Текст книги "Уступи соблазну"
Автор книги: Стефани Лоуренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 12
Праздник лета 1816 года имел на полуострове колоссальный успех. Позже в тот же вечер, вместе с Мюриэль и братьями возвращаясь в экипаже обратно в замок на праздничный обед, который Сибил устраивала для членов комитета и их семей, Мэдлин вспоминала прошедший день.
В строгой тайне от всех, кроме служащих замка, Джарвис устроил ошеломляющее, феерическое завершение праздника – троекратный салют из больших орудий, которые долгие военные годы стояли на постаментах вдоль обращенной к морю стены замка, продолжая сторожить бухту. Пригласив мистера Мейпла и таща за собой Мэдлин, как он делал весь этот день, Джарвис поднялся на парадное крыльцо замка, попросил внимания у людей, все еще заполнявших передний двор, поблагодарил их, а затем отдал распоряжение произвести салют в честь всех участников праздника.
Первый выстрел потряс толпу, но еще до того, как замерло эхо, люди стали бурно приветствовать друг друга, кричать и аплодировать, а дети бросились на бастионы, чтобы увидеть следующий залп.
Мэдлин с улыбкой вспоминала те минуты – неповторимое окончание великолепного дня.
Их экипаж был последним, который подъехал и остановился перед лестницей замка. Служащие замка и многие местные добровольцы быстро и успешно расчищали двор, чтобы привести его в обычное состояние, а тускнеющий свет скрывал разорение, постигшее лужайки и бастионы.
Обед прошел прекрасно; Мэдлин нисколько не была удивлена, что ее место оказалось рядом с Джарвисом. Честно говоря, не было никого другого, кто имел бы больше прав сидеть там.
После приятной трапезы, во время которой официальность уступила место менее строгим правилам, обычно царящим на семейных приемах, джентльмены решили подняться вместе с дамами и перейти с ними в гостиную, чтобы продолжить обмениваться различными историями и анекдотами, услышанными за этот день.
Перейдя в гостиную, они пробыли там не более десяти минут, когда Мюриэль коснулась локтя Мэдлин.
– Нет, не вставай, – тихо заговорила Мюриэль, наклонившись к Мэдлин, которая, расслабившись, сидела в огромном кресле, – ты весь день была на ногах, как и мальчики. – Она кивком указала туда, где все трое, сидя на скамейке, клевали носами и делали героические усилия, чтобы не уснуть, так же как и сестры Джарвиса, девочки Катерхемов и младший сын Джулиардов. – Я заберу нашу компанию домой – я и сама не прочь уехать, но ты должна еще ненадолго остаться. Я уверена, – взглянув туда, где в широком кресле сидел Джарвис, она не дала Мэдлин возможности возразить, – его сиятельство с удовольствием позже отвезет тебя домой. Тебе нет необходимости лишать себя этого вечера. Ты заслужила немного удовольствия.
– Да, но…
Почувствовав, что застигнута врасплох, Мэдлин посмотрела на Джарвиса и обнаружила, что он улыбается Мюриэль – улыбается очень любезно.
Он встал и отвесил поклон.
– Я доставлю Мэдлин в Треливер-Парк на своей двуколке, как только закончится вечер.
Луна, тусклая и бледная, затянутая высокими облаками, светила урывками, но все же проливала достаточно света, чтобы Мэдлин, откинувшись назад на сиденье двуколки, могла разглядывать профиль Джарвиса, под ритмичный стук колес по плотно утрамбованной дорожке размышляя о том, что на фоне темной поверхности моря он напоминает изображение на римской монете.
В течение одного дня Мэдлин исполняла роль графини Джарвиса, но она не думала, что не сможет представить себе леди, способную занять это место. Однако ее мозг оставался пустым, безнадежно пустым, и как бы ни старалась Мэдлин сосредоточиться и вызвать в воображении… она уже не могла найти ни одну местную леди соответствующего возраста, подходящего происхождения и, помимо всего остального, способную удержать интерес Джарвиса.
Джарвис придержал вороных, тем самым вернув Мэдлин к действительности. Теперь двуколка двигалась черепашьим шагом, и Мэдлин, взглянув вокруг, поняла, что он свернул на тропинку, ведущую к сараю для лодок. Всего секунда ушла у нее на то, чтобы задать вопрос своим собственным желаниям, и Мэдлин сочла вполне нормальным, что Джарвис, взяв ее за руку, помог спуститься и повел внутрь, а потом вверх по лестнице. В третий раз она была с ним здесь, в его личной обители, и была немного удивлена, как спокойно и уверенно себя чувствовала – безмятежно и уютно, – когда он подвел ее к тахте, а потом, повернув к себе, заключил в объятия.
Через несколько часов, под покровом той же ночи Хелен Хардести отправилась в сарай для хранения садового инвентаря на берегу Хелфорда, чтобы встретиться со своим любовником.
– Я так понимаю, что у тебя нет хороших новостей? – спросила она, увидев, что он мечется в темноте, как тигр в клетке.
– Нет, черт побери! Похоже, что груз растворился в пустоте, но это же бессмыслица! Он не мог исчезнуть. Он должен быть где-то здесь – и кто-то должен знать, где именно.
Она никогда еще не видела его таким озлобленным. Ее первым побуждением было подойти к нему, положить руки ему на грудь и отвлечь его, но она прекрасно понимала, что следует подождать, пока он немного успокоится.
– И никаких известий от разносчиков с праздника?
– Никаких. Никто не видел и не слышал даже о каких-либо самых мелких частях груза. – Он пристально посмотрел на нее в полутьме. – У меня здесь есть свои люди, прочесывающие территорию, и в Фалмуте тоже. Не было никаких разговоров о крушении, и ничто – ни информация, ни сами вещи – не поступало в Лондон.
– А тебе было бы известно? – удивилась она.
– О да! – со злостью ответил он. – Поверь мне, я бы знал. Он снова принялся ходить, а она ждала, наблюдая за ним.
– Я хочу, чтобы ты начала разнюхивать здесь, в округе – только тихо. Мне нужно знать, не слышал ли кто-нибудь чего-нибудь, что каким-то образом может иметь отношение к исчезновению груза; не обращался ли к кому-нибудь кто-то, желающий продать такие вещи, как музейные экспонаты, ювелирные изделия, табакерки, лампы, столовое серебро. – Он бросил на нее еще один пристальный взгляд. – Сосредоточь свое внимание на джентри. У меня уже есть люди, которые занимаются остальными.
Она еще некоторое время смотрела на него, а потом, решив, что он достаточно успокоился, чтобы можно было подойти к нему, приблизилась, положила руку ему на грудь и заглянула ему в лицо.
– Почему тебя так беспокоит этот груз? Я понимаю, это вознаграждение – плата, которая тебе причитается, – но непохоже, чтобы, ты так уж нуждался в деньгах. Ты же очень богат.
На мгновение, пока она смотрела в его спокойное, непроницаемое лицо, ей пришла мысль, не зашла ли она слишком далеко, но когда он заговорил, его голос звучал ровно и спокойно.
– Тебе не обязательно знать, почему он мне нужен, просто знай, что он мне необходим.
– Прекрасно. – Скривившись, она подняла руки и обняла его за шею. – Я буду делать то, что ты просишь, и со всеми необходимыми предосторожностями, и посмотрим, что я смогу узнать.
– Вот именно.
Взглянув вниз на нее и приняв ее откровенное приглашение, он поцеловал ее.
– За мою обычную плату, конечно, – пробурчала она, когда он поднял голову.
– Конечно, – коротко усмехнулся он.
– Идем.
На следующее утро Гарри вел Эдмонда и Бена вниз по скалистой тропинке на севере от мыса Лоуленд.
– Мы можем идти по песку и заглядывать в каждую пещеру, мимо которой проходим.
Он не ожидал найти что-нибудь в пещерах, но эти поиски делали счастливыми Эдмонда и Бена; они оба были уверены, что если просто будут достаточно внимательно искать – если обыщут все пещеры, которыми продырявлены утесы на полуострове, – то непременно найдут спрятанные сокровища.
А кому принадлежали спрятанные сокровища – это не имело значения.
Гарри, бродя по отмелям и наблюдая за ежесекундно меняющимся морем, имел время подумать, поразмышлять, помечтать, проверить собственные взгляды и решить, чего он хочет от жизни – и как этого добиться.
Он начал с того, что наблюдал за Мэдлин в конторе. Гарри почти ожидал, что она посмеется и выставит его – скажет, что ему не стоит забивать себе голову счетами, бухгалтерскими расчетами и вообще всякими вопросами, которые она от его имени решает каждый день. А вместо этого она приняла его предложение учиться и серьезно помогать ей. Теперь он каждый день часть времени проводил с сестрой, изучая свое имение и то, как им управлять.
Гарри предложил свою помощь, так как чувствовал, что должен это сделать. Он никогда не представлял себе, что поля, зерно и урожаи могут так заинтересовать его. Но это случилось, и теперь его главной задачей было удержать свой рабочий энтузиазм в определенных границах – и продолжать изображать некий интерес к поискам братьев.
– Посмотри! – воскликнул Эдмонд.
Гарри обернулся и увидел, что Бен, который гонялся за откатывавшимися волнами и, смеясь и улюлюкая, несся обратно на песок, вдруг споткнулся, не удержался на ногах и упал, а вспенившаяся волна догнала его и окатила.
Когда волна отступила, Бен, насквозь мокрый, сел и отряхнулся, а Гарри и Эдмонд, обменявшись взглядами, расхохотались.
Бен сидел на песке, выбирая из волос тонкие нити водорослей и отбрасывая их в сторону, а Гарри и Эдмонд, держась за бока, покатывались со смеху.
– Твое лицо… – с трудом выдавил из себя Эдмонд.
– Ну и недотепа, – добавил Гарри.
– Я не споткнулся, – обиженно возразил Бен. – Ну, во всяком случае, не по своей вине.
Не собираясь выслушивать мнение братьев по этому поводу, он отполз чуть ниже и начал засовывать пальцы в песок.
– Здесь.
Перестав прощупывать песок, он принялся рыть его.
– Что?
Гарри подошел ближе.
– Это здесь. – Бен рукой раскапывал песок. – То, обо что я споткнулся. Сырой песок задерживается в углублении…
Взглянув на лицо Бена, Эдмонд присел на корточки и руками стал отгребать песок с того места, где копал Бен, Гарри делал то же самое с другой стороны, и они отбрасывали в сторону песок, чтобы он тут же не сползал обратно, туда, где Бен копал все глубже.
– Есть!
Крутя и дергая, Бен вытащил наружу покрытый песком предмет, который обмотавшиеся вокруг него морские водоросли удерживали в песке.
– Смотри!
Эдмонд указал туда, где на берег накатывалась следующая огромная волна, и они все, вскочив, бросились вверх на сухой песок.
Остановившись, Бен стал оттирать сырой слежавшийся песок, облепивший всю его находку. Блеснул металл, и стало видно, что предмет имеет форму вытянутого овала, настолько большого, что он мог занять всю ширину ладони Гарри.
– Ну-ка, дай мне.
Вытащив рубашку из брюк, Гарри взял овал из руки Бена и полами рубашки осторожно протер его, затем постучал по нему, потряс, подул на оставшийся песок – и слипшаяся масса, покрывавшая его середину, наконец отвалилась.
– Вот это да!
Гарри замер, глядя во все глаза. А у Эдмонда и Бена глаза округлились, а рты раскрылись от изумления. Первым пришел в себя Бен.
– Мы сделали это! – закричал он и принялся приплясывать. – Мы нашли зарытое сокровище!
– Ш-ш-ш! – произнес Эдмонд и, схватив Бена, остановил его.
– Тихо!
Гарри оглянулся кругом. То же самое сделали Эдмонд и Опомнившийся Бен. Но, кроме них, на берегу никого не было, и, насколько они Могли видеть, на утесах тоже никого не было.
– Простите, – пробормотал Бен, снова глядя на находку.
А затем все трое одновременно посмотрели вниз на берег, туда, где они сделали свою находку и где волна снова пригладила песок. Вернувшись обратно, они разглядывали поверхность, били по песку ногами, прощупывали его, разгребали, но не обнаружили ни малейших признаков каких-либо других зарытых предметов. В конце концов, убегая от накатывающейся волны, они снова посмотрели на утесы.
– Хорошо, что еще совсем рано и вокруг никого нет. – Остановившись, Гарри рассматривал овал, лежавший у него в ладонях, и его братья, стоя рядом с ним, тоже смотрели на находку. – По-моему, это брошь, да?
Эдмонд взял ее и перевернул так, что стала видна длинная булавка, тянущаяся вдоль всего овала.
– Похоже на брошь.
Эдмонд снова положил находку Гарри в ладони лицевой стороной вверх.
– Это золото, верно? – Вытянув указательный палец, Бен провел им по тонкой металлической оправе. – А это бриллианты?
Благоговение в его голосе тронуло братьев.
– А это что?
Он указал на огромный прямоугольный камень в центре броши.
– Нам нужно отнести ее домой, отчистить и отполировать, тогда мы сможем лучше разглядеть… – Гарри перевел дыхание. – Но я думаю, это изумруд.
Они в ошеломлении молча смотрели на брошь, пока Эдмонд, самый практичный из них, не спросил:
– Что будем с ней делать?
– Разве она наша, чтобы это решать? – удивился Гарри.
– Конечно, она наша, – с горячностью заявил Бен. – Вы видели, как я нашел ее – это найденный клад. Мы советовались с законами, и они гласят: все, что найдено ниже линии прилива, – это найденный клад, и он принадлежит тому, кто его нашел.
– Верно. Итак, – Эдмонд кивнул на брошь, – что мы…
– Я знаю, что мы с ней сделаем, – перебил его Бен. – Мы отчистим ее и подарим Мэдлин на день рождения. Это гораздо лучше, чем тот шарф, который мы купили на празднике.
– Это не шарф, – возразил Гарри, – это кружевная косынка, и она ей понравится, Мэдлин будет носить ее. А косынку многие леди закрепляют брошью. – Он взял их находку большим и указательным пальцами. – Такой брошью, как эта.
Он посмотрел на Эдмонда, потом на Бена, и дискуссия была окончена.
– Тогда правильно. – Эдмонд повернулся и направился к дорожке, по которой они спустились. – Давайте отнесем ее домой и спрячем.
Глава 13
День рождения Мэдлин был через два дня после этого. Она проснулась с восходом солнца, с удовольствием потянулась в уютной постели, и у нее на губах заиграла улыбка, когда она представила себе, каким будет этот день.
В последние два дня ее братья были так заняты, что ей приходилось быть осторожной, чтобы случайно не подслушать их тайные совещания – друг с другом, с Мюриэль и даже с Милсомом и другими служащими имения. Они что-то затеяли, это было совершенно очевидно, но что именно… им удалось сохранить это в секрете от нее, что было не так уж трудно.
Встав, чтобы умыться и одеться, Мэдлин почувствовала, как ее наполняет радостное ожидание.
Семейная традиция повелевала, чтобы подарки дарили за столом во время завтрака, и Мэдлин, войдя в гостиную, увидела два свертка, лежавшие по обе стороны от ее тарелки.
– С днем рождения! – хором пропели братья.
– С днем рождения, дорогая, – более мягко повторила за ними Мюриэль.
Улыбнувшись и поблагодарив их, Мэдлин села на стул, который придвинул для нее Милсом.
– Примите наилучшие пожелания от всего персонала по случаю вашего дня рождения, мисс, – поклонился ей дворецкий.
– Спасибо, Милсом. – Усевшись, Мэдлин переводила взгляд с одного свертка на другой. Более большой и плоский очевидно демонстрировал многочисленные попытки добиться его прямизны с помощью дополнительной оберточной бумаги, и бант у него был кривобоким. Тот, который меньше, но толще и намного аккуратнее, был, несомненно, от Мюриэль, и Мэдлин начала с него и развязала ленты.
– Новые перчатки для верховой езды. – Из мягкой, как масло, черной кожи, красиво отстроченные перчатки явно были куплены не на празднике. – Спасибо вам.
Мэдлин улыбнулась Мюриэль. Вытянув обе руки, она любовалась новыми перчатками, притворяясь, что не замечает нетерпения братьев и беспокойных взглядов, которые они бросали друг на друга. Не пытаясь скрыть любящую улыбку, она посмотрела вниз на другой сверток.
– Ну-ка, интересно, что бы здесь могло быть?
Шарф – была ее первая мысль, когда она ощутила мягкость свертка, но, подняв его, чтобы переложить к себе на колени, Мэдлин почувствовала вес какого-то более тяжелого предмета внутри.
– Хм-м… Загадочный подарок.
Сняв перчатки, она отложила их в сторону, развязала бант и стала торжественно разворачивать подарок, подыгрывая восторженному предвкушению мальчиков. Удалив последний слой оберточной бумаги и взглянув на то, что она развернула… Мэдлин моргнула – и не один раз.
– Святые небеса!
Она услышала благоговение в своем голосе и краем глаза заметила быстрые, довольные взгляды, которыми обменялись ее братья.
Медленно, слегка ошеломленная, Мэдлин взяла в руку большую овальную брошь – брошь для мантии, брошь из тех времен, когда высокопоставленные персоны носили мантии, – и, подняв ее вверх, стала любоваться ею. Судя по весу и цвету, брошь была из золота, а по тому, как свет искрился и сиял в камнях, более маленькие камни по краям должны были быть бриллиантами, а более крупный прямоугольный камень в центре, чуть бледнее, чем зелень леса, – изумрудом.
Камни располагались так, что образовывали ветвь с дубовыми листьями, окружающими и поддерживающими центральный камень, и с крошечными желудями, выполненными из бриллиантов и нескольких бледно-золотых жемчужин.
– Она великолепна.
Ее благоговейный тон только придал искренности ее словам.
Мальчики расслабились и широко заулыбались, и только тогда она смогла вздохнуть и спросить:
– Где вы ее взяли?
– Мы нашли ее, – ответил Бен. – На празднике.
– На одном из прилавков со старьем, – уточнил Эдмонд. – Старый торговец, который продает мелкие металлические изделия, раскопал ее среди всякой всячины – гвоздей, разных обрезков и обломков.
– Когда мы ее купили, она выглядела совсем не так, – добавил Гарри. – Мы потратили два последних дня на то, чтобы отчистить и отполировать ее. Она вся была покрыта въевшейся землей, казалась тусклой и грязной. На поверхности жемчужин еще видны следы ямок – мы полировали и полировали ее, чтобы вернуть прежний блеск.
– Да, вижу. – Мэдлин присмотрелась внимательнее, потом взглянула на Гарри, сидевшего на противоположном конце стола, а затем на Эдмонда и Бена – на их счастливые, гордые, открытые лица. – Что ж, находка чудесная!
– Конечно, мы должны были подарить ее тебе, – сказал Бен.
– Спасибо тебе, – Мэдлин улыбнулась, – спасибо всем вам троим, – Отложив брошь в сторонку, она наконец обратилась к тому, что еще оставалось в их свертке, и обеими руками подняла нежную кружевную косынку. И снова ей не потребовалось прилагать усилий, чтобы восхищенно улыбнуться; во время праздника она видела эту косынку на одном из прилавков. – Она тоже великолепна – я надену ее сегодня вечером со своим новым платьем. – Она посмотрела на брошь. – А так как платье зеленое, я могу заколоть косынку брошью с этим зеленым камнем.
Мальчики, вдвойне довольные, обменялись откровенно торжествующими взглядами.
После ленча Мэдлин и Гарри отправились в контору – просматривали счета и заявки, а потом обсуждали прогнозы и перспективы на урожай, и, услышав, что часы бьют пять, Мэдлин очень удивилась.
– Как, уже? – Она взглянула на солнце за окном и, пожав плечами, отодвинулась от стола и встала. – Пойдемте, мне нужно принять ванну и одеться, да и вам тоже. – Поднявшись вместе с мальчиками наверх, она отправила их по комнатам. – Гости прибудут в половине седьмого – надеюсь, к этому времени вы, чистые и опрятные, будете уже в гостиной.
Приняв ванну, Мэдлин надела свое новое шелковое платье, повязала кружевную косынку, заправив ее концы в ложбинку между грудей, и приколола брошь на линии горлового выреза. Она оказалась права: благодаря косынке и броши платье выглядело чрезвычайно эффектно.
Необычайно довольная своей внешностью, Мэдлин взяла шелковую шаль, свободно накинула ее и, выйдя из комнаты, направилась к лестнице.
До половины седьмого оставалось всего несколько минут, но по пути в парадный холл Мэдлин, к своему удивлению, почему-то никого не встретила – ни прислугу, ни Мюриэль, которая, как правило, спускалась пораньше. Входя в гостиную, она обнаружила, что братья тоже еще не появились.
Однако ее ждал Джарвис.
Он стоял перед камином и был потрясающе красив в темном вечернем сюртуке и брюках.
– А где все?
Мэдлин посмотрела вокруг.
– Они вскоре будут здесь.
Шагнув ей навстречу, Джарвис взял ее руку, поцеловал косточки пальцев и с улыбкой заглянул в глаза.
– Я пришел раньше.
– Но ведь уже почти… – Мэдлин запнулась, взглянув на часы на камине, и нахмурилась. – Могу поклясться, было уже почти назначенное время. – На часах, которые, насколько она себя помнила, никогда не показывали неправильного времени, не было еще и шести часов.
– Похоже, они точны, – сказал Джарвис, тоже взглянув на них.
– Ну что ж… – Мэдлин, отбросив недоумение, снова оглянулась вокруг, намереваясь предложить Джарвису сесть.
– Сегодня чудесный вечер. Давай выйдем в сад. – Он держал ее руку и теперь, продев ее себе под локоть, повернул Мэдлин краздвижным дверям на террасу, оставленным открытыми. – Быть может, нам удастся найти подходящее место, где я смогу вручить тебе свой подарок.
Она рассмеялась и позволила Джарвису вывести ее на свежий воздух.
Они сели на скамейку возле беседки, увитой плетистыми розами, и Мэдлин обратила внимание Джарвиса на брошь. Рассмотрев украшение, он нахмурился.
– Она, несомненно, очень хороша.
– Поначалу я подумала, что камни наверняка поддельные. – Мэдлин сдвинула брови. – Но подделки не играют так на свету, как они.
– И подделки никогда не имеют вкраплений, – он постучал пальцем по центральному камню, – хотя в настоящих изумрудах они почти всегда присутствуют – так, как в этом.
– И жемчужины тоже выглядят настоящими. – Мэдлин вздохнула. – Братья сказали мне, что во время праздника нашли ее на прилавке одного из торговцев.
Джарвис какое-то время молчал.
– Ты беспокоишься, что они все-таки натолкнулись на клад каких-то грабителей?
– Думаю, такое возможно, – произнесла Мэдлин, – но украшение не для меня. Оно явно мне не подходит.
– Это потому, что ты неповторима. Украшения должны быть сделаны специально для тебя. – Он достал из кармана сюртука и положил на колени Мэдлин бумажный сверток. – Как это.
– Откуда у тебя взялось время что-либо сделать?
Мэдлин недоуменно смотрела на сверток.
– У меня свои способы, свои связи.
– Хм-м.
Развязав шнурок, она на коленях развернула содержимое – раскрывающийся веер слоновой кости с нежными розовато-золотыми веточками филигранной работы, а еще то, что, как она подумала, было довольно странным широким браслетом, состоящим из двух частей. Взяв веер, Мэдлин раскрыла его и пришла в восхищение.
– У меня никогда не было ничего столь прекрасного. – Она улыбнулась, глядя Джарвису в глаза. – Спасибо тебе. – Взглянув вниз, она отложила веер и, взяв странный браслет, пыталась понять, как…
– Позволь мне.
Она отдала ему две части, соединенные каким-то хитроумным способом, и Джарвис, повертев их в руках, повернулся к Мэдлин и поднял руки у нее над головой.
– Это украшение для волос! – воскликнула Мэдлин, широко раскрыв глаза.
– Конечно! Специально предназначенное для того, чтобы помочь совладать с твоими своенравными локонами. – Джарвис обхватил двумя руками ее пока еще не успевший растрепаться узел волос, а потом повернул маленькие винтики, чтобы плотно стянуть обе части. – Вот так.
Откинувшись назад, Джарвис некоторое время изучал результат, а потом улыбнулся, вполне довольный. Эта вещь была такой же тонкой работы и выполнена в той же розовато-золотой гамме, что и веер; теплый оттенок золота только подчеркивал великолепие блестящих волос Мэдлин, смеси светло-каштанового с оттенком красной меди.
– Восхитительно!
Они смотрели друг другу в глаза, потом Мэдлин подняла руку, взяла Джарвиса под подбородок и нежно, медленно поцеловала в губы.
– Спасибо тебе, – шепнула она, когда все-таки оторвалась от него. Она снова посмотрела на веер, раскрыла его, и они, встав, пошли обратно к дому. – Все подарили мне такие полезные, продуманные подарки.
Они вошли в гостиную и…
– О! Вот и она!.. С днем рождения, Мэдлин, дорогая!.. И еще много, много таких дней!.. – зазвенел у нее в ушах хор голосов, и, остановившись, она в изумлении увидела полную комнату гостей.
Мэдлин немедленно окружили, и ей сразу же пришлось принимать от всех добрые пожелания и отвечать на них благодарностью. Но в конце концов она добралась до Мюриэль, которая самодовольно улыбалась, стоя среди гостей.
– Как это все удалось?
Мэдлин в удивлении обвела руками гостиную.
– Твои братья решили, что пришло время устроить тебе в честь дня рождения достойный вечер, – усмехнулась Мюриэль.
– Как им удалось раньше времени отправить меня вниз? – Мэдлин, соображая, взглянула на Джарвиса, а потом через комнату посмотрела на Гарри, болтавшего с Белиндой и Аннабелл. – Часы?
– Верно. Они попросили Милсома и служанок перевести все часы в доме вперед на полчаса, пока вы будете ездить верхом.
Мэдлин покачала головой, но продолжала улыбаться.
То, что ее братья назвали «достойным вечером», началось с банкета на шестьдесят человек. Мэдлин уже не могла вспомнить, когда в последний раз использовались все стулья, а у длинного обеденного стола откидывались дополнительные крылья.
Гарри, сидящий во главе стола, произнес тост, к которому все с радостью присоединились, а затем подали угощение, сервированное на огромном серебряном подносе, которым пользовались так же редко, как и хрустальными бокалами. Над столом поплыл гул разговоров, Мэдлин, смущенная и глубоко тронутая, улыбалась и разговаривала, а потом просто расслабилась и отдыхала.
На этот вечер был открыт бальный зал, и следующие часы пролетели в безграничном удовольствии; Мэдлин дважды вальсировала с Джарвисом, а затем позже, уступив как себе, так и ему, последний вальс танцевала тоже с ним.
Весь вечер раздвижные двери на террасу оставались открытыми, и душистый вечерний воздух овевал собравшихся. Помещение было достаточно просторным, чтобы вместить без толчеи такое количество гостей, и каждый мог здесь свободно передвигаться, разговаривать то с одним, то с другим. Радостная атмосфера, казалось, вдохновляла музыкантов, и они были бы счастливы продолжать играть всю ночь.
Гости прекрасно провели время, как они уверяли Мэдлин, когда часом позже начали по одному разъезжаться. Весь вечер Джарвис не отходил от Мэдлин; и у него не оставалось ни малейшего сомнения в том, что все в округе ожидают услышать объявление об их помолвке. Но естественно, когда он стоял рядом с Мэдлин, никто не оказался настолько бестактным, чтобы заговорить об этом или даже намекнуть на это, – за что Джарвис был чрезвычайно благодарен.
В какой-то момент Джарвис увидел Гарри, прислонившегося к стене неподалеку и не спускавшего с него глаз. Поймав взгляд Джарвиса, Гарри кивнул в ту сторону холла, где темнота была более плотной.
Когда Джарвис подошел, Гарри сказал:
– Мы нашли брошь на берегу ниже линии прилива. Это означает, что она наша, не так ли?
– На каком берегу?
– На том, который севернее мыса Лоуленд, сразу за мысом. Несколько секунд Джарвис обдумывал ситуацию.
– Брошь ваша по закону, и вы имели полное право подарить ее Мэдлин. Это не сокровище грабителей – до сих пор не было слышно ни о каких кораблекрушениях в это лето, и мне известно из надежных источников, что в районе Манакла грабители не действуют.
– Значит, нам не имеет смысла искать что-нибудь еще?
– Некоторое время держи братьев подальше от поисков, – немного помолчав, ответил Джарвис. – Позволь мне еще раз проверить в Фалмуте, не зарегистрирован ли какой-нибудь корабль как опаздывающий. Если такого нет, то возможно, что у Манакла недавно произошло крушение, но только контрабандистского судна.
– А брошь… чья она может быть?
– Если она попала сюда с судном контрабандистов, то сказать невозможно, но, честно говоря, я не могу представить себе, почему бы контрабандисты могли заниматься таким товаром.
Размышляя о броши, они оба смотрели на Мэдлин.
– Говорят, если корабль терпит крушение у Манакла, то там не находят ничего – ни обломков, ни даже тел.
Гарри насупился.
– То, что никто не видел самого крушения, еще не значит, что его не было, – сказал Джарвис и заметил, что последние гости прощаются с Мэдлин, а Сибил и его сестры давно ушли. – Я побываю в Фалмуте и дам тебе знать. А до тех пор держитесь подальше от утесов и бухт.
– Мы будем ждать от вас известий, – кивнул Гарри.
Они расстались, и Джарвис вернулся к Мэдлин.
– Надеюсь, этот день вам запомнится. – Джарвис был последним, кто склонился к руке Мэдлин. – Не сомневаюсь, мы скоро увидимся.
С этими словами Джарвис повернулся и вышел в темноту, где его дожидались грумы с двуколкой.
Но домой он не поехал.
Он знал: Мэдлин ждала, чтобы он пришел к ней. У нее на губах играла едва заметная улыбка, и никогда еще она не казалась Джарвису больше похожей на обольстительную валькирию.
Джарвис пришел к Мэдлин с одной определенной целью – подарить ей эту ночь наслаждения, сделав ее по-настоящему особенной, неповторимой и волшебной, такой, в которой страсть, желание и интимность достигнут новых высот, выйдут на новые горизонты.
Он хотел увлечь ее в пучину страсти, на этот раз оставаясь верным тому сдержанному ритму медленного горения, которое возрастало, становилось все более широким, мощным и ярким благодаря их обоюдному отказу от стремительных действий, их взаимному желанию получить больше удовольствия, пока не будут испытаны все возможные ощущения от каждого упоительного прикосновения.
Он наслаждался, держа Мэдлин, нагую, в свода руках, такую трепещущую, такую пылающую – и вожделенную.
Она принадлежала ему, и он готов был бесконечное количество раз доставлять ей удовольствие – сейчас и всегда, – дарить ей все свое искусство. Мэдлин была оправданием его прошлого и его будущим.
Мэдлин не знала меры – ни границ, ни пределов. Она двигалась, подчиняясь стуку магического барабана – своего сердца, – и полностью отдавала себя Джарвису, не ограничивая себя ни в чем.
Она отдала ему все, отказалась от всего, пока не получила власть над его и своим сознанием.
Они словно двигались по лезвию ножа, словно ехали верхом по дорожке вдоль самого края утеса, и были так близки к небытию, что голова кружилась не переставая, а легкие сжимались так сильно, что едва можно было дышать. Когда все становилось чересчур рискованным, чересчур опасным, чересчур напряженным, когда не оставалось сил целовать, крепко сжимать переплетенные пальцы, переводить дыхание, они останавливались… чтобы потом можно было двигаться дальше – выше, выше и еще выше.
Все мысли исчезли давным-давно, и для них обоих существовали только ощущения – единения и абсолютного, неразделимого слияния, и это единство полностью расцвело и окрепло.
С трудом дыша и опустив веки, Мэдлин с Джарвисом, пошатываясь, делали последние шаги вверх к пику…
И внезапный восторг охватил их – сначала Мэдлин, а потом Джарвиса; яркое солнце эмоций взорвалось у них внутри, и невероятное наслаждение бешено заструилось по венам, наполняя все тело, затопляя сознание и полностью смывая его.
Изолируя их от окружающего мира, кружа и поднимая выше звезд, сияющий миг несказанного блаженства длился и не отпускал их… пока пустота, находившаяся за пределами чувств, мягко не сомкнулась вокруг них, не спрятала их и не укутала их своим покрывалом.
