Текст книги "Повести. Рассказы"

Автор книги: Станислав Говорухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Там стоял чернявый с портфелем.

Она все-таки спросила:

– Кто?

– А ты не видишь? – громко ответил он через дверь.

– Провалиться бы вам всем! – сказала женщина вместо приветствия, впустила гостя и тут же прикрыла за ним дверь.

Голос у нее был низкий, с акцентом. Худая, лет под сорок, не очень привлекательная, она все время запахивала на груди стеганый шелковый халат. Гостей, судя по всему, хозяйка не ждала и собиралась принять ванну на ночь – из крана в ванной комнате хлестала вода.

Акоп, так звали чернявого, прошел в кухню, сел.

– Не рассиживайся тут! – набросилась на него хозяйка.

– Нервы, Жанна, нервы…

– Трясусь от страха! Скрипа каждого боюсь! По телефону ты звонил? – спросила она вдруг и, не дожидаясь ответа, снова заметалась по кухне. – Дура я, дура! Связалась с тобой!..

– Иди настучи! Думаешь, меньше дадут?

– Михина, шофера, вызывали сегодня. – Жанна задернула штору, зябко поежилась. – Он-то про меня не знает, он вообще ничего не знает! Я его попросила на базар со мной съездить, потом домой отвезти… Говорю, зайди, Степан, кофе угощу… А в это время Гриша Суэтин платину с машины снял…

Акоп напрягся, жадно слушая, и только мертвые глаза его неподвижно сидели в глазницах. Вслух же сказал:

– Не мое это дело. Вот деньги принес… – Он вынул из кармана пачку десяток, любовно перелистал, погладил, положил на стол, ближе к себе – жаль было расставаться.

– Сколько здесь?

– Хватит всем. «Товар» где?

– В камере хранения. В автоматической. В-333… Учти, меня возьмут – у меня руки чистые. – Голос Жанны сорвался на крик.

Акоп побелел.

– Ладно, – одними губами усмехнулся он. – Вали все на меня!

Глаза его ощупывали Жанну. Он раскрыл портфель, поставил на стол бутылку вина, зубами выдернул пластмассовую пробку.

– Давай выпьем и успокойся…

– Уходи! – Жанна уронила голову на руки и заплакала. Была она маленькая и плакала по-детски, всхлипывая и не вытирая слез. – Уходи, изверг!

Акоп смотрел на нее пустыми глазами.

– Ой, горе мое! – захлебывалась рыданиями Жанна. – Будь ты проклят! Будь проклят тот день, когда встретила тебя!..

– У-эх, твою… – Акоп выругался, резко встал из-за стола, вышел в прихожую. Из кухни, заглушенные шумом воды из ванной, доносились громкие рыдания Жанны.

Он снял с гвоздика рядом с вешалкой связку ключей, положил в карман. Захлопнул дверь.

На улице Акоп осмотрелся, прошел в маленький скверик с детской площадкой посредине. Постоял там, глядя на окна дома и обдумывая что-то.

Наконец он решился, снова вошел в подъезд, поднялся на третий этаж, прислушался. Помедлив секунду, достал ключи и бесшумно открыл замок.

Из ванной доносился тихий плеск воды. Акоп мягко прикрыл дверь, неслышно прошел через прихожую.

– А-а-а! – Жанна вскрикнула от страха, сорвала с крючка полотенце, прикрылась им… – Ты… ты… – Губы ее свело судорогой, она забилась в угол ванны, беспомощно смотря оттуда на Акопа. – Ты… убить меня пришел?..

– Не кричи, умоляю, – прерывистым шепотом попросил Акоп и присел на угол ванны. – Ничего страшного…

Он протянул к ней руку, словно хотел погладить по волосам… Сдавленный ужасом крик погас в плеске воды…

Через минуту убийца вышел из ванной. Торопливо уничтожил свои следы – вино вылил в раковину, бутылку и стаканы спрятал в портфель, сунул в карман пачку денег. Сорвав со стены полотенце, вытер стол, ручки дверей…

В гараже завода стояла на яме черная легковая машина, двое людей, один в комбинезоне, другой в светлом, не к месту, костюме, осматривали ее, открывали мотор, заглядывали под корпус; тут же были Мережко со Звонаревым. Василий Миронович поманил Звонарева пальцем, вышел на воздух, сел на скамью под абрикосом. За ним чистые, как больничные корпуса, стояли цеха завода.

– Что ты думаешь об этом убийстве, Саша?

– Фу, какая жара! – Звонарев снял пиджак, расстегнул до пояса рубашку. – А это убийство?

– Похоже. Соседка видела, как ей звонил какой-то тип: портфель, плешь на затылке…

– Если связывать его с хищением платины, то вывод ясен. – Звонарев отвечал неспешно, как на экзамене. Это и был экзамен, чего уж там. – Знала много, Василий Миронович. Знала, в частности, посредника, того, кто перевозил платину. Думаю, поняв, что их засекли, преступники уничтожили последнее звено ферзабадской цепочки. Те, кто тащил детали с завода, вряд ли знают, куда идет платина. Не знают и не хотят знать. Меньше ответственности. Их дело: взять, передать, получить деньги…

– Правильно, – задумчиво согласился Мережко. – Секретарь директора – должность подходящая для того, скажем, чтобы организовать вывоз ворованных деталей с завода. Всегда можно воспользоваться директорской машиной, которая вне подозрений… А, черт! – Он стукнул себя кулаком по колену. – Как они сразу-то не догадались заняться ею? И человек бы остался жить!

Звонарев невесело усмехнулся:

– Пожалуй, тюрьма для нее была бы спасением.

– А теперь порассуждаем дальше, Саша. Куда отправился «товар»?

– Скорее всего, по старому пути. Преступники, конечно, напуганы, растеряны, может быть… Пришлось убрать человека. Убийство вряд ли входило в их планы. Но пружина раскручена, деньги в «товар» вложены, не пропадать же добру…

– Вот и я думаю, Саша… Мы здесь будем сидеть, ждать… Дело сложное, запутанное – не на один день… А преступники дождутся очередной «коробки» за границу и передадут платину некоему лицу, назовем его X. Ведь «канал»-то есть, Саша? Существует он!

– Что вы предлагаете?

– За морем понаблюдать бы надо. Повнимательней… По крайней мере знаем, что искать…

– Мне обратно ехать, что ли?

– Поезжай, Саша, поезжай! Я тут один справлюсь. А появится что интересное – позвоню…

Уже убирали трап, когда на взлетное поле выскочила серая «Волга». После нескольких секунд объяснений с дежурным, трап снова подвинули, и Звонарев поднялся в самолет.

Получив команду на взлет, неповоротливый и неуклюжий на земле ИЛ медленно пополз к бетонной полосе.

Акоп, сидевший у иллюминатора, видел все и по-своему оценил ситуацию. Когда стюардесса ввела в пассажирский салон этого молодого крепкого парня, когда тот, проходя мимо, взглянул на него цепким, схватывающим взглядом, точно сфотографировал, Акоп решил, что попался. Сразу вдруг взмок, обмяк в кресле, суточное напряжение, в котором пребывало тело, ослабло и он погрузился в бессознательно-сомнамбулическое состояние, которое, впрочем, хорошо было тем, что означало конец мукам ожидания. А за окном самолета уже мелькали квадраты бетона, превращаясь в мутную, уносящуюся назад ленту.

Звонарев, идя по проходу салона, сразу увидел того странного, с отсутствующим взглядом типа, с которым вчера летел в Ферзабад. Он даже хотел кивнуть ему, но удержался, ибо тот, судя по всему, его не узнал. Стюардесса указала Звонареву место, он сел и еще раз взглянул на крючковатый с усиками профиль. «Нет, странный, очень странный и нехороший тип! И чего он мокрый весь, не так уж жарко», – подумал Звонарев и тут же забыл обо всем, целиком отдавшись остро-щекочущему ощущению взлета.

В Одессе Звонарев первым выскочил из самолета и, схватив подвернувшееся такси, помчался в управление.

Акоп шел к выходу на ватных ногах. Никто не ждал его у трапа! Недоумевая, убийца поплелся за группой пассажиров и даже чуть приотстал, словно ждал, что вот сейчас подойдут сзади…

Постепенно уверенность вернулась к нему, взгляд обострился, движения стали более энергичными, он еще немного покрутился на площади, наблюдая не «пасется» ли кто за ним, и спустился в камеру хранения. Озираясь и вздрагивая, нашел в ряду ящиков свободное место, положил в тесную ячейку портфель, дрожащими руками набрал шифр…

Чья-то рука легла ему на плечо. Акоп взвился штопором, отпрянул назад…

Высокий парень в светлом костюме усмехнулся. Нагнувшись, вынул из ящика портфель. Снова скривился в улыбке:

– С приездом!

Страх в глазах Акопа уступил место ярости.

– Все играешь, падло… – Он медленно двинулся на парня.

– Не здесь, – тихо сказал тот. Повернулся и пошел к выходу, неся в руке портфель.

Они вышли из аэровокзала и сели на площади в белую машину.

Высокий достал из кармана деньги, протянул Акопу.

– За работу…

Акоп раскинул веером четыре полсотни, задохнулся от возмущения:

– Не шути так, Француз… Не советую… – Француз ухмыльнулся.

– Ты знаешь, за какую работу-то?

Компаньон Акопа побледнел, тронул машину с места.

– Понял уже по тебе. Дрожишь весь…

– Сам бы попробовал!

– А тебя кто просил?

– Кто?! Лес рубить захотелось? Сами намусорили тут… – Акоп распалялся в гневе. – Все! Накрылась лавочка! Это последнее, так и передай…

– Ладно, – оборвал его Француз. – Хвоста не привел за собой?! Деньги будут.

– Когда-а?

– Через неделю.

– А мне тут неделю перед «мусорами» маячить?

– «Варенье», которое ты в первый раз привез, не ушло еще.

– Мне какое дело?

– Нет денег, понимаешь ты? – взревел наконец Француз. – Нет оборота, вот и денег нет! «Капитал» читать надо было…

– Е-есть! – Акоп с ненавистью похлопал по кожаной обшивке нового «фиата». – У тебя есть… И ты мне их отдашь! – Он улыбнулся чему-то своему и убежденно протянул: – Отда-ашь…

Француз покосился на его искривленное лицо.

– Сколько ты с собой в Ферзабад увез? Полтора куска? Передал кому следует?

– Тебе что?

– Вон они у тебя в правом кармане… Проверь…

– Тебя они не касаются. Это честно заработанные деньги.

Француз стал давиться смехом:

– Ну, будет… Неделю подождать сможешь?

– А если «товар» накроется?

– Не накроется. Сам повезет…

– Са-ам! – передразнил Акоп его уважительную интонацию. – «Самого» проверять не будут? Невидимка он?..

– В загранку они идут. На пароходе, знаешь, бегемота провезти можно.

– Он что, плавает, что ли?

– Ну.

– Ты же врал – по торговой части он.

– А там что? Ресторанов и баров мало?..

Белый «фиат» легко несся по шоссе в город. На одном из поворотов он проскочил мимо зеленого такси, капот которого был откинут, шофер копался во внутренностях.

В машине сидел Звонарев.

– Скоро? – спросил он у шофера.

Парень-таксист вернулся за баранку, включил зажигание, прислушался к шуму мотора.

– Но-о, милая-я! – понукнул он свою «телегу» и тронул с места.

Дальше случилось непредвиденное. При въезде в город на дорогу выскочил напуганный белый пудель с оборванным поводком. «Фиат», идущий впереди, резко притормозил, водитель такси не успел вовремя среагировать, и его машина, заканчивая торможение, крепко стукнулась в зад «фиата». Брызнули на асфальт осколки разбитой фары, автомобили оттолкнулись друг от друга, и на корпусе передней машины обозначилась крупная вмятина…

Акоп обернулся, взгляд его встретился со взглядом Звонарева. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Акоп силился и не мог оторвать взгляд.

И Акоп сорвался. Только-только он обрел спокойствие внутри себя, перестал различать голоса погони сзади, и вдруг – так резко, так неожиданно, словно ниоткуда, появился этот человек с обличьем оперативного работника.

– Гони! – прошипел Акоп, удерживая компаньона, уже вылезавшего из машины. – «Мусор» сзади!

Француз растерянно заморгал глазами.

– Не оборачивайся! – Акоп повернул ключ зажигания. – Пошел!

Французу передалось смятение Акопа. Он тронул машину. «Фиат» медленно пересек перекресток и, набирая скорость, стал, удаляться по улице, ведущей в город.

Таксист вылез из машины, проводил его глазами и поскреб затылок.

– Во дает! – Он растерянно смотрел на свою без единой царапины машину, на брызги стекла под бампером, потом перевел недоуменный взгляд на Звонарева, тоже выскочившего из машины. – Рублей на двадцать я его «поцеловал»… А он уехал!

Звонарев задумчиво смотрел вслед удалявшемуся «фиату».

– Догнать можешь?

Таксист удивленно уставился на него.

– Зачем?

– Можешь или нет?

– В догонялки играть дорого стоит…

Звонарев достал удостоверение, протянул водителю.

Они сели в машину.

– Не догоним, начальник, – засомневался таксист. – Не потянет наша красотка…

– Попробуем! – Звонарев весь подался вперед. – Дуй на красный! Там разберемся…

– Кто он? – спросил таксист.

– Кто?

– Парень этот?

– Черт его знает! – искренне признался Звонарев. – Жми давай!

Таксист восхищенно покрутил головой.

– Во денек выдался!..

– Ну? – спросил Француз.

– Догоняют…

– Идиот! Сам себя продал! Сейчас приторможу, выйдешь!..

– Нет, нет… – испугался Акоп.

– Хочешь, чтобы оба влипли? Меня все равно первый же «гаишник» остановит… Видишь, ворота? Двор проходной… Да не вздумай бежать! Шагом иди! Знать ничего, мол, не знаешь…

Белый «фиат» впереди приостановился. Из машины вышел чернявый и не спеша направился под арку ворот. «Фиат» помчался дальше.

Звонарев проводил его глазами.

– Стой здесь! – сказал он шоферу, вылез из машины и пошел вслед за чернявым. Хотел было побежать, но глупо было бежать за человеком, спокойно идущим по своим, возможно не имеющим никакого отношения к Звонареву, делам. Когда тот уже входил под арку, Звонарев окликнул его:

– Извините, товарищ?

Чернявый как бы не слышал. Он вошел в ворота и заметался, не зная, куда бежать. Впереди, освещенный солнцем, белел квадрат двора, дальше – далеко простреливаемая взглядом арка ворот, ведущих в другой двор. Справа и слева – два подъезда.

Акоп вбежал в правый. Встал за дверью в черном провале. Вынул нож.

Когда Звонарев появился под аркой, чернявого нигде не было. Подумав секунду, он вошел в подъезд, за дверью которого стоял Акоп. Послушал, не донесутся ли шаги сверху.

Акоп крепче сжал нож.

Звонарев захлопнул дверь, вошел в подъезд напротив, поднялся ступеньки на три по лестнице. Тихо… Тогда он спустился и побежал в глубь двора, куда, по его мнению, мог уйти чернявый.

Акоп, высунув голову из двери, проводил его взглядом. Когда тот скрылся из виду, вышел на улицу и смешался с прохожими.

Но вернемся к таксисту. Он был молод, и с того момента, когда Звонарев предъявил ему свое служебное удостоверение, не раздумывая вступил в эту «игру» с гонками и преследованием.

Он видел, как его пассажир вошел, почти вбежал в ворота вслед за чернявым. А чуть позже из-под арки, оглядываясь, как нашкодивший пес, вышел тот, кого они преследовали, и, обгоняя толпу, зашагал вдоль улицы. Смутное беспокойство передалось таксисту, он еще подождал минуту, не покажется ли его пассажир, и, нажав на акселератор, поехал за чернявым.

Пару кварталов он ехал за ним, отстав метров на двести. Тот шел быстро, часто оглядываясь. Вдруг вышел на обочину, поднял руку, останавливая проезжающие машины. Ни одна не снизила скорости.

Таксист повернул ручку счетчика, сбросил набитые на нем цифры. Зажегся зеленый огонек. Таксист добавил газу, поехал быстрее. Проезжая мимо чернявого, увидел, как тот взмахнул рукой. Он притормозил. Хлопнула задняя дверца, тяжелое тело плюхнулось на сиденье, и запыхавшийся голос с акцентом сказал:

– На Пересыпь…

Такси медленно погромыхивало по булыжному спуску к порту.

Чернявый беспокойно заерзал на заднем сиденье.

– Быстрее, шеф! – сказал он, ища в зеркальце глаза шофера. – Тороплюсь…

Проехали мимо постового милиционера, который едва справлялся с густым движением этой всегда забитой транспортом портовой улицы. Таксист метнул на него взгляд и, не задерживаясь, пронесся мимо.

Впереди, мешая движению, тащились несколько грузовиков с прицепами. Такси с трудом перестроилось в левый ряд. Поехали чуть быстрее.

Сзади засигналили. Новая «Волга» с шашечками просила уступить дорогу. Таксист хотел было подать вправо, где имелся просвет между грузовиками, но вдруг раздумал. Бесовский огонек зажегся в глазах. Он остался в левом ряду, даже сбавил скорость.

Длинный гудок «Волги» выразил бурю негодования. Чернявый оглянулся назад, опять заерзал на сиденье. Таксист пыхтел над рычагом скорости, который никак не хотел переключаться.

Водитель второго такси выходил из себя. Он высовывался из машины, размахивал руками, что-то кричал, стараясь пересилить шум улицы.

Порядком истерзав торопившегося водителя, таксист свернул наконец в правый ряд. Новая «Волга» промчалась мимо, водитель, высунувшись из окна, крикнул, погрозив кулаком:

– Ну, Васька, подлец!..

Ждать возмездия пришлось недолго. На первом же освободившемся участке улицы стояло прижатое к тротуару такси, разъяренный водитель преградил дорогу Васькиной машине.

– Ты что, сукин сын, вправо подать не мог? – Огромная фигура водителя навалилась на дверь.

– Скорость заело… – стал оправдываться Васька.

– Смотреть надо, прежде чем на линию выезжать!.. – Водитель собрался разразиться потоком ругани, но осекся.

Лицом Васька делал какие-то жуткие гримасы. Вдруг он перевалился через спинку сиденья, упал на своего пассажира и завизжал:

– Держи его!

Чернявый ударил его по затылку, голова Васьки провалилась между сиденьями, ноги задрались вверх. Акоп дернул ручку двери, вывалился из машины.

Обалдевший водитель, ничего еще не соображая, успел подставить ногу. Акоп грохнулся на землю, схватился за нож. Тут ему на спину из машины прыгнул Васька, вдвоем они быстро прижали чернявого к земле, отняли ножик.

– Кто он? – спросил водитель.

– Черт его знает! – беззаботно ответил Васька, потирая ушибленный затылок. – Давай в милицию! Там разберемся…

Весь вечер и утро шел допрос задержанного Акопа Докарджи, жителя города Ферзабада, ранее судимого… В обед Звонарев опять вызвали к полковнику.

– Входи, входи, Мегрэ! – улыбнулся тот из-за стола. – Садись!

Звонарев увидел Мережко.

– Здрасте, товарищ майор. Вы когда прилетели?

– Только что. Как узнал, сразу сюда. Ну ты и выкинул номер, – не то одобрительно, не то осуждающе протянул Мережко.

– Так получилось, – стал оправдываться Звонарев. – Двор-то проходной. Я думал, он через него и – на улицу…

– Я не об этом, – отмахнулся Мережко. – Тут все правильно. Он и должен был тебя обмануть. «Университет» за плечами – дважды сидел… Как же ты номер «фиата» не запомнил?

– Так ведь машину нетрудно будет найти. Вмятина, фара разбита…

– Пока, видишь, не нашли… – вставил полковник.

– Встречались же они как-то? Свидания назначали… – вслух подумал Мережко. – С Французом-то с этим?.. Должен быть адрес какой-нибудь, телефон…

– Телефон есть. Вот он – 25-14-43. – Звонарев показал лист бумаги с записанным номером. – Только он беспризорный! Станция обслуживания автомобилей. Любой может подойти в определенное время и взять трубку…

– Ай, молодец! – искренне восхитился Мережко. – Ты подумай, хитрован какой! Кстати, а почему у него кличка такая – Француз?

– Думаю, из-за манеры одеваться, – предположил Звонарев. – Судя по описанию Акопа, тот одет под иностранца.

– Да, но не сам же он представился так Акопу. Кто-то третий, кто, вероятно, их и познакомил, назвал Француза «Французом»… Это надо немедленно выяснить! – Полковник подвинул стул, сел между Мережко и Звонаревым. – Итак, контрабанду на этот раз должен провезти сам гражданин X. Если верить Французу, он член экипажа.

– Предположим, – сказал Мережко. – Но тогда почему он раньше не делал этого сам, а использовал третье лицо?

– Возможно, не хотел рисковать. Возможно, зарабатывал репутацию, положение свое хотел упрочить. Или недавно начал плавать?

– Так, – согласился Мережко.

– А может быть, судно редко ходит за границу. Работает тут, на каботаже…

– Итак, какой это теплоход?

– Да! – спохватился Звонарев. – Француз торопился очень. Сам приехал за платиной…

– Верно. – Полковник резко поднялся, набрал номер телефона. – Голик? Что у нас в ближайшие пару дней за границу есть? Давай по порядку! «Физик Вавилов»?.. Куда?.. С заходом в Гибралтар?.. Еще?.. Так… – Полковник быстро записывал названия судов, перебивая Голика короткими вопросами: – А на Ближний Восток? «Грибоедов»?.. В Бейрут? Хорошо… – Он подмигнул Звонареву. – А куда он раньше ходил? Батуми – Одесса… Отлично! Что?! Сегодня?.. Сейчас?! – Он бросил трубку и обвел присутствующих обескураженным взглядом. Нажал клавишу селектора. – Машину!

– Значит, «Грибоедов»? – сказал Мережко, когда они уже ехали в машине.

– А что еще? Ничего подходящего в ближайшие дни нет. Помните, Француз обещал Акопу через неделю отдать деньги за «работу». Завтра «Грибоедов» в Варне. Еще через два дня – Фамагуста, Бейрут… Туда-обратно дней восемь… Все сходится.

Они подъехали, когда теплоход уже отходил. Маленький буксир толкал его в бок, разворачивая кормой к причалу.

Подошел Стриженюк, оперативный работник.

– Ничего не нашли? – спросил его полковник.

– Так… мелочи. Излишки…

Палубы парохода были заполнены пассажирами, членами экипажа, свободными от вахты. Они махали кому-то на берегу, кричали, смеялись. От берега их отделяли какие-нибудь пятнадцать метров воды.

Звонарев невольно стал всматриваться в лица людей, сгрудившихся у борта. А если преступник стоит сейчас там и смотрит на них?

– Может быть, задержать теплоход? – спросил он.

– Что это даст? Мы ничего не знаем. Кто? Где? – Полковник повернулся к Стриженюку. – Смотрели хорошо?

– Так точно.

Все четверо завороженно глядели на удалявшийся лайнер.

– Головы нам надо снять, – вздохнул полковник.

– Слушай-ка, Александр Иванович, – сказал Мережко, – а если послать кого из наших в Варну? Звонарева вот! Он там сядет на теплоход под видом туриста…

– …и нюхом выйдет на преступника, – продолжил за него полковник.

– Почему «нюхом»? Хотя и нюх у него есть, не отнимешь… Кое-что мы все-таки знаем об этом Иксе. Видимо, из обслуживающего персонала: повар, бармен, директор ресторана, метрдотель…

– …повар, пекарь, судомойка, – продолжил перечень полковник. – Их там двести человек. Найди-ка! И потом – откуда у нас эти сведения о преступнике? Кто источник информации? Тоже преступник! То-то!.. Может быть, сам Француз и повезет платину? Почему бы не предположить, что Икс и он одно и то же лицо?!

Полковник вдруг осекся, они обменялись с Мережко взглядами.

– А вообще-то мысль неплохая, Мироныч… Ты как думаешь? – обернулся он к Звонареву.

Тот пожал плечами.

– Я что?.. Я с удовольствием…

– Еще бы! – засмеялся полковник. – Туристская путевка за счет государства! Командировочные в валюте… Да! – спохватился он. – Как же мы визу-то успеем сделать? Нет, ничего не выйдет…

Объявили рейс на Киев.

Идя со Звонаревым к самолету, Мережко продолжал давно начатый монолог:

– …Один ты никто, запомни! Да и почему один? Теплоход это, брат, тоже территория Советского государства. Начни, как водится, со знакомства. Больше слушай, присматривайся. Считаю, и выпить не грех с нужным человеком. Мне все-таки кажется, что преступник человек новый на судне. Во всяком случае, чужой. Груз обладания тайной налагает свои особенности на поведение: замкнутость, подозрительность… Если, конечно, речь идет не о профессиональном преступнике. Но таких вроде бы давно нет. Последний был Яша Кеплер, известный на всю Одессу контрабандист. Не слыхал? Старик уж был. Помер. Советую как-нибудь посмотреть его дело. Много там любопытного…

Мережко приостановился, посмотрел на Звонарева:

– Ты сам-то как думаешь, выгорит у нас это дело? А?.. – Он прищурился. – А вдруг! Чем черт не шутит… Мы тут тоже пораскинем мозгами. Француза найдем, куда ему деваться… Новости – радиограммой. Да! Хорошо бы «покупателя» не проглядеть! Кому-то должен же он передать платину.

Пора было подниматься в самолет. Мережко еще раз осмотрел Звонарева, словно старался запомнить. Тот улыбнулся:

– Разрешите идти, товарищ майор?

– Вам бы только из Киева по расписанию вылететь, а там ты в порядке. Даже искупаться успеешь… Ну, с Богом!

Советский теплоход «Грибоедов» стоял у причала варненского порта.

Классная номерная, пухлая, с круглым розовым лицом девушка, открыла Звонареву каюту номер 13. Две койки, стол, квадратный иллюминатор, две двери в стенах каюты. Звонарев толкнул одну из них – душ, туалет.

– А эта дверь куда? – спросил он.

– В 12-ю каюту. Вот ваша постель, а тут едет другой пассажир. Ключ будете отдавать на вахту. Номерная собралась выйти.

– Э-э… Как вас зовут?

– Лю-ба… – немножко по-деревенски протянула она свое имя.

– А не утонем, Люба?

– Не должны-ы, – улыбнувшись, ответила она, но к вопросу отнеслась серьезно. Показала Звонареву оранжевый нагрудник в шкафу, кивнула на инструкцию под стеклом, оповещавшую, что делать пассажирам в случае шлюпочной тревоги.

– Сейчас почитайте, потом поздно будет! – Она опять взялась за ручку входной двери.

– И как же, Люба, развлекаются здесь?..

– Ну как развлека-аются… – говорила она медленно, немного нараспев. – Кто книжку читает, а кто в ба-аре сидит. В музыкальном салоне танцы…

– Много у вас баров?

– Хвата-ает. Да по вас не скажешь, что вы это…

– Что?

– Вином балуетесь… Лицо такое свежее. Выглядите молодо. – Люба подробно, как все, что она делает, рассматривала Звонарева. – Кушать будете в ресторане первого класса. Не прогуляйте ужин! Я пойду…

– Поговорите со мной еще!

– Нельзя-а. На вахте я. Да и не положено нам с пассажирами… – Люба задумалась на секунду, – уединя-аться.

– Мы же не больно что… Просто разговариваем.

– Просто не просто, а в каюте одни. Мало ли, кто что подумает…

Люба степенно вышла. Звонарев подошел к зеркалу, долго смотрел на себя, размышляя, потом разделся и нырнул под холодный душ.

Через час Звонарев ужинал в полупустом ресторане. Официантки убирали посуду.

Пожилой, полный строгого достоинства мужчина, видимо директор ресторана, разговаривал в углу зала с другим, маленьким, лысым, с бегающими глазками, точно у него обнаружена недостача. Он что-то сообщал, угодливо поднимаясь на носках к лицу собеседника…

– Лида, пассажир ждет! – крикнула одна из официанток.

Подошла официантка, брякнула стакан с чаем на угол стола – не дотянуться. Повернулась уйти.

Звонарев поморщился:

– Минутку!

Официантка скользнула по нему равнодушным взглядом.

– Вас ведь Лида зовут? – спросил Звонарев, пристально вглядываясь в ее лицо. – А, вспомнил! Вспомнил, где вас видел. Вы с Молдаванки, верно?

– Чепуха?! – фыркнула Лида.

Звонарев прищурился, как бы не веря:

– Вас трудно спутать с другой.

Комплимент подействовал, нечто живое мелькнуло в глазах официантки.

– Вы спутали, – уже мягче сказала она. – Никогда я там не жила и была-то несколько раз. У меня подруга с Мясоедовской…

– На Мясоедовской я вас и видел. Как же! И подругу вашу помню. Такая… некрасивая…

О, дружба женская! Лидочка таяла на глазах.

– Пейте чай, остынет. Это вообще-то не мой стол. Я вон те обслуживаю. Хотите, к себе пересажу?

– Ли-и-да! – укоризненно посмотрел на нее Звонарев. – Как же иначе?

– Вы сели тут, в Варне?

Он кивнул:

– У вас тут женское царство! Одни девушки. И очень хорошенькие… – Он взглянул ей прямо в глаза. – Мужчины только командуют…

– Почему же? На камбузе ребята есть. Повара… Во втором классе трое официантов – ребята из училища. – Лидочка считала, шевеля пухлыми губками. – Много… Человек сорок, наверное, если не больше…

Проходивший мимо директор ресторана бросил в их сторону взгляд. Лида сразу отошла.

– Приятного аппетита! – сказал он Звонареву. – Как покормили?

– Прекрасно.

– Опаздываете…

– Я только что поднялся на борт.

– Извините… Клячко! – окликнул директор мелькнувшего в дверях администратора. – Давай собирай комиссию! Инвентаризацию проводить будем. Радиограмма пришла – уценили иностранный коньяк…

Директор с длинным, чуть сутуловатым Клячко скрылись в дверях.

Судно еще стояло, но уже начало работать мощное сердце машины. Об этом говорила легкая вибрация под ногами.

Звонарев заглянул в музыкальный салон. Квартет музыкантов – все девушки – настраивал инструменты.

У стойки бара Звонарев заказал чашку кофе. Бармен, не удостоив его взглядом, нажал на ручку машины. Рука с перстнем на пальце поставила перед Звонаревым чашку. Бармен был блондин лет двадцати пяти. Под синим пиджаком угадывался хорошо развитый корпус. Он курил дорогую сигарету с душистым запахом. Не докурив и до половины, раздавил ее в пепельнице. Звонарев отметил этот жест. Возможно, он и предназначался для посетителя с одинокой чашкой кофе, сидевшего перед выставкой бутылок, по этикеткам которых можно было изучать географию.

– Во сколько отход? – спросил Звонарев.

– В вестибюле первого класса расписание…

Блондин вынул из пачки новую сигарету, щелкнул зажигалкой…

Включилась судовая радиотрансляция:

«По судну – аврал! Палубной команде занять места по швартовому расписанию!»

Оживились, замахали руками провожающие. Маленькая козявка – портовой буксир навалился на борт судна. Пассажиры высыпали на палубу.

Звонарев поймал на себе взгляд маленького, толстого, похожего на армянина пассажира. Причал медленно удалялся, и пассажиры перемещались по палубе в обратную сторону от движения теплохода; толстяк оказался рядом.

– Прекрасный курорт! – сказал Звонарев, кивнув на огни Варны.

– Не-ет! – запротестовал толстяк. – Сотщи! Ля мэрвэйёз! Харашо!

– Ах Сочи! – обрадовался Звонарев. – Долго вы были в Сочи?

– Ан, де, труа, кятр, сэнк… пять!

– Пять дней? Мало!

– Нет мало, нет! Плюс Эревань, Ферзабад, Одес… Много!

Звонарев с интересом посмотрел на него. Толстяк протянул руку и наклонил голову.

– Катарикос.

– Очень приятно. Звонарев.

– Я есть… – Катарикос запнулся, подыскивая слова. – Как это… вотр вуазэн… – Он вынул ключ от каюты, на брелоке которого была выбита цифра 12. – Нумеро дуз…

– Будем соседями, – улыбнулся Звонарев. – Вы в Бейрут?

– Фамагуста.

– Грек? Киприот?

– Арменьен, Армения! Арменский язык не понимайт. Абсолюман! – Он рассмеялся, рукой указал на светящиеся окна кормового бара: – Приглашаю… За дружбу!

– Можно, – обрадовался Звонарев возможности продолжить обход питейных заведений.

– Как это у вас?.. На «троих»…

– А где третий?

– Вот! – Катарикос хлопнул себя по огромному, как бочонок, животу и оглушительно захохотал.

Пил он действительно много. Пока Звонарев тянул свою единственную рюмку, в «бочонке» Катарикоса бесследно исчезли три или четыре порции коньяка.

Обслуживала их полная миловидная женщина лет сорока.

– Русский женчин… – восхищался Катарикос, нисколько не смущаясь присутствия барменши. – О-о!

На верхней открытой палубе над баром находился бассейн. Стены его трехметровой глубины опускались в центр бара, который занимал свободную площадь круга вокруг бассейна. Стены бассейна с круглыми иллюминаторами служили внутренней стеной бара. В иллюминаторах плескалась вода, плавали полуголые наяды, чье-то лицо беззвучно прилипло к стеклу и смотрело на сидевших в помещении людей.

Катарикос вертелся на стуле. Видно было, что ему не дают покоя скользящие в иллюминаторах женские формы, причудливо искаженные электрическим освещением.

Расплачиваясь, Катарикос вынул бумажник. Развернул, положил на стойку. В правом его отделении под прозрачной вставкой Звонарев увидел разорванную пополам фотографию какой-то женщины. Всего одну половинку…

Из подсобного помещения за стойкой бара показался на минуту худой морщинистый человек лет пятидесяти. Видимо, бармен. Опять скрылся за дверью.