Текст книги "Механизм "Ноль""

Автор книги: Станислав Коронько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Как вам всем известно, температуры, при которых гелий становится нестабилен, не могут быть достигнуты естественным путем. Единственный способ, которым обычный боец может случайно вызвать детонацию гелия, заключается в использовании фотонной ракеты. Защищавшая город группировка колонистов обладала подобной амуницией, однако по мнению экспертов, эпицентр взрыва находился на глубине примерно в километр, что исключает возможность случайного попадания ракеты в хранилище: она просто не способна проникнуть с первого подуровня так глубоко под землю. Либо кто-нибудь из колонистов целенаправленно спустился под землю и выстрелил в хранилище гелия, либо же в нем заранее была расположена химическая бомба, обеспечившая успешную детонацию. Последний вариант кажется нашим экспертам более правдоподобным – воронка имеет слишком правильную форму, чтобы возникнуть в результате случайного стечения обстоятельств. Попадание ракеты не смогло бы вызвать единовременную детонацию всей массы гелия, и взрывы следовали бы один за другим на протяжении примерно трех секунд, что обрушивало бы город внутрь воронки неравномерными кусками, наслаивая их друг на друга. В этом же случае детонация произошла в один момент, и города провалился под землю буквально целиком. Стоит заметить, что это только предположения сделанные в результате просмотра записей и более точные ответы можно было бы получить только в результате длительного исследования руин, однако мы не могли позволить себе такой роскоши.

Позвольте теперь мне высказать свое личное мнение и возможные последствия, которые повлечет за собой эта трагедия. Начну сразу: я полностью согласен с мнением экспертов и считаю, что уничтожение купола не могло быть случайностью. Как бы дико это не прозвучало, но премьер поимеет с этого немалые дивиденды, а там, где есть прибыль, нужно искать умысел.

Давайте по-порядку. Во-первых, нанесен серьезный удар по нашим силам. Во-вторых, если наша рота к моменту взрыва уже смогла обеспечить себе контроль над куполом и информационным центром, то другого способа избежать обращения нашего эмиссара к обществу колонистов не существовало. В-третьих, сделав нас виновниками трагедии, премьер вызовет волну народного гнева и обеспечит себе поддержку всех без исключения колонистов, чем значительно увеличит как численность своей армии, так и их преданность себе и идее независимости.

Первый и второй пункт лишь последствие и вероятная причина взрыва соответственно, однако третий пункт – моё предсказание, и сбудется оно очень и очень скоро. А в том, что премьер попытается обратить трагедию себе на пользу, я не сомневаюсь.

Нас будет ненавидеть и бояться почти пять миллионов человек. Мы больше никогда не сможем получить понимания у колонистов. С нами больше никто не будет пытаться договориться, и в конечном счете мы окажемся на этой планете в роли изгоев. За то время, что мы не сможем влиять на жизнь колонии, господин Астопулу сможет воспитать колонистов так, как ему угодно и сделать из них кого угодно. Он явно стремится к абсолютной власти, хочет создать себе здесь небольшое царство и вечно в нем править, а помешать ему в этом могли бы только мы.

Еще раз повторюсь, точных сведений об истиной причине трагедии мы не имеем, однако я уверен, что она была кем-то запланирована. Вы можете оспорить мое мнение, и для этого мы, собственно, здесь и собрались, но боюсь, правду мы сможем узнать не раньше чем премьер покинет свой пост. Насколько я прав, покажет дальнейшее развитие событий и реакция премьера, однако рассчитывать на прекращение боевых действий со стороны Агард было бы неразумно.

В связи с этим я предлагаю…

Исайя вытянул руку, пальцем коснулся экрана, и изображение замерло. Придвинув к себе консоль, он сказал:

– А дальше вам будет неинтересно. Все остальное вы прекрасно знаете и сами. Обвинение нас в бомбардировке города, хотя нам и нечем было его бомбить, окончательная самоизоляция, расстрелы наших пленных на месте, сказки о нашей жестокости, призванные удержать потенциальных дезертиров из ваших войск от контактов с нами и так далее. – Подполковник откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. – Можете задавать мне любые вопросы, господа, я готов ответить на все. И теперь, когда вы познакомились и с нашей точкой зрения на эту войну, я надеюсь избежать дальнейших обвинений с вашей стороны в нашей ничем немотивированной жестокости.

Исайя нагнул голову и исподлобья взглянул на своих собеседников, а точнее на Ена.

А ведь он тоже нас ненавидит, мелькнула в голове Ена мысль. Всех без исключения, несмотря на внешнее спокойствие и безмятежность. И сам же стыдится своих чувств, потому что понимает, что они проиграли и теперь миллионы людей остаются на этой планете во власти хладнокровного, жестокого и полубезумного диктатора. Миллионы ни в чем не повинных людей, обманутых, использованных и даже не подозревающих об этом.

И только эти эмоции, скрытые глубоко, в самом потаенном уголке сердца подполковника, убедили Ена, что только что они все действительно слышали правду. Сверкающую своей наготой, беспощадную правду, от которой становится дурно и мерзко, потому что она обнажает истинную сущность людей. Сущность зверя, скрытую под гладкой, ухоженной кожей, изящными манерами и умными речами.

Наверное, стоило разозлиться, впасть в ярость и дать выход своим чувствам, как поступил бы любой нормальный человек, узнай он, что последние четыре года своей жизни его нагло обманывали, что все жертвы его и его товарищей были ради небольшой компании людей, решившей быстренько обогатиться и упрочить свою власть и положение, однако Ен не позволил себе потерять голову. Он спокойно встретил направленный на него взгляд Исайи, слегка дернул краешком рта и ровным тоном произнес:

– Скоро мне надо будет кое-куда сходить и кое с кем побеседовать. Для вашего же блага, Исайя, советую вам не препятствовать мне.

Глава 5

Что значили эти слова, поняли все. Мгновенно.

– Хорошо, – кивнул подполковник, – я надеялся, что вы скажите что-либо подобное.

– Что, – криво усмехнувшись, дерзко произнес Ен, – неприятно было бы возиться со мной?

Подполковник ответил так честно, как это только было возможно.

– Конечно, да. Не в наших правилах отказывать колонистам убежище, если они смогли все таки добраться до нас, но мы предпочли бы избежать вашего присутствия на наших кораблях. – Исайя подался вперед и навалился на стол широченной грудью, словно стремясь создать между собой и Еном интимное расстояние, дабы больше никто в этой комнате не смог бы его услышать. Впрочем, это было всего лишь невыполнимым желанием. Подполковник это понимал, но все равно понизил голос до шепота. – Понимаете, лейтенант, мы не можем поступить с вами так же, как с вашими товарищами. Мы с радостью предоставим им убежище и возьмем с собой на Землю, но вы – особый случай. Если вы будете настаивать, мы, конечно же, возьмем вас с собой, но гарантировать вашу безопасность мы не сможем. Так уж получилось, что у вас слишком много поклонников, и кто-нибудь из них обязательно захочет снова повидать вас. Ваше лицо уже известно многим, и даже охранники не смогут оградить вас от опасности. Вдобавок…

– Можете не оправдываться, – прервал неуклюжие объяснения Исайи Ен. – Я прекрасно понимаю, что я лишний на вашей территории, и я не собираюсь стеснять вас своим присутствием. Я догадываюсь, зачем вы показали мне эту запись, и у меня нет оснований подозревать вас в мистификации и подтасовке фактов, хотя бы оттого, что мы находимся в полной вашей власти и, чтобы просто избавиться от меня, вам бы не понадобилось прикладывать столько усилий и пытаться меня в чем-то убедить. – Он подбородком указал на консоль с замершим с открытым ртом докладчиком. – Как бы выразился ваш аналитик, вам это невыгодно, если вы не преследуете некую дополнительную цель.

Исайя наклонил голову и, удивленный спокойным, ровным тоном голоса Ена и сделанными им хладнокровными умозаключениями, искоса посмотрел на него.

– Надеюсь, этот факт не повлияет на ваше желание пообщаться с премьером, – сказал он.

– Не повлияет, – покачал головой тот. – Я уже привык, что все меня используют.

Не зная, куда девать руки, Исайя схватил свою консоль и начал крутить её перед собой. Так продолжалось в течение нескольких секунд пока он наконец не произнес:

– Хорошо, лейтенант. Я постараюсь помочь вам хотя бы добраться до купола. Можете просить у нас все что угодно.

Ен открыл рот, но его опередил Илья, нежно поглаживающий давно немытые, спутанные волосы брата, который сидел поставив на стул ноги, уткнувшись лицом в колени и беззвучно плача. Каждый раз, когда докладчик произносил название родного города Марата, он непроизвольно вздрагивал, и давно насильно забытые воспоминания снова оживали в его памяти. Первое время мальчик крепился, стараясь не подавать вида, что эта запись так сильно его задевает, но когда пришло время финальной части выступления и докладчик назвал возможные причины гибели города, то тут Марат уже не выдержал. Осознание того, что его семья и друзья пали жертвами непомерных амбиций премьера, никак не укладывалось в сознание мальчика, отскакивало от его представления о мире, о людях, да и вообще от всего его естества. Он искренне хотел бы никогда не слышать слов аналитика, еще на чуть-чуть остаться в детстве, таком сложном и опасном, но все таки правильном, каким оно и должно было бы быть, однако было уже слишком поздно. Прямо на глазах окруживших его людей ему приходилось взрослеть, и от этого ему становилось нестерпимо больно. И только тихий голос брата, сыплющего фразами ободрения, и прикосновение его руки удерживали Марата от громкого, надрывного вопля. Однако следующие слова Ильи заставили его забыть о себе и вцепиться в одежду Ильи обеими руками.

Отвечая на предложение подполковника о помощи, он сказал:

– Нам нужна будет рабочая броня, оружие и ваш челнок, если Генрих согласится подкинуть нас до купола.

– Нет!!! – заорал Марат и с недетской силой встряхнул брата. – Ты никуда не пойдешь! Ты не оставишь меня с землянами одного!

Крепко сжав кисти рук мальчика, Илья отцепил его от себя, грустно улыбнулся и твердым, не терпящим возражений тоном сказал:

– Пойду. И переубедить меня не сможет никто. Не забывай, что и у меня тоже есть к премьеру свои личные счеты.

Лицо Ильи выражало крайнюю степень решимости, и Марат, знавший его лучше всех, понимал – брат своего решения не изменит ни за что. Слишком упертым он был, слишком долго он держал в себе всю боль и ненависть, чтобы отступиться теперь, когда представился шанс поквитаться с отнявшим его прошлое человеком. Но и отпускать на верную гибель Илью, давно ставшему ему больше, чем просто названным братом, Марат не желал. Одним рывком освободив свои руки от хватки Ильи, он снова вцепился в брата и, опустив голову, сквозь всхлипы начал бормотать:

– Не смей, не смей, не смей…

– Да, Илья, – пришел на помощь мальчику Тэм, – не стоит так просто бросаться своей жизнью. Нет никаких доказательств в причастности премьера к гибели города. Вполне возможно, что это действительно была случайность или несчастный случай. Ни один нормальные человек не способен на такую жестокость.

– Тебе ли не знать на какую жестокость способен наш премьер. – Илья тряхнул головой, словно отгоняя от себя сомнения и, посмотрев на подполковника, спросил: – Я могу рассчитывать на то, что вы позаботитесь о Марате?

Не ожидавший подобного оборота событий Исайя и сам уже был не рад, что решил подключить к разговору всю компанию беглецов, однако вмешиваться в личные дела колонистов не стал. Он кивнул и, в клятвенном жесте подняв перед собой руку, пообещал:

– Можете быть уверенны, я присмотрю за мальчиком и на корабле и на Земля. Ему там будет намного лучше, чем на этой планете. По крайней мере, там у него будет будущее.

– Хорошо, я вам верю, – очень легко поддался на заверения подполковника Илья. В любой другой ситуации оставлять Марата на попечение этого человека, да и вообще на кого-либо другого, он не стал бы ни за что, но в этот раз… в этот раз он просто не мог не пойти с Еном. Нужно было завершить начатое когда-то дело и разобраться с премьером. Особенно сейчас, когда возникли новые обстоятельства гибели купола, о которых никто и никогда не слышал прежде. Все уверения премьера, что земляне для устрашения колонистов хладнокровно разбомбили целый город, оказались хорошо отрепетированной ложью. Гениальным обманом.

Этому человеку нельзя было спускать уже одно это. Этот человек должен будет ответить.

Пока между братьями происходила эта сценка, Ен внимательно наблюдал за Ильей, оценивая поведение своего друга. Тот не мог не понимать, на что он подписывается, и, похоже, только ненависть двигала им в этот момент. Он так легко согласился навсегда расстаться со своим братом, братом, который был смыслом его жизни, последним осколком его прошлого, что Ену даже стало не по себе, от того, что на самом деле скрывалось за мрачным и решительным видом Ильи. Он сгорал от всепоглощающей ненависти и был готов пожертвовать собой, лишь бы отомстить за смерть своих родных. Он больше не хотел быть добрым, заботливым, ответственным юношей, он хотел мести. Эта мысль завладела им, ослепила его, сделала его одержимым. Возможно, потом он будет жалеть о своем решении и стыдиться себя самого и, скорее всего, так оно и будет, но сейчас ему было все равно. Переубедить его не могло ничто.

Впрочем, Ен и не собирался. Илья его проклянет, но это будет для его же блага.

Чуть отодвинувшись вместе со стулом от стола, Ен потянулся, заложил руки за голову и картинно зевнул.

– Илья, – позвал своего друга Ен и, когда тот повернулся к нему, с искреннем сожалением в голосе произнес: – Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах. Было бы приятно попить с тобой пивка…

– А? – нахмурился тот и, едва смысл сказанного дошел до него, отвернулся и дернулся вперед, к столу.

Ен опередил его движение всего на долю секунды. Его измененное тело давало ему преимущество над обычным человеком всего в один единственный миг, но преимущество это было огромно, несмотря на кажущуюся мимолетность этого мгновения.

Кулак Ена угодил прямо в затылок Ильи, когда тот приподнялся со стула и только-только подался вперед, и отправил того в глубокий обморок. Илья стукнулся лбом об стол, завалился назад и упал на край стула. Однако тот выскользнул из-под него и с грохотом опрокинулся на пол вместе с телом своего бывшего седока.

Только когда Илья мешком рухнул вниз, стоявшие вокруг стола солдаты смогли наконец среагировать на молниеносное движение Ена и, вскинув автоматы, навели их на него. Его соседи тоже не ожидали подобного развития событий и рефлекторно отстранились от него, а Тэм даже вскочил на ноги. Лишь один Марат остался стоять неподвижно. Он удивленно хлопал ресницами и не знал, как ему поступить-то ли радоваться, то ли переживать за здоровье брата. Он так и переводил взгляд от Ена к Илье, и каждый раз выражение его лица менялось на прямо противоположное. Немое «спасибо» читалось на нем, когда оно было обращено к Ену, и тревога, когда глаза опускались на тело брата.

Оказавшись в центре внимания, Ен, словно ничего и не произошло, пожал плечами и сказал:

– Ну не люблю я долго людей упрашивать, да и, кроме того, Илью уже было не отговорить. А брать его с собой я не собираюсь.

Исайя с неподдельным интересом взглянул на Ена, как если бы видел перед собой совершенно незнакомого ему человека, коснулся пальцем ямочки на подбородке и, впервые называя лейтенанта по имени, произнес:

– Спасибо вам, Денис. Мне как-то совсем не хотелось быть виновником семейной драмы. – Он щелкнул пальцами, жестом приказал своим людям опустить оружие и попросил одного из них: – Найди, пожалуйста, врача и передай ему, что мне нужно усыпить кое-кого. Только побыстрей, пока он не очнулся.

Солдат кинулся исполнять приказ командира и буквально через две минуты на пороге появился уже знакомый всем медик в белом халате поверх мундира. В его руках был черный дипломат, точь в точь копия того самого, из которого он доставал ампулы во время допроса.

При воспоминании о допросе Ен невольно поежился и передернул плечами. С момента как он проснулся, прошло уже больше шести часов, но голова все еще немного гудела и при виде врача снова начала немного побаливать.

Врач положил дипломат на стол, открыл его и, покосившись на начавшего подавать признаки жизни Илью, ворчливым тоном спросил:

– Зачем я вам так срочно-то понадобился, Исайя? Мне и так еще половину оборудования упаковывать, а тем солдафонам, которых ты мне выдал, ничего и доверить-то нельзя.

– Не волнуйся, Сергей. Успеешь еще собраться. А вот этот товарищ, который на полу, должен бы до нашего вылета поспать.

– Не проблема, – ответил врач, вынимая шприц с ампулой.

Подготовив все для инъекции, Сергей склонился над Ильей, задрал ему свитер, оттянул брюки и всадил в верхнюю часть ягодицы шприц.

– Готово, – закрывая дипломат, сказал врач. Подойдя к двери, он обернулся и небрежно кинул через плечо: – Часов двенадцать точно проспит.

Медик удалился, а подполковник, подозвав к себе приведшего его солдата, приказал:

– Отнеси его, пожалуйста, в какую-нибудь комнату и проследи, чтобы никто его не тревожил. Если вдруг очнётся, то никуда не выпускай.

Солдат козырнул, одной рукой поднял тело Ильи, перекинул его через плечо и потопал к выходу. Ен ожидал, что Марат последует за братом, но мальчик остался в комнате и, подняв валявшийся на полу стул, уселся возле него. Мальчик что-то очень сильно хотел сказать, несколько раз собирался с духом и уже открывал было рот, но в присутствии посторонних не решался выговорить ни слова. Тогда он просто схватил Ена за свитер у него на боку, да так и остался сидеть, не отпуская его, точно боясь, как бы его друг внезапно не растворится в воздухе.

– Ты, конечно, силен, Ен, – подал голос Лука, – но не проще было попросить подполковника просто запереть Илью на время.

Можно было бы пространно объяснить настоящую причину, побудившую его обойтись с Ильей так круто, можно было бы что-нибудь придумать для своего оправдания, но Ен предпочел ответить настолько кратко, насколько это было возможным:

– Он бы тогда обиделся.

От удивления Лука аж крякнул.

– А так он обрадуется?

– Нет, не обрадуется, – улыбнулся Ен, – но и страдать из-за того, что я его не взял с собой, ему теперь не придется.

– Гуманист какой, – пробормотал Лука и принялся созерцать свои некогда ухоженные ногти, выковыривая забившуюся под них грязь-спутницу любого путешествия.

Никто пока не спешил возобновлять прерванный разговор и, когда молчание начало затягиваться, инициативу взял на себя Ен, спросив:

– Подполковник, когда вы улетаете?

– В течение десяти часов мы планируем закончить все сборы. Тогда все оставшиеся на базе люди смогут отбыть на наши орбитальные корабли.

– Извините, – робко вступил в беседу Тэм, – а можно спросить, почему вы все же решили отказаться от нашей планеты? Как указал ваш аналитик, она вам необходима, да и мы могли бы вам помочь э… уладить вопрос с премьером.

– Я уже обсуждал это с командующим, – покачал головой Исайя, – и его ответ был – нет. Вероятно, если бы вы добрались до нас на пару недель пораньше, мы могли бы задержаться здесь еще на некоторое время. Особенно, если бы узнали, что лейтенант прибудет с вами вместе, но сейчас уже слишком поздно. Большая часть наших людей уже находится на орбите, и возвращать их не имеет смысла. Это приведет к лишним жертвам, а мы, в отличие от ваших командиров, заботимся о наших подчиненных. А касательно того, почему мы уходим, все очень просто – нам больше не нужна эта планета. Доклад аналитика был заснят почти четыре года назад, а это достаточно большой срок, чтобы мы смогли найти достойную альтернативу этой планете. Нам и дальше было бы предпочтительней вести работы на Агард, но вы слишком упорствовали истребляя нас. Здесь льется слишком много нашей крови. Такую цену мы платить не готовы.

– Неужели вы просто так и уйдете? Навсегда? – слабым голосом спросил Тэм.

– Здесь останется дипломатическая миссия в составе одного корабля. Когда ваш премьер прекратит убивать наших посланников и согласится на переговоры, тогда, может быть, отношения между Агарл и Землей могут быть восстановлены. Хотя я серьезно сомневаюсь, что в ближайшие годы что-нибудь изменится. Ваше правительство слишком глубоко погрязло во лжи, чтобы рисковать и допускать контакты с Землей.

Губы Тэма задрожали, и у всех возникло подозрение, что сейчас он расплачется. К счастью, он сумел сдержаться и не стал ставить окружающих в неловкую ситуацию. Не каждому приятно видеть слезы взрослого, серьезного человека, а Тэму вдобавок они были совсем не к лицу и грозили серьезно подпортить его имидж бесстрашного лидера Фронта Освобождения и одиозного борца с действующей властью. Правда, следующий вопрос Тэма делал ему честь как человеку, и, даже если бы он чрезмерно расчувствовался и пролил слезы, никто бы не посмел упрекнуть его за них. Просто потому, что переживал он не за себя.

– А как же люди? – спросил он. – Что же будет с обычными людьми? Нельзя же оставлять их. Их так и будут обманывать, если вы уйдете.

Исайя поморщился и начал энергично озираться вокруг себя, избегая смотреть на колонистов.

– Вы родились в таком мире, господин Эроглу, где один человек оказался способен ввести в заблуждение абсолютно всех. Так было когда-то и на Земле, так до сих пор есть, и так и будет. Если вы сами не захотите найти истину, никто и никогда вам просто так не откроет ее. Ваши сограждане не захотели её. Они слишком легко поверили в то, что мы разбомбили ваш город, и слишком легко возненавидели нас. Они позволили обмануть себя, поддавшись сладким речам премьера. Обычный здравый смысл мог бы заставить их засомневаться, пошире открыть глаза и начать задавать вопросы, однако в этом мире им наделены не все. Это ваш мир, господин Эроглу, и все, что остается вам и вашим согражданам, – постараться выжить. Земля слишком далеко, и не может помочь вам.

– Н-но… но… – с заиканием попробовал как-нибудь ответить на это Тэм, но так ничего и не придумал. Ему нечем было крыть – люди в этом мире действительно были слепы и глухи. Сколько бы усилий он не прикладывал, чтобы достучаться до них, почти все они отвергали его. Прислушивались лишь единицы. Помогать соглашалось и того меньше.

Зато одним из этих "и того меньше" оказался Ен. Его уже давно ничто не волновало, кроме одного.

– Значит так, – начал он, – если вы настроены продолжать вашу беседу и дальше, то дайте мне мою броню и оружие, и я, пожалуй, удалюсь. У меня еще остались кое-какие дела.

Молчавший до сих пор Генрих поднял руку и произнес:

– Мне тоже. И если возможно научиться управлять вашим челноком за несколько часов, то добавьте и его.

– Уверен? – на всякий случай спросил его Ен. – Мы можем и не выжить, а земляне предлагают тебе вполне реальный шанс свалить отсюда.

– Уверен, – не колеблясь ни мгновения и словно бы обидевшись, кивнул тот. – И сваливать я никуда не собираюсь. Это мой дом, и здесь растет моя дочь.

– Я тоже обязан пойти с вами, Ен, – предложил, а точнее просто утвердил свою кандидатуру для участия в походе против премьера Тэм. В этот момент он больше не выглядел как неуверенный, легко ранимый учитель. Он стал похож на истинного лидера– его глаза сверкали фанатичным блеском, предвещавшим страшную кару неугодным ему людям, сухое, худое лицо утратило налет интеллигентности и засветилось от внутренней силы этого человека, узкие, сутулые плечи расправились, и он, вытянувшись во весь свой довольно немалый рост, сел на стуле прямо. Протянув к подполковнику руку, Тэм потребовал, именно потребовал: – Мне понадобится запись выступления вашего эмиссара, подполковник. Та, что вы так и не смогли показать.

Вздрогнув от внезапного преображения своего собеседника, Исайя сглотнул и сказал:

– Конечно, будет вам и челнок, и запись, и броня, и оружие. Я распоряжусь немедленно. Только сколько точно вас будет?

Все повернулись к Луке, уже успевшему очистить свои ногти от грязи на одной руке и переключившегося на вторую, и вопросительно уставились на него.

– Что, – не отрываясь от своего занятия, произнес он, – и меня хотите подписать? Только я вот пас. И так чудом выжил, связавшись с вами.

Если кто и оказался расстроен отказом Луки, от которого никто и не ожидал проявлений героизма, так это был Марат. Уж неизвестно, за кого он считал Луку, но его образ претерпел значительные изменения в сознании мальчика, причем не в лучшую сторону. Марат надулся и ехидно спросил:

– Струсил что ли?

По-детски наивный вопрос, заданный из желания взять Луку на слабо, конечно же, не смог оказать никакого эффекта на уже взрослого, сложившегося человека.

– Нет, не струсил, – покосившись на Марата, спокойно сказал Лука: – Просто, по-ходу, я тут один вменяемый.

– Струсил, – продолжил упорствовать мальчик.

… И тут же получил подзатыльник от Генриха, который за отсутствием в комнате Ильи был единственным имеющим понятие о воспитании детей.

– Цыц, малой! – прикрикнул он на него. – Брата отговаривал, а Луку хочешь с нами заслать что ли?

– А… М-м… – промычал Марат, растерянно хлопая глазами. Сообразив, как он только что выглядел со стороны, мальчик смутился, отпустил наконец свитер Ена и, сложив ладони вместе, сжал их коленями. Густо покраснев, он пробормотал: – Да я вообще не хочу, чтобы вы возвращались обратно. Просто Лука ничего по-нормальному сказать не может. Даже отказался как пошляк какой-то.

Все прыснули со смеха, а Лука оторвался от своих рук и растерянно спросил:

– И что бы это значило?

– Что ты дурак, – вытирая рукавом нос, ответил Марат и, внимательно взглянув на Ена, Генриха и Тэма, словно запоминая каждого из них, добавил: – И вы тоже. Поэтому будьте осторожнее. Когда-нибудь я хочу еще раз увидеть вас всех.