Текст книги "Лишь одна песня (ЛП)"

Автор книги: Стэйси Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Вздохнув, я поворачиваюсь к сцене. Какая-то группа готовится к предстоящему выступлению. Сегодняшняя ночь была по-настоящему большим шагом, и, если признаться, мне было весело, но не знаю, хотелось ли мне вернуться и наслаждаться жизнью без тех, кто был для меня самой большой поддержкой и опорой. Я чувствую, что Марк хотел бы для меня этого, но не знаю, смогу ли справиться без него. Да и хочу ли? Я чувствую себя пейнтбольным шариком, который швыряет то туда, то сюда. Между желанием вернуться к прежней жизни и желанием двигаться дальше, между желанием снова стать счастливой и желанием оставить все, как есть, хоть это и невозможно.

– Никки?

Я подскакиваю, когда Миа толкает меня, и отстраняю ее руку.

– Ты где витаешь? – спрашивает она, но я лишь качаю головой.

Я ушла в другую жизнь, но глупо было признаться в этом перед всеми. Я смотрю на Зака и Джейка, которые с любопытством наблюдают за мной.

– Никуда, – говорю я, качая головой, чтобы освежить голову. – Что я пропустила?

– Миа рассказывала нам о своей работе в «Кэлли'с»… Я спросил, где ты работаешь?

– Я – фотограф.

Улыбка Зака внезапно меркнет.

Фотограф, который случайно появляется в ресторанчике, где тусуется он, и хитростью знакомится с ним? Уверена, что это не первая подобная случайность в его жизни, но я пренебрежительно машу рукой, желая снять напряжение.

– Я не из таких фотографов.

Чувствую, что мне стоит прояснить свою работу. Не знаю, зачем стараюсь дать Заку возможность чувствовать себя непринужденно. Об этом не хотелось думать.

– Я делаю семейные снимки.

– Как ты приняла решение заняться фотографией? – он говорит с осторожностью, и я не представляю, почему хочу заставить его довериться мне.

Я пожимаю плечами, изображая беспечность, но знаю, что провалилась, не в силах поднять на него взгляд.

– Я знаю, насколько важны семейные воспоминания.

Это не был удовлетворительный ответ на его вопрос, и я знаю, что, задав его, Зак понял, я многое скрываю.

– Чувствую, что за этим скрывается целая история, – беззаботно говорит он.

Я расслабляюсь, осознав, что он больше не считает меня той, кто с утра запостит его фото в сеть.

– Ты тоже журналист?

Я насмешливо улыбаюсь ему и делаю глоток напитка, думая о том, как лучше объяснить.

– То, как смотрит на ребенка родитель, и наоборот… Если поймать нужный момент, этот взгляд говорит всем: «Мое сердце полностью в твоих руках, как и весь мой мир». Я могу часами ждать этот взгляд, намек на него. Иногда он появляется, когда они катаются в листве, гуляют по мосту, наблюдая за рыбками. Иногда это происходит, когда ребенка подкидывают в воздух или когда он раздражен из-за неудобных туфель, или слишком розовых, или еще чего-нибудь. Я никогда не заканчиваю фотосессию, пока не поймаю этот взгляд. Хочу, чтобы они смогли навсегда сохранить его.

– Звучит невероятно.

– Так и есть, – я улыбаюсь.

Он не давит на меня, и я благодарна, потому что ему не стоит знать весь груз, который лежит на моих плечах. И мне определенно не хочется касаться этой темы. Я за короткий срок после гибели Марка и Эндрю изучила, что люди не станут смотреть мне в глаза, как только услышат, что я в свои двадцать шесть не только вдова, но и потеряла ребенка.

– Так зачем вы приехали в город, ребята? – спрашиваю я в надежде сменить тему.

Вопрос встречается очередным приступом смеха, и мне становится интересно, что такого веселого я сказала.

Миа качает головой.

– Ты такая забавная, Никки. Правда.

Она машет рукой в сторону ребят.

– У них завтра концерт.

О. Это все объясняет. Рискуя выглядеть еще более глупо, я смотрю на Джейка.

– Значит, ты тоже играешь с Заком?

Джейк опускает голову, все его тело дрожит от смеха. Мне следовало бы догадаться, что это произойдет.

Зак бормочет что-то невнятное, и я едва улавливаю в этом, что меня считают очень уморительной. Мой румянец сменил, наверное, десять тысяч оттенков, когда я осознаю, что мои слова находят настолько забавными.

Он отмахивается.

– Не смущайся. Это правда, забавно.

Мое невежество его забавляет. Никогда еще так не гордилась собою.

– С чего бы это? – спрашиваю я, хотя не уверена, что хочу знать ответ.

Он лишь качает головой, улыбаясь, а затем кивает на Джейка.

– Он играет на басу. И это весело, потому что я встретился с такой красивой женщиной, которая на протяжении долгого времени ничего не знала обо мне.

Я сжимаю зубы, чтобы не открыть от удивления рот. Он серьезно говорит? Может, я неправильно поняла, или он имеет в виду Миа, ведь из нас двоих она самая горячая. У нее тело балерины, над которым не приходится работать, а я могу заниматься фитнесом и бегать, но… результаты отнюдь не удовлетворительны. Я больше похожа на невинную соседку, но на красивую женщину? Не думаю, что кто-то кроме Марка считал меня такой, и странно было слышать подобное от кого-то еще. Я смотрю на Миа удивленным взглядом, не уверенная, что сказать, но она выглядит такой довольной.

Как мне, черт возьми, ответить на это? Легко. Никак. Вместо этого я прошу у Пита еще один напиток, потому что мой рот словно заполнен ватой, и говорить я не могу. Как и ясно мыслить.

Когда я, наконец, нахожу в себе смелость обернуться на Зака, он лишь удивленно смотрит на меня.

– Ты же не в первый раз слышишь это, верно?

Я качаю головой, все еще чувствуя себя довольно глупо, чтобы ответить, и снова краснею. Зак тихо смеется.

Джейк смотрит на часы и отставляет пиво.

– Не хочется нарушать эту идиллию, но нам пора.

Зак хмурится, смотрит на нас с Миа, затем на Джейка. Кивает один раз и тоже отставляет выпивку.

Он достает деньги, кладет их на барную стойку и собирается уйти, но затем останавливается и оборачивается.

– Мы направляемся в центр на финальную репетицию. Может вы хотели бы поехать с нами?

Он смотрит на Миа.

– Ты смогла бы встретиться с остальными участниками, а потом я достал бы для вас билеты на завтрашний концерт.

– Да!

– Я не могу.

Зак смотрит то на меня, то на Миа. Она выглядит радостной и возбужденной, а в моем взгляде… страх.

На лице Миа появляется любящая улыбка, когда она поворачивается ко мне, и я понимаю, что выгляжу, как дура, молча стоя здесь. Прийти в «Бар Джека» – это одно, но отправится на выступление Зака Уолтэрса? Это уже слишком. Миа склоняется ко мне и шепчет.

– Ты помнишь, что за ночь сегодня?

Зак выглядит смущенным, и это вполне обоснованно. Я даю себе молчаливое обещание, пока Миа смотрит на меня умоляющим взглядом, желая, чтобы я согласилась. Я не могу ее оставить. Легкая улыбка и тихий шепчущий голос Миа сделали свое дело. Я киваю и смотрю на Зака.

– Конечно, Зак. Было бы здорово. Спасибо.

– Хорошо.

Его глаза слегка заблестели, и он хлопает Джейка по плечу.

– Наш водитель, Даррен, дождется вас. Пройдите через южный вход к центру через десять минут. Он будет снаружи.

Он делает несколько шагов ко мне, и я замираю. Крепче сжимаю бутылку пива в руке, когда он тянется к одному из выбившихся локонов.

Его взгляд обволакивает, и внезапно все, на что я остаюсь способна, это смотреть в его светло-зеленые глаза, которые немного потемнели. Уголок его губ слегка приподнимается. Снова эта сексуальная ухмылка. Чувствую, что именно из-за нее девчонки на его концертах готовы выпрыгнуть из трусов. По крайней мере, Миа ведет себя похожим образом, но есть и другое чувство. У меня в животе бабочки словно с ума сходят под его взглядом. Хотя нет, к черту. Это уже не бабочки. Больше похоже на обезьян, которые скачут на батуте. И это чертовски меня пугает, но не в плохом смысле. Мне стоит сбежать оттуда, сейчас же. Чувство настолько приятное, что мне хочется приблизиться к нему и прижаться всем телом.

– Увидимся через десять минут? – спрашивает он так тихо и хрипло, что я едва слышу его из-за шума в баре. Продолжаю глупо смотреть и молчать, лишь кивнув в ответ. По крайней мере, надеюсь, что хоть это я сделала, потому что на самом деле не могла контролировать сейчас свои действия и речь.

Он отпускает мои волосы и тихо смеется. Скорее над собой, чем надо мной. На губах Миа появляется широкая улыбка.

– Скоро увидимся.

Я смотрю ему вслед, не двигаясь с места.

– Вот дерьмо, – шепчет Миа, и я поворачиваюсь к ней, открыв рот от удивления. – Это было горячо.

Я удивленно смотрю на нее, но Миа лишь смеется.

– Только не говори мне, что не поняла. Он же подкатывал к тебе. Знаю, это длилось не долго, но смотрел он на тебя так, как оголодавший человек на ужин.

Я закатываю глаза и качаю головой, пытаясь отогнать ненужные мысли.

Она берет меня под руку и ведет к выходу, а я все еще не могу осознать, что Зак Уолтэрс только что пытался подцепить меня… Серьезно? Но более того, этот мужчина не вызывал у меня страха или чувства дискомфорта, как я предполагала. На самом деле мне это даже понравилось.

Глава 3

Как только мы открыли двери, я ощутила от барабанной установки вибрацию, проходящую по полу. Вытираю вспотевшие ладони о юбку и сжимаю кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладонь, и надеюсь, что это отвлечет меня от нервного напряжения. Крепко зажмуриваюсь и громко вздыхаю.

Миа крепко держит меня за локоть. Я смотрю на нее и могу думать лишь о том, что боюсь услышать последнюю песню, которую слышала год назад в это же самое время и о том, как меня постоянно одолевает этот страх. Я должна справиться. Если во мне осталась хоть частичка желания жить снова и двигаться дальше, я должна пройти через эти двери.

– Ты справишься, – говорит Миа, сжимая мой локоть и толкая дверь свободной рукой.

Я киваю. Надеюсь, что смогу, потому что сама хочу этого.

У меня челюсть отвисла, как только мы вошли внутрь. Когда мы с Марком ходили на концерты, я влюблялась в энергию, льющуюся со сцены в зал с тысячной толпой. Вы можете почувствовать, как от людей исходит нетерпение, но было и что-то в том, чтобы идти от самой дальней точки, вдоль пустой арены, к сцене. Я осматривала пустые места, ряды с сотнями стульев перед нами, рабочих, которые передвигали тяжелое оборудование на колесиках и устанавливающих ограждение на освещенном проходе рядом с нами. Дрожь возбуждения прошла по позвоночнику.

Годами я занималась на факультете музыки в Университете Майами, играла на пианино. Для меня было привычно выступать перед слушателями, но моя самая большая аудитория в пятьсот человек – ничто по сравнению с этим. Я пытаюсь представить: каково это быть музыкантом, играть на этой сцене, смотреть в огромный зал во время репетиции, осознавая, что менее чем через сутки он будет заполнен тысячами фанатов, кричащих под музыку, в которую ты вложил свое сердце и душу. Как бы ни пыталась, я не могла этого представить. Полностью провалилась. Прямо сейчас, здесь, я ощущаю волнение и энергетику, наполняющую помещение. На их фоне блекнут воспоминания о моих собственных концертах – и тех, которые давала и которые посещала.

Когда я отвожу взгляд от тысяч пустых мест и поворачиваюсь к Миа, выражение ее лица полностью отражает мое.

– Это невероятно, – благоговейно шепчет она, переводя взгляд с меня на сцену, где около десятка людей склонились над инструментами, настраивая гитары и барабанную установку.

Предполагаю, это были ребята из группы и персонала.

– Я твоя должница.

– Ага… – тихо говорю я, снова вытирая вспотевшие ладони, потому что это потрясающе. Волнует и нервирует одновременно. Поверить не могу, что делаю подобное.

Когда мы подходим ближе, на сцене вижу, как Зак приобнимает за плечи парня. Даже в профиль видно, как он хмурится и качает головой. Зак избавился от своей бейсболки, и я наблюдаю, как, убрав руку с плеча парня, мужчина проводит по своим волосам и вздыхает. Затем опускает руку. Теперь его волосы выглядят неряшливо и подходят для такого парня, как он. Зак оборачивается и замирает, увидев нас.

Я наблюдаю за тем, как он едва заметно улыбнулся.

– Вы пришли.

– Мы не могли пропустить такое. Спасибо за приглашение, – возбужденно тараторит Миа.

Я чувствую, как она пытается сдержать визг. Нерешительно улыбаюсь, потому что пытаюсь казаться храброй сейчас и ненавижу то, что все еще испытываю сильное чувство страха. Зак отворачивается и говорит что-то парням, которые наблюдают за нами, и они направляются на сцену. Я не могу отвести взгляда от Зака, от того, как движутся мышцы на его руке, когда он проводит ладонью по волосам. Подозреваю, что мои страхи связаны вовсе не с предстоящим прослушиванием музыки, а с ним.

Прежде чем я смогла осознать происходящее, он спрыгивает со сцены и тут же оказывается в окружении Джейка и еще двух парней. Мужчина машет рукой, представляя нас.

– Знакомьтесь с остальной компанией. Миа, Николь… – на миг он замолчал и улыбнулся мне. – Это Чейз и Гаррет. Барабанщик и гитарист.

Чейз делает шаг вперед. Огромный, с мускулистой грудью, как у футболиста, и выбритой головой, частично скрытой банданой, повязанной на лбу. Если бы мне пришлось встретить такого парня на улице, я бы постаралась избежать встречи с ним. Мне захотелось отступить, но он, дружелюбно улыбаясь, протягивает мне свою огромную ладонь.

– Чейз. Рад знакомству, – он подмигнул. – Николь, да?

Я кивнула и потрясла его руку.

– Приятно познакомиться.

– Наслышан о тебе, – говорит он с самодовольной усмешкой.

– Заткнись, – невнятно бормочет Зак, но шутливо ударяет его по плечу.

Рядом со мной хихикает Миа. Превосходно. Чувствую, что все ее догадки, высказанные по дороге сюда о том, что Зак мной заинтересовался, подтверждаются, но все, что я могу сейчас, это стоять в толпе незнакомцев, чувствуя себя полной дурой, потому что понятия не имею, что сказать. Рядом тихо посмеивается Чейз.

Он поворачивается и представляется Миа, спасая меня от необходимости говорить о чем-либо. А затем Джейк знакомит нас с Гарретом. Он дружелюбен и вполне обычно выглядит, улыбаясь нам и пожимая руки. Зак кашляет и смотрит на сцену. Там остался еще один мужчина, подключающий аппаратуру и настраивающий синтезатор.

– Это Итан, наш клавишник.

Зак окликает парня, и я вздрагиваю, встретившись с ним взглядом. Его черные как смоль волосы спадают на лоб и почти закрывают глаза. Именно глаза меня и пугают. Даже на таком расстоянии они кажутся черными и дикими. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отвести от него взгляд, чувствуя исходящее от него презрение.

– Он… своенравен.

Зак не скрывает обеспокоенный взгляд. Его напряженное тело и сжатые руки выдают напряжение между этими двумя. Я протягиваю руку и кладу ладонь на его предплечье.

Внутренне содрогнувшись, отдергиваю руку, но Зак продолжает улыбаться, наблюдая за мной. Все его внимание обращено ко мне.

– Ты в порядке?

Я заправляю за ухо выбившуюся прядку волос и строю гримаску.

– Просто… сперва ты сказала, что не придешь.

Я киваю.

– Знаю.

Поднимаю руку, обводя сцену, и продолжаю:

– Для меня это сложно.

Он смущенно смотрит на меня, приоткрыв рот, а затем так же быстро закрывает. Поверить не могу, что сама завела об этом речь, хоть и понятно, что его это не волнует. Оно и к лучшему.

– Все хорошо, правда. Миа веселится, так что я счастлива, что ты нас пригласил. Сегодня ты сделал ее самой счастливой девушкой в мире.

– А я рад, что ты пришла сегодня, Николь. Не так часто мы можем побыть самими собой, встретившись с кем-нибудь.

Он игриво улыбается и медленно тянется ко мне, заправляя за ухо непослушную прядку и касаясь пальцем моей щеки. Дыхание перехватывает и от этого прикосновения по телу бегут мурашки.

И все, что я могу сейчас делать, это стоять и смотреть в его искрящиеся глаза, на его плотно сжатые губы. Раздумывая над тем, стоит ли мне подойти ближе или наоборот отступить, но никак не могу решиться. Зак медленно опускает руку, засовывая ее в карман джинс. Там, где он касался меня пальцем, теперь чувствуется холод. Словно меня лишили чего-то важного. Я хмурюсь, стараясь понять, хорошо это или нет, когда нас прерывает мужчина, одетый во все черное.

– Нужно поработать. Скотти и Хоппи сегодня не придут, а нам нужно настроить порядка десяти гитар.

Я удивленно округляю глаза. Больше десятка гитар? Сколько же ему требуется?

Зак лишь кивает мужчине.

– Николь, это Грей. Он наш менеджер.

Я улыбаюсь и пожимаю ему руку прежде, чем он уходит. Грей определенно отвечает здесь за все.

– Нужна помощь? – я улыбаюсь подошедшей к нам Миа.

Она в нетерпении разминает пальцы от одной мысли, что сможет прикоснуться к одной из гитар Зака Уолтэрса.

Он удивленно выгибает бровь.

– С чем?

– С настройкой гитар.

– Ты в этом разбираешься?

Я хмыкнула, но не могла сдержаться.

– Миа с девяти лет играет на гитаре.

Он удивленно округляет глаза, переводя взгляд с меня на Миа.

– Серьезно?

– Ага, но если думаешь, что это удивительно, тебе определенно следует послушать игру Никки…

– Миа, – прикрикиваю я на нее, хотя понимаю, что сама себя втягиваю.

В ее взгляде пляшет возбуждение, и понимаю, что скоро она проболтается. Если прежде Миа считала, что я интересую Зака, то сейчас думает, его интерес возрастет, как только он узнает о том, что я играю на гитаре.

– Ты играешь..?

Зак с интересом смотрит на меня. Знаю, он хочет закончить то, что начала Миа, но я не хочу и вместо этого пожимаю плечами.

– Ничего особенного. Да и было это давно, – я беру за руку Миа. – Идем. Я тебе помогу.

Я оборачиваюсь на Зака и слабо улыбаюсь.

– Не возражаешь?

Он подходит ко мне, осматривая потемневшим взором. Меня начинает мучить вопрос, не включил ли кто-то обогреватель, потому что температура тела поднялась градусов на десять. Удивительно, как он влияет на меня, но больше всего удивительно то, что я не испытываю страха и не сбегаю.

– Интересно, – приглушенно, с хрипотцой, говорит он.

Сглатываю, стараясь успокоиться и понять, почему под его взглядом мое сердце начинает учащенно биться? И это вовсе не связано с музыкой.

– О чем ты?

Он смотрит мне прямо в глаза и хмурится. Чувствую, как он ищет что-то во мне, стараясь понять полуправду и осторожные фразы, произнесенные сегодня. Старается разгадать женщину, стоявшую перед ним. Работает. Ощущение, что меня полностью раскрыли, когда он смотрит на меня, не произнося ни слова.

Уголок его губ дернулся.

– О тебе.

Он игриво подмигивает мне и машет в сторону огромного ящика с гитарами справа от сцены. Около тридцати акустических и электрических гитар, подвешенных на крючках. У меня отвисает челюсть. И представить не могу, что они понадобятся ему на концерте.

– Развлекайтесь. Нам надо репетировать.

Миа мягко сжимает мою ладонь, направляясь к гитарам, но я все еще не могу сдвинуться с места.

Зак не сводит с меня глаз, и на моем лице уже сменилось десять разных оттенков красного.

– Прикрой рот, – шепчет Миа.

Я закрываю рот, даже не осознавая, что до сих пор стою с отвисшей челюстью, и нахмурилась.

– Поверить не могу, что ты уговорила меня.

– Я же говорила, что он тобой интересуется. И явно хочет тебя.

Я поежилась от ее заискивающего тона.

– Заткнись и настраивай гитары, – бормочу в ответ, направляясь к ящику, и рассматриваю ряд из акустических «Martin» и электрогитар «Fender Stratocaster». Они все настолько прекрасны, что не решаюсь прикоснуться ни к одной. С другой стороны, Миа более решительна и ни секунды не ждет. Она рассматривает ряд, словно ищет что-то особенное. Притворно вздыхая с ехидной усмешкой, тянется к «Martin OM», украшенной черными и белыми молниями по всей поверхности.

В ответ на мой немой вопрос, она протягивает ее мне.

– Он играл на ней пару месяцев назад на «The Morning Show», – объясняет Миа.

Я закатываю глаза.

– И откуда тебе все это известно?

– «Селеб госсип точка ком».

Я смеюсь над ее способностью запоминать самые бессмысленные факты о ее любимом рок-музыканте, но в тоже время забывать вовремя оплатить парковочные талоны.

Мы погрузились в собственный мир, настраивая гитары и даже не зная, понадобятся ли они ему все, но признаюсь, я растворилась в этом моменте и погрузилась в атмосферу. Прошли годы с тех пор, как мы сидели вот так с Миа, настраивали гитару, и я ждала, когда она сыграет для меня что-нибудь, а я подыграю ей на синтезаторе. Я наблюдаю за Заком, пока он репетирует с группой пару песен, проверяя звучание.

Но затем слышу смутно знакомый гитарный рифф. Смотрю на Зака и замираю. Он смотрит на свои руки, приблизившись к микрофону. Он напевает тот самый начальный куплет, который преследовал меня весь прошлый год.

– Где вы были тогда…

Всего секунда, и я вижу их.

– Мамочка! Потанцуй с нами, мамочка, – Эндрю нежно касается моей потной щеки.

Я шмыгаю носом.

– Мамочка плохо себя чувствует, милый, – мой голос скрипучий и слабый.

Гитара выпадает из рук, словно обжигает меня огнем. Смотрю на свои руки. Они потные и дрожат. В них словно всадили тысячу иголок, и это чувство не проходит. Крепко сжимаю кулаки и дышу.

Меня не сломить. Я справлюсь. Смогу слушать ее без опасений. Разжимаю кулаки и жестко потираю ладонями бедра, пытаясь стереть покалывание.

Не работает…

Вновь переношусь в гостиную в мой старый дом к своей семье. Наблюдаю за тем, как Марк кружится с Эндрю в танце под музыку на радио. Волосы спадают ему на лицо, в глазах появляется блеск, когда мы смеемся над Эндрю, ловко виляющим бедрами в такт. Его растрепанные русые волосы развеваются, когда Марк подбрасывает его в воздух.

– … но я люблю тебя… все это ради тебя…

В карих глазах Марка пляшет радость, когда он подбрасывает Эндрю под песню. Он склоняется передо мной и смотрит прямо в глаза, напевая слова своей новой любимой песни.

– … все это ради тебя… сейчас и до конца моих дней. Твоя нежная кожа…

Я трогательно шмыгаю носом.

– Если бы не чувствовала себя так плохо, то поцеловала бы прямо сейчас.

Марк целует меня, нежно и бережно.

– Даже когда болеешь, ты неотразима.

– Давай, папочка… Танцуй!

Эндрю тянет Марка за руку, пока мы смотрим друг на друга. Неважно, как давно мы женаты, он смотрит на меня все тем же взглядом, как и после нашего первого поцелуя. Чувствую себя самым желанным и дорогим подарком в мире.

Он склоняется и вновь целует меня прежде, чем подбросить Эндрю так высоко, что тот едва не касается головой потолка. Я лежу на диване, укрытая тонким одеялом, дрожащая и потная из-за озноба. Не очень-то весело простыть в июне. Я вздрагиваю, но не отвожу взгляда от мальчиков, танцующих под любимую песню Марка.

Когда песня заканчивается, Марк отправляет Эндрю надеть бейсбольные бутсы, а затем наклоняется и целует меня последний раз.

– Отдохни, а я позже принесу тебе мороженое. Возможно, это поможет. Люблю тебя.

Он подмигивает, зная о моей единственной слабости – мороженое с фруктовым сиропом. Марк очень хорошо меня знает, и я люблю его за заботу.

– Берегите себя и хорошо проведите время, – я устало машу им рукой.

Я позволяю Марку еще раз поцеловать меня, а затем целую Эндрю.

– Лучше ты выздоравливай и присоединяйся к нам.

– Люблю тебя, мамочка.

Дверь за ними захлопнулась, но я едва слышу звук, проваливаясь в болезненный сон.

Я сижу, задыхаясь, наблюдая за этим видением. Огромный стадион вдруг стал маленьким и тесным. Мне нужно на воздух.

Прежде чем смогла хоть что-то сказать Миа, я побежала прямиком к дверям, через которые мы вошли. Без оглядки выбежала наружу. Я хватаю ртом воздух и лишь стараюсь не упасть в обморок, когда сажусь на корточки и опускаю руки на колени. Все, что я видела, – Марк и Эндрю. Я прикрываю глаза, тяжело дыша, но вижу лишь их искрящиеся радостью глаза и улыбки. Вспоминаю, что забыла сказать им самое важное в мире.

Я не двигаюсь, почувствовав прикосновение к своему плечу.

– Тише… Все хорошо, Никки. Я здесь, – шепчет Миа мне в самое ухо.

Она проводит ладонью по моей щеке, вытирая слезы. Тихо повторяет слова утешения и обнимает крепче. Я притягиваю ее к себе и оказываюсь в теплых, дружеских объятиях, стараясь подобрать нужные слова.

Все еще тяжело дыша, стараюсь объясниться.

– Я никогда не говорила, что люблю их…

– О, милая. Прости, – Миа продолжала обнимать меня, пока я не осознала, что успокаиваюсь в ее присутствии. – Они знали, Никки. Они знали, как сильно ты их любила.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем дыхание выровнялось. Киваю и отстраняюсь. Смотрю на Миа, слегка сжимая ее руки и пытаясь собраться с мыслями.

– Поверить не могу, что так просто сбежала.

Поворачиваю голову на звук хлопнувшей двери.

Полностью подавленная, я замечаю там Зака, прислонившегося к стене. Выражение его лица сложно было разобрать. Отворачиваюсь от него к Миа.

– Уборная. Мне нужно в уборную.

Должно быть Зак подслушал.

– Дальше по коридору, вторая дверь слева.

Миа протянула мне мою сумочку. Не оглядываясь на Зака, киваю и ухожу.

Я ахаю, увидев свое отражение в зеркале уборной. Волосы растрепались. На щеках – ручейки от туши, а глаза припухли и покраснели. Лицо бледное, словно с него сошли все краски. Дерьмовый вид. А чувствую себя еще хуже.

Брызгаю на лицо водой, пытаясь смыть тушь, и пропускаю влажные пальцы сквозь волосы, собирая их в хвост. Я выдыхаю и сжимаю края раковины. Знаю, что не следовало приходить.

***

Миа с Заком поворачиваются, когда я возвращаюсь к ним. Не могу смотреть в глаза Заку, смущенная тем, что он видел меня и то, как я поступила. Вот почему я не хожу на концерты и не слушаю музыку. Уверена, теперь он понимает хоть немного то, что я недоговариваю.

– Так…

Зак говорит медленно, с осторожностью. Поднимаю на него взгляд и вижу, что он волнуется. Мне хочется провалиться в черную дыру и исчезнуть.

– Если ты все еще не передумала прийти завтра, то вот билеты на концерт и пропуск за кулисы.

Миа склоняет голову на бок, пожимая плечами и демонстрируя, что выбор за мной. Ненавижу то, как жалко она выглядит сейчас, ведь прийти сюда было ее идеей. Я ненавижу то, что запаниковала и испугалась, тем самым не только выставив себя дурой, но и испортив ей ночь. Знаю, как много для нее значит этот поход на концерт. И также знаю, что она может позвать любую из своих подружек, если я откажусь. Еще это единственный способ для меня, чтобы набраться храбрости. Я не могу всю оставшуюся жизнь провести в страхе. Пора решиться. Ради себя самой и Миа. Потому что внезапно меня посетило осознание, что она устала от постоянной необходимости опекать меня.

Я выдавливаю из себя улыбку, выпрямляю спину и смотрю Заку прямо в глаза.

– Да, мы придем.

Если бы я не была настолько подавлена, то улыбнулась бы в ответ той же широкой улыбкой, которой он одарил меня. Вместо этого я лишь устало опустила взгляд, глядя на стену позади него и на то, как он вновь засунул руки в карманы.

– Я, правда, рад, что вы смогли немного потусить с нами, хотя вечер закончился не на лучшей ноте.

Я не смогла сдержать усмешки от его двусмысленного высказывания.

– Как банально, Зак, – рассмеялась Миа.

Он бесстыдно пожимает плечами.

– Я музыкант, а не комик. Давайте закончим на сегодня. Я провожу вас до машины.

***

Я прохожу в квартиру и направляюсь прямиком на кухню, не беспокоясь о том, чтобы включить свет. Ставлю таймер на кофеварке на утро. Чищу зубы и отправляюсь в постель. Переодеваюсь в одну из футболок Марка, которые он носил в колледже и ложусь в нашу все-еще-большую-для-одной-меня постель, где меня посещают мысли о муже. Мы любили музыку. Годами посещали концерты местных групп, и его любовь к тяжелому року меня вовсе не беспокоила. Я и сама довольно быстро смогла оценить таланты местных альтернативных и софт-роковых групп.

Мы посещали все крупные рок-концерты в нашем городе, и я наслаждалась каждой минутой. Музыка перестала дарить мне радость и надежду после аварии. Вместо этого любая песня, которую я слышала прежде, заставляла меня чувствовать себя одинокой и потерянной. Я знала, что сегодня будет тяжело, но не думала, что настолько. Мысли о Заке не покидали меня. Его сосредоточенный взгляд, когда я вышла из уборной и блеск в глазах, когда подмигивал мне. Его улыбка, когда согласилась прийти на концерт. Нелепое чувство. Пару часов назад я разговаривала с Миа о потенциальном свидании, а теперь увлеклась серо-зелеными глазами и сексуальной улыбкой. Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, чувствую себя полной дурой.

Зак Уолтэрс остается лишь на пару дней, и я никогда больше его не увижу. Нет причины думать о нем. Я погружаюсь в сон со слезами на глазах, размышляя о том, что теряю, и, представляя себе, что будет, если двинусь дальше.