю.

– И что будешь делать дальше?

– Об этом предлагаю поболтать за обедом. Подумываю о сценической карьере.

– Сдается мне, это ты выдумал.

– Ага.

– Так что будешь делать дальше?

– Теперь, когда я свободен? Понятия не имею. Пока думаю просто понаслаждаться самим фактом.

Она кивнула.

– Ты хоть заглядывал в книгу, которую я тебе дала?

– Знаешь, да. Я ее почти дочитал. Пара страниц осталась. Мне и правда понравилось.

– Хорошо.

– Только не очень – то она похожа на мюзикл, который мы как раз ставим.

– Нет, конечно, зато ты видишь, где Линеска все это взяла, так что вышло настолько близко к истории, насколько оно вообще возможно для мюзикла.

– Полагаю, что так. В реальном мире люди навряд ли ни с того ни с сего начинают петь. Присутствующие, конечно же, не в счет.

Она рассмеялась, а я понял, что мне и правда нравится ее смех.

Настолько нравится, что я почувствовал, что он срочно должен быть вознагражден поцелуем, так что я ее поцеловал, и она словно этого и ожидала; я‑то точно нет. Губы ее были мягкими и податливыми, а язык легонько отдавал медом, и коленки у меня угрожающе задрожали. Потом она чуть отстранилась и посмотрела на меня.

– Что ж, – сказала она, – Спасибо, Владимир. Полагаю, сцена положительно отозвалась на тебе.

– Отозвалась, это уж точно.

– Я собираюсь найти себе замену на сегодняшнее выступление, так что мне нужно бежать. Но пока я здесь, хорошо бы еще разок…

– С превеликим удовольствием, – отозвался я.

Когда она ушла, я опустился на стул. Нужно было.

А потом просто сидел какое – то время.

«Вот просто терпеть не могу, когда ты так нагло ухмыляешься, босс.»

«Врешь.»

«Ну да.»

* * *

Талик уставился на его высочество.

– Вы что сделали? Сир?!

– Я приказал нашему адвокату отозвать иск.

– Но, ваше высочество, вы позволите им клеветать…

– А вы, Талик, сделаете нас частью заговора джарегов – убийц?

– Мы не часть его!

– Нет, но выглядеть будет именно так.

– Это…

Талик тяжело опустился на сидение, потом вдруг вспомнил и собирался было вскочить, однако принц, с интересом глядя на него, жестом велел собеседнику оставаться на стуле.

– Нас разыграли, – минуту спустя промолвил Талик.

– Знаю, – сказал принц.

– И сделал это джарег. Мало того, выходец с Востока.

– Знаю.

– И что ж мы будем делать?

– Не думаю, – сказал Наследник лиорнов, – что с этим вообще что – то можно сделать.

– Ну, мы можем выкупать все билеты на каждое представление, и пусть играют при пустом зале.

– Помимо расходов, и помимо факта, что мы тем самым финансово вознаграждаем тех, кто желает оклеветать нас – они просто продолжат играть эту пьесу неопределенно долго. Нет. Мы проиграли. Так примем же это с достоинством.

– Не так – то легко с достоинством принимать унижение.

– Нелегко, – согласился принц. – Будь это легко, так поступали бы все.

* * *

Я в последний раз вернулся в свою уютную «норку» и забрал книгу.

Вернулся, прогулялся по театру в поисках Пракситт. Попрощался кое с кем из тех, с кем успел познакомиться. Приветливо улыбнулся Монторри, который сделал вид, что меня тут нет. Сразу стало очень грустно.

Вокруг витало странное настроение, я даже слова такого толком не знал; что – то вроде приятного напряжения, полагаю. Народ говорил, что день первый прошел хорошо, что они «взяли» аудиторию. Полагаю, это когда какая – то операция идет хорошо, но она пока не завершена и все еще может пойти набекрень. Наверное, отсюда и напряжение.

Вик я нашел в комнатке, куда падал со сцены. В отличие от актеров, она и кое – кто еще продолжали работать – судя по всему, чистили то, что испачкалось за сегодняшний день, и готовили то, что нужно, ко дню завтрашнему. Увидев меня, она остановилась и улыбнулась.

– У вас все должно быть в порядке, – сообщил я, – но если вдруг возникнут неприятности, дай знать.

Я объяснил, как добраться до конторы Крейгара и что сказать.

– Мы тебе должны, – сказала она.

– Это я вам должен, – отозвался я. – Так что, считаем, квиты.

Потом она сгребла меня в объятия, чего я не ожидал, равно как не ожидали Лойош и Ротса, которые взлетели с моих плеч и зашипели, что Вик успешно проигнорировала. Поскольку она была головы на две повыше, чувствовал я себя несколько неловко, но не скажу, что неприятно.

Я еще прогулялся там, ощущая неожиданную ностальгию. Поискал Тряпочника в обычном его уголке, и он там и был, так что мы немножко поболтали. Потом вернулся в зрительный зал и столкнулся с Пракситт, которая направлялась на сцену.

– Спасибо, – сказал я. – Если вдруг понадоблюсь…

– Они сняли иск, – сообщила она.

– Правда?

– Ага. Так что это тебе спасибо.

– Надеюсь, я не сильно вам все испортил.

– Только что мы лишились нашего лучшего первого имперского гвардейца.

– Не настолько уж я лучший.

– Не настолько. Но ты свою роль сыграл. Да, и вот.

Она подала мне маленький буклет. Наверху там была надпись «Песни Прессы». Я полистал, и да, вот, на четвертой страничке мелким шрифтом стояло: «Имперские гвардейцы: Влад Талтош и Дешинка». И вот тут я не выдумываю, у меня в глазах защипало. Я промычал очередное спасибо, развернулся и выбрался наконец оттуда.

Пожалуй, это все, что мне нужно было сделать, кроме как подождать, пока настанет час встречи с Сарой. Я вспомнил последнюю свою трапезу у Валабара и решил, что нынешняя мне понравится еще больше.

Я уселся в последнем ряду зала, напротив «края шесть». Посмотрел на сцену, там как раз возились несколько рабочих – что – то передвигали, что – то протирали. Посмотрел на книгу. Осталось всего ничего. Если успею дочитать, сразу и верну Саре, когда она придет.

* * *

«В итоге сам Плотке избежал казни, поскольку различные политические, социальные и юридически конфликты сошлись, совокупно убедив Дом Тиассы, что Цикл повернулся, а лиорны оказались не способны в достаточной мере убедить Совет принцев, что те ошибаются – что, разумеется, и явилось как раз нужным свидетельством правоты тиасс. Императрица Хирави, Вторая своего имени, немедленно амнистировала и освободила Плотке, который весь остаток своей жизни посвятил попыткам посмертной амнистии для Кринисты, однако все усилия его оказались тщетными ввиду резкого сопротивления Дома Лиорна, который, в конце концов, сохранял еще достаточно могущества.

Силы, что встали на защиту Плотке, праздновали победу, и безусловно, имели на то основания. Велик ли был их действительный вклад в то, что Цикл повернулся и Плотке оказался на свободе, мы ответить не можем, однако они как минимум чувствовали, что сыграли свою роль.

Для историка же, если ей простят краткое превращение в моралиста, это уже немало. Иными словами, помимо вопроса, был ли Валенда тираном или просто оказался в положении, из которого не сумел найти выхода, не может быть и тени сомнений в том, что свершилась великая несправедливость, которой воспротивились. Будет ли слишком громким заявление, что противиться несправедливости есть высшее призвание, достойное индивида?

Будет ли слишком громким утверждение, что те, кто видят несправедливость, но ничем не препятствуют ее воплощению, столь же виновны, как те, кто непосредственно таковую вершат?

Если и есть урок, который можно извлечь из истории Валенды, так это то, что когда есть тирания, когда есть знание о тирании, тогда же будет и сопротивление. И историк надеется лишь на то, что своими познаниями дней былых внесла определенный вклад, который может позволить кому – то оставаться настороже и действовать, когда тирания вновь посмеет поднять свою голову, как делает это всегда.»

* * *

Я отложил проклятую книгу.

Тирания. Плевать мне на тиранию, и никакому гребаному историку – моралисту меня не переменить.

Даже если под пятою тирана весь мир. Мне – то что?

Дженойны искали знания. Что ж, молодцы. Зачем им нужно было это знание? Для какой такой благородной цели? Потому что любопытно? Просто из интереса? В силу причин, которых мой ограниченный человеческий мозг в принипе не способен осознать?

Мне плевать, зачем они это делали.

Но я подумал о театре.

Театр воздействует на людей. Точно знаю. Однажды мне нужно было немножко собственной крови для колдовского заклинания, и я добыл ее, разрезав себе ладонь – вместо того, чтобы уколоть палец или порезав тыльную сторону руки, как сделал бы всякий здравомыслящий человек. Почему же вдруг? Да потому что так всегда делали на сцене, вот и я сделал так же, не задумываясь. Конечно, больше я так не делал. Я к чему: театр учит многим вещам даже когда зритель об этом и не задумывается.

Театр, видите ли, это место, которое существует ради наблюдателей; без наблюдателей оно бессмысленно.

А если таким может быть театр, почему не весь мир?

Есть разница, конечно: актеры в театре сознательно выбрали свой путь.

А как со всем миром?

Меня направляли, мной манипулировали, меня затачивали, готовили для дел, творить которые я никогда не хотел и не соглашался. И чем больше я об этом узнавал, тем больше все это ненавидел.

Но.

Было бы лучше, если бы я не знал, что происходит? Или хуже?

Меня не направляли, мной не манипулировали, меня не затачивали, не готовили для ответов на подобные вопросы; я мастер в том, что касается убийства людей.

Однако я знал – и с каждым новым кусочком, который раскрывал, ненавидел все это еще больше.

Но…

Есть те, кто охотно встанет на пути опасности или бесстрашно шагнет навстречу неминуемой смерти, если будет чего ради. Я не такой. Никогда таким не был. Никогда таким быть не смогу. Уж простите. Если вы ищете героя, так это не я.

Ну да, с людьми случается разная хрень. Плохо. Со мной тоже случалась. Я не хныкал.

Я не…

Я не…

У меня были друзья, которые мне помогали. У меня всегда были друзья.

Я не самый крутой, не самый сильный, не самый быстрый, не самый лучший волшебник, даже не самый лучший колдун (чертовы Морролан и Чернокнижник).

Но у меня были друзья. У меня были друзья, затмевающие меня, но я всегда мог на них положиться.

А что с людьми, у которых таких друзей нет?

Ну да, но мне плевать.

Просто потому…

Просто потому, что есть целый мир, не способный выбрать, что значат их жизни. А я могу это изменить. Я могу дать целому миру, каждому его обитателю, свободу, какой они никогда не имели и не подозревали об этом.

Мне всего – то и нужно, чтобы позволить использовать меня. Мне всего – то и нужно, что позволить себе стать тем, кем я больше всего не желаю быть.

– Ладно, – сказал я богам, судьбе и пустому театру. – Черт с вами. Вы выиграли. Я готов.