Текст книги "Неисправная система. Том III Благие Намерения (СИ)"

Автор книги: Станислав Коробов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 29 Битва в кратере

Пролетая над полем битвы, я смотрел на берсеркершу. Девушка, не жалея сил, выбивала остатки крови из моего брошенного тела. И с каждым ударом безумие все сильнее поглощало ее сознание. Впрочем, сильно поживиться у нее не получится, потому как я больше не поддерживал исцелением ту груду плоти. В этом попросту исчезла необходимость. Пусть и не по моей воле, но мое тело исполнило отведенную роль – раззадорило кровожадные рукавицы на руках девушки.

После моего прибытия на поле боя здесь не оставалось ни единого трупа, при несметной численности брошенных и растерзанных доспехов. И это свидетельствует о бойне, кровавой резне, что насытила и пробудила кровожадную натуру артефакта. Но разве могут насытиться ненасытные монстры? Исчезновение пищи лишь сильнее разжигает в них жажду битвы.

И тут на сцене появился я – бессмертный, вечно регенерирующий и позволяющий насытиться... не-е-ет, им всегда будет мало. И даже бесконечная жатва не сможет принести столь желанного насыщения, становясь заветной приманкой, дозой, единственной доступной возможность заглушить терзающий изнутри зов...

Но вместо этого я лишь распалю его, многократно усилю, окончательно ломая и втаптывая в грязь остатки человеческой воли. Так чтобы безумие насквозь пропитало ее сущность, так чтобы даже изредка пробуждающееся сознание само возжелало резни, так чтобы ее больше не волновало как и на кого нападать...

[Наслаждайся]

[Наслаждайся]

[Наслаждайся]

От такой нагрузки на мозг берсеркерша замерла. Ее сознание и раньше практически подавлялось воздействием артефакта, но теперь, когда на нее оказала влияние моя способность, превращающая даже искру в бушующее пламя... страшно представить, что творится в этот момент у девушки в голове.

Благо, вскоре это будет уже не моей заботой. Осталось только указать ей верное направление...

[Смотри на меня]

Или не только ей.

Потому как улучшенная несколькими достижениями способность, радиусом действия накрывала весь кратер. И силы ее более чем достаточно, чтобы приковать ко мне внимание всех и каждого...

Внимание бронированного воина, что отбивая набат своим огромным колоколом, подавлял наступление щупалец монстра.

Внимание лучника, что сквозь боль удерживал натянутую тетиву, в попытках поглотить больше духовной силы для следующего залпа.

Внимание берсеркерши, что окончательно утратила человечность и, прильнув к земле, оперлась на перенапряженные, готовые к рывку конечности.

И, разумеется, внимание Сущности, что создала из бушующей у ног тьмы хищную плеть, концы которой не переставали клокотать крошечными клыками.

Впрочем, любоваться моей персоной им осталось недолго. Ибо каждая фигура представления уже пришла в движение.

Разрывая землю силой своих шагов и поднимая пыльные тучи, вперед ринулась берсеркерша. Не отвлеки я на себя ее внимание, и цветочку было бы несдобровать. Этот монстр в юбке и раньше свободно отбивал все нападки Бени, сейчас же, когда его голод был разожжен моей плотью, а разум затуманен гневом... тварь не будет ограничиваться контратаками или парированием. Она идет убивать, рвать на части, терзать плоть и проливать реки крови не столько из потребности, сколько из желания.

Многократно усиленного желания...

И даже с высоты птичьего полета я чувствую исходящую от нее жажду крови, искажающую мир на физическом уровне близ девушки-берсеркера.

Угрозу подобного уровня нельзя игнорировать. И это первая причина, по которой я запустил свое тело в Сущность. Даже если мое тело разлетится мелкими брызгами после первого же удара – плевать. Я – выживу, а вот Сущности придется собственными щупальцами разбираться с неудовлетворенной девушкой.

Стоит ли спросить с него за это дополнительную плату?

Однако где есть первая причина, должна быть и вторая...

Ставка была сделана на лучника. В его боевой мощи я уже успел убедиться. Даже на большом расстоянии взрывы его снарядов наносили серьезные травмы, но главным моментом было не это...

С каждым залпом, с каждой секундой боя и с каждой полученной травмой, скорость накопления духовной силы и, как следствие, огневая мощь его лука лишь возрастала. Я не знаю, что конкретно является причиной этого усиления, но оно мне и не требуется.

Ударит он больно, и этого достаточно.

А разве может подвернуться лучший момент для атаки, чем наличие разом двух противников – меня и Сущности, в зоне поражения выстрела?

Можно сказать, я специально подготовил для него этот момент. А потому оказался готов к появлению огромного сгустка концентрированной духовной силы...

Почти готов.

Ибо огромная сфера, что одним фактом своего существования заставляла окружающее пространство дрожать, пробуждала во мне позабытое чувство страха. Я, может, и могу выжить даже в невыживаемых условиях, но для этого необходимо оставить после себя хоть что-нибудь. Здесь же, глядя как испускаемые снарядом разряды молний испепеляли все на его пути, не позволяя даже коснуться чудовищного скопления духовной силы...

Наверное, я немножко перестарался. Самую, сука, испепеляющую пространство малость.

«Эй, – попытался я достучаться до сидящей внутри меня части Сущности, – ты сможешь пережить это? Я понимаю, раньше мы не ладили, но в тяжелой ситуации и враг может обернуться надежным союзником. Тем более тебе и выживать-то необязательно. Можешь хоть в адских муках скончаться. Главное оставь после себя на память кусочек способный укрыть меня от грядущей звездюлины, хорошо?».

В такие моменты я сожалею, что сидящая внутри меня Сущность не пубертатный подросток, готовый проявить в сети свою львиную натуру от малейшего оскорбления. Тварь говорит только когда это выгодно для нее, и никогда иначе. И потому ответ на заданный вопрос мне придется прочувствовать на собственной шкуре.

Ну, отчасти.

Потому как я уже успел разделиться. И если моя нога под воздействием «метания» улетает вверх, а вторая нога запущена за счет одной лишь физической силы в объятия Бени, то голове досталась самая незавидная участь – используя могущество гравитации закатиться под тушку монстра-щупальца.

Почему именно такой порядок?

Ногой я рассчитываю подцепить себе в инвентарь Беню. И чем больше – тем лучше. Цветик у меня, конечно, живучий, но подставлять его под разрыв энергетической звездюлины совершенно не хочется. Слишком он полезен, чтобы так легко покидать поле боя; и слишком много требует пропитания, чтобы отращивать его заново.

Тем более что за ближайшим кустом рассады придется бежать до города, что еще сильнее повышает приоритет спасения Бени...

Головой же я укатился к земле потому как поддерживать в ней сознание гораздо удобнее, чем крепить его к конечностям. Пусть частичка меня всегда находится даже в самой мелком, поддерживаемом исцелением куске мяса, ассоциируешь себя именно с головой. Это подобно чтению книги одновременно с множеством действующих персонажей. Попытаешься воспринимать себя разом за всех и только запутаешься, разорвешься и ничего не поймешь...

Потому, по возможности, я стараюсь оставаться именно в голове и именно ее посылать в самые безопасные места. И как только сгусток духовной силы разорвется, выжигая все неспособное покинуть его радиус поражения, не будет места безопаснее, чем под брюхом у монстра из щупалец. Ведь как бы сильно его не трепала нескончаемая битва, как бы сильно его не опаляло драконье пламя, и как бы сильно не терзали острые камни рушащейся горы, он оставался живым и продолжал следовать воле своего господина.

Весь в шрамах и ожогах, кожа покрыта сколами и сочащимися кровью трещинами, но монстр все так же с готовностью принимает любой вызов, словно лишь в этом его предназначение. Потому монстр с готовностью клокочет множественными ртами, в ожидании угрозы.

Словно не ему здесь грозит опасность...

Даже если атака превзойдет собой взрыв драконьего пламени, монстр не сбежит.

Впрочем, он был не единственным, кто подготовился к битве. И речь сейчас вовсе не о вооружении или сложной тактике.

Речь о грубой, животной силе, что жаждет кровавых фонтанов и мучительных воплей, жаждет без раздумий и причин сражаться, жаждет битвы, выходящей за рамки мнимой морали и чести, жаждет битвы ради самого факта битвы.

И вся эта жажда отражалась в каждом, едва различимом движении девушки-берсеркера.

Смазанным пятном она врезалась в монстра из щупалец, наплевав на приближающуюся угрозу. Незримым градом ее удары обрушились на монстра, оставляя после себя лишь отголоски, разлетающиеся по кратеру подобно очереди из пулемета и поднимая пыльные всполохи.

И даже направленная контратака монстра оказалась девушке нипочем. Пусть в его щупальце силы было достаточно, чтобы крошить камни и гнуть стальные пластины, девушка не собиралась отступать от угрозы.

И грубая сила столкнулась с грубой силой.

Треща перемалываемыми от перенапряжения костями и разрываемыми мускулами, она перехватила атаку одной рукой, и, сжав мертвую хватку на щупальце, принялась вымолачивать дух из монстра. И каждый удар отзывался на его плоти глубокими трещинами, из которых стекала густая, черная кровь...

... а вместе с ней воздух насыщали губительные миазмы. Даже латные рукавицы изнывали от боли, касаясь этой мерзости, а разум заволакивала пелена.

Любое существо, имеющее хоть каплю здравомыслия и желания выжить, уже бы сбежало оттуда, но только не девушка.

Ибо пока льется кровь, ее будет не остановить.

Кровь, от одного взгляда на которую начинает мутить, а глубоко изнутри прорывается жгучее желание убрать в инвентарь хоть пару литров. Потому как даже кислота василиска смотрится кристально чистой водицей на фоне этой мерзости.

Увы, времени на это у меня попросту не осталось, потому как сгусток духовной силы уже настиг свою цель.

И впервые за все время, я услышал, как Сущность вопит в агонии. Пусть ее щупальца могут сдержать напор, сопротивление этой силе обходится до безумия дорого. Монстр буквально осыпается скворчащими ломтями, в попытках поглотить обретшую физическое воплощение духовную силу. Но только сфера сожмется, под давлением щупалец, как в следующее мгновение вспыхнет с новой, еще более ужасающей мощью.

Находясь под прикрытием туши монстра, я едва успевал восстанавливать новое тело. Чудовищный жар опалял плоть, прежде чем та успевала нарастать на обуглившихся и искаженных костях. Однако долго смотреть на это противостояние я не мог. Дело не в страхе за собственную жизнь или еще в чем, просто...

... этот сгусток... я помню атаки лучника, и каждая из них по итогу взрывалась...

И когда взорвется это, я предпочту быть настолько далеко отсюда, насколько это вообще возможно. Ибо желанием собирать собственные кишки по веткам я совершенно не горю. Особенно учитывая, что деревьев по дороге в пустыне я не заметил от слова совсем.

Не говоря уже о том, что выжженными глазами увидеть больше все равно ничего не получится.

И варианта у меня сейчас только два:

1) Рискнуть и с помощью инвентаря попытаться углубиться под землю. Все же после взрыва основная толща породы здесь состоит из нагромождения булыжников, так что особых трудностей возникнуть не должно. Плюс, разбрасывая по сторонам конечности и ориентируясь на жжение рун, я успел определить примерное расположение куска дракона – 20м севернее меня и хрен-знает-сколько метров вглубь (ориентировочно – 30м, но прошлая формулировка точнее, потому как высоту относительно уровня моря моя карта не отображает).

И это уже прекрасная причина продолжить рыть себе яму, ибо дарует мне не только возможность освободиться от ограничения рун, но и пройти через погребение заживо!

Впрочем, эта перспектива мне светит слабо из-за оставшегося варианта...

2) Помахать обугленными костями Сущности на прощание и восстановить тело из брошенного эльфу на прощание языка. Из плюсов – окончательно вынесу мозги эльфу; с помощью ростков Бени отыграюсь на злополучных корнях, успевших вдоволь истыкать мое тело, где льзя, и где нельзя; получу возможность вернуть себе запечатывающий кинжал, с которым и эльфу, и Сущности придется резко поумерить свой пыл, ибо достать оружие я могу любым прицепившемся ошметком тела; а заодно вытащу Миру... главное ей не говорить, что шла последним пунктом...

Особенно пока не заберу кинжал...

Однако один единственный минус затмевает все преимущества возвращения к эльфу – магия, сука, рун. Не успею заткнуть его рот, проиграю еще до начала битвы. И что-то я сомневаюсь, что он позволит мне свободно разгуливать по своей территории после столь красочного прощания.

Потому я все продолжал углубляться в породу, забивая инвентарь камнями всевозможных форм и размеров. И действовать приходилось быстро, ибо поднявшийся снаружи жар уже начал превращать мое импровизированное укрытие в духовку...

Духовку, крышка которой постепенно сливается в единое, раскаленное до состояния магмы каменное месиво. Густой массой оно стекало вдоль стенок и норовило поглотить меня, замуровывая в монолитном гробу...

Но только прозвучал грохот, как темный, лишенный света и формы мир окутала глухая пелена.

Тело отказывалось подчиняться командам, хоть и продолжало отзываться на них. Я чувствовал его, чувствовал каждый раздробленный и обращенный в фарш кусочек себя и оттого понимал – худшее уже произошло.

Отголосков взрыва духовной силы оказалось достаточно, чтобы уничтожить, смять мое укрытие в лепешку, а вместе с теми расплющить тело до состояния биомассы.

Склизкой, бесформенной, медленно варящейся меж раскаленных камней, но живой и довольной собой биомассой.

Ибо всем находившимся на полсотни выше меня, сейчас много, много хуже. Скорее всего, уцелели только Сущность и лучник. Первого просто хрен убьешь, да и я бы почувствовал, как ее черные щупальца вновь проникают в меня, возвращаясь к основному семечку. Второй же должен прекрасно знать силу собственного лука и не пошел бы на самоубийственную атаку.

В этом мире вообще мало кто идет на самопожертвование за исключением меня. Все же решиться преступить черту в первый раз всегда страшно. И это касается любого дела. Подходя к ней, ты мечтаешь о великом, о перспективах и амбициях, которые сможешь реализовать, но становясь на краю... все эти поддерживающие мысли неожиданно исчезают, уступая место страхам. Ты накручиваешь возможные последствия в самых мрачных тонах, и даже один единственный шаг сделать становится сложнее, чем заполучить артефакт легендарного ранга...

В этот момент две нити слились в моем больном сознании в одну, крайне неприятную идею. Ведь если наверху не смогли люди, то почему там должны были сохраниться артефакты?

Мои артефакты! И что хуже того – мои драконьи останки!

Я постарался прислушаться к ощущениям. Однако единственное жжение, что мне удалось ощутить – подгорающая на раскаленных камнях плоть. И это хорошо. Потому как горящее мясо мне нравится куда больше, чем пылающее изнутри естество. А раз руны до сих пор не дали о себе знать, значит, кусок дракона смог уцелеть после взрыва. Вопрос в том надолго ли?

Похоже, план спокойно отсидеться под толщей камней провалился в зачатке.

«Беня-я-я! – отсутствие рта не позволяло мне закричать вовсю глотку, но вот в душе, я мог орать сколько угодно. И здесь плотоядный цветок не сможет открутиться от моего зова. – Распускай свои гребаные лозы, мы идем подышать раскаленными миазмами и добить все недобитое. Все несожранное тоже можешь сожрать... кроме артефактов, их по согласованию».

Потому как пережить случившееся могли лишь самые ценные из артефактов.

Один из запасенных ростков покинул инвентарь. В текущих условиях его будет более чем достаточно. С помощью исцеления, я смогу поддержать его рост даже в таких неблагоприятных условиях. И постепенно, нарастив массу и толстую Беня-броня, я откопаюсь из завалов, дабы...

Однако все вновь пошло несколько не по плану. Ведь копать хотел я, но докопались до меня раньше...

Глава 30 Латные рукавицы

Понять это удалось не сразу. Кучка фарша, заменяющая мне тело, не чувствовала особой разницы от контакта с камнями или еще чем иным. Даже поползновения корней Бени внутри тела воспринимались как нечто естественное и привычное.

В отличие от их замирания.

Растение словно испугалось чего-то невообразимого и предпочло пожертвовать малым ростком себя ради защиты родительского растения. И сколько бы я ни звал его, сколько бы ни провоцировал исцелением или угрозами, оно больше не отзывалось.

«Беня, если ты опять решил...»

Додумать я не успел. Слишком сильным был второй тревожный звоночек, чтобы его игнорировать. Давление толщи пород – оно исчезло, испарилось, словно меня больше не сковывала груда обвалившихся после взрыва камней...

...и только исцеление не позволило куче мяса гордо именуемой моим телом развалиться на части.

При таких обстоятельствах становится поздно подозревать неладное.

Ибо неладное уже обвилось вокруг тебя своими склизкими щупальцами и тянет наверх, на встречу с еще более омерзительным неладным, на которое мои восстановленные глаза совершенно не желали смотреть...

Ибо было уже очевидно – монстр смог устоять. Пусть большинство его щупалец разорвало на части, пусть уцелевшие выжжены практически до основания, а все еще способные шевелиться держаться на жалких, сочащихся черной жижей обрубках, они исполнили свое предназначение – защитили господина.

И что не смог забрать с собой огонь, уже стекалось к маленькой, крысиной тушке, дабы слиться в новое угодное ее воле порождение.

Крыс поглаживал свою слегка опаленную шерстку и шел по раскаленному камню навстречу мне. Казалось, словно прошедшая бойня его даже не коснулась, и все это было не более чем малой забавой, не сумевшей даже развеять скуки.

Однако легкая хромота и резкость, пробивающаяся в движениях, выдавали истинное положение дел. Пусть текущее тело Сущности принадлежало попаданцу недюжинной силы, даже у него имелись свои пределы. И множественные призывы тварей из мрака, изменение их формы, битва с клановыми воинами вооруженными артефактами по самое-самое и противостояние с драконом не прошли бесследно. Медленно, но верно каждое из событий подталкивало Сущность к границе ее возможностей в текущей оболочке.

И сейчас до предела осталось всего пара крошечных шажков...

Потому-то Сущность и пытается восстановить прошлого монстра-прислужника, а не призывает нового, как делала раньше. Она попросту не может позволить себе и дальше растрачивать попусту силы, иначе рискует выжечь текущий сосуд, прежде чем доберется до цели.

Цели, сжимаемой в склизком, разваливающемся на части и истекающем черной слизью, щупальце...

– Удивлен, что тот странник отпустил тебя, – казалось, что бархатный голос Сущности льется на меня отовсюду. Из крысиной пасти, из оторванных щупалец, из луж булькающей черной жижи и даже из моей собственной головы. Пусть монстр ослаб в своем физическом воплощении, но это нисколечко не уменьшило его истинной силы. И если потребуется, он пустит ее в дело, дабы достать меня даже из-под земли. – Впрочем, вскоре у него появится возможность исправить свою оплошность, верно я говорю?

Я попытался плюнуть в наглую крысиную морду, но клубящаяся у ее лапок тьма тут же взметнулась вверх и разделила нас непроницаемой стеной. Сгусток слюны и крови зашипел, даже не успев долететь до источающей миазмы преграды...

Сжимающее меня щупальце усилило хватку, заставляя трещать ребра и выдавливая из легких остатки воздуха. Потому как даже в растерзанном состоянии монстр не прекращал служить своему господину, прикрывая его каждой частью своего тела. И даже густая, черная кровь не была исключением, дополняя собой и без того безупречную оборону.

И Сущность прекрасно знала об этом. Ее глумливая ухмылка, выглядывающая сквозь клокочущий барьер, была красноречивее любых слов.

Но как бы сильно мне не хотелось вмазать по ней... отдача все никак не желала отпускать мое тело. Даже не будь я скован огромным щупальцем, едва ли смог бы самостоятельно устоять на ногах. На помощь же со стороны Бени рассчитывать не стоит. Его лозы погибнут, прежде чем успевают дотронуться до твари. Слишком уж опасны для них повисшие в воздухе миазмы и черная слизь.

Я даже не могу покрыть Сущность матом, потому как язык оставлен в лесу эльфа в качестве запасного плана...

– Последнее слово будет? – воткнув сабли в камень и скрестив на груди лапки, Сущность смотрела на меня не моргающими, черными, словно сама бездна, глазами. – Или после стольких злоключений собираешься лишиться жизни, словно ведомое на убой зверье – молча следуя по проторенному пути?

«Молча? – я хотел усмехнуться, но получилось только прокашляться кровью. – Ты прекрасно видишь ход моих мыслей и можешь прочесть там таких ругательств, что заставят самых матерых сапожников прикрыть руками красные лица, так чего еще... – на мгновение я замер. Даже усилившееся давление щупальца не могло отвлечь меня от зародившейся мысли. – Или тебе так важно именно услышать от меня эти слова, важно чтобы я произнес их, важно чтобы я отрастил себе новый язык, а заодно лишился возможности вырастить из брошенного эльфу языка новое тело?»

Вопреки спокойному виду Сущности, подконтрольный ее воле монстр пришел в ярость от моих заявлений. И сотни проросших на его теле клыкастых пастей впились в меня, выдирая каждый восстанавливаемый кусок плоти.

Однако мы оба понимаем, насколько это бесполезно. Я не чувствую боли, напугать же подобной дешевкой меня в жизни не выйдет. Даже если монстр растерзает тело на части, я не умру.

Не умру, но исцелюсь.

И каждый проглоченный кусочек меня наглядно объяснит твари, почему не следует пытаться сожрать регенератора. Ведь будь внутри него хоть сотня, хоть тысяча клыков, хоть разъедающая все и вся кислота... ничто не помешает мне слиться с ним воедино, перенять его собственную плоть и размножить ее, лишая тварь даже возможности пошевелиться.

Если не разрывая ее изнутри.

Сотни рук вырвались наружу, насильно пробиваясь сквозь клыкастые пасти. Пусть контролировать новые конечности я не мог, но того и не требовалось. Ведь что нельзя взять силой, всегда можно подавить количеством. И мне плевать, сколько при этом раз придется отрастить новые конечности, плевать сколько раз их растерзают на части, и плевать сколько при этом будет пролито крови.

Я не остановлюсь, пока реки пролитой крови не сменят свой цвет с красного на черный.

И монстр из щупалец уже сполна должен был ощутить силу моей решимости, прорывающуюся комьями плоти из его ртов, что больше никогда не будут закрыты. Стоило только клыкам сомкнуться и проделать в разрастающейся биомассе новых отверстий, как их накрывало ответной реакцией, порождающей новые и новые части тел. И если они не впивались в сочленения монстра, то разрастались все больше и больше, сливаясь с его щупальцами и сковывая их словно скульптуру из плоти.

Раздутую; неказистую; сочащуюся помесью черной слизи и алой, шипящей и испаряющейся крови; изрыгающую из себя ошметки плоти, но все такую же живую и верную своему господину скульптуру из плоти.

Более это непотребство не могло удерживать смертельную хватку на моем теле.

Стараясь не упасть, я неуверенно стоял на своих двоих и с вызовом смотрел на Сущность. Слов не требовалось, она уже прекрасно знала провокационный посыл моих действий. И пусть я не могу ответить ей ни силой, ни словом, исцеление все еще может послужить мне достойным подспорьем.

И даже самая мелкая травма обойдется ей до безумия дорого.

Медленно, стараясь восстановить моторику, я скидывал камни из инвентаря себе в руку и старался перебирать ими. Получалось не очень. Они то и дело проскакивали меж пальцев. Впрочем, на этот случай у меня всегда находилась еще парочка камней. Все же раскапывая себе укрытие, я успел знатно запастись этим добром.

И сейчас они не столько помогали вернуть рукам чувствительность, сколько доносили Сущности мой посыл – неважно как я слаб, неважно в каком состоянии мое тело, или какое у меня под рукой есть оружие, если мне будет не суждено победить, то проиграть придется всем.

Потому как даже обычные камни могут доставить огромные неприятности. Особенно когда они занимают место мускулатуры на твоем теле.

Вид этого зрелища заставил Сущность пересмотреть свои планы. В мгновение, потребовавшееся на извлечение сабель из камня, ее злорадная ухмылка переросла в свирепый оскал.

– Как же я устал вести дела с... со странниками, – все такой же бархатный голос Сущности сквозил раздражением и злостью в каждом слове, но в то же время усталостью, – считающими себя самыми умными, а заодно неспособными понять, когда настает время остановиться...

Не отвлекаясь от монолога, Сущность взметнула в воздух одну из сабель и, подцепив ее хвостом за эфес, принялась раскручивать над головой.

– Разве так сложно бросить все и сбежать, сдаться и отступиться от недостижимого? – в тот же миг крысиный хвост разжался, отпуская закрученный клинок в полет.

С моей реакцией от подобной атаки было не уклониться. Тело попросту не успеет среагировать. Можно попытаться упасть и пропустить удар над собой... точно нет. В текущем состоянии мне самостоятельно и за неделю на ноги не подняться.

И отчего-то я сомневаюсь, что в это мире «лежачего не бьют».

Потому, скинув перед собой огромный валун, я приготовился залечивать будущие ранения. И тот факт, что крысиная сабля была не крупнее кинжала... пылающего, сияющего фиолетовой аурой, но все же кинжала, давал мне надежду отклонить траекторию полета артефакта.

А в идеале затормозить его исцеляющимся телом и забрать себе...

Однако вложенной в саблю духовной силы оказалось достаточно, чтобы пройти сквозь каменную преграду. И клинок, не замедлившись ни на секунду и проплавив в валуне раскаленную дыру, врезался мне в грудь... чтобы продолжить свой полет, оставив на память лишь сквозное отверстие да запах горелой плоти.

Однако у меня не было времени сожалеть об упущенном артефакте, ибо целью броска был вовсе не я...

И девушка-берсеркер, омытая литрами моей пролитой крови, уже стояла на переломанных ногах, сквозь обожженную плоть которых выглядывали кости. Однако и это казалось мелочью на фоне огромной дыры, начинающейся с обуглившейся тазобедренной кости и идущей до самой ключицы. Позвоночник и несколько ребер лишь чудом смогли уцелеть и продолжали поддерживать девушку в вертикальном положении.

Но даже в таком состоянии ее сердце, свободное от оков плоти, продолжало биться. В подвешенном состоянии его удерживали алые нити. Многократно пересекаясь меж собой, они не позволяли ее телу развалиться на части. И каждое движение на вид мертвого тела сопровождалось натяжением очередной нити...

Вытащив из пустой, обожженной глазницы крысиную саблю, девушка отбросила клинок в сторону, словно ненужную зубочистку, и двинулась вперед, впиваясь в меня единственным уцелевшим глазом...

Ибо даже смерть носителя не могла утолить жажду ненасытного артефакта. Словно кукловод, он вел девушку на битву за свежей кровью, что позволит возвратить телу былую силу.

И для этого ему не требовалось идти далеко. Потому как столь желанный источник крови, позволивший вернуть практически мертвому телу подвижность, находится в шаговой доступности и перебирает рукой камушки...

«Беня, ты еще не надумал возвращаться? Мне бы сейчас помощь не помешала. Или хотя бы возможность ходить...»

В ответ на мои мольбы на руке проклюнулся небольшой росточек и, покрыв ее от предплечья до кисти, задеревенел. На его конце пробивался полуметровый шип, с наконечника которого стекал яд.

Но даже на эту маленькую, можно сказать «моральную», поддержку у Бени ушли все силы.

И только одна крошечная загвоздка не позволила мне оценить усилия цветика по достоинству – перегруженное тело. Сейчас даже просто ровно стоять и перемешивать рукой камешки для меня сродни вершинам эквилибристики. Попытаюсь одновременно с этим улыбнуться и рукой помахать... о подобном и думать не стоит. Потому как даже самый неуклюжий пингвин справится с этой задачей лучше меня.

И парочка линчевателей, в лице Сущности и берсеркерши, уже готовы доказать это не словом, но делом.

Вопрос лишь в том, кто первым доберется до моей тушки: грызун, бархатный голос которого все чаще начал срываться на пи-пи-писк, а сжимаемая лапками сабля воспылала багровым огнем; или же передвижное анатомическое пособие, постепенно переходящее с шага на бег, даже несмотря на теряемые в процессе движения внутренности и плохо закрепленные алыми нитями кости.

Ответ я не знаю, и знать не хочу, но если ничего не предприму, то получу его в самой грубой из ведомых этому миру форме...

Превозмогая нечеловеческие нагрузки, я прижал кол к своей шее. Трясущаяся рука сама исполнили всю работу, каждым порывом оставляя на моей коже столь необходимые для активации способности рассечки...

[Рассечение]

И не теряя времени и направления...

[Метание]

Вмиг картина мира смазалась веретеном блеклых, перемешанных меж собой полос, напоминая мне о последствиях «метания» как попало. Выбора особо не было, но полная дезориентация стремительно уменьшала мои шансы на выживание. И даже отрастив тело, я не смог полностью подавить инерцию от способности, а лишь снизил скорость вращения.

И пусть собравшиеся на дне кратера благодарят своих богов за мой скудный рацион питания. Ибо от постоянного вращения он бы уже попросился наружу. Возможно не один раз...

Однако Сущность явно не оценила моих благородных порывов. Набрав полные легкие воздуха, она издала истошный, холодящий кровь вопль.

Но то был вовсе не устрашающий клич, а всего лишь приказ для слуги...

Внимая зову своего господина, монстр из щупалец замер. Казалось, словно жизнь оставила его оболочку и даже прорывающаяся наружу плоть более не заботила монстра. Но то была лишь секундная заминка, подготовка к решительным действиям...

В мгновение из его тела вырвалось бесчисленное скопление крошечных щупалец. Они не пытались порвать сковывающую монстра клетку из плоти, пожрать ее или уничтожить. Единым порывом они обвились вокруг основного тела, сдавливая его словно огромный кулак...

От увиденного я едва сдержался, чтобы не отрастить себе язык и не покрыть Сущность матом.

Одним, сука, рывком, монстр вывернул себя наизнанку. И вся наращенная плоть, что сковывала его движения и разрывала изнутри, оказалась снаружи. От силы порыва, она разлеталась по кратеру непомерно большими ломтями и растекалась по сторонам в реках черной, смердящей миазмами крови, разбавленной редкими, шипящими всполохами алой человеческой крови.

Но даже разорванный на части монстр оставался собой и теперь, когда я утратил контроль над раскиданными кусками мяса, ему ничего не мешало поживиться новой добычей. А заодно нарастить собственной массы. Ибо все содержащие в себе хоть толику духовной силы пойдет монстру впрок и позволит преумножить собственную силу.