Текст книги "Валлиста (ЛП)"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Затем я целую минуту потратил на самоанализ. Мне его жаль? С каких это пор мне жаль тех, кого мне приходится убивать? Ну, оно-то да, но тут особый случай. Обычно, когда мне приходится кого-то убивать, это в результате их собственных сознательных решений. А это чудовище, это существо, никогда и никаких сознательных решений не принимало. С ним просто случилось, все и сразу, и в конце концов случился я. Жалкая участь.

И ведь винить в итоге некого. Ненавижу, когда выходит так, что некого винить. Обычно я выхожу из такого, сказав "это все Вирра".

Вирра. Ха.

"Босс, а что было, когда ты исчез?"

"Лойош, когда мы выберемся, у меня с тобой будет длинный разговор, и может быть, ты найдешь во всем этом смысл."

"О, не могу дождаться."

Я еще раз посмотрел на бедное существо, которое только что прикончил, и отвернулся.

Отличная работа, Влад. Ты выжил. И наверняка сильно разозлил кое-кого, как только большого белесого голого урода найдут мертвым. Я не был уверен, что в этом месте остался кто-то, кого мне стоило бы бояться, однако я не был также уверен, что таких нет.

Я вернулся к комнате с зеркалами. На скуле у меня осталась засохшая кровь, и вскоре будет роскошный фингал.

"Босс, ты просто красавчик."

"Заткнись."

Я проверил, не дрожат ли у меня руки. Странно, что такое надо было проверять? В общем, дрожали они не слишком. Я был уверен, что ответ в этих зеркалах, или хотя бы изрядная часть ответа. Когда я ударил в одно из них Леди Телдрой, меня отправило в Чертоги Вирры, и на меня тут же спустили чудовище, что было неплохим подтверждением моей правоты.

"Босс, есть идеи?"

"Пока нет. А у тебя?"

"Да. Давай прикончим всех, кого встретим, и посмотрим, что будет."

"Только не танцовщицу. Она мне нравится."

"Ты что-то размяк."

Я еще раз взглянул на труп. Не стоит ли его спрятать? Я не был уверен, как подойти к такому делу, но вообще стоит ли? Нет, подумал я, учитывая обстоятельства, то, что меня за это конкретное убийство возьмут под стражу – самый маловероятный исход.

Опять же тут никого нет...

Дверь, которую я только что закрыл, открылась. Я прижался к стене, кинжал скользнул мне в ладонь, и затаился.

И пусть в меня воткнут сотню флажков и назовут ярмаркой! Но мимо прошла троица слуг, в руках подносы с едой, спокойно-размеренные, словно возникнуть из комнаты с зеркалами – это самый обычный маршрут из всех возможных, чтобы подать ужин. Они не обернулись, даже не заметили тушу дохлого чудовища всего в двадцати футах в той стороне; просто прошли мимо, вниз по спиральной лестнице, не в ногу, как солдаты, но не менее слаженно, словно выполняя каждодневный ритуал. Я скользнул, наблюдая за ними, пока они не скрылись в дверях бального зала.

"Босс, что за..."

"Понятия не имею. Не спрашивай."

"Но ты же помнишь тех троих..."

"Помню."

Я пошел следом по лестнице и, выглянув за дверь, успел заметить, как они скрылись за углом. Я держался на достаточном расстоянии и шел за ними, длинным и извилистым маршрутом. Двое слуг остановились в кухне, третий пошел дальше. Когда я подошел к кухне, изнутри послышались голоса: слуги ужинали, примерно как и рассказывала Доррит. Я добрался до поворота того первого коридора, по которому вошел сюда, выглянул за угол; слуга как раз входил в те покои, где раньше сидел Атрант.

Вот, значит, почему кухня пуста: еду доставляют из другого места. Из прошлого. Готовят еду в прошлом и приносят в настоящее. Ну а почему нет? Почему я сам так не поступал, это же вполне обычное дело.

"Лойош, я уже окончательно сбрендил?"

"Может быть."

"Спасибо."

Я попытался выкинуть из головы все, что рассказала мне Вирра, потому что это никак не помогало мне с основной загадкой.

Было, конечно, искушение просто войти и поговорить по душам с Атрантом, требуя ответа. Но я не был уверен, что получу таковой, а потом я скорее всего выйду из себя и прикончу его; опять же прерывать чужой ужин было бы грубо.

Я вернулся в комнатушку рядом с бальной залой и закрыл дверь. Теперь я наконец-то мог сделать то, что хорошо умел, не раз делал прежде и был уверен, что справлюсь в должной степени: я ждал. Миновал почти час, пока наконец я услышал шаги – та же медленная, размеренно-ритуальная поступь.

Я ждал, пока они пройдут мимо, затем выглянул – да, это были все те же трое, несущие на подносах грязную посуду и объедки обратно в прошлое, где посуду помоют, а объедки скормят кетнам или другим слугам. Когда они скрылись из виду, я подождал еще минуту и последовал за ними на достаточном расстоянии. Я как раз поднимался по лестнице, когда они скрылись в комнате с зеркалами. Кажется, они так и не заметили лежащую на полу тушу.

После их исчезновения я остановился подумать; разыграть имеющееся можно было еще парой вариантов, но я знал, что хочу сделать. Оно меня царапало уже некоторое время, и хотя это не было частью большой загадки, я хотел для начала решить этот вопрос.

Почти секунду я пытался придумать причину не делать этого, а потом вернулся по всем этим лестницам и коридорам в те самые покои, где меня давным-давно – вчера – поселили и накормили. Из дырки в потолке свисал шнур. Я дернул.

Минуту спустя в дверях с поклоном появился Лашин.

– Господин, чем могу служить?

– Немного побеседуем, если не возражаете.

– Нисколько.

– Не хотите ли присесть?

– Если мне будет позволено, господин, я бы предпочел постоять.

– Как пожелаете.

Я же сел и с удовольствием вытянул ноги.

– О чем вы хотели бы побеседовать, господин?

– О Хевлике.

Наблюдал я внимательно; челюсть его определенно напряглась от усилий изобразить отсутствие реакции.

– Что вы желаете знать, сударь?

Помните, я говорил, что нужен разный подход, чтобы заставить говорить разных людей? Что ж, иногда разный подход нужен даже для разговорить одну и ту же персону, если речь идет о разных вещах. Вот, например, Лашин: иссола, дворецкий; для него долг, обязанности – это все. Он скорее умрет, чем нарушит свой долг, а значит, достаточно развернуть дело так, чтобы один аспект его долга требовал нарушить другой, и все, клиент готов. Но если тут личные дела, которые не имеют отношения к его обязанностям – это уже совсем иное дело, и требуется иной способ убеждения.

Я достал кинжал из поясных ножен справа: мощный клинок, скорее боевой нож, нежели кинжал, широкий, хищно изгибающийся к острию на протяжении последних четырех дюймов; при взгляде на такой клинок неизбежно приходят в голову длинные разрезы снизу вверх, из которых выпадают внутренности.

Большинству такие картинки в отношении себя, любимых крайне не по нраву.

Я держал клинок свободно, двумя пальцами на рукояти, позволив ему покачиваться туда-сюда на манер змеи, готовой к удару.

– Расскажите, что там у вас с Хевликой.

Веки его распахнулись, взгляд остановился на ноже – именно там, где мне и нужно. Я немного подождал, пока рот Лашина, словно утратив связь с прочим организмом, изображает неплохое подобие рыбы.

– Может, все-таки сядете? – предложил я.

Он опустился на кровать, все так же не отрывая взгляда от ножа, и в конце концов сумел выдавить:

– Как вы узнали?

Я покачал головой:

– Вероятно, вы перепутали, кто здесь задает вопросы, а кто отвечает.

Я, – указал я ножом на собственную грудь, – спрашиваю. Вы, – направил я острие ножа на него, – отвечаете. Начинайте отвечать сейчас же.

– Я...

– Да. Вы. Хорошее начало. Вы и Хевлика. Как вы связаны?

– Я... я позову на помощь.

– Не думаю, Лашин, что я в это поверю. Не думаю, что вы способны сейчас издать звук более громкий, нежели всхлип. Но если хотите – вперед.

Не знаю, однако, от кого вам сейчас ожидать помощи. Чудовище, что когда-то было сыном Атранта, валяется сейчас на балконе над бальной залой, остывает и радостно готовится к трупному окоченению. Что до Армарка, думаю, я сумел отправить его обратно в то странное и невозможное место, откуда он вылез, хотя могу и ошибаться. Однако если хотите позвать на помощь – пожалуйста.

За каждый вопль я порежу вас всего дважды, и всего один такой порез будет на вашей симпатичной физиономии.

Он взглянул на меня.

Я похлопал ножом по ладони и дал ему еще несколько секунд прикинуть варианты событий. Когда Лашин взглянул на дверь, я фыркнул:

– Нет, это был бы неудачный выбор.

Он снова взглянул на нож.

– Мы были...

– Да. Вы были?

– Я ее люблю.

– Да? И как со взаимностью?

– Она меня ненавидит.

– Где вы встретились?

– Я однажды сопровождал господина на выступление и увидел ее.

– Так-так. На сцене?

Он кивнул.

– И что потом? Вы решили, что она обречена стать вашей истинной любовью?

– Я... в вашем исполнении это звучит жалко.

– Нет, жалко – это то, как вы устроили, что Гормена изгнали из Дома, просто чтобы убрать его с вашего пути.

– Убрать его? Да я понятия не имел, что между ними что-то есть!

Лашин, произнося это, смотрел он не на нож, а на меня. И я поверил.

– То есть это просто чтобы получить его место? Вы выдумали, что они состоят в отношениях, причем понятия не имели, что это правда, и благодаря этому сумели получить место, чтобы быть поближе к ней? В самом деле?

Он снова опустил взгляд и смотрел теперь на пол, а не на нож. Я понял это как "да".

– И давно вы знаете, что вы полный болван?

– Лет двести.

– Чего я никак не пойму – ну, это примерно одна из тысячи непонятных мне вещей... Как получилось так, что тогда, когда вы сумели заполучить должность Гормена, будучи слизистым червем, у которого достоинства не больше, чем у пиявки, – как это Хевлика никогда вас не видела? В смысле, даже не знала, что вы где-то рядом?

– Откуда вы...

Я хлопнул плоской стороной лезвия по ладони. Он сглотнул и резко передумал.

– Таков был приказ лорда Атранта, господин.

– Но как?

– Это было нетрудно. Я держался в стороне от театра и ее покоев. А она не любитель гулять без дела. Тогда или ее навещал лорд Атрант, или она сама выбиралась в деревню.

– И все?

– Да, господин.

– И долго так продолжалось?

– Не очень, господин. Примерно до тех пор, пока в особняк можно было вселяться, а это случилось меньше ста лет назад. В основном, как вы понимаете, работали с магией, а не с самим строительством. Как только хозяйство – то есть сам лорд Атрант, и лорд Армарк, и Гормен с Доррит, перебрались в особняк, он отменил то, прежнее распоряжение. И тогда мы с Хевликой впервые встретились на самом деле.

Я кивнул.

– Хорошо. Осталось всего девятьсот девяносто девять.

– Господин?

Я покачал головой.

– Теперь объясните вот что: почему?

– Почему – что, господин?

– Почему Атрант не хотел, чтобы вы двое встретились?

– Но я не знаю, господин.

– Хм. Доставьте уж мне удовольствие. Попробуйте догадаться. Я не стану злиться на вас, если вы ошибетесь. Потому что уже настолько на вас зол, что дальше все равно некуда.

Он развел руками.

– Почему? – повторил я.

Лашин с задумчивым видом проговорил:

– Я не знаю, однако в те дни он был очень скрытным. Всегда следил, кто кому что говорит, и мы подозревали, что Армарк по его приказу иногда накладывает на нас подслушивающие заклинания. Может, поэтому?

– Хм, – только и мог сказать я. – А теперь, значит, он не таков?

– Сейчас все иначе, – ответил он.

– Продолжайте.

– Сейчас он просто ограничивает взаимодействие между этим местом и старым замком. Слуги, которые носят еду, все глухие, а нам запрещено путешествовать туда. Я даже не знаю, как именно это делают, но слугам-то путь открывается.

– Значит, поэтому здесь нет стражников. Он не желает приводить их из прошлого. Но почему бы тогда просто не нанять местных, из этого времени? А заодно и поваров?

– Не знаю, господин. Может, так и будет сделано, ведь особняк только что закончен.

– Ладно, – заметил я. – Думаю, от вас я узнал все, что мог.

– А что теперь будет со мной, господин?

Я пожал плечами.

– По-хорошему, конечно, стоило бы прикончить вас, просто чтобы положить конец вашему жалкому существованию.

На это внятного ответа он не дал.

– Вы хотите жить, Лашин?

– Господин? – Он сглотнул. – Да, господин.

– Хорошо. Потому что я останусь здесь. Ну, я имею в виду, что в особняке буду ровно до тех пор, пока не выясню, как отсюда выбраться, но и потом я никуда не денусь. Если вдруг случайно кто-то начнет предпринимать законные шаги, чтобы быть принятым обратно в Дом, и если в процессе вам зададут вопросы – вы будете всячески сотрудничать со следствием и не станете лгать. Ибо если солжете, то умрете. Мы друг друга хорошо поняли?

– Да, господин.

– Хорошо. А теперь скажите мне вот что. Почему вы остались? Чтобы быть рядом с ней, потому что вам нравится работа, или просто по инерции?

– Пожалуй, верны все причины, – сообщил он, обращаясь к полу. Пол не казался впечатленным.

Я смотрел на него, он же пытался не смотреть на меня.

– Неважно, – проговорил я. – Думаю, вы сумели сделать свою жизнь еще более жалкой, чем все, что могу придумать я. Продолжайте в том же духе.

Ничего не говорите, просто идите прочь и занимайтесь тем, чем вам там полагается. Если мне что-то будет нужно, я позвоню.

Лашин не сказал даже "да, господин", что может дать намек на состояние, в котором он пребывал.

Дверь за ним закрылась. Я надеялся, что все скоро закончится, а то я уже проголодался.

16. Этюд в медовых тонах

Я дал Лашину время убраться с горизонта, затем пошел обратно к бальной зале, поднялся на балкон и остановился перед дверью в театр. Вдох, выдох, открыть...

И вот я уже сидел.

К таким переносам труднее всего привыкнуть. Я оказался не в том же месте, что в прошлый раз, но почти – где-то на один ряд впереди и двумя креслами правее, примерно так. Что само по себе могло многое значить для кого-то, у кого мозги работают не так, как у меня.

Хевлики не было, и я настроился на ожидание. Почему я был настолько убежден, что рано или поздно она тут непременно появится – трудно сказать, но я был убежден, и примерно через полчаса оказалось, что я прав, потому что она появилась – просто взошла на сцену. И сразу заметила меня, ведь она всегда обращает внимание на зрителей. Она так сказала.

Она спрыгнула со сцены, подошла и опустилась на сидение рядом со мной. И словно по протоколу, смотрела прямо вперед.

– Вы меня правда не узнали? – спросил я.

– Узнала, конечно. Вы ведь были здесь вчера.

– Я имел в виду, раньше.

– Не понимаю.

– Мы встречались раньше, под вывеской семи самоцветных камней.

Она на миг свела брови, потом повернулась ко мне.

– Так это были вы?

Я кивнул.

Какое-то время она изучала меня, явно не узнавая – для некоторых драгаэрян мы действительно все на одно лицо; затем покосилась на мою левую руку и кивнула.

– Да, теперь вспомнила.

Я кивнул.

– Но как это возможно?

– Это трудно объяснить.

– Однако выходцы с Востока... – она замялась, а я кивнул:

– Да, мы обычно столько не живем. Я сжульничал.

– Я не понимаю.

– Я тоже, вот честно. Однако помните ту беседу несколько сот лет назад? Для меня это было несколько часов назад.

– Особняк.

– Ага.

– Кто вы такой?

– Владимир Талтош, граф Сурке милостью Ее Величества, бывший джарег, а ныне путешественник, нехикста и ценитель доброй еды и выпивки.

– Одно слово я не поняла. Это на сариоле?

– Нет, это из языка котавров. Меня так однажды назвали. Она это перевела как "тот, кто порезался дважды одним и тем же ножом".

– Непохоже на комплимент.

– Я так понял, этим словом обычно называют детей, которые никак не научаться не совать свой нос куда не следует. Я уверен, должен быть какой-нибудь осквернитель культурных учений, способный объяснить всю их важность, причем совершенно неправильно.

– Я не слишком хорошо помню ту, прошлую беседу. Только что вы тогда задавали очень много вопросов.

– И еще предупредил вас не доверять Лашину.

Она нахмурилась.

– Да, было что-то такое. И я и правда не доверяю ему.

– Это он устроил, чтобы Гормена изгнали из Дома Иссолы.

Она снова взглянула мне прямо в глаза, на сей раз не отворачиваясь.

– Зачем он это сделал?

– Он влюбился в вас.

Лицо ее преисполнилось отвращения с некоторым оттенком неверия. Я отвернулся, разглядывая сцену, чтобы дать ей придти в себя.

– Зачем вы рассказываете мне об этом?

– Честно говоря, сам не уверен. Но мне показалось, вам следует знать.

Кроме того, Гормен мне даже нравился – до того, как он подсыпал мне зелье и попытался допросить меня.

– Не верю, что он так поступил.

– Ему приказали.

– Когда это случилось?

– Несколько сот лет назад. Или еще сегодня, смотря как считать.

– Гормен, – повторила танцовщица. – Он...

– Это ведь нелегко, жить под одним кровом?

Она кашлянула и отвернулась к сцене.

– Это несколько личный вопрос.

– Я задавал и более личные, тогда, в прошлом.

– Правда? Не помню. И не понимаю, с чего бы мне на них отвечать.

– Я тоже, кстати, потому что это не в духе иссол.

– Возможно, тогда все было ближе к... – она словно подыскивала слова, чтобы сказать то, о чем не хотела говорить, – к тому, что случилось с Горменом. Я тогда была сама не своя. Что это?

– Хмм? О чем вы?

– У вас пальцы дрожат.

Я усилием воли убрал эту дрожь.

– Просто мне хочется кого-то прикончить, но здесь нет никого, кто этого заслуживает. Лашин – гад, но для меня одного этого маловато, чтобы всадить кинжал ему в глаз.

– Я... даже вообразить не могу, каково это.

– Правда? Вы что же, никогда ни на кого по-настоящему не злились?

– Ну – злилась, конечно же.

– Тогда все вы знаете.

– Что ж, пусть так.

Мы немного помолчали.

– А тогда, – наконец проговорила Хевлика, – вы объяснили, что вы вообще делаете?

– Вроде того.

– Хотите попробовать еще раз? Я помогу, если сумею.

– Ладно. Вы знаете о зеркалах?

– Конечно, я в той комнате практикуюсь каждый день.

– Нет, другая комната с зеркалами.

– А. Туда мне нельзя.

– В целом это магический фокус для всего этого места.

– Наверное, так и есть. Но мне неизвестны подробности, а в волшебстве я не особенно искушена – знаю только то, что знают все.

Трудно объяснять кому-то то, что сам не понимаешь.

– Что ж, – сказал я, – я кое-что понял. Особняк не был построен здесь, он здесь появился. Эту часть мозаики я сложил, когда увидел гнилые растения... не суть важно. Я нашел пещеру, помеченную волшебными рунами, и это было... нечто вроде якоря, понятно? Когда строили особняк, одна из его частей должна была...

Я замолчал.

– Что такое? – чуть погодя спросила она.

– Думаю, я понял, – проговорил я. – Дороги, коридоры, двери, зеркала с некромантией. Зеркала обеспечивают преображение физического перемещения в перемещение сквозь миры, что порой обозначает "сквозь время". Вот как особняк попал сюда. Есть места, на которых он заякорен – пещера под винным погребом, и Чертоги Правосудия, и то место в прошлом, где началось строительство. Зеркала работают как окна у Морролана...

– У кого?

– Э, неважно. Суть в том, что все пути в особняк контролируются с помощью зеркал, и они вроде как сложены стопкой один на другой. Идея Атранта была в том, чтобы создавать дополнительные проходы в различные миры, куда можно попасть просто открыв одну из дверей или сделав шаг по коридору. – Тут я нахмурился. – Только он этого еще не сделал. Пока у него есть только путь в Чертоги, путь в будущее из внутреннего дворика и путь в прошлое – изначальные якоря. Он не построил ни один из таких путей, а просто сделал места, куда они могут вести, поэтому прямо сейчас получился набор странных комнат, находящихся в странных местах: он вроде как приготовил целую кучу ножен, в которые пока не вложил кинжалы. Почему, кстати? А, ну да. Лашин сказал, что особняк только-только закончен.

Хевлика кивнула.

– Мы переместились два дня назад. Я уже много лет жила в особняке, но он стоял рядом со старым замком на берегу реки, а потом мы вдруг оказались здесь.

– Значит, вот в чем суть, – проговорил я. – Время.

– То есть?

– Пути в пространстве – онн же и пути во времени, если перемещаться между мирами. Уверен, будь здесь Некромантка, она бы объяснила это куда понятнее, а меня на большее не хватает.

– Я не...

– Это все Тетия, и вы, и Лашин с Горменом.

– Я никогда не встречала Тетию.

– Да, именно так. Потому что она умерла, знаете ли.

– Когда?

– Вот-вот. Когда. Когда и где. Эта часть пока никак не сойдется у меня в голове, но именно здесь ключ ко всему.

– Я за вами не поспеваю.

– Тетия умерла здесь, в особняке, в прошлом, но попала в ловушку в настоящем.

Она покачала головой.

– Попробуйте с другой стороны: Тетия пару сотен лет занималась тем, что накладывала все нужные заклинания. Вы ее не встречали, потому что ее часть работы требовала пребывания в будущем.

– В будущем?

– Ну да, в тогдашнем будущем, в нынешнем настоящем.

– Я не... погодите, кажется, я понимаю, о чем вы. Она делала свою работу здесь, под Адриланкой, в том времени и месте, где должен был оказаться особняк.

– Да, накладывала заклинания, которые позволят ему существовать.

– Но как она сюда попала? Как она переместилась во времени?

– У меня голова раскалывается.

– Простите.

– Нет, все нормально, я справлюсь. Смотрите: на самом деле она во времени не перемещалась. В Чертогах Правосудия можно выбирать время и место достаточно свободно – наверное, там их вообще бесконечно много, не знаю. Но пока Атрант руководил постройкой физической структуры, Тетия оставалась в Чертогах Правосудия, создавая магические связи, которые бы соответствовали ей. И когда они оба закончили работу, особняк появился здесь.

– Но Тетия была...

– Да, да. Она была в Чертогах Правосудия, ее заклинания создавали пути в здесь и сейчас, и она была здесь и сейчас, а ее заклинания создавали пути в Чертоги.

– Но вы сказали, что она не путешествовала во времени. Этого я уже не понимаю.

– Ага, я тоже.

Я и правда чувствовал себя на волосок от приступа головной боли.

Знакомо вам ощущение, когда кусочки мозаики сошлись и все внезапно обрело смысл? Вот оно мне больше нравится.

– Так, – медленно проговорил я, прокручивая все это у себя под черепом, – в Чертогах Правосудия, когда путешествуешь между мирами, время и место – это части одного целого. И если она была в Чертогах, она могла найти место, которое также и время. Вот с чем она соединяла особняк. Можно полагать его местом и временем, которые находятся над нашим и соприкасаются с ним. Вот почему Тетия называла его платформой.

– В этом уже есть сколько-то смысла. Но что тогда с ней случилось?

– Вот это я и собираюсь выяснить.

Она кивнула.

– Тут есть волшебник. Возможно...

– Да, Армарк. От него помощи было немного. И почти уверен, что больше его с нами нет.

– О?

Я воспринял это как приглашение объяснить подробнее и отказал, не сказав ничего. Хевлика решила, что это прекрасный ход и сделала то же самое. Я нарушил молчание первым.

– Как вы?

– Господин?

– После того, что я вам рассказал. О Гормене и Лашине. Что вы будете делать дальше?

– Мне нужно немного времени, чтобы обдумать это.

– Вам будет трудно нормально вести себя с Лашином? Ну, если вы вообще этого пожелаете?

– Не знаю.

Я покачал головой.

– Просто не понимаю. В голове не умещается.

– Что именно?

– Вы двое. Вы и Гормен, в смысле. Вы вместе, все прекрасно, а потом его Дом меняется, и – бац! – все стало иначе. Ведь дело даже не в его положении, потому что оно осталось тем же самым. Иным стал Дом. Как вы могли позволить...

Тут я остановился, уставившись в пространство. Она молчала еще несколько секунд, потом спросила:

– Что?

Я покачал головой, приводя хоровод мыслей в относительный порядок.

– Вот оно, – наконец проговорил я. – Теперь все сходится. Дома. Цикл.

Империя. Катастрофа. Застой. Катализатор. Все.

Хевлика терпеливо ожидала объяснения, но когда я начал вставать, она заметила:

– Влад, нельзя же вот так все бросить.

Голос ее был несколько удивленным, но она была права. Я снова сел.

– Простите. Слишком много и слишком быстро. И – да, это влияет на вас.

– Как и что?

– Не уверен, что смогу объяснить; скажу только, что с вами – я имею в виду, со всеми вами, драгаэрянами, – изрядно... поработали. Это проникло во все, что вы делаете, даже в то, в кого вы можете позволить себе влюбиться, и сделано это было целенаправленно. Дженойны хотели посмотреть, что получится.

– Ах...

– Вы очень воспитанная персона. Даже не сказали "вы с ума сошли", очень мило с вашей стороны.

Улыбка ее была классической улыбкой иссолы, но Хевлика не сказала, что я неправ.

– Верить или нет, дело ваше. Я многое из этого знаю уже несколько лет, кое-что выяснил относительно недавно, а сейчас все сложилось воедино и голова у меня раскалывается. Однако скажите мне вот что: почему вступить в брак с кем-то из другого Дома – столь немыслимое дело?

– О, потому что... вы не поймете.

– Нет, не пойму. Забавно другое: вы тоже не понимаете. Вы это знаете, вы это чувствуете, но не понимаете.

Она посмотрела на меня, потом медленно повернулась обратно к сцене.

– Простите, – проговорил я. – Вам, наверное, неудобно говорить о таком.

– Тогда, возможно, поговорим о ваших трудностях? – предложила Хевлика.

– Конечно.

– Может быть, объясните? В смысле, что именно вы пытаетесь сделать.

Я пожал плечами.

– Хорошо. Есть девочка, ее зовут Девера. Она родилась в Чертогах Правосудия. Ее бабушка – богиня, ее...

– Какая богиня?

– Вирра. Ее отец – тень Киерона Завоевателя.

– Продолжайте.

Я моргнул. Что ж, хорошо, если она принимает все это как нечто возможное, могу с тем же успехом выдать и остальное. Я коротко пересказал все разговоры, которые тут разговаривал, все вещи, которые видел, странности с комнатами и коридорами, выводы насчет леди Атрант и зеркал.

Хевлика ничего не говорила, но пару раз кивала насчет выводов, а еще поморщилась, когда я говорил об убийстве Армарка и чудовища, которое когда-то было сыном Атранта.

Когда я закончил, танцовщица долго молчала, потом заметила:

– Девера.

– Что насчет нее?

– Вы описали, как Девера появляется и исчезает. Почему она так делает?

– Хм. Да. Наверное, я думал, что это часть ее природы.

– Но это ведь не отет, правда?

– Нет, не ответ. Вы правы.

– Итак?

– Итак, вы задали правильный вопрос, а теперь где мне искать на него ответ?

– Тут уж я вам помочь не могу.

– Каждый раз, когда вы говорите, что не можете мне помочь, за этими словами следует очередной урок.

Она улыбнулась, по-прежнему глядя на сцену.

– Думаю, это больше ваша заслуга, нежели моя.

– Быть может. Что ж, пусть так. Это не природа Деверы, иначе она бы все время так делала. И это не свойство особняка, потому что с другими тут такого не происходит.

– Отсюда вывод?

– Взаимодействие.

Она кивнула, я рассмеялся.

– Вот и отлично. Чтобы понять, как тут все работает, я должен выяснить, почему Девера все время исчезает, и для этого мне нужно разобраться, как тут все работает.

Она снова улыбнулась в сторону сцены. На месте балкона я бы уже начал завидовать.

– Что ж, – заметила она, – никто из остальных не исчезает. Так что поговорить можно со многими.

Я фыркнул:

– Это да, вы правы, но есть исключение...

– Какое?

– Тетия.

– А что Тетия?

– Она тоже внезапно исчезла.

– Но ведь она призрак? Вы сказали, что она призрак, а призракам вроде бы так и положено себя вести...

– Не знаю. Я прежде встречал только одного.

Хевлика кивнула.

– А я вообще их никогда не видела.

– Кроме того, думаю, она ограничена лишь той комнатой, неважно, призрак она или что-то еще.

Она кивнула.

– Да, это похоже на правду.

– Так что я, наверное, схожу побеседую с ней.

Она кивнула.

– Вряд ли мы еще увидимся.

– Рада была пообщаться.

– Спасибо вам. И за танец тоже.

Она улыбнулась и кивнула, а я вышел через дверь.

У меня возникла теория.

Я вернулся в те покои, где спал, и дважды дернул свисавший с потолка шнур. Подождал. Ждать пришлось куда больше, чем следовало бы, и я решил, что теория ошибочна, а может, слуги совсем обленились, но тут появился Гормен, и вид у него был весьма нерешительный.

– Сударь, вы позвонили дважды.

– Да.

– Лашина вызывают одним звонком, а меня – тремя, и я не был уверен...

– О, это моя ошибка. Я имел в виду вас.

– Хорошо, сударь.

– А два звонка – это кто?

– В настоящее время – никто.

– Ну конечно. Я бы хотел поговорить с вами. Не присядете?

– Я предпочел бы постоять, сударь.

Я знал, что он ответит именно так, но должен был спросить. Сам же я опустился на стул. Это походило на второй акт небольшой драмы, которую я час назад разыграл с Лашином. А может, там была репетиция, а здесь само представление.

– Вы же помните, меня, да? – проговорил я.

– Да, сударь.

– Я имел в виду – раньше, когда вы подсыпали мне зелье и попытались меня допросить.

Взгляд его был направлен куда-то сквозь меня, он молчал.

– Отвечайте, – велел я. – Вы меня помните?

– Я сперва не узнал вас. А потом не был уверен.

– Но теперь узнали, и уверены.

– Да, сударь.

– Хорошо. Знаете, я этим не слишком доволен. Особенно учитывая, что для меня это произошло не далее как вчера. Но вы ведь это и заподозрили, верно?

Он снова смотрел сквозь меня. Если это повторится, он рискует вызвать мое раздражение.

– Отвечайте, – велел я. – Вы это заподозрили?

Он кивнул.

– Значит, вы знаете о путях сквозь время.

– Я... знаю, что есть странные вещи. Есть помещения, куда нам запрещено входить, и ограничения, с кем нам позволено говорить. И я давно знал, что мой господин Атрант пытается решить задачу структуры, которая может проникать в иные миры.

– Но вы не знали, что задача решена?

– Тогда не знал, – ответил он.

– А когда?

– Два дня назад я услышал крик. Я попытался найти, кто и где кричал, и заблудился. А когда подошел к окну – увидел, что мы на краю утеса.

– И это было для вас первым подтверждением, что переместился весь особняк?

– Да, сударь.

– А кто кричал?

– Не знаю, сударь. Я спросил Армарка, знает ли он что-нибудь об этом, и он сказал, что это не мое дело.

Так. Отдайте мне честь и назовите генералом. Этого я не ожидал.

Загадочный крик, и особняк тут же переносится на новое место. Еще один кусочек мозаики. С минуту все это крутилось у меня в голове, и я проговорил:

– Так, это, конечно, интересно, однако с вами я собирался поговорить совсем о другом.

Он кашлянул.

– Да, наверное, о другом.

– И вовсе не о тех неприятных событиях, которые имели место, когда мы встретились существенно раньше.

– Сударь?

– Речь о Хевлике.

Челюсти его сжались, он снова смотрел сквозь меня. Я подождал, пока он придет в себя, и наконец Гормен проговорил – намного тише:

– А что насчет нее?

– Я знаю, что случилось. Я знаю, кто устроил, чтобы вас изгнали из Дома.

– Да, – ответил он, – Лашин. Он был в нее влюблен.

Я моргнул. Однако. Еще один сюрприз.

– Что ж, – сказал я, – не думал, что вы в курсе. И когда вы узнали?

– Когда он появился здесь. Лет двести назад.

– И вы даже не поговорили с ним?

– Нам нечего было сказать друг другу, сударь.

– И вы никогда не говорили об этом с ней?

– Но как я мог?

– И правда, как вы могли. Скажите мне тогда вот что...