Текст книги "Механизм "Ноль""

Автор книги: Станислав Коронько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

Ставка Ена себя оправдала. Премьер пожелал личного общения с господином Эроглу, беглым лейтенантом и с еще неким парнем, назвавшимся посланником земной миссии, но почему-то впоследствии, после опознания, оказавшемся уроженцем Агарда, приговоренным к ликвидации за связь с Еном. Эти трое показались премьеру крайне неординарными личностями, если оказавшись в безопасности они предпочли вернуться обратно и противопоставить себя всей планете, не имея на успех практически никаких шансов. Естественно, после просмотра записей с консоли, он догадался об истинной цели их визита, но это знание только еще больше подогрело его интерес к мотивам этих людей.

– Проводите их, – раздался из динамика коммуникатора внутренней связи голос Анфило, и сидевшая за массивным дубовым столом молоденькая, фигуристая секретарша кивнула телохранителям премьера, разрешая им войти вместе с подопечными в рабочий кабинет самого могущественного человека на планете.

Один из четырех бойцов в белых «Ирбисах» подошел к тяжелой двери, потянул на себя бронзовую ручку и первым прошел в кабинет, велев пленникам следовать за ним. Мягко ступая босыми ногами по устилающим полы коврам, Ен, Тэм и Илья проследовали в кабинет к ожидающему их правителю. В окружающей их обстановке роскоши и духа старины серые тюремные робы выглядели неуместно, однако броня телохранителей смотрелась еще более дико и аляповато.

Проводив странную компанию грязных, босоногих заключенных и чересчур нервных телохранителей неодобрительным взглядом, секретарша грациозно поднялась со своего стула, подошла к распахнутой настежь двери, которую никто не удосужился закрыть после себя, и, упершись лакированными черными туфельками в ковер, налегла на нее всем телом. Закрыв дверь, она опустилась на корточки, длинным ногтем поскребла один из многих пролежней, оставленных на ковре ступнями «Ирбисов», и вернулась на свое место. Ковры были испорченны безвозвратно, и нужно было вызывать коменданта, договариваться об их замене. Секретарша тяжело вздохнула и потянулась к пластине коммуникатора.

Войдя в кабинет, пленники обнаружили просторную комнату с двумя высокими, заостряющимися кверху окнами справа от двери, широким столом с четырьмя мониторами напротив неё, книжным шкафом, ломившимся от переполнявших его изданий, слева и большой люстрой с хрустальными канделябрами под потолком. За столом, буквально утопая в глубоком, обитым красным бархатом кресле, со строгим видом восседал премьер, внимая рапорту вытянувшегося в струнку офицера в черном мундире диверсионного подразделения. По фигуре, коротко остриженному затылку, забинтованной шее и двум серебряным полоскам на каждом погоне Ен опознал в этом офицере Клима.

– Проходите, присаживайтесь, – прервав доклад, подозвал своих гостей премьер, указывая толстым пальцем на стоявшие перед столом три стула. Все они были под стать креслу самого хозяина кабинета – высокие, глухие спинки, обивка из красного бархата и тяжелые бронзовые ножки, превращающиеся на концах в львиные лапы.

Подталкивая апатичного Тэма плечами – руки были скованы за спиной наручниками – Ен с Ильей пересекли комнату и заняли предложенные им места, расположившись рядом друг с другом, причем Ен сел так, чтобы между ним и Илье оказался Клим. Тэм с потерянным видом и застывшим взглядом остался стоять, пока на плечо ему не легла рука телохранителя, заставившая воспользоваться гостеприимством премьера. Остальные телохранители, подняв оружие к потолку, внимательно следили за пленниками, готовясь в любой момент остановить их движение.

Помахав ладонью и заставив Клима чуть передвинуться в сторону, премьер положил руку на одну из земных консолей и произнес:

– Ну вот я наконец и встретился с двумя самыми беспокойными гражданами моей скромной страны. – Поймав взгляд оробевшего от личной встречи с такой важной птицей Ильи, он слегка, одними губами, улыбнулся. – Вас, юноша, я не имею чести знать лично и в ваши заслуги не посвящен, однако и вы тоже попадаете под это определение. Не думаю, что законопослушный гражданин стал бы связываться с этими двумя.

Илья выбрал игру в молчанку и просто проигнорировал замечание Анфило.

– Итак, – утратив интерес к Илье, продолжил премьер, – как там обстоят дела у землян? Скоро они покинут мою планету?

– В течение нескольких часов, – ничуть не удивившись осведомленности Анфило, ответил Ен. Массовый исход с планеты сил землян, наверное, был сюрпризом только для рядовых и младших офицерских чинов.

– Очень хорошо, – кивнул премьер, зажмурившись от удовольствия, – разведка точна. Наконец-то можно сосредоточиться на более важных делах.

– На каких это? – встрепенувшись, вступил в разговор Тэм. Скорбь по павшему товарищу и близкому другу никуда не делась, однако усилием воли он отогнал ее в дальние уголки своего подсознания, заставив себя сосредоточиться на насущных проблемах. – Будете и дальше дурить народ? Рассказывать сказки про злых землян?

– Больше этого не понадобится, – усмехнулся премьер. Немного помедлил и многозначительно добавил: – Пока что не понадобится. Но когда мы достроим свои корабли, то…

– Что-что? – хором переспросили трое пленников.

Премьер расплылся всем телом по креслу, поставил локти на подлокотники и сложил ладони домиком.

– Да-да, – словно передразнивая собеседников, произнес он, – вы не ослушались. У нас заложен небольшой флот из нескольких кораблей. И в отличие от земных транспортников, все они будут оснащены вооружением. Рано или поздно мы навестим разжиревшую с нашей помощью Землю с дружеским визитом и попросим ее расплатиться с нами за всю кровь, что мы тут проливали.

Во время этой речи глаза премьера загорелись странным блеском, щеки раскраснелись. Он ослабил туго затянутый галстук, оттянул белоснежный ворот рубашки, и верхняя пуговица, оторвавшись, упала на стол, несколько раз скакнула по гладко отполированной столешнице и утонула в пушистом ковре.

– Вы, господин Анфило, видать, совсем выжили из ума, – только и нашел что сказать Тэм.

– Может быть, – как-то очень легко согласился с ним премьер, – однако ответьте мне: способен ли сумасшедший выиграть войну и вывести свое государство на новую ступень развития?

Тэм не растерялся и парировал:

– А зачем вообще была нужна эта война? Чтобы вы смогли построить свои корабли и напасть на Землю?

Иронично подняв одну бровь, Анфило кивнул:

– В правильном направлении мыслите, господин Эроглу. Земляне запрещали нам иметь свой собственный флот. Теперь их нет, и мы можем продолжить наши работы в открытую. Все четыре года прятать верфи от их шпионов было довольно затруднительно, однако теперь, когда мы сможем перенести их из-под куполов, дело будет продвигаться значительно быстрее.

– Значит, Самуй… – нерешительно вставил Илья.

Премьер откинулся в кресле, с наигранной грустью, за которой скрывалось ликование, взглянул на пленников и беззвучно зааплодировал.

– Поздравляю, вы докопались до сути. Не многие посвящены в тайну гибели города, а земляне так те и вообще, наверное, считают меня монстром, уничтожившим город только для того, чтобы поднять волну народного возмущения. Вот они удивятся годика через три-четыре. Поймут, как сильно они ошиблись, что оставили планету.

– Господи… – онемевшими губами прошептал Тэм.

Размах затеянного премьером поражал. Он не хотел стать царьком в созданном им для самого себя царстве из камней, как считали земляне, он метил намного выше. Он возжелал поставить на колени весь мир. И самое страшное, у него это могло получиться. Земля падет, когда на ее орбите появятся военные корабли с командой из натасканных, готовых к своей и чужой смерти Нулей. Ей ничего не останется, кроме как подчиниться. В противном случае ее будет ждать ужас.

– Господи, – еще раз повторил Тэм. – Я ошибался, называя тебя сумасшедшим. Ты просто редкостная сволочь.

– Возможно, – снова согласился с ним премьер, – однако я забочусь о будущем колонии. Вы даже не представляете, какое процветание ждет это место, когда мы, жители этой планеты, будем диктовать свои условия Земле. У этого куска камня огромный потенциал, который должен быть реализован. Мы станем центром нового мира, и всем нам воздастся за наши жертвы. Я глубоко скорблю по жителям купола Самуй, однако нам пришлось уничтожить этот город. Мы сражались за него до последнего, но когда стало ясно, что отбить его не удастся, то оставалось одно единственное решение – уничтожить его. Другого варианта, как скрыть от землян нашу верфь, тогда не существовало. Это было трудное решении, но мне пришлось его принять.

Давно ожидаемое признание, прозвучавшее из уст премьера, поразило только пленников, которым и так уже все было ясно заранее. Они содрогнулись от отвращения, их лица скривились, выразив презрение к сидевшему напротив человеку, поставившему себя выше неписанных законов морали, возомнившему себя Богом.

Телохранители же даже не шелохнулись. Так же спокойно отреагировал и Клим, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Либо он все знал, либо поступки премьера были для него чем-то не выходящим за границы его представлений о допустимом.

Тем временем премьер продолжил:

– В будущем, когда это колония станет процветающим миром, все поймут и признают мои заслуги перед обществом. И дорога к этому моменту берет стат прямо отсюда и прямо сейчас. Вскоре я смогу сообщить своим согражданам о победоносном окончании войны, и тогда все мы вступим в новую эру.

Во время этой короткой речи премьер начал вести себя подобно клиническому сумасшедшему: он то превращался в одержимого идеей фанатика и начинал возбужденно жестикулировать, то принимал строгую позу, успокаивался и вел себя подобающим для лидера государства образом – сдержанно, чинно. По всей видимости, свои собственные слова о будущих деяниях не слабо возбуждали Анфило, однако стоило ему наконец заметить в глазах Тэма отвращение и ненависть, как он тут же успокоился и больше не позволил себе двусмысленного поведения.

– Ладно, – чуть затягивая галстук, произнес он, – я пригласил вас сюда не для пустых разговоров. У меня есть к вам вполне конкретное предложение.

– И в чем же оно состоит? – собравшись, спросил Тэм.

Анфило положил локти на стол, сцепил перед собой пальцы.

– Я хочу предложить вам жизнь. Вам троим.

В голосе Тэма не прозвучало особого интереса:

– В обмен на что?

– В обмен на вашу преданность, господин Эроглу, – заявил премьер. Указав на Клима заплывшим жиром подбородком, он пояснил: – Наши армейские спецы по достоинству оценили то, что вы сделали с броней моего непутевого родственничка. Они признались, что в полевых условиях за полчаса написать такой код мог только настоящий гений, поэтому было бы неразумно пускать вас в расход. Ваш талант нам еще пригодится. – Премьер наклонил голову и косо посмотрел на Ена. – А вы, лейтенант, тоже выдающаяся личность. Вы снова и снова доказываете, что в своем деле лучше вас нет никого. Вы помогли нам победить, и я был бы последней свиньей, если бы не попробовал отблагодарить вас за это. Вы оступились, я прекрасно это понимаю и готов простить вам эту оплошность. Мне импонирует ваша честность и преданность друзьям, поэтому я хочу поставить их себе на службу. И вот мое предложение, лейтенант: как вы смотрите на то, чтобы вернуться в ряды нашей доблестной армии в качестве старшего инструктора военной академии с последующим переводом вас на должность директора? Конечно, если впоследствии вы докажете свою преданность, я могу вновь подумать о том, чтобы сделать вас командующим над нашими диверсионными подразделениями.

– Дядя… – попробовал было возмутиться Клим, ранее всячески отрицавший свое родство с премьером. Этот возглас был единственной вольностью, что он себе позволил. В остальном же вышколен он был идеально.

– Заткнись! – рыкнул на него премьер. – Ты облажался по-полной. Ты позволил своему самомнению испортить тебе все. Я отдал тебе и свою машину, и опытные прототипы. И где они теперь сейчас, а?

– Если вы считаете, что я достоин наказания, то я готов понести его в любое время, – опустив голову, дабы скрыть неожиданно проявившуюся злость, пробормотал Клим.

– Ладно, закончили, – произнес премьер. Разведя руки в жесте гостеприимного хозяина, он слащаво улыбнулся и спросил: – Так что вы думаете по поводу моего предложения, лейтенант, господин Эроглу?

– Хм… заманчиво… – протянул Ен, покосившись на Илью.

Безмолвный диалог, состоявшийся между ними, не занял и доли секунды. "Готов?" – спросили глаза Ильи. "Да", – чуть кивнул он.

Они возвращались с вполне конкретной целью, и ради ее достижения были готовы пожертвовать всем. Пусть даже смерть премьера ничего не изменит, пусть у него найдется преемник, который захочет подхватить упавшее знамя, продолжит освободительную войну и направит весь гнев колонистов на Землю, но рискнуть стоило однозначно. Другого шанса оказаться так близко к премьеру могло уже не быть. Он не дурак, чтобы когда-либо еще позволить Ену подобраться к себе на расстояние в несколько метров.

Илья рванулся первым, Ен, уже успевший незаметно вынуть из сустава большой палец, снять наручники и снова вернуть его на место, прыгнул вслед за ним. Им не нужно было ни о чем договариваться, они понимали друг друга без слов.

Единственной преградой на пути к премьеру был только Клим – Илья прыгнул на него и плечом попробовал сбить его с ног, что, естественно, не получилось. Кроткий удар тыльной стороной ладони, направленный от себя, угодил прямо в висок Ильи, заставив его пролететь мимо Клима. Он упал на стол премьера, проехался по нему на животе, свернув пару мониторов, и упал с противоположной стороны без движения.

– А… – только и успел произнести премьер, когда рядом с ним, одним прыжком перескочив через стол, на полусогнутые приземлился Ен.

Больше премьер не успел сделать ничего. Он только моргнул, когда заметил летящую ему снизу в лицо раскрытую ладонь. Удар загнал хрящ носовой перегороди прямо в мозг. Из носа хлынула кровь, глаза закатились, и премьер, откинув голову назад, умер.

Ен сместился за кресло содрогающегося в конвульсиях диктатора, и там, где он только что стоял, просвистела пуля, выпущенная одним из телохранителей. Эти четверо и сами когда-то были Нулями, прекрасно знали, с кем имели дело, но все равно позволили застать себя врасплох, понадеявшись на наручники. Служба в мирном куполе развратила их, слишком расслабила, тогда как Ен в очередной раз оправдал произнесенные в его адрес комплименты. Как и подобает лучшему Нулю, он выполнил последнее задание и теперь приготовился встретить свой конец. Сражаться в рукопашную с бронированными бойцами было бессмысленно, поэтому Ен встал из-за кресла, чтобы у его противников не возникло с ним проблем.

Четыре телохранителя стояли, подняв винтовки. Перед ними валялся Тэм – его стукнули прикладом по голове, когда Ен с Ильей сорвались со своих мест. Уже не имело значения, был ли он жив или нет. Уйти на своих двоих из этого кабинета не позволят никому.

– Не стрелять! – громогласно скомандовал Клим. Телохранители, как бы странно это ни было, подчинились, подняли винтовки дулами кверху и отступили на шаг назад. Неужели этот парень, даже будучи родственником премьера, имел над ними такую власть? Или он был у них на особом счету?

Ен растерянно моргнул и вылупился на Клима.

– Почему? – тихо произнес он.

– Потому что вы сделали мне одолжение, Ен, – прохладно улыбнулся Клим. – Не скажу, что я рад смерти моего амбициозного дядюшки, но достал меня этот урод уже порядком.

– Хм… Интересная у вас семейка… Совсем недавно как ручной был, а теперь уродом его зовешь.

Клим не повел и бровью.

– У нас были довольно сложные отношения. Но кое-что он для меня все же сделал. Так что можете поприветствовать нового премьера, лейтенант. То есть меня.

– Что за бред? – не поверил ему Ен, хотя поведение телохранителей красноречиво свидетельствовало о правдивости сказанного.

– Это не бред, лейтенант. – Клим щелкнул пальцами и, не поворачиваясь к телохранителям, приказал: – Так, оттащите стулья к стене, отнесите туда же пленника и встаньте у двери. Сюда не пускать никого.

Телохранители беспрекословно выполнили его распоряжение и, освободив побольше свободного пространства в кабинете, построились у стены. Один из них крепко схватился за бронзовую дверную ручку и так и замер, став живым замком.

– И что ты собираешься делать? – полюбопытствовал Ен.

Клим опустился на корточки и начал расшнуровывать высокие армейские ботинки.

– Сейчас мы выясним, кто же из нас на самом деле лучший. Только вы, лейтенант, и я. Голыми руками, до смерти. Как два Ноля.

Черт, а воспитан-то этот парень правильно, подумал Ен. Чтит буквально вбитые во всех диверсантов традиции и ведет себя соответственно. Начатый бой должен быть закончен, гласили они, и Клим хотел его довести до конца. И пусть этого требовала его уязвленная гордость, сам Ен против этой схватки ничуть не возражал.

Выйдя из-за стола, Ен встал перед Климом, начавшим расшнуровывать второй ботинок, и попытался оценить состояние своей левой руки, сжав несколько раз предплечье. Оно чуть побаливало, кисть двигалась вяловато, однако обезболивающее действовало прекрасно, и проблем с ним быть не должно. К тому же ранение противника прекрасно компенсировало небольшую потерю функциональности руки, что делало их абсолютно равными противниками. Ни у кого из них не было преимущества ни по весу, ни по росту, ни по подготовке.

– Кстати, лейтенант, – поднял взгляд на Ена Клим. – Чтобы у вас был дополнительный стимул, я хочу вам кое-что пообещать.

– Ну?

Клим встал и начал стягивать ботинок, уперев пятку в носок. Посмотрел на телохранителей и, обращаясь к ним, приказал:

– Я хочу, чтобы в случае победы моего противника, вы обеспечили ему безопасный выход из здания правительства. Ему и его спутникам, если они еще живы, конечно. Преследовать их запрещено. – Стянув второй ботинок и запнув их под стол, он криво ухмыльнулся и пояснил: – Мертвецу обижаться на кого-либо глупо.

– Верно, – кивнул Ен, делая плечами круговые движения. И тоже спросил: – Слушай, Клим, а почему ты никогда не говорил, что ты родственник премьера?

– Я никогда не гордился родством с этим человеком. И не хотел никаких привилегий. Просто потому, что он был мудаком. Из-за него погибло слишком много народа.

– Ясно.

– Но дело его я продолжу, – пообещал Клим. – Просто потому, что он действительно заботился о будущем этого куска камня и рано или поздно привел бы людей к процветанию.

– Ясно, – снова сказал Ен, поклонился в знак уважения к противнику и принял стойку, вытянув перед собой левую руку. – Жаль будет тебя убивать.

– Взаимно, – в свою очередь отвесил легкий поклон Клим.

Они кинулись друг на друга одновременно, без предупреждения, без лишних слов, с одним только желанием убить. О честной рукопашной они не думали.

Клим без замаха ударил кулаком в лицо, метя в глаза, чем попытался замаскировать второй, более опасный удар в низ живота, произведенный полусогнутой ногой. Ен сблокировал нижний удар бедром, но кулак, скользнув по раненому предплечью, попал в переносицу. На миг Ен лишился зрения, но и его контратака достигла цели. Согнутыми пальцами правой он достал горло Клима, после чего тот отвалил назад, хрипя и беззвучно кашляя. Бинт мгновенно покраснел, пропитавшись кровью из вскрытой ударом раны, однако кровотечение не смогло хоть на сколько-нибудь умерить агрессию Клима. Парой коротких шажков он вышел на необходимую для атаки дистанцию, дернул ногой, но сам ударил рукой. Ен качнул корпусом, уклоняясь от летящего в лицо кулака, но и этот удар был лишь отвлекающим. Пролетевшая мимо рука вцепилась в плечо, потянула его на себя, и лоб Клима смачно, с глухим стуком, впечатался в лицо Ена, окончательно доламывая его нос. Тот, правда, не остался в долгу. Колено правой попало в бок Клима, послышался хруст ломающихся ребер.

Оказавшись вплотную друг к другу, на расстоянии удара руки, больше они не расходились. Ен провел несколько ударов в голову, ни один из которых не достиг цели, получил в глаз, и мир слева, взорвавшись всеми цветами радуги, померк. Клим попробовал было сместиться в слепую зону, но его догнала нога Ена, попав по уже сломанным ребрам.

Клим пошатнулся, его лицо исказилось от боли, но концентрация не была ослаблена ни на миг. Он перехватил ногу Ена, прижал её к себе и пробил по колену, опустив руку сверху вниз, подобно гильотине. В последний момент Ен успел чуть согнуть ногу, так что кулак Клима, порвав сухожилия, только выбил коленную чашечку. Продолжать бой с такой травмой было практически бесполезно, так что у Ена осталась возможность одного единственного удара, который должен был решить исход схватки. В противном случае достать Клима у него уже не получилось бы никогда.

Схватившись левой рукой за предплечье Клима и дернув его на себя, Ен пробил пальцами в область сердца противника, туда, где ребра уже были сломаны двумя удачными атаками. Стоило Климу отпустить его ногу, как атака окончилась бы ничем, однако он вознамерился добить противника раз и навсегда и больше не собирался выпускать его. Срывая захват Ена, он кинул правую руку вверх и кистью пробил по подбородку снизу. В этот момент пальцы Ена достигли груди Клима, и, не встретив сопротивления щита из ребер, ушли в его тела на глубину примерно сантиметра в два. Удар «рука-меч» получился довольно корявым, но этого оказалось достаточно, чтобы одно из сломанных ребер вошло в сердце противника, останавливая его навсегда. Последнее, что успел сделать Клим, так это довести до конца свою уже начатую атаку. Его кисть ударила Ена по подбородку, голова резко откинулась назад, и раздался хруст позвонков шейного отдела.

Ен упал первым. Клим сумел простоять еще пару секунд и даже замахнулся ногой, чтобы размозжить череп поверженного врага, однако предметы пред его глазами задрожали, стремительно помутнели и навсегда утонули в темноте. Рядом с Еном на пол упало уже безжизненное тело. Дернулось в конвульсиях и затихло.

На несколько секунд в кабинете, казалось, застыл даже воздух. И только крики и удары по двери, производимые пытавшимися отворить ее людьми, нарушали мертвенную тишину этого помещения.

Когда стоявший у двери телохранитель уже разуверился в том, что Ен остался в живых, и приготовился разжать руку, чтобы позволить столпившимся в приемной людям войти в кабинет, лейтенант едва заметно пошевелился, застонал – и быстро вскочил на ноги, готовый к новой схватке. Его шея отекла, без острого приступа боли голову нельзя было повернуть и на миллиметр, на правую ногу было невозможно опереться, из левого века вытекали остатки глазной жидкости, смешанной с кровью, нос был расплющен и свернут в сторону, практически все передние верхние зубы шатались – все это был результат короткого, яростного боя, не продлившегося и десяти секунд.

На стол легла рука Ильи, и вслед за ней появилось лицо её обладателя, на котором слева у виска красовалась огромная гематома. Пошевелился лежащий у ног охранников Тэм, открыл глаза и, щурясь, начал озираться кругом.

Ен опустил руки, повернулся к телохранителям и спросил:

– Вы готовы выполнить приказ майора Анфило?

– Так точно, – ответил один боец. – Мы проследим, чтобы вам разрешили выйти. Следуйте за нами.

Илья растерянно моргнул и, с содроганием взглянув на изуродованное, залитое кровью лицо Ена, спросил:

– Что это значит? Что здесь вообще случилось?

– Потом объясню, – пообещал ему Ен, прыгая на одной ноге к двери. – Сейчас мы должны идти.

– Куда? – вылупился вслед ему Илья. – Почему мы еще живы?

– Это было последней волей нашего премьера.

Илья быстро догнал Ена, и с его помощью двигаться тому стало намного легче. Окончательно пришедший в себя Тэм подхватил Ена с другой стороны, и втроем, окруженные охранниками премьера, они вышли в приемную, куда уже успело набиться порядка полусотни человек, большинство из которых было в броне. На вышедших из кабинета премьера тут же уставились автоматные стволы, но повинуясь приказу старшего из четверки телохранителей, они опустили оружие и расступились, образовав живой коридор, ведущий к распахнутой настежь двери. Несомненно, все видели оставшиеся в кабинете тела премьера и его племянника, но никто не посмел усомниться в словах телохранителя и оспорить последнее распоряжение премьера. Троих пленников провожал только шепот.

Они спустились во двор правительственного здания и через арку вышли на безлюдную улицу.

– Можете идти, вы свободны, – произнес телохранитель. – Никто из нас или из правительственной роты не посмеет нарушить последний приказ майора Анфило. Но мои слова не относятся к сотрудникам Безопасности. Тех, что в здании, мы задержим на час.

– Угу, – промычал Ен.

– Кстати, лейтенант Вацлав, – обратился к уже удаляющейся от него троице телохранитель. – Это был великолепный бой. Вы доказали, что вы лучший. Как и всегда.

Когда они отошли на несколько десятков метров от бойцов, Илья задрал рубашку робы, вытащил из-за пояса консоль и вручил ее Ену. Затем, не сговариваясь, он и Тэм подхватили лейтенанта на руки и бегом направились к границе купола, к трущобам.

Четыре телохранителя остались верны себе до самого конца. Никто из них не посмел стрелять в спину улепетывающим пленникам и не позволил сделать этого столпившимся под аркой бойцам. Выполнить приказ командира, пусть и мертвого, было для них делом чести.