Текст книги "Валлиста (ЛП)"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

9. Доррит и ее крошка

Воздух над морем творит странные дела, говорю как человек, который почти всю жизнь провел на берегу. Туманы с разных сторон, ветра все время дуют и то и дело меняют направление без видимых причин, иногда завручиваясь спиралями, так что листья порой кружатся, словно пойманные щитовым заклинанием. Я стоял на утесе на краю скальной пасти, что выходила прямо на залив, и испытывал все это в полной мере. Плащ вздымался и плескался на ветру даже несмотря на вес скрытых внутри железок, а пряди волос хлопали меня по лицу и лезли в глаза, напоминая, что следовало бы их подвязать. Когда-то я так и делал после того, как чуть не завалил работу, потому как в неподходящий момент волосы полезли в глаза; но я больше люблю держать их свободными, а о работе мне не приходилось беспокоиться уже несколько лет...

"Босс? Э, так что будем делать?

"Без понятия."

Ротса нервно пошевелилась у меня на плече. Наверное, уловила, насколько не в духе Лойош, который слишком плотно настроен на меня и потому не менее обеспокоен. Я никогда раньше не играл со временем, и вся концепция меня пугала. Может, Некромантка и разобралась бы, а Сетра как минимум выдала бы хорошую версию, чего делать нельзя; но я – не они. Я стоял и боялся даже пальцем пошевелить. В смысле, вот если я сейчас вскарабкаюсь на утес – я смогу отправиться на Восток, найти своего предка и убить его? Нет-нет, у меня не было намерения делать подобное, но сама мысль о том, что это возможно, просто парализовала. А если не смогу? В смысле, как это вообще работает? А если я могу встретиться со своим предком, это значит, что я могу встретиться и с самим собой? И что я скажу себе? И что тот, другой я ответит? Наверное, мы не слишком поладим.

Какая-то часть меня отказывалась верить, что хоть что-то из этого возможно, однако я не мог подобрать причину, почему нет, и от этого становилось только хуже. Я словно стоял посреди пузыря невозможности.

Еще пара шагов, и я упаду прямо в прибой. Но слева имелось что-то вроде скальной тропинки, по которой можно вскарабкаться. Хочу ли я?

То, что Лойош не говорил ни слова, лучше всего подтвержало, насколько сильно это на него подействовало. Я облизнул губы. Бросил факел, чтобы освободить себе руки, шагнул вперед, развернулся и поставил ногу на камень у самой пасти пещеры, в начале того, что, я надеялся, станет тропой, которая приведет меня на вершину...

...и снова оказался внутри.

Я медленно выдохнул и понял, что это хорошо. Нет, я не могу вернуться назад во времени и предотвратить собственное сушествование. Не знаю, почему, но я знал, что не могу, и можете смеяться сколько угодно, однако само это знание улучшало мое мнение о мире, в котором я живу. Более того, это значило, что целая куча вещей, о каких и думать не хочется, меня не побеспокоит. Ура.

Я осмотрелся. Спальня.

Достаточно большая, чтобы здесь могла с удобствами разместиться семья выходцев с Востока. Две семьи: одна поселится на кровати. О том, что спальня принадлежит какому-то крайне богатому типу, помимо собственно размеров, свидетельствовало отсутствие одежды. У богачей для этого всегда есть то ли стенные шкафы, то ли вообще отдельные комнаты для переодевания

– чтобы под рукой никогда не было того, что нужно. Если ты богат, ты должен испытывать неудобства. Запомни это, хорошенько запомни, Талтош.

Застекленные окна, большие, с видом на море. Я успокоился, хотя и не удивился, увидев, что Киеронова Сторожевая башня отсутствует, как ей и надлежало. Потом подумал, не устроены ли тут специально все окна выходящими в сторону моря, но головная боль подсказала, что слишком долго думать об этом не следует. И еще я сперва не увидел ни одного зеркала; даже удивился, а потом заметил одно, встроенное в длинное темно-красное трюмо – я не обратил на него внимания, потому как ведь трюмо и должно быть с зеркалом, да? Глупо вышло.

Снова осмотрел комнату. Да, тут когда-то жили, но довольно долго этой комнатой не пользовались, здесь даже не убирали. Кто бы тут ни жил, он был важной персоной, просто судя по размерам комнаты, а также по пси-эстампу, изображающему юную драгаэрянку в тени – видна лишь четверть профиля, волосы сливаются с темнотой. Такие изображения не вешают в гостевых покоях

– на них глядят перед сном, медленно погружаясь в край грез. Пожалуй, я мог бы потратить еще час на тщательный осмотр помещения и сделать несколько выкладок относительно того, кто тут спал, но это не поможет мне с решением тайны особняка. Так что я сразу предположил, что это покои самого Атранта, ибо – почему нет?

Ладно. Я вышел из пещеры, начал карабкаться по склону, и во мгновение ока переместился на две сотни лет вперед в эту спальню. Конечно. Почему бы не сотворить магическую связь с неизвестными свойствами между падением в океанский прибой и собственной спальней? Можно провести денек, любуясь прибоем двухсотлетней давности, а потом в койку. Этакая вишенка на торте.

Ладно, к делу. В этой комнате имелась всего одна дверь, и я что-то не помню, чтобы проходил через нее.

"Лойош? Это та дверь, где мы входили?"

Он помолчал, потом ответил:

"Не знаю."

"Ну-ну."

Я снова посмотрел на эти окна – нет, даже не совсем окна, они сделаны наподобие дверей, которые целиком из стекла, за вычетом деревянных рам.

Тот, кто все это построил, имел слишком много денег. Оставив окна в покое, я подошел к обычной двери. Остановился.

Магическая связь с неизвестными свойствами.

Я знаю, на что похожа телепортация: она занимает секунды две, и я ее чувствую, а кроме того, пока на мне амулет, она не работает. Я знаю, на что похожи некромантические врата: это когда сперва движется тело, а потом душа нагоняет его, и вокруг такие золотистые искорки, только их на самом деле нет, и... черт, не знаю, как описать, но ошибиться тут невозможно. Но я попал с края утеса вот сюда, и это было ни то, ни другое, и я готов поставить следующий обед Лойоша на то, что именно с этим связано то, что поймало в ловушку Деверу.

"Эй..."

"Заткнись."

Так, Влад, с самого начала: разные места в разных временах – значит, тут работает некромантия, даже если чувствуется не так, как врата.

Творится что-то такое, что подразумевает связь с иными мирами... нет, не с иными мирами – сквозь иные миры.

Чертоги Правосудия.

Особняк – "платформа" – спроектирован для создания проходов в иные миры, и получилось, случайно или намеренно, что разные его куски соединяются друг с другом странным образом и в разных временах, и как-то это все связано с Чертогами Правосудия. Согласно сказанному Сетрой, с Чертогами Правосудия легко – ну, для тех, кто знает, как – связаться как из нашего мира, так и из других, и эта свзяь каким-то образом поймала в ловушку Деверу.

Мне очень хотелось тихо побеседовать по душам с Некроманткой. Или с Деверой, если она задержится достаточно долго, чтобы ответить на несколько вопросов.

А еще было бы приятно достать нож и растерзать кровать, порезать все эти разбросанные подушки, поломать мебель, разбить окна – вот просто так.

Да, кажется, я был куда более разочарован, чем сам полагал. Впрочем, ничего портить я не стал.

Еще я подумал снять на пару секунд амулет и телепортироваться. Я уже пару раз делал так образом и вполне выжил. Да, это риск. И каждый раз, когда я снимал амулет, этот риск возрастал. Но все же. Попасть в Черный замок, найти Некромантку, пообщаться на тему мироустройства и вернуться...

"Вернуться, босс?"

"Ты же знаешь, Лойош, так или иначе, но этот вопрос мы решим."

"Но..."

"Девера."

Он мысленно вздохнул.

Нет, амулет я снимать не стану. Пока нет. Пока я еще не в отчаянном положении. А я еще не в отчаянном положении, ведь есть двери, которые я еще не открывал. И пока все двери не будут открыты, еще не все потеряно, Талтош.

Я зло оскалился прямо в дверь, перед которой стоял. Что ж, ладно.

Шагнул вперед и открыл ее. То ли тот же самый коридор, в который я попал в самый первый раз, то ли очень на него похожий. Можно и проверить. Будет огорчительно снова столкнуться с Лашином и выслушать от него очередную грустную проповедь, чтобы я сидел смирно, но ведь если больше ничего не получится, я всегда могу обрезать ему уши, да?

Шагов десять, и я точно был уверен, где я: еще несколько шагов, и я окажусь в тех покоях, где провел эту ночь, а там, чуть подальше – комната Атранта, и странная приемная, и парадная дверь...

Я сделал несколько шагов, и оказался в совсем ином месте, и разозлился. Ладно еще когда такие абсурдные и нерациональные перемещения происходят при переходе через дверной порог, но посреди обычного на вид коридора – это просто нечестно.

В какой комнате я оказался на сей раз, гадать не пришлось. Я опознал ее сразу, как только оправился от внезапного перемещения. Просторное помещение, двухъярусные кровати стройными рядами, на крючках развешаны мундиры, а на стойке рядом с каждой кроватью – мечи и алебарды. Казарма.

Над каждой из дверей – зеркала, закрепленные с наклоном вниз. В любом другом месте дальняя дверь вела бы на тренировочный двор, а ближняя – в нормальный коридор, по которому можно было бы куда-то добраться. Но это в нормальном месте, а здесь... На всякий случай я подсчитал – тридцать два койкоместа, вполне разумное количество.

Оружие было чистым, острым и ухоженным, в том же стиле, что в оружейной там, наверху, разве что чуть более новых образцов – топор алебарды чуть сильнее скошен, а пика поуже.

Иначе говоря, смотреть тут более было не на что. Вторая дверь вела в комнату-кабинет – кровать чуть побольше казарменных, стол, стул и комод; на столе несколько чистых листов бумаги и два карандашных огрызка. И более никаких дверей, окон и неожиданных выходов.

Я вернулся обратно, пересек казарму и вышел в коридор. Развернулся позади меня не было ни двери, ни признаков того, что таковая существует.

Мрак. Пожав плечами, я пошел в единственном напрашивающемся направлении.

Через некоторое время справа оказалась дверь – как раз за той спальней, откуда я вышел. Не задумываясь, я ее открыл.

– О, прошу прощения. Э... Доррит, правильно? Мы уже встречались около кухни, когда вы перепугались и убежали.

– Да, господин, конечно.

– Я просто, ну, я ищу... кстати, а что это за комната?

– Старая детская, господин.

– А. Разумеется. – Детская кроватка, стены окрашены в синий цвет, а на потолке крюки, на которых когда-то висело то, что вешают над кроваткой.

– Могу я поинтересоваться, что вы делаете?

– Господин?

– Просто любопытно, почему вы здесь. Если, конечно, это не тайна.

– Господин, а где же мне еще быть?

– А у вас разве нет своей комнаты?

– А, вы об этом. Простите, господин, я неверно вас поняла, думала, вы о... Просто мне нравится приходить сюда и вспоминать.

– Вспоми... а, ребенок.

– Да, господин.

– Прошу прощения.

– Я должна была быть здесь.

– Но вы были больны?

Она кивнула.

– Я думала, что умираю. А сейчас... да, господин.

– Лашин до сих пор корит себя за то, что произошло.

– Это он вам рассказал?

Я кивнул.

– Я вроде как заставил его.

Лицо ее изобразило нечто занятное, словно мозги сами сомневались, какое выражение следует нацепить по этому поводу.

– Он был такой хороший мальчик. Ужасно. Бедный лорд Атрант. Бедный Лашин.

Я кивнул.

– И еще его дочь...

– Простите?

– А вы не знали о его дочери?

– Я знал только о сыне.

Она покачала головой.

– Наверное, не следовало мне упоминать о ней. Лорд Атрант не... в общем, он очень не любит разговоров о его личной жизни, вы понимаете.

Дочь. Ну да, конечно. Я идиот.

– Еще как понимаю, – кивнул я. – Уверен, он не одобрит, если вы будете болтать с незнакомцами о бедняжке Тетии.

Она кивнула.

– То есть вы знаете о ней?

Если бы я сейчас сказал, что встречал ее, разговор ушел бы далеко в сторону, так что я ограничился нейтральным:

– Лишь немного. Ее отец – лорд Атрант – не любит о ней говорить.

– Именно от нее я могла бы ожидать, что она ввалится не в ту комнату,

– сообщила Доррит. – Всегда сбегала, исследовала, пыталась найти новые места и ломала вещи, чтобы посмотреть, как они работают.

Я кивнул.

– И что с ней случилось?

– Ее мать умерла во время Междуцарствия.

Так, вот опять. В точности как сказала Тетия. Барабанный бой, вспышка, громкий плюх в бассейне. Я понятия не имел, что это значит, но это важно. И пока я не узнаю, почему именно – мне не разобраться во всей картине.

Может, это связано с тем, почему это место "платформа".

Может, ее мать отвечала за состояние кладовых, поэтому здесь нет еды, а Тетия умерла от голода.

Может, учитывая все эти извивистости со временем, мать Тетии умерла во время Междуцарствия, а потом время завернулось в узел так, что она вообще не родилась.

Может, тут как-то причастна и Девера.

Однако мне даже стало немного жаль Атранта. Жена умирает во время Междуцарствия, дочь умирает от чего-то загадочного, сын превращается в жуткое чудовище, которое надо держать на цепи. Сказать, что бедняге не повезло, это ничего не сказать, да, Талтош?

Хотелось выругаться, но при старой няньке это казалось неуместным.

Прикидывая, как бы получше раскрутить ее на информацию, я обошел детскую, заглянул во все углы, открыл дверцу бельевого шкафчика.

– Симпатичное зеркало, – заметил я. – Кажется, обращено прямо на кроватку. Девочке нравилось смотреть на себя?

Доррит кивнула.

А у меня все еще ничего не имелось. Ну что ж, можно и просто спросить, хуже вряд ли будет.

– Доррит, можете объяснить, почему если я спрашиваю, как умерла Тетия, то единственный ответ, который я получаю, это о ее матери?

Сперва она словно не поняла, о чем вообще вопрос, а потом тихо проговорила:

– Господин, а у кого еще вы спрашивали? Если мне позволено будет узнать?

Подумав, я пожал плечами:

– У Тетии.

Ее глаза округлились, она задрожала.

– Где? – полушепотом.

– Не знаю, как и описать. Приемная? Длинная такая комната, с видом на океан, столы и стулья?

– Конечно, – выдохнула она, глаза ее затуманились. Потом она снова взглянула на меня: – Прошу вас, скажите, как она выглядела?

– Вроде бы неплохо. Может, немного озадачена, но и я далеко не все понимал...

– Она не казалась... – Доррит поискала нужное слово, – грустной?

Я задумался.

– Может быть, немного. Однако в основном казалось, что она была не совсем там. Скорее, ну, не знаю, словно она воплощала собой комнату? Это имеет смысл?

– О, это я знаю, – интонация такая, словно я только что попытался ей объяснить, зачем нужен подсвечник. – В конце концов, она... – Доррит слегка покраснела.

– Она – что? – уточнил я.

Она покачала головой, опустила взгляд. На щеках ее показались слезы.

– В чем дело? – спросил я. Мой лучший сочувствующий голос не особенно сочувствующий, но я постарался сделать все, что мог.

– Я была здесь с самого начала, – сказала она.

– С самого начала чего?

– Ну, как начал строиться Особняк-на-обрыве, когда мы жили в старом замке.

Я кивнул, ожидая продолжения, а когда его не последовало, уточнил сам:

– Это было во время Междуцарствия?

– О да, – кивнула она, – до Катастрофы мой господин работал в столице. Он был консультантом во многих проектах, как новых, так и связанных с реконструкцией.

– А тогда было много работы с реконструкцией?

Доррит как-то странно на меня взглянула, потом я уловил момент истины

– ах да, вы же выходец с Востока, – и она проговорила:

– Драгаэра была очень, очень древним городом. Ничто не вечно, в особенности в те времена. Тот же Императорский дворец постоянно перестраивали и чинили.

– А почему "в особенности в те времена"?

Тот же самый взгляд, затем:

– Сохраняющие заклинания как-то заработали только по завершении Междуцарствия. Господин, – добавила она, вдруг осознав, что совсем забыла о правилах этикета.

– О, конечно, – проговорил я. Потом заметил: – Мы, выходцы с Востока, всегда моложе, чем выглядим, – потому что именно об этом она наверняка и подумала.

Она кивнула, слегка смущенная. Явно не знала, что на это ответить.

Я сказал:

– Я видел награду, которую он получил за какое-то строение – увы, я не помню, какое именно.

– Новая Серебряная биржа. Такая, знаете, изящная башня, похожая на серебристую иглу, и вокруг балкончики и эркеры. Просто чудо. У господина был дом в столице – неподалеку от Дворца, со стороны крыла Тсалмота, – и оттуда как раз открывался вид на эту биржу, и я видела ее каждый день, когда ходила в парк с... – она замерла и опустила взгляд.

"Все тут такие душещипательные, я сейчас расплачусь."

"Заткнись."

– И именно тогда, еще до Междуцарствия, он начал работу над Особняком-на-обрыве? – уточнил я, пытаясь не закатывать глаза.

– Да, – ответила она. – Нет. Ну, не совсем так...

– А как?

Она снова уставилась на пол.

– Мне не следует больше ни о чем говорить, господин.

– Вы не ответили на мой вопрос, – заметил я, с этакой шелковистой интонацией хорошего парня. Получается у меня, конечно, так себе, но лучше, чем было раньше.

Увы, недостаточно хорошо; она просто покачала головой. Что ж, я этого так не оставлю. Что-то тут есть, и если это неважно, то я текла. Ладно, зайдем с другой стороны...

– Вы ведь пережили Катастрофу Адрона, не так ли? Должно быть, это было ужасно.

Она кивнула.

– И что вы тогда чувствовали?

Доррит покачала головой.

– Не могу описать. – И это было правдой, но что еще важнее, об этом она, похоже, говорила вполне свободно, без запинки, то есть я вряд ли получу тут нужный мне ответ. – Она породила Море Хаоса – как то, большое.

Вы знаете об этом?

– Конечно, – ответил я, – хотя и трудно поверить. А потом началось Междуцарствие. Я даже не могу представить, каково тогда было.

– Нелегко, – подтвердила она. – Правда, нам повезло больше, чем другим: у нас все необходимое имелось под рукой.

– А вы были близки с матерью Тетии?

– Господин, как так – близка? Она была моей хозяйкой.

– Да. Конечно. Вы огорчились, когда она умерла?

– Я... – Она запнулась. – Я об этом узнала не сразу.

– А, то есть это случилось не здесь?

– Нет, господин.

– А где же?

– Где-то... в ином месте.

Черт. Снова секрет. Ненавижу секреты. Ну, кроме своих собственных, они – другое дело. Однако я, кажется, подбираюсь к цели. Надавить? Да.

– Где это было, Доррит? Где она умерла?

Пожилая драгаэрянка тихо всхлипнула, сползла со стула на колени и, уронив лицо в ладони, принялась царапать себе щеки. Я замер: такого я никогда не видел. Прошло, наверное, целых несколько секунд, прежде чем я шагнул к ней, перехватил ее запястья и опустился на пол рядом; Лойош и Ротса переместились с моих плеч на более надежные подставки. Морщинистое лицо Доррит отметили длинные кровоточащие царапины, и она продолжала рыдать. Что я ей говорил, сам не знаю – нет у меня большого опыта в сочувствовании. Неоткуда ему взяться у того, кто сперва убивал за деньги, а потом спасался бегством. Я называл ее по имени, нес какую-то бессвязную чушь, и через некоторое время ее руки расслабились, она, все еще плача, наклонилась и уткнулась лбом мне в плечо. Вирра.

– Все хорошо, – повторил я.

– Я не могу вам сказать. Я не могу вам сказать.

– Все хорошо, – еще раз сказал я. На самом деле, конечно, совсем даже не хорошо, но здесь и сейчас добраться до нужной мне информации способа не было.

Чуть погодя я помог ей сесть обратно на стул, она все еще не решалась поднять голову. Пытаясь сменить тему, я проговорил:

– Скажите мне вот что: где вы едите?

– Господин? – удивленно подняла она взгляд.

– Вы, слуги. Где вы принимаете пищу?

– На кухне, господин, – ответила она так, словно я идиот, и словно, ну, в общем, того, что только что было, никогда не было.

– Я видел кухню, – сказал я. – Там нет еды. И стола, кстати, тоже нет.

– Стол ставят, когда подают пищу.

– Кто?

– Кухарка, поваренок и кладовщица.

– Я их не видел.

– Но они должны быть там. Завтрак, обед, ужин – еда всегда есть.

– Ладно, – проговорил я, потому что не мог придумать иного ответа.

Она нахмурилась:

– А вы голодны, господин? Я могу...

– Нет-нет, я просто любопытствовал. Все в порядке.

"Босс, вот зачем врать, а?"

"Заткнись, Лойош."

– Спасибо, что побеседовали со мной, – сказал я.

Она поклонилась.

– Господин... – Потом: – Могу я спросить вас кое о чем?

– Конечно. Я ведь спрашивал.

– Простите мое любопытство, господин, но...

– Продолжайте.

– Ваша рука. Что с ней случилось?

Я бросил взгляд на левую руку.

– А, да. Я родился таким. Среди нашего народа считается знаком высшего отличия, если ты родился без одного пальца.

Она не без сомнений кивнула.

– А почему вы спрашиваете?

– Есть одно поверье... простите.

– Нет-нет, все нормально. Мне любопытно. Это о выходцах с Востока?

Она кивнула.

– Колдуны, чтобы обрести силу, должны пожертвовать часть своей плоти.

– О, – сказал я. – Жаль вас разочаровывать, но нет. По крайней мере я такого не слышал. Возможно, это метафора?

– Господин?

– Неважно. Еще раз спасибо, вы очень мне помогли.

– Разумеется, господин.

Я еще раз осмотрел комнату, затем изобразил легкий поклон и отступил обратно в коридор. Так, можно пройти еще немного направо, или повернуть влево, где я вернусь или не вернусь к дверям покоев Атранта, который, несомненно, все так же восседает в кресле под неодобрительным портретным взором самого себя.

Я повернул направо. Дверь почти напротив детской отличалась от остальных: тяжелая на вид, из какого-то темного дерева с тонкой и сложной резьбой – деревья, птицы, животное, которое, вероятно, было валлистой.

Так, ну понятно, классический ход: сейчас я открою дверь, и оттуда выпрыгнет нечто с острыми клыками, а может, некто с острыми клинками, и еще вопрос, что хуже. Я мысленно пожал плечами и отворил дверь.

Ну что ж, у этого сукиного сына все-таки есть библиотека. А то я уж засомневался. Странное расположение: прямо напротив детской, в двух шагах от спальни; но по крайней мере она у Атранта есть.

Я подумал, не закрыть ли дверь до того как.

В библиотеках есть одна особенность: или разворачиваешься и идешь куда собирался, или сидишь там минимум часиков десять. И я не имею в виду найти книгу, о которой раньше не слышал, и "просто открыть и глянуть на первые страницы", хотя такая опасность вполне реальна. Нет, просто в библиотеке ничего толком невозможно узнать без того, чтобы хотя бы примерно понять, какие книги в ней есть. А это все-таки книги. У которых придется прочесть как минимум названия.

"Лойош, как давно мы что-нибудь ели?"

"Год назад. Может, два."

"Да, я так и подумал."

Застыл на пороге, мысленно выругался. Надо, надо мне поработать над самоконтролем. И вошел.

Библиотека располагалась в длинной комнате, книжные полки вдоль всех стен. Так, навскидку, в библиотеке Морролана поместится штук шесть таких, но Морролан на этом деле слегка повернут. И не только на этом, впрочем, не суть важно. И хотя количество книг я оцениваю куда хуже, чем количество бутылок вина, тут их тысячи. Продолжительность жизни среднего драгаэрянина позволяет прочесть очень много. Строго по привычке я поискал зеркала, нашел три штуки – в углах, кроме ближайшего к двери, все развернуты внутрь комнаты.

Первое, что проверяют в библиотеке – как расположены книги. Основное я уже знал: самые важные для Атранта труды находились в его кабинете, книги на полках таковыми не являлись. Сперва мне попались на глаза полки с романами, в основном историческими. Кажется, он увлекался серединой Одиннадцатого цикла – правления Иссолы, Тсалмота и Валлисты. Уточняю: я имею в виду романы, действие которых происходит в те времена, а не написанные тогда. Прочесть то, что реально было написано в те давние дни, могут только ученые. Я однажды попробовал; даже алфавит не опознал. Я пошел дальше. Первоначальное предположение, что Атранту нравятся периоды правления Валлисты, не подтвердилось: дальше были книги из конца Пятнадцатого цикла, правления Джагалы и Атиры – опять-таки, исторические романы о том периоде. Чуть более внимательный осмотр убедил меня, что книги распределены сообразно времени, когда происходят соответствующие события; во всяком случае, иной схемы я не заметил.

На другой стороне комнаты также стояли романы о разных исторических периодах, а также, наконец-то, не беллетристика – полки с трудами вроде тех, что были в кабинете, с похожими названиями. И что-то вроде как по некромантии. Пока я просматривал названия, в глаза мне бросился толстый томик небольшого формата в обложке дешевой кожи, вытертая позолота на корешке сообщала: "Соединяя время и пространство: к вопросу о Чертогах Правосудия".

Ну-ну. Это и правда интересно.

Я вытащил книжку и некоторое время рассматривал ее до того, как открыть. Ее явно читали: углы сильно потерты, позолота с надписи почти сошла. Я попробовал фокус, который как-то показала мне Киера – держа книгу в левой руке, открыть там, где откроется сама по себе, чтобы проверить, какие разделы перечитывались многократно. Однако открылась просто первая страница. Видимо, нужны особые руки.

Когда-нибудь трудились в поте лица, решая сложный вопрос, и тут вдруг один из ключевых фрагментов вот так взял и встал на место? Именно это и случилось, когда взгляд мой выхватил короткую фразу, написанную от руки на первой странице – четкий каллиграфический почерк, идеальное перо, – "Тетии

– с любовью, в Киеронов день от папы".

– Сукин сын, – выдохнул я. Проверил с полдюжины книг, и нашел имя Тетии еще на одной. Проверил еще несколько, и нашел кое-что еще более интересное: на очередной книге было вычеркнуто чье-то имя, а взамен вписано имя Тетии. Тут почерк также был каллиграфическим, но еще более вычурным, с петлями и длинными росчерками, отменная демонстрация того, как чернильная авторучка способна контролировать толщину линии. Нет, я не эксперт по почеркам, просто еще когда вел дела, подхватил кое-какие знания, в основном сугубо теоретические.

Я еще раз огляделся, словно только что вошел в библиотеку. Подумал о спальне, в которой недавно был. О том, как сочетались вместе спальня, библиотека и детская, как будто эта часть особняка создавалась сперва для ребенка, а потом, когда ребенок подрастал, для ее дальнейших потребностей.

И улыбнулся: я уж было так привык, что в этом месте нигде нет никакого смысла, что даже не заметил, когда этот смысл вдруг появился.

Там была спальня Тетии, а это была ее библиотека.

Чтоб мне сбрить брови и зваться Скромником.

"Соединяя время и пространство" все еще были в моей руке, когда я обходил библиотеку и снова извлекал книги, на сей раз проверяя годы выпуска. Пришлось потрудиться, чтобы перевести несколько разных форматов дат, принятых до Катастрофы Адрона, но где-то через полчаса я уверился: в этой библиотеке не было ни одной книги, изданной после Междуцарствия. В основном все это опубликовали в годы правления Тортаалика, последнего императора до Катастрофы.

Четыре кресла стояли как раз так, как им и полагалось: уютные, и достаточно далеко друг от друга, чтобы удобно беседовать. Я отнес свое сокровище к ближайшему и уселся. Ротса яростно захлопала крыльями: наверное, я сел слишком резво.

"Прости," – передал я Лойошу.

Открыл книгу и начал чтение.

"Босс?"

"Хмм?"

"Это надолго?"

"Хочу снять пенки, попытаться понять, кто что сотворил и как это работает."

"Я понял. Но я имею в виду – когда мне начать кусать тебя за ухо, ласково напоминая, что мы не молодеем и вообще проголодались."

Ротса хлопнула крыльями, что я счел согласием с "проголодались".

"Дай мне хотя бы час."

Часа у меня это не заняло. Более того, не прошло и двух минут, чтобы напрочь утонуть в тексте и понять, что я ничего не понял. Обычно в книгах такого рода имеется что-то вроде введения, объясняющего смысл изложенного и что автор надеется изложить читателям, что обычно весьма полезно для тех, кто понятия не имеет о предмете повествования; тут такого не наблюдалось даже близко. Начиналось все с пассажа о "попытке использования "Воззвания Делми" в заданной области", что имело следствием "определенного рода малые вибрации, улавливаемые с помощью капель воды на траве" и "наблюдаемые аберрации визуального отображения в "Фокусе Паре" в случае удаления за пределы рекомендованной дистанции".

Ну вот, теперь я знаю все.

Я пролистал еще несколько страниц и убедился, что все прочее имеет лично для меня даже меньше смысла, и уже хотел было закрыть книгу, когда взгляд выхватил из текста слово "Вестибюль". Это, если вдруг вы забыли, то самое место, о котором говорила Девера – туда она ходила повидаться с Тьмой.

Я прочел все предложение, потом несколько предложений вокруг, потом еще несколько предложений на той же странице, и знал ровно столько же, сколько до того, как начал чтение. Но пока не готов был назвать это совпадением лишь потому, что ничего не понял.

Я закрыл книгу и несколько секунд барабанил пальцами по обложке.

Полднялся, обошел библиотеку по периметру и посмотрел, нет ли чего подозрительного в стенах – в библиотеках очень часто устраивают потайные проходы, очень уж хорошо они прячутся за книжными шкафами. Если тут такие и были, то слишком хорошо спрятанные за книжными шкафами. Я снова сел, посмотрел на книгу. Открыл на той странице, где заметил слово "Вестибюль" и попробовал найти хоть каплю смысла. Если я вообше что-то понял, там намекалось на причины не посещать Вестибюль – съедят; и я очень, очень надеялся, что к моему случаю это не относится. Выругался, встал и убрал книгу на то же место, где взял ее – в конце концов, я хороший парень, – а потом, на прощание взглянув на библиотеку, вышел и закрыл дверь.