Текст книги "Повести. Рассказы"

Автор книги: Станислав Говорухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Полицейские окружили дом и, прячась за деревьями, стали медленно двигаться к нему. Тем временем двое в штатском направились по гравийной дорожке к подъезду. Поднялись на крыльцо и дернули за бронзовую ручку звонка.

Вдруг дверь, перед которой стояли переодетые полицейские, вспухла рваными отверстиями, полетела щепа, пули крупного калибра отбросили полицейских с крыльца. В этот же момент раздался звон битого стекла. Пули пропели и над головой комиссара. Он упал на землю, прямо на осколки. Рядом в прыжке упал еще один полицейский. Откинувшись на бок, он достал противогаз, натянул на лицо. Потом сорвал с пояса гранату и кинул в окно.

Оттуда повалил дым.

Полицейские в легких противогазах ворвались в дом.

Вбежав в дом, комиссар увидел, как наверху, на темной лестнице, ведущей в бельэтаж, мелькнула чья-то тень. Он выстрелил. Ответный выстрел заставил его присесть. Стукнула дверь наверху. Комиссар стал подниматься по лестнице. За ним шел еще один полицейский с автоматом в руках. Комиссар тронул ногой дверь и спрятался за косяк. Выстрел изнутри пробил дверь. Комиссар услышал кашель.

– Брать живым! – приказал он полицейскому.

Тот кивнул, ногой распахнул дверь и отклонился назад. Тут же один за другим раздались два выстрела и за ними – сухой щелчок. Тогда оба полицейских ворвались в комнату.

– Руки! – крикнул комиссар.

Человек, стоящий посреди комнаты, выронил пистолет и поднял руки. Дыма в комнате почти не было, но человек все еще кашлял, узкие глаза его слезились. С поднятыми руками он отступал к стене и как-то странно и обреченно улыбался. Взгляд комиссара упал на воротничок его рубашки. Угол воротника был порван.

Фон Крумофф вдруг резко, скользящим ударом, стукнул его рукояткой пистолета по голове. Человек обмяк.

Комиссар подхватил его у самого пола, с усилием разжал челюсти. Под языком лежала маленькая ампула. Осторожно, чтобы не раздавить, комиссар извлек ее…

Сорвав с лица противогаз, фон Крумофф спустился вниз. Двое сотрудников вскрывали сейф. К комиссару подошел Стэн, его помощник, толстый астматик с живыми и умными глазами.

– Кто он? – Стэн закашлялся, сплюнул на ковер.

– Ван Хуэй…

– Неужели?! – Стэн опять закашлялся, судорожно хватая ртом воздух. – Секретарь мадам Вонг? Собственной персоной! Это удача, комиссар! Но хотел бы я знать, где она сама, эта таинственная мадам?

– Вопрос легкий, Стэн. Ответ на него проще простого.

Стэн удивленно посмотрел на начальника.

– В Австралии! – Комиссар вынул из кармана утреннюю газету и протянул помощнику. На первой полосе жирным шрифтом были выделены слова: «Нападение пиратов на новозеландское торговое судно! Десять тысяч тонн первосортной шерсти перекочевали в трюм пиратского корабля!..»

Наконец сотрудники вскрыли сейф. Комиссар наскоро просмотрел бумажный ворох, которым были заполнены отделения сейфа, помощник складывал документы в большой кожаный чемодан. Среди десятков незаполненных бланков паспортов, фальшивых документов, в том числе и полицейских, внимание комиссара привлекла неприметная папочка в кожаном переплете. В папке находился один-единственный листок толстой бумаги светло-лимонного цвета. Комиссар повертел странный листок в руках, догадался посмотреть на свет.

И увидел водяные знаки.

Он подошел к окну, приставил листок к стеклу. На бумаге была какая-то схема, а может быть, часть карты.

Скорее, пожалуй, карта. Извилистая линия внизу могла бы обозначать берег. Да, берег моря – об этом говорят точки и треугольники, рассыпанные вокруг. Рифы. Другая линия, еще более неровная, расположенная перпендикулярно к первой; напоминает ручей или реку, впадающую в море…

Ночью комиссара разбудил звонок из Рангуна. Звонила дочь. Он долго не мог ничего понять – в трубке слышались сдавленные рыдания.

– Джуди, соберись и расскажи толком! – кричал комиссар в трубку. – Кого похитили?

– Твоего внука! – с усилием произнесла Джуди. – …Нашего мальчика… – Она снова заплакала.

– Выкуп?! – Комиссар подскочил и сел в постели, взял почему-то очки с ночного столика, надел и снова снял их. – Сто тысяч долларов! Тебя перепутали с дочерью миллионера…

– Это не ошибка, – сказала Джуди. – Мы получили письмо.

Комиссар слушал голос дочери, и лицо его несколько раз менялось по мере того, как она читала письмо. Одной рукой он расстегнул пуговицы на пижаме, стянул ее с плеч, кинул на постель.

– Тут есть еще приписка, папа, – сказала Джуди. – Вот, слушай: «Советуем вам позвонить папаше, комиссару полиции. Если захочет, он найдет деньги». – И Джуди снова заплакала.

Комиссар слушал рыдания дочери, будучи уже одетым. Надо было действовать. Но как? Он безвольно опустил вниз руку с зажатой в ней телефонной трубкой. Оттуда все еще неслись тихие всхлипы…

Утром комиссар уже находился на свежевымытой палубе яхты. Легкий бриз шевелил волосы на голове Крумоффа. Гонконгский миллионер Чинь Лу принимал комиссара в купальном халате, мокрые волосы его блестели под солнцем – он только что вылез из бассейна. Чинь Лу был одного возраста с комиссаром, но выглядел моложе и жизнерадостнее. Слуга-китаец принес кофе в маленьких фарфоровых чашечках. Лу своей крепкой загорелой рукой яхтсмена взял крохотный сосуд, прикоснулся губами к обжигающему напитку.

– Нет, – сказал он. – Нет, и еще раз нет! Конечно, сто тысяч не такие уж большие деньги. Но выбросить их в пустоту, за борт мне не позволяет воспитание. Сделай я так раз, другой, и тогда рассыплется все здание, остановится машина, которая делает мне миллионы…

– Что вы такое несете, Лу? – раздраженно сказал комиссар. – Вы меня знаете не первый день. В конце концов, я честный человек, дьявол вас побери!

– Да, да, это правда, – закивал китаец. – Печальная правда. Вы честный человек, у вас принципы. Значит, ваш арсенал в борьбе с врагами ограничен – в нем отсутствуют недозволенные приемы, которыми так охотно пользуются ваши противники. А стало быть, вы всегда будете терпеть поражение.

Комиссар улыбнулся одними губами.

– Подумайте, старина! – продолжал Лу. – Вы сорок лет ведете борьбу с могущественной мафией. И что? Что дали лично вам эти сорок лет борьбы? Пулю в бедро! Не оставили люди Вонга, не так ли? Но вдова – женщина более решительная, у нее нет принципов, она пойдет на все! Армия пиратов сильнее вашей. Они лучше организованы, у них больше денег. И наконец, они в темном зале, а вы на освещенной сцене. Они вас видят, а вы их нет.

Китаец бросил быстрый, оценивающий взгляд на комиссара:

– Пока вы по эту сторону фронта, вы ничего не стоите, старина. Сделайте шаг, одно движение, даже намек на то, что вы не прочь перешагнуть Рубикон, и деньги сами потекут к вам. Что я со своими миллионами? Другая, более могущественная и щедрая рука… – Лу осекся, с опаской посмотрел на комиссара.

– Продолжайте, Лу, – кивнул комиссар. – Вы знаете, я не выдаю друзей.

– Вы думаете, что воюете с бандой, – китаец перешел на шепот, – а вы воюете с государством! Сегодня оно хозяйничает здесь, в Юго-Восточной Азии, завтра ему будет принадлежать мир!..

– Вас к телефону. – За спиной китайца неслышно возник слуга. – Мистер Стоун у аппарата.

Лу прошлепал босыми ногами в каюту, дверь которой была напротив. Комиссар услышал его чуть раздраженный голос:

– Алло!

Стоун звонил с верфи. За его спиной красовались изящные обводы новой яхты, стоящей на стапелях.

– Доброе утро, сэр! – сказал он. – Я с верфи. Яхта готова. Вы обещали придумать название.

– Название… да-да… – Лу записал что-то в блокноте. – Дайте подумать до вечера. Что еще?

– Фирма предложила новые навигационные приборы. Сплошная электроника.

– Берите.

– Но, сэр, мы и так давно уже перебрали смету…

Комиссар невольно прислушался к разговору. Сюда на палубу отчетливо доносилось каждое слово.

– Кто знает о тайнике? – вместо ответа спросил Лу.

– Только инженер, который монтировал оборудование.

Китаец покосился на дверь, понизил голос:

– Надо, чтобы он молчал, Стоун!

– Деньги?

Китаец хмыкнул:

– Если нет другого способа, то…

Когда Лу снова появился на палубе, комиссара уже не было.

Фон Крумофф вел допрос секретаря мадам Вонг один, без свидетелей. Секретарь, молодой бледнолицый человек без клочка растительности на лице, упорно не хотел отвечать ни на один вопрос. Сидел, опустив глаза в пол, и молчал. Комиссар тяжело обошел вокруг стола, взял его за волосы и задрал лицо кверху. Сказал, глядя прямо в глаза:

– Ты знаешь, что тебя ждет?

Тоскливый глаз парня дернулся, он с трудом разлепил губы:

– Тут – веревка, там – пуля в затылок.

– От дружков тебя защитят стены тюрьмы.

Секретарь покачал головой:

– Вы знаете их. Они пройдут через любую стену…

Комиссар снова обошел стол и сел в свое кресло. Достал из стола папку, вынул и поднял к свету лампы листок с водяными знаками.

– Что это?

Секретарь испуганно отшатнулся от листка.

– Можешь не отвечать, Я тебе сам скажу. Это карта. Вот этот крестик – место, где спрятаны сокровища мадам Вонг. Сокровища, награбленные за сорок лет пиратства в восточных морях!..

Секретарь затравленно озирался по сторонам.

– Я ничего не скажу! Ничего…

– Где это место?

– Нет…

– Это остров? Какой? Ну!

– Я не знаю…

– Одно слово! Слышишь, одно слово, и я спасу тебя! Это говорю тебе я, комиссар фон Крумофф!

Клаукк оглянулся, сунул в замок один ключ, второй… Ключ повернулся. Клаукк открыл дверцу, сел на сиденье водителя, осмотрелся. Не спеша, методично стал ощупывать каждый сантиметр салона. Вскоре он нашел то, что искал.

Это был миниатюрный фотоаппарат, вмонтированный в зажигалку.

Клаукк вылез из машины, прошел между рядами других автомобилей, поднялся по железной лесенке, вызвал лифт.

Лифт проехал немного и остановился. Клаукк вышел, прошел сверкающим коридором, толкнул тяжелую стеклянную дверь и вскоре оказался на палубе океанского лайнера. В лицо пахнул ласковый влажный ветер. Над головой Клаукка висело несколько шлюпок, на корме каждой из них была надпись: «Т/х «Иван Бунин», Владивосток».

Клаукк прошел палубой, снова сквозь стеклянную дверь попал в богатый коридор люксовых кают, постучал в одну из дверей.

Дверь ему открыл низкорослый парень с лисьим лицом.

– Ну? – спросил он.

Клаукк утвердительно кивнул и прошел в гостиную. Здесь играли в карты.

Играющих было трое. Один – кореец, в темных очках, маленький, чуть возвышающийся над столом. Другой – европеец, одетый в вызывающе элегантный белый костюм. Звали его Доулом.

Третьей была женщина в открытом вечернем платье. Красивые плечи, полная, не потерявшая форму грудь, какое-то неживое, кукольное лицо с тонкими, как на китайской миниатюре, чертами мало что говорили о возрасте – скорее молода, чем стара.

Ее выдавали руки, державшие карты, со вздувшимися жилами – морщинистые руки старухи. Она курила темные сигареты, вставленные в длинный серебряный мундштук. Всматриваясь в карты, щурилась от дыма, и тогда ее продолговатые глаза превращались в узкие щели.

Клаукк прошел мимо играющих, сел в кресло за спиной корейца и встретился со взглядом Доула. Затем достал зажигалку-фотоаппарат, щелкнул, прикурил сигарету.

За столом возникло оживление.

– Я увеличиваю, мадам, – сказал кореец и подвинул к центру стола несколько столбиков разноцветных фишек и пачку долларов. Доул положил на стол свои карты.

– Пришла сильная карта, Пак? – улыбнулась дама. – Тиоти! – позвала она.

В двери спальни показалась хорошенькая горничная в кимоно. Дама подала ей знак. Тиоти вернулась в спальню и через секунду выкатила столик на колесиках. На нем лежали десять пачек ассигнаций.

– Я поддержу вашу игру, Пак. Здесь десять тысяч английских фунтов стерлингов.

Видно было, как выпрямилась спина корейца. Клаукк встал с кресла и отошел к стене. Из прихожей вышел другой парень и встал за спиной корейца.

– Но у меня нет таких денег, мадам, – сказал кореец.

– Разве? – жестко спросила дама. – Ведь здесь как раз та сумма, которую британская разведка назначила за фотографию мадам Вонг! А теперь откроем карты!

– Но это недоразумение, – выкрикнул кореец. Он хотел встать, но двое отделились от стены, взяли его за руки, усадили в кресло и деловито обыскали. Клаукк сорвал с его груди золотой медальон, висевший на цепочке, открыл. На стол упала микропленка, Клаукк вынул зажигалку-фотоаппарат и тоже бросил на стол. Рывком приподняв корейца, они потащили его в прихожую.

– Это наговор! – севшим от страха голосом кричал Пак. – Умоляю, не делайте этого, мадам! Проявите пленку…

Клаукк притворил дверь в гостиную, другой бандит держал вырывающегося Пака. Темные очки свалились на пол – склеенное веко закрывало пустую глазницу. Клаукк достал из кармана пистолет и сказал почти ласково:

– Ну, чего ты испугался, дурачок? Иди вперед! – И он сильно ткнул дулом под ребро корейцу.

Пак запнулся на полуслове, лицо его перекосилось, колени подогнулись. Он упал на мягкий ковер прихожей. Клаукк разогнулся с пистолетом в руках – перед дулом торчало острое лезвие ножа. Он вытер лезвие о спину убитого, нажал на кнопку, и стальной клинок убрался внутрь пистолета…

В двенадцать часов ночи в машинном отделении зазвонил телефон. Парень лет двадцати пяти, в белой, чуть испачканной маслом форменной рубашке с короткими рукавами и золотыми лычками на погонах, появился из глубины и пошел по скользкой стальной решетке между двумя рядами двигающихся механизмов.

– Старший механик Сергей Веремеев слушает, – сказал он в трубку. – Понял, бегу!.. Игна-а-т! – крикнул он куда-то в глубину. – Я наверх за радиограммой. Сейчас вернусь!

Миновав три-четыре узких металлических трапа, Сергей появился в коридоре команды, пробежал по нему, несколькими прыжками одолел еще два широких, покрытых дорогим ковром трапа и оказался в просторном вестибюле. В него выходили двери музыкального салона. Там царил полумрак, тихо играла музыка, в центре полированного круга двигались пары. Сергей завистливо покосился в сторону салона и подошел к бюро информации. Там дежурили две симпатичные девушки, одетые в строгую морскую форму: обе – Светы. Одна – высокая, крупная, другая – маленькая.

– Сережа, пляши! – сказала Света-большая. – Дочь!

– Как дочь? – Сергей смотрел на радиограмму и ничего не понимал. – Каким образом?

– Ты что, маленький? – строго спросила Света-большая. – Не знаешь, каким образом дети рождаются?

– Но… ей еще носить два месяца…

– Семимесячные тоже бывают, – объяснила Света-маленькая. – Ты разве не знал?

– Понимаешь, я все рассчитал. Рейс девять месяцев… Как раз к приходу… Теперь уже все, да? Уже ничего не сделаешь?..

Девчонки расхохотались.

– Это не опасно?

– Я семимесячная… – Света-большая поднялась со стула, встала во весь рост. – Посмотри на меня!

– Где док?

– Там, в салоне.

Сергей кинулся туда. Доктора он увидел сразу. Тот сидел рядом с пассажирским помощником за столиком в дальнем углу салона. Оба с тоской слушали излияния фрау Шульц, пожилой немки, представительницы фирмы, фрахтовавшей корабль.

– Я буду просить фирма продлять фрахт. Мой аргумент: комфорт – айн, много дешево – цвай…

– Док, на минутку! – Сергей коснулся плеча доктора.

Доктор, обрадовавшись возможности покинуть фрау Шульц, встал.

Поднялся и пассажирский помощник:

– Прошу простить, фрау Шульц. Ждет капитан.

– Понимай, – сказала фрау Шульц, – когда мужчин хочет избавиться от дамы, его всегда ждет капитан. Я прощаю вас…

Сергей, доктор и пассажирский помощник стали пробираться к выходу, обходя танцующих. Сергей расспрашивал доктора о новорожденной, тот ободряюще похлопал его по спине. Они вышли в вестибюль.

– У-уй, – облегченно вздохнул пассажирский помощник. – Спасибо, что вытащил. Эта немка доконает меня…

– Так что не дрейфь! – ободряюще сказал доктор Сергею, но тот уже обращался к пассажирскому помощнику: – Она правду говорит?

– О чем?

– Что фрахт продлят?

– А-а, ерунда! Еще один рейс в Сидней, потом обратно, и – домой! До чего же хочется побывать дома, хоть денек…

Доктор и пассажирский помощник капитана разошлись по каютам, а Сергей вышел на палубу глотнуть воздуха. Он подошел к фальшборту, перегнулся через него… и тут же отпрянул назад, прижавшись к стенке.

Краем глаза он увидел, как двое мужчин в стороне от него выбросили за борт в море какой-то продолговатый предмет, завернутый в белое.

Сергей заметил, как оба типа, оглянувшись по сторонам, нырнули в коридор. Веремеев быстро перебежал по палубе и успел увидеть, как закрывалась дверь одного из люксов. Освещенные иллюминаторы этих огромных апартаментов выходили не на прогулочную палубу, а прямо в море. Сергей поднялся по трапу, пролез под шлюпкой, висевшей как раз над подозрительной каютой, и, поколебавшись, ступил ногой на выгнутую шлюпбалку.

Внизу, в двадцати метрах под ним, пенилась вода, разрезаемая носом теплохода. Сидя на шлюпбалке, Сергей попытался дотянуться головой до иллюминатора, но не смог. Тогда он снял ремень, накинул петлю на металлическую опору, намотал конец на кулак и повис головой вниз, как на турнике, держась только сгибами голеней и зажав в руке страховочный ремень. Теперь ему было видно, что делалось в каюте…

– Тихо? – спросил Доул, когда двое убийц вернулись в каюту.

– Да, никто не заметил.

– Завтра хватятся одного пассажира. Могут быть неприятности.

Клаукк вытолкнул вперед своего напарника.

– Вот он может сыграть его роль. Скажем, завтракать и обедать за него. Соседи по столику, пожилая чета, не заметят. Он был неразговорчив, покойный…

Напарник Клаукка вынул из кармана черные очки убитого, надел на переносицу и действительно стал похож на убитого. Тот же рост, восточные черты лица…

– Для европейцев все корейцы на одно лицо, – ухмыльнулся Клаукк.

Мадам Вонг бросила на него острый взгляд.

– Так же как для корейцев, все европейцы…

Ухмылка мгновенно сползла с лица Клаукка, он отступил на шаг и поклонился. Мадам была китаянкой. Те, кто работал с ней много лет, как-то забывали об этом. Мадам одевалась из Парижа, кухню предпочитала европейскую, Бога же у нее не было никакого.

Она подняла карты убитого партнера.

– Бедный Чен Пак, – вздохнула она и бросила открытые карты на стол. – Он выиграл.

Доул усмехнулся:

– Покойнику повезло…

Мадам Вонг отодвинула от себя столик с десятью тысячами фунтов, приказала, ни к кому не обращаясь:

– Пошлите эти деньги его семье!

И тут с Сергеем случилась неприятность. Проклятая зажигалка выскочила из кармана, ударилась о край иллюминатора и упала в море. Сергей рывком подтянулся за ремень, сел на шлюпбалку, прислушался.

В каюте стало тихо. Клаукк переглянулся с приятелем, оба на цыпочках пошли к двери. Доул отвернул борт пиджака, выхватил из кобуры под мышкой пистолет, быстро навинтил глушитель на ствол, осторожно выглянул в иллюминатор.

И тут же бросился вон из каюты…

Бандиты ждали Сергея под трапом на темной прогулочной палубе. Веремеев успел заметить выкинутую в его сторону руку с зажатым в ней пистолетом. Он резко ударил по руке снизу – пистолет вылетел. Тут же сильный удар с другой стороны отбросил Сергея к борту, он ударился спиной о железные прутья леера. Обезоруженный бандит в прыжке ударил его ногой в грудь, Сергей охнул, сел, двое бандитов нагнулись, подняли его за ноги и перекинули через борт.

Пролетев два десятка метров, он упал прямо в пенный гребень волны, идущей от носа; его тут же выбросило на поверхность, и тогда Доул, перегнувшись через борт, выстрелил в удаляющуюся от корабля фигурку…

Прошло два часа, и команда теплохода была поднята на ноги.

В самых отдаленных закоулках огромного плавучего города двигались матросы, освещали фонариками каждый сантиметр палубы.

Капитан стоял на крыле мостика, смотрел на океан. По правому борту небо покрылось фиолетовыми и золотыми полосами, их перемежали гряды пассатных облаков. Вот на кромке горизонта показался из воды краешек раскаленного шара.

На крыло поднялся возбужденный вахтенный.

– Нигде! – прошептал он, таинственно округляя глаза. – Смотрели всюду!

Капитан вошел в рубку. Тут было темно. Только слабо светились локатор да циферблат компаса, перед которым застыл рулевой.

– Определитесь, где мы были в 12.00! – приказал капитан штурману. – Ложимся на обратный курс!

Он встал за спиной рулевого, помолчал секунду, раздумывая.

– Право руля! – тихо сказал он.

– Доул, они повернули назад! Они ищут его! – Мадам Вонг нервно ходила по каюте. – Черт вас дернул посадить меня на этот корабль!

Доул пожал плечами:

– Корабль как корабль. Безопаснее, чем другой… Да и вряд ли он жив…

– Вы говорите – вряд ли!

– Всякое бывает… – Доул опять пожал плечами.

– Если он жив и они найдут его, мы пропали, Доул!

– Тогда мы захватим корабль! – неожиданно сказал Доул.

– Втроем?

– Мы заставим его идти туда, куда вы прикажете! – Доул повернулся к телохранителям мадам Вонг. – А вы, ребятки, будьте наготове! Ты, Клаукк, возьмешь на себя радиостанцию. Действовать по моему сигналу…

Трудно в это поверить, но Сергей Веремеев остался жив. Одна половина его лица превратилась в сплошной синяк – от удара об воду; обессиленный, изнывающий от жажды, избежавший встреч с прожорливыми акулами, он проболтался в океане несколько часов и на рассвете увидел на горизонте парус.

Прошло не меньше часа, прежде чем Сергей понял, что это большая двухмачтовая яхта, идущая курсом на юго-восток. Сергей стал кричать, взмахивать руками, попытался даже поплыть вперед, чтобы оказаться по курсу яхты. Но она и так шла прямо на него. Вскоре Сергей смог прочесть название на борту.

Судно называлось «La perle». Но странное дело, ни на палубе, ни на мостике яхты не было видно ни одного человека. Она была уже рядом, но никто не откликнулся на его хриплые крики о помощи. И Сергей с ужасом понял, что судно проплывает мимо.

Вдруг он увидел болтающийся в воде линь, спущенный с кормы. Сергей схватился за него, и его потащило вперед. Несколькими судорожными движениями, перехватывая ослабевшими руками линь, он сумел добраться до кормы. Собрав последние силы, выбрался наверх и упал на горячие доски палубы…

Уже несколько часов теплоход «Иван Бунин» рыскал в квадрате поиска. Безрезультатно. До боли в глазах люди всматривались в слепящую поверхность океана.

Капитан и штурман стояли на мостике, смотрели в бинокли.

Среди пассажиров – в этот час на палубах уже появились люди – стояли Доул и двое телохранителей мадам Вонг. Они тоже напряженно смотрели вдаль.

Вдруг Доул подался вперед и указал рукой в сторону кормы.

Кильватерная полоса за кормой – пенный след на поверхности воды, оставленный судном, – выгнулся дугой.

– Они возвращаются! – Доул торжествующе усмехнулся.

На голубом поле экрана одна за другой появляются печатные буквы. Радиограмма:

«Владивосток. Начальнику Дальневосточного пароходства. Вчера, 22 сентября, в промежутке ноль тридцать пятьдесят минут при невыясненных обстоятельствах исчез старший механик Сергей Веремеев. Тщательный поиск в районе с координатами… ничего не дал…»

Придя в себя, Сергей обошел яхту.

Все было цело. Никаких повреждений, никаких следов борьбы, никакого намека на обстоятельства, при которых экипаж в панике покидает судно. Всюду было прибрано, все вещи – и на камбузе, и в кубрике – стояли на своих местах.

И, однако, на борту никого не было.

Это была современная яхта с двумя мачтами, которые несли на себе семь парусов. Паруса ставились и убирались автоматически с пульта, расположенного на мостике. Яхтой мог легко управлять один человек. Разобравшись в несложной механике управления судном, Сергей повернул на северо-запад, в ту сторону, куда ушел его теплоход. Низкое солнце, висевшее в горячем мареве, осталось за кормой.

В рубке Сергей обнаружил карту, на которой был обозначен курс судна и его местонахождение в океане. Однако откуда вышла яхта и куда направлялась, было неясно. Карта представляла отдельный регион океана, обозначенный координатами, а других карт в рубке не оказалось. Отсутствовал и бортовой журнал.

Вдруг Сергей увидел, что солнце с кормы переместилось на нос судна. Яхта взяла прежний курс – на юго-восток.

Удивившись, он повернул яхту в обратную сторону и закрепил руль.

Затем продолжил осмотр судна. Внизу, рядом с кубриком, он обнаружил крепкую переборку, отделявшую от остальных помещений какую-то внутреннюю кормовую часть. Однако ни двери, ни замочной скважины в толстой деревянной перегородке не было. Что там, за этой переборкой, Сергей так и не понял.

Он поднялся на палубу и сразу увидел, что яхта опять легла на прежний курс. Легкое шуршание заставило его оглянуться. Что за чертовщина? Косой белый парус, бизань-стаксель, сам пополз вверх и встал на место, сразу наполнившись ветром.

Сергей бросился в рубку – там было пусто.

Веремееву показалось, что кто-то смотрит на него. Он оглянулся – никого.

Повернув судно на северо-запад, он сел в капитанское кресло и решил не отлучаться с мостика. Ощущение, что за ним наблюдают, не пропало. Он все время чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Но встать и еще раз осмотреть яхту не мог. Силы оставили его, и он провалился в глубокий сон.

Как только голова его упала на грудь, яхта застопорила ход и стала медленно поворачиваться. На секунду беспомощно обвисли паруса и снова наполнились ветром.

Наступила ночь. Яхта шла прежним курсом…

Проснувшись, Сергей увидел, что снова плывет на юго-восток. Туманная пелена впереди окрасилась нежным розовым светом восходящего солнца.

Сергей понял, что судно управляется какими-то таинственными силами, у него своя неведомая никому цель и ему нельзя мешать.

К полудню впереди показалась неясная, похожая на гряду облаков земля.

Сергей прошел в рубку, карандашом на листке бумаги написал несколько слов текста по-английски. Затем сходил на камбуз, нашел пустую бутылку и вложил в нее записку. Надежно запечатав бутылку, он привязал ее к оранжевому спасательному кругу и выбросил за борт.

К вечеру земля была уже близко. Всхолмленная лесистая местность без признаков человеческого жилья. Белые пенистые водовороты перед берегом говорили о присутствии рифов и о том, что подходы к берегу будут трудными.

Вдруг Сергей услышал грохот. Он побежал на бак и увидел, что якорная цепь через клюз ушла в воду. Яхта встала на якорь.

Судно достигло своей цели.

Тут Сергей услышал легкое покашливание за спиной и резко повернулся.

Перед ним стоял высокий старик.

– Я долго присматривался к вам, – сказал он. – Вы мне подходите.

Сергей оцепенело смотрел на него. Он был еще крепок, этот странный старик с открытым и суровым взглядом. Загорелое лицо, тренированное тело, узлы мышц на руках. Он прошел к фок-мачте, и Сергей заметил, что старик прихрамывает (это был комиссар фон Крумофф).

– Вот мои условия, – продолжал незнакомец. – Ничего не спрашивая, не задавая лишних вопросов, вы пойдете туда, куда пойду я, и разделите со мной все тяготы и опасности путешествия. Предупреждаю – путь будет нелегкий… Взамен я обязуюсь доставить вас на ваше судно.

Гонконг, 26 сентября…

На рассвете 26 сентября теплоход «Иван Бунин» находился в виду Гонконга. В окуляры бинокля уже видны были портовые краны, маяк, когда со стороны порта показался быстроходный катер таможенной службы. Он приказал судну остановиться.

Машина застопорила ход, бросили трап и несколько вооруженных жандармов поднялись на палубу. Трое из них сразу бросились в коридор люксовых кают, старший приставил руку к козырьку:

– Таможенная служба, капитан! Нас интересуют пассажиры каюты номер два!

Вскоре на палубе в сопровождении жандармов появилась пожилая дама, пассажирка второй каюты, за ней семенила короткими шажками горничная в узком кимоно. Трое мужчин несли чемоданы.

Пассажиры сошли на катер.

– Вот и все, капитан! – Таможенник снова козырнул: – Счастливого пути!

Катер отвалил от борта, развернулся и на большой скорости пошел в сторону порта.

– Странно, – сказал капитан и кивнул помощнику: – Свяжитесь с портом!

У края пирса, освобожденного для подходящего судна, стояли три полицейские машины. Толстяк Стэн, облокотившись на капот, смотрел в сторону моря. Из-за маяка показался нос большого океанского лайнера.

Из автомобиля с торчащей антенной на крыше выскочил полицейский, подбежал к Стэну.

– Ее уже нет на борту, комиссар! – крикнул он. – Только что сообщили из управления порта. Подошел таможенный катер и взял пятерых пассажиров.

Стэн, сплюнув, выругался и сел в машину. Рессоры охнули под ним, взревел двигатель, и автомобиль помчался в город…

Дождь. Полицейский фургон едет по улице.

В кабине – водитель и сержант. В бронированном фургоне – секретарь мадам Вонг с наручниками на запястьях. Салон разделен решеткой. За ней – охранник с автоматом.

Из-за угла навстречу фургону неожиданно выскочил рикша, везущий пустую тележку. Раздался скрип тормозов. Машина боком задела рикшу, он полетел через голову и растянулся на тротуаре. Никто не выскочил из кабины – нельзя, таков порядок. Машина только приостановилась, полицейские вытянули головы – жив ли рикша? Из-за зарешеченного оконца фургона выглянуло лицо охранника: что там произошло?

Лицо охранника возникло в оптическом прицеле снайперской винтовки. Прозвучал выстрел, и лицо охранника залилось кровью…

Еще выстрелы, теперь по кабине.

Два человека, одетые в полицейскую форму, подбежали к кабине, выкинули прямо на мостовую тела убитых и заняли их места.

Фургон рванулся с места. Рикша поднялся с земли и, прихрамывая, побежал за угол дома…

Фургон опять помчался по улицам города.

На следующее утро первые полосы газет пестрели сообщениями о главном событии дня:

«Дерзкое нападение на полицейскую машину!»

«Секретарь мадам Вонг похищен мафией! Во время переезда в здание суда полицейский фургон подвергся бандитскому нападению!»

«Полагают, что таинственное исчезновение окружного комиссара также дело рук могущественной мафии. Долгая борьба, которую фон Крумофф вел с пиратами Вонга, закончилась победой его преемницы…»

Терраса над морем, на ней сидят Доул, мадам Вонг и ее секретарь.

– Я ничего не сказал, – бормочет секретарь. – Я попросту не знал…

– Ты видел у него в руках этот листок? – спросил Доул. – Он понял, что это?

– Да.

Неслышно подошла Тиоти, неся на подносе два стакана – в обоих виски со льдом. Доул машинально протянул руку, хотел взять стакан, но Тиоти опередила его – она подала этот стакан секретарю, Доулу же протянула другой. Доул встретился с ней взглядом. Тиоти прикрыла глаза и молча поклонилась.

Секретарь поднес было стакан ко рту, но вдруг быстро поставил его на стол, расплескав часть содержимого. Ему стало трудно дышать, он рванул ворот рубашки, откинулся на спинку кресла.

– За что? – спросил он, с трудом ворочая языком.

Мадам Вонг резко поднялась с кресла.

– Прощайте, Ван! – сказала она не оборачиваясь и ушла в дом.