Текст книги "Евангелие тамплиеров"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Торвальдсен сделал паузу и глотнул вина.

– А история воскресения совершенно запутана. Каждое Евангелие дает свою версию, кто пришел к гробнице, что там нашли – даже в днях недели путаница. И что касается явления Иисуса после воскресения – все Евангелия описывают его по-разному. Вам не кажется, что Бог мог бы быть более последователен в своем Слове?

– Разночтения в Священном Писании были предметом изучения во множестве книг, – заметил Малоун.

– Действительно, – сказал Торвальдсен. – И эти противоречия были в нем с самого начала. В древности на них не обращали внимания, поскольку четыре Евангелия редко встречались вместе. Вместо этого они распространялись в христианском мире поодиночке: где-то одна версия была более подходящей, где-то другая. Что действительно в некоторой степени объясняет разночтения. Помните, основная идея Евангелий не передать неоспоримую биографию Спасителя, а показать, что Иисус – это Мессия, предсказанный в Ветхом Завете.

– Разве Евангелия не запечатлели то, что до этого передавалось из уст в уста? – спросила Стефани. – Ошибки вполне естественны.

– Без сомнения, – подхватила беседу Кассиопия. – Ранние христиане верили, что Иисус скоро вернется и наступит конец света, поэтому не видели необходимости что-то записывать. Но спустя пятьдесят лет, когда Спаситель все еще не вернулся, стало важным зафиксировать жизнь Иисуса. Именно тогда было написано самое раннее Евангелие, от Марка. Следующими были Матфей и Лука, около восьмидесятого года после Рождества Христова. Иоанн создал свое Евангелие намного позднее, в самом конце первого века, вот почему оно так отличается от остальных.

– Если бы Евангелия полностью совпадали, разве это не было бы подозрительно? – спросил Малоун.

– Эти книги не просто противоречивы, – ответил Торвальдсен. – Это четыре разные версии Слова.

– Это вопрос веры, – повторила Стефани.

Кассиопия нахмурилась:

– Какие бы вопросы ни вызывали библейские тексты, ответ простой. Это вера. Мистер Малоун, вы юрист. Если бы свидетельства Матфея, Марка, Луки и Иоанна были представлены в суде как доказательство существования Иисуса, что бы решили присяжные?

– Все четверо упоминают Иисуса.

– А если бы тому же суду предстояло решить, какая из книг верна, к чему бы они пришли?

Он знал правильный ответ.

– Все четыре.

– А как вы оцениваете расхождения в свидетельствах?

Малоун не ответил, потому что не знал, что сказать.

– Однажды Эрнст Сковилль провел исследование, – продолжил Торвальдсен. – Ларс рассказывал мне о нем. Сковилль определил, что в текстах Евангелий от Матфея, Марка и Луки есть расхождения от десяти до сорока процентов в каждом абзаце, который вы попробуете сравнить. В каждом абзаце. А если сравнивать с Евангелием от Иоанна, то процент будет еще больше, поскольку его Евангелие не синоптическое. Так что вопрос Кассиопии справедлив, Коттон. Могут ли эти четыре свидетельства иметь доказательную силу в каком-то вопросе, помимо подтверждения того, что человек по имени Иисус, возможно, существовал?

Малоун почувствовал себя обязанным заметить:

– Нельзя ли объяснить все расхождения тем, что авторы просто вольно обошлись с устной традицией?

Торвальдсен кивнул:

– Это разумное объяснение. Но то, что мешает его принять, – это раздражающее слово «вера». Понимаете, для миллионов людей Евангелия – это не устная традиция иудеев-радикалов, основавших новую религию, стремившихся обратить в свою веру других и усовершенствовавших свою сказку дополнениями и сокращениями в соответствии с потребностями времени. Нет. Священное Писание – это Слово Бога, и Воскресение – его краеугольный камень. Господь послал Своего сына умереть ради них и затем физически воскреснуть и вознестись в небеса – это отделяет христианство от остальных религий.

Малоун посмотрел на Марка.

– Тамплиеры верят в это?

– В вероучении тамплиеров есть элементы гностицизма. На каждой ступени обучения братья получают новые знания, и только самые высшие знают все. Но с утратой Великого Завещания после чистки в тысяча триста седьмом году это знание утрачено.

Малоун полюбопытствовал:

– Что сейчас они думают об Иисусе Христе?

– Для тамплиеров Ветхий и Новый Завет равноценны. С их точки зрения, иудейские пророки в Ветхом Завете предсказали появление Мессии, и авторы Нового Завета запечатлели, как это предсказание осуществилось.

– Так же считают и иудеи, – добавил Торвальдсен, – от лица которых я могу говорить, поскольку являюсь одним из них. Христиане веками утверждали, что иудеи не узнали Мессию, когда Он пришел, и поэтому Бог сотворил новый Израиль в виде христианской церкви – чтобы она заменила иудейский Израиль.

– «И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших», [23]23
  От Матфея святое благовествование, 27:25.


[Закрыть]– пробормотал Малоун.

Торвальдсен кивнул:

– Этой цитатой прикрывались два тысячелетия, чтобы убивать евреев. Что мог этот народ ждать от Бога, когда они отвергли Его собственного сына – их Мессию?

– Поэтому в конце концов христиане отделились от своего прошлого. Они переименовали одну часть Библии в Ветхий Завет, вторую – в Новый. Одну для евреев, вторую для христиан. Двенадцать колен Израилевых в Ветхом Завете были заменены двенадцатью апостолами в Новом. Языческие и иудейские верования были ассимилированы и изменены. Согласно Новому Завету, Иисус исполнил пророчества Ветхого Завета, таким образом доказав свою мессианскую сущность. Идеальный комплект: правильное послание, приспособленное под нужную аудиторию, – и это позволило христианам безоговорочно доминировать в западном мире.

Появились официанты, и Кассиопия дала знак унести тарелки. Бокалы вновь наполнились вином, и был подан кофе. Когда последний официант вышел, Малоун спросил Марка:

– Тамплиеры верят в воскресение Христа?

– Какие тамплиеры?

Странный вопрос, удивился Малоун.

– Сегодняшние – да, конечно. С некоторыми исключениями, орден придерживается традиционного католического учения. Существуют некоторые дополнения, необходимые для того, чтобы утвердить устав, как свойственно всем монашеским обществам. Но в тысяча триста седьмом году? Понятия не имею, во что они верили. Хроники этих времен полны загадок. Как я уже говорил, только высшие чины ордена могли говорить на эту тему. Большинство тамплиеров были неграмотными. Даже Жак де Моле не умел читать и писать. Поэтому единицы контролировали мысли остальных. Конечно, тогда существовало Великое Завещание, так что я допускаю, что верили тому, что было подтверждено.

– Что за Великое Завещание?

– Хотел бы я сам знать. Информация о нем утеряна. Хроники говорят мало. Я полагаю, что это доказательство того, во что верил орден.

– Вот почему они ищут это? – спросила Стефани.

– До недавнего времени они не искали. Было слишком мало информации о том, где оно может быть. Но магистр поведал Жоффруа, что папа был на правильном пути.

– Почему де Рокфор так его жаждет? – поинтересовался Малоун.

– Обнаружение Великого Завещания, вне зависимости от того, что оно собой представляет, может способствовать повторному появлению тамплиеров в мире. Это знание может фундаментально изменить христианство. Де Рокфор также хочет расплаты за зло, причиненное ордену. Он хочет, чтобы католическая церковь была признана лицемерной и имя ордена очистили от клеветы.

Малоун был в недоумении.

– Что ты имеешь в виду?

– Одним из обвинений, выдвинутых против тамплиеров в тысяча триста седьмом году, было идолопоклонничество. Оно не было доказано. К тому же даже сейчас католики поклоняются образам постоянно, например Туринской плащанице.

Малоун вспомнил, что говорилось в одном из Евангелий о смерти Христа: после того как его сняли с креста, его завернули в полотно [24]24
  «И взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею» (От Матфея святое благовествование, 27:59)


[Закрыть]– такой святой символ, что Папа Римский впоследствии объявил, что мессу следует служить только над льняной скатертью. Туринская плащаница, о которой упомянул Марк, являет собой кусок саржевой ткани, на которой запечатлелся образ мужчины шести футов ростом, с острым носом, волосами до плеч, разделенными на прямой пробор, густой бородой и с ранами от распятия на руках, ногах, голове и многочисленными следами бича на спине.

– Изображение на плащанице, – сказал Марк, – это не Христос. Это Жак де Моле. Он был арестован в октябре тысяча триста седьмого года и в январе тысяча триста восьмого был распят на двери в парижском Тампле. Над ним решили поиздеваться за то, что он мало верил в Иисуса как Спасителя. Пытку придумал великий инквизитор Франции Гийом Эмбер. Затем де Моле завернули в плащаницу, которую орден хранил в парижском Тампле и использовал во время церемоний посвящения. Теперь мы знаем, что молочная кислота и кровь из искалеченного тела де Моле смешались с ладаном, и так отпечатался этот образ. Есть даже современный пример. В тысяча девятьсот восемьдесят первом году в Англии больной раком оставил отпечатки своих рук и ног на простыне.

– Помнится, я читал, – заметил Малоун, – что в конце тысяча девятьсот восьмидесятых годов Церковь позволила подвергнуть Туринскую плащаницу осмотру под микроскопом и углеродному анализу. Результаты исследования показали, что это не мазки кистью. Углеродный анализ установил, что ткань относится не к первому столетию, а к периоду с конца тринадцатого до середины четырнадцатого веков. Тогда пресса подняла шумиху, и многие подвергли сомнению результаты анализов, утверждая, что образец был испорчен или это была позже отреставрированная часть оригинала.

– Изображение на плащанице соответствует де Моле, – продолжил Марк. – В Хрониках есть его описание. Ко времени, когда его подвергли пыткам, его волосы отросли, борода была нестрижена. Покров, в который заворачивали де Моле, забрал из Тампля один из родственников Жоффрея де Шарни. Де Шарни был сожжен на костре в тысяча триста четырнадцатом году вместе с де Моле. Его семья хранила ткань как реликвию и позднее заметила, что на ней отпечатался образ. Впервые плащаница была запечатлена на религиозном медальоне в тысяча триста тридцать восьмом году и обнародована в тысяча триста пятьдесят седьмом году. Когда ее первый раз показали, люди немедленно отождествили отпечатавшийся образ с Христом, и семья де Шарни не стала опровергать это. В конце шестнадцатого века Церковь присвоила плащаницу, объявив ее святой реликвией и acheropita – не созданной рукой человека. Де Рокфор хочет вернуть плащаницу. Она принадлежит ордену, а не Церкви.

Торвальдсен покачал головой:

– Глупость какая.

– Это его идея.

Стефани не собиралась скрывать раздражение:

– Урок Библии был захватывающим, Хенрик. Но я все еще жду, когда ты расскажешь правду о том, что здесь происходит.

Датчанин лишь улыбнулся.

– Считайте это проявлением моей нетерпеливости. – Стефани вытащила телефон. – Позвольте мне вам сказать. Если в ближайшие несколько минут я не получу внятные ответы, я позвоню в Атланту. Я сыта по горло Раймоном де Рокфором, так что мы предадим огласке эту охоту за сокровищами и покончим с этим безобразием.

ГЛАВА XLVII

– Ты не можешь сделать этого, – обратился Марк к матери. – Последнее, что нам надо, – это вмешательство правительства.

– Почему? – спросила Стефани. – Надо разобраться с этим аббатством. То, чем там занимаются, имеет мало отношения к религии.

– Напротив, – возразил Жоффруа дрожащим голосом. – Там царит великое благочестие. Жизнь братьев посвящена поклонению Богу.

– А в промежутках между молитвами вы учитесь работать с взрывчаткой, рукопашному бою и снайперской стрельбе. Несколько противоречиво, вам не кажется?

– Нет, – твердо сказал Торвальдсен. – С самого начала тамплиеры посвящали жизнь Богу и при этом были грозной военной силой.

Стефани не утратила своей решительности.

– Сейчас не тринадцатый век. У де Рокфора есть и программа действий, и сила, чтобы навязывать ее другим людям. Сегодня это называется терроризмом.

– Ты ни капли не изменилась, – констатировал Марк.

– Нет, не изменилась. Я все еще считаю, что тайные организации с деньгами, оружием и врагами – это проблема. Моя работа – разбираться с ними.

– Это тебя не касается.

– Тогда зачем твой магистр втянул меня в это?

Хороший вопрос, подумал Малоун.

– Мистер Малоун, – любезно сказала Кассиопия, – не хотели бы вы посмотреть, как реставрируется замок?

Очевидно, она хотела поговорить с ним наедине. Хорошо – у него тоже была парочка вопросов.

– С удовольствием.

Кассиопия отодвинула стул и встала из-за стола.

– Позвольте, я вам покажу. Это даст время остальным поговорить – что необходимо, как я вижу. Пожалуйста, будьте как дома. Мы с мистером Малоуном скоро вернемся.

Кассиопия повела его во двор, залитый ярким полуденным солнцем. Они неторопливо прогуливались по тенистой аллее по направлению к автостоянке и строившемуся замку.

– Когда мы закончим, – рассказывала Кассиопия, – замок будет точно таким, как семьсот лет назад.

– Большой труд.

– Люблю хорошо поработать.

Они прошли на стройплощадку через широкие деревянные ворота и вошли в какой-то сарай со стенами из песчаника, внутри которого помещалась современная диспетчерская. Снизу доносились запахи пыли, лошадей и отходов, там суетилось около сотни людей. Было полное ощущение, что он оказался в далеком прошлом.

– Уже заложили фундамент по всему периметру и строят западную защитную стену, – продолжила Кассиопия, указывая рукой. – Скоро приступим к угловым башенкам и центральным строениям. Но это занимает много времени. Нам приходится делать кирпичи и известку, обрабатывать камень и дерево точно так же, как семь веков назад, используя те же методы и инструменты и даже надевая такую же одежду.

– Пища у них тоже семивековой давности?

Она улыбнулась.

– У нас есть кое-какие современные удобства. – Она провела его по стройплощадке и вверх по склону холма на маленький уступ, откуда было все хорошо видно. – Я часто прихожу сюда. Сто двадцать мужчин и женщин трудятся здесь целый день.

– Ничего себе. Это же стоит кучу денег.

– Мелочь по сравнению с удовольствием созерцать историю.

– Ваше прозвище Инженер. Это они вас так называют? Инженер?

– Да, строители меня так прозвали. Я училась технологиям средневекового строительства. Сама создала проект постройки.

– Знаете, с одной стороны, вы нахальная сучка. Но с другой – с вами довольно интересно.

– Я поняла, мое замечание о том, что случилось с сыном Хенрика, было неуместным. Почему вы не отплатили мне тем же?

– За что? Вы понятия не имели, о чем говорили.

– Я попробую больше не делать поспешных суждений.

Малоун хмыкнул:

– Сомневаюсь, и я не такой чувствительный. Давно нарастил толстую шкуру. Приходится, в нашем-то бизнесе.

– Но вы ушли в отставку.

– Мы в отставку не уходим. Просто теперь я чаще нахожусь вне линии огня, чем на ней.

– Значит, вы помогаете Стефани Нелл чисто по-дружески?

– Это вас удивляет?

– Вовсе нет. На самом деле это полностью соответствует вашему характеру.

Пришел его черед удивляться.

– Откуда вы знаете о моем характере?

– Когда Хенрик пригласил меня участвовать в этом деле, я многое узнала о вас. У меня есть друзья среди ваших бывших коллег. Все они отзывались о вас исключительно похвально.

– Приятно слышать, что меня помнят.

– Вы много знаете обо мне? – спросила Кассиопия.

– Самую малость.

– У меня много странностей.

– Тогда вы с Хенриком, должно быть, хорошо ладите.

Она улыбнулась:

– Вижу, вы хорошо его знаете.

– Как долго вы знакомы?

– С детства. Он знал моих родителей. Много лет назад он рассказал мне о Ларсе Нелле. То, над чем работал Ларс, меня очаровало. Так я стала его ангелом-хранителем, хотя он скорее считал меня демоном. К несчастью, я не смогла помочь ему в последний день его жизни.

– Вы там были?

Кассиопия отрицательно покачала головой:

– Он отправился на юг, в горы. Я была здесь, когда Хенрик позвонил мне и сказал, что его обнаружили мертвым.

– Он покончил с собой?

– Ларс был склонным к грусти и непростым человеком. Он находился в депрессии. Все эти любители, паразитировавшие на его трудах и искажавшие их до неузнаваемости… Загадка, которую он пытался разгадать, оставалась тайной. Так что – да, это возможно.

– От чего вы защищали его?

– Многие пытались посягнуть на результаты его исследований. Большинство из них были корыстными искателями сокровищ, кое-кто – лицемерами, но затем появились люди де Рокфора. К счастью, мне всегда удавалось скрыть от них свое присутствие.

– Теперь де Рокфор – их магистр.

Она нахмурилась:

– Это объясняет, почему он возобновил поиски. Теперь он распоряжается всеми ресурсами тамплиеров.

Она, похоже, ничего не знала о Марке Нелле и о том, где он жил последние пять лет, поэтому он рассказал ей и закончил:

– Марк проиграл на выборах новому магистру.

– Значит, между ними личная вражда?

– Отчасти да, но не только, – сказал он, глядя вниз, на запряженную лошадью тележку, которая тащилась по сухой земле к одному из построенных фрагментов стены.

– Работа, которую они сегодня делают, – для туристов, – прокомментировала она, заметив его интерес. – Часть шоу. Мы вернемся к серьезному строительству завтра.

– Знак внизу гласит, что на постройку потребуется тридцать лет.

– Вполне может быть.

Она была права, у нее и впрямь немало странностей.

– Я специально оставила дневник Ларса в Авиньоне, чтобы де Рокфор его подобрал.

Он остолбенел от этого заявления.

– Зачем?

– Хенрик хотел лично поговорить с Неллами. Вот почему мы здесь. Он также сказал, что вы честный человек. Я доверяю всего нескольким людям в этом мире, и Хенрик один из них. Так что я поверю ему на слово и расскажу вам кое-какие вещи, которых больше никто не знает.

Марк слушал объяснения Хенрика Торвальдсена. Его мать тоже выглядела заинтересованной, но Жоффруа смотрел в стол немигающими глазами, словно в трансе.

– Пришло время, чтобы вы в полной мере узнали, во что верил Ларс, – рассказывал Хенрик Стефани. – Вопреки тому, что вы могли думать, он не был помешан на мифических сокровищах. В основе его изысканий лежала серьезная цель.

– Я оставлю без внимания ваше оскорбление, потому что хочу послушать, что вы скажете.

Во взгляде Торвальдсена выразилось раздражение, но он продолжил:

– Теория Ларса была проста, хотя на самом деле первоначальная идея не его. Большую часть сформулировал Эрнст Сковилль, по-новому посмотрев на Евангелия Нового Завета, особенно в той их части, где говорится о воскресении. Кассиопия начала заниматься этой темой позже.

Начнем с Евангелия от Марка. Это первое Евангелие, написанное около 70 года нашей эры, возможно единственное, которым обладали христиане после смерти Христа. В нем содержится шестьсот шестьдесят пять стихов, из них только восемь посвящены воскресению. Этому выдающемуся событию отводится только краткое упоминание. Почему? Ответ прост. Когда было написано Евангелие от Марка, легенда о воскресении только начинала формироваться, и Евангелие заканчивается без упоминания того, что ученики Христа верили, что он воскрес из мертвых. В рассказанной Марком версии произошедшего появляются только женщины, и они игнорируют приказ передать ученикам распоряжение идти в Галилею, где их встретит воскресший Христос. Вместо этого женщины в замешательстве убегают, никому не говоря о том, что увидели. Нет никаких ангелов, только юноша в белых одеждах провозглашает: «Он воскрес». [25]25
  «И вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищите Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь». (От Марка святое благовествование, 16:5,6).


[Закрыть]Никаких стражей, погребальных одежд и никакого воскресшего Бога.

– Свидетельство Матфея появилось десятилетием позже, – продолжал Торвальдсен. – К тому времени римляне завладели Иерусалимом и разрушили Храм. Многие иудеи спаслись бегством в эллинский мир. Ортодоксальные иудеи, оставшиеся в Святой земле, расценивали новых иудеев-христиан как проблему – наряду с оккупантами-римлянами. Между теми и другими существовала вражда. Евангелие от Матфея, вероятно, было написано одним из неизвестных христианских писцов. Евангелие от Марка оставило много вопросов, поэтому Матфей видоизменил историю, чтобы она соответствовала тому сложному времени.

Теперь посланник, объявивший о воскресении, становится ангелом. Он спускается с небес, сопровождаемый землетрясением, его вид как молния. Стражи поражены и пали ниц. Камень с гробницы отодвинут, и ангел становится на него. Женщины все еще охвачены ужасом, но он быстро сменяется ликованием. В отличие от изложения Марка они бросаются к ученикам, чтобы поведать, что произошло. Здесь впервые описан воскресший Господь. И что сделали женщины?

– Они обняли его ноги и поклонились ему, – тихо произнес Марк. – Потом Иисус явился своим последователям и объявил им: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле». [26]26
  От Матфея святое благовествование, 28:18.


[Закрыть]Он говорит им, что всегда будет с ними.

– Какая перемена, – продолжил Торвальдсен. – Иудейский Мессия по имени Иисус теперь стал Христом для всего мира. У Матфея все описано более ярко. И больше чудес. Потом появляется Лука, где-то около девяностого года нашей эры. Иудейские христиане двигались все дальше и дальше от Иерусалима, поэтому Лука радикально изменил историю о воскресении в соответствии с новыми реалиями. Женщины снова у гробницы, но на этот раз они обнаруживают, что она пуста, и отправляются рассказать об этом ученикам. Приходит Петр и видит только брошенный саван. Потом Лука излагает историю, которой нет больше нигде в Библии. Она повествует о том, как Христос путешествовал под маской, встречался с некоторыми учениками, делил с ними пищу, а когда его узнали, стал невидимым. Описывается также более поздняя встреча со всеми учениками, когда они усомнились, что Он во плоти, тогда Он ест вместе с ними и потом исчезает. И только у Луки мы обнаруживаем описание того, как Иисус возносится в небеса. Что произошло? К истории о воскресении Христа добавилась история о вознесении.

Марк читал подобный анализ Писания в архивах тамплиеров. Ученые братья веками штудировали Слово, замечая ошибки, оценивая противоречия и выдвигая предположения, откуда произошли разногласия в именах, датах, местах и событиях.

– Потом Евангелие от Иоанна, – продолжал рассказывать Торвальдсен. – Написанное позже остальных, около сотого года от Рождества Христова. Тут также много изменений, как будто Иоанн повествует о совсем другом Христе. В этом варианте Он родился в Назарете, а не Вифлееме. Остальные три Евангелия рассказывают о трех годах пастырства, Иоанн говорит только об одном. Согласно Иоанну, Тайная вечеря имеет место за день до еврейской Пасхи, распятие – в день, когда приносят в жертву пасхального агнца. Опять-таки отличия от остальных Евангелий. Иоанн также переносит очищение храма со дня после Вербного воскресенья на начало духовного пастырства Христа.

Согласно Иоанну, Мария Магдалина тоже идет к гробнице и обнаруживает, что она пуста. Ей даже не приходит в голову мысль о воскресении, она думает, что тело украли. Только когда она возвращается вместе с Петром и остальными апостолами, то видит двоих ангелов. Потом ангелы превращаются в самого Иисуса Христа.

Обратите внимание, как меняются эти подробности, касающиеся гробницы. Юноша у Марка, облаченный в белое, трансформируется во впечатляющего вида ангела у Матфея, а у Луки вообще становится двумя ангелами, превращающимися в Христа. И видели ли воскресшего Господа в саду в первый день недели, как всегда говорят христианам? Марк и Лука говорят «нет». Матфей – «да». Иоанн сначала говорит «нет», но позже Его лицезреет Мария Магдалина. Совершенно ясно, в чем дело. Со временем история о воскресении обрастает все более и более чудесными подробностями, чтобы приспособиться к меняющемуся миру.

– Я полагаю, – вмешалась Стефани, – что вы не придерживаетесь принципа библейской непогрешимости?

– В Библии нет ничего точного. Это сказка, запутанная противоречиями, которую можно объяснить только через веру. Это могло работать тысячу или пятьсот лет назад, но сейчас это объяснение перестало быть приемлемым. Человеческий разум спрашивает. Ваш муж спрашивал.

– Так что же Ларс хотел сделать?

– Невозможное, – пробормотал Марк.

Его мать посмотрела на него с неожиданным пониманием.

– Но это его никогда не останавливало. – Ее голос был тихим и певучим, словно она только сейчас осознала истину, которая долгое время оставалась скрытой. – Во всяком случае, он был удивительным мечтателем.

– Но его мечты имели под собой основание, – возразил Марк. – Некогда тамплиеры знали то, что хотел узнать папа. Даже сейчас они читают и изучают Писания, не входящие в Новый Завет. Евангелие от Филиппа, Евангелие от Варнавы, Деяния Петра, Послания апостолов, пастыря Гермаса, [27]27
  Гермас (Hermas) (I–II вв. н. э.) – греческий христианский писатель.


[Закрыть]Тайную книгу Иоанна, Евангелие от Марии, Дидахе. [28]28
  Дидахе (Didache) – учение Господа, переданное народам через 12 апостолов.


[Закрыть]И Евангелие от Фомы, которое, с их точки зрения, наиболее близко к подлинным словам Иисуса, поскольку оно не было искажено многочисленными переводами. Многие из этих так называемых еретических текстов открывают глаза. Именно это делало тамплиеров особенными. Вот что явилось настоящим источником их власти. Не богатство или мощь, а знание.

Малоун стоял в тени высоких тополей, осенявших уступ. Дул легкий ветерок, смягчая палящие солнечные лучи и вызывая в памяти осенние дни на пляже.

Он ждал, когда Кассиопия расскажет ему о том, чего больше никто не знает.

– Почему вы позволили де Рокфору заполучить дневник Ларса Нелла?

– Потому что он бесполезен. – В ее темных глазах скользнуло лукавство.

– Я думал, там содержатся тайные мысли Ларса. Информация, которую он не опубликовал. Ключ ко всему.

– Кое-что из этого правда, но это не ключ. Ларс написал его специально для тамплиеров.

– Кларидон знал об этом?

– Маловероятно. Ларс был скрытным человеком. Он ни с кем не делился всем, что знал. Однажды он сказал, что с такой работой, как у него, выживают только параноики.

– Откуда вы знаете об этом?

– Хенрик знал. Ларс никогда не рассказывал подробностей, но говорил Хенрику, что время от времени сталкивался с тамплиерами. Он даже считал, что ему доводилось общаться с магистром ордена. Они разговаривали несколько раз, но потом на сцене появился де Рокфор. И он был совершенно другой. Более агрессивный, менее терпимый. Так что Ларс написал этот дневник, чтобы де Рокфор на нем зациклился, – подобно тому как сам Соньер оставлял ложные ключи.

– А магистр тамплиеров мог знать об этом? Когда Марка принесли в аббатство, у него с собой был дневник. Магистр держал его под замком до тех пор, пока месяц назад не отослал его Стефани.

– Трудно сказать. Но раз магистр послал тетрадь Стефани, он, видимо, рассчитывал, что де Рокфор опять начнет за ним охотиться. Ясно, что он хотел вовлечь Стефани в это дело, а что могло быть лучшей приманкой для нее?

Умно, был вынужден согласиться Малоун. И это сработало.

– Магистр наверняка считал, что Стефани задействует для достижения цели огромные ресурсы, находящиеся в ее распоряжении, – задумчиво сказала она.

– Он не знал Стефани. Она слишком упряма. Сначала она попытается разобраться сама.

– Но ты помог ей.

– Случайно.

– Счастливая случайность. Иначе мы бы никогда не встретились.

– Да, счастливая.

– Буду считать это комплиментом. Чтобы не ранить свои чувства.

– Сомневаюсь, что вы настолько ранимы.

– Вы хорошо справились в Копенгагене, – заметила она. – И в Роскиле тоже.

– Вы были в соборе?

– Да, некоторое время, но ушла, когда началась перестрелка. Я не могла помочь, не обнаружив свое присутствие, а Хенрик хотел сохранить это в тайне.

– А что, если бы я не смог разобраться с этими людьми?

– Да ладно. Вы? – Она улыбнулась ему. – Скажите мне, вы были поражены, когда тамплиер прыгнул с Круглой башни?

– Да уж, это не то зрелище, которое видишь каждый день.

– Он выполнил клятву. Оказавшись в ловушке, он предпочел погибнуть, но не выдать орден.

– Я полагаю, вы были там, потому что Хенрик узнал от меня о приезде Стефани.

– Отчасти. Когда пришла весть о внезапной кончине Эрнста Сковилля, я узнала от некоторых старожилов в Ренне, что он разговаривал со Стефани и она собирается во Францию. Это все энтузиасты Ренна, которые проводят дни за игрой в шахматы и фантазиями о Соньере. Они одержимы конспирологией. Сковилль хвастался, что собирается добыть дневник Ларса. Он недолюбливал Стефани, хотя заставил ее поверить, что это не так. Очевидно, он тоже не был в курсе, что дневник на самом деле не имеет ценности. Его смерть вызвала у меня подозрения, поэтому я связалась с Хенриком и узнала, что Стефани собирается в Данию. Мы решили, что мне тоже следует лететь в Данию.

– А Авиньон?

– У меня есть источник в лечебнице. Никто не верил, что Кларидон сумасшедший. Обманщик, лицемер, недостойный доверия, – конечно. Но не безумец. Я следила за вами, пока вы не пришли к Кларидону. Мы с Хенриком знали, что в дворцовых архивах что-то есть, только не знали, что именно. Как Хенрик сказал за обедом, они с Марком никогда не встречались. С Марком было труднее иметь дело, чем с Ларсом. Он занимался поисками лишь время от времени. Что-то вроде способа почтить память отца. И никому не обмолвился и словом об этом. Они с Кларидоном общались какое-то время, но не близко. Потом, когда Марк исчез во время лавины, а Кларидон спрятался в психбольнице, я и Хенрик отступились.

– До сегодняшнего дня.

– Поиск продолжается, и на этот раз у нас могут появиться зацепки.

Он ждал объяснений.

– У нас есть книга с эскизом надгробия и «Читающий устав Каридад»…

– Литография у де Рокфора.

– Это не единственная копия картины. Я уже нашла ее в Интернете. Вместе мы на самом деле имеем шанс обнаружить то, что нашел Соньер, поскольку у нас впервые так много частей головоломки.

– И что мы будем делать, если что-нибудь найдем?

– Как мусульманка, я бы хотела поведать об этом миру. Как реалист, я не знаю. Историческое высокомерие христиан отвратительно. Для них любая другая религия – это всего лишь подделка. Удивительно, не правда ли. Вся история Запада определена жесткими правилами Церкви. Искусство, архитектура, музыка, литература, даже само общество стали слугами христианства. Это религиозное течение безусловно определило форму западной цивилизации, и, возможно, все это основано на лжи. Вы бы не хотели знать?

– Я не религиозен.

Ее тонкие губы снова изогнулись в улыбке.

– Но вы любопытный человек. Хенрик высоко отзывается о вашем мужестве и уме. Библиофил с эйдетической памятью. Ничего себе сочетание.

– Еще я умею готовить.

Кассиопия хмыкнула:

– Вы меня не обманете. Найти Великое Завещание – вы не можете остаться к этому равнодушны.

– Давайте скажем, что это будет весьма необычная находка.

– Ладно. Но если мы преуспеем, хотела бы я посмотреть на вашу реакцию.

– Вы так уверены, что есть что искать?

Она протянула руки к видневшимся вдали Пиренеям.

– Оно там, вне всякого сомнения. Соньер нашел его. Мы тоже можем.

Стефани еще раз осмыслила слова Торвальдсена о Новом Завете и повторила: