Текст книги "Вторжение"
Автор книги: Станислав Гагарин
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)
– Мне надо на мостик, – упрямо проговорил командир батальона.
Он полусидел в собственной каюте, со сдержанной злостью посматривая на отказавшуюся повиноваться ногу.
Федор Иванов переглянулся с Иваном Гончаренко. Бывший таксист из Киева, сомневаясь, покачал головой.
– Мы ужо сами таки довершим, Олекса Иваныч, – певучим украинским говорком возразил Иван, – а вы ж такой раненый… Треба лежаты, товарищ комбат.
– Вперед, парни! – воскликнул Александр Иванович и приподнялся. – Мы из морской пехоты! А это означает – стожильные… Удар! И свет туши… Несите на мостик! Я обязан вступить в командование кораблем и сказать людям, что «Великая Русь» свободна. Необходимо и тех, кто держит оружие в руках, бескровно принудить сдаться. Надо врубить общесудовую трансляцию. Лишние жертвы бессмысленны. Вперед!
Иван и Федор беспрекословно подчинились. Скрестив руки, ребята усадили на них комбата, вынесли его в коридор и принялись подниматься по трапу, ведущему на капитанский мостик.
– И яко видех очима своима грешныма, поистине тако и написах, – прошептал Станислав Гагарин, кривясь от боли в простреленной ноге.
Он крепко охватил морских десантников за плечи и подумал о том, что никак не приукрасит историю, в которой принял такое хотя и своеобразное, только непосредственное участие. Тогда и пришли на память слова игумена Даниила из его «Хождения в Царьград».
Утром нынешнего дня, за два часа до начала посадки пассажиров на «Великую Русь» Станислав Гагарин попросил аудиенции у Иосифа Виссарионовича. Необходимо, мол, уточнить детали, перебрать по пунктам план операции.
– Хорошо, – согласился вождь. – Скажите Вере Васильевне, что вам надо встретиться с начальником госпиталя, и приходите к бывшему дворцу бухарского эмира. Там и поговорим.
Деловую часть они свернули быстро, научились понимать друг друга с полуслова, а зачастую и без слов. Тогда писатель и обратился к вождю, время позволяло, а председателю «Отечества» о многом хотелось спросить Иосифа Виссарионовича, когда еще возникнет такая возможность. Станислав Гагарин сказал:
– Одни называют частную собственность проклятьем человеческого рода, другие именуют ее священной… Кто прав?
– Насколько мне помнится, вам известно, что генерал Власов в Манифесте Комитета освобождения народов России предлагал ввести трудовую, понимаешь, частную собственность.
– Я знаю…
– Приставленное спереди слово принципиально все меняет. Трудовая частная собственность… Сие понятие сейчас и на вооружении коммунистов Державы. Именно в этом, понимаешь, соль.
– Вопрос лишь в том, как определить степень трудового участия в создании конкретной собственности, товарищ Сталин.
– Нет ничего проще, – живо отозвался вождь. – Ваш собственный пример свидетельствует об этом. Разве кто-нибудь может усомниться, что «Отечество» и в воениздатовском, и в литфондовском вариантах возникло на базе именно гагаринского интеллектуального капитала. Дважды вы начинали с пустыми счетами, и, создавая издательское предприятие, а теперь вот и киностудию, не взяли у государства или у кого бы там еще ни копейки ссуды. Хотя однозначно известно: для того, чтобы начать дело, нужен первоначальный стартовый капитал…
Не хочу быть пророком, не буду зловеще, понимаешь, каркать, но и в третий раз вы сумеете начать с нуля…
– У нас капитала не было ни в первом, ни во втором случаях, – согласился Станислав Гагарин.
– Он у вас, понимаешь, всегда находился на плечах, – ворчливо сказал Иосиф Виссарионович. – Ваша голова! Умение организовать людей, зажечь их идеей, жестко потребовать исполнения приказа, а также чувство предвидения, интуиции, мгновенная реакция на изменение конъюнктуры… В комплексе это и есть интеллектуальный капитал! Именно его вы и вложили в дело, потому все, понимаешь, что имеет «Отечество» – ваша, молодой человек, трудовая частная собственность.
– А мои работники? Разве они…
– Нет! – резко оборвал литератора вождь. – Работников подобрали вы, учили их работать вы, действуют они, руководимые вашей волей. Разве не так?
Станислав Гагарин молчал. Воспитанный несколько в ином ключе, когда приоритеты оставались за коллективом, когда формальная группа людей всегда оказывалась права, а личность обязана была подчиниться общему мнению, писатель считал себя завзятым коллективистом, хотя и мыслил диалектически, признавал, так сказать, роль личности в истории. Конечно, сочинитель достаточно объективно оценивал и собственное значение в делах «Отечества», хотя и не выпячивал никогда личные заслуги, тем более, никто как будто бы не отрицал их.
Порой Станислава Гагарина раздражало, что именно он большей частью оказывался прав. Ведь председатель всегда признавал такую возможность и за другими работниками, требовал от них новых идей и деловой инициативы, не понимая, увы, что далеко не все могут быть достаточно инициативны, и вовсе несправедливо мерить остальных на собственный аршин.
– Тут я заглянул надысь в Далевский словарь, решил посмотреть, как разъясняется знаменитое словечко пролетарий, – с ироничной улыбкой заговорил Станислав Гагарин. – У Владимира Иваныча сказано так: пролетарiй – бобыль, бездомный или безземельный, безпрiютный, захребетник… Во как! А пролетариат, собственно, или пролетарство, определяется так: быть в сословье пролетарiей, бобыльство, бездомничество, безземелье, захребетничество.
– Вы правы, – согласился Сталин. – Постоянно думаю об этом. Если бы российские, понимаешь, марксисты перевели слово пролетарий на русский язык и выдвинули лозунг «Захребетники всех стран, соединяйтесь!» – крепко сомневаюсь, понимаешь, в победе большевиков.
Если бы нынешний генсек попросил у товарища Сталина, понимаешь, совета, то сей призыв порекомендовал бы ему снять. Пишите просто: «За нашу Советскую Родину!» Или призовите объединиться россиян планеты. Их двадцать миллионов, понимаешь, живет за кордоном. И для них я смог сделать только одно: после войны предоставил каждому советское гражданство.
– И правильно поступили, товарищ Сталин, – заметил сочинитель. – За границей я встречал соотечественников с русскими паспортами. Вы бы видели – как они гордятся этим!
– Рад услышать такое от вас, – сказал Отец народов, и в голосе вождя Станислав Гагарин ощутил некую расстроганность, что ли…
Некоторое время они молчали.
– Кстати, о пролетарской, понимаешь, проблеме и чстной собственности…
Товарищ Сталин помнит, как вы готовились к аспиратскому реферату по диктатуре пролетариата и раскопали, понимаешь, обращение Маркса и Энгельса к Союзу коммунистов марта тысяча восемьсот пятидесятого года…
– Вам и это известно? – изумился писатель.
– Стараемся, – улыбнулся вождь. – Так вот, основоположники писали там: если демократические мелкие буржуа хотят возможно быстрее закончить революцию, ограничившись косметической, понимаешь, перестройкой, интересы и задачи партии в том, чтобы сделать революцию непрерывной. Слышите интонацию Льва Давидовича Троцкого?
В обращении подчеркивалось, что до сих пор, пока все более или менее имущие классы не будут отстранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной, понимаешь, власти, пока ассоциация пролетариата не только в одной стране, но и во всех господствующих странах мира не разовьется настолько, что решающие производительные силы не будут сосредоточены в руках пролетариев – говорить, понимаешь, о победе революции нельзя.
Для нас, – решительно утверждали Маркс и Энгельс, – дело идет не об изменении частной собственности, а об ее уничтожении, не о затушевывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего, понимаешь, общества, а об основании нового общества.
Такие вот экстремисты, понимаешь, основоположники наши.
– «Весь мир… разрушим до основанья, а затем», – с горечью произнес писатель. – Странное дело! Во время óно гордился тем, что откопал сей документ, спорил по этому поводу с профессором Мокичевым. А вот теперь вижу, что создатели диалектического материализма в вопросах партийной стратегии и тактики были законченными метафизиками. Нет ничего примитивнее и пошлее лозунга «Сломать!» Хотя именно с ним пришли к власти новоявленные демократы. Такие вот пироги, Иосиф Виссарионович…
Вождь не отозвался, и Станислав Гагарин увидел, что тот ушел в собственные мысли, проникнуть в них писателю не было дано, хотя порой испуганно хотелось хотя бы на мгновенье заглянуть в духовный мир прибывшего со Звезды Барнарда существа, узнать, о чем может думать космический Сталин.
– «Обманите меня… но совсем, навсегда, – глухо с едва различаемым надрывом, заговорил вдруг Сталин. – Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда… Чтоб поверить обману свободно, без дум, чтоб за кем-то идти в темноте наобум…
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал, кто ведет лабиринтом неведомых зал, чье дыханье порою горит на щеке, кто сжимает мне руку так крепко в руке… А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман…
Обманите и сами поверьте в обман!»
Скорее не от стихов Волошина, а от того, что читал их Сталин – и как читал! – писателю стало жутко. Он вдруг вспомнил Надежду Сергеевну, супругу вождя, и подумал: не декламировал ли подобные строки Иосиф Виссарионович ей… Впрочем, видятся ли они друг с другом в Ином Мире?
– Нет, – резко ответил вождь. – Теща говорила, что Надежда, мол, не против… Но товарищ Сталин уклонился от встречи. Не могу, понимаешь, простить ей… В такое время покинула меня! А дети? Совсем еще несмышленышей оставить в сиротстве… Это неестественно для подлинной матери! А в любой женщине всегда виделось мне, понимаешь, в первооснове материнское начало.
Товарищ Сталин поднялся и принялся нервно ходить из угла в угол.
Писатель нерешительно встал, кашлянул, чтобы привлечь внимание вождя, ясно было: пора уходить.
– До свидания, товарищ Сталин, – нейтральным голосом произнес литератор. – Пошел я покудова…
Сталин молча кивнул.
«Понапрасну растревожил его тогда, – подумал Станислав Гагарин, пока сынки командира батальона несли его на скрещенных руках к ходовому мостику. – Хотя он сам решил читать стихи Максимилиана, стихи и ослабили вождя. Вот и космический, понимаешь, субъект, а ничто человеческое ему не чуждо… А где же мои противники-враги?»
Он увидел каюту, в которой разместился штаб Автандила Оттовича. Кроме главаря банды, президента, как назвал его Шкипер, здесь были два телохранителя с автоматами на шеях и щеголеватый референт, или по блатной фене шестерка. У пижона болтался на ремешке через плечо пистолет-автомат Стечкина в деревянной кобуре.
– Почему мы стоим? – вскричал с явно истерическими нотками Бровас. – Почему не покончили с черноперыми? Их всего-то полдюжины… Против полусотни отборных моих людей! Всех уволю! И без выходного пособия… Где Шкипер?
Референт с виноватой улыбкой развел руками.
– Звоните на мостик!
Вдруг включился динамик принудительной трансляции. Послышался усталый, но внушительный голос комбата:
– Господа террористы! Теплоход «Великая Русь» освобожден подразделением морской пехоты, которым командую я, майор Александр Ячменев. Всем, кто меня слышит! Дальнейшее сопротивление бесполезно! Машинное отделение и капитанский мостик в наших руках. Тем, кто сдаст оружие, гарантирую жизнь. Пассажиров и членов экипажа прошу не вмешиваться. Преступники вооружены и очень опасны. Повторяю: немедленно прекратить сопротивление и сдать оружие!
Майора слушали не только Бровас и его люди в каюте. Слушали матросы «Великой Руси», пассажиры, загнанные в музыкальный салон и каюты.
Один из охранников, который стерег пассажиров, решительно вышел к сцене, где обычно работает оркестр, и положил на пол автомат, потом два запасных рожка к нему.
К автомату бросилась шляпа в горошек, схватила оружие, потрясла им над головой.
– Ура! Мы победили… Господа! Как член руководства крестьянской партии, объявляю лайнер суверенной территорией, а также свободной экономической зоной. Необходимо отправить срочную телеграмму в ООН…
К горошку подобралась давешняя дама, уже одернувшая либерала. Она опять резко нахлобучила шляпу на уши.
– Вояка! – презрительно проговорила она и отобрала автомат. – Тьфу на тебя, пацифист…
Горошек как ни в чем не бывало оборотился к сдавшему оружие бандиту.
– Руки! Ему надо связать руки… Подержите его, я мигом это сделаю…
Либерал выдернул брючный ремешок, бросился к террористу. Но брюки у горошка упали на колени, он запутался и растянулся на палубе под общий смех.
Юнга Александр подошел к женщине с автоматом и деловито принял от нее оружие.
– Это для товарища майора, – многозначительно сказал он.
В каюте Броваса звучал голос майора:
– …Прекратить сопротивление и сдать оружие!
– Где Шкипер! – завопил потерявший самообладание Автандил Оттович.
А Шкипер, скупо отстреливаясь от Федора Иванова, продвигался в направлении каюты босса. У Иванова кончились патроны, он отсоединил рожок, машинально лапнул себя по бедру, забыв, что он вовсе не в боевом снаряжении морского пехотинца.
Почувствовав, что у Федора нечем стрелять, Шкипер открыто вышел на палубу.
– Ага, – сказал он, зловеще ухмыляясь, – теперь мой верх, черноперый… Хороший корм рыбам устрою! К борту! Хочу чтоб ты сразу ушел на дно…
Федор снял с шеи бесполезный автомат, медленно переступил к релингам ограждения.
– К борту! – бешено заорал Шкипер. – Еще!
Он поднял пистолет, готовясь выстрелить, но в это мгновение Федор метнул автомат в Шкипера. Выстрел Бобика пришелся мимо цели.
Шкипер вскинул руку для нового выстрела, но пущенный Ольгой нож пронзил Шкиперу плечо.
Он успел перебросить пистолет в левую руку, но второй нож вонзился ему в задницу. Шкипер, уронив оружие, с диким ревом упал на колени.
Иванов схватил пистолет, затем снял с пояса Шкипера наручники и надел их на руки бандита.
Ольга посмотрела на бедра: ножны ее пусты. Она выдернула нож из плеча Шартреза Валентиновича.
– Второй! – закричал Шкипер. – Вытащи его из задницы!
– Потерпи, – ответила ему Ольга. – Мы еще не всех бандюг переловили…
Она убежала с Ивановым. Шкипер взревел от ярости и боли, упал на схваченные металлическими браслетами руки. Из задницы его торчал, покачиваясь, металлический нож Ольги.
«Надо завершать операцию, – подумал Станислав Гагарин. – Основная часть работы позади. Шкипер обезврежен, но главная гадина – Автандил Бровас – пока на свободе… Впрочем, какая это свобода, если он вместе с нами находится в ограниченном пространстве».
– Бровас куда опаснее, понимаешь, нежели вы себе представляете, – услышал он голос Иосифа Виссарионовича. – Архиядовитое существо с давно замещенной ломехузами личностью. Его преступный бизнес – прикрытие. Это идейный враг, внедренный, кстати говоря, к доценту Головко, о чем покойный мафиози и не подозревал. Я хотел столкнуть их, понимаешь, лбами, преступников и ломехузов, но первые, как выяснилось, давно под колпаком у Конструкторов Зла. Так что поберегитесь новоиспеченного бандитского президента!
Писатель хотел спросить вождя, как же случилось, что Великую Русь, без кавычек, захватили во время óно иные бровасы, шартрезы и автандилы, но вспомнил: товарищ Сталин пребывал в той же компании. Впрочем, общается с ним другой Сталин, как будто зеркально отраженный, но из другого слепленный теста.
«Может быть он из антимира?» – усмехнулся председатель «Отечества».
– В какой-то степени вы правы, – отозвался вождь.
– Но как быть с аннигиляцией? – осторожно спросил Станислав Гагарин. – Я ведь общаюсь с вами…
– Не морочьте себе голову, понимаешь… Хотите добрый совет? Когда возникнет потребность отвлечься, отойти от мирской суеты, начинайте размышлять о Метагалактике, видимой части Вселенной. Или вообразите, что может таиться за пределами Метагалактики, и подумайте: не мелки ли по сравнению с объектом ваших размышлений жалкие интриги демократов, митинговые вопли неорадикалов, понимаешь, и злобные нападки на Отечество новоявленных ренегатов.
– Да, но эти ренегаты готовы устроить Варфоломеевскую резню для тех, кого еще вчера называли товарищам и, – возразил писатель. – Значит, опасность быть зарезанным существует и для меня, разумной личности, коя и есть, если хотите, интеллектуальная Метагалактика.
– Потому мы с вами и срываем планы ломехузов, – пояснил товарищ Сталин. – Только им, агентам космических Конструкторов Зла, и нужен Хаос, а многочисленные дерьмократы, как метко, понимаешь, прозвал их народ, ублюдочные марионетки в руках хитрых и расчетливых хозяев. Да, они суть опасные, но управляемые извне безнравственные монстры.
Кстати, ваши подопечные пытаются дать деру… Не теряйте бдительности, комбат.
Станислав Гагарин мысленно переместился на шлюпочную палубу и увидел, что двое бандитов пытаются опустить спасательную шлюпку. Они вывели ее уже за борт и вот-вот спустят на воду.
В шлюпку прыгнул Андрей Павлов.
– Удрать хотите, козлы?! – закричал он. – Не выйдет, братцы-кролики!
Началась схватка в шлюпке.
Заметивший ее третий боевик включил шлюпочный механизм. Шлюпка пошла вниз, затем ее перекосило на шлюп-талях, носовой гак слетел с блока, Павлов и бандиты посыпались из шлюпки в воду.
В каюту Броваса вбежал вдруг террорист. Он прошептал на ухо подбежавшему к нему шестерке, референту-щеголю Автандила Оттовича.
– Нашли! – закричал вдруг референт. – Бабу евонную нашли…
Он потыкал пальцем в динамик, откуда еще недавно слышался голос майора Ячменева.
Бровас скомандовал:
– Давайте ее сюда!
Андрей Павлов попытался взобраться на палубу «Великой Руси» вдоль борта по тросу из шлюп-талей.
Трос вдруг стал травиться, и Андрей вновь полетел в воду.
Но юнга Александр, автомат висел у него за спиной, сбросил Павлову шторм-трап.
Майор Ячменев, усаженный в шезлонг, вытянув раненую ногу, осматривал в бинокль горизонт.
– Всех взяли? – спросил он Камая.
Здесь же находились Олег Вилкс и Ваня Гончаренко.
– Вроде не стреляют, – неуверенно ответил Алексей Камай.
– Главный бандит! Где их босс, которого они зовут президентом? Операция не закончена, пока мы его не схватили. Ищите его, ребята! Опаснее гада, чем этот тип, не бывает.
В каюту Броваса бандиты, среди них Жиган, привели Елену Сергеевну.
– Вот она! – сообщил шестерка. – Это и есть жена того черноперого головореза, евонная, значит, баба…
– Скажите, мадам, – любезным тоном обратился к перепуганной женщине Бровас, – вы и есть супруга человека, который устроил этот небольшой, мягко говоря, мешебейрах?
– Да, – гордо вскинула голову Елена Сергеевна, – я жена и соратница этого человека, чем горжусь, между прочим…
– Подобная гордость делает вам честь, мадам… Но вот о чем хочу вас попросить. Уговорить вашего мужа сдаться. Вот телефон. Звоните на мостик. Он сейчас там.
– Никогда! И скоро майор доберется до вас…
– Не следует быть такой категоричной. Вы, мадам, не в его руках, а в моих. Подготовьте, парни, эту крошку.
Два телохранителя с угрожающим видом подошли к Елене Сергеевне.
Молодая женщина в ужасе прижалась к стене, зажмурила глаза.
– Хватайте ее! – истерично закричал Бровас. – Сорвите одежду! Изнасилуйте! Вырежьте сердце! Разрубите на куски! Изжарьте на шашлык!
– Назад!
В дверях каюты появился Андрей Павлов. В руках у него было по пистолету.
Охранник дал очередь, но стрелял он по пустому месту: Андрей метнулся уже в сторону.
Олег Вилкс и Ваня Гончаренко с двумя-тремя автоматами на плечах конвоировали сдавшихся бандитов через музыкальный салон. Их было человек шесть, не больше.
С морскими пехотинцами важно шествовал и юнга Александр.
С автоматом парнишка не расставался. Боевики угрюмо смотрели себе под ноги. Пассажиры и освобожденные члены экипажа провожали их суровыми взглядами.
А в каюте Броваса разыгрывался заключительный этап смертельного сражения.
Выстрел Андрея Павлова! Охранник упал, уронив автомат.
Второй бандит дал автоматную очередь в Павлова, но безрезультатно. Пуля Андрея поразила его в ногу, террорист упал и пополз в угол.
Референт, задрав руки, трясся всем телом. Пистолет Стечкина нелепо болтался у него на плече.
– Отойди от нее, козел! – крикнул Бровасу Андрей Павлов.
Автандил Оттович поднял трость, с которой не расставался. Главарь нажал особую кнопку. Оболочка трости вдруг слетела, сброшенная пружиной. Вместо трости возникла узкая шпага.
Бровас приставил острейший ее конец к горлу Елены Сергеевны.
– Еще движение – и я ее заколю! – предупредил Автандил Оттович. – Бросай пистолеты!
Андрей в растерянности метнулся взглядом туда и сюда, в ярости швырнул пистолеты на палубу.
– У меня есть еще шанс убить медведя, – ухмыльнулся Бровас. – Вернее, эту очаровательную майоршу…
Острый конец шпаги едва не вонзился в горло Елены Сергеевны.
– Подними руки, щенок! – приказал Бровас морскому пехотинцу.
Андрей поднял руки, и, мельком взглянув за спину Броваса, улыбнулся.
Автандил Оттович вдруг осознал, что за спиной у него происходит нечто, но супербандит боялся отнять шпагу от горла жены командира батальона.
Стремглав, сверкнув молнией, пролетел нож и ударил мафиози в плечо.
Упала шпага.
Позади Броваса стояла все еще как бы устремленная в броске собственного ножа Ольга Русинова. За ее спиной – открытый прямоугольник иллюминатора, в нем виновато улыбался Федор Иванов.
– Мне сюда не пролезть, – проговорил богатырь-морпехотинец.
Елена Сергеевна бросилась к спасителю Андрею, тот крепко обнял ее, затем пришел в себя, и резче, чем следовало в обычных условиях, отстранил женщину.
Жена майора Ячменева поняла и опустила голову.
Оля Русинова полуосуждающе, полупрезрительно смотрела на них. Девушка по-своему разобралась в этой истории.
Шестерка Броваса продолжал стоять с поднятыми руками.
– Опусти руки, болван, – предложил ему Андрей Павлов. – Да перевяжи хозяина… Ему до уголовного процесса выздороветь надо.
Ольга сняла с референта ремешок с пистолетом Стечкина, достала оружие, прицелилась в Автандила Оттовича.
Бровас с ужасом смотрел на девчонку.
– В штаны не наложил, дядя? – спросила Ольга, отправляя пистолет в кобуру.
Александр Иванович снова смотрел в бинокль.
– Вот они родные, – расстроганно проговорил он, опуская бинокль.
К теплоходу «Великая Русь» шли десантные корабли на воздушных подушках.
На мостике головного корабля находились генерал Владимир Романенко, начальник береговых сил, и командир бригады морской пехоты, полковник Кочешков.
Над палубой «Великой Руси» зависли два вертолета, из которых выпрыгивали морские пехотинцы.
Их радостными возгласами встречали пассажиры и члены экипажа. Женщины целовали растерянных парней, мужчины похлопывали по спинам.
На мостике майор Ячменев пытался подняться из шезлонга.
Ребята, Камай и Гончаренко, помогли ему встать на здоровую ногу.
Десантные корабли приблизились к «Великой Руси».
– Я сам… Хочу сам…
Комбат пытался удержать равновесие, ему трудно было это сделать, трудно стоять без помощи матросов.
Появился юнга Александр, протянул майору автомат.
– Я же говорил, дядя, что вы герой… Хотя и безоружный.
Александр Иванович наклонил голову, и юнга повесил автомат ему на шею.
– Спасибо, тезка, – улыбнулся Ячменев. – Без тебя мы бы не сдюжили…
На мостике появились Андрей Павлов с Еленой Сергеевной, Олег Вилкс, который передал террористов прибывшим на вертолетах товарищам, Ольга Русинова с тростью Автандила Оттовича.
Ольга бросилась к майору и подала ему трость, с помощью которой чуть было не убили его жену.
Ячменев благодарно улыбнулся отчаянной девушке, взял трость в руку и, опираясь на нее, стоял теперь на палубе без посторонней помощи.
Другой рукой он погладил Ольгу по голове. Потом приветственно помахал начальству на мостике десантного корабля, проследовавшего траверз «Великой Руси».
Снова хотел погладить Олину голову, повернулся и увидел собственную жену, улыбнулся ей, лихо подмигнул и привлек к себе.
– Авось, Ленуся, вернут мне вторую звезду, – шутливо проговорил он. – Здесь я действовал вообще без инструкций.
В вертолеты вводили уцелевших террористов. У самого борта лежали закрытые трупы тех боевиков, которым, мягко говоря, не повезло. Трупов было предостаточно.
С суровым презрением смотрели на бандитов команда и пассажиры.
На мостике теплохода «Великая Русь» генерал Романенко сказал Ячменеву:
– Тебе надо в госпиталь, Шурик…
– А как же наш с Еленой круиз? – притворно испугался майор.
– Подлатаешь ногу – дадим второй отпуск… Полетишь вертолетом или с нами на подушке?
– С вами, – согласился майор. – На подушке оно вроде мягче… Собирайся, Лена. С такой ногой на белый вальс меня не пригласишь.
Он повернулся к ребятам, славным парням из морской пехоты.
– Плывите, братцы… Теперь вы мирные люди… Приветы родителям! И мое командирское им спасибо! И ты будь здоров, тезка! Возьмем тебя в морскую пехоту…
Крепко, по-мужски пожал руку юнге Александру, затем погладил по голове радостно улыбающегося мальчишку.
Капитан теплохода «Великая Русь» опустил ручку машинного телеграфа к отметке «Полный вперед»!
Лайнер набирал ход и двигался по русскому морю к родному берегу.
Фантастически паря над водной поверхностью, десантные корабли на воздушной подушке сопровождали освобожденный от бандитов теплоход. «Великая Русь» возвращалась в Отечество.
– Вы довольны, товарищ Сталин? – спросил писатель.
– Основательно получилось, без случайностей и накладок, – отозвался вождь. – Добротная работа, понимаешь…
