Текст книги "Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…"

Автор книги: Стаффан Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

В Швеции, где мы все вроде как одна большая семья, принцессы из Хаги [89]

[Закрыть]стали заместительной семьей в семье, в особенности потому, что «Свенск дамтиднинг» и «Векку-журнален» писали о них так много, что Тетушка Свея вскоре знала в сто раз больше о Маргарете, Биргитте, Дезире и Кристине, чем о ближайших соседях. О соседях Тетушки Свей «Свенск дамтиднинг» и «Векку-журнален» не писали никогда.

К счастью для соседей.

Немка Сибилла, та, что была замужем за наследным принцем Густавом Адольфом (старшим сыном кронпринца Густава Адольфа, впоследствии Густава VI Адольфа), родила одну за другой четырех хорошеньких девочек, но с мальчиком никак не получалось, а ведь родить мальчика было едва ли не единственной ее жизненной задачей. Тетушка Свея, вообще-то не питающая слабости к немцам, относилась к принцессе Сибилле очень тепло, ведь как бы ни обстояло с мужиками, пусть сколь угодно прогрессивными (муж Сибиллы прогрессивностью уж точно не отличался), все ж таки сына родить необходимо, а уж потом можно и завязать с этим делом.

Однако накануне первого мая 1946 года, в 10.20 утра, родился мальчик, и отец упал в обморок, а мать не понимала, что сказал акушер проф. Улов, пока тот не заговорил по-английски, вот тогда она расплакалась от счастья, и с Шепсхольма дали в честь наследного принца настоящий салют восемьюдесятью четырьмя пушечными залпами, а потом наконец-то каждый праздник весны стали соблюдать приятный обычай деньрожденных визитов и вечернего конного развода караулов, последнее, разумеется, лишь двадцать восемь лет спустя, когда он уже был королем.

Но затем случилась трагедия: Маленькому Принцу еще и года не сравнялось, когда отец его и четырех принцесс погиб в авиационной катастрофе, и тогда Тетушка Свея всем сердцем полюбила эту семью, а в особенности мальчугана, и чихать она хотела, что мать у них немка. Кстати, Сибилла была вполне симпатична, особенно если не открывала рот (никто не дерзал поправить ее шведский, так что немецкий акцент – единственное, что шведский народ всерьез ставит Германии в упрек, – был у нее чрезвычайно силен).

Мальчуган был обезоруживающе очаровательный, с золотыми кудрями и неотразимой улыбкой, в раннем детстве на него надевали форму Свейской лейб-гвардии, а улыбался он до того прелестно, что прелестней выглядела разве только бессмертная Анналиса Эриксон [90]

[Закрыть]в роли Маленького Принца на сцене «Фолькан». Малыш принц вызывал у всех невероятный восторг, и его сестра Кристина позднее даже призналась, что хагские принцессы со временем очень устали от всяческих разговоров про этого чудо-ребенка.

Кстати, тот, кто имел единственную старшую сестру, может себе представить, каково это – иметь четырех.

Несмотря на трагическую гибель отца, жизнь, наверно, была сущим раем для Маленького Принца (по-другому его никогда не называли, особенно Тетушка Свея). Правда, слегка омрачала безмятежное существование одна неприятность – необходимость целовать прадеда, короля Густава V, который вощил усы. Они кололись. Вдобавок от него еще и пахло турецким табаком.

Когда колючие поцелуи прекращались, жизнь наверняка состояла сплошь из солнечного света, однако вскоре Маленькому Принцу, как и всем детям, предстояло идти в школу, что, как известно, означает конец райских времен. Отдали его в частную школу Брума, где он в окружении детей из других высокопоставленных семейств прилежно занимался играми и спортом, но, увы, не выказывал большого прилежания в иных школьных дисциплинах.

Глупой шумихи вокруг мальчугана хватало с избытком: когда он получил железный значок на соревнованиях по плаванию (50 метров), Шведский союз пловцов прислал ему поздравительную телеграмму, а когда его назначили школьным полицейским, все окрестные улицы оказались буквально запружены любопытными эстермальмскими тетушками – ни пройти, ни проехать, пришлось вызвать настоящего взрослого полицейского, который прекратил неразбериху.

Затем Маленький Принц поступил в Гуманитарную гимназию в Сигтуне, где учился вместе с другими мальчиками из высшего общества, отпрысками аристократических или состоятельных фамилий. Позднее, когда он повзрослел, кто-то саркастически заметил, что в свои двадцать три года он общался только с одним Андерссоном (с которым делил комнату в казарме) и с одним Петтерссоном (инструктором по автовождению на Эланде).

Вечерняя и (особенно) еженедельная пресса завели бы в Сигтуне постоянных корреспондентов, не находись сей идиллический город менее чем в часе езды на автомобиле от Стокгольма. Однако отчеты о том, каким количеством горчицы и кетчупа Маленький Принц сдабривал жаренные на гриле сосиски из ларька, потоком захлестывали страну, а равно и о том, возле каких девушек его видели. В ту пору все девушки носили косынки, отчего на нечетких снимках казалось, будто он флиртовал с рыночными торговками. Кстати говоря, он был уже не Маленьким Принцем, а кронпринцем, если точно, то он стал таковым в четыре с половиной года, после смерти прадеда.

Гордостью школы кронпринц не был – по причине легастении. Конечно, среди легастеников встречается не больше глупцов, умников и гениев, чем среди других людей, но когда принц в 1966 году сдал выпускные экзамены, газеты опубликовали его оценки, и кронпринц расстроился, как любой на его месте. При таких-то оценках.

Проходя военную службу в разных родах войск, кронпринц дольше всего пробыл на флоте, в частности совершил кругосветное плавание на славном минном заградителе «Эльвснаббен», в ту пору самом большом корабле Королевского флота. Когда ему предстояло провести десять дней в 5-м полку береговой артиллерии в Хернёсанде, он обратил на себя внимание заявлением: «Жду не дождусь. Впервые увижу Хернёсанд», и Тетушка Свея догадалась, что со своей работой он справится на отлично, ведь обязанность королевских особ – говорить что-нибудь, не говоря ничего, чтобы никого не обидеть.

Представление кронпринца о шведском народе в дальнейшем определяли три типа людей:

1. Руководство, вроде генералов, начальников и министров.

2. Ярые республиканцы из Шведского социал-демократического союза молодежи, регулярно призывавшие его стать рядовым человеком.

3. Девушки.

Последняя категория, похоже, внушила кронпринцу благоприятное впечатление о верноподданном народе.

В бытность кронпринцем Карл Густав давал множество интервью. Уже в 1964-м восемнадцатилетнего Чувака (говорят, так прозвали его школьные товарищи) интервьюировал не кто-нибудь, но сам д-р Стиг Альгрен [91]

[Закрыть], а фотографировал Андерс Энгман, который впоследствии стал профессором фотографии. Хотя не потому, что снимал Чувака. Кстати, д-р Альгрен знать не знал, что Андерс Энгман фотограф из газеты, и решил, что он из школьных учителей.

Стигу Альгрену по должности надлежало обеспечивать культурное и интеллектуальное алиби аристократическому флагману еженедельной прессы – «Векку-журнален», и он перепугал кронпринца, спросив, пользуется ли тот папильотками. Кронпринц успокоился, когда узнал, что родоначальник Карл XIV Юхан пользовался папильотками, чтобы завить волосы, и объяснил д-ру Альгрену, что кудри у него от природы. Затем д-р Альгрен попробовал напугать кронпринца тем, что популярный в народе писатель-республиканец Вильгельм Муберг пригрозил лишить своих дочерей наследства, если они выйдут замуж за престолонаследника.

«Правда?» – озадаченно сказал кронпринц, не потеряв, однако, присутствия духа. (Впрочем, личная жизнь сложилась удачно для всех, к кому имела касательство эта страшная угроза.)

Отсюда ясно, что молодой престолонаследник уже тогда доказывал наличие здравого смысла. Увидев в недельном расписании пункт «Профессиональная ориентация», он пошел прямиком к учителю и сказал: «Профессиональная ориентация для меня – это же смешно!»

Кроме того, ему хватило ума добавить, что в освободившееся время он займется другой дисциплиной.

Еще в 1967-м Ульф Нильсон пытался взять у кронпринца интервью – в Нассо на Ямайке, где тот находился во время кругосветки. Там была заложена основа антимонархической публицистики репортера-международника Нильсона, который якобы остудил пыл многих республиканцев. Как говорит молодежь, «просто нельзя быть в одном лагере с Пером Гартоном [92]

[Закрыть]или Ульфом Нильсоном».

До восшествия на престол в сентябре 1973 года интервью было много, и вскоре престолонаследник, как профессиональный дипломат, наловчился давать ничего не говорящие ответы.

Будущие подданные узнали, что Е. К. В. К. Г., как его порой именовали, считает, что место женщины дома. Узнал ошарашенный народ и о том, что кронпринц восхищается Мао Цзэдуном, но в ту пору им восхищались многие, даже не будучи коммунистами. Левая волна шла на подъем, и (Центральное объединение профсоюзов Швеции) и руководство акционерного общества «Фацит» в 1970 году приняли решение сократить запланированные учебные сборы с двух недель до трех дней, поскольку опасались стихийной забастовки. Так говорили. В интервью журналу «Тидскрифт» издательства «Фёрфаттарфёрлаг» Клас Энгстрём [93]

[Закрыть]утверждал, что, когда кронпринца за стаканом лимонада спросили, что он думает о подготовке конституции, он ответил: «Чушь собачья». Неужто так и сказал? Не может быть! – подумала Тетушка Свея. Увы, так и сказал.

Она мягко улыбнулась и когда не кто иной, как «отец» Пелле Бесхвостого Ёста Кнутссон [94]

[Закрыть]в 1971 году выругал кронпринца за совершенно беззастенчивое курение на официальных мероприятиях.

«Неужто лучше по примеру Улофа Пальме и принцессы Сибиллы прятать сигареты, как только появляется фотограф?» – подумала Тетушка Свея.

Между прочим, именно тогда появилась информация, что принцесса Сибилла не разделяла лояльности своего свекра-короля и считала Пальме «ужасным». Такого мнения придерживались в ту пору почти все дамы из светских и аристократических кругов, кроме разве что жены самого Улофа Пальме (урожд. баронессы Бек-Фриис), так что вопреки надеждам разоблачителя особой сенсации это не вызвало.

Интересовался кронпринц, понятно, в первую очередь молодыми дамами, и в этом он, конечно же, мало отличался от большинства других молодых людей. Однако происхождение, сверхызвестность, жизненные обстоятельства и шикарные спортивные машины (да и недурная внешность) делали свое дело: покорять девушек ему удавалось с куда большей легкостью, чем многим другим. Если вы считаете, что у многих других молодых мужчин это вызывало зависть, то не ошибаетесь. Так называемые мужские журналы, процветавшие в те годы, публиковали подробные, изрядно сдобренные фантазией статьи о частной жизни кронпринца и меж тем, как в иных аспектах полагали себя ультрасовременными и свободными, в писаниях о юбочнике королевской крови становились весьма чопорными и осуждающими. Порой молодые актрисы и так называемые фотомодели с Парнаса не слишком серьезных муз высказывались о своем общении с молодой королевской особой; тогда статьи иллюстрировались впечатляющими фотографиями, скажем, обнаженной Кристины Линдберг или пышногрудой Леены Скоог, в прошлом порноблондинки, которая пыталась изображать шаловливость и со смешком заявляла, что кронпринц «от головы до ног король», причем каждый должен был смекнуть, что она имеет в виду; знала ли она, что это цитата из Шекспира («Ау, every inch a king», «Король Лир»), выяснить не удалось. Впоследствии Скоог некоторое время участвовала в шоу детей-звезд (не сама, а продвигая дочку), как будто бы сотрудничала в движении независимых церквей и преподавала домоводство.

Позднее один высокий придворный функционер сумел устроить так, чтобы пресса оставила личную жизнь кронпринца в покое, ведь он точно так же, как все прочие шведы, вправе рассчитывать на неприкосновенность оной.

Настал 1973 год, и ныне усопший «Се» (лишь наполовину «мужской журнал») организовал опрос о том, какую из «актуальных» в ту пору дам читатели видят следующей королевой Швеции. Среди кандидаток числились Титти Вахтмейстер, бельгийская принцесса Мария, монакская княжна Каролина, Лив Порьё, Милли де Гране, Шарлотта Клингспор, Барбру Эн, Шарлотта Форнваль, а кроме того, очаровательная немецкая девушка, которая, по слухам, интересовалась легкой атлетикой, парусным спортом и культурой и даже сказала: «Конечно, между мной и Карлом Густавом кое-что есть. Но ведь только моей симпатии мало, и, я знаю, Карлу Густаву как королю предстоит сложное время. Хотя я готова подождать его».

Журнал (в редком порыве деликатности он сделал любительницу парусного спорта и поклонницу культуры пятью годами моложе, чем на самом деле) вынес оценку: «Замечательная девушка, которая вправду может представительствовать и делать хорошую рекламу. Она обаятельна и держится с большим достоинством. Хорошая партия».

Тетушка Свея читала все это с восторгом и говорила, что мальчик правильно делает, оглядываясь по сторонам, пока есть время.

В ее время нечего было и думать, чтобы девушка недворянского происхождения, в том числе и шведка, стала королевой. Если точно, то на протяжении четырех веков такого не случалось.

Между тем кронпринц не хуже Джеймса Бонда наловчился играть в прятки, уходить от соглядатаев, исчезать в гаражах и на задних дворах, но, когда пресса начала писать о его «любовных гнездышках», девушка стала ночевать во дворце. Когда же кое-кто в прессе ужаснулся, редактор Окермарк написал в разделе «Имена и новости» «Дагенс нюхетер», что происшедшее вполне естественно и что в свое время Харальд Синезубый [95]

[Закрыть]на радость народу всегда имел при себе ночью минимум двух наложниц, стало быть, в скандинавских королевствах дела плохи. Вероятно, во дворце это газете популярности не прибавило. Девушка, которая была хорошей партией и ночевала во дворце, звалась Сильвия Зоммерлат.

Старый король захворал и умер, и когда двадцатисемилетний новый король отошел от дедова смертного одра и появился на больничной лестнице в Хельсингборге, кое-кто из придворных репортеров закричал «Да здравствует король!», поскольку они слыхали, что так полагается; а Тетушка Свея вместе с остальным шведским народом подумала, что самую большую опасность для существования монархии представляют все-таки ретивые монархисты.

Вправду ли Тетушку Свею совершенно ничего не раздражало в давнем Маленьком Принце в бытность его кронпринцем? Конечно, кое-что писали о том, что он чересчур упитанный и длинноволосый, однако первое было грубым преувеличением, и болтовня об упитанности смолкла, когда он принялся усиленно заниматься моционом, а в конце концов принял участие в лыжных гонках «Васалоппет», ну а длинные волосы тогда носили почти все. Кронпринцем он якобы участвовал в какой-то пирушке в усадьбе Стальместарегорден, когда глуповатые великосветские юнцы ночью глазели на пассажирские самолеты, подлетавшие к Арланде, и кричали: «Бомби Ханой!»; правда, так и не удалось выяснить, участвовал ли принц в этих глупостях, да и вообще, думала Тетушка Свея, каких только дурацких затей не устраивали по ночам в Стальместарегордене после всяких там возлияний. Единственный раз она укорила кронпринца, когда в 1972 году, разбив несколько крутых гоночных «Вольво-Р1800», он пересел на «порше».

«Ездить на “порше” очень вредно для здоровья!» – заявила Тетушка Свея, с жаром и вполне справедливо, однако безрезультатно.

Еще кронпринцем он разъезжал по стране, изучал шведское общество и, став королем, продолжал это занятие. Побывал на радио и в «Фармации», «проходил практику» в «Свенска дагбладет» (само собой) и в «Экспрессен» (рискованный шаг) и во многих других предприятиях и учреждениях. Те из начальников, кого не ослепила монархическая круговерть (или надежды на некие изъявления монаршей милости), сетовали порой, что кронпринц казался безразличным и скучным.

Большая часть народа, в ту пору равнодушная к монархии, твердила себе, что кронпринц – превосходное опровержение давнего аргумента в пользу монархии, что-де королевские особы, специально подготовленные для означенной должности, будут исполнять ее куда лучше всякого иного. Впрочем, с другой стороны, он отнюдь не намного хуже иных высоких начальников и политиков.

Факт есть факт: как кронпринц и новый король молодой Бернадот с его застенчивостью и безразличием оставлял впечатление, которое изрядно приободрило шведских республиканцев. Вероятно, иной раз все дело было просто в недосыпе после затянувшегося далеко за полночь веселья в «Александре» (так тогда назывался закрытый ночной клуб-дискотека).

«Утро для короля отнюдь не самое лучшее время», – отмечают те, кто участвовал в его холостяцких развлечениях. Если с ним пробовали заговорить, из-за утренней газеты доносилось недовольное ворчание. Так или иначе, среди республиканцев и прочих радикалов разнесся обнадеживающий слух, что он вправду глуп, коэффициент интеллекта у него якобы куда ниже среднего, на грани умственной отсталости. Изучи республиканцы род Бернадотов повнимательнее, они могли бы привести для сравнения если не принца Эрика, то по крайней мере принца Августа герцога Далекарлийского.

Между тем обстояло не вполне так. Один из лучших журналистов в многообещающем молодом поколении Оке Ортмарк писал в 1969 году книгу о военных и королевском доме и прессе (а про тогдашних бомжей забыл!). До него дошли означенные слухи, и он принял их на веру. Тогда Стиг Рамель из Шведского экспортного объединения, занимавший также пост гофмаршала, организовал Ортмарку встречу с молодым кронпринцем, за что Ортмарк в итоге был ему очень благодарен. После встречи он позвонил Стигу Рамелю и сказал, что тот спас его, не дал сесть в лужу. Придя домой, Ортмарк почеркал рукопись (компьютеров тогда не было, вон сколько времени прошло) и написал, что молодой кронпринц, конечно, не интеллектуал, но, с другой стороны – замечательная шведская формулировка! – «не глупее других», и что он «запоздал в развитии, долго испытывал скованность от застенчивости и сложностей общения». Тактичная формулировка вызвала недовольство у многих лояльных монархистов, но, пожалуй, оказалась верна, что внушает известное уважение к запоздалому развитию кронпринца.

Сейчас Ортмарк, наверно, высказался бы доброжелательнее, полагает Густав фон Платен, поведавший об этом эпизоде.

Когда Карл XVI Густав как новокоронованный король держал тронную речь, чуть ли не поголовно все подчеркивали, что справился он с нею превосходно. Даже «Экспрессен» это отметил. По правде говоря, речь была произнесена довольно скованно и неловко и с профессиональной точки зрения в любых других обстоятельствах стала бы почти катастрофой, но, с другой стороны, выступление можно считать вполне достойным, учитывая нервное напряжение, нажим все еще сильной в Швеции левой волны и личные качества новоиспеченного монарха. Вместе с сестрой Кристиной он тщательно отрепетировал речь, и куда важнее непринужденности и изящества было то, что Тетушка Свея увидела: мальчик отнесся к своей задаче серьезно, хоть ему и пришлось туго. Впоследствии он действительно сделался непринужденным и приятным оратором – когда надо. Некоторое время занимался с преподавателем риторики из Военно-морского училища, который во многом вытравил стокгольмский диалект и научил его говорить четко и внятно.

И вот настал великий день, которого так долго ждали Тетушка Свея и ее приятельницы. Маленький Принц стал королем и отныне сам решал свою судьбу. В марте 1976-го красивая девушка с Мюнхенской олимпиады обручилась с молодым монархом, который заявил собравшимся представителям шведской и мировой прессы, что любовь есть любовь. 19 июня сыграли пышную свадьбу, со всей помпой и ликованием, какие только могли устроить королевский дом, армия и Шведский союз музыкантов. Добрые республиканцы вздыхали и со всею возможной храбростью говорили: «Но будущее за нами». Тетушка Свея была очень довольна – и веселой помпой, и тем, что мальчуган наконец-то обзавелся настоящей девчонкой. «Если он что и изучил, так это женский пол», – чуть более сдержанно говорили мужчины Тетушки Свей.

Потом пошли дети, один за другим: Виктория (1977), Карл Филип (1979) и Мадлен (1982), сложилась хорошая, красивая семья, и Тетушка Свея решила, что можно не беспокоиться. Появился в королевской семье и добродушный лабрадор по кличке Али, но его пришлось позднее переименовать, чтобы не обижать мусульман, ведь у них это имя носит очень высокочтимый святой. Такие времена – от подобных упреков просто так не отмахнешься, меняй собаке кличку, и дело с концом. Отзывалась ли на новую кличку сама собака, неизвестно.

Насколько семья за счастливым фасадом счастлива в частной жизни, тоже неизвестно и касается только ее самой. Фасад во всех отношениях очень счастливый, а это главное. Вокруг частной жизни Е. В. К. XVI Г. до самой его кончины будут пышным цветом цвести слухи, на то он и король, а правдивы слухи или нет, значения не имеет.

Тетушка Свея не замедлила принять в свои объятия красивую немочку, интересующуюся парусным спортом и культурой. Строго говоря, очень уж высокой культурой и интеллектуальностью она, пожалуй, не отличается, однако в изяществе и остроумии ей не откажешь. Когда амбициозные молодые журналисты во время интервью по случаю помолвки весьма дерзко подчеркнули, что со времен Юхана III и Катарины Ягелло это первая шведская августейшая пара, где королева старше, тогдашняя барышня Сильвия Зоммерлат быстро ответила: «Да, но ведь и брак был очень счастливый», словно Юхан и Катарина Ягелло – лучшие друзья ее бразильского детства. (Она права, брак Юхана и Катарины был настолько счастливый, что русский царь Иоанн Грозный спустя много лет после их женитьбы хотел увести у Юхана жену.)

Когда одно из самых блестящих перьев шведской ежедневной прессы (так раньше говорили, и это почетный титул, если учесть, кто были эти перья) опубликовало в «Экспрессен» отличную вкладку, посвященную королеве Сильвии, оно дерзнуло упомянуть, что под успешной сдержанностью королевы кроется, так сказать, крутой нрав и что персонал дворца Дроттнингхольм, где поселилась семья, порой прямо-таки дрожит от страха.

Королева Сильвия очень обиделась, и означенному перу дали понять: впредь оно может не рассчитывать на хорошие контакты с двором. (Имя пера – Сесилия Хаген.) А Тетушка Свея, по обыкновению, мягко усмехнулась. Шведский народ знает, что немецкие дамы, которые после сорока пяти не выказывают крутого нрава, большая редкость, а коль скоро они встречаются, то имеют какой-то изъян.

«Хотя, – замечает Тетушка Свея, – по телевизору видать, что годы не прошли для Сильвии бесследно» (еще при помолвке шведский народ похерил ее титулы).

Независимое веселое самообладание образца 1976-го уже не столь непринужденно. Выглядит она слегка беспокойно, не как раньше.

Что ж, какая мать троих детей после двадцати лет брака не испытывает порой легкого напряжения и беспокойства? С восемнадцатилетним чадом в доме.

Примерно на рубеже 1994–1995 года вся шведская дамская пресса твердила, что королева Сильвия сделала подтяжку, то есть прибегла к услугам пластической хирургии. Поскольку же двор никогда и ничего не опровергает (в противном случае порой он только этим бы и занимался двадцать пять часов в сутки), лишь через некоторое время просочилось, что шрамик под носом у королевы, на каковом вечерняя пресса выстроила свою версию (усердно используя лупы и увеличенные фото), действительно возник в результате операции, только оперировали упрямый прыщик возле носа.

Что опять-таки вполне возможно.

Прыщики и крутой нрав не исключают друг друга.

Самым большим огорчением для более или менее молодой и модной родни Тетушки Свей стало вот что: ну можно ли надевать к пиджаку такие красные брюки, в каких король в июле 1995-го появился в Сульлидене [96]

[Закрыть]? Что ж, по крайней мере это свидетельствует, что монархия в Швеции по-прежнему благополучно процветает.

Со временем король стал и выглядеть, и действовать взрослее. «Мальчуган научился себя вести, да и с виду настоящий мужчина!» – в радостном удивлении говорит Тетушка Свея. Она не заводит речь о гадком утенке, превратившемся в лебедя, до этого не дошло, но X. К. Андерсен, во всяком случае, мог бы раскрыть и эту тему. Теперешняя молодежь, которая не испытала тревоги предшествующих поколений по поводу того, что получится из Маленького Принца, такого равнодушного в бытность кронпринцем и молодым королем, а видит ныне по телевизору взрослого Карла XVI Густава или читает интервью с ним, – теперешняя молодежь вряд ли считает его человеком, заслуживающим шумихи.

После сорока кудри поредели, появились залысины, как бывает у многих мужчин, и в лице проступил характер. Временами он позволял себе высказывания, каких ему, собственно, делать не следовало, по щекотливым общественным проблемам, однако каждый раз речь шла о вещах, в которых шведский народ действительно всем сердцем его поддерживал; например, когда он негативно отозвался о том, что норвежцы устраивают бойню тюленьих детенышей. Ни одно правительство не дерзнет критиковать подобные заявления, сколько бы король ни нарушал конституцию, делая их, и многие сочли, что со временем король успел набраться хитрости, хоть и умудряется выглядеть невинно. В январском интервью 1995 года он признался Бенгту Линдстрёму из «Дагенс нюхетер», что уже не в силах терпеть бесконечные попытки Эстерсунда [97]

[Закрыть]принять у себя Олимпийские игры, и шведский народ, который, конечно, не стал бы возражать, если б емтландцы получили шанс, но, с другой стороны, тоже устал от бесплодных попыток, – шведский народ счел, что он прав.

«Я столько раз обжигался на Эстерсунде, что мне уже невмоготу», – сказал монарх, и шведский народ согласно кивнул. Позднее он еще сказал, что неплохо бы построить подземный гараж под Стрёмменом и упрятать туда все туристические автобусы, отравляющие воздух на Слоттсбаккен (и, добавим, портящие красивый вид). В интервью нет и следа от застенчивого, запоздалого в развитии и равнодушного юноши двадцатилетней давности. Его величество говорит как любой заинтересованный и превосходно информированный гражданин. «Тогда, пожалуй, незачем сохранять королевскую должность как теплое местечко для семейства Бернадот!» – бормочет племянник Тетушки Свей, радикал и республиканец, который никогда не сдается.

Да, а как же обстоит с республиканизмом? В этом плане Е. В. К. XVI Г. справился отлично, и республиканцам, похоже, придется пока хорошенько набраться терпения. По данному вопросу проведено множество опросов общественного мнения. В 1944 году даже среди социал-демократов и коммунистов (избирателей, не членов партии) не менее 79 процентов отдавали предпочтение монархии, а в последние полвека три четверти населения неизменно хотели сохранить монархию. Доля республиканцев постоянна и насчитывает 15–19 процентов от совокупного населения. Критика Карла XVI Густава как кронпринца и молодого короля никак на этих цифрах не отражалась. Тетушка Свея – женщина весьма благожелательная.

В привычных спорах Карл XVI Густав не был удачным аргументом в пользу монархии, но ведь и многие другие короли этим похвастаться не могли. Монархия сходна с религией, ее невозможно ни мотивировать фактическими причинами, ни доказывать научно, ее облик меняется от эпохи к эпохе, причем бывают и эпохи, когда она вовсе не нужна.

В тот день, когда возникнет республика, королевское семейство по миру не пойдет. По традиции, крупные финансовые эксперты помогали ему заботиться о капиталах. В 1995-м состояние Е. В. К. XVI Г. оценивалось приблизительно в 135–150 миллионов крон, большей частью в активах и прочих ценных бумагах. Королевские дети имеют каждый по 5 миллионов в акциях. Налоги король платит теперь наравне со всеми.

Так или иначе, не приходится удивляться, что у него нашлись средства, чтобы упразднить колоритную гваделупскую ренту, забавный анахронизм, который в других странах оставили бы в неприкосновенности как исторический курьез. С 1815 года королевский дом получал эту ежегодную ренту, каковая на момент ее упразднения достигала суммы 300 000 крон, в качестве возмещения за вест-индскую колонию, с которой Карл Юхан имел какие-то сложные трансакции. Для шведских республиканцев весьма характерно, что долгие годы они упорно вели глупые разговоры об этой умопомрачительной статье достаточно убогого государственного бюджета, будто более веских аргументов в пользу республики вовсе не существует. Практически гваделупская рента очень быстро стала частью королевского содержания, и само собой было ясно, что если ее упразднить, то взамен придется увеличить ассигнования на королевский дом. Независимо от того, обманывали Карла XIV Юхана по мелочам (а ведь наверняка обманывали) или нет, так оно и вышло: упразднив гваделупскую ренту в 300 000 крон, король получил надбавку в один миллион.

Если королева Сильвия будет и впредь хорошо заботиться о своем милом Карле Густаве, то у него есть все шансы поставить европейский и даже – почему бы нет?! – мировой рекорд пребывания на троне.

По давнему и до отвращения навязшему в зубах мнению, Бернадоты взрослеют поздно. Поскольку гены в роду сильно менялись, логично предположить, что речь идет все ж таки скорее о жизненных обстоятельствах, чем о наследственных качествах. Пожалуй, это результат неумного воспитания, необходимости быть тем, к чему, по сути, нет надлежащих предпосылок, тепличное детство, раболепие и льстивость у большой части окружающих. Не родись Е. В. К. XVI Г. престолонаследником, он наверняка «созрел» бы куда раньше, а может, с развитием обстояло бы так же, только никто бы не интересовался вопросом, глупее он других или нет. Любопытно, что его способность произносить без шпаргалки непринужденные застольные спичи и проч. намного лучше, чем у среднестатистического шведа, – сами видите, чего можно достичь прилежным упражнением. Однако, несмотря на подобные комплименты, можно также констатировать, что, не родись он престолонаследником, жизнь его была бы здоровее и спокойнее, хотя, возможно, в застольных спичах он бы не так наторел и, наверно, в шальной юности меньше бы хороводился с девушками (в этом плане Тетушка Свея отказывается ставить слухи под вопрос – хоть чуточку радости надо все ж таки поиметь от того, что в стране монархия).

Не будь он рожден престолонаследником, он бы определенно не был ни адмиралом, ни генералом. При всем желании.

Осенью 2010 года о Карле XVI Густаве вышла скандальная книга под названием «Строптивый монарх» [98]

[Закрыть], ее три автора долго трудились, вытаскивая на свет Божий факты о нем, которых шведская пресса не публиковала. Еще до публикации в прессе подняли изрядный шум, вечерние газеты воспроизвели заранее большую часть информации. Помимо обычной биографии в книге подробно рассказывается о королевских пирушках с ближайшими друзьями, иной раз в клубе, принадлежавшем человеку, так сказать, сомнительной репутации, и о том, как позднее к гулякам присоединялись девицы легкого поведения, и делаются намеки на то, что затем происходило в соседних комнатах. Вдобавок король якобы посещал стрип-клуб (читай: бордель) в Атланте (США) и аналогичное заведение в Словакии. Особое внимание привлекло то, что «певица и актриса Камилла Хенемарк» целый год была «подружкой» короля, который якобы испытывал к этой женщине из низов не просто физическую тягу, но теплые чувства. Камилла Хенемарк (р. 1964) – дочь африканца и шведки – обладает экзотической внешностью, весьма корпулентна и занимает специфическое место в шведской развлекательной сфере. На одной пресс-конференции, состоявшейся по совсем иному поводу, король, отвечая на вопросы, которые не имели отношения к книге, заявил: «Мы поступаем в точности как вы, журналисты, – переворачиваем страницу», что тотчас же стало крылатой фразой. К тому моменту со времени упомянутых событий прошло два десятка лет. За несколько дней книга произвела невероятную сенсацию, и все решили: вот чем на досуге занимаются короли.