Текст книги "Валлиста (ЛП)"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

12. Звезда семи камней

С минуту я стоял на последней каменной ступеньке и осматривался. Да, это точно тот же самый винный погреб, а теперь кто-нибудь мне объяснит, что все это значит? Тот же размер, те же самые стеллажи в том же количестве, и наконец, вода в углу капала строго в том же месте, где в особняке были бурые потеки. Первая мысль была – ну теперь-то можно украсть бутылочку? За ней пришла вторая: а что, если я возьму бутылку, которая все еще существовала там, откуда я пришел? Что произойдет, если вдруг встретятся две винные бутылки из разных времен? Часто ли вам приходилось задаваться подобными вопросами?

Я немного осмотрелся и уверился, что проходы и кладовые – теперь заполненные, как положено, фруктами, овощами, тюками материи и ящиками с гвоздями, – также были те же самые. Остановившись у выхода из винного погреба, я увидел через другую дверь широкую лестницу. Вернулся к ней; в Особняке-на-обрыве эта лестница спускалась вниз, в пещеру. Здесь тоже имелись факелы, но они не горели. Я остановился и зажег один с помощью забавного устройства из кремешка и стальной пластины, какими торгуют в Восточном гетто, и без этого устройства я вряд ли выжил бы в последние несколько лет. Когда факел загорелся, я пошел по лестнице вниз. В особняке ступени заканчивались в пещере; здесь – тоже, но это была совсем другая пещера: поуже, с более низкими сводами и полом скорее песчаным, чем каменным. На минуту я совершенно перестал понимать происходящее: мозги пытались сориентировать меня по морю, которого здесь не было. В итоге я взял себя в руки и просто занялся делом. Пошел налево, и пещера спустя дюжину шагов просто закончилась, никаких тебе пометок на стене.

Развернулся и пошел обратно. У дверей мне даже на миг показалось, что я чувствую запах океана, но – нет, именно показалось.

Шагал я долго, порой приходилось поворачиваться боком, так тесно сходились стены. Откуда вообще берутся пещеры и почему они так себя ведут? Кто-то наверняка должен такое знать.

Впереди я увидел свет, что уже было облегчением: хотя бы выход и вход у пещеры именно в тех направлениях, где им и полагалось. Выбравшись из пещеры наружу, в блеклых сумерках раннего вечера я увидел – нет, не океан, а реку. Пещера выходила на берег футах в тридцати от воды. Река текла, с моей точки зрения, справа налево; неширокая и небыстрая, даже близко не та, что протекает через Адриланку, но и эту водную артерию использовали в роли транспортной. У меня на такие вещи взгляд наметан, а кроме того, по течению медленно дрейфовала парочка небольших барж.

Я подождал, пока они не скроются из виду, сугубо по привычке не привлекать ненужного внимания, и подошел к самой воде. Берег порос густой и пышной травой, но прямо здесь был простой песок. Мягкий, однако не мокрый. Течение, как я уже сказал, сильно уступало реке Адриланке, а значит, тут было тише. Я смотрел на текущую воду. Небо все еще оставалось достаточно ярким, чтобы я смог определить, где Горнило, и я заключил, что сейчас сильно за полдень и вечереет, примерно так же, как и когда я вышел из пещеры, и вполне соответствует тому времени дня, какое должно быть, учитывая, сколько времени я провел в замке. То есть я скорее всего там же, где и был, в прошлом, гуляю себе за несколько сот лет до собственного рождения. И что тут может пойти не так? Я смотрел в реку и размышлял.

Хотелось бы найти связь между рекой и фонтаном, однако исток фонтана Темные Воды, воды, которые никогда не видели дневного света, а эта река мирно текла под открытым небом.

Я наклонился, зачерпнул в горсть воды, пропуская ее сквозь пальцы.

Еще одна баржа плыла на сей раз вверх по течению. Я подумал, не спрятаться ли, и решил, что незачем. Я наблюдал, как она проплывает мимо. Судно шло достаточно близко к берегу, я свободно различал черты лиц лодочников, которые, в свою очередь, во все глаза пялились на меня; один так увлекся, что чуть не плюхнулся в воду, после чего прочие смеялись над ним. Баржа была загружена бочками; с чем – я понятия не имел, однако это не имело значения, ведь я не знал, куда она направляется.

На берегу росло несколько деревьев незнакомой мне породы – невысокие, веретенообразные, и веток раз-два и обчелся, – и тростник. Вода имела грязно-бурый цвет. Я развернулся, но замка не увидел, хотя до него, по моей прикидке, было с полсотни родов. Снова повернулся к реке, словно она могла объяснить мне, что происходит, найти смысл во всем, что тут творится. Прошел вдоль реки и поймал где-то впереди какое-то движение.

Остановился. Движение повторилось – слишком далеко, я только и мог разглядеть, что сам факт: что-то там небольшое двигается, на той стороне реки, у самого берега. Я подошел поближе; движение продолжалось. Еще ближе, и как раз когда я оказался почти напротив, оно прекратилось. Я замер; примерно минуту спустя движение началось снова.

Наблюдая, я запечал все больше и больше подробностей, и наконец понял, на что именно я смотрю. Разумеется, это был валлиста, кто же еще? На отмели, где они и водятся. Одним быстрым движением он откромсал верхушку камышинки, немного пожевал, положил камыш обратно на песок. В какой-то момент он остановился, чем-то обмазал стебель – наверное, пережеванной мякотью камыша – и сполз в воду, что-то держа во рту.

Медленно перемещаясь, держа в пасти нечто смахивающее на коробку, он аккуратно поставил ее в воду, а потом вернулся к камышу и принялся жевать дальше.

Я завороженно наблюдал за ним минут двадцать, пока сумерки не сгустились окончательно. Я осмотрелся; откуда-то сзади, относительно недалеко, исходило сияние, и я не сразу сообразил, что это замок – на ночь там зажгли освещение. Света хватало, чтобы уловить общие очертания местности, хотя мелочей и не было видно. У Лойоша и Ротсы ночное зрение много лучше, чем у меня, так что они смогут присмотреть за всем, за чем нужно присматривать. И что теперь? Поискать себе ночлег, попытаться вернуться в свое время или бесцельно побродить вокруг, пока кто-нибудь меня не съест?

Что ж, ладно, давай сперва побродим.

И я пошел дальше вниз по течению, поскольку туда с самого начала и двигался.

"Лойош, ты знаешь, что он делает?"

"Валлиста? Рыбачит."

"Рыбачит."

"Сооружает ловушку для рыбы."

"А. Хм. Наверное, это знак, ну, вроде того."

"Почему?"

"Не знаю. Весь особняк – ловушка? В особняке есть ловушка? Я попался в ловушку?"

"Думаешь?"

"Не знаю, говорю же. Но Девера точно попала в ловушку. И я сейчас не думаю, а просто угадываю, пытаюсь извлечь хоть какой-то смысл из всего, что под руку попадется – а вдруг заодно и ответ всплывет."

Лойош благоразумно заткнулся, а я пошед лальше вдоль реки, размышляя.

Вообще говоря, я только что сказал ему чистую правду – ну, в основном: что-то во всей этой катаваси было – особняк, перемещение во времени, – и меня не покидало чувство, что тут где-то рядом есть момент, который я не вижу, есть ключ, который объяснит все. Ну а пока ждешь вспышки озарения, Талтош, продолжай собирать мозаику... ладно, ладно. Просто собирай те кусочки информации, какие можешь, пока ждешь, чтобы все это уложилось в общий рисунок. Ну а в нынешнем случае – шагай себе дальше.

"Так, полетайте вокруг и посмотрите, нет ли рядом чего интересного или опасного."

Лойош и Ротса взмыли в воздух, а я продолжал идти, не смеша, осматриваясь по сторонам. Темнело, но, пожалуй, не так быстро, как в Адриланке. А может, это лишь мое воображение.

"Пока ничего, босс. Думаешь, надо вернуться туда, откуда мы пришли, и посмотреть, сумеем ли мы вернуться обратно?"

"А ты сумеешь найти то место?"

"Не уверен."

"Тогда давай пройдем еще немного.

Мысли мои все возвращались к Темным Водам, пытаясь отыскать, как с ними может быть связана река. В конце концов, пещера с выходом прямо на берег должна что-то да значить. Ну, возможно. Может быть. Наверное.

Когда пытаешься решить загадку, всегда возникает искушение силой вставить ответы на неподходящие места, потому что так они будут смотреться красиво и симпатично. Это неправильно, и об этом искушении я знал с самого начала, когда только занялся изучением особняка; однако то, что я о нем знал, не мешало мне раз за разом его испытывать. Нет, я не уступил ему.

Пока не уступил.

Я сделал себе мысленную заметку – зафиксировать твердость почвы, звуки (более разнообразные, чем на берегу океана, и плеск воды составлял лишь малую часть общей картины) и сложный букет запахов, в которых доминировал запах рыбы.

От пещеры я отошел не так уж далеко – примерно на пол-мили, а то и меньше, – когда наткнулся на арочный мост, сложенный из камня и дерева. Я пересек реку и продолжил путь в том же направлении. Через несколько минут Лойош сообщил:

"Босс, там дома и люди."

"Где?"

"Прямо впереди тебя. Ты там будешь через несколько минут."

"Явная угроза имеется?"

"Ты о банде драконлордов, скрывающихся за углом и готовых выпрыгнуть наружу и покрошить тебя на кусочки? Нет. Я бы упомянул о подобном."

"Прости."

Через нескольо шагов из-за речной излучины показались огни. В их свете я разглядел дорогу, ведущую почти вдоль берега, и по ней я добрался до деревни. В силу причин, каковые я, безусловно, счел бы важными, если бы был о таковых осведомлен, деревню построили на склоне холма, а не на относительно плоской территории у его подножия. Прямо на берегу имелась пара темных строений и небольшой причал, выходящий на более глубокую часть речного фарватера; лодок у причала не было.

Остальные сооружения стояли выше по склону, разбросанные, насколько я понимал, сугубо случайным образом. В основном они также были темными, в паре-тройке домишек светились слабые огоньки – то ли свечной огарок, то ли угли в очаге. Единственное исключение находилось примерно на середине склона – из окон проливалось много света, а когда я подошел поближе, увидел над входом вывеску, хотя разобрать, что там изображено, и не мог.

Впрочем, я знаю, как выглядит деревенский кабак, благо за последние годы посетил немало таких.

По склону я поднялся, никого не встретив. Подойдя вплотную, смог различить на вывеске звезду из самоцветных камней – алмаз, рубин, изумруд, сапфир, опал, жемчуг и еще один, который, вероятно, представлял собой берилл. Краски были достаточно свежими, то есть вывеску скорее всего нередко подновляли, а следовательно, заведение процветающее.

Когда я оказался у двери, Лойош спросил:

"Босс, мы с тобой или ждем снаружи?"

Каждый раз приходилось решать этот вопрос. Народ в кабаке – сплошные теклы. Войти к ним с парой джарегов на плечах или без таковых? Сразу бросить вызов окружающим, или сперва попробовать подход "я тихий и безвредный"?

"Окна есть?"

"Полно."

"Тогда пока обождите тут."

Лойош ничего не ответил. Я знал, что ему это не по душе, и он знал, что я это знаю, и принимал это как часть работы.

Я медленно открыл дверь, вошел и попытался стать мелким и незаметным.

Помещение оказалось не таким большим, как я предполагал, так что наверное тут есть и задние комнаты для избранных персон, а может, гостевые покои. В зале стояла примерно дюжина столов разного размера и конструкции, а убранство ограничивалось несколькими плохонькими пейзажными картинками: морской берег, холмы с овцами на выпасе, горные хребты. В общем, картинки того типа, которые вешают где угодно, только не у себя дома. В задней части зала имелся крошечный подиум, где места едва хватило бы на двоих; мне внезапно вспомнилась Сара.

Разумеется, сидели в кабаке сугубо теклы всех возрастов. Заняты были всего три стола – не слишком многолюдно, то ли потому что еще слишком рано, то ли потому... и тут-то я и понял, что понятия не имею, какой сегодня день. День недели, в смысле. Почему-то это меня сбило с толку. Зря не спросил у Гормена.

Разумеется, весь зал смотрел на меня. Я улыбнулся, кивнул и попытался не делать слишком умный вид. Хозяйкой была этакая всеобщая бабушка, невысокая по драгаэрянским меркам.

Я устроился за столиком в углу недалеко от выхода и нарочно сел спиной к залу. Немного неуютно, когда за моей спиной не присматривают Лойош и Ротса, зато именно так приглашаешь всех смотреть на тебя. Бабушка заколебалась, но в итоге решила, что мои деньги не хуже, чем у других. Я попросил вина и получил бутылку незнакомого мне вида. Она была уже откупорена, хозяйка налила мне примерно пол-кружки и подождала, пока я искал в кармане подходящую монетку. Когда она ушла, я сделал глоток и очень сильно об этом пожалел. Сплошное послевкусие, и состоит из такого букета вкусов, какой не пожелаешь попробовать даже злейшему врагу. Был бы я честным человеком, назвал бы сорт, чтобы никто и никогда по доброй воле не стал такое заказывать; однако я не таков, а кроме того, я его просто забыл. Скорее всего, что-то местное, а виноград в этих районах неудачный.

Еще с полчасика я сидел и изображал, что пью вино, однако никто ко мне так и не подошел, дабы обменяться словечком. С другой стороны, никто и не попытался врезать мне стулом по башке, так что можно считать, квиты. Я пересел на соседний стул за тем же столом, откуда мне открылся лучший вид на зал кабака. Никто в открытую не наблюдал за мной, все тихо беседовали о чем-то – хотя о чем им тут говорить, кроме меня, лично я понятия не имел.

Ну ладно, это я преувеличиваю; раньше я уже имел дело с теклами и знаю, о чем они говорят. Нет, не о том, как погода влияет на рост... в общем, того, что тут выращивают. И не о том, как относится к ним его милость лорд такой-то – в данном случае Атрант – и какую часть от урожая забирает. И не о том, насколько лучше пошла вспашка с заточенным лемехом. Все это лучше оставить тем сочинителям, которые знакомы с теклами лишь по трудам своих столь же необразованных собратьев. Нет, они болтали о том, что себе думает их младшенький, и о поездке на ярмарку, и о том, что лавочник вздул цены на грез-траву, а теперь удивляется, почему ее перестали покупать, и о забавном случае с кошкой, которая подошла слишком близко к маме-козе, когда та как раз рожала... Я не подслушивал, нужды не было: просто я бывал в десятках местечек вроде этошл кабака. Хозяйка наблюдала за залом с видом мамы-медведицы, время от времени подходя то к одному, то к другому столу с очередным заказом.

За ближайшим столом сидели две женщины средних лет и парень. Я поднялся и переместился к ним.

– Не возражаете?

Вопрос со всей очевидностью им не понравился, потому как они просто не знали, как вести себя со мной. Выходец с Востока, который открыто носит оружие – а ведь выходцы с Востока единственные в Империи, кто в социальном статусе стоит ниже текл. Сложное решение, согласен. Я изобразил лучшую из своих дружелюбных улыбок.

Через несколько секунд одна из женщин что-то буркнула и кивнула, ответив тем самым на первый вопрос – кто тут главный. Глаза у нее были почти идеально круглой формы, кожа – бледная даже в здешнем тусклом свете, и очень острый нос; у меня бывали кинжалы более тупые.

– Я Влад, – представился я.

Они издали звуки, складывающиеся в странные местные имена; остроносую звали Уффак, я даже подумал, что это она так закашлялась.

– Что вы вообще тут пьете? – поинтересовался я. – Вино я уже попробовал.

Все трое рассмеялись, как смеются над тем, кто обнаружил нечто, вот уже много лет известное всем окружающим.

– Пиво, – сообщила Уффак. – Держись пива, не прогадаешь. – И, махнув рукой хозяйке, заказала мне кружечку. Я жестом изобразил, что плачу на круг за всю компанию, кабатчица кивнула. Не то чтобы я был любителем пива, но не тот случай, чтобы привередничать.

– Что ты тут делаешь? – спросила Уффак.

– Просто иду мимо, – ответил я.

– И куда ты идешь?

– Да трудно сказать, даже не уверен, в каком именно направлении. Куда глаза глядят, скорее всего. А тут вокруг есть на что посмотреть?

Вторая женщина, чье имя я так и не опознал, сказала:

– На запад отсюда всего в нескольких милях – ярмарочные луга.

– О, у вас тут ярмарка?

– Закончилась восемь дней как.

– Жаль.

Парень добавил:

– Но ленты там еще остались.

Женщина покачала головой:

– Нет. Уже убрали.

– Точно? Я там был позавчера, и...

Уффак кашлянула, и спор прекратился. А она обратилась ко мне:

– Ищешь работу?

– В сельских делах я не мастак.

– Иногда в замке нанимают прислугу.

– Да? А вы там тоже работали?

– Мой младшенький работал.

– И моя сестра, – добавил парень.

А вторая женщина сказала:

– Когда я была маленькой, то служила ее милости.

– Ее милости, – повторил я.

Она кивнула.

– Я слышал, она умерла.

Парень и женщина кивнули, а Уффак прищурилась и спросила:

– Как ты об этом узнал?

Лицо ее хоть и было бледным, но благодаря морщинам имело вид высветленной дубленой шкуры.

– Держу ушки на макушке.

Она мне не поверила.

– Ты был в замке.

Я кивнул.

– Кто?

– Гормен.

Она медленно кивнула.

– Он слишком много болтает.

– Для теклы или для иссолы?

– Он больше не иссола.

– Кстати, а почему? Что случилось?

– Не твое это дело, и не мое.

Что ж, это оставляло не слишком много пространства для спора. А если спор не выходит, надо попробовать метод убеждения, я всегда так говорю.

Ну, иногда. Как минимум однажды точно сказал.

Сунув руку в карман, я нащупал там три империала. Передал по одному золотому женщине, чьего имени я не запомнил, и парню.

– Прогуляйтесь пока.

Глаза их расширились, но монеты они взяли и посмотрели на Уффак. Та кивнула, они поднялись и перебрались за стол на противоположной стороне зала. Когда они ушли, я толкнул к остроносой третий империал.

Она подняла монету, внимательно изучила ее, царапнула ногтем и нахмурилась.

– А это кто такая? – вопросила она, указывая на портрет императрицы, которая еще не заняла трон. Ой.

– Не знаю, – соврал я. – Но золото есть золото.

Она постучала пальцем по монете, кивнула и положила на стол.

– Зачем тебе эта история?

Покопавшись в карманах, я извлек еще один империал и положил на стол рядом.

– Достаточно веская причина?

Она улыбнулась. Зубов у нее недоставало, а те, что остались, были желтыми. Я внезапно понял, что в годы Междуцарствия у драгаэрян зубы выглядели так же, как у выходцев с Востока в мои времена. Вот даже не знаю, смешно это или огорчительно. А еще интересно было, сколько сейчас запросил бы кузнец, чтобы сделать ей новые.

– Многого я не знаю, – сказала Уффак. – Только что это случилось лет через сто после Катастрофы.

Она отхлебнула пива и тыльной стороной ладони смахнула пену с губ. Я кивнул, ожидая продолжение.

– Есть тут танцовщица, она тоже иссола. Хевлика.

Я кивнул, а мысленно издал сразу десяток "ага".

– И похоже, они с Горменом смахивали солому.

Выражение такое я слышал впервые, но было нетрудно понять, что оно обозначает.

– Имели отношения, – уточнил я.

Она прищурила левый глаз. Наверное, решила проверить, не изображаю ли я недопонимание, чтобы смутить ее – что было правдой, только не сработало.

Я сверкнул улыбкой и кивнул.

– Разумеется, об этом узнали.

– Заранее прошу прощения – мы, бедные выходцы с Востока, не особенно разбираемся в таких делах, – но разве подобрые интрижки под запретом?

Пару секунд она смотрела на меня так, словно я не принадлежу к роду человеческому – что ж, в понимании драгаэрян так оно и есть. Затем расслабилась и проговорила:

– Гормен в это время был ключником у его милости.

– Это то же самое, что домоправитель? – уточнил я, вспоминая леди Телдру.

Она кивнула.

– Он был главным по всем хозяйственным вопросам.

– И что же?

– Танцовщица считалась частью хозяйства. У вашего народа подобное наверняка также считается недолжным, не так ли?

– У нас ключников нет. По крайней мере, в хозяйствах выходцев с Востока я таких не встречал.

– А кто же у вас руководит слугами?

– А кто руководит вашими слугами?

– Ключник, я же сказала.

– Вашими? В вашем доме?

– В моем доме? – она рассмеялась. – У меня слуг нет.

– Вот и я о чем, – заметил я.

Она посмотрела на два империала, что лежали на столе, потом снова на меня, словно не совсем мне поверила. Пожалуй, я в чем-то ее понимал: как может тот, кто швыряется империалами как медяками, не иметь слуг? Да, вот такой вот я загадочный.

– Короче говоря, их поймали на горячем, и Гормена пинком выставили из Дома Иссолы.

– И велели войти в Дом Теклы.

– Ха. Уверен, вы все приняли его как родного.

Уффак поджала губы.

– Нет, мы не были с ним особо приветливы. Однако Гормен достойно принял свою судьбу и никогда не задирал нос, и мы перестали его шпынять. В конце концов.

– А теперь?

– В смысле?

– Чем он занят теперь?

– А, тем же, чем и раньше, но теперь как текла.

– А танцовщица?

– Она все еще там.

На лице ее мелькнуло выражение, которого я не успел прочесть.

– Что? – спросил я.

– Хмм?

– Что за взгляд?

Она уставилась на столешницу. Я ждал, и минуту спустя она тихо проговорила:

– Это было жестоко.

Пальцем я рисовал на столешнице круги, используя вместо краски конденсат с пивных кружек.

– Что именно?

Уффак вздернула голову.

– А ты не понимаешь? Его заставили остаться там, где он по-прежнему каждый день видит ее, только теперь он текла.

Драгаэряне в общем и иссолы в частности – то, что я знаю о них, – да, та еще получилась картинка. Он больше не иссола и даже не принадлежит к одному из благородных Домов. Она не может больше иметь с ним никаких дел, а он ни за что даже и не подумает задать ей хоть один вопрос. Драгаэряне полные идиоты.

– И это просто жестокости ради?

Она кивнула.

– Это Атрант все сделал?

Уффак поморщилась – наверное, для местных "его милость" слишком важная персона, чтобы называть его просто по имени, – но кивнула.

– Кажется, он мне уже сильно не нравится, – заметил я.

– Он многое пережил, – пояснила она.

– Ты про его сына.

Она кивнула.

– А потом еще и дочь.

Она нахмурилась.

– Какая дочь? Нет у него дочери.

– Да? Значит, ошибся.

А вот и еще одно "ага". Если вы вдруг упустили, поясню: я только что выяснил, что мать Тетии уже мертва, и при этом в селе никогда не слышали о женщине, которая в мое время была взрослой и призраком. Я пока еще не знал, что именно это означает, но явно что-то.

В кабаке появилось еще несколько человек – драгаэрян, – и расселись за свободные столы. Наверное, для текл еще было рано. Опять же, возможно, кое-кому тут после завершения работы пришлось прошагать несколько миль; по опыту собственных странствий знаю, теклы одолевают пешком изрядные концы.

Кроме меня, здесь по-прежнему все были теклы; полагаю, если бы в кабак внезапно вошел представитель одного из благородных Домов, никто не знал бы, как себя вести.

Я кашлянул.

– Мы тут говорили о жене Атранта. Как ее звали?

– Ее милость.

– Что, так и звали?

– Другое имя мне неизвестно.

Я кивнул.

– Так что с ней случилось?

– Не знаю. Нам никто так и не сказал.

– А если верить слухам?

Она рассмеялсь.

– О, этого хоть отбавляй. Что один из экспериментов его милости вышел из-под контроля. Что она сама отравилась в порыве отчаяния, наблюдая, как он преступает законы природы. Что пришел бог и взял ее себе в жены. Что он убил ее, когда она угрожала обратиться к герцогу с жалобой на его беззаконную магию. Что он принес ее в жертву, дабы обрести могущество...

Мне продолжать?

– Не надо, суть я уловил. Кто может точно знать?

– Его милость.

– Вот спасибо.

Она пожала плечами.

– Ладно, а еще кто?

Она задумалась.

– Может быть, Хевлика.

Я кивнул.

– Может, и найдется способ ее повидать.

– Она должна скоро быть.

– Что? Здесь? Она что, приходит сюда выпить?

– Она здесь танцует, пару раз в неделю.

– А. Я думал, она танцует только для Атранта.

Уффак нахмурилась.

– С чего ты так решил?

– Да вот сам не знаю.

Смерив меня недоверчивим взглядом, она что-то проворчала. Народу еще прибавилось. Я бывал на выступлениях – театральные представления, концерты, – где возбужденное предвкушение нарастало с каждой минутой в ожидании начала. Здесь не было ничего такого, все вели себя расслаблено, словно то, что сейчас будет – просто часть вечера, а не особый случай, что-то наподобие ужина в выходень. Есть что предвкушать, но совершенно незачем ломать стулья.

Я купил нам еще пару кружек пива. Стоит заметить, что хозяйка принесла напитки и взяла с меня деньги; для всех остальных она просто делала пометки на доске, что стояла у нее за стойкой. Впрочем, не могу с уверенностью утверждать, это потому что я человек, или просто потому что нездешний.

Я ждал начала представления.