Текст книги "Гонки на черепахах"

Автор книги: Станислав Бах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Нет, я не всем доволен, но и не вижу смысла жаловаться. А в целом меня все устраивает. Я на своем месте.

– Но ты же в универе учился и, кажется, хотел стать математиком?

– Хотел, – ответил Гид. – Из нашей группы наукой занимаются трое, человек пять пошли в бизнес, а остальные – кем только не стали: режиссер, карточный игрок или шулер, не знаю, политик… да, и священник. Как говорил у нас один профессор, у математиков очень сложная жизнь, потому что жизнь гораздо сложней, чем математика.

– Интересно.

– А ты как? Рисуешь? В смысле, пишешь? – спросил Гид.

– По выходным, бывает, пишу. Так, для себя. А на работе рисую, иногда даже черчу. Я – дизайнер.

– А здесь ты с кем?

– С Анжеликой, с подругой. Мы учились в одной группе. Она обожает машины и решила вывезти свою студию, а ее муж не смог поехать.

– А твой?

– Она пригласила меня. Мы сто лет не виделись, хотелось пообщаться. Да и на природе нечасто бываем.

– Понятно.

– Потом, я – удобный компаньон для такого случая, не особо рвусь за руль.

Они помолчали.

– Ты… счастлива? – вдруг вырвалось у Гида.

– Это важно?

– Тогда, через три года, я просто очень хотел тебя увидеть.

– И что? Увидел?

– Увидел.

– Ничего ты не увидел. – Женя снова повернулась к окну.

– Ты сказала, что у тебя есть парень.

– Я хотела тебя позлить… А ты не заметил, что пропасть стала меньше?

– Заметил.

Гид осторожно взял ее за руку.

– Женя… пойдем ко мне.

– С ума сошел?

– Сошел.

– Спокойной ночи…Гид.

– Прости меня.

Гид еще долго стоял у окна, пытаясь понять, что с ним происходит. Он вспоминал их платонический роман с Женей. Он писал ей стихи, они вместе ходили в Эрмитаж, в театры. Он мечтал о ней, она ему снилась, и при этом они даже ни разу не целовались. Дело не в возрасте. Она была умной начитанной девушкой, а где, как не в книгах, тогда можно было почерпнуть житейской мудрости? Почему он так и не посмел к ней прикоснуться? Боялся, что Женя отвергнет его? Конечно, но это же просто один из обязательных этапов старой, как мир, игры между мужчиной и женщиной. Игры, в которой настойчивость всегда имеет шанс оказаться вознагражденной. Понимал ли он тогда это? Он уже не помнил.

Помнил, что это был тот самый возраст, когда гиперсексуальность оказывалась сильнее всех остальных чувств, а зачастую и рассудка. Зачем Бог создал нас такими, за что такое наказание? Почему у женщин отношение к сексу гораздо разумнее и правильнее? Может, Бог, создавая Еву, учел недостатки конструкции Адама. Возникшая в голове аналогия с выпуском новой, более совершенной модели автомобиля заставила его рассмеяться над собственными рассуждениями. Да, похоже, права была его бывшая жена, говоря, что он совсем помешался на этих машинах.

– Гид, ты здоров?

В холле стоял Шуруп и с интересом смотрел на него.

– Здоров, как никогда.

– И кто она такая?

– Шуруп, ты никогда не слышал о тактичности?

– Я в техникуме проходил двухтактные и четырехтактные двигатели. Так что о тактичности знаю все. А тебя я таким никогда не видел.

– Каким таким?

– Ты сегодня молчал весь день, а теперь ржешь один в темноте.

– Да ты – просто психолог!

– Я просто давно с тобой езжу.

– Хорошо, я голоден, а с остальными проблемами справлюсь сам.

– Ну, пошли поедим, я тоже голодный.

После нехитрого ужина Гид спросил:

– Анкеты все заполняли?

– Да. То есть только водители.

– Пусть заполнят все. Или нет, пусть на анкетах водителей допишут номера своих мобильных все пассажиры.

– Понял. – Шуруп внимательно посмотрел на Гида. – Имена, фамилии тоже?

– Не обязательно.

– Значит, старая знакомая?

– Молодая. Ну, ты – Шерлок Холмс!

– Я – доктор Ватсон.

– И Санчо Панса. В одном флаконе.

– Какая еще Панса?

– Книжки иногда надо читать. И не только по устройству автомобилей.

– Будто ты читаешь?

– Я уже столько прочитал, что мне писать их пора.

Шуруп ненадолго задумался и изрек:

– У меня есть план.

– Не пугай меня.

– Смотри. Эта, которая у них за рулем…

– Анжелика?

– Да. Она, похоже, с асфальта никогда не съезжала.

– И что?

– Я подойду к ней и предложу поменяться со мной местами, чтобы ты ее поучил. А потом, на какой-нибудь засаде, ты уйдешь в хвост колонны давать умные советы и вызовешь меня по радио.

– А дальше?

– Попросишь пригнать Деф, чтобы кого-нибудь дернуть. Я окажусь рядом с ним и приеду. А ты сядешь за руль их машины. С ней.

– А Анжелика тут же вылезет и скажет: «Спасибо, я пошла к себе».

– Черт, надо еще подумать. – Шуруп почесал затылок.

– Вообще-то идея неплохая, нужно только сделать так, чтобы ей было не дойти. Например, оказаться на разных берегах.

– Точно. Я на УАЗике поеду в хвосте, потом перейду какой-нибудь ручей вброд. И ты вброд, только назад. Все, что нам надо, – чтобы в броду кто-нибудь застрял.

– Это как раз несложно. Только все это неправильно. Нас наняли, и мы должны делать свою работу, а не играть в «Казаки-разбойники».

– Когда это ты отказывался поиграть в разбойника? Похоже, дело совсем плохо.

– Да нет, просто все это ничего не даст.

– Гид, я видел, как млеют девушки, когда ты за рулем. Помнишь, катали двух из Союза приключений?

– Это когда у нас было полтора часа, чтобы показать пятичасовой маршрут?

– Да. Так вот, они на тебя смотрели, будто ты – сам Бельмондо, а на меня вообще внимания не обращали. Знаешь, как обидно было!

– Я не заметил.

– Конечно, ты же обычно, кроме дороги, ничего не видишь.

Озеро

Утром Шуруп обошел туристов и попросил дописать анкеты. На случай экстренной связи, если кто отстанет и рация не будет добивать. Анжелике он предложил небольшой курс вождения по бездорожью с Гидом. Обменявшись несколькими фразами с Женей, она согласилась и пошла к Дефендеру.

Шуруп сел на ее место, потом спросил Женю, не хочет ли она сама вести машину. Женя не хотела. Шуруп ехал замыкающим в колонне и время от времени поглядывал на свою спутницу. Красивая девушка, но из другого мира.

День обещал быть жарким. Женю клонило в сон. В какой-то момент она задремала, но машину тряхнуло на кочке, и Женя открыла глаза. Поймав взгляд Шурупа, она совсем проснулась.

– Ты давно с Гидом работаешь?

– Да, можно считать, всю жизнь. Ну, после техникума.

– Всю жизнь, это сколько?

– Это… Скоро три года будет.

– И как, нравится?

– Ага. Особенно соревнования.

– Какие соревнования?

– Ну, трофи-рейды, джип-спринты… На внедорожниках.

– Это что, как Париж – Дакар?

– Да нет, Дакар – это ралли-рейд. По пустыням, степям. Там скорости, конечно, бешеные, но проехать, в принципе, нетрудно. А мы ездим по пампасам, ну, в смысле – по болотам, через броды. Короче, там, куда на обычной машине вообще не доехать. Да и на тракторе тоже.

– Вы вдвоем ездите?

– Ну конечно: пилот и штурман. Экипаж.

– И ты – штурман?

– Штурман.

– Не расстаешься с компасом и секстантом?

Шуруп покосился на Женю, но убедившись, что она говорит без насмешки, ответил:

– С джи-пи-эс-навигатором. Спутниковым. А больше с тросом от лебедки. И еще с гаечными ключами.

– А в остальное время что делаешь?

– В остальное? Сплю.

– Так много спишь?

– Да нет, так мало остального времени. Гид всегда придумает, чем заняться.

– На вас интересно смотреть со стороны. Он тебя старше в два раза, а общаетесь, как сверстники.

– Да? А в пампасах по-другому не получается. Ну, и потом, я почти все время с ним.

– Как оруженосец?

– Как этот… Санчо Панса!

– И какое оружие предпочитает Дон-Кихот? Копье, шпагу?

– Это, в смысле, Гид?

– Да.

– Оружие? Я думаю, хай-джек.

– Это что такое?

– Домкрат такой. Реечный. Полутораметровый. И весит килограмм двадцать.

– Не очень романтично.

– Зато надежно. А если умеешь пользоваться, то очень серьезное оружие.

– И часто у вас эти… рыцарские турниры?

– Трофи-рейды? Да чуть ли не каждую неделю. Кроме зимы, конечно. Но у нас по работе не всегда получается, так что ездим где-то раз в месяц.

– А Дульсинея у него есть?

– Это кто?

– Да неважно.

Анжелика с интересом разглядывала необычное убранство кабины. Переезжая через поваленные деревья или глубокие лужи, Гид объяснял, что и почему он делает. Она иногда что-то спрашивала, нисколько не стесняясь проявить полное невежество в автомобильной науке.

Гид боялся, что какой-нибудь из вопросов, которые висели у него на кончике языка, сорвется и он все испортит. А что, собственно, испортит? Он даже не знал, зачем ему нужно оказаться с Женей в одной машине, что он сможет добавить к их вчерашнему разговору.

Колонна подъехала к небольшому ручью. Брод не был сложным, но дорога на спуске превратилась в две глубокие колеи с твердым гребнем посередине. Гид посмотрел в зеркало заднего вида и вместо того, чтобы проехать «в полколеи», то есть одним колесом – по гребню, а вторым – по кустам, включил блокировки и направил машину прямо по колеям. Когда Деф зацепился за грунт мостом и начал замедляться, Гид нажал на газ и проскользил пару метров, цепляясь боковинами буксующих колес за стенки колеи. Дефендер с шумом и брызгами плюхнулся в воду. Гид выехал на другой берег и остановился метрах в тридцати от ручья.

Водитель первого УАЗика уже успел чему-то научиться. Он посмотрел, как проехал Гид, но поехал в полколеи. Зато следующая машина поехала по следам Дефендера и остановилась, беспомощно вращая колесами. Гид вызвал по радио Шурупа и отправился давать умные советы.

Наконец брод был форсирован. Оставалась только машина Жени, но места для нее на другом берегу уже не осталось. Шуруп, оказавшийся возле Дефендера, сел за руль, и колонна тронулась. Гид пошел к последнему УАЗику.

В нагревшемся на солнце салоне было душно, и Женя стояла рядом с машиной. Ее тонкая фигура в бежевых бриджах и горчичной шелковой блузке и облепленный глиной и грязью угловатый Хантер неопределенного цвета были как будто из разных миров. Ну а солнечные блики на лобовом стекле и сочная зелень вокруг лишали сюжет последних остатков правдоподобия. Не хватало только развалившегося в кресле режиссера и снующей вокруг юпитеров и кинокамер киношной братии. Гид невольно остановился, засмотревшись на эту сцену.

Нет, на место Хантера просился белый Рэндж-Ровер или, как минимум, Джип Рэнглер, более известный в России как Врангель. Но это было бы уже другое кино.

– Да, уж, реквизит у тебя подкачал. – Женя как будто прочитала его мысли.

– Виноват, ваша светлость… – Гид развел руками, – не возражаете, если я сяду за руль?

– Возражаю.

– И что мы будем делать?

– А где твой напарник?

– Он уже далеко впереди. Нам нужно их догонять, если ты, конечно, не хочешь остаться здесь со мной.

– Не хочу.

– Может, ты предпочитаешь вести машину сама?

– Эту? Нет, спасибо.

Гид сел за руль. Женя вздохнула и села рядом.

– Надень, пожалуйста, ремень, – попросил Гид.

– Ты боишься, что не справишься с управлением?

– Если ты будешь такой едкой, может случиться и это.

– Ты же учишь Анжелику. Хотя чему ты ее можешь научить? Крутить баранку? Вариантов-то всего два: либо налево, либо направо.

– А ты, конечно, всегда едешь прямо?

– Ну уж точно не налево.

– Понятно.

– Знаешь, я передумала. Я, пожалуй, сама сяду за руль.

– У тебя есть права?

– Представь себе. Не только права, но и машина.

– С автоматом?

– Да, с автоматом. Но сдавала я на обычной. Трехпедальной.

– Хорошо, только давай я ручей перееду.

Оказавшись на другом берегу, они поменялись местами.

– А почему у него руль как-то сбоку? – спросила Женя, отчаявшись найти удобное положение. – Или это кресло? Или педали?

– УАЗик – вообще загадочная машина. Таких «почему» наберется с полсотни, а самый главный вопрос: «Как он при этом умудряется проезжать там, где породистые джипы сдаются?» – ответил Гид. – Во-первых, он рассчитан на людей с редкой формой искривления позвоночника. Это – чтобы вероятный противник не смог воспользоваться трофейной техникой. По той же причине в армейском варианте у него не открываются окна и отсутствует вентиляция (звуковой имитатор – не в счет). Солдат или наемник, привыкший дважды в день принимать душ, после часа, проведенного в этой машине, летом будет деморализован, а зимой замерзнет насмерть. И уж наверняка не сможет его починить.

– Так что же в нем хорошего, кроме цены? – недоумевала Женя.

– Невероятная для стандартной машины проходимость, – тут же произнес Гид, – но учти, с ним надо всегда быть начеку, а то он может и взбрыкнуть.

С трудом отыскав вихляющимся рычагом первую передачу, Женя резковато отпустила сцепление. Мотор было запнулся, но вытянул. Хантер не спеша покатился, похрустывая валяющимися на дороге ветками и подвывая трансмиссией. Вторая включилась уже легче.

– Пока не привыкнешь, быстрее не надо.

– Слушаюсь.

Дорога петляла. Приходилось то объезжать глубокие промоины, то перебираться через стволы небольших поваленных деревьев, то протискиваться в заранее пропиленную часть стволов потолще. Гид с удивлением отметил, что Женя едет вполне уверенно, но вслух ничего говорить не стал.

Впереди была вереница глубоких луж. Первую Женя проехала совсем медленно, но затем начала добавлять газ. Гид хотел было предложить сбавить темп, но, увидев, что осталась всего пара луж, передумал. Неожиданно переднее колесо наскочило на спрятавшийся под водой камень. Машина подпрыгнула и резко вильнула в сторону. Женя испугалась и со всей силы нажала на тормоз. УАЗик съехал левым бортом в канаву, сильно накренился и заглох в метре от толстой сосны. Окно водительской двери оказалось закрыто мхом.

– Господи, что я наделала!

– Не волнуйся. Ты ударилась?

– Вроде нет.

– Значит, все нормально. Выключи зажигание.

– Сейчас. – Она повернула ключ. – Мы же опрокинулись!

– Мы всего лишь немного накренились.

– Кто нас теперь вытащит?

– Давай сначала сами выберемся. И не переживай так…Это же джип-тур.

Гид с усилием распахнул ставшую тяжелой дверь, встал на порог, убедился, что машина не качается, и протянул руку Жене.

Канава была неглубокой. Хантер привалился бортом к мягкому откосу. Правые колеса висели в воздухе, но никаких серьезных повреждений не было. Мелкие вмятины и треснувшее зеркало – не в счет.

Гид надел перчатки и достал из багажника хай-джек. Вставив домкрат в просвет между откосом и рамкой окна водительской двери, он начал качать. Вскоре машина с шумом опустилась на все колеса. Гид едва успел подхватить освободившийся домкрат.

Канава была сырой, и земля под колесами сильно продавилась, но шанс выехать самостоятельно оставался. Гид включил пониженные и попросил Женю сесть за руль и очень плавно тронуться задним ходом, а сам уперся обеими руками в капот. Женя попробовала, но заглушила двигатель. При второй попытке она перестаралась с газом, мотор взревел, колеса выпустили по плотному вееру грязи, но Хантер все-таки сдвинулся с места. Случайный камень больно ударил Гида по голени. Он инстинктивно отпрыгнул и на какое-то мгновенье оказался целиком в грязевом фонтане.

– Ну, спасибо. Это называется очень плавно?

– Прости, я нечаянно.

– Надеюсь…

– У меня где-то была вода, сейчас найду…Ой, здесь почти пусто.

Воды хватило только на то, чтобы размазать черную болотистую грязь на лице. Гид сел за руль, несколько раз плавно качнул машину вперед-назад и выехал на дорогу. В воздухе запахло подгоревшим сцеплением, но это было неизбежно. Он посмотрел на себя в салонное зеркало. Дуремар отдыхает.

Места были незнакомые. Посмотрев на навигаторе карту, Гид обнаружил неподалеку озеро. В лесу было сухо, деревья росли неплотно, и он решил ехать напрямик. То раздвигая лобовым стеклом густые ветви, то подпрыгивая на кочках, машина петляла между деревьями. Вскоре он увидел едва накатанные автомобильные следы и поехал по ним. Следы вывели их на полянку у воды. Гид заглушил мотор. Пологий берег заканчивался узкой полоской песка. Через прозрачную гладь озера было видно такое же пологое песчаное дно.

Женя достала из большой спортивной сумки шампунь и полотенце и протянула Гиду.

– Возьми.

– Спасибо.

Их взгляды на мгновение встретились, но Женя тут же опустила глаза.

– Ты берешь?

– Да, конечно.

Гид взял шампунь, подошел к воде и начал раздеваться. Женя отвернулась. Зайдя по пояс, он намылился и, не зная, куда деть флакон, повернулся. Бросить на берег было бы не вежливо. Поколебавшись, он негромко позвал:

– Женя, возьми, пожалуйста.

Она повернулась, скинула туфли и зашла в воду, насколько позволяли бриджи.

– Ой, какая теплая! Бросай.

Флакон описал пологую дугу, и у самой воды Женя успела поймать его.

Теперь можно было и поплавать. Он вспомнил, что этим летом купался всего пару раз. Пока жил в городе, по выходным всегда ездил на озера, а теперь, когда можно было купаться хоть каждый день, интерес пропал.

Но сейчас, рассекая кролем гладь лесного озера, он думал, как мало надо человеку для счастья – всего-то перепачкаться, а потом отмыться. Нет, это – еще не счастье. Счастье – это когда тебя ждут на берегу. Но тебя не ждут. Ждали когда-то. А вдруг еще ждут?

Доплыв до середины озера, Гид повернул обратно. Машина стояла на берегу, но Жени видно не было. Он провел ладонью по лицу, поморгал и снова посмотрел. Она медленным брассом плыла от берега, стараясь не мочить волосы.

Когда до нее оставалось метров пятнадцать, он нырнул, как всегда в конце купания, нисколько не задумываясь о том, стоит ли это делать. Несколько сильных гребков, и он подплыл вплотную. В воде видно плохо, но воображение быстро дорисовывает подробности, и Гид вынырнул, лихорадочно соображая, должен ли он извиниться или сделать вид, что ничего не произошло.

То ли он не до конца погасил скорость, то ли, удерживая себя на поверхности легкими хаотичными движениями, он, сам того не замечая, подплыл ближе, то ли она сделала то же самое, но следующее, что он почувствовал, был вкус ее губ и прохладная нежность кожи. В голове все кружилось, он как-то отстраненно заметил, что они погружаются в воду, но это было не важно. Ее глаза были закрыты, и он подумал, что ей, похоже, это тоже не важно. Он заставил себя оторваться от ее губ и, держась за руки, они поднялись на поверхность и поплыли к берегу.

Коснувшись дна ногой, Гид остановился, привлек ее к себе, и мир исчез. Осталось только разгорающееся все сильней и сильней ослепительное солнце.

Лорд

Стив скакал верхом на белом медведе по дремучему лесу, спасаясь от пытающихся окружить его бородатых туземцев, одетых в форму «Арсенала». Вдруг он увидел летящий прямо ему в голову огромный вращающийся футбольный мяч с острыми шипами, но в последний момент медведь прыгнул на лед бескрайнего замерзшего моря и провалился в ледяную воду. Стив открыл глаза и вытер мокрое лицо одеялом. Рядом стоял Патрик с пустым стаканом в руке.

– Извини за непопулярные методы, но я не мог тебя растолкать. Ты через час должен быть в аэропорту.

Стив сел и посмотрел на будильник. Похоже, он его просто не услышал. Хорошо, что дверь, как обычно, осталась незапертой. Быстро одевшись, он достал из холодильника небольшую бутылку йогурта. Патрик стоял в прихожей и многозначительно показывал на часы. С йогуртом в одной руке и чемоданом в другой Стив спустился во двор.

Оценив размеры багажника красного Мини-Купера, он положил чемодан на заднее сиденье и тут вспомнил про фотоаппарат. Патрик хотел что-то сказать, но Стив уже бежал наверх. Через минуту, с фотоаппаратом на шее, он выскочил на улицу и едва не наступил на неторопливо шагающего большого черного кота.

– Простите, сэр! – учтиво сказал Стив.

Кот проводил его неодобрительным взглядом и громко мяукнул. Патрик завел двигатель.

– Кстати, у русских черный кот – дурная примета, – произнес Патрик, когда они вырулили на улицу.

– Да у них вообще все наоборот.

– А ты, вернувшись, еды попросил?

– У кого? У холодильника? – спросил Стив.

– Ну, хотя бы.

– Да чушь все это. А! Я в зеркало посмотрел!

– Это еще зачем?

– Так в России принято.

– Ты-то откуда знаешь? – удивился Патрик.

– В Интернете нашел.

– И что у них еще интересного?

– Да много всего. Ну, например, если дым стелется по земле, нужно вернуться домой и выключить утюг.

– Неплохо.

– А знаешь, почему англичане ходят в одежде, а русские – нагишом?

– Ну?

– Потому что мы, прежде чем отрезать, отмеряем дважды, а они – семь раз, сшить уже времени не остается.

– А вот тут – нестыковочка! Если есть утюги, значит, ими что-то гладят.

– А может, они ими греются?

Они подъехали к перекрестку. Направо горел красный.

– Пат, как ты думаешь, там действительно так опасно?

– Думаю, не опасней, чем у нас было где-нибудь в семидесятые.

Сзади кто-то коротко просигналил.

– Зеленый! Поехали.

Патрик бросил сцепление, и Мини-Купер, весело взвизгнув, сорвался с места.

Самолет набрал высоту и взял курс прямо на поднявшееся на востоке солнце. Полосатые ленты магистралей и ровные нити железных дорог рассекали клетчатую скатерть полей и лесов и собирались вместе на пестрых заплатках суетливых городов. Стив неплохо знал Англию и, окажись он на какой-нибудь из видневшихся внизу улиц, наверняка догадался бы, что это за город. Но привычный мир стен, дверей и окон остался там, на земле, а в мире, в котором он находился сейчас, обитали разноцветные крыши, пестрые дворики и темно-зеленые пятна скверов.

Стив сидел, прижавшись лбом к иллюминатору, и силился понять, откуда вдруг у него возникло это легкое, почти неуловимое ощущение свободы. Какая может быть свобода у человека, запертого в тонкой алюминиевой скорлупке, которая, опираясь на сильно разбавленный воздух, летит выше самых высоких гор? Ответ пришел сам собой, и Стив удивился, насколько он был прост. В этом мире не было ни оград, ни заборов, ни границ.

С востока медленно выползало море. На скалистом берегу, словно заколдованный рыцарь в каменных доспехах, дремал старинный замок. «Сколько эпох пережил этот исполин, – подумал лорд Блекфилд, – и наверное, каждый новый век все меньше имел шансов ему понравиться».

Англия еще раз напомнила о себе россыпью каменистых островов и исчезла, уступив место белым миниатюрным яхтам, пузатым паромам, могучим танкерам и лениво поблескивавшему волнами морю. Стив чувствовал себя почти Христофором Колумбом. Он летел открывать Россию.

Через час самолет нырнул в облако и выныривать из него не торопился. Не зная, чем себя занять, Стив достал из кармана впереди стоящего кресла журнал. Обычный фирменный журнал авиакомпании, призванный убедить читателя, что полет этим рейсом – чуть ли не единственное правильное решение, принятое им в своей жизни. Стива заинтересовала статья про извержение вулкана в Исландии. Оказалось, что эйяфьятлайокудльский коллапс стал для «Лайт Флайтс» едва ли не моментом истины.

Весь мир тогда на неделю приземлился. В небе летал только исландский пепел. Что чуть было не вызвало еще один коллапс: места на авиастоянках закончились до того, как все сели. Никто не рассчитывал на то, что половина самолетов азиатских и других южных авиакомпаний, приземлившись в Европе, там и останется. Пришлось задействовать военные аэродромы.

Кто-то из чинов Королевских военно-воздушных сил пошутил, что беды удалось избежать благодаря русским, из-за которых эти аэродромы и построили.

Неожиданно из России поступило предложение пригнать в Европу сотню-другую самолетов, способных летать хоть в Рейкьявик. Обратились к экспертам. Выяснилось, что допотопные российские самолеты, изгнанные из Европы за превышение норм шума и токсичности, имели такие зазоры в турбинах, что заполонившие небо частицы пепла пролетали через них свободно, в то время как сверхсовременные экономичные западные моторы забивались и глохли.

«Лайт Флайтс» обратилась за поддержкой к правительствам нескольких стран. Элементарные расчеты показывали, что вся советско-российская авиация за сто лет не надымит, как один исландский вулкан. Экологические нормы были временно снижены. Началось сотрудничество с Россией.

Правда, часть лайнеров забраковали сами русские, часть – западные эксперты, а часть оказалась вообще не сертифицирована в Европе. И из обещанных трех сотен Ту, Илов и Яков под флаг «Лайт Флайтс» встали всего около полусотни бортов.

Конечно, себестоимость этих полетов оказалась высокой, поскольку топлива на рейс у русских уходило вдвое больше. Но эта проблема легко решалась увеличением цен на билеты, а вот с полетами через океан все было сложнее. Единственное, что смогли предложить русские авиаторы, было – установить в несколько российских военно-транспортных самолетов примерно по три тысячи пассажирских кресел в каждый. Причем эти кресла русские предлагали свинтить со стоящих без дела «Боингов». До реализации этот проект не дошел. А через пару недель концентрация пепла стала падать, засуетились другие авиакомпании, и строгие экологические нормы вернулись.

Самолет коснулся полосы колесами, и фюзеляж начало отчаянно трясти. Стив с тревогой посмотрел в иллюминатор, но, убедившись, что они сели не на пашню, а все-таки на взлетно-посадочную полосу, несколько успокоился. Турбины переключились на реверс и яростно взвыли. Скорость воздушного лайнера падала. Тряска вскоре прекратилась. Самолет свернул на рулежную дорожку.

Спустившись по трапу, Стив сделал несколько шагов и остановился. Пассажиры обходили его и садились в синий автобус с надписью «Пулково» во весь борт. Неподалеку охранял рубежи своей Родины молодой зоркий пограничник. Поток пассажиров начал редеть, и Стив увидел невысокого человека средних лет в синем костюме с листом бумаги в руках, равнодушно смотревшего на бетон перед собой. Лист то одним углом, то другим загибался на ветру, и прочитать выведенную на нем надпись было невозможно. Стив сделал несколько шагов в его сторону. Человек поднял глаза, в его взгляде читалось легкое удивление. Оглядев Стива, человек спросил:

– Гер Бэримор?

– Blackfield. Steve.

– Утесово?

– Yes! – Стив радостно закивал. – Hello!

– Пошли, – спокойно произнес человек и, уже обращаясь к пограничнику, добавил: – Транзит.

Пограничник, строго взглянув на Стива, коротко кивнул. Человек повернулся и, комкая на ходу лист, направился к видавшему виды белому микроавтобусу. Стив последовал за ним. Человек сел за руль и показал рукой на сиденье рядом с собой. Стив удивился, что его приглашают вперед, и решил все же сесть сзади. Он потянул сдвижную дверь за неудобную квадратную ручку, но та не поддавалась. Человек смотрел на него через стекло с выражением снисходительного терпения. Стив открыл переднюю дверцу и сел в машину.

Микроавтобус тронулся. Они проехали мимо нескольких самолетов, обогнули невзрачное здание аэровокзала, пропустили смешную маленькую машину, тянущую за собой вереницу пустых громыхающих багажных тележек. Стив смотрел по сторонам. Вроде бы – обычный провинциальный аэропорт, но взгляд постоянно цеплялся за какие-то детали, мелочи, здесь все было другим.

У Стива зазвонил телефон. Номер определился. Это была Эмма.

– Лорд Стив Блекфилд на линии, – ответил он.

Услышав английскую речь, человек повернул голову и с интересом посмотрел на Стива.

– Милорд, дозвольте слово молвить, – таинственным голосом произнесла Эмма.

– Не дозволю. Я в России, – отрезал Стив.

– Боже, храни королеву! Я и не знала, что мы воюем с Россией.

– Я с дипломатической миссией.

– Удачи вам, милорд, удачи. Она вам очень понадобится.

– Благодарю, мисс. – Стив убрал телефон.

Внезапно человек, держа руль одной рукой, завалился на бок и открыл перчаточный ящик перед коленями Стива. Машина наехала колесом на непонятно каким образом выросшую на асфальте кочку, и из ящика посыпались разнокалиберные бумажки: белые, цветные, мятые, скомканные, сложенные, грязные, промокше-высохшие, рваные, протертые, выгоревшие. В их потоке мелькнули старый потрепанный блокнот и пластмассовый фонарик с треснувшим стеклом. Человек, не обращая на это внимания, упорно продолжал что-то искать.

Навстречу прямо на них двигался огромный носатый грузовик с овальной цистерной. Стив невольно вжался в спинку кресла. Грузовик гудел как океанский лайнер, но человек, бросив взгляд в лобовое стекло, лишь немного повернул руль и продолжил свои поиски. Проезжая мимо, водитель бензовоза высунулся из окна чуть ли не по пояс и что-то пролаял, поясняя издаваемые звуки энергичными жестами.

Наконец человек нашел то, что искал, и принял нормальную позу. В руке он держал допотопный поцарапанный телефон. Внезапно он высунулся в окно и тоже что-то пролаял вслед уже скрывшемуся за поворотом грузовику.

Водитель упер колено в руль и, держа одной рукой массивную «раскладушку», другой откинул микрофон, а затем начал нажимать кнопки. Через несколько секунд Стив услышал звучащую из телефона музыку и многоголосый шум веселой компании. Человек поморщился и чуть отвел телефон в сторону.

– Але! Где тебя черти носят? Мы уже начинаем! – прозвучал в телефоне энергичный мужской голос.

Человек закатил глаза.

– Кэп, какой «начинаем»? У тебя пассажир на Утесово.

Услышав знакомое название, Стив начал слушать внимательнее, пытаясь разобрать слова.

– Ну-ка, ша! – прозвучало в телефоне.

Шум голосов смолк, затем прервалась музыка.

– Повтори.

– У тебя рейс. Расписание смотрел? – медленно проговорил человек, разделяя слова.

– У меня рейс по прибытии пассажиров.

– Ну, так прибыли.

– Сколько их?

– Один, в Утесово.

– Он сам платит?

– Нет, «Русское сафари».

– У них ставка за место. По контракту – минимум двое. Не полечу.

Человек мотнул головой. По его лицу было видно, что он разозлился. После короткой паузы он искоса взглянул на Стива. Их взгляды встретились. Стив привычно улыбнулся, а человек просто отвел взгляд и продолжил разговор.

– Ты знаешь, кто это?

– Ну?

– Лорд Бэримор, внучатый племянник королевы. Скандала хочешь?

– Семенычу звонил?

– Нет. Сам звони.

Человек едва успел сложить раскладушку, как телефон разразился фразой из девятой симфонии Бетховена, будто исполненной картавым говорящим попугаем.

– Да.

– Ты восемьсот третий встречаешь? Там – немецкая делегация, между прочим, – прозвучал требовательный женский голос.

– Я уже на борту!

Человек снова сложил телефон и начал запихивать его в нагрудный карман. Телефон упирался, а затем снова зазвонил.

– Да!

– Это Кэп. Семеныч вне зоны.

– И?

– Мне нужен второй пассажир.

– Могу оформить на кого-нибудь второй билет, а потом он как бы сдаст его обратно.

– Годится.

– Багаж не забудьте с английского рейса. Я не успеваю, у меня Люфтганза уже села.

– Ладно.

– Вроде все… Да, Кэп, и паспортный контроль – тоже сами.

Зазвучали короткие гудки. Человек с сомнением посмотрел на телефон, который тотчас начал снова издеваться над Бетховеном.

– Да, е-мое! – произнес он с раздражением и снова поднес аппарат к уху.

– Але!

– Мне только что звонил немец с восемьсот третьего, сопровождающий. Он не может тебя найти! – В голосе женщины уже слышались истеричные нотки.

Машина резко затормозила. Стив едва успел упереться рукой в лобовое стекло.