Текст книги "Приключения Виконта Адриланки"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 77 страниц)

Сто Первая Глава

Как Боги обсуждали последние события, произошедшие в Империи

Теперь мы вернемся, в последний раз, во владения богов: в Залы Суда.

И как раз в момент нашего возвращения идет суд, но не, как обычно, суд на тенью умершего смертного, но, скорее, над вполне живым олицетворением божественного начала, одним из них самих, то есть, как без сомнения догадался читатель, над богом, известным как Три'нагор.

Мы можем считать, что он находится в самой середине круга, который мы уже неоднократно описывали, и, более того, не может сдвинуться с места, хотя никаких цепей или пут не видно, а Лорды Суда обсуждают его действия и подходящее наказание. Пока они высказываются, сам Три'нагор не говорит почти ничего.

– Самое главное, – заметила Верра, – что он глупец.

– Глупец? – удивился Барлен.

– Скорее предатель, – заметил Ордвинак.

– Ни в малейшей степени, – сказала Верра.

– Как, разве он не предатель?

– Нет, во всяком случае не в том смысле, какой вы имеете в виду.

– Вы не могли бы объяснить? – сказал Барлен.

В ответ Верра обратилась к Три'нагору, сказав, – Быть может вы объясните нам, почему вы думали, что можете без всяких опасений дать Дженойну войти в наш мир?

Как только прозвучало это слово, некоторые боги сделали различные остерегающие жесты.

– Я этого не делал, – ответил Три'нагор.

– То есть вы не думали, что это будет безопасно? – спросил Барлен.

– Нет, я вообще не давал Тем, Кого Мы Не Называем По Имени, доступа в наш мир.

– Он лжет, – предположил Ордвинак.

– Нет, не лжет, – сказала Верра.

– Но тогда, если это не он, как один из Тех, Кого Мы Не Называем По Имени, смог появиться здесь?

– Я не знаю, – сказал Три'нагор.

– Я знаю, – сказала Морансё.

– Как, вы? – спросил Барлен.

– Конечно.

– И вы можете рассказать нам?

– Я была бы рада.

– Тогда сделайте это.

– Это был некромантия.

– Некромантия?

– Да.

– И кто этот некромант?

– Его имя Лораан.

– Но, – сказала Ордвинак, – мы точно установили, что этот Кана заключил союз с нашим другом.

– Конечно, – сказала Верра. – Для того, чобы помешать действию волшебства и колдовства.

– Только для этого? – спросил Барлен.

– Только для этого, – ответила Верра.

– Но, – вмешался Келхор, говоря в первый раз, – почему вообще он решил помочь ему, зная, что мы решили поддержать Зарику?

– Потому что он глупец, – ответила Верра, – как я уже и говорила.

– Все это очень хорошо, – сказал Барлен. – Но не могли ли мы попросить вас расскать нам побольше?

Верра пожала плечами. – Он поставил на этого Кану, вот и все. Три'нагор стал бы намного сильнее, если бы Кана победил в союзе с ним. Вы должны понимать, что в нашем мире ему поклоняются только очень и очень немного Восточников, и, возможно, вдвое больше в его собственном мире и еще в дюжине других миров. Но если бы появился император, который поддерживает его, все сразу бы изменилось.

Боги обменялись взглядами, обдумывая эту замечательную цепочку рассуждений, и, одновременно, любопытствуя, действительно ли остальные нашли это правдоподобным.

Наконец Кейрана сказал, – Но это очень глупо.

– Как я и объяснила, сестра, – сказала Верра.

Сам Три'нагор сидел молча, не выражая никаких чувств, как если бы разговор вообще его не касался.

– С моей стороны, – сказал Келхор, – я склонен верить в это.

– Как и я, – сказала Марансё.

На лицах богов, глядевших на Три'нагора, можно было видеть самые разные выражения: удивление, неверие, скуку и неудовольствие.

– Ну, – сказал Барлен, – и что мы должны сделать с ним?

– Ничего, – сказал Траут.

– Как, ничего? – удивился Барлен.

– Теперь он больше не в состоянии появляться в этом мире, – сказал Траут. – Этого достаточно.

– А наш Суд? – спросила Нисса.

– Я подозреваю, – сказала Марансё, – что после нашего Суда никакая приманка не убедит его появиться здесь по меньшей мере сотню тысячелетий.

Барлен хихикнул. – Что касается этого, я подозреваю, что вы правы.

Остальные боги кивнули в знак согласия.

– Ты можешь идти, – сказал Барлен.

Три'нагор исчез без единого слова.

– Ну вот, – сказал Ордвинак Верре. – Все случилась так, как вы хотели.

– Точно, – сказала Верра.

– Даже договор с этим маленьким Драконлордом оказался полезным, – сказала Келхор.

– Очень любезно с вашей стороны так говорить. Но важнее всего, что мы опять сумели сохранить и защитить этот мир, Орб вернулся назад, а Империя, да, Империя на пути к восстановлению.

– Я не возражаю, – сказал Ордвинак. – Должен честно признаться, что вы были правы. Через сто лет Империя будет такой, какой она должна быть.

– Двадцать лет, – предположил Келхор.

– Я хочу заметить, – сказала Верра, – что некоторые участники событий скоро появятся здесь, перед нами, и мы будем их судить – а эти люди сыграли немалую роль во всем этом.

– Да, и что с того?

– Среди них есть кое-кто, кого я хотела бы наградить сама, учитывая их заслуги.

– Вы очень хорошо знаете, – сказал Барлен, – что мы не награждаем и не наказываем, но, скорее, судим, ради общего блага.

– Я хорошо знаю, – сказала Верра, – что вы всегда настаиваете на этом, несмотря на многочисленные свидетельства обратного. – Барлен собрался было спорить, но Верра сказала, – Хорошо, но не могу ли я по меньшей мере попросить это право?

Барлен вздохнул. – Хорошо. Я не возражаю. Вы можете судить их так, как захотите. Можете даже считать это наградой за вашу победу.

– Я бы предпочла считать, что это была наша общая победа, – сказала Верра.

– Вот это хорошее мнение, которое стоит поддержать, – сказал Ордвинак.

Сто Первая Глава

Как Императрица выразила свою благодарность, а Кааврен получил отпуск

Празднование победы в Битве при Адриланке длилось всю неделю. На протяжении это недели только владельцы лавок, продававших еду и напитки, торговали настолько успешно, что опустошили все свои склады, выполняя самые разные заказы. Будьте уверены, очень немногие из этих заказов были сделаны для официальных церемоний, которые совершенно растворились в море народного праздника.

На улицах воцарился хаос, изломанные камни мостовой были завалены сломанными бутылками, обломками дверей, кусками бумаги, тлеющими остатками костров, как волшебных, так и обычных, потушенных городскими стражниками, и прочими знаками праздника. Была и одна организованная процессия, на второй день после победы (то есть на следующий день после казни), во время которой Ее Величество проехала по улицам, сопровождаемая армией и радостными криками народа, который всегда был рад покричать, тем более что на этот раз для этого была настоящая причина. Процессия покружила по городу, пересекла Железный Мост в Южной Адриланке, прошла по Речной Дороге, откуда вернулась на Мост Два Пенни и, поскольку уже наступила темнота, превратилась в факельное шествие, как это обычно и бывает.

Помимо этой процессии, была и дюжина стихийных парадов поменьше, которые чаще всего начинал какой-нибудь армейский эскадрон и которые требовали вмешательства Кааврена, на это время ставшего кем-то вроде начальника полиции; Тиаса мгновенно арестовывал всех участников самодельного парада и помещал их в одну из военных тюрем, которые были быстро сооружены для пленных, взятых в битве.

На третий день праздника Сетра Лавоуд приказала вывести армию из столицы, но это почти ничего не изменило.

В течении этой недели Маролана часто видели в Особняке Уайткрест, где он посещал Ее Величество или болтал с Каавреном.

В пятый и последний день праздника Зарика созвала в Особняк всех тех, кто наиболее способствовал победе. Так как крытая терраса была слишком мала для такого собрания, Графиня Уайткрест предложила провести его в танцевальном зале, который элегантно украсили Императорскими регалиями, то есть флагом с Фениксом и еще одним флагом с руками Зарики (золото, пересеченное красным, Орб, скипетр), а также принесли самые лучшие стулья, которые только сумели раздобыть. Присутствовали все Принцы, другие представители Великих Домов, а также все те Лорды, которые сумели получить приглашение. Одну сторону занимала Сетра Лавоуд со своими офицерами. Пэл скромно остался сзади. Кааврен расположился слева и чуть сзади от Ее Величества, его глаза внимательно пробегали по всем собравшимся, хотя делал он это больше по привычке, чем по необходимости.

Даро, Пиро, Ибронка и Рёаана были настолько близко, насколько сумел добиться Кааврен. Ибронка и Пиро, уважая чувства Кааврена, не касались друг друга. Ритт стоял рядом с Рёааной, выглядя так, как если бы предпочитал быть где угодно, но только не здесь.

Брадик, Хранитель Колокольчиков, объявил о прибытии Ее Величества. Все немедленно встали, за исключением тех, кто и так стоял, потому что на всех стульев не хватило.

Когда Ее Величество уселась и в помещении настала полная тишина, Зарика объявила о следующих знаках отличия:

Волшебница в Зеленом стала Придворной Волшебницей и специальным советником Ее Величества.

Сетра Младшая стала Главнокомандующей, так как Чародейка сообщила Ее Величеству, что, поскольку кризис миновал, она желает вернуться на Гору Дзур. Сетра Младшая не смогла скрыть своей радости, осветившей все ее лицо, и несколько раз поклонилась, шепча слова благодарности, которые, впрочем, никто не разобрал.

Сетра Лавоуд, со своей стороны, не получила ничего, но был отменен запрет на ее пребывание при дворе, и ей были принесены официальные извинения, как от Империи, так и от Дома Феникса. Хотя невозможно было определить, доставила ли хоть какое-то удовольствие Чародейке эта честь (так как избавление от бесчестия можно считать честью), она в ответ глубоко поклонилась, и те, кто знал ее лучше всех – то есть Сетра Младшая и Волшебница в Зеленом – решили, что она была по-настоящему тронута, крайне редкий случай в ее жизни.

Графство Маролана Саутмур было превращено в Герцогство, с включением в него множетства соседних графств и баронств.

Такая щедрость со стороны Ее Величества поразила и привела в восторг Маролана даже больше, чем он ожидал, хотя в первую очередь он подумал о том, как обрадуется Леди Телдра, став сенешалем Герцога. Он очень низко поклонился Императрице и выразил желание как можно быстрее получить возможность умереть, защищая Ее Величество.

Виконт Адриланки, Ибронка, Рёаана и Ритт получили Императорское прощение, хотя Ее Величество и не уточнила, какие именно преступления она им простила. Тем не менее можно сказать, что Пиро, Ибронка и остальные обрели душевный покой.

Следующим Ее Величество призвало Ее Доверительность Герцога Гальстэна, который выступил вперед, одетый в самый скромный костюм, подобающий его званию, и низко поклонился.

– Мой дорогой Гальстэн, я хочу громко и во всеуслышании признаться здесь, перед двором и всеми присутствующими, что, несколько дней назад, я была по отношению к вам чудовищно несправедлива.

Пэл поклонился, сказав, – Ваше Величество не обязано делать подобные заявления; мне вполне достаточно того, что я служил Империи.

– Вы сослужили ей огромную службу, Герцог, и, более того, ваша верность доказана кровью, которую вы пролили на пол этой самой комнаты. – Мы должны заметить, мимоходом, что Ее Величество написала свою речь считая, что церемония будет происходить на крытой террасе и решила не менять ее. В тот момент никто не заметил ошибки, но мы чувствуем необходимым упомянуть о ней, чтобы избежать ненужных вопросов.

– Ваше Величество слишком добро, – сказал Пэл.

– И тем не менее, – сказала Императрица, – случилось так, что, хотя и недолго, доверие между Императрицей и Императорской Его Доверительностью было разрушено. Хотя я и очень сожалею об этом, но такую рану до конца исцелить невозможно. Поэтому я решила, что вы больше не будете занимать этот пост.

Пэл поклонился, не изменив выражения лица; неудовольствие и разочарование остались в глубинах его сердца. Он был способен сделать это по двум причинам: Во первых он всю жизнь приучал себя не проявлять внешне своих эмоций. И, во-вторых, хотя он, конечно, не знал мыслей Ее Величества, он точно знал, что после всего, что случилось, она не может вот так, просто, отнять у него звание Его Доверительности, не предложив чего-нибудь взамен, и терпеливо ждал.

И ему не пришлось ждать долго; она немедленно продолжила, сказав, – Вы доказали свою храбрость, мой друг, а также вашу мудрость, и все ваши дела показывают, что для вас интересы Империи всегда на первом месте. Поэтому я обязана использовать ваши таланты и не могу представить себе ничего другого, чем предложить вам место Первого Министра; на этом посту вы сможете, при помощи ваших советов и ваших талантов, помочь мне заново построить государство, которое нынче расколото и разрушено. Принимаете ли вы мое предложение? Если нет, я смогу найти для вас что-нибудь другое, потому что я откровенно говорю вам, что не разрешу таланту, вроде вашего, пропасть зря, а верности, вроде вашей, остаться невознагражденной.

Как бы многого он не ожидал, и как бы на многое не надеялся, никогда амбициозный Йенди даже не мечтал оказаться так высоко – или, по меньшей мере, так высоко так быстро. Кааврен заметил, с некоторым удовольствием, что Пэл не только затрепетал, но даже не сумел подавить выражение восторженной благодарности, появившееся в его глазах.

Наконец Пэл успокоился и обычным спокойным голосом сказал, – Ваше Величество, я только надеюсь, что смогу быть достойным той чести, которую вы оказали мне, и, даю слово, каждый день и каждый час буду стараться действовать так, чтобы доказать Вашему Величеству, что ей не придется ни на секунду сожалеть об оказанном мне доверии.

– Это все, что я могу просить, – сказала Ее Величество.

Когда Пэл на трепещущих коленях отошел назад, Императрица сказала, – И, наконец, я хочу увидеть Капитана Гвардии Феникса, Кааврена из Кастл Рика, Графа Уайткрест.

Кааврен вышел вперед и почтительно поклонился Ее Величеству, которая первым делом передала ему в собственность скромную, но плодородную долину, по имени которой он был назван, так что титул Маркиза, с которым Айрич обратился к нему много лет назад, стал принадлежать ему в самом официальном смысле; он на самом деле обрадовался этому, но это была радость, смешанная с печалью, так как он не мог не пожалеть о том, что он не в состоянии пошутить над этим вместе с Айричем.

Однако Зарика еще не закончила с раздачей титулов нашему храброму Тиасе. – Лорд Кааврен, или я должна сказать Маркиз, не правда ли, ваш отец не пережил Междуцарствие?

– Да, верно, Ваше Величество. Меня постигла эта беда.

– А ваша мать прожила еще меньше?

– Ваше Величество, мы отнесли мою бедную матушку к Воротам Смерти еще до того, как я стал Императорским Гвардейцем.

– И разве не правда, что за тысячу лет до смерти ваш отец был вынужден продать графство Шеллоубэнкс Империи?

– Увы, Ваше Величество, моя семья никогда не была богатой.

– И я не в состоянии сделать ее богатой, мой друг, но по меньшей мере вы сможете опять носить то имя, которое вам принадлежит согласно традиции; я возвращаю вам как графство Шеллоубэнкс, так и маркизат Кааврен.

– Ваше Величество! – воскликнул Кааврен, вставая на колено и склоняя голову.

– Надеюсь вы обрадованы, мой дорогой Капитан?

– О, Ваше Величество! – только и мог сказать Кааврен, и когда он взглянул на нее, то окружающие увидели на глазах старого солдата слезы, и не все эти слезы, необходимо добавить, были слезами печали.

– Ну, ну, – сказала Зарика, тоже растроганная и довольная до нельзя, так как хорошо известно, что мало что в жизни доставляет нам большее удовольствие, чем счастье тех, кого мы глубоко и искренне любим.

На этом закончилось как награждение отличившихся, так и празднование победы, но, как читатель легко может предположить, это было только начало тех измений, которые последовали после битвы.

В течении следующих двух месяцев все Великие Дома прислали своих представителей в Адриланку, чтобы поклясться в верности Зарике, включая и представителя Дома Лиорна, Графа Горы Флауерпот и Окрестностей, который, не отказываясь от своих более ранних замечаний, признался, что поскольку все остальные Дома официально подтвердили положение Ее Величества, его Дому было бы неуместно встать в оппозицию к ним всем. Затем Граф, по-прежнему не упоминая свою предыдущую атаку, сказал Ее Величеству, что, если она пожелает, он может отказаться от звания Наследника и Дом найдет кого-нибудь другого, кто, как он выразился, «будет более пригоден для этой высокой чести».

Зарика доброжелательно улыбнулась и, отклонив предложение, сказала, что не может себе представить кого-нибудь другого, кто сможет лучше отстаивать интересы Дома Лиорна, и она заранее наслаждается возможностью работать вместе с ним и с его Домом на предстоящей Встрече Провинций. Нам остается только добавить, что такое поведение было подсказано ей изобретательным Йенди, который также рекомендовал самому Лиорну попросить об отставке, так что в результате Империя приобрела сильного и очень важного союзника для будущей встречи, а сам Граф упрочил свое положение Наследника, пошатнувшееся в последнее время.

На следующий день Кааврен попросил аудиенцию у Ее Величества, занятой планами, рисунками и моделями как нового Императорского Дворца, так и представительств Великих Домов, которые необходимо было построить (непростая задача, включавшая, должны мы добавить, неоднократные беседы с Даро, так как для строительства необходимо было снести немалую часть Адриланки и графства Уайткрест). Кроме того Встреча Провинций, о которой мы уже упоминали, также требовала несколько хороших часов дня Ее Величества. Тем не менее она более чем хотела, чтобы храбрый Тиаса не ждал даже двух минут, прежде чем предстать перед нею.

– Входите, Капитан, – сказала Зарика. – Нет ли еще какого-либо способа, каким я могу послужить вам?

– Есть, Ваше Величество, и это будет огромное одолжение с вашей стороны.

– Назовите его, мой друг; вы знаете, как я люблю вас.

– Я не остался безразличным к этому, и Ваше Величество знает, насколько я благодарен за честь, оказанную мне.

– Ну, и что я могу для вас сделать?

– Ваше Величество, вы знаете, что в последней битве я потерял некоторых моих друзей.

– Увы, Капитан, я слишком хорошо знаю это.

– И теперь, когда битва закончена, и возвращается что-то похожее на нормальную жизнь…

– Вы хотите перенести их к Воротам Смерти?

– Да, Ваше Величество. И я хотел бы получить опуск, чтобы выполнить эту скорбную миссию, которая очень заботит меня. Тела забальзамированы и сохраняются наложенными заклинаниями, но, тем не менее…

– Да, Капитан, я понимаю. Сколько времени вам потребуется?

– Я не знаю, Ваше Величество. Возможно примерно год, так как мы решили, главным образом в честь Айрича, который одобрил бы это, перевезти их долгим путем, а не использовать телепортацию.

– Я хорошо понимаю вас, Капитан. Очень хорошо, я даю вам вам и вашему другу, Первому Министру, отпуск на два года начиная с завтрашнего дня.

– Ваше Величество в высшей степени любезны.

– Тогда мне осталось только пожелать вам удачи.

Кааврен поклонился и вышел, после чего пошел прямо на террасу, где нашел Даро, Пиро и Ибронку, занятых беседой. Он нежно поцеловал руку Даро, обнял Пиро и сердечно поклонился Ибронке. – Ну, – сказал он, – что вы обсуждали? Скажите мне, и, возможно, я смогу что-нибудь добавить.

– Да, возможно вы сможете, милорд, – ласково сказала Даро. – Посмотрите туда.

И она указала рукой на море. Кааврен, взглянув в ту сторону, мгновенно увидел то, что, как он понял, было мачтами корабля.

Он повернулся к Графине и улыбнулся, словa были не нужны.

Эпилог

Как они вернулись к Водопаду Врат Смерти

В один из летних дней третьего года Царствования Императрицы Зарики Четвертой, Кааврен, Пэл, Пиро, Ибронка, Ритт, Лар и Клари оказались в том самом месте, где русло Кровавой Реки выпрямляется, течение начинает ускоряться, и так продолжается вплоть того мгновения, когда река низвергается в Водопад Врат Смерти. Воздух был свеж и холоден, а на земле еще были следы снега, пока они не спеша ехали вдоль берега.

Ритт и Лар правили повозкой, каждый своей, как если бы они были единственными, кто мог держать возжи в руках; остальные ехали верхом. Гигантский джарег кружил высоко над их головами, но, видя такое количество людей, был вынужден только смотреть.

Они остановились, проехав статую Креоты. Лар и Клари подняли тело Мики, завернутое в черное покрывало, перенесли его через реку, вода в которой в этом месте доходила до середины бедра, и положили его к подножию статуи Теклы. Потом каждый из них зажег поминальную свечку, Клари оставила жертву из пшеницы, и разрыдалась. Затем они перетащили тело в воду, сняли покрывало и какое-то время смотрели, как оно уплывает прочь. Лар положил на воду табуретку Мики, которая немедленно поплыла за телом. Кааврен, Пэл и остальные в молчании смотрели, пока тело и табуретка не исчезли за небольшим поворотом.

Потом все вернулись на западный берег, опять сели на лошадей и поехали дальше.

Они не стали останавливаться около статуи Тиасы, хотя Пиро, Тёаана и Кааврен торжественно приветствовали ее. – Виконт, – сказал Кааврен, – когда мое время придет…

– Конечно, Отец.

Пэл, который ехал за ними, сказал, – Я полагаю, что если и есть время для траура, то это сейчас.

Кааврен повернулся и бросил на него взгляд, который невозможно описать словами.

Когда они оказались около статуи Дракона, они натянули поводья, а повозка со скрипом остановилась.

Пиро зажел свечу и оставил в качестве жертвы апельсин (хотя раньше мы этого не упоминали, именно этот фрукт Китраан особенно любил). Потом Пиро, Ибронка, Рёаана и Ритт подняли белое покрывало, укрывавшее тело Китраана (его голова было пришита к телу еще до того, как оно было погружено в масло для забальзамирования и сохраняющую жидкость, как в таких обстоятельствах требует обычай), и, войдя в реку, сняли покрывало и дали течению унести тело прочь.

Потом они проехали немного дальше; теперь пришло время поднять тело Тазендры, пренести его через реку, которая в этом месте доходила до колен, и положить его к статуе Дзура. Пэл зажег свечу, а Кааврен оставил жертву в виде куска дерева. Потом Пэл и Кааврен перенесли ее тело в реку, положили на воду и сняли покрывало. Тазендра поплыла к Водопаду, а Пэл с Каавреном стояли в реке, молча глядя на нее.

– Мне показалось, что она улыбается, – сказал Пэл. – Так решили во время бальзамирования, или на ее лице действительно было такое выражение?

– Я оставляю вам интересоваться этим, – сказал Тиаса.

Жертва из хлеба оставили у статую Тсалмота для Йасы, и из сахара у статуи Йорича для Брюха. Ритуал для их обоих выполнил Ритт, и он же помог перенести их тел в реку.

Они вернулись на западный берег и поскакали дальше, проехав мимо Ястреба, пока не достигли статуи Лиорна, находившейся прямо перед скульптурой Кейрона Завоевателя, который, в свою очередь, находился перед широкой областью, ведущей к краю Водопада.

– Сражение было именно здесь, – заметил Пиро.

Кааврен посмотрел вокруг и кивнул, его острые глаза и живое воображение немедленно нарисовали в уме картину битвы. – И она прыгнула оттуда, – сказал он.

– Да.

– Я почти вижу это.

Пиро кивнул.

– Я уважаю ее за это, – сказал Кааврен, спешившись. – Это было одно из тех мгновений, в которые видишь сущность человека. Вам нужно сделать выбор между отчаянным, но необходимым поступком, и возможным, но бесполезным. Немногие в состоянии выбрать правильно.

– Но для некоторых, – заметил Пэл, глядя на черное одеяло, лежащее в повозке, в которой находились остатки Айрича, – это легко.

Кааврен кивнул. – Действительно то, что ему было легко, для любого другого было трудно или вообще невозможно.

Пэл встал на колена перед статуей Лиорна и зажег перед ней свечу, а Кааврен положил топаз.

– Как вы думете, он насладился этой жизнью? – спросил Пэл.

– Конечно, – без колебаний спросил Кааврен.

– Вы действительно так думаете?

– Безусловно. Когда вы строите ваши планы и схемы, а потом наблюдаете, как они постепенно осуществляются, часть за частью, или когда вы находите способ пересечь улицу при помощи волшебства, телепортируя ящик, в котором находитесь, после того как вас туда упаковал рабочий на складе, вы наслаждетесь жизнью.

Пэл хихикнул. – Я не отрицаю то, что вы сказали. И?

– И когда Тазендра сражалась, но обстоятельства победили ее, она все-равно наслаждалась жизнью.

– Вы опять правы. А Айрич?

– Что касается Айрича, да, он был одним из тех, кто находит удовольствие в том, что просто жить, изо дня в день, выращивать свой виноград и выполнять свой долг.

– Да, не много есть таких как он, – сказал Пэл. – Даже среди Лиорнов.

– Верно.

– А что с вами? – спросил Пэл.

– Со мной? – удивился Кааврен.

– Да. Когда вы счастливы?

– Ну, – сказал Кааврен, – помогите мне с телом.

Они перенесли его в воду, оставили тело реке, а потом стояли и смотрели, как оно прошло через край Водопада Врат Смери и исчезло в крутящемся водяном тумане.