Текст книги "Организм 2.0 (СИ)"

Автор книги: Стас Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

– Извини, Леша, – понуро опустив голову, прошептал Савельев, – что не послушался и поперся за тобой. Из‑за меня здесь могло начаться такое…

– Забудь. Ты ни в чем не виноват. Кто ж знал, что протиста принесет к нашему острову? Я сам клялся Акимову, что мертвецы предпочитают держаться подальше от воды. Как у абсолютно всех млекопитающих, у человека есть инстинкт, позволяющий ему держаться в воде и плавать. По – собачьи. Плавать умеют даже слоны. Но вода существенно снижает чувствительность сигнальной системы мертвеца, поэтому он войдет в воду, только если увидит, что в ней плавает добыча.

– Значит, трупак на берегу… случайность? – не то спросил, не то констатировал Савельев.

– Конечно, – уверенно кивнул Долин. – То, что сюда добрался протист, – это просто случайность. – Резко остановившись, он обернулся и ткнул инженера пальцем в грудь. – Запомни. Ни слова о том, что мы наткнулись на мертвеца. Кроме Акимова, больше никто не должен знать об этом. Люди думают, что здесь они в полной безопасности, поэтому давай не будем расстраивать их, ладно?

Вскинув перед собой руку в клятвенном жесте, Савельев произнес:

– Обещаю, никому ничего не скажу ни о мертвеце, ни о китайце.

– А про китайца‑то зачем молчать? – удивился Долин.

– Чем сильнее надежда, тем глубже разочарование, – глубокомысленно изрек Савельев.

– Ну, в принципе верно, – согласился с высказыванием Долин. – Тогда о китайце тоже не распространяйся.

Вернувшись в общину и распрощавшись с инженером, Долин направился к домику, служившему больницей. О том, что Док у себя и ведет прием, он услышал, едва приоткрыв входную дверь.

– Я кардиохирург с мировым именем! – орал на медсестру обычно спокойный старик, вытирая тряпкой перепачканные кровью руки. – Почему я должен заниматься удалением зуба?! Где Ковалев?! Мелкие операции – это его работа! Мне есть чем заняться, кроме как выдирать у людей зубы. К тому же без наркоза! Я вам что, живодер какой?! – Почувствовав сквозняк, Док обернулся к входной двери и, устыдившись собственного поведения, мгновенно взял себя в руки. – А, это ты, Леша. Что‑то стряслось?

– Только один вопрос. Чи Квон – знакомое имя?

Сведя вместе брови, Док глубоко задумался. Через несколько секунд напряженных размышлений он покачал головой:

– Нет, не слышал.

– Тогда извините за беспокойство.

Развернувшись, Долин толкнул дверь и переступил через порог, когда его остановил окрик Дока.

– Постой, Леша! Я, дурак, только – только понял, что ты имел ввиду иностранца. – Подивившись своей промашке, старик сказал: – Да, я слышал про Чи Квона. Этот то ли кореец, то ли китаец был известным специалистом в генной инженерии и микробиологии. Я читал пару его статей. Но чем именно он занимался – я не знаю. Сам понимаешь, мы из немного разных областей науки. Кстати, а где ты услышал это имя?

– Да так, где‑то читал про него, – беззаботно соврал Долин, надеясь, что старик не расслышит сквозившее в его голосе напряжение. – Бывайте, Док.

Толкнув дверь, Долин вышел на улицу. Он все понял, и смутные подозрения об истинной природе протиста сменились твердой уверенностью. Уставившись в висящие в небе свинцовые облака, он прошептал:

– Вот значит как. Сначала вывели новые породы собак. Потом занялись злаками и домашним скотом. А закончили тем, что вывели для себя свою смерть…

Горько посмеиваясь от восхищения людской глупостью, Долин побрел к себе в хижину. Хотелось напиться, и припрятанная полу – пустая бутылка виски вполне могла исполнить это желание.

Глава 5

Утром следующего дня Долин полу – лежал на крыше хижины Акимова, подперев щеку ладонью и читая потертую книжку в рваной мягкой обложке. «Колыбель для кошки» – он помнил ее почти наизусть, однако при каждом новом прочтении история все равно представала перед ним по – новому.

Снизу донеслись гневные крики и проклятья, и Долин, сев, глянул на улицу. По ней к полям уныло шествовала цепочка людей с топорами, пилами и тележками. Однако один из дровосеков – старик в подбитой ватой монашеской рясе и с седой бородой – решил отделиться от процессии, упал на колени рядом с вкопанным в землю крестом с иконой и принялся креститься. Чем вызвал недовольство своего напарника.

Эта парочка была хорошо знакома Долину, и сцены их препирательств он наблюдал уже не раз. Монаха звали Отче, его напарника – Шарпей. Четыре года назад старик перебрался из монастыря к береговой общине, узнав о случаях каннибализма в стенах обители. А Шарпей когда‑то был круглым бодрячком – весельчаком весом под полтора центнера. Всего за несколько месяцев первой зимы он похудел до шестидесяти килограмм, и теперь под одеждой его кожа висела складками как у собаки породы «шарпей», в честь которой он и получил свою кличку.

– Да вставай ты, старый дурак! – тряс за плечи Шарпей стоящего на коленях монаха. – Каждое утро одно и тоже! Как же ты надоел со своими молитвами! Запомни: кто не работает, тот не жрет – вот наша единственная заповедь!

Наблюдая за препирательствами неразлучной парочки, Долин вдруг заметил нацеленный на себя взгляд идущей по улицы Кнопы и выругался. Даже если девушка искала его по делу, общения на личные темы будет не избежать.

Вновь уткнувшись в книгу, Долин сделал вид, что поглощен чтением. Спустя минуту, цепляясь за выступающие по углам бревна сруба, Кнопа ловко вскарабкалась на крышу.

– Что это значит, Леша?! – Аккуратно положив Сайгу, девушка плюхнулась на задницу, скрестив по – турецки ноги.

Долин перевернулся на другой бок, спиной к девушке.

– Ты о чем?

– Почему наша группа получила отбой? – требовательно спросила Кнопа. – Ты передумал идти в Сортавалу?

– Угу, – промычал Долин.

– И когда теперь будет рейд?

– Точно не на этой неделе.

Девушка сердито засопела.

– А что вообще происходит? – Она указала на берег, где около сотни человек, упершись бревнами в один из паромов, сталкивали его с мели. – Мы куда‑то отплываем? И почему Акимов отправил кучу вооруженного народа прочесывать берега?

– Акимов параноик.

– Ага, а Савельев ходит весь такой загадочный. Как будто что‑то знает и скрывает. – Кнопа толкнула парня в плечо. – Признавайся, что случилось.

– Все как обычно. Расслабься, Катька.

– Да ты достал, понятно? – насупилась девушка. – Хватит уже строить из себя козла.

– Ты о чем? – уточнил Долин.

– Обо всем. Почему ты ведешь себя со мной, словно я тебе чужая? Ничего не рассказываешь, прячешься от меня. Леша, мне это надоело.

– Ну наконец‑то, – ухмыльнулся Долин.

– Да ты!.. Ты!.. – задохнувшись от возмущения, Кнопа так и не смогла подобрать подходящего слова.

Издав тяжелый вздох, Долин перевернулся на другой бок, лицом к девушке.

– Слушай, Катя, может хватит, а? Заканчивай бегать за мной. Найди себе другого парня.

– Я не хочу другого! – звонким голосом заявила Кнопа. – Что у тебя за проблема? Кроме меня, на всем этом острове не найдется ни одной девушки, которая захочет быть с тобой. А ты ведешь себя как полный урод.

– Вот только не надо устраивать сцен, – поморщился Долин. – Посмотри вверх. Думаешь, сейчас подходящее время для отношений?

– А когда оно наступит – подходящее время? – погрустнев, спросила Кнопа.

– Скорее всего, никогда.

– Леш, я нормальная девушка. Я не могу вечно ждать, когда ты наконец обратишь на меня внимание. – Решив сменить тактику, Кнопа коснулась ладонью щеки Долина, но тот, хоть ему и было приятно, резко отдернул голову. Вздрогнув, Кнопа уронила руку на колено. – Ну почему ты так со мной?

– Не расстраивайся, – кинул Долин. – Я так со всеми.

– Не ври. Ты всегда относился ко мне лучше, чем ко всем в общине.

– Тебе так кажется.

– Тогда почему ты меня спас?

– Потому что дурак.

– Согласна, – невольно улыбнувшись, буркнула Кнопа.

– Твою ж маму… – раздался неподалеку недовольный голос Акимова, и спустя секунду над краем крыши появилась его голова. Заметив девушку, он крикнул: – Кнопа, дуй к Платонову. У него есть для тебя работа.

Кивнув, девушка поднялась и потопала к краю крыши, всем своим видом выражая возмущение и недовольство прерванным разговором.

Забравшись, Акимов, отряхиваясь, подошел к Долину и уселся рядом.

– Вот что у тебя за привычка, вечно забираться куда повыше? Спросишь, где Долин, – да вон он, на вышке, крыше или дереве.

– На высоте безопасней, – пряча книгу в рюкзак, пояснил Долин.

– Ты просто параноик. На острове‑то чего бояться?

– Как вчера оказалось, есть чего.

– Ну, могу тебя обрадовать. Больше мертвяков не нашли.

– Я ж тебе говорил, – ухмыльнулся Долин.

Кинув взгляд на топающую по улице Кнопу, Акимов поинтересовался:

– Опять строишь из себя недотрогу? Зачем ты так с ней?

– Да вы достали!

– Но она прикольная девчонка. И на самом деле любит тебя.

– Да все я понимаю, – кинул Долин. – Она мне тоже нравится. Просто… просто я не хочу, чтобы она стала обузой.

Акимов повел бровью.

– Кнопа? Обузой?

– Я о другом, – поморщился Долин. Вздохнув, видя непонимание на лице собеседника, он решил объясниться: – Понимаешь, Игорь, люди – стадные животные и нам не обойтись без общества себе подобных. Социум дает чувство защиты и комфорта, но он требует, чтобы ты защищал его и жертвовал ради него своими личными интересами. Прямо здесь и сейчас это значит, что я, чтобы жить, как мне нравится, должен ходить в Сортавалу и делиться с вами добычей. Хотя мне этого не очень‑то хочется. Просто это моя плата общине за право оставаться здесь, это наш договор. Это моя единственная жертва, и жертвовать большим я не согласен. Но с другой стороны, жизнь в социуме имеет несколько недостатков. Давая человеку ложные чувства комфорта и защиты, социум развращает его, ослабляет его. Человек думает: какой смысл работать над собой и учиться заботиться о себе, если можно положиться на других? Зачем думать о здоровье, если есть врачи? Зачем учиться защищать себя, если есть полиция и военные? Зачем вообще нужно думать, если за тебя могут все обдумать и решить другие? До пандемии такой образ мыслей был нормой и такая модель общества работала. Сейчас нет.

– Ну ты и загнул, – с наигранным восхищением протянул Акимов. – Только причем здесь Кнопа?

– При том, что отношение мужчина – женщина, семья – это мельчайшая и базовая ячейка любого социума. Пока ты сам по себе – ты можешь жить как тебе нравится и можешь в любой момент выйти из социума. Таких людей называют маргиналами. Когда ты заводишь себе пару и начинаешь задумываться о семье, карьере, покупке каких‑нибудь вещей, об улучшении жилищных условиях – все, ты попал. Ты уже стал полноценной частью общества, хотя сам можешь считать иначе и не замечать этого. Ты уже вносишь свой вклад в развитие общества и должен защищать его. Вольно – невольно ты встраиваешься в социум. Но не существует односторонних отношений, и в ответ социум начинает проникать в тебя, он заставляет тебя жить по его законам и правилам. Меняется даже твой образ мыслей – ты начинаешь думать так же, как окружающие тебя люди, в той или иной мере ты начинаешь разделять их жизненные ценности и страхи. Ты становишься как все. Но как я уже говорил, социум развращает и ослабляет тебя. А в нашем мире быть слабым – значит, быть мертвым. – Наведя на собеседника указательный палец, Долин четко и раздельно произнес: – Моя единственная цель – выжить и истребить всех протистов. Ничто – ни друг, ни любимая, ни переживания за общество – не должны отвлекать меня от моей цели. Всякие чувства, эмоции, социальные взаимоотношения – сделают меня слабым. Когда протист загонит меня в ловушку и у меня не будет оружия, я не должен буду отвлекаться на мысли, как там проживут без меня друзья, девушка, что станет с общиной. Все, о чем я должен и буду думать, – это как голыми руками оторвать мертвецу голову И я ее ему оторву.

Акимов с опаской покосился на друга.

– Да ты полный псих, – заметил глава. Выдержав паузу, спросил: – Скажи, хотя бы меня ты считаешь другом?

– С какой радости? – мстительно ухмыльнулся Долин. – Или уже забыл, как приговорил меня к ссылке с острова?

Вздрогнув, Акимов пробурчал:

– Ты сам виноват, Леша. Правила для всех одни.

– Ты же знал, что я ничего не крал.

– Конечно, я знал, что ты взял на себя вину Кнопы! – всплеснул руками Акимов. – Что мне оставалось делать, когда ты явился на суд и признался в воровстве? Что, я должен был сделать для тебя исключение и простить? Да я чуть со стула не рухнул, когда ты вылез из‑за толпы и заявил, что это ты спер те гребаные три банки тушенки. Ладно бы вы с Катькой были парочкой, так оказалось, что вы едва знакомы. – Взгляд Акимова стал ироничным. – А теперь еще удивляешься, чего это она привязалась к тебе. Представляю, что творится у нее в голове. В последний момент является благородный герой, с риском для своей жизни спасает ее, а потом, когда дама хочет отплатить благородному героя, он говорит «фи» и отшивает ее. Ха!.. Поговорил бы ты с Кнопой, объяснил ей все.

– Да что тебя так волнует моя личная жизнь? – начал закипать Долин. – Решил заделаться сводником?

– Ладно – ладно, извини. Скажи хотя бы, зачем ты вступился за Кнопу?

Долин пожал плечами.

– Мне просто опротивел этот остров и твои правила. Самый быстрый способ свалить отсюда – совершить преступление. Поэтому я решил отмазать Кнопу.

– И только? – лукаво уточнил Акимов.

– А еще я не хотел, чтобы молодую девчонку отправляли на смерть из‑за жалких трех банок тушенки, – с возмущением признался Долин. – Черт, она ведь могла украсть и десять, и двадцать банок, но унесла всего три. И даже не решилась их открыть, ей стало стыдно. А ты ее хотел выкинуть за это с острова.

Акимов широко улыбнулся, напомнив себя прежнего.

– И все‑таки ты хороший человек, Долин. Я рад, что ты вернулся.

– Пришлось. На материке еще хуже, чем здесь. Намного хуже.

Некоторое время друзья сидели молча, глядя в небо и словно пытаясь уловить хоть немного солнечного света.

– Скоро зима, – наконец сказал Акимов. – Шесть месяцев страха. Снова будем прятаться по каютам и молиться, чтобы протисты не добрались до нас по льду. А помнишь, когда только приплыли сюда, мы также сидели и строили планы, как будем отвоевывать нашу землю у мертвецов.

– Мы были еще молодыми и глупыми. Мы плохо представляли, с кем имеем дело. Вернуть себе нашу землю – это были просто наивные мечты.

– Теперь не осталось даже их. – Притянув к себе колени, Акимов уткнулся в них лбом. – Ты ведь знаешь, что я не могу отпустить тебя. Наша община не выжила бы без твоей помощи.

– Вы уже способны обходиться без меня, – возразил Долин.

– Все равно не могу отпустить тебя. Не хочу.

– Думаешь, получится меня удержать? – ухмыльнулся Долин.

– Нет, не получится. – Акимов резко вскинул голову. – Какие шансы, что ты вернешься?

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Негусто.

– Этого достаточно, – уверенно заявил Долин. – Когда я уходил в первый раз, я вообще не должен был вернуться. Да и Питер не так уж далеко. Послезавтра ждите обратно с гостинцами.

– Какие гостинцы? Бомбардировщики утюжили город почти четыре часа. Они все уничтожили.

– Что‑то должно было остаться. Хотя бы на окраинах.

– Ты же не собираешься удаляться от воды и катера? – напрягся Акимов.

– Я иду на разведку. Глупо будет не осмотреть всю местность.

Акимов внимательно уставился на друга. Пожевав губы, сказал:

– Ты совсем ненормальный, Долин. Так рисковать.

– Я должен проверить инфу Дай Чуаня. И я давно хотел отправиться в Питер. Сейчас самый подходящий момент.

– Возьми с собой хотя бы пару человек.

– Не, одному проще.

Вдалеке послышалось тарахтенье лодочного мотора – от монастырской пристани перегоняли катер.

Поднявшись, Долин накинул на спину рюкзак.

– Мне пора собираться, Игорь.

Скривившись, Акимов протянул руку, и Долин помог ему встать. Не отпуская ладонь друга, Игорь сказал:

– Черт, почему в последнее время мы стали так мало общаться? Мне столько всего хочется тебе сказать.

– Не спеши меня хоронить, Игорек.

– А Кнопа? Она убьет меня, когда узнает, что я отпустил тебя одного в Питер. Что ей сказать?

– Правду. И скажи ей спасибо. За то, что столько времени ждала меня. Еще… – Покопавшись в карманах, Долин протянул ключ от своей хибары. – Если не вернусь через два дня, отдашь ей это.

Глава 6

Погода этим днем выдалась безветренной, и озеро было спокойным. Разрезая килем невысокие волны, серый катер Сильвер Фокс неспешно скользил по бесконечной глади вод к далекому берегу.

Подперев и удерживая коленом руль, Долин водил точильным камнем по режущей кромке мачете. Он никуда не спешил – до города почти двести километров, и сегодня можно успеть добраться до него не раньше позднего вечера. Только сходить на сушу перед темнотой… ну уж нет! Лучше переночевать в катере у истока Невы рядом со Шлиссельбургом, а завтра, после часа в пути по реке, с самого утра заняться разведкой и сбором информации.

Да и в самом Шлиссельбурге – городке с пятнадцати тысячным населением – наверняка будет чем заняться. Небольшая разминка не повредит, перед крупной вылазкой лучше проверить себя на местности попроще.

Приближаясь к цели, Долин ощутил давно позабытые волнение и азарт. Положив камень на колено, он взглянул на свою ладонь: пальцы слегка подрагивали.

Губы невольно растянулись в мрачноватой ухмылке. Как же давно это было, чтобы кровь вскипала в жилах, а тело охватывал мандраж? Да, приелись рейды в Сортавалу. В ней все изучено вдоль и поперек, в ней есть укрытия и заготовленные для протистов ловушки. В Сортавале безопасно, в нее он отправлялся как к себе домой. Тогда как в Шлиссельбурге… там ждет лишь неизвестность.

Отложив мачете и точильный камень, Долин взял с соседнего сиденья бинокль: в окутывающей горизонт серой дымке проступили смутные силуэты пары остроконечных крыш. До крепости Орешек, расположенной на острове в истоке Невы, оставалось километра два.

Выдохнув, Долин начал готовиться. Первым делом проверить мачете – бритвенно – острое лезвие без сколов. Перед тем как оно затупится, можно успеть снести голов двадцать. Следующий – пистолет. Затворная планка двигается легко, послушно фиксируется на задержке в крайнем заднем крайнем положении и от легкого нажатия на курок мгновенно встает в боевое положение. Все четыре полностью заряженных обоймы на своих местах – две в нагрудном кармане, еще две в кармане на бедре. Конечно, пуля для протиста ничто, но если суметь поразить мозг, он на некоторое время утратит способность двигаться. К тому же все пули надпилены, и при попадании в цель разлетаются на осколки, значительно увеличивая площадь поражения и превращая мозг мертвеца в кашу.

Предпоследним, что требовало проверки, гранаты – РГН, всегда лежащая в рюкзаке, и «лимонка» из схрона в хижине. РГН отправилась в боковой карман куртки, «лимонка», на случай заражения захваченная для себя самого, в свободный нагрудный.

Встав, Долин подпрыгнул. Отлично, ничто не звякает, не мешает движениям, все под рукой. А бесшумную поступь обеспечат резиновые подошвы кед.

Усевшись, Долин обнюхал рукава и штанины. После тщательной стирки он больше получаса полоскал одежду в озере, и теперь от одежды тянуло терпким запахом гнили и водорослей. Протистам ни в жизнь не различить за ними легкий аромат человеческого тела. Которое к тому же перед отплытием было окачено водой с разведенной в ней хлоркой.

Закончив проверять оружие и одежду, Долин занялся наиважнейшим пунктом подготовки к выходу на сушу – он начал готовить себя.

Вырубив двигатель катера, он закрыл глаза и беззвучно прошептал:

– Я листик…

К моменту, когда Долин открыл глаза, до истока реки оставалось три сотни метров. Можно было дальше сидеть в катере и ждать, пока течение вынесет к берегу, но сходить на сушу и пробираться в жилые районы посреди скопления протистов он не решился.

Перегнувшись над ветровым стеклом, Долин схватил с носовой части катера два весла и воткнул их во вбитые в борта уключины. После пробежался отсутствующим взглядом по местности: впереди посреди реки небольшой островок с крепостью, по правому берегу – несколько деревень из частного сектора, по левому – Шлиссельбург с вздымающимися вверх немногочисленными многоэтажками и едва – видимыми из‑за деревьев крышами домов поменьше. Все серые, покрытые осевшей вулканической пылью.

В частных домах деревень всегда можно наткнуться на что‑нибудь интересное, однако это лотерея, вполне можно уйти из них ни с чем. А вот в Шлиссельбурге в местном отделении полиции, возможно, удасться разжиться патронами. И хоть концентрация протистов там намного выше, целесообразнее отправиться именно на левый берег.

Опустившись на колени между двух сидений, Долин налег на весла и погреб к городу, планируя углубиться на километр вверх по реке и высадиться за чертой города. Чересчур короткие весла едва доставали до воды, и катер двигался очень медленно, что сильно раздражало. Стараясь сохранять спокойствие, Долин все же ругнулся про себя на криворукого «мастера», превратившего быстроходную лодку в неуклюжее корыто. Впрочем, выйти из себя – значило подвергнуть себя риску быть обнаруженным, и Долин сосредоточился на дыхании, отрешившись от окружающего мира и проблем с управлением. Вдобавок течение играло за него, и веслами приходилось лишь подруливать и задавать направление.

Когда он вновь вернулся в реальность, город остался далеко позади, а слева и справа по берегам реки тянулись ровные поля, за которыми вздымались вверх полузасохшие, голые деревья. На суше, хоть их там было полно, не удалось заметить ни одного мертвеца. Невидимые с катера, пребывая в спячке, все они валялись на земле среди островков пожухлой травы.

Отлично, с удовлетворением решил Долин, все проходит как обычно. Человек без запаха, без мыслей, передвигающийся бесшумно, является для протистов не более, чем частью ландшафта. Они никогда не среагируют на такую цель, для них она подобна растению. А раз модель поведения мертвецов не меняется, то и все слова Дай Чуаня про их эволюцию всего лишь сказки.

Однако чтобы окончательно убедиться в этом, надо сойти на берег. Впрочем, был уверен Долин, опасаться особо нечего. Рейд на сушу будет лишь немногим рискованней похода в Сортавалу. Исключительно по одной причине – незнанию местности.

Подруливая веслами, Долин позволил течению вынести катер на берег. Когда днище заскребло по дну реки, он выскочил, затащил катер на берег. Засунув пистолет в специально, с расчетом на глушитель, сшитую в него из обрезков ремней кобуру на поясе, осмотрелся: вдоль реки тянулась просматриваемая со всех направлений прямая асфальтовая дорога, слева виднелись здания Шлиссельбурга, вдали справа реку пересекал мост.

Вдохнув полной грудью, Долин вышел на дорогу и направился к городу. Он не прятался, не пригибался, двигаясь, как поступал всегда, перебежками от укрытия к укрытию, и даже не особо вертел головой. Расправив плечи, сжимая рукоять мачете, иногда подшаркивая подошвами кед по потрескавшемуся асфальту, он просто шел к своей цели. Желание раз и навсегда убедиться, что протисты ничуть не изменились, заставило его стать безрассудным и самому искать встречи с ними. Вдобавок нужно было восстановить уверенность в своих знаниях и навыках, слегка пошатнувшуюся после беседы с Дай Чуанем и стычкой с мертвецом. Единственный способ сделать это – встретиться с врагом лицом к лицу и выйти из противостояния с ним абсолютным победителем. Как уже случалось сотни раз и обязательно случиться в этот…

Первого мертвеца он заметил еще издалека. В сотне метров впереди перед занесенной пылью «семеркой» валялся подросток лет шестнадцати. В разодранной одежде, синими прожилками вен на белой коже и вырванным из щеки куском плоти.

Замерев от протиста в двадцати шагах, Долин принялся вращать мачете, разминая кисть. Пару минут он просто стоял, ожидая, когда же тот почует его и начнет выходить из спячки. Однако, как он и предполагал, мертвец не сумел среагировать на него. Долин был для него невидимкой.

Ухмыльнувшись, Алексей крадучись пошел к протисту, разминая плечо. В любой другой день он бы просто обошел мертвеца, не потревожив его, но сегодня он хотел проверить себя. Сегодня он вышел на охоту.

Когда до протиста оставалось десять шагов, тот наконец смог уловить то единственное, что не мог спрятать или замаскировать живой человек – тепло тела. Голова подростка дернулась, рот открылся – он начал просыпаться.

– Раз, – вслух принялся считать Долин.

Протист уставился на приближающегося человека.

– Два…

Начали сокращаться мышцы ног, выталкивая застоявшуюся в них кровь в тело.

– Три…

Мертвец задергался словно в конвульсиях – разогревались окоченевшие, еще слишком непослушные связки и мышцы.

– Четыре…

Пальцы заскребли по асфальту, закрылись и открылись веки – мертвец определял свое положение, искал точки опоры и прочищал глаза от пыли и сора.

– Пять, – произнес Долин и рванул вперед, отводя руку с мачете за спину.

Резко сев, протист открыл рот. По его подбородку потекла слюна, содержащая огромное количество цист токсоплазмоза.

И в тот же самый миг подскочивший впритык Долин нанес от бедра рубящий удар по шее. Идеально – заточенное лезвие прошло под подбородком мертвеца, лишь слегка замедлившись, рубя позвоночник, и вышло под затылком. Голова с открытым ртом закатилась под днище машины, а подергивающееся тело растянулось на дороге.

Обтерев запачкавшееся кровью мачете о лохмотья мертвеца, Долин пошел дальше. Добивать врага он не стал – без башки тот не опасен и через несколько дней сдохнет сам. Главное, что удалось проверить себя и убедиться, что протисты не изменились – в Шлиссельбурге они вели себя так же, как их собратья в Сортавале…

Через несколько минут впервые за пять лет Долин ощутил тревогу.

Что‑то было не так. Позади осталось пятьсот метров дороги, несколько машин, причал со зданием склада, магазинчик и всего один протист. Да и впереди, среди коттеджей, обозначавших начало города, не было заметно ни одного мертвеца.

Уплывшим из Питера судам, до того, как досюда докатилась волна пандемии, удалось взять на борт порядка трех тысяч человек. Несколько тысяч решило спасаться самостоятельно, по суше – на машинах и своих двоих. Как минимум половина жителей точно стала добычей протистов. Естественно, часть из этой половины отправилась уничтожать население близлежащих деревень и поселков. Но даже если предположить, что большая часть мертвецов разбрелась по окрестностям, преследуя живых, на подступах и в самом городе должно было оставаться никак не меньше тысячи протистов. Город не такой уж и большой – площадью не больше десяти гектаров и почти ничем не отличается от Сортавалы. Поэтому эта тысяча просто обязана быть здесь, их тела просто обязаны усеивать улицы и валяться на обочинах дорог!

Но наткнуться удалось лишь на одного.

В самом деле, не попрятались же мертвецы по домам? Хотя…

Тряхнув головой, Долин отогнал от себя мысль проверить коттеджи. Оставаясь незамеченным, мертвец может почуять тепло тела живого из‑за стены. А если в коттедже их окажется несколько и все они накинутся на свою добычу, уйти уже не получится. Замкнутое пространство – это ловушка.

Сглотнув тугой комок в горле, Долин шагнул вперед. В такой‑то момент глупо гадать и строить предположения, нужно просто войти в город и отыскать протистов.

Шаг за шагом Долин углублялся в мертвый город. Коттеджи сменили двух – трехэтажные домики – многие почти черные, обугленные бушевавшими пожарами. Большинство стекол выбито, в квартирах гуляет ветер, и подсознание то и дело поднимало тревогу, замечая в окнах какое‑то движение. Однако это неизменно оказывалась колыхаемая ветром занавеска.

Начали чаще попадаться машины. Лишь малая их часть была аккуратно припаркована у обочин дорог или дворах. Большинство стояло в беспорядке, врезавшись в стены домов, столбы или друг друга. Стекол не было ни в одной, их выбили пытавшиеся добраться до пассажиров протисты. Повсюду валялись чемоданы и сумки, чьи‑то ботинки, палки и даже пара ружей. Облепив фонарный столб, на ветру подобно знамени колыхалась, хлопая, посеревшая простыня. Кое – где белели кости оторванных от живых рук и ног.

Очень легко было представить ту панику, охватившую город при известии об эвакуации. Но еще проще было представить, что начало твориться, когда на улицах появились первые мертвецы. Ужас гнал людей прочь из этого места, заставляя их бросать свои пожитки, сбивать машинами заполонивших улицы и мешавших проехать горожан и расталкивать другие авто ради призрачной надежды вырваться из этой мышеловки и вывести из нее своих родных и любимых. Чтобы они могли жить. Тогда еще никто не знал, что их отчаянные попытки спастись по суше могли продлить им жизнь не больше, чем на пару дней. Или, что вероятней, на несколько часов.

Но куда все‑таки подевались тела?..

Миновав футбольное поле и бензоколонку, Долин добрался почти до центра городка – кварталов с многоэтажками. Высоток во всем городе от силы зданий тридцать, а образованных ими кварталов и того меньше.

Осмотревшись и прикинув пути к отступлению, Долин свернул с центральной дороги и направился к проходу в ближайший двор. Идея уйти с хорошо просматриваемой местности и углубиться в окруженные зданиями дворы была не самой здравой, но, чувствовал он, хождение по пустынным улицам не приблизит его к ответу на мучивший его вопрос.

Пройдя по дороге до съезда во двор, Долин внимательно всмотрелся в просвет между зданиями – ничего подозрительного. Крадучись, прислушиваясь к малейшим шорохам, направился в бетонную ловушку двора.

И снова ничего необычного, все та же картина запустения и разрухи. В высившихся со всех сторон зданиях колыхались шторы, стены почернели от огня, почти все двери парадных выломаны или вмяты внутрь.

Долин замер, прислушался к своим ощущениям. Куда теперь? Через двор влево в проход между зданиями и внутрь следующего двора, или через двор вправо в проход между зданиями на видневшийся за ними пустырь?

Пустырь привлекательней, там намного…

Щелчок, будто кто‑то кинул камень в стену, заставил Долина мобилизовать все свои инстинкты.

Звук шел слева и был достаточно громким. Настолько громким, что его трудно было спутать с падением отделившегося от стены куска штукатурки.

Подсознание завопило: «Опасность!» А оно никогда не ошибалось.

Нужно было уходить, причем немедленно. Услышь он такой звук в практически родной Сортавале, то мгновенно ретировался бы на открытую местность. Только здесь была не Сортавала.

Чувствуя, что совершает огромную ошибку, Долин направился к источнику шума. Осторожно пробрался между зданиями и вошел в следующий двор. Также окруженный со всех сторон домами, в его центре стояла детская игровая площадка с парой игрушечных домиков.