Текст книги "Лишь одна песня (ЛП)"

Автор книги: Стэйси Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

К черту мой страх перед прессой. Сцена, что разворачивается перед моими глазами, привела бы в ужас даже в хороший день.

Зак немного склоняется, ободряюще улыбаясь. Я кладу свою ладонь в его, позволяя вытащить меня из машины.

Глава 18

Красная дорожка – сплошное пятно из света и репортеров. Зак общается с представителями «Энтертеймент Тунайт», «ТМЗ» и еще парой шоу, о которых никогда не слышала. Я так крепко сжимаю его руку, что боюсь оставить царапины. И расслабляюсь лишь в тот момент, когда мы проходим мимо большой группы репортеров. Они, должно быть, считают, что я одна из многих случайных спутниц, потому что никто даже не обращает на меня внимание. Слава Богу. Мы лишь поглядываем друг на друга временами, занятые тем, что идем по дорожке, и даже не можем поговорить. Надеюсь, моя улыбка выражает восхищение, а не ошеломительный ужас, который испытываю. Смотрю в толпу, ищу Мию, Чейза или еще кого-то из команды Зака, но никого не нахожу. Я едва различаю позади нас Тину и понимаю, что второй лимузин отстает примерно на десять минут.

– И кто твоя пара сегодня, Зак?

Вопрос застает меня врасплох. На мгновение широко распахнув глаза, быстро стараюсь прийти в себя, когда смотрю вперед. Камера смотрит на Зака и… на меня. Горит красный свет. Передо мной микрофон, надпись на котором гласит «оборотная сторона», его держит прекрасная рыжеволосая девушка с широкой улыбкой. Явный результат многих ботокс-инъекций. Я смотрю на Зака, стараясь улыбаться. Он улыбается в ответ, положив ладонь поверх моей.

– Мэри, это Николь. И она для меня особенная, – Зак одаривает меня той самой улыбкой, от которой обычно я чувствую тепло во всем теле, и сжимает мою ладонь.

В ее взгляде появляется блеск, улыбка становится еще шире. Она знает, что наткнулась на историю. Я сопротивляюсь желанию отойти на шаг и спрятаться за спину Зака. Мэри смотрит, как голодный хищник, который почувствовал запах желанной пищи.

– Прошу, поведай нам, Зак. Неужели любимый холостяк Америки остепенился? – ее голос пропитан сладостью, и я втайне начинаю ненавидеть ее.

Зак, всегда уверено и идеально справляющийся с толпой, просто улыбается и беззаботно смеется.

– Не знаю насчет любимого холостяка Америки, Мэри, но я занят до тех пор, пока она со мной.

Он блистает своей мегаваттной улыбкой, от которой девушки по всему миру выпрыгивают из трусиков на его концертах, и прежде чем осознаю это, наклоняется и целует меня в лоб, едва касаясь губами кожи. Не могу отвести от него глаз, и уверена, что камера запечатлевает, как я яростно вспыхиваю. Чувствую, как жар заливает грудь и щеки.

– Чудесной ночи, Мэри, – Зак с самодовольной ухмылкой кивает в камеру и притягивает меня ближе.

– Вышло неплохо, верно? – шепчет он, как только отходим на несколько шагов.

– Я дам тебе знать, когда снова смогу дышать, – охрипшим голосом говорю я. К счастью, подняв глаза, вижу вход в амфитеатр. Мой первый поход по красной дорожке успешно завершен. – Мне нужно попить.

– Хорошо. Может, тогда ослабишь свою мертвую хватку?

Я убираю руку и слегка шлепаю его, но не из-за этого. Любимый холостяк Америки полностью мой, и он просто понятия не имеет насколько это сексуально. И само по себе обжигающе.

Зак заводит меня внутрь в тот самый момент, когда словно из ниоткуда появляется Тина.

– Николь, ты была великолепна! – восклицает она.

Бормочу благодарности, все еще нервничая, и следую за ними к бару. Единственное, за что я сейчас благодарна, это вино и то, что не осталась снаружи.

Наконец я облегченно вздыхаю, делая первый глоток вина. Мягкая текстура «Шардонэ» согревает горло и успокаивает нервы. В помещении много музыкантов со своими супругами и кавалерами. Большинство из них мне не знакомы, но парочку узнаю, например «Mystical», «Coldstone» и еще несколько. Я наслаждаюсь этим, размышляя о том, как счастлив был бы Марк.

И в этот раз, представляя его счастливую улыбку, я счастлива. Больше не чувствую грусти или вины.

Я свободна. Свободна, чтобы снова жить и любить.

Улыбаюсь и делаю еще один глоток вина.

Зак наклоняется и едва заметно целует меня, не тревожась о том, где мы находимся: в вестибюле или амфитеатре, окруженные сотнями людей. Когда он отстраняется, я поворачиваюсь к дверям, ожидая увидеть Мию. Пытаюсь выглядеть как можно более спокойной, когда вижу музыкальных идолов, актеров и актрис. На такой маленькой территории ошеломительное присутствие денег и красоты. На всех дизайнерские наряды, бриллианты и ювелирные украшения, которых я за всю свою жизнь не видела. Невозможно упустить ботокс и операции на груди. Но критикуя элиту «богатых и знаменитых», я сохраняю некое подобие уверенности, молча продолжая искать ошибки в выборе одеяний и стиле.

Я погружена в созерцание звезд, когда Миа подходит ко мне и обнимает, буквально вырывая из объятий Зака, который крепко держит меня за талию.

– О Боже, Никки! Что ты там натворила!?

Я прижимаюсь ближе к Заку, слушая ее лепет.

– Серьезно. Каждый человек, с которым говорили ребята, спрашивали о тебе, о том, как долго вы вместе. Это безумие!

– Ты в порядке? – он нежно касается губами моего лба.

– Идеально.

Нет. Это не так, но он помогал.

– Твоя девушка свела с ума всех снаружи, – Чейз широко улыбается, явно наслаждаясь вниманием. Мне хочется его ударить, но вместо этого я хмурюсь.

– Правда? – Зак выгибает бровь. Я пожимаю плечами и делаю глоток вина, пытаясь выглядеть более удовлетворенной, чем чувствую себя внутри. – Я не удивлен, посмотри на нее.

– И как мы себя чувствуем? – обращается ко мне Зак.

Я понимаю, о чем он говорит. Именно такая ситуация была причиной того, что последние несколько недель мы держались на расстоянии. Я склонна верить тому, что крепкая хватка на моей талии не из-за любви, а, вероятно, в качестве попытки удержать меня от побега из амфитеатра, как только появится такая возможность.

Я его не виню.

– Я знала, что это часть сделки. Так что все хорошо.

Смотрю на него с любовью и понимаю, что это правда. Я всю ночь переживала из-за папарацци и фотографий, но на прошлой неделе на кладбище многое изменилось. Как только я осознала, что боюсь не того, что о них заговорят, а забыть их, все стало иначе. Я почти не нервничаю, по крайней мере, мне так кажется.

И глядя на Зака, я знаю, что люблю его. Хочу быть с ним. Напоминаю себе и о том, что Зак сказал на День благодарения. Единственное, что имеет значение, это мы. И в этот момент это стопроцентная правда.

***

В середине шоу Зак покидает место рядом со мной и отправляется на сцену, чтобы объявить номинантов на премию «лучший артист-новичок года». При мысли о том, что я увижу его на сцене, нервное напряжение струится по мне. Знаю, что выиграв ее в прошлом году, Зак обязан назвать победителя в этом. Это показывало, что его уважали в музыкальной индустрии. Он вырос, как артист. Я крепко держу Мию за руку. Она сидит справа от меня и улыбается, словно чеширский кот.

– Ты можешь поверить, что мы здесь? – выкрикиваю я. Мы хихикаем, словно школьницы, пока музыка оповещает об окончании телевизионной рекламы, и Зак поднимается на сцену.

Он ошеломительно красив. И я мгновенно краснею, когда прямо перед тем, как открыть конверт и объявить победителя, Зак находит меня и подмигивает.

Его сексуальная улыбка не исчезает, пока мужчина находится на сцене и, как и во время концертов, он излучает уверенность, контроль и сексуальную привлекательность. Зак был рожден для сцены, это у него в крови. Он объявляет победителя, «FunTime», и толпа взрывается аплодисментами. Улыбка Зака не исчезает, пока он поздравляет новую группу, и я знаю, что они ему действительно нравятся. Мужчина провожает их со сцены.

Как только он уходит, на мое плечо ложится рука. Твердо сжимает. Я замираю. Миа потрясенно смотрит на кого-то, и я замечаю идеально наманикюренные ногти на своем плече.

– Побудь его сверкающей игрушкой, пока можешь, но Зак всегда возвращается ко мне.

Какого черта? Миа смотрит на меня. Я широко раскрываю глаза и выгибаю брови, молча спрашивая ее, слышит ли она это. Миа кивает. Как только женщина ослабляет хватку, я медленно поворачиваюсь, чтобы рассмотреть обладательницу злобного голоса. И быстро закрываю рот.

Позади меня сидит Рэйчел МакАллистер. Она великолепна, но по ее глазам и злобной усмешке вижу совсем иную историю. Она ненавидит меня. Это видно по языку ее тела и выражению лица. Чувствуя, как краска сходит с лица, когда я смотрю на нее, вспоминая наше с Заком фото, когда мы выходили из бара в Бостоне, и статью, где говорится о том, что ее роман с Заком возобновлен.

Я поворачиваюсь и сжимаю подлокотники кресла, успокаиваясь. Я все еще сижу так, с побелевшими костяшками, когда Зак, наконец, возвращается на свое место.

– Ты в порядке? – в его взгляде появляется беспокойство. Обычно мне хочется избежать такого взгляда, но сейчас я слишком расстроена.

Я лишь раз качаю головой. Нет смысла скрывать гнев и унижение, которые накатывают на меня.

Он склоняется к моему уху.

– Что случилось?

У меня все еще дрожат руки, я достаю из клатча ручку и чиркаю на программке:

«Рэйчел случилась»

Он ругается себе под нос и пишет ответ:

«Что она сказала?»

Я качаю головой.

Когда начинается музыка, оповещающая о новой рекламной заставке, Зак наклоняется и целует меня в щеку.

– Я люблю тебя. Только тебя.

Скользит рукой по спинке моего кресла и крепко прижимает меня к себе. Я слегка поворачиваюсь, наклоняюсь и целую его. Учитывая аудиторию и место, вероятно, подобное неуместно, но моя рука тянется к его затылку, притягивая ближе, а он совсем не возражает. Я быстро отстраняюсь, но эффект идеален. В его глазах страсть и желание из-за меня. Наше дыхание учащается, и знаю, что одно это действие о многом ему говорит. Я тоже его люблю.

Если бы взглядом можно было убить, я бы уже была мертва от молчаливых стрел, что пронзали мою спину.

Меня это больше не волнует. Рэйчел может забрать свои злобные коготки и применить их на ком-то другом.

Когда Зак получает награду за альбом года, в которой не был уверен, я не перестаю улыбаться ему. И когда этот великолепный мужчина смотрит прямо на меня и благодарит со сцены, меня не волнует, что он произносит мое имя. И определенно не волнует женщина, что сидит позади меня.

***

– Что она тебе сказала? – спрашивает Зак, когда мы по дороге на вечеринку потягиваем шампанское в лимузине.

– Кажется, ее слова были «Побудь его новой блестящей игрушкой, пока можешь, но Зак всегда возвращается ко мне».

Я не свожу с него глаз. Хочу, чтобы он знал, что она почти не может меня ранить.

Зак обхватывает мой подбородок руками, слегка поглаживает щеки большими пальцами. Мне нравится, когда он так делает.

Вспышка любви возникает в его взгляде, но затем меняется на нечто другое, темное. Он взбешен. Челюсть напряжена, брови нахмурены, а дыхание глубокое и медленное.

– Мы с Рэйчел виделись на протяжении двух лет. Для меня это лишь физическая связь. И она права, я возвращался к ней, но лишь потому, что рядом со мной были девушки, о которых тебе рассказывал. Восходящие актрисы или певицы, с которыми мог показаться на публике. Я не был к ней привязан, и не встречался по-настоящему.

Зак застенчиво отводит взгляд, когда заканчивает, словно не хочет, чтобы я знала о том, что он занимался сексом ради забавы.

– Я не был с ней с начала тура, и ты это знаешь.

Я позволяю ему высказать все, что хочет, чтобы мы могли смириться с этим и двигаться дальше. Не хочу слышать о ней. Она не представляет угрозы. Несмотря на то, что я, наконец, уверена в нас, мне не хочется слышать больше о его женщинах, что были до меня.

– Меня не волнует Рэйчел, Зак.

Мужчина с облегчением вздыхает, и я наблюдаю, как его гнев сменяет расслабленное выражение, к которому привыкла. Он решительно смотрит на меня.

– Она может оказаться на этой вечеринке. Если хочешь, пропустим ее. Не хочу, чтобы Рэйчел доставляла тебе неудобства.

Я закатываю глаза.

– Я большая девочка. И если она что-то задумает, уверена, Миа с этим справится.

Вход в отель «Четыре сезона», где должна состояться вечеринка, освещен огнями, как и красная дорожка. Зак проводит нас сквозь кричащую толпу фанатов и огни, обнимая меня за талию и не сводя глаз. От его взгляда дрожь проходит по моей спине. Не смогу отвернуться от него, даже если захочу.

У входа в бальный зал замираю и вцепляюсь в руку Мии. Это самое впечатляющее и ошеломляющее зрелище, которое я когда-либо видела. Комнату освещают хрустальные люстры. Экзотические цветы, которые мне неизвестны, высотой с барный стол, занимают всю комнату. Вдоль правой стены находится бар с ледяной скульптурой и шоколадным фонтаном. Вкуснятина. Когда мы входим, играет живая музыка.

– Проклятье, Зак. Ты живешь в сказке.

Он смеется, но крепче обнимает меня за талию.

– Это ерунда. Подожди, когда увидишь «Грэмми».

Я смотрю на него с ужасом в глазах.

– Ты привыкнешь к этому, обещаю.

Сильно сомневаюсь, но в любом случае улыбаюсь.

Я чувствую себя неуместно в этом великолепии. Часть меня ощущает себя так, словно я попала в сказочную историю, и в любой момент возникнет фея-крестная, взмахнет волшебной палочкой и отправит меня в нищету.

Другая часть хочет крепче держаться за мужчину, который научил снова любить и никогда не отпускать.

– Так, Золушка, пойдем и насладимся сказкой до того, как обратимся в тыковки, – Миа хватает меня за руку и тянет в сторону бара. Я поворачиваюсь к Заку, посмотреть, как он отреагирует на мой уход. Он кивает, да и нет у него иного выхода, когда рядом Миа.

– Итак, – говорит Миа, пока мы сидим в баре, ожидая напитки. Или «твэлв» (прим. пер. купажированный виски Proper Twelve, детище боксера Конора Макгрегора). И шоты. Я взвинчена, нервничаю от волнения и встречи с Рэйчел, так что ночь мне предстоит именно такая. – Что тебе сказала эта ведьма?

– Фу, не хочу сейчас говорить об этом. Достаточно сказать, что она хочет Зака, и я оставляю все, как есть.

– Что он сказал?

Я перевожу взгляд от нее на группу и пожимаю плечами.

– О, перестань, – говорит она и протягивает мне первый шот «патрона». – Не думай, что я не видела, как вы двое шептались о чем-то по пути сюда. Так что он сказал?

– Все хорошо. Он разозлился и сказал мне, что они были некоторое время друзьями с особыми привилегиями, – я нервно тру лоб и машу стаканом, подавая знак бармену, чтобы налил еще. – Я справлюсь. Просто мне ненавистен ее взгляд.

Мы опрокидываем еще по шоту, и я вздрагиваю от нежного вкуса, что обжигает мое горло. Текила. Прекрасно. Меня сразу наполняет храбрость. Или я просто немного пьяна от шотов и небольшого количества еды в желудке. В любом случае, теперь мне спокойнее. И это важно.

Мы смеемся, уходя из бара и останавливаясь перед официантами, которые разносят шампанское и закуски. Я ищу Зака, бесстыдно глазея на окружающих нас знаменитостей. Большинство из них игнорируют нас, но несколько раз мы замечаем шепчущихся девушек, указывающих в нашу сторону. Я, наконец, замечаю Зака в углу с Джейком, Чейзом и несколькими девушками.

Мы с Мией направляемся к ним, в тот самый момент, когда я узнаю одну из них.

Рэйчел МакАллистер.

Зак напряжен. Он стоит, скрестив руки на груди, явно давая ей знак, чтобы ушла. Подхожу ближе, и вижу, как она тянет к нему руку. Зак хмурится еще сильнее, говорит что-то и уходит от нее. Я внутренне улыбаюсь. Не знаю, видела ли я прежде, чтобы он был так груб с кем-то, кроме Итана. Она либо не замечает этого, либо не осознает, либо ей все равно. Готова спорить, что верно третье.

Миа легонько касается моего локтя, давая понять, что она это тоже видит. Поворачиваюсь к подруге и замечаю ярость на ее лице. Миа готова сражаться на моей стороне. Я беспричинно смеюсь.

Просто абсурд.

Останавливаюсь на минуту и осматриваю комнату, стараясь найти что-то, чем можем заняться, пока Рэйчел не уйдет, но когда оборачиваюсь к Заку, вижу его пристальный взгляд и понимаю, что не хочу быть где-то еще, несмотря на присутствие Рэйчел.

Глава 19

– Привет, Рэйчел, – как можно более ласково говорю я, подходя к столу. Зак опускает руки и обнимает меня за талию, нежно целуя в лоб. Ее фальшивая улыбка не касается глаз.

– Мы с Заком просто вспоминали былые времена. Надеюсь, ты не возражаешь, – ее слова сочатся сарказмом и злостью. Я даже представляю, как она обнажает клыки, не сводя с меня ледяного взгляда, пытаясь запугать. Не сработает. В этот момент меня наполняет храбрость, вызванная шотами, шампанским и речью Мии. Так что она меня не напугает.

– Вовсе нет, – отвечаю я и неопределенно машу рукой в ее сторону. – Надеюсь, воспоминания для тебя приятные, поскольку это единственное, что у тебя останется о нем.

Надеюсь, что звучу беззаботно. Хотя внутри словно разворошили пчелиный рой, который обжигает мое нутро. Не уверена, что тому причина – текила или раздражение. Может, и то, и другое.

У Чейза и Мии, сидящих напротив, отвисает челюсть, и я чувствую, как Зак крепче сжимает мою талию. Не знаю, предупреждение это, чтобы оставить все как есть и заткнуться, но меня не волнует.

Рэйчел заметно бледнеет, челюсть сжимается от ярости, ее фальшивая улыбка не сходит с лица. Смотрит на Зака.

– Посмотрим.

– Нет. Смотреть не на что, – коротко говорит Зак.

Я делаю глубокий вдох и наклоняюсь через стол, понизив голос, говорю так чувственно, насколько это возможно.

– Знаешь, Рэйчел, я не против, что ты считаешь меня игрушкой Зака. Со мной очень весело играть, – поигрываю бровью и краем глаза замечаю, как Чейз давится шампанским. – Возможно, если бы ты была немного позабавнее, он бы проводил с тобой больше времени.

Затем отстраняюсь, возвращаясь в объятия Зака.

Рэйчел теряет дар речи, лицо вспыхивает. Она хватает девушек, которые молча стоят рядом с ней. Я наблюдаю, как они направляются к бару.

Миа и Чейз начинают смеяться. Я поворачиваюсь к Заку и чувствую себя виноватой, когда вижу его ничего не выражающее лицо. Уверена, что он либо полностью подавлен, либо зол на мою выходку. Ни то, ни другое не хорошо.

– Прости, Зак… Я не то имела в виду… – пытаюсь извиниться, но обрываю себя, когда вижу знакомую сексуальную улыбку, от которой подкашиваются ноги.

С облегчением выдыхаю.

– Ты не злишься?

Он тихо смеется и качает головой.

– Нет, не злюсь. Не думаю, что видел тебя такой дерзкой. Это было чертовски сексуально.

Громкий приступ притворного кашля заставляет нас отстраниться. Я смотрю на Мию и ребят, которые улыбаются, очевидно, гордясь тому, что смогли нас прервать.

Миа поднимает бокал.

– Вот это моя девочка, Никки.

Подмигнув, мы чокаемся и пьем наше шампанское. Инцидент с Рэйчел быстро забывается. Оставшуюся ночь мы пьем и танцуем, рука Зака постоянно находится на моей талии. Он знакомит меня с несколькими звездами, и я гордо стою рядом с ним, когда еще дюжина поздравляют его с получением награды за лучший альбом. Мы возвращаемся домой рано утром, и тогда показываю наедине, как горжусь им.

***

Просыпаюсь от слонового топота за дверью спальни и громкого визга, который напоминает скрежет ногтей по грифельной доске. А рядом раздается сексуальный мужской стон.

– М-м-м… Может, она уйдет, если мы проигнорируем ее, – Зак крепко обнимает меня за талию, прижимая ближе. Его теплое дыхание касается моей шеи, от чего по коже пробегают мурашки.

– Кто? О, это Миа? – мурлычу я, уткнувшись ему в грудь.

– Николь! Открой дверь сейчас же! Ты на первой полосе! – кричит Миа, от чего мои уши болят.

– Не думаю, что в ближайшее время она куда-нибудь уйдет, любимый, – я медленно отворачиваюсь от Зака, поцеловав его в щеку, и скатываюсь с кровати. Хватаю с комода футболку и открываю дверь.

– Если ты собираешься будить меня ни свет, ни заря, то хотя бы принеси кофе.

– Не время для кофе. Смотри, – Миа с блеском в глазах сует мне в грудь газету. Я смотрю вниз и вижу, как она и говорила, на передней полосе «Лос-Анджелес Таймс» наш с Заком цветной снимок на красной дорожке.

– Ого. Не уверена, что смогу сейчас это переварить.

Зак подходит сзади и заключает меня в объятия, положив подбородок на мое плечо. Очевидно, я осознавала, что это произойдет. Знала, что решив пройтись с Заком по красной дорожке, определенно попала бы куда-нибудь – блог сплетен, таблоид или на обложку на маленьком снимке. Но попасть на обложку международной газеты? Такое и представить сложно. Зак ничего не говорит, но думаю, что обнимает меня из-за инстинкта удержать от падения. Он умен.

Я смотрю на Мию, широко улыбаясь.

– Это здорово, Никки! Ты можешь поверить в это?!

Она начинает танцевать, словно подросток, и я осознаю, что это чтобы подразнить меня, постараться показать мне, что это весело. Но мой разум отказывается понимать происходящее.

– Мне нужен кофе, – я отворачиваюсь от них и возвращаюсь в постель Зака, не сводя глаз с фотографии нас с Заком. Я не осознаю, что они уходят, пока через пару минут не возвращается Зак.

– Выпей это, – говорит он, ставит рядом со мной на тумбочку дымящуюся чашку с кофе и обнимает сзади. – По шкале от одного до десяти, как сильно ты волнуешься?

– Хм, – Я делаю глоток кофе и присаживаюсь. – Около семи. Откуда они узнали мое имя?

Заголовок гласит:

«Зак Уолтерс всю ночь не сводил глаз с женщины, которую представил всем как особенную для него. Источники сообщают, что ее зовут Николь Парсонс. Они познакомились во время его масштабного тура. Возможно ли, что Зак Уолтерс покинул, наконец, список самого сексуального холостяка?»

– Полагаю, это прогресс. Думал, ты скажешь, что «двенадцать», – по его голосу я понимаю, что он смотрит на меня со своей сексуальной усмешкой, от которой подкашиваются ноги. Он кладет палец мне на подбородок и поворачивает лицом к себе. – Ты знала, что это произойдет. Так что случилось?

– Я просто не думала, что это окажется на первой полосе. Разве она не забронирована для мировых катастроф и экономических коллапсов? Ну, знаешь, голодные дети в Судане или террористические атаки в Египте?

– Хочешь сказать, что моя личная жизнь не так важна, как мировой голод?

– Хотелось бы надеяться, что нет, – я быстро и нежно целую его, снова глядя на статью. – Ты знаешь, что источники также сообщают, что безумно в меня влюблен и не сводил с меня взгляда всю ночь?

– Я безумно в тебя влюблен, и любой, кто посмотрит на меня, заметит это. Жаль, что твое имя всплыло.

Фото, должно быть, было сделано в тот момент, когда Зак представлял меня женщине из «Оборотной стороны». Я улыбаюсь ему, когда он наклоняется и целует меня в лоб. Его глаза открыты, и, целуя меня, он выгибает губы в полуулыбке.

Если бы я нанимала профессионального фотографа, то хотела бы получить именно такой снимок. Я смотрю на Зака снизу вверх, словно на героя. А он смотрит сверху вниз, словно я самая особенная в мире.

Идеально, даже если не остается между нами.

– Это невероятно, – шепчу я. Делаю еще один глоток кофе и опускаю газету. – Мне хочется сохранить это навсегда. – Присаживаюсь на кровать перед ним. – Так, что теперь случится? Я собираюсь завтра лететь домой с Мией. Что будет, если репортеры узнают, где я живу и все остальное? Что мне нужно говорить или о чем молчать?

– Все, что захочешь. Если хочешь ничего не говорить, тогда игнорируй. Если хочешь поведать всему миру, что я твой, дерзай.

– Я буду безумно скучать, ты же знаешь об этом?

Он притягивает меня к себе и крепко прижимает к груди.

– Две недели разлуки, а потом лишь два дня вместе… Этого для меня недостаточно. Тебе необходимо уехать? Мы с ребятами остаемся здесь на пару недель и начнем запись нового альбома. Останься со мной, позволь показать тебе Лос-Анджелес.

Я неуверенно качаю головой. На самом деле у меня нет причин возвращаться, кроме той, что я не была дома почти месяц. Но я все еще не договорилась о фотосъемках, а до Рождества всего месяц. Любые встречи должны уже состояться. Знаю, он купил мне билет в один конец, но это не означает, что я должна остаться. Когда-нибудь я должна буду вернуться домой, верно?

– Останься со мной, любимая, прошу.

Я смотрю в умоляющие глаза Зака и понимаю, что у меня нет подходящего аргумента, чтобы отказаться.

– Вероятно, у меня нет причины, чтобы отказать, когда ты так просишь, – я наклоняюсь и целую его. Наш медленный поцелуй быстро наполняется страстью, затем мужчина притягивает меня к себе и перекатывает на спину.

***

Я чувствую, что могу с этим справиться. Мы с Заком провели несколько дней в Лос-Анджелесе, гуляя по магазинам, ужиная и отправляясь на вечеринки… Посещали клубы, куда обычно ходит Зак. Папарацци сделали несколько снимков, но все достаточно спокойно, без потрясений. И хотя мое имя узнали после церемонии, я не получаю никаких звонков от местных репортеров или еще кого. Начинаю понимать, что Миа и Зак были правы все это время. Мне не надо бояться. У меня теперь больше времени для Зака и больше времени для того, чтобы применить идею Сары. Чувствую, что старые страхи меня оставляют.

Сегодня Зак и ребята должны были начать записывать новые песни, поэтому я отправляюсь с ним на студию. Там же и Хлоя, которая до сих пор не уехала от Гаррета. Мы находимся в большой комнате с ретро мебелью, и все, о чем я могу думать, так это понимание, что кое-что вышло из моды. Кому удобно в этих пластиковых стульях в форме яйца?

Зак и Джейк сидят на диване, настраивая гитары. Гаррет с Хлоей на коленях, целуются словно подростки. Мне нравится наблюдать за ними, не из-за того, что я вуайерист, а лишь из-за их открытой и чистой любви, и что они не волнуются, если кто-то об этом узнает. Чейз сидит, отстукивая ладонями по коленям неизвестный ритм, когда дверь открывается.

– Тебе нужно нанять нового клавишника, – Аарон, их менеджер, заходит в комнату и сразу переходит к делу. Он выглядит более взволнованным, чем в ту ночь в лимузине, когда больше напоминал отца. Уже нет. Он требует внимания, и парни уделяют его.

Не дожидаясь ответа Зака, он продолжает.

– «Coldstone» распадается. Их клавишник, Скотт, свободен.

– Нет. Только не Скотт, – непреклонно говорит Зак, сжимая гриф гитары.

– Он лучший, Зак.

Зак поднимает руку, останавливая его.

– Он шлюха среди мужиков с историей в целую милю. Я не хочу тащить сюда это дерьмо, – Зак смотрит на группу, затем на меня и улыбается. Мне.

Улыбка, полная скрытых намерений, и могу сказать по тому, как сужаются его глаза и в них появляется блеск, что он хочет от меня. Внезапно я хочу обладать способностью стрелять лазерными лучами из глаз, чтобы прожечь его воспаленный мозг.

– Нет, – мой голос звучит как рычание.

Зак поворачивается к Аарону.

– Нам нужна пара минут.

– Я уже позвонил Скотту. Не хочу упустить шанс. Он приедет через полчаса.

– Отмени, – рычит Зак. – У меня есть клавишник.

У него уверенный голос. Никогда не видела, когда он включает «босса». Это сексуально. Мне хочется повалить его на пол и поступить с ним по-своему. Пока не вспоминаю, чего он хочет от меня.

– Я не играю.

– Ты прекрасно играешь, – восхищенно говорит Гарретт.

– Нет, – я не отвожу взгляда от Зака, но он не отступает. Смотрит, словно хищник на добычу. Вижу, как крутятся шестеренки в его голове, пытаясь найти способ меня заставить. Его взгляд переходит от меня на парней. Они все слышали, как я играю, но уверена, что им такое не подходит.

Я играю ради забавы и один раз хотела стать учителем музыки. Я не профессионал, даже если в ту ночь во время тура было весело притворяться.

– Ты босс, Зак. Технически мы работаем на тебя, так что если ты так решил, все хорошо, – говорит Чейз, но смотрит на меня. Вероятно, пытается понять, почему я все еще пялюсь на Зака. А мне до сих пор хочется обладать лазерным зрением. Неудачно.

– Хорошо, тогда решено. Давай сыграем, Никки, – он поднимается, ведет себя так, словно мы только что решили, куда идем ужинать. Сукин сын…

– Нет, – я скрещиваю руки на груди и откидываюсь в своем кресле. Он подкрадывается ближе, наслаждаясь охотой. Мне хочется сбежать, сесть на первый рейс и улететь на зло ему.

– Всего одна песня. Ради меня. Тебе не надо записывать с нами альбом, просто потренируйся, пока я не найду кого-нибудь, – этот его тихий, умоляющий голос. Такой сексуальный, что мне хотелось делать то, что он просит, и Зак знает об этом. Черт бы его побрал.

– Лжец. Ты меня обманываешь, – я не присоединюсь к группе. Этого не случится. Никогда. Вся эта идея, которую он обдумывает, смехотворна. Однако моя решимость слабеет, когда он опускается на колени, кладет руки на мои бедра.

– Одну песню. Сыграй со мной, любимая. Прошу.

Обычно, когда он говорит «прошу» таким тоном, я считаю это милым и хочу подчиниться ему, лишь бы видеть его улыбку. А сейчас хочу стереть ее с лица Зака. Во мне смешиваются эмоции от воспоминания о том, как я играла с ними в туре, с боязнью сделать что-то, что выходит за рамки. Меня раздражает, что он ставит меня в такое положение перед всеми, кто слышал, как я играла, и меня будоражит мысль о том, что делаю. А еще знаю, что даже если он меня раздражает, отказать ему не могу. Вздыхаю и показываю ему один палец.

– Одна песня. Ради удовольствия. Но я не присоединюсь к твоей глупой группе.

– А знаешь, ты милая, когда дуешься.

Я громко выдыхаю и откидываю назад волосы.

– Знаешь, что я ненавижу тебя за это.

– Лжешь. Ты меня любишь и знаешь это, – он улыбается, глаза сверкают. Знаю, что Зак предполагает не только одну песню. И не могу противостоять ему.

Требуется несколько минут, чтобы освоиться. Но стоит мне оказаться в небольшой комнате, закрытой наедине с Заком и инструментами, я чувствую себя уютно и защищено с клавишными под моими пальцами. Мне не хочется показывать это, чтобы обсуждать дальнейшую возможность. Потому что это совсем не так.

– Хорошо, я готова, – еще раз выдыхаю, демонстрируя, что против этой затеи. – Лишь одна песня. Помнишь? Не думай, что меня это одурачит. Знаю, чего ты хочешь, и этого не случится.

– Как скажешь, любимая, – он подмигивает мне. – Сыграем новую песню, которую я только написал.

Нервы собираются пузырем у меня в животе и раздуваются.

– Зак… Я не могу…

– Можешь, – он подходит и кладет ладонь мне на щеку. – Я видел, как ты все схватываешь на лету. Я буду играть. А ты присоединишься, когда будешь готова.

Я бормочу что-то неразборчивое и снова выдыхаю.

– Поверить не могу, что позволила убедить меня.

Медленно он начинает, и я сразу же влюбляюсь в новый ритм песни. Слушаю музыку, наполняющую комнату, заучиваю аккорды, паузы и решаю, когда стоит вступить. Но затем он начинает петь, и я замираю. Открываю глаза, вижу, что Зак смотрит на меня. Поет для меня.

Очнись ото сна, открой свои глаза,

Разве не видишь, что делаешь со мной.

Тону в глубоком океане таком голубом,