Текст книги "Лишь одна песня (ЛП)"
Автор книги: Стэйси Линн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Опускаю руки, сжимая их в кулаки, и чувствую, как ногти впиваются в кожу на ладонях. Внутри все мое тело дрожит от гнева при мысли о том, на что еще способна эта несчастная женщина.
– Что еще? – я в ярости и не могу сказать ничего, но мне нужно знать, что произошло.
– Он все понял и ушел, когда фотографы подъезжали к месту. Он начал сбегать от них, а они погнались следом. Зак резко повернул за угол, врезался в ограждение, и машина перевернулась.
Я поднимаю руку, останавливая его. Мне не нужно больше ничего знать. Все из-за Рэйчел. Удивительно, но я до сих пор не испытываю облегчения из-за того, что Зак мне не изменял. Сейчас я очень сильно зла на Рэйчел, на ее эгоизм. Не осознаю, что Миа держит меня за руку, утягивая в машину. Ничего не говорю по пути в больницу, не уверена, что Миа и Джейк о чем-то говорили, поскольку слишком погрузилась в размышления о том, как голыми руками буду пытать Рэйчел.
Глава 24
Как только приезжаем в больницу, Джейк проводит нас в приемный покой на втором этаже. Я падаю в объятия Мелоди и начинаю рыдать. Все эмоции, которые сдерживала часами, выплеснулись наружу. С его мамой мне также спокойно, как и со своей. Мы ничего не говорим, пока она крепко держит меня и покачивает в своих руках.
– Он справится, – ее слова успокаивают меня, как ничто другое в этот момент. Она сильная. Я хочу стать сильной, но не могу. Еще не могу. Она понятия не имеет о том, какой ад я переживаю, размышляя о пережитой ранее аварии.
– Я не могу потерять его тоже. Не так, – продолжаю я всхлипывать на плече этой женщины, пока она медленно помогает мне опуститься на стул, не ослабляя хватки.
– Знаю, – шепчет она мне в ухо, – но он справится.
Я медленно отстраняюсь и вытираю слезы. Джейк сидит рядом, опустив руки на колени и уронив голову. Гарретт занял такую же позу напротив меня, Хлоя сидит рядом с ним, обнимая одной рукой и прижимая ближе. Я не могу улыбнуться ей, хотя рада ее присутствию. Она слегка кивает мне, словно знает, о чем я думаю. Смотрю на Сэмми и ободряюще улыбаюсь. Ее взгляд полностью потерянный, а внешность пикси сменилась беспокойством. Медленно подхожу к ней, обнимаю. Знаю, как много значит для нее Зак. Он самый важный парень в ее жизни, и понимаю, что нам всем больно и страшно. Дело не только во мне и моем страхе, мне нужно стать сильнее, чем чувствую.
– Привет, – кротко говорю я, когда мы обнимаемся. Присаживаюсь рядом с Мелоди, пока Сэмми ставит стул с другой стороны. Смотрю на Мию, которая сидит напротив меня. Чейз заботливо обнимает ее. Прислонившись головой к ее лбу, он что-то шепчет, но я не слышу слов. Подруга смотрит на меня сосредоточенным уставшим взором, беспокоясь о том, как я справлюсь с этим.
Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, пропуская через себя события пары последних часов. Впиваюсь пальцами в подлокотники, когда в мыслях вспыхивает авария с участием Марка и Эндрю. Она преследовала меня все время, с того самого момента, как я поговорила с Рэйчел, и с этим ничего не поделать. Рыдания вновь накрывают меня, но не могу справиться с воспоминаниями и ужасом, который пережила совсем недавно. Падаю прямиком в объятия Мии.
– Я не могу пройти через это снова. Марк…
– Зак – не Марк, – уверенно шепчет она. – Это другое, Никки. Продолжай повторять это себе. Сейчас все иначе. С ним все будет хорошо.
Джейк придвигается ближе и обнимает меня за плечи. Я не отстраняюсь от них. Они любят меня так же, как я люблю Зака, и мне не хочется покидать их теплые и дружеские объятия. Разговоры затихают, пока мы сидим, сгорбившись в комнате ожидания на неудобных пластиковых креслах. А вы и в правду считали, что в больницах, хотя бы в таких помещениях, все оборудовано с комфортом, чтобы испуганные и уставшие люди могли провести там долгие часы томительного ожидания? Они напомнили мне о том пластиковом кресле в форме яйца, которое было в студии Зака, и я подавляю очередной всхлип, вспоминая о том, что произошло в тот день. Тогда он предложил мне переехать к нему.
Кажется время остановилось, пока мы ждем новостей. В какой-то момент я смотрю на часы и замечаю, что уже около десяти вечера, у меня бы сейчас была полночь. Должно быть я вымотана, но ничего не чувствую. Снова взглянув на часы с мыслью, что прошел час, понимаю, что всего лишь пять минут. Нетерпеливо жду возвращения врача. Я не уйду, пока не услышу новости о состоянии Зака. На самом деле, я не уйду до тех пор, пока он не будет готов вернуться домой. В любом случае, пока не услышу хоть что-то, я не сдвинусь с места. Хоть какую-то информацию.
Наконец я слышу, как открывается дверь и из нее торжественно выходит мужчина в длинном белом халате. Мелоди поднимается и готовится к любым новостям, которые он скажет ей, всем нам. Мужчина осматривает присутствующих, задержав взгляд на Мелоди и Сэмми, стоящей рядом с матерью. Она хватает меня за руку и крепко сжимает ее. Миа все еще стоит на коленях передо мной, обнимая за талию, а Джейк крепче сжимает мое плечо. Не знаю, для своего ли собственного утешения, либо для моего, но мне это тоже необходимо сейчас.
– Миссис Уолтерс, – начинает доктор буднично, скучающим тоном, – Мы получили результаты обследования Зака. – Я готова к любым новостям и пристально смотрю на мужчину, который стоит перед нами. – До сих пор мы не обнаружили каких-то необратимых повреждений, но все еще есть небольшая опухоль. В течение следующих пары дней постепенно прекратим давать ему лекарства, если опухоль спадет, как мы предполагаем.
– Когда он придет в себя? – спрашивает Мелоди.
– Все будет зависеть от того, как быстро восстановится организм после прекращения приема пропофола. От сорока восьми часов до двух недель.
Я не могу сдержать вздоха. Зак пролежит в коме две недели?
– Могу я увидеть его? – тихо спрашиваю я.
Доктор поворачивается ко мне, вероятно удивляясь, что кто-то еще говорит с ним.
Начинает покачивать головой.
– Простите. Сейчас могут пройти только члены семьи.
– Она – член семьи, – тихий, но грозный голос Сэмми вызывает на моем лице торжествующую улыбку. Она крепче сжимает мою руку, когда я смотрю на нее. Они считают меня членом семьи, и это прекрасное чувство. Доктор все еще с легким сомнением смотрит на Сэмми. Поверил он ей или нет, но в конце концов сдается и медленно кивает.
– Только на пять минут, и до завтра никаких посетителей. Он в палате 209.
– Спасибо, доктор Хассен, – вежливо благодарит Мелоди с грустной улыбкой. Как только за врачом закрывается дверь, в нашей маленькой толпе раздается коллективный вздох. Я чувствую, как напряжение в комнате снижается раз в десять под взглядами друг друга.
– С ним все будет хорошо. Как я и говорила, Зак слишком упрям и силен, чтобы это переросло во что-то большее, нежели небольшое происшествие, – тихим, но уверенным голосом говорит Мелоди.
«Чертовски маленькое происшествие», – думаю я. К счастью, мне хватило воспитания придержать мысли при себе, когда поворачиваюсь к ней.
– Ты не возражаешь? – понимаю, что она даже не видела своего сына, а я та, кто попросился к нему. Знаю, с моей стороны это эгоистично. К счастью, все присутствующие понимают, почему для меня это важно. Слава Богу.
Она просто кивает мне.
– Иди.
Миа помогает подняться.
– Я пойду с тобой.
Ее слова не оставляют места для возражений, хотя у меня даже не хватит сил спорить с ней. Она нужна мне.
***
Ничто не может подготовить меня к увиденному в больничной палате. Я пытаюсь собраться с духом, прежде чем шагнуть в комнату, делаю пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но стоило мне встать в дверях, как все мои усилия не оправдались. Левая нога Зака лежит поверх простыни, загипсованная до колена. Лицо, по крайней мере та его часть, что не скрыта бинтами, имеет цвет от розового до темно-сиреневого. Я внезапно пошатываюсь и чувствую, как Миа подхватывает меня. Медленно осматриваю его палату. Обычная белая палата, наполненная пищащими приборами и капельницами, которые с определенными интервалами издают характерные звуки, создавая собственную устрашающую музыку.
Я беру стул от левой стены палаты и придвигаю его к кровати. Мии не видно. Не знаю, находится ли она в палате или ждет в коридоре, и даже не думаю о том, чтобы проверить. Все, что я вижу, это Зак – мужчина, которого люблю, мужчина, который открыл для меня возможность вновь испытать любовь – лежащий без движения. Его спокойное, чувственное выражение лица исчезло, оставив лишь вид мирно спящего мужчины.
Я хочу погрузиться в эти сны, вместо того, чтобы жить в кошмаре, снова появившемся в моей жизни. Беру его правую руку и кладу на нее голову. Не знаю, что говорить. Не знаю, имеет ли вообще значение моя речь, услышит ли он меня. Это один из моментов в моей жизни, когда я абсолютно не знаю, что делать или говорить. Я парализована страхом.
Затем начинаю плакать. Молчаливые слезы стекают, когда я обнимаю его нежно, боясь причинить еще большую боль. Доктор сказал, что он в порядке, но пока я не увижу это собственными глазами, то не поверю. Прикрываю глаза, вдыхая аромат, исходящий от руки Зака, и интуитивно целую ее. Несмотря на запах медицинских препаратов, которыми пропитан даже воздух, я все еще улавливаю его собственный аромат, притягивающий меня. Делаю глубокий вдох. Проходят минуты, а я все еще плачу, чувствуя, как Миа кладет руку на мое плечо.
– Пять минут прошли, Никки. Нам надо идти.
Я не могу уйти. Слишком боюсь того, что больше не увижу его, если уйду. Я боюсь, что произойдет нечто более ужасное, о чем я не хочу думать.
– Не могу, – слезы душат меня.
Когда медсестра подходит к двери и бормочет что-то о том, что наше время вышло, Миа медленно поднимает меня. Все время я не могу отвести взгляда от его руки. Единственная часть тела, которая была не повреждена. Выглядела абсолютно идеально, даже мозолистые, натертые гитарными струнами, пальцы. Я думаю о том, как эти грубые руки двигались по моему телу всего неделю назад. И думаю о том, как сильно хочу ощутить их вновь. Как сильно нуждаюсь в его прикосновениях, способных разогнать мои страхи и боль, как мог это сделать только Зак.
– Мы увидим его утром.
Я даже не киваю. Знаю, что должна уйти, но это последнее, чего мне хочется. Я хочу кричать, выкрикивать о несправедливости. Неправильно, что кто-то вроде Зака, такой идеальный и милый, находится здесь. И я все еще хочу узнать, почему он оказался здесь. Хочу узнать, что произошло и почему он был с Рэйчел. Ее имя, вспыхнув в моей голове, пробуждает меня, я осознаю, что все еще нахожусь в палате с сердитой медсестрой, стоящей в дверях. Я вновь смотрю на Зака, опускаю его руку и Миа выводит меня в комнату ожидания. Я хочу быть с ним, но мне все еще нужны ответы. Мне нужно знать, нужна ли я ему.
Молча выхожу в комнату ожидания с поддерживающей меня под локоть Миа. Остались лишь Чейз, Мелоди и Сэмми. Все три женщины обнимают меня, когда возвращаюсь, прежде чем я опускаюсь на ближайшее кресло. Кладу голову на спинку стула рядом со мной и закрываю глаза. Едва слышу, как они шепчутся о том, чтобы пойти домой и вернуться утром. Их слова доносятся словно из далекого тоннеля по мере того, как я погружаюсь в сон.
– Я не уйду, – шепчу я, открываю глаза и осматриваю их. – Можете отправляться домой. Я останусь. Не оставлю его.
Кажется, они понимают, что не смогут убедить меня изменить решение. Молча кивнув, покидают комнату. Даже Миа уходит, и как бы сильно я не любила свою подругу, благодарна ей за то, что понимает: мне нужно побыть одной и пережить этот гребанный день.
– Я достану одеяло и принесу одежду завтра. Мы вернемся как можно раньше, – нежно поцеловав меня в щеку, шепчет подруга.
Меня не волнует одежда или одеяло, но все же киваю. Всю ночь я ворочаюсь из стороны в сторону на неудобном кресле, пока наконец не погружаюсь в сон.
***
Всю следующую неделю я отказываюсь отходить от постели Зака. Рождество приходит, уходит, но меня не волнует. Я смутно вспоминаю о подарках, которые начала заворачивать неделю назад в гостиной, когда получила телефонный звонок. Все, о чем я молилась, все, на что надеялась, чтобы Зак открыл глаза. Миа проводит время с остальными членами его семьи. Время от времени кто-то приносит мне еду и сменную одежду. Но единственное, что меня волнует, единственное, что мне необходимо, как Зак открывает глаза и смотрит на меня. И пока этого не произойдет, я не уйду.
– Привет, детка, – тихо говорит Миа, когда заходит в комнату. Она действует так, словно боится кого-то разбудить. Не следует. Я почти не сплю, а Зак… Кто знает, слышит ли он что-нибудь. Я отворачиваюсь от нее и возвращаюсь к Заку. Синяки на его лице заживают, меняют цвет с темно-сиреневого на светло-зеленый с желтизной. Повязки с головы сняли и шрамы от стекла почти исчезли. Если бы не загипсованная нога, он бы выглядел так, словно подрался в баре, а вовсе не попал в аварию.
Сейчас Заку не вводят большинство обезболивающих, а вчера убрали дыхательную трубку. Мы продолжаем ждать, очень нетерпеливо, пока его мозг восстановится, и он очнется. Доктор Хассен заходит ежедневно, не сообщая никаких новостей. Заку провели МРТ, где ничто не указывало на видимые повреждения. Мы ничего не узнаем, пока он не очнется. Нам говорили, что Зак пробудет в коме до двух недель, и сейчас доктора не видят причин беспокоится.
С другой стороны, я начинаю сомневаться увижу ли его искрящиеся зеленые глаза. Не знаю, смогу ли прождать еще неделю. И что произойдет, если он не очнется? Что нам тогда делать? Мне страшно задавать такие вопросы, но они постоянно проносятся у меня в голове, пока я отчаянно пытаюсь пробудить его каждую минуту, каждый божий день.
– Я принесла завтрак, – позади раздается голос Миа. – Яйца и бекон, как ты любишь.
– Может, будем чуточку серьезнее? – огрызаюсь на нее. Не хочется проявлять стервозность, но давайте посмотрим правде в глаза: как утро может быть приятным для меня, когда у меня дефицит сна, плохое питание, а любимый мужчина находится в коме? Я делаю глубокий вдох.
Подруга не виновата в случившемся и нет причин срываться на ней. Мне хочется отыграться на Рэйчел, но на днях она улетела в Вегас, где ей предложили небольшую роль в фильме. Для нее складывается все хорошо. Устроила весь этот переполох и свалила из штата, оставив нас разбираться. Сейчас я ненавижу ее еще сильнее, чем прежде. Даже не верится, что такое вообще возможно.
Я поворачиваюсь к Мие и извиняюсь.
– Все нормально, – она протягивает мне контейнер с едой, и мой желудок урчит.
Когда я позавтракала, Миа нервно переминается у постели Зака.
– Я звонила боссу в Нью-Йорк.
Я смотрю на нее.
– Не смей отказываться от работы из-за меня, – она молчит, и я уже знаю ее ответ. – Перезвони и скажи, что передумала. Ты должна согласиться.
– Я не хочу оставлять тебя, – говорит Миа так тихо, что я едва слышу ее из-за сигналов аппаратов.
Сделав глубокий вдох, поворачиваюсь к ней.
– Ты должна, Миа. Со мной все хорошо. Мелоди и Сэмми здесь, а на следующей неделе приедут мои родители. Ты не должна из-за меня рушить свою карьеру, – я ненадолго поворачиваюсь к Заку. – Кроме того, когда он проснется, все снова образуется.
Я отчаянно хочу в это верить и надеюсь, что так и будет.
Смотрю на нее, настойчиво повторяя.
– Ты должна это сделать ради меня, по крайней мере. Я не хочу вновь становится причиной, по которой ты упустишь работу своей мечты. Со мной все будет хорошо, обещаю.
Подруга кивает, и я вынуждаю ее выйти из палаты и позвонить своему потенциальному боссу, надеясь, что как только она сделает звонок, ее примут. Когда Миа возвращается, мы проводим остаток утра, беседуя о том, где она хочет жить и чем будет заниматься. Я улыбаюсь, впервые за две недели, когда ловлю ее на частом упоминании Чейза. Конечно, он же тоже живет в этом районе. Но она говорит об этом так безмятежно, и я счастлива, что Миа смогла встретить кого-то. Я действительно беспокоюсь о ней. После шести лет ежедневной упорной работы ее мечта осуществилась.
Несколько раз мне приходится смолчать, чтобы вытереть слезы, задаваясь вопросом о том, когда же сбудется моя мечта, но стараюсь оттолкнуть эти мысли как можно дальше, чтобы хотя бы пару часов сосредоточиться на ее жизни. Миа уходит домой спустя пару часов, чтобы рассказать новости Чейзу.
Оставшийся день и ночь я провожу в своем кресле рядом с прикроватным столиком Зака. Происходят изменения. Миа уезжает. Я застряла в режиме неизвестности и ожидания, не уверенная в том, приму ли участие в записи альбома, а если нет, то чем займусь, где буду жить, если что-то случится с Заком. Я не могу перестать думать об этом, стоит такой мысли зародиться, как меня поглощает горечь и страх, и я едва могу справиться с этим. Слишком часто она приходит. Я хочу, чтобы боль и страх прошли, и Зак вернулся. Хочу быть уверенной, что для меня все еще есть место в его сердце и его жизни. Навечно, как и планировали.
Мне кажется, что прошла целая вечность, когда я, наконец, кладу голову на его руку и медленно закрываю глаза, надеясь, что этой ночью сон придет ко мне.
Глава 25
Мы с Чейзом обсуждаем переезд Мии в Нью-Йорк в палате Зака, когда слышим тихий стук в дверь. Я предполагаю, что это Мелоди или Сэмми или кто-то еще, пришедшие посетить Зака. Чего я не ожидаю, пока Чейз крепко сжимает мою руку, когда мы оборачиваемся, так это увидеть Рэйчел, стоящую в дверном проеме.
Внезапно во мне поднимается ненависть к ней, ее прекрасной загорелой коже, словно она только что приехала с отпуска на Карибах, к ее светлым волосам, струящимся вниз по спине. Как кто-то, принесший такую проблему, может выглядеть столь идеально? Я не отталкиваю крепко обнимающего меня Чейза. Вероятно, он считает, что я близка к тому, чтобы убить ее, и хотя я никогда в жизни никого не ударила, мои кулаки сжимаются от гнева, а в глазах стоит красная пелена.
– Как он? – ее голос звучит обеспокоенно, как и следовало. Она виновата в произошедшем. Я вижу в ее взгляде вину и радуюсь, что эта ведьма-манипулятор все же способна проявить хоть немного раскаяния.
– Ты его в кому ввела, Рэйчел. Как думаешь, как он? – я яростно выплевываю слова, не волнуясь о том, заметит ли она мою ненависть.
– Понимаю, – она склоняет голову, надеюсь, от стыда, едва слышно шепча, – Я правда сожалею обо всем. Знаю, что это все моя вина, я лишь думала… – Она замолкает и смотрит на Чейза. – Можно я поговорю с Николь наедине? Всего минуту.
Я на мгновение крепко сжимаю руку Чейза, давая ему понять, что все хорошо. Он одаривает меня взглядом, словно говоря: «Пожалуйста, не убивай ее здесь». Я слабо улыбаюсь и киваю. Он медленно выходит из палаты, прошептав что-то на ухо Рэйчел. Заметив, как ее голова опустилась еще ниже, предполагаю, что это вовсе не дружеское приветствие.
Осторожно отодвигаюсь, когда Рэйчел устраивается на диванчике, слишком близко ко мне. Она нервно складывает руки на коленях. Я выпрямляюсь и смотрю на нее, слушая.
Сделав глубокий вдох, она тихо продолжает.
– Я долгие годы любила Зака.
Меня это не удивляет.
– Знаю, что он никогда не испытывал ко мне ответных чувств. Не любил меня, а я ждала годами, надеясь, что он изменит свое отношение. Терпела всех девушек, с которыми он встречался, все время надеясь, что он поймет, как сильно я его люблю и придет ко мне. Я знала, как только увидела вас на награждении, что он безрассудно влюблен в тебя. Все время, что вы были вместе, я желала, чтобы он смотрел на меня и обнимал так же, как тебя той ночью. Знала, что потеряла его, но не готова была отпустить.
Она замолкает, закрыв голову руками, слезы катятся по щекам. Если бы она не была такой стервой, возможно, я даже посочувствовала ей.
– Я не хотела ничего такого. Не знаю, о чем я, черт возьми, думала, когда обманом затащила его к себе домой. Он так разозлился, что забыл свой телефон, когда выбегал, – слезы снова льются, пока она рассказывает историю.
– Я слышала звук удара… Это случилось в полумиле от моего дома. Поняла, что это либо он, либо кто-то из фотографов. Добралась как можно скорее, но папарацци уже вызвали службу спасения. Тогда я вернулась в дом и позвонила тебе. Все не так, как ты подумала, Николь.
Я сижу молча, стараясь осознать услышанное, и сохраняю молчание, даже когда она смотрит на меня со слезами на глазах.
– Он был непреклонен в своих намерениях и том, как много ты для него значишь. Хочу, чтобы ты знала. Ничего не произошло, он не пришел бы по своей воле. Я позвонила ему, обманув, что кто-то пробрался в мой дом. Знала, что он придет, если посчитает, что я в беде. Я просто не могла представить, что навсегда его потеряю, а после той ночи в «Руи21» решила еще раз попытаться. Прости. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить это.
Мне наплевать на ее честность. Единственное, что я чувствую, это радость от осознания, что Зак верен мне. Больше никогда не стану сомневаться в его верности и любви.
– Ты ничего не можешь сделать, Рэйчел, – я не свожу с нее взгляда ни на секунду. Мне не важно, что мои слова причинят ей боль, потому что именно этого я и хочу. Я так злюсь на нее, что хочу, чтобы она почувствовала всю боль, что причинила мне. – Он здесь из-за твоей эгоистичной одержимости мужчиной, который тебя никогда не любил.
По крайней мере ей хватило чувства такта кивать и не спорить со мной.
– Знаю. Хочу, чтобы ты знала, я больше никогда не потревожу ни тебя, ни его.
Я молчу, снова крепко сжав кулаки, когда она поднимается, направляется к постели Зака и касается его идеальной руки. Она склоняется, и я слышу, как шепчет ему слова извинения и прощания. Рэйчел выходит из палаты, не оборачиваясь, и я чувствую едва слышимый шорох покидающего напряжения.
Я присаживаюсь рядом с Заком, держа его за руку, прикоснувшись к ней щекой и плачу. Плачу, потому что меня наполняет облегчение: Зак ее не хочет. И я ненавижу себя за то, что сомневалась в его верности, в словах Чейза и Мии всего неделю назад. Но больше всего я плачу потому, что все еще ужасно опасаюсь, что Зак не проснется, как говорят доктора, и не подозреваю, что случится со мной, если вновь потеряю того, кого так отчаянно люблю.
***
Он пошевелил рукой.
Первая мысль, что зарождается у меня, когда просыпаюсь, ощутив легкое движение под моей ладонью. Едва ощутимое, но достаточное, чтобы разбудить меня. Я считаю, что это сон, пока его рука вновь не дергается с чуть большим давлением. Я перевожу взгляд с руки на его глаза. Внутри меня зарождается надежда.
Восемь дней. Восемь дней я ждала хоть какой-то знак, что он начинает приходить в себя. Радость наполняет меня, когда я наблюдаю за его подрагивающими веками. Зак чуть открывает глаза и снова закрывает. Я мгновенно тянусь к кнопке вызова пульта медсестры. Зак приходит в себя!
Сжимаю руку Зака, надеясь снова уловить движение. К моему потрясению, он сжимает мою руку в ответ. Слезы наворачиваются на глаза, и я боюсь отвести взгляд, чтобы не пропустить, когда он снова их откроет.
Я поворачиваюсь и пару минут улыбаюсь, когда в палату заходит медсестра.
– Он сжимал мою руку и несколько раз открывал глаза. Мне кажется, он приходит в себя.
Она молча одаряет меня ответной улыбкой. Подходит ближе, проверяет его жизненные показатели, пульс и светит маленьким фонариком в его глаза.
– Я позвоню доктору Хассену и расскажу ему все. Если то, о чем говорите, правда, возможно ему понадобится пара часов или даже дней, чтобы окончательно прийти в себя, – она кладет руку мне на плечо и слегка сжимает. – Не сдавайся. Это хорошие новости. Просто верь. Скоро все случится.
Она мило улыбается и выходит из палаты.
Следующие несколько часов Мелоди и Сэмми нависают надо мной в палате Зака. Как только медсестра сообщила о том, что я видела какие-то движения, они поспешили в палату, надеясь увидеть, как он приходит в себя. Мое время с ним наедине истекло, но это не имеет значения. Я не возражаю против присутствия других в тесной палате. Только дайте мне еще раз увидеть, как Зак открывает глаза.
Доктор Хассен приходит через несколько часов, чтобы проверить нас. Мы все возбуждены и напряжены, чтобы уйти. Пока доктор проверяет карту Зака, я чувствую еще одно легкое сжатие руки и вздыхаю. Смотрю на доктора Хассена, который неуверенно улыбается мне. Мы молчим, но клянусь, что вижу легкий кивок, словно подбадривая меня.
Еще одно движение руки и тихий стон Зака заставляют Сэмми и Мелоди подорваться с маленького диванчика у противоположной стены и подбежать к нему. Мы вчетвером стоим у его постели, замерев, ожидая услышать что-то еще. Кажется, что проходят часы, но на самом деле всего пара секунд или минут, прежде чем Зак снова издает стон. В этот раз он более отчетлив. Зак произносит одно слово, едва слышно.
– Николь.
От этого по моей спине пробегают мурашки, а на глаза наворачиваются слезы. Я вздыхаю и уверена, что перестаю дышать. Сэмми обнимает меня за плечи и сжимает, но это не помогает. Мы наблюдаем, как трепещут ресницы Зака, а затем он медленно открывает глаза. В его взгляде пустота, которую я никогда прежде не видела, пока он осматривает палату.
Я пытаюсь убрать руку, возможно, Мелоди или Сэмми должны были держать его. Не отворачиваясь от врача, Зак сильнее сжимает мою ладонь.
– Кивни, если слышишь меня, Зак, – он кивает, и доктор продолжает. – Ты находишься в больнице. Неделю назад ты попал в автомобильную аварию.
Зак снова кивает, затем смотрит на свою маму и Сэмми. Я слегка улыбаюсь, когда его взгляд задерживается на мне. Слезы мгновенно текут из глаз от облегчения. Он очнулся. С ним все будет хорошо.
– Тише…
Мне становится смешно. Он только что вышел из комы и утешает меня. Я вытираю слезы, сжимая его руку.
– Я так рада, что ты в порядке.
Не свожу глаз с Зака, пока доктор продолжает. Я целую неделю ждала, чтобы снова увидеть его взгляд, и не отойду ни на шаг, пока он меня не прогонит.
– У тебя сломана нога и пара ребер. Так же была травма головы, нам пришлось ввести тебя в искусственную кому. Несколько дней мы ждали, когда ты очнешься, – доктор слабо улыбается, и я вижу, как он пожимает плечо Зака. – Семья соскучилась по тебе.
– Где я? – он хрипит так, словно у него в горле осколки стекла. Звучит болезненно, и я вздрагиваю, когда слышу его. Он отчаянно нуждается в воде. Сэмми, должно быть, тоже это почувствовала, потому что я слышу, как она тихо выходит из палаты.
– Вы в Лос-Анджелесе, в медицинском центре Олимпия, – отвечает доктор Хассен, а затем смотрит на нас. – Нам нужно задать Заку несколько вопросов и провести пару тестов. Лучше, если вы оставите нас наедине.
Черта лысого я сдвинусь с места.
Кажется, Зак понимает, потому что крепче сжимает мою руку. Так крепко, что мне хочется попросить его ослабить хватку, но не делаю этого. Я неделю ждала, когда эта рука пошевелится. Сейчас он может сжимать меня так крепко, как хочет.
– Николь останется здесь.
Доктор Хассен просто кивает, понимая, что этот спор ему не выиграть.
– Она может остаться, но нам нужно сделать еще одно обследование МРТ, на которое ей нельзя, – он смотрит на меня и улыбается. – Николь не сможет пойти с тобой.
Зак понимающе кивает.
– Дадите нам пару минут?
Я хочу попросить его перестать говорить, потому что голос звучит ужасно болезненно, но как только собираюсь это сделать, Сэмми возвращается с огромной чашкой.
– Возьми. Но только пару глотков, – она нежно улыбается, и как только передает ему чашку, наклоняется и целует его в щеку, пожелтевшую от синяка. Слезы наполняют ее глаза. – Я так рада, что ты наконец очнулся. Ты нас всех перепугал.
Впервые с момента пробуждения Зак ослабляет хватку на моей руке и обнимает свою младшую сестру. Я наблюдаю, как он сдерживает слезы, крепче прижимая ее. Они больше не говорят ни слова, но когда Сэмми отстраняется, вытирает слезы, и мне становится понятно, что ей в сотню раз лучше, чем прежде. Мы все нуждались в его утешении.
Отступив на пару шагов, единственное, что я могу, понимая, что он все равно не отпустит меня, я не отвожу от него взгляд, наблюдая, как он разговаривает с Мелоди и Сэмми. Они обе льнут к нему, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выгнать их из палаты, забраться к нему в постель и позволить обнять себя, прижать ближе.
Вздохнув, я вытираю слезу.
Пару минут спустя доктор Хассен возвращается, и Мелоди с Сэмми целуют меня в щеки и крепко обнимают, прежде чем выйти из палаты.
– Я же говорила, что все будет хорошо.
Я лишь киваю на слова Мелоди, прежде чем они выходят, и возвращаюсь на свое кресло рядом с койкой Зака.
***
Я сижу несколько минут, с каждым мгновением наполняясь большим облегчением, пока Зак отвечает на вопросы доктора Хассена. Он спрашивает у него год и месяц рождения, полное имя, миллион других вопросов о последних двух месяцах, пытаясь понять, нет ли у Зака проблем с памятью. Пока все идет хорошо, и с каждым ответом я больше расслабляюсь.
Взгляд Зака каждый раз задерживается на мне в перерывах между вопросами. Все страхи и беспокойства, что были у меня из-за Рэйчел и присутствия Зака в ее доме, покидают меня. Он бы не держал меня так крепко за руку и не смотрел бы с такой страстью, если бы мои догадки были правдой.
Теперь мне это известно.
Мои губы, сжатые в тонкую линию, расплываются в улыбке, когда начинаются вопросы. Я люблю этого мужчину и по выражению его глаз понимаю, что он тоже любит меня. Это все, что мне необходимо знать.
Но я не могу сдержаться, когда доктор спрашивает у Зака, что он помнит о дне аварии. Я так сильно сжимаю его руку, что он вздрагивает. Наблюдаю, как любимый осторожно подбирает слова, прищурившись, наблюдая за мной.
– Прости, – он бросает на меня яростный взгляд.
– Все хорошо, Зак, – я поглаживаю его по щеке, желая унять боль.
Он упрямо качает головой и на мгновение смотрит на врача, а потом снова на меня.
– Рэйчел солгала. Она позвонила мне, якобы испугавшись, что кто-то проник к ней в дом, – он крепко сжимает мою руку. – Она живет недалеко от нас.
Нас. Упоминание слова «мы» снова вызывает у меня слезы. Я больше не волнуюсь из-за Рэйчел, но сам факт, что он все еще видит нас вместе и говорит обо мне так, словно мы уже живем вместе, доставляет мне радость.
Зак делает вдох и продолжает.
– Она хотела, чтобы кто-то побыл с ней до приезда копов. Я пришел и увидел, что весь нижний этаж был разгромлен. Все было раскидано, на полу валялись осколки стекла. Я испугался за нее, когда пришел, и позволил обнять себя, – он выплевывает последние слова, и я вижу, как ему противно при этом воспоминании. Я лишь позволяю кивком головы ему продолжить.
– Она поцеловала меня, – я сжимаю зубы от одной только мысли, что она спланировала эту подлость, чтобы заполучить Зака, прибрать его к своим злобным маленьким ручонкам, снова прикоснуться к его губам. Я чувствую, как желудок сжимается от боли, когда слушаю эту историю. – Прости меня, любимая.
