Текст книги "Евангелие тамплиеров"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА VIII

Малоуна и Стефани доставили в полицейское отделение на окраине Роскиле. Всю дорогу они молчали, здраво рассудив, что лучше держать язык за зубами. Малоун понял, что присутствие Стефани в Дании не имеет ничего общего с деятельностью Magellan Billet. На прошлой неделе Стефани позвонила и сказала, что хочет повидать его. Она дала понять, что едет в Европу в отпуск. Замечательный отпуск, подумал он, когда они остались наедине в ярко освещенной комнате полицейского участка, не имеющей окон.

– Кстати, в кафе «Николаи» – отличный кофе, – сказал он. – Я цинично выпил и твою чашку. Конечно, это было после того, как я догнал вора в Круглой башне и полюбовался, как он спикировал оттуда.

Стефани промолчала.

– Я видел, что ты подобрала свою сумочку. Ты не заметила труп рядом? Наверное, нет, кажется, ты торопилась.

– Хватит, Коттон, – оборвала она его тоном, который был ему хорошо знаком.

– Я на тебя больше не работаю.

– Тогда почему ты здесь?

– Я спрашивал себя об этом в соборе, но меня отвлекли выстрелы.

Она не успела ответить. Открылась дверь, и вошел высокий рыжеватый блондин со светло-карими глазами. Это был инспектор полиции Роскиле, который доставил их сюда из собора. У него в руках была «беретта» Малоуна.

– Я сделал запрос, о котором вы просили, – обратился инспектор к Стефани. – Американское посольство подтверждает вашу личность и статус в департаменте юстиции. Я жду распоряжений, как поступить, от нашего министерства внутренних дел. – Он повернулся к Малоуну. – Вы, мистер Малоун, – другое дело. Вы находитесь в Дании на основании разрешения на временное проживание. – Инспектор указал на оружие. – Наши законы не разрешают носить оружие, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него в нашем соборе – памятнике мировой архитектуры, между прочим.

– Я предпочитаю нарушать только самые важные законы, – сострил Малоун, не желая, чтобы инспектор решил, что взял над ним верх.

– Я люблю шутки, мистер Малоун. Но сейчас речь идет о серьезном деле. Серьезном для вас.

– Разве свидетели не упомянули, что стрельбу начали другие люди? И что их было трое?

– У нас есть их описания. Но сейчас их здесь нет. А вы здесь.

– Инспектор, – вмешалась Стефани. – К этому инциденту привели мои действия, а не действия мистера Малоуна. – Она бросила взгляд на Коттона. – Мистер Малоун работал на меня, и он подумал, что мне нужна помощь.

– Вы хотите сказать, что перестрелка не произошла бы, если бы не вмешательство мистера Малоуна?

– Вовсе нет. Я хочу сказать, что ситуация вышла из-под контроля – и в этом нет вины мистера Малоуна.

Инспектор обдумывал слова Стефани с видимым недоверием. Малоун пытался сообразить, к чему она клонит. Стефани врала не очень умело, но он решил не перечить ей при инспекторе.

– Вы оказались в соборе по делу, имеющему отношение к правительству США?

– Я не могу ответить. Поймите меня правильно.

– Ваша работа включает в себя действия, которые не подлежат разглашению? Я думал, вы юрист.

– Да, юрист. Но мое подразделение постоянно занимается расследованиями, связанными с национальной безопасностью. Это наша основная цель.

На инспектора ее слова не произвели особого впечатления.

– По какому делу вы приехали в Данию, миссис Нелл?

– Посетить мистера Малоуна. Мы не виделись больше года.

– Это единственная цель?

– Инспектор, почему бы нам не подождать решения министерства внутренних дел?

– Вы понимаете, это чудо, что в этой суматохе никто не пострадал. Повреждены несколько религиозных памятников, но ни один человек не ранен.

– Я попал в одного из стрелявших, – сказал Малоун.

– Следов крови нет.

Значит, на них были бронежилеты. Команда подготовилась, но для чего?

– Как долго вы будете оставаться в Дании? – спросил инспектор у Стефани.

– Завтра улетаю.

Дверь открылась, вошел офицер в форме и подал инспектору лист бумаги. Тот прочел и сказал:

– По всей видимости, у вас есть могущественные друзья, миссис Нелл. Мое начальство велит отпустить вас и не задавать вопросов.

Стефани направилась к дверям.

Малоун поднялся.

– В этой бумаге упоминается и мое имя?

– Да, вас я тоже должен отпустить.

Малоун протянул руку за своим пистолетом. Но инспектор покачал головой:

– У меня нет приказа вернуть вам оружие.

Коттон решил не спорить. С этим можно было разобраться позже. А сейчас надо поговорить со Стефани.

Он поспешил наружу и догнал ее на улице. Она повернулась к нему лицом и холодно сказала, всем своим видом выражая крайнюю неуступчивость:

– Коттон, я ценю то, что ты сделал в соборе. Но послушай меня как следует – держись подальше от моих дел.

– Ты понятия не имеешь, что делаешь. В соборе ты пришла прямиком в ловушку, совершенно не подготовившись. Эти трое хотели убить тебя.

– Тогда почему они этого не сделали? У них были все возможности, пока ты не появился.

– Поэтому количество вопросов еще больше увеличивается.

– Тебе что, нечем заняться в твоей лавочке?

– Конечно есть.

– Вот и займись этим. Когда ты в прошлом году подал в отставку, ты дал понять, что устал от перестрелок. Помнится, ты сказал, что твой новый покровитель-датчанин предлагает тебе жизнь, о которой ты всегда мечтал. Так что иди и наслаждайся ею.

– Позволь напомнить тебе, что это ты позвонила и сказала, что хочешь меня видеть.

– Это была плохая мысль.

– Твою сумку пытался украсть не карманник.

– Не лезь не в свое дело!

– Ты мне должна. Я спас твою шкуру.

– Никто тебя не просил.

– Стефани…

– Черт возьми, Коттон! Я не собираюсь повторять дважды. Если ты будешь продолжать в том же духе, у тебя не останется выбора, тебе придется принять участие в этом деле.

– И что ты собираешься делать?

– Связи есть не только у твоего датского друга. Я тоже кое-что могу.

– Флаг тебе в руки! – ответил он, злясь на нее все больше и больше.

Вместо ответа она пошла прочь. Малоун хотел было догнать ее и закончить разговор, но пришел к выводу, что она права. Это не его забота. Ему и так досталось сегодня вечером.

Пора возвращаться домой.

ГЛАВА IX

Копенгаген

22.30

Раймон де Рокфор подошел к книжному магазину. Пешеходная зона была пустынна. Большая часть кафе и ресторанов, располагавшихся в этом районе, находилась в нескольких кварталах отсюда, а это часть Строгета на ночь закрывалась. Ему оставалось выполнить еще два задания, после чего он покинет Данию. По всей вероятности, полиция уже получила от свидетелей перестрелки в соборе его словесный портрет, а также описания двух его помощников. Поэтому важно уехать как можно скорее.

Де Рокфор приехал из Роскиле вместе с четырьмя подчиненными и планировал контролировать каждый их шаг. И так было достаточно импровизаций, одна из них стоила жизни его помощнику в Круглой башне. Раймон де Рокфор не хотел потерять еще кого-нибудь. Двое его людей сейчас осматривали задний двор магазина. Остальные стояли рядом, готовые выполнить любой приказ. На верхнем этаже здания, в котором располагался магазин, горел свет.

Хорошо.

Ему надо поговорить с владельцем.

Малоун взял бутылочку диетической пепси-колы из холодильника и спустился с четвертого этажа к входу. Его магазин занимал весь дом: первый этаж – для книг и покупателей, второй и третий служили складом, а на четвертом располагалась маленькая квартирка – здесь он и жил.

Он привык жить в тесноте, и его квартирка нравилась ему намного больше, чем дом площадью в две тысячи квадратных футов, которым он владел когда-то на севере Атланты. В прошлом году он продал дом за триста с небольшим тысяч долларов, что позволило ему вложить шестьдесят тысяч в свою новую жизнь, которую предложил ему, как неодобрительно выразилась Стефани, его «новый покровитель-датчанин», пожилой человек по имени Хенрик Торвальдсен.

Полтора года назад просто незнакомец, а теперь лучший друг.

Они подружились с первой встречи. Старый датчанин что-то разглядел в нем. Малоун сам не понимал, что именно, но встреча одним дождливым вечером в Атланте соединила их судьбы.

Стефани тогда настояла, чтобы он взял отпуск после суда над тремя адвокатами в Мехико. Это дело касалось международной торговли наркотиками и зверского убийства инспектора из Управления по контролю за соблюдением закона об обороте наркотиков, который оказался личным другом президента США, и вылилось в кровавую резню. Возвращаясь в суд после перерыва, Малоун попал под перекрестный огонь снайперов, не имевший никакого отношения к суду. Тем не менее Малоун попытался прекратить перестрелку. При этом он получил пулю в левое плечо. Итогом стычки стали семь трупов и девять раненых.

Одним из убитых был молодой датский дипломат по имени Кай Торвальдсен.

* * *

– Я пришел поговорить с тобой лично, – сказал тогда Хенрик Торвальдсен.

Они сидели в берлоге Малоуна. Плечо Коттона адски болело. Он не стал спрашивать, как Торвальдсен нашел его и откуда знает, что Малоун говорит по-датски.

– Я очень любил сына, – продолжил Торвальдсен. – Когда он вступил в наш дипломатический корпус, я был так горд… Он попросил назначение в Мехико. Изучал ацтеков в университете. Когда-нибудь он стал бы достойным членом нашего парламента. Политиком.

Вихрь первых впечатлений пронесся в голове Малоуна. Его гостю было шестьдесят с лишним лет. Явно из высокопоставленной семьи, в нем чувствовались одновременно лоск и умение повелевать. Изящные манеры поведения резко контрастировали с искалеченным телом – его позвоночник был скрючен как вопросительный знак. Суровое морщинистое лицо, худые ноги, напоминавшие птичьи лапы, на руках – пигментные пятна и выступающие вены. Волосы были цвета олова, густые и жесткие, брови – тускло-серебряные пучки растительности, придававшие старику озабоченный вид. Но серо-голубые проницательные глаза не скрывали обуревавших его чувств.

– Я пришел увидеть человека, который застрелил убийцу моего сына, – заявил датчанин.

– Зачем?

– Чтобы поблагодарить вас.

– Вы могли бы позвонить.

– Я предпочитаю видеть того, с кем разговариваю.

– Извините, но сейчас я хотел бы побыть один.

– Я понимаю, вас чуть не убили.

Малоун пожал плечами.

– Вы собираетесь оставить работу. Уйти в отставку. Покинуть вооруженные силы.

– Вы чертовски много знаете.

– Знание – это самая большая роскошь.

Слова Торвальдсена не произвели на него впечатления.

– Спасибо на добром слове, но меня здорово беспокоит дырка в плече. Так что, раз вы высказали мне вашу благодарность, не могли бы вы уйти?

Торвальдсен, сидевший на диване, не шелохнулся. Он внимательно рассматривал убранство комнаты и другие помещения, видимые через арку. Квартира производила впечатление книжного склада – все стены были заставлены разнообразными томами.

– Я тоже люблю книги, – сказал гость. – Собираю их всю жизнь.

Малоун чувствовал, что этот человек что-то задумал. Открывая дверь, он заметил, что его гость прибыл на лимузине. К тому же его занимал один вопрос:

– Откуда вам известно, что я говорю по-датски?

– Вы говорите на нескольких языках. Мне очень приятно, что одним из них является мой родной язык.

Это не ответ, но на что он рассчитывал?

– Ваша эйдетическая память – должно быть, это благословение свыше. Я с годами стал забывчив. Мало что помню.

В этом Малоун очень сомневался.

– Что вам нужно?

– Вы уже решили, чем собираетесь заняться после отставки?

– Я подумываю открыть книжный магазинчик. У меня есть кое-что на продажу.

– Отличная идея. У меня есть книжный магазин, который я хочу продать, – объявил Торвальдсен.

Малоун помолчал. Что за ерунда! Но что-то в глазах старика подсказывало ему, что посетитель не шутит.

Сухая старческая рука покопалась в кармане пиджака, и Торвальдсен положил на диван визитную карточку.

– Здесь мой телефон. Позвоните, если заинтересуетесь моим предложением.

Старик поднялся.

Малоун остался сидеть.

– Почему вы думаете, что меня это может заинтересовать?

– Сами увидите, мистер Малоун.

Его возмутила уверенность Торвальдсена, особенно потому, что старик был прав. Старый датчанин зашаркал к двери.

– Где находится ваш магазин? – спросил Коттон, в глубине души ругая себя за то, что проявил интерес.

– В Копенгагене, где же еще?

* * *

Малоун помнил, что вытерпел три дня, прежде чем позвонить. Мысль о жизни в Европе всегда казалась ему привлекательной. Интересно, Торвальдсен тоже об этом знает? Но Малоун никогда не думал о том, чтобы так круто изменить жизнь. Он был государственным служащим. Чувствовал себя стопроцентным американцем. Но это было до Мехико. До того, как он стал свидетелем той кровавой бойни.

Малоун вспомнил отчужденное лицо своей жены на следующий день после того, как он позвонил в Копенгаген.

* * *

– Я согласна. Мы долго жили порознь, Коттон, нам пора развестись.

Она произнесла это тоном судебного юриста – это и была ее профессия.

– У тебя есть кто-то другой? – спросил он безразлично.

– Есть, но дело не в этом. Черт возьми, Коттон, мы пять лет живем врозь. Я уверена, ты тоже не был монахом все эти годы.

– Ты права. Пришло время для развода.

– Ты на самом деле собираешься уйти со службы?

– Уже.

Она покачала головой с таким же видом, с каким давала советы их сыну Гарри:

– Ты когда-нибудь угомонишься? Флот, потом летная школа, юридический факультет, военно-юридическое управление, Billet. Теперь эта неожиданная отставка… Что дальше?

Малоун терпеть не мог ее снисходительного тона.

– Я переезжаю в Данию.

Она осталась невозмутимой. С тем же успехом он мог сказать, что переезжает на Луну.

– Чего ты ищешь?

– Я устал от того, что в меня стреляют.

– С каких это пор?

– Пришло время повзрослеть.

Она улыбнулась:

– И ты думаешь, что переезд в Данию поспособствует этому чуду?

Малоун не собирался объяснять свои мотивы. Ей было все равно, да он и не хотел, чтобы ее волновали его дела.

– Мне надо поговорить с Гарри.

– Зачем?

– Я хочу знать, как он к этому отнесется.

– С каких пор тебя волнуют наши чувства?

– Он – причина того, что я решил выйти из игры. Я хочу, чтобы у него был целый и невредимый отец…

– Это чушь собачья, Коттон. Ты ушел ради себя самого. Не надо использовать ребенка в качестве оправдания. Что бы ты ни планировал, ты делаешь это исключительно для себя.

– Не надо объяснять мне мои мысли.

– А что надо? Мы были женаты долгое время. Ты думаешь, это было легко – ждать, когда ты вернешься неизвестно откуда? И надеяться, что ты вернешься не в гробу? Я заплатила высокую цену, Коттон. И Гарри тоже. Но он любит тебя. Нет, он тебя слепо обожает. Мы оба знаем, что он скажет, тем более что он разумнее, чем мы с тобой, вместе взятые. Несмотря на наши с тобой неудачи, он – наша гордость.

Она опять была права.

– Послушай, Коттон. Почему ты переезжаешь за океан – это твое дело. Раз уж это сделает тебя счастливым, давай. Только не используй Гарри как предлог. Последнее, в чем он нуждается, это закомплексованный отец, пытающийся компенсировать ему печальное детство.

– Тебе нравится оскорблять меня?

– Нет. Но я должна была сказать тебе правду, и ты это знаешь.

* * *

Малоун разглядывал свой затемненный магазинчик. Мысли о Пэм никогда не приносили ему удовольствия. Ее враждебность по отношению к нему была давней и уходила корнями в то время пятнадцать лет назад, когда он был бравым лейтенантом. Он не хранил ей верность, и она это знала. Они сходили к психологу и решили попытаться сохранить брак. Но десять лет спустя он вернулся с очередного задания и обнаружил, что она ушла. Она сняла для себя и Гарри дом на противоположном конце Атланты, забрав только самые необходимые вещи. Оставила ему записку с их новым адресом и словами, что их брак исчерпал себя. Категоричную и холодную, как сама Пэм. Как ни странно, она не потребовала немедленного развода. С тех пор они жили врозь, вели себя цивилизованно и общались только тогда, когда дело касалось Гарри.

Но в конце концов пришло время для действий – с обоих сторон.

Малоун ушел в отставку, развелся, продал дом и уехал из Америки – и все это за одну долгую, тяжелую, одинокую, изматывающую, но тем не менее принесшую ему удовлетворение неделю.

Он посмотрел на часы. Надо написать письмо Гарри по электронной почте. Они общались каждый день, и сейчас в Атланте был еще вечер. Через три недели сын прилетит к нему в Копенгаген на месяц. Он приезжал прошлым летом, и теперь Малоун с нетерпением ждал следующего приезда Гарри.

Его все еще тревожила перепалка со Стефани. Он и раньше наблюдал подобную наивность у некоторых агентов, которые осознавали риск, но при этом игнорировали его. Как она ему всегда говорила?

Говори, делай, поучай, но никогда, никогда не будь слишком самоуверен.

Хороший совет. Она понятия не имеет, во что ввязалась. А он? Знание женской психологии никогда не являлось его сильной стороной. Хотя он полжизни прожил с Пэм, но никогда не пытался узнать ее лучше. Может ли он понять Стефани? Ему не стоит лезть в ее дела. В конце концов, это ее жизнь.

Но что-то его тревожило.

Малоуну было двенадцать лет, когда он осознал, что обладает эйдетической памятью. Не фотографической, как писали в книгах и показывали в кино, – просто отличная память на детали, которые большинство людей забывали или не обращали на них внимания. Это, конечно, помогало ему в учебе и языки давались легко, но временами бесплодные попытки вычленить необходимую деталь из ряда многих, засевших в памяти, страшно раздражали его.

Как сейчас…

ГЛАВА X

Раймон де Рокфор осторожно открыл замок на двери и вошел в книжную лавку. Двое его людей следовали за ним. Двое других остались снаружи наблюдать за улицей.

Они прокрались вдоль неосвещенных полок в заднюю часть заставленного книжными шкафами помещения и стали подниматься по узкой лестнице. Ни один звук не выдавал их присутствия. На верхнем этаже де Рокфор вошел через открытую дверь в залитую светом квартиру. Петер Хансен удобно устроился в кресле и читал, на столике рядом с ним стояло пиво, в пепельнице дымилась сигарета.

На лице торговца книгами отразилось удивление.

– Что вы здесь делаете? – спросил он по-французски.

– У нас была договоренность.

Дилер вскочил на ноги:

– Мы проиграли торги. Что я мог сделать?

– Вы сказали мне, что проблем не будет.

Помощники де Рокфора переместились в противоположный конец комнаты, к окнам, сам он остался в дверях.

– Эту книгу продали за пятьдесят тысяч крон. Невероятная цена, – сказал Хансен.

– Кто обошел вас на торгах?

– Аукцион не дает такой информации.

Де Рокфор удивился, неужели Хансен считает его глупцом?

– Я заплатил вам за то, чтобы вы обеспечили победу Стефани Нелл.

– И я сделал все, что мог! Но никто не предупредил меня, что книга может стоить таких денег. Я предлагал ей продолжить торги, но она отказалась. Вы были готовы заплатить больше пятидесяти тысяч?

– Я был готов заплатить столько, сколько нужно.

– Но вас там не было, а она была настроена не так решительно. – Хансен расслабился, его первоначальное удивление сменилось самоуверенностью, и де Рокфор с трудом заставлял себя сохранять невозмутимость. – Кстати, что делает эту книгу такой ценной?

Де Рокфор осмотрел тесную комнату, пропахшую алкоголем и табаком. Повсюду были разбросаны книги, журналы, газеты. Как можно жить в таком беспорядке?

– Это вы должны мне сказать.

– Понятия не имею, – пожал плечами Хансен. – Она так и не сказала, что в ней такое.

Терпение де Рокфора истощалось.

– Я знаю, кто выиграл торги.

– Откуда?

– Как вы и сами знаете, завсегдатаи аукционов – люди сговорчивые. Миссис Нелл связалась с вами, чтобы вы представляли ее интересы. Я вышел на вас, чтобы вы обеспечили миссис Нелл победу на торгах, а я снял копию перед тем, как вы отдали бы ей книгу. После этого вы наняли собственного агента.

Хансен улыбнулся:

– Вам потребовалось много времени, чтобы вычислить это.

– На самом деле мне потребовалось несколько минут, после того как я узнал, что миссис Нелл упустила книгу. – Де Рокфор уже понял, куда клонит торговец.

– Поскольку книга сейчас у меня, а Стефани Нелл вне игры, сколько вы мне заплатите за то, чтобы получить этот томик в единоличное пользование?

– Нисколько.

Он сделал движение рукой, и его помощники подхватили Хансена под руки. Де Рокфор ударил его кулаком в живот. У Хансена перехватило дыхание, он чуть не упал, но помощники удержали его.

– Я хотел, чтобы книга осталась у Стефани, после того как я сниму копию, – сказал де Рокфор. – Я платил тебе за это. Только за это. Раньше ты был для меня полезен. Теперь нет.

– Книга… у… меня…

Де Рокфор пожал плечами:

– Ложь. Я знаю, где книга.

Хансен покачал головой:

– Вы ее… не получите…

– Ты ошибаешься. Это будет очень просто.

Малоун щелкнул выключателем, и над историческим отделом зажглась лампа дневного света. На черных лакированных полках теснились книги самой разной формы, размера и цвета. И он припомнил, что среди них есть один любопытный томик… Он купил его несколько недель назад вместе с несколькими другими книгами середины XIX века у итальянца, считавшего, что его товар стоит намного больше, чем Малоун настроен заплатить. Многие продавцы не понимали, что цена определялась интересом покупателя, редкостью и необычностью товара. Возраст книги далеко не всегда важен, поскольку в прежние времена, как и в XXI веке, печаталось много всякого хлама.

Малоун знал, что часть книг итальянца уже продана, но надеялся, что эта еще осталась. Кажется, он не относил ее в магазин, хотя это мог сделать кто-нибудь из его сотрудников. Но к счастью, книга обнаружилась на второй полке снизу, именно там, куда он ее поставил.

Тканый переплет, некогда темно-зеленый, а теперь сильно выцветший, не успел покрыться слоем пыли. Страницы были тонкими, с золотым обрезом, и изобиловали гравюрами. Название еле читалось, поскольку золотые буквы пострадали от времени.

«Рыцари Храма Соломона».

Дата издания – 1922 год. Малоун заинтересовался этой книгой, поскольку читал о тамплиерах очень мало. Он знал, что они не являлись ни монахами, ни церковными воинами, скорее что-то вроде особых войск. В его примитивном представлении тамплиер был человеком в белом плаще, украшенном красным крестом. Стереотип, навеянный Голливудом. Он вспомнил, как его очаровал этот томик при первом просмотре.

Он прошел с книгой к одному из кресел, разбросанных по всему магазинчику и предназначенных для покупателей, удобно устроился и начал читать. Постепенно в его голове вырисовывалась картина.

«К году 1118-му от Рождества Христова христиане вернули себе контроль над Святой землей. Первый крестовый поход был весьма успешным. И хотя мусульмане потерпели поражение, тамплиеры ограничили свою деятельность Акрой, укрепленной цитаделью на берегу Средиземного моря. На протяжении следующей сотни лет они постепенно утрачивали свои позиции в Святой земле, но процветали в Европе, где основали обширную сеть церквей, аббатств и командорств. Когда в 1291 году Акра пала, орден одновременно утратил свою последнюю базу в Святой земле и смысл существования.

Упрямая приверженность к таинственности, которая с самого начала поставила орден особняком, постоянно вызывала досужие сплетни и клевету. В 1307 году Филипп IV, король Франции, которому не давали покоя богатства тамплиеров, арестовал многих братьев. Другие монархи последовали его примеру. Потянулись семь лет преследований и судов. В 1312 году Папа Клемент V официально распустил орден. Окончательный удар был нанесен тамплиерам 18 марта 1314 года, когда последний Великий магистр ордена Жак де Моле был заживо сожжен на костре».

Малоун продолжал читать. Что-то не давало ему покоя, какая-то мысль, мелькнувшая, когда он в первый раз листал книгу и которую никак не мог вспомнить. Переворачивая страницы, он узнал, что к моменту своего падения в 1307 году орден преуспел в мореплавании, управлении недвижимостью, разведении животных, сельском хозяйстве и, самое главное, в финансовых делах. В то время как Церковь запрещала научные эксперименты, тамплиеры учились у своих врагов-арабов, чья культура способствовала развитию независимой мысли. Тамплиеры прятали свои богатства в засекреченных хранилищах, разбросанных в разных местах, подобно тому как это делают современные банки. Существовал даже средневековый французский стишок, точно описывавший весьма состоятельных тамплиеров и их внезапное исчезновение:

 
Магистры и братья Храма,
Владельцы несметных богатств.
Как вы проводите дни?
Те, кто имел абсолютную власть,
Кто всегда покупал, не имея потерь…
 

История не была благосклонна к ордену, хотя он завоевал воображение поэтов и писателей – рыцари Грааля в «Парсифале» были тамплиерами, равно как и заклятые враги в «Айвенго». Когда Крестовые походы заклеймили как проявление европейской агрессии, отношение к тамплиерам также приобрело негативную окраску.

Малоун продолжал просматривать книгу, пока наконец не нашел нужный абзац. Память никогда не подводила его. Речь шла о том, что на поле боя тамплиеры всегда имели при себе знамя, состоявшее из двух частей – одна черная, символизирующая грехи, которые братья-рыцари оставляли позади, вторая белая, означавшая их новую жизнь в ордене. Надпись на знамени была на французском. В переводе значила: «великодушие, благородство, слава». Это слово также служило военным кличем ордена.

Beauseant.

Будь славен.

Именно это слово выкрикнул Красный Пиджак, прыгая с Круглой башни.

Что происходит?

Хорошие агенты должны быть одновременно любопытны и осторожны. Забудешь какую-нибудь мелочь – и неизбежно прозеваешь опасность. Однажды он сделал такую ошибку, на одном из первых заданий, и его импульсивность стоила жизни нанятому агенту. Это был не последний человек, за смерть которого он чувствовал себя ответственным, но он был первым, и Малоун отлично помнил свой промах.

Стефани в беде. Это очевидно. Она велела ему оставаться в стороне, так что говорить с ней бесполезно. Но может быть, Петер Хансен окажется более сговорчивым.

Он глянул на часы. Поздно, но Хансен «сова», так что, скорее всего, не спит. А если и спит, он его разбудит.

Малоун отложил книгу и пошел к двери.