Текст книги "Вторжение"
Автор книги: Станислав Гагарин
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)
После бурных событий в Крыму и на Черном море Станислав Гагарин вернулся в Подмосковье, оставив Веру Васильевну долечиваться в санатории.
И товарищ Сталин исчез. То ли отправился с докладом на Звезду Барнарда, то ли не считал возможным беспокоить председателя, у которого хлопот с «Отечеством» не убавлялось, а скорее наоборот.
Пока писатель огнем, как говорится, и мечом расправлялся с подонками, захватившими «Великую Русь», его собственную ладью принялся раскачивать никто иной, как Николай Юсов, первый заместитель и по совместительству, как шутливо представлял его Станислав Гагарин, муж дочери Елены.
Еще в августе действия Юсова стали настораживать председателя. Едва выпустив Второй сборник «Ратных приключений», Николай, приложивший много сил к добыче полиграфических материалов, заметно охладел к самой книгоиздательской идее.
Каких только бредовых идей не предлагал Юсов председателю! Тут имели место и партия видеокассет в два миллиона штук – «продадим на пять рублей дороже каждую, вот и десять миллионов в кармане», и мифическая сотня-другая микроавтобусов «Тойота», идущая якобы с Дальнего Востока в Москву, и феэргэвские «БМВ», и американские компьютеры – «эйтишки» с писями и без оных… Словом, было все что угодно, кроме полиграфических материалов и типографских мощностей.
Иваны Федоровы с Крутицкого вала изготовили матрицы еще и Четвертого сборника «Ратных приключений», но печатать книгу не стали: затребовали от «Отечества» две сотни телевизоров для коллектива. Бартерный рынок, сучий его потрох бы да в тартарары!
Узким местом стала полиграфия, и Станислав Гагарин, как это бывало уже не раз, взял обязанности производственника на себя. Сочинитель давно уже убедился, что от совместителей типа Косарева, Зои Данильченко или оказавшейся архинечестной договорницы Нины Владимировны Емельяновой, присвоившей деньги, которые ей выдали на полиграфический коллектив, толку мало.
Надо было искать специалиста на постоянную работу, надо было наладить деятельность коммерческого отдела, которым руководил Николай Юсов, перепоручивший дела вовсе несуразным помощникам, вроде подозрительного Сидорова, Остапа Бендера местечкового масштаба, или бестолкового Иванова, который мог приобрести для «Отечества» бесхозную, читай, ворованную технику, не подкрепив сделку никакими документами.
Надо, надо, надо… Это короткое слово будто молотом ударяло по сознанию председателя, которому и «Дневники Отечества» необходимо было писать, и представительствовать в верхах, и улаживать внутренние шероховатости, притирать друг к другу членов коллектива, и воевать с бухгалтершей Даниловой, подсуропил ему Дурандин эдакого монстра в юбке, и постоянно думать о доходах, их было немного, пятьдесят тысяч сборников РП-2 дали лишь четверть миллиона.
Слава Богу в августе Станислава Гагарина осенило, и в беседе с Михаилом Семенюком, журналистом из славной, можно сказать родной для председателя «Советской России», он рассказал о грядущей подписке на шеститомное издание «Современный русский детектив».
Что тут началось! Посыпались заявки, письма, телеграммы. Телефон «Отечества», обозначенный в газете, попросту заклинило от звонков… Хлопот прибавилось, но финансовая проблема была решена. Спешно составлялись первые тома, благо рукописей соответствующих в литературном отделе хватало.
Вернувшись из Крыма, Станислав Гагарин узнал, что за его спиной первый его заместитель Юсов создает малое предприятие посреднического толка под названием «Гривна».
Сам Николай ничего отцу своему по закону сообщить не удосужился, хотя делал вид, что ему известно, будто тесть обо всем неким образом уже информирован.
Председатель отправил Юсова с Еленой в Крым на пару недель, а когда тот вернулся, сообщил: поскольку ты генеральный директор и учредитель «Гривны», то одновременно в «Отечестве» работать не можешь. Получи двухмесячное пособие и будь здоров… Отныне ты для меня только отец Льва Николаевича, внука.
Честно признаться, Юсов подобной решительности от шефа не ожидал, но принял такое решение достойно, по-мужски. Попросил было денежку новой фирме на развитие, но председатель резонно ответил: он дважды начинал дело с пустым счетом. Пусть теперь и бывший летчик попробует.
Станислав Гагарин понимал, что перестроечная бардак-эпоха и всеядность Юсова, а напористости, энергии ему не занимать, не дадут Николаю утонуть, и расчеты его оправдались: уже перед Новым годом зять явился к ним в дом, чтоб отдать теще одолженную штуку, небрежно раскрыл кейс и дал увидеть, что там лежат еще девять пачек десятирублевых купюр в банковской упаковке. Знай, мол, наших! Получку получил…
Объективно говоря, Юсов предал идею «Отечества». Теперь Станислав Гагарин понял, как он заблуждался относительно зятя. Оказалось, что тому абсолютно без разницы, каким способом зарабатывать деньги. И Юсов притворялся, играя на простодушии и авторском самолюбии тестя, когда с пафосом говорил, что его мечта и дело всей жизни издать полное собрание сочинений Станислава Гагарина.
Порою наш герой вспоминал осторожные предостережения сына, тогда Анатолий скептически выслушивал эйфорические высказывания отца в адрес вновь приобретенного родственника по закону. Да, Гагарин-младший оказался прав. Но закаленный прежними предательствами писатель и сие принял спокойно, без душевного переживания, на которые впредь сочинитель не имел права расходовать нервную энергию.
И тут Станиславу Гагарину повезло.
«Тьфу-тьфу-тьфу!» – сплюнул через левое плечо председатель «Отечества», написав эти строки и теперь уже суеверно страшась – в который раз! – ошибиться.
И чтоб запечатлеть сие мгновение в собственной памяти и читателей, решил отметить, что в одиннадцать часов двадцать минут 24 апреля, в среду, в 1991 году, у Станислава Гагарина, который сочинял эту страницу в Голицынском доме творчества, у него не было пока никаких оснований усомниться в том, что ему повезло.
…В конце октября он случайно вышел на Александра Сорокоумова, молодого и толкового парня, который работал заместителем начальника производственного отдела издательства «Советская Россия». Они встретились в гагаринском кабинете и, как потом признавался Андреич, его заманила серьезность отношения к полиграфическому качеству изданий «Отечества». Я знаю, говорил Саша, как трудно издать книгу, подобную тем, какие у вас нашел, и потому решил: с таким человеком мне по пути.
Довольно быстро они наладили связи с типографией в Электростали, подбросили туда мяса и картошки из Хлевенского района Липецкой области, и сумели до Нового года выпустить «Охотника за тронами» Балязина, набор ее был сделан еще Юсовым через генштабовских полиграфистов.
Небольшая книжная инъекция поддержала моральный тонус «Отечества».
Потом, в романе «Вечный Жид» Агасфер расскажет сочинителю об истинной роли, которую сыграл Сорокоумов в путче, затеянном Федотовой, Павленко, Литинским и другими.
Проблемы постоянно росли, добывалась бумага, картон, бумвинил, фольга, монтировался и озвучивался фильм «Убить Скорпиона» – первенец киностудии, запускались новые книги, теперь уже без Никитина, главного редактора, который сбежал еще в декабре и увел с собой Антипову, которую Станислав Гагарин превратил из корректора в литре да.
Приходили новые люди, избавлялись от старых… Дело расширялось, «Отечество» обрастало связями, возможности его росли.
Станислав Гагарин перестал уже раздражаться от того, что он всегда оказывается прав. Окончательно его успокоила история последнего магната, рассказанная Скоттом Фицджеральдом, он перечитал этот незаконченный роман.
Но порой приходили сомнения. Правда, носили они местный характер, по большому счету сочинитель никогда не сомневался. Только ничто человеческое не было ему чуждо, и порой хотелось посоветоваться, потолковать за жизнь с мудрым человеком.
Таким советником стал для него в последнее время Иосиф Виссарионович.
Но товарищ Сталин не появлялся.
Писатель ждал его Седьмого ноября, надеясь, что они неким образом вместе отметят революционный праздник, как никак, а оба состояли в одной партии.
Иосиф Виссарионович не пришел.
Затем Станислав Гагарин подумал вдруг, что встреча произойдет 22 декабря, в день, когда вождю исполнилось сто одиннадцать лет.
До конца этих суток писатель помнил о том, какая дата на дворе, но Сталина не было.
Не появился вождь и в Новый год, не пришел и седьмого января, в Рождество Христово, объявленное бывшим коммунистом Б-сом Ельциным прогульным днем. Утром седьмого января, для «Отечества» он был рабочим, Станислав Гагарин отправился с официальным визитом к первому секретарю Одинцовского горкома партии.
Было у писателя-коммуниста искреннее намерение протянуть руку дружбы лидеру местных партийцев. Он и протянул, и конкретные дела наметил, совместные действия предлагал. Николай Дмитриевич Гудков со всем будто бы соглашался, тут и Сергей Федорович Жидких, предгорсовета и недавний еще одинцовский генсек, вроде бы невзначай вошел, поддакивал, надо, мол, объединяться, но тем дело и кончилось.
До сего дня, когда 24 апреля 1991 года Станислав Гагарин продолжает писать роман «Вторжение», никаких ответных действий со стороны партийного горкома не последовало.
Добавим, что и в июле, когда писатель правил эти строки перед отправкой в набор и вовсю предпринимательски взаимодействовал с весьма толковыми, удивительно деловыми мужиками из Пятого подъезда Старой площади, в Никитниковом переулке, с Одинцовским горкомом контактов у него не было никаких.
«Ладно, – подумал сейчас писатель, отвлекаясь от минувших событий, – отпразднуем в пятницу 26 апреля первую годовщину, и двинусь к Гудкову сызнова… Комедия! На прошлой неделе договорились о совместной коммерческой деятельности с Управлением делами ЦК КПСС, а с родным горкомом не найдем общего языка…
Так вот приблизился и день рождения писателя – 29 января исполнилось ему пятьдесят шесть лет. Вроде бы давно уже не мальчик, только энергию в себе ощущал сочинитель мощности небывалой. Он испытывал некое общее обновление – ив презренной, так сказать, плоти, и в нестандратных мыслях-подходах, и в чувствах, в особом видении мира, и в тех обиходных прелестях, которые буде они наличествуют позволяют воскликнуть: «Хорошо живется на белом свете!»
Разумеется, существовал Станислав Гагарин не в пустоте, и вместе с остальными здравомыслящими негодовал по поводу дикого разгула дерьмократии – разухабистой и абсолютно неконструктивной митинговой стихии, безудержной и вовсе небезопасной в смысле политического сплочения общества, чурался писатель и болтовни неорадикалов, любыми средствами добивающихся власти.
Раздражала нерешительность Президента, его неумение – или нежелание?! – поставить точки над «i», ну хотя бы в январской вильнюсской заварушке, когда главе государства сам Бог велел воспользоваться событиями и ввести на территории Литвы чрезвычайное положение.
29 января «Красная звезда», которая за годы перестройки превратилась в серьезную газету с собственным мнением, здравомыслящими политическими обозревателями, из которых более других нравился Станиславу Гагарину давний его знакомец Вячеслав Лукашевич, поместила Указ Президента «О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики».
Радовало уже то, что запретные до того слова – экономический саботаж! – были наконец официально произнесены.
Поместила газета и комментарий генерала Соломатина из Генерального штаба Вооруженных Сил СССР по поводу вводимого с первого февраля совместного патрулирования милиционеров и военных. Вой по этому поводу со стороны желтой прессы начался еще в начале года и достиг апогея, хотя разгулявшаяся уличная преступность со всей очевидностью требовала наведения порядка в городах.
Впрочем, либералы, оборзевшие от критического заполошья дерьмократы действовали в русле провозглашенной ими доктрины: чем хуже – тем лучше. И потому ихняя «Независимая газета» истерически сообщала, что под Москвой размещается сто пятьдесят тысяч морских пехотинцев, хотя в действительности на всех флотах Державы находилось «черных беретов» в десять с лишним раз меньше.
«Вовсе неплохо бы перебросить морскую пехоту в Москву, – подумал, усмехнувшись, Станислав Гагарин, вспомнив недавнюю баталию на «Великой Руси». – Только зачем так много? Хватит двух взводов. Один послать в Кремль, другой на Краснопресненскую набережную. Вот и обеспечим порядок в Отечестве. Нет среди военных смелых и решительных генералов? Поручите операцию мне, майору морской пехоты…»
Шутка, конечно, но писатель отдавал тебе отчет в том, что для укрепления и реализации конституционной власти крайне необходима сильная воля, убежденная в приоритете государственности. А сей фактор неизменно связан с насилием, ибо государство – аппарат принуждения, желают этого охломоны из охлократов или не очень.
Их-то, к сожалению, никак и ни к чему не принуждали.
Интересную статью ученых-физиков из Московского университета Алешина и Мельникова, поместила 29 января «Правда».
Статья недвусмысленно называлась «Что такое «друзья демократии», и как они воюют против народа». Начав разбирать недавние статьи Гавриила Попова, авторы вычислили несколько приемов, разработанных моссоветовским головой для оболванивания читателей. В приемах этих функционировали и святые угодники «демократы», якобы радеющие за простого труженика, хотя давно уже очевидно, – народ для дерьмократов не более чем навоз для удобрения нивы, на которой вырастут их уже сейчас сверхмеры превысившие льготы прежних аппаратчиков новые, офуенные привилегии.
Здесь, разумеется, и бяка-Центр, не дающий ура-либералам повести нас в светлое будущее, теперь уже к вершинам капитализма. И радение за новую панацею-коалицию, она потом вырастет в монстра по прозвищу круглый стол. И явные намеки на уход со сцены, разумеется, Президента. И протчая, протчая.
Отметив, что «сквозь радикализм некоторых – демократов, разумеется – отчетливо проглядывают самые махровые неофашистские краски», Алешин и Мельников подчеркивали: главный метод, избранный радикалами – разрушение, деструкция в качестве основы общественного мышления.
Но ведь это настолько очевидно, – думал сочинитель, просматривая статью, – что только диву даешься – почему столь долгое время не прозревают люди… Ведь логика деструктивности неумолима. Ломать – не строить! Призывы к разрушению шаг за шагом подводят к черте, за которой, кроме разрушения, вообще ничего нет.
А главное в идее разрушения – уничтожение Советского Союза. Полсотни картофельных, свекольных и лесных республик предлагает разместить умник Попов на шестой части планеты заместо Великой Державы, начать немедленное переселение десятков миллионов соотечественников.
– А в какую копейку сие обойдется, подсчитал профессор-экономист!? – мысленно воскликнул Станислав Гагарин и тут же обрезал себя: не в рублях и копейках дело. Ко вселенскому кровопролитию толкают Отечество поповы и ельцины, афанасьевы, собчаки, старовойтовы и станкевичи-заславские…
Толково написал об этом в том же номере «Правды» Евгений Сорокин, в обширном письме, озаглавленном «Доколе терпеть хулу и клевету», про антикоммунистический шабаш, развернувшийся в стране. Он призвал встряхнуться, сбросить с народной холки, ошалевших от наглости, вылезших из подполья бесов. Не осенять себя испуганно крестным знамением, а коммунисты уже и в церковь зачастили, не повторять «Чур меня!», а подобно гоголевскому кузнецу Вакуле схватить бесов за хвосты, оседлать и заставить работать на Отечество.
А будут отлынивать – назад в преисподнюю! В тартарары, в пекло, в геену огненную…
В последнее время, когда Станислав Гагарин брал в руки «Известия», он заглядывал на последнюю полосу, где внизу значились фамилии редколлегии, отыскивал там шесть букв, образующих имя Севрук, оно предшествовало титулу «первый заместитель главного редактора».
Почти тридцать лет, с магаданских времен, знал Гагарин этого человека, и сейчас с понятным любопытством пытался представить – на чьей же стороне находится Севрук, крупнейший теоретик и практик эпохи застоя, державший в единоличных руках прессу и книгоиздательское дело страны.
Разумеется, говорить с ним на подобную тему да и вообще хоть как-то общаться писатель не собирался, бывшие знакомцы взаимно устраивали друг друга в тапочках, и потому интерес к идейным, так сказать, внутренностям сегодняшнего Севрука носил скорее академический или, что точнее, коллекционерский характер.
Во всяком случае, сама газета круто отдавала ломехузным душком, едко воняло им от ряда известинских материалов. Вот и сегодня на последней полосе затеялся спор вокруг двойного патрулирования, и давно сношавший правовую тему людовед и поборник справедливости Феофанов, ничтоже сумняшеся, доказывал в комментарии, что беспокойство Президента о том, чтобы самому Феофанову уличные хулиганы не проломили голову, по его просвещенному мнению не вяжется, мягко говоря, с правами и свободами граждан, демократическими нормами жизни общества, устоями правового государства.
Нападки на Президента в желтой прессе шли не косяком, а лавиной. Теперь никто уже не сомневался, выдели Президент каждому гражданину по бочке птичьего молока, и дерьмократы поднимут галактический хипиш: почему выдали не в мелкой расфасовке?
«Московская правда» открыла номер дня рождения нашего Водолея репортажем «Операция «Обмен» завершена». В репортаже черным по белому излагалось: Указ Президента по крупным денежным купюрам вызвал переполох у мафии, спешно проводились сходки воров в законе в зонах и на воле. А главное, сообщалось в репортаже, благодаря воцарившейся панике среди мафиозных группировок органам МВД Союза и отдельных республик совместными действиями удалось обнаружить новые бандитские образования.
Да и потеря восьми миллиардов преступных денег – это не кот наплакал.
А коль завопили сверх меры по поводу обмена поповские «Куранты», обвиняя премьера Павлова в грабеже населения, то было ясно, как не по вкусу пришлась сия мера акулам подпольной – пока еще! – буржуазии.
После того, как в «Советскую культуру» пришел Альберт Беляев, читать эту газету, равно как и печататься в ней, Станислав Гагарин перестал. Но для библиотеки «Отечества» издание выписал. Проглядывал порой, начиная убеждаться в том, что ломехузность, которую насаждал с приходом на трон Беляев, подсократилась. Видно, новый секретарь по идеологии, умница и гагаринский земляк Дзасохов недвусмысленно дал перевертышу Беляеву, бывшему теоретику по борьбе с буржуазной пропагандой, понять: работаешь, парень, в газете, которую учредил, понимаешь, Центральный Комитет КПСС, а не какой-нибудь либеральный ЖЭК Октябрьско-Заславского райсовета.
Сегодня в этой газете трепачи с учеными званиями из клуба «Свободное слово» при Союзе кинематографистов изощрялись в дискуссиях «Есть ли у России будущее?» Вот так, ни много, ни мало…
Перечитал писатель высказывания остепененных дискутантов, и лишь одно высказывание взял на заметку: экономика не должна быть отделена от этики и права. С этическим нигилизмом ему не раз и не два приходилось сталкиваться в коммерческих делах. Обмануть, не сдержать слова, попытаться сдернуть с себя лишний незаработанный контрагентом рубль – в порядке вещей у нынешних горе-бизнесменов.
Один Сергей Павлов-младший чего стоил, заявив однажды председателю «Отечества»; мораль и нравственность не есть экономическая категория.
…День рождения председатель «Отечества» провел на службе, работал до вечера, в Голицыне не поехал, надо побыть с домашними, какой-никакой, а семейный праздник, хотя честно признаться предпочел бы и сегодня поработать над этим вот романом. Впрочем, «Вторжение» Станислав Гагарин временно отставил, ибо с середины января с космической скоростью писал сценарий двухсерийного фильма по собственному роману «Мясной Бор».
Втравили его в подобную затею адмирал Шашков и режиссер Салтыков, вознамерившийся изобразить на экране трагедию Второй ударной армии.
Работа над сценарием завершалась, большую часть его сочинитель продиктовал Ольге Сергушичевой, местами использовал куски из романа, который согласно плану Воениздат готовился выпустить во втором квартале.
Настроение у председателя «Отечества» в день 29 января было отнюдь не праздничным, но достаточно светлым. Дела в объединении шли пусть не так блестяще, как хотелось, но достаточно сносно. Одолевали думы о положении в стране, но и это не было поводом опускать руки, ибо писатель давно сделал собственным лозунгом призыв древних римлян: Laboremus! Будем трудиться!
Вера Васильевна, похлопотав на кухне, улеглась, а муж ее все сидел за обеденным столом, заваленным ворохом газет, где на все лады рассматривался кощунственный уже по самой постановке вопрос: есть ли у России будущее… Он думал о роли ломехузов в русской истории, о том, куда они заведут страну на этот раз.
И так ему не хватало сейчас Иосифа Виссарионовича, который наверняка знал будущее! Разумеется, вождь ни на йоту не приоткроет перед ним завесу Грядущего, но можно по отношению Сталина к нынешнему бытию догадаться, какие перемены нас ожидают.
«Перемены мы обязаны организовать сами», – сердито возразил себе Станислав Гагарин.
Писателю вновь припомнился «Жук в муравейнике» Стругацких. Вовсе не просто так предупредили человечество братья-умники, братья-провидцы. Правда, идею воплощения в человеческую личность внеземного разума отработал до них Сергей Павлов-старший в романе «Лунная радуга». Но сибиряк-красноярец загибал больше по части общего космизма. А Стругацкие забытовали идею, придали ей житейский шарм и оттого исключительную зловещность.
Смысл их видения сводился к тому, что апокалиптический образ существа, в нашем случае ломехузы, ни физически, ни духовно не отличается от Homo Sapiens’а. Более того, монстр вообще ничем не отличается от человека ни логикой, ни чувствами, ни мироощущением. Жук в муравейнике, и тут обозначение ломехуза более чем кстати, живет и работает в самой толще человечества.
И этот самый жук несет в себе неведомую грозную, крайне разрушительную программу. И страшнее всего, полагают Стругацкие, что ломехуза ничего не знает о заложенной программе, и ничего не узнает о ней даже в тот неопределенный момент, когда программа эта включится наконец, взорвет в нем землянина и позовет его… Куда? К какой цели?
Действительность, с которой столкнулся Станислав Гагарин, оставила позади пророческие домыслы писателей-фантастов.
Разумеется, далеко не все, но завышенные, так сказать, ломехузы прекрасно ведали в чем суть заложенной в них программы. Работали они над воплощением идеи мирового господства и торжества Зла на планете осознанно и целево. И еще как работали!
Обуянные навязчивой мыслью о необходимости тотального разрушения, они взяли на вооружение готовый сценарий Семнадцатого года и шпарили по нему с одержимостью неофитов. Оставалось только дивиться тому, что примитивный их прием народ до сих пор не почувствовал, ибо замороченных Великим Уральцем людей еще хватало.
Станислав Гагарин повздыхал-повздыхал над газетами и решил ложиться спать, время приближалось к полуночи. Погасив на кухне свет, он отправился в гальюн, а когда отлил на сон грядущий и вышел в холл, то увидел: в кухне горит лампа.
Сердце писателя екнуло. Он хорошо помнил, как щелкнул выключателем.
Так оно и оказалось.
За кухонным столом напротив хозяйского места сидел Сталин.
– Пришел поздравить, понимаешь, – улыбнулся Иосиф Виссарионович. – Кажется, успел… Не ждали? С днем рождения, товарищ литератор!
