Текст книги "Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…"

Автор книги: Стаффан Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Со временем сын Оскар взял фидеикомисс Фрётуна в свои руки, а Карл Бернадот переехал в Мальмшё, имение своего отца Оскара в Грёдинге к юго-востоку от Сёдертелье. Карл Бернадот активно участвовал в разного рода сельскохозяйственных организациях и заседал в руководстве лесоводческих управлений, Союза дворян без шведского статуса, Образовательного фонда Армии спасения, Арсенала, банка «Уппландс эншильда банк», а также состоял членом Лесной и сельскохозяйственной академии и председательствовал в Королевском охотничьем клубе. Охотничье приключение в октябре 1962 года едва не закончилось очень скверно, когда сраженный лось, к всеобщему изумлению, вскочил на ноги перед самым добивающим выстрелом и успел здорово боднуть в ту пору уже немолодого графа. Мягкий мох, на который упал граф, смягчил удары рогов, говорили позднее другие опытные охотники. Отсюда мораль: когда тебя бодает лось, не лежи на камнях!

Граф Карл был женат дважды, первым браком на Марианне де Геер (1893–1978), с которой прожил двадцать лет и в 1935 году развелся. От этого брака у него было четверо детей. Первая его жена через четырнадцать месяцев после развода вышла за Мариуса Валленберга, в очередной раз соединив семейство финансовых магнатов с Бернадотами. Вторично Карл Бернадот Висборгский женился в 1937 году на Герти Бёрьессон (р. 1910). В этом браке родился один сын.

София (1892–1936)

София – третий ребенок принца Оскара – вышла замуж в 1918 году за барона Карла-Мортена Флитвуда, который был семью годами старше ее, и умерла в 1936-м. Муж ее, юрист, работал в судах, а затем занял пост ландскамерира [200]

[Закрыть]в Сёдерманланде, где работал в Нючёпинге в телеграфном ведомстве. Кроме того, он имел звание камергера. В 1936 году Флитвуд женился вторично, а умер в 1966-м. Детей у них не было.

Эльса (1893–1996)

Эльса, четвертый ребенок принца Оскара, пошла по стопам отца, занимаясь социальной и религиозной деятельностью в рамках ХСМЖ (Христианского союза молодых женщин), где председательствовала в 1925–1943 годах; в 1959 году она основала Шведский экуменический женский совет и двенадцать лет была его председателем. В 1943 году Эльса примкнула к квакерам. Самое же примечательное, безусловно, что эта женщина – потомок Карла XIV Юхана – первой из Бернадотов получила на выборах политический мандат: в 1942–1950 годах она заседала в стокгольмском муниципалитете от Народной партии. Уже в 1980-е годы Эльса побила все возрастные рекорды в роду Бернадотов. Благодаря своей политической и религиозной деятельности Эльса была в свое время заметной фигурой в кипучей жизни Стокгольма. Ее религиозность носила иной, более просвещенный характер, нежели у отца. В этом плане знаменателен инцидент, связанный с религиозной конференцией, в которой участвовали и отец, и дочь. Выступавшие ораторы клеймили позором некое другое религиозное объединение, призывая собравшихся встать и продемонстрировать поддержку этого осуждения. Встали все – кроме Эльсы Седергрен, которая затем сказала, что, по ее мнению, христиане не должны осуждать других христиан.

Люди сведущие утверждают, что если считать ее королевской особой, то с 1995 года, когда ей сравнялось сто два, она самая старая королевская особа во всем мире.

В ХСММ у ее отца работал помощником некий Хуго Седергрен.

«Молодой человек, – однажды сказал принц этому господину, – пора бы вам остепениться. Пришло время найти себе жену».

Молодой господин Седергрен так и сделал. В 1929 году, тридцати восьми лет от роду, он женился на тридцатишестилетней дочери принца; Хуго Седергрен был председателем (1952–1962) ХСММ, генеральным секретарем (1924–1945) и первым замом генерального секретаря (1946–1953), а затем вице-президентом (1953) Всемирного объединения ХСММ и проч. Скончался он в 1981 году. Детей супруги не имели.

Эльса Седергрен умерла 17 июля 1996 года, прожив без малого 103 года, дольше всех других Бернадотов.

Фольке

Ему посвящена отдельная глава в части IV.

Внуки, правнуки и праправнуки старого принца Оскара

Дети принца Оскара, как сказано выше, занимали особое положение – как бы принадлежали к королевской фамилии, хотя и не входили в линию престолонаследия. Что же касается их потомков и отпрысков остальных четверых, исключенных из престолонаследия, то здесь мы сообщим об их семейных обстоятельствах без комментариев, кроме разве что тех случаев, когда они так или иначе привлекали к себе внимание общественности.

Внуки принца Оскара

Старший сын принца Оскара граф Карл (р. 1890) имел пятерых детей, из которых четверо достигли зрелого возраста.

Старшая его дочь Дагмар (р. 1916) вышла за полковника ВВС Нильса-Магнуса фон Арбина, и у них было пять дочерей.

Второй ребенок графа Карла, сын Нильс, умер в возрасте двух лет.

Сын Оскар (р. 1921) был кадровым офицером, сначала служил на флоте, позднее стал капитаном запаса ВВС. Ему-то и предстояло владеть уппландским фидеикомиссом Фрётуна, который в последнее десятилетие XX века, к сожалению, экономически прогорел и оказался отягощен вопиющими долгами. Графа Оскара всегда окружала некоторая шумиха – то он как доверенное лицо тех или иных союзов не соглашался с народом, то ездил с большим превышением скорости и на редкость часто неправильно парковал машину, причем права у него не отбирали (в конце-то концов он их лишился). В остальном можно сказать, что у него было много друзей и что он устраивал множество симпатичных праздников. Первым браком он женился на Эббе Юлленкроок, и у них родилась дочь Эбба. Во втором браке с зубным врачом Гертруд Оллен он имел троих детей: Кристину, Биргитту и Карла (р. 1955).

Дочь старого графа Карла Бернадота Катарина (р. 1926) вышла за Туре Нилерта, который двадцать лет возглавлял представительство «САС» в США. Затем Онассис переманил его в «Олимпик эйруэйз», откуда он через год ушел. Детей у Катарины и Туре было четверо, все родились в США, трое вернулись в Швецию. После двадцати лет брака супруги расстались.

Младший сын Карла Клас (р. 1942) в молодости, намереваясь продолжить учебу по лесной части, работал в лесах Рисбекка, в семидесяти километрах к северу от Эрншёльдсвика, – вероятно, он первым из Бернадотов был лесорубом. Из имения Мальмшё в Сёдерманланде он перебрался на хутор Вирешё в Смоланде. Женился Клас на стюардессе Биргитте Магнуссон, которая ныне является пресс-секретарем Лесного ведомства в Йёнчёпинге; у них двое детей.

У младшего сына принца Оскара, Фольке Бернадота, и его жены Эстелл было четверо сыновей, из которых двое, как упомянуто выше, умерли в раннем возрасте – Густав (1930–1936) и Фредрик (1934). Второй по старшинству сын Фольке (р. 1931) выучился на глазного врача и женился на медсестре Кристине Гланс, у них четверо детей.

Младший сын Фольке Бернадота (р. 1895) – Бертиль (р. 1935) был джазовым ударником, пароходным маклером, владельцем ресторана и т. д. и снискал репутацию весельчака. В бытность молодым капралом 1-го Линчёпингского автотранспортного полка он в 1955 году в составе почетного караула лично охранял родню в Стокгольмском дворце. Учился Бертиль в Стокгольме в Коммерческом институте им. Шартау и в 1959 году угодил в непременную королевскую дорожную аварию, в его случае оригинальную в том смысле, что суровый английский суд признал его невиновным и обязал противную сторону выплатить значительную компенсацию пассажирке Бертиля, «самой красивой женщине Лондона», как ее называли восторженные журналисты. Эта дама по имени Офелия Мендоса, к несчастью, сломала правую руку, а была она, кстати, бывшей женой посла Фиделя Кастро в Лондоне. Граф Бертиль, кроме того, был диск-жокеем на Шведском радио, что по тем временам весьма примечательно.

Одно время причастность Бертиля Бернадота к развлекательно-ресторанному миру заключалась во владении знаменитым старинным рестораном «Эстеръёк» в Эстермальме, начал он там в 1975-м, но длилось это недолго. Затем он участвовал в деятельности дискотеки, которая располагалась в знаменитом круглом здании возле стокгольмского Шлюза, под богатым традициями названием «Бобадилья», вот тогда-то и выяснилось, что в Шартау граф кое-чему научился, поскольку, судя по всему, он благополучно избежал неприятного банкротства.

Первый его брак с красивой молодой датчанкой Розмари Хееринг, происходившей из знаменитой ликёрной династии, оказался весьма трагичным; в 1967 году, когда они поженились, она уже была смертельно больна и через год после свадьбы умерла. Спустя четырнадцать лет Бертиль женился вторично, на англичанке Джилл Роудс-Маддокс, за плечами которой была карьера фотомодели (в довольно-таки фривольной обстановке). Впрочем, теперь к этому можно отнестись снисходительно, когда же она обратилась к художественной деятельности, то и шведская королевская чета, и даже королева Ингрид посещали ее выставки в Швеции. Бертиль с женой живут в Англии, детей у них трое – два мальчика и девочка.

Правнуки старого принца Оскара, то есть поколение Карла XIV Густава (7-е по счету)

1. Сын старого графа Карла – Оскар Бернадот (р. 1921) имел четверых детей, все они состояли в браке и тоже имели детей.

– Дочь Эбба (р. 1945) вышла за фермера Понтуса Рейтерсверда, у них двое детей, родившихся в Австралии.

– Дочь Кристина (р. 1951) первым браком вышла за Педера Лангеншёльда, вторым – за ЛарсаХедстрёма. Во втором браке у нее двое детей, родившихся во Франции.

– Дочь Биргитта (р. 1953) заполучила мужа с почтенным именем Рикард ван Хеллепутте и имела с ним двоих детей, родившихся во Франции. Сейчас супруги в разводе, и в 1992 году Биргитта Бернадот обручилась с Гуннаром Сундквистом.

– Сын Карл (р. 1955) Бернадот женат на Шарлотте (Лотте) Урбан, у них три дочери.

2. Последыш старого графа Карла – Клас Бернадот (р. 1942) и его жена Биргитта Магнуссон имеют сына Карла Юхана (р. 1970) и дочь Луизу (р. 1973). Карл Юхан учился в Сигтунской гуманитарной гимназии, в 1989 году получил аттестат, а через полгода поступил в бизнес-школу фирмы «Электролюкс» и заодно ходил по домам, продавая пылесосы. Иными словами, сын первого Бернадота-лесоруба стал первым в роду продавцом пылесосов. Следующий шаг в карьере Карла Юхана: в 1992-м он возглавил филиал «Электролюкса» в Буросе.

3. Дети врача Фольке (р. 1931) Бернадота:

– старшая дочь Анна (р. 1956) замужем за Пером Ларсеном, у них дочь и сын;

– сын Фольке (р. 1958), насколько известно, пока не женат;

– дочь Мария (р. 1962) замужем за итальянцем Умберто Ганфини; у них дочь и сын, родившиеся в Италии, в Сиене;

– сын Гуннар (р. 1963) в 1990 году женился на Карин Линдстен.

4. Бертиль Бернадот и его англичанка жена имеют сыновей Оскара (р. 1982) и Эдуарда (р. 1983) и дочь Астрид (р. 1987).

Праправнуки старого принца Оскара, то есть поколение кронпринцессы Виктории (8-е по счету)

Дети Карла Бернадота (р. 1955): Юсефина (р. 1984), Фредрика (р. 1985) и Эльса (р. 1988).

Леннарт, невероятный принц

Пытаясь дать общую характеристику личности Леннарта Бернадота, приходишь к абсурдному или невозможному результату.

Леннарт Бернадот еще застал времена, когда из Стокгольма в Дроттнингхольм ездили в конных экипажах.

В детстве у него были русская маменька, немецкая бабушка по отцу, сиамская лошадь и африканский лев, а также смоландская няня.

Его дядя по матери, русский великий князь, участвовал в убийстве Распутина, дед по матери, тоже русский великий князь, расстрелян в Петропавловской крепости в Петрограде, а отец деда по матери – русский царь, освободивший крестьян от крепостной зависимости, но тем не менее погибший от рук террористов. Последний русский царь, убитый большевиками Николай II, приходился Леннарту крестным отцом.

Однажды он едва не стал президентом Германии как кандидат от правящей партии – Христианско-демократического союза.

Он писал пьесы на диалекте Онгерманланда.

Некогда Леннарт был герцогом Смоландским, а когда из кавалерийского училища его увезли в госпиталь умирать, товарищи нашли у него на квартире в ящичке на дверце шкафа его Орден серафимов.

Старый директор его школы составил по нему некролог, который так и не понадобился, а передовицы о нем впоследствии печатались и в «Векку-журнален», и в «Афтонбладет», и в «Грёнчёпингс веккублад».

Он отец девятерых детей и напел на пластинку песенки из «Бландарен» под аккомпанемент Банджо-Лассе (сиречь обладателя медали Музыкальной академии гитариста-новатора Нильса Ларссона).

Он единственный безнаказанно зовет любимого народом старого короля Густава Шестого Адольфа «Густав Шебутной Адольф».

В отместку папаша королевы Сильвии в связи с девятым ребенком прозвал его графом Спермадотом.

Живет он тем, что показывает немцам-экскурсантам свой парк.

Густав Леннарт Николаус Пауль родился 8 мая 1909 года в Стокгольме, от недолгого брака принца Вильгельма с русской великой княжной Марией Павловной, которую в Швеции называли то принцессой Марией (официально), то герцогиней Сёдерманландской. Сын звал ее – Мари. Свекровь, королева Виктория, щепетильная по части этикета, требовала, чтобы придворный персонал именовал невестку «ваше императорское высочество», а это отнюдь не радовало Вильгельма – он-то был всего-навсего «ваше королевское высочество». Когда Виктория находилась вне пределов слышимости, персонал простоты ради именовал ее российское императорское высочество герцогиней.

Когда крестили Леннарта и его кузена Сигварда, по поводу их имен велось много разговоров, ведь в королевской фамилии эти имена были в новинку. Судя по газетам, Леннарта назвали так потому, что перед его рождением родители часто посещали Сёдерманланд и нередко их сопровождал сёдерманландский губернатор с супругой; губернатор носил имя Леннарт (Рейтершёльд), и это замечательное шведское имя пришлось русской великой княжне по сердцу.

Когда в 1913 году маменька юного Леннарта сбежала от, по ее мнению, безнадежного брака, который вдобавок грозил ссылкой на Капри под надзор чопорной свекрови, воспитание мальчика взяла в свои руки именно означенная свекровь. Зачастую она бывала в отъезде, на Капри или у родичей в Германии, и прямая ответственность за полурусского малыша ложилась на плечи Ольги Шёберг из смоландского Мёнстероса, она-то и заменяла ребенку и мать, и отца. Впоследствии брошенный сын проявит больше заботы о своей биологической матери Марии Павловне, чем можно бы ожидать от сына в его ситуации. Встречал он ее лишь несколько раз, когда она уже была великой княжной в изгнании; «строго говоря, она могла быть кем угодно, но поскольку я волею случая приходился ей сыном, мне вдолбили, что я должен очень ее любить». Для сына она была «совершенно чужой женщиной, о которой у меня сохранились лишь смутные воспоминания».

Нет, никто никогда не подчеркивал «русское происхождение» Леннарта Бернадота, разве только когда он иной раз вскипал и в оправдание ссылались на «кровь Романовых». Романовы, надо полагать, отличались не большей склонностью выходить из себя, чем, к примеру, Леннартов дед по отцу Оскар II, скорее наоборот. Если, особо не вдаваясь в подробности, порассуждать о наследственности, то с материнской стороны перемешаны только датская да немецкая кровь; а коль скоро мы таким манером вообще желаем найти чуток русской, то «русская кровь в жилах» найдется, лишь если поверить слухам, что Екатерина Великая (немка) родила Павла I не от мужа, Петра III (немца), а от русского дворянина из рода Салтыковых. (Вот именно, надо бы во введении написать, что его прародительницей была Екатерина Великая. Пожалуй, это кое-что объясняет.) Эти рассуждения приведены здесь в первую очередь потому, что многие революционеры обожали высчитывать, что последний царь имел лишь «одну сто двадцать восьмую русской крови»; ну, во-первых, так подсчитывать нельзя, а во-вторых, это отнюдь не аргумент – ни в пользу демократии, ни в пользу республики. Когда в свое время в Швеции толковали про буйную русскую кровь принцессы Марии, то речь шла вовсе не о наследственности, а о поведении, ведущем начало из детства и юности, когда человеку внушили важность родного национального наследия, но в первую очередь не воспитали его так, как принято повсюду в высшем обществе (воспитание мало что дающее, если у тебя изначально нет хороших задатков).

Выглядел принц Леннарт типичным шведом; высоким ростом он обязан как отцу, принцу Вильгельму, так и деду по матери, великому князю Павлу, высокому, статному, в молодости веселому и молодцеватому, а с годами весьма демократичному; в 1917 году он вместе с юристами разрабатывал проект демократической конституции, которая, увы, никому в России не была нужна. У Леннарта Бернадота можно обнаружить врожденный дух противоречия, унаследованный от матери, дерзкой девицы, которая со временем превратилась в несгибаемую женщину, битую жизнью, но не сломленную ни социальными, ни экономическими, ни психологическими кульбитами.

Итак, детство Леннарта Бернадота прошло под присмотром уроженки Смоланда, которая очень его любила и питала огромное уважение к его королевскому происхождению, что, однако, ничуть не мешало ей воспитывать мальчика. Кроме того, он много времени проводил со своей даровитой, строгой, щедрой и очень сложной бабушкой – королевой Викторией. Как нам известно, она была чрезвычайно решительна, царственна и далека от реальной жизни; когда она заходила слишком далеко, король Густав смягчал ее вердикты, после чего за закрытыми дверями происходили серьезные супружеские разборки. Королева Виктория, наверно, и в Германии была большой обузой, однако в ее поведении прослеживается немало высокомерия по отношению к провинциальным и неотесанным шведам, каковое давние поколения немцев проявляли частенько.

Когда некий молодой учитель взял маленького Леннарта в скаутский поход вместе с другими мальчиками, Виктория вспылила: «Как вы можете допустить, чтобы мой внук Леннарт играл с детьми, чьих родителей я не знаю?»

Сам Леннарт Бернадот характеризовал ее вклад в воспитательную деятельность как «духовное насилие» и «благонамеренную бесцеремонность». Тем не менее он питал к ней глубокую привязанность – она умела быть щедрой, умела быть доброй, великолепно играла на фортепиано, научилась прекрасно говорить по-шведски. И совершенно очевидно, в детстве и юности тоже испытала «духовное насилие».

Позднее, когда отец Леннарта Вильгельм сам начал заниматься сыном, он оказал на мальчика влияние совсем иного рода. Мальчик выезжал с отцом в Стенхаммар и делал там все, что заблагорассудится. Собственное Вильгельмово воспитание на Королевском флоте отчетливо заметно в предупреждении: «В целом ты можешь делать все, что угодно, но, если придешь домой вымокший, получишь взбучку».

Вильгельм сознавал, какой ущерб нанесло ему самому королевское воспитание, и разрешал мальчику бывать на море и в лесу. «Мой единственный принцип – не иметь никаких принципов», – говорил он, как и многие старые отцы, протестовавшие против принципиального воспитания.

В старинной шведской Библии есть такие слова: «Если будут склонять тебя лукавцы, не соглашайся» (Притчи, 1:10). В современном переводе 1917 года этот текст звучит иначе: «Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся», – и такое изменение оправданно, поскольку многие ныне сочтут, что «лукавец» – что-то вроде луковицы, вряд ли они вообще слыхали это слово. Но давний текст красивее.

Принц Вильгельм, разумеется, изучавший Библию задолго до 1917 года, говорил сыну: «Сын мой, если будут склонять тебя лукавцы, соглашайся и наблюдай, что они делают».

Меж этих двух полюсов – чудовищем дисциплины, сиречь королевой Викторией, и ее любимым сыном, запоздало освободившимся от предрассудков Вильгельмом, – подрастал Леннарт под присмотром своей смоландской няни. Он научился держать нос по ветру, говорить «да» и «аминь», а затем поступать по-своему.

Стенхаммарский дворец был воплощением свободы, его всегда окружал этакий сияющий ореол в отличие от Стокгольмского дворца. Для нас, ныне усматривающих в нем изысканную игру линий меж водой и горными кручами поодаль, будет, наверно, поучительно услышать, как воспринимал это место человек, проживший там долгие годы.

Дом был «пугающе большой и мрачный, страшно унылая каменная громада со стерильным внутренним двором, покрашенная так, что даже самый лучезарный летний день не оживлял ее». Много лет маленький принц Леннарт смотрел в антресольные окошки покоев Вильгельма через северную арку и песчаную пустыню на южное крыло, где находятся дворцовая часовня и рыцарский зал, и спешил поскорее повернуться спиной к этой тюрьме.

Любопытно, что юный, жаждущий свободы аристократ не захотел тем не менее уезжать в лундсбергскую закрытую школу, где учились его кузены Густав Адольф, Сигвард, Бертиль и Карл Юхан. Он упросил оставить его в Стокгольме и разрешить посещать тамошнюю школу, а Ольга из Мёнстероса неукоснительно следила, чтобы после уроков он без задержки являлся домой; с огромным трудом он выговорил себе право ходить в школу и из школы без сопровождения.

Школу Леннарт окончил с неплохим аттестатом, и в дальнейшем юному принцу, разумеется, предстояло стать офицером, как полагалось всем юношам королевской крови во всех странах. Подобно иным королевским отпрыскам он несколько раз едва не отдал Богу душу. Трижды ему пришлось прерывать военную учебу по причине воспаления легких с осложнениями, один раз, как упомянуто выше, болезнь протекала так тяжело, что для «Дагенс нюхетер» даже заготовили некролог. Можно лишь задаться вопросом, какому умнику в семье и при дворе непременно хотелось, чтобы тощий, долговязый, издавна болезненный рекрут отправился на тот свет. Может, там догадывались, сколько от него будет хлопот? После третьего случая в подготовку внесли некоторые послабления, и в итоге из Леннарта все же получился офицер запаса.

Еще подростком он влюбился в девочку буржуазного происхождения, двумя годами моложе его, – Карин Ниссвандт, и, достигнув совершеннолетия, решил обручиться с нею. Отец полностью его поддерживал, чем, вероятно, отчасти и объясняется, что столь молодой человек, еще неуверенно стоящий на ногах, дерзнул бросить вызов порядку престолонаследия. Что Вильгельм поддерживал сына, понять можно – девушка производила впечатление очень порядочной и славной; в отличие от собственного брака Вильгельма здесь в помине не было диктата бесчувственной родни. Вильгельм поговорил и с дедом-королем, и с другими родственниками – никто резких возражений не имел, Густав V даже вроде как «смирился». Однако на второй день Рождества 1930 года все переменилось. Между сорокавосьмилетним Густи, тогдашним кронпринцем, впоследствии королем Густавом VI Адольфом, и его только-только достигшим совершеннолетия племянником Леннартом состоялся разговор. Кронпринц пытался расторгнуть помолвку всеми мыслимыми аргументами – грозил Леннарту потерей и привилегий, и королевского содержания, и Стенхаммара, а семью девушки причислял к сущим разбойникам, у которых только деньги на уме. Если Густав Адольф вправду сказал принцу Леннарту это последнее, то иначе как ужасной низостью такой поступок кронпринца, с его-то безупречной репутацией, не назовешь. Ведь на самом деле отец Карин Ниссвандт был весьма и весьма почтенным аудитором, который ставил свою подпись под отчетной документацией многих крупных предприятий, в том числе Королевского охотничьего клуба. Но как бы ни возникли такие слухи о нем и его родне, они не остались достоянием кронпринца и его юного племянника; двор позволил им просочиться наружу, и перед помолвкой все это можно было прочесть на большом газетном развороте – небольшую заметку набрали в две полосы, крупным шрифтом: «По сведениям из осведомленных придворных кругов, король не намерен давать согласие на объявленную помолвку принца Леннарта и барышни Карин Ниссвандт. Как сообщают, возражения короля против брака юного принца и девушки из буржуазной семьи не имеют под собой оснований принципиального характера».

«Не имеют под собой оснований принципиального характера» – значит что-то не так с самой барышней. Или с ее родней. Здесь эта провинциальная история приобретает очень скверную окраску.

Почему благородный и обычно образцовый, хоть и суховатый Густав Адольф повел себя подобным образом и накрутил своего обычно «смиренного» отца? Ответ прост: у него самого подрастали четверо сыновей, и он до смерти боялся, как бы и они в свой черед не наломали дров. Необходимо учинить показательную расправу, дабы собственные отпрыски уразумели, чем они рискуют, если выкажут строптивость. Вполне можно предположить, что юный Леннарт со своей стороны держался не слишком почтительно, ведь он перенял неуважительность у своего отца. «Когда я в одном из бурных разговоров несколько перегнул палку и сказал Густи, что деду редко доводилось слышать правдивые слова, он так рассвирепел, что готов был вышвырнуть меня вон. Но я предпочел раз и навсегда уйти сам».

Как уже говорилось, сейчас эта история кажется нам совершенно нелепой и провинциальной. Тогда же, в 1931-м, она, напротив, выглядела романтичной и примечательной. Неуклюжий молодой человек, ростом метр девяносто пять, с трогательно небрежными усами и непомерно длинными руками и ногами, противостоял двору и королю (читай: кронпринцу), который тогда имел совсем иной вес, – противостоял, чтобы получить в жены прелестную, славную девушку, которую любил. А двор и кронпринц действительно много чего предприняли, чтобы воспрепятствовать соединению молодой пары. Принц Леннарт на всю жизнь проникся неприязнью к двору, к караулам вокруг дворца и к процветавшим там лести, подобострастию и лживости. На старости лет он говорил о «самодовольных извратителях законов и несведущих дилетантах, строящих козни завистниках и наглых интриганах». Что ж, его можно понять.

За пределами двора все симпатии, конечно, были на стороне романтичной молодой пары. Примечательное исключение составляла «Афтонбладет», которая на протяжении десятилетий переходила из одного лагеря в другой; когда сорока годами раньше женился принц Оскар, газета слыла «свободомыслящей» и в ту пору выразила ему симпатии, теперь же в комментариях касательно планов женитьбы двух благовоспитанных двадцатилетних людей сквозили совсем другие нотки: «Следовало бы избавить пожилого, строго лояльного монарха от этого определенно мучительного для него события. Коль скоро король по серьезнейшем размышлении приходит к выводу, что не может одобрить этот брак, каждый понимает, что у монарха есть для этого очень серьезные основания. Вот почему не может не вызывать удивления, что противная сторона продолжает стоять на своем и вопреки желанию и воле короля объявила о помолвке».

Газеты, не имеющие республиканских симпатий, тоже считали, что это уж чересчур. Помолвка не сходила с первых полос.

На следующий день после помолвки Густав V взял юного грешника с собой в Оперу, где лицезрел «Фра-Дьяволо» [201]

[Закрыть](как нарочно), сидя с принцем Леннартом в королевской ложе, так что вся столица видела: семейные узы превыше династического конфликта. Благородный жест – любопытно, что ворчал Густи в своем кронпринцевом дому.

Все это разыгрывалось без участия бабушки Леннарта, королевы Виктории, которая, к ее счастью, успела минувшей весной почить в Бозе.

Сочетаться браком в Швеции молодой паре, понятно, не следовало. То, что король «не мог дать разрешения», служило препятствием их браку, а уж после он мог сколько угодно брать строптивого внука с собой в Оперу. Поэтому пара отправилась в Лондон, чтобы оформить брак там. Пока улаживали дела с бумагами, принц Леннарт брал уроки пилотирования. После свадьбы в марте 1932 года шведское правительство почло необходимым направить свое внимание на деятельность брачных контор в английской столице. В протоколе заседания от 16 марта 1932 года можно прочитать:

«Его королевское высочество кронпринц-регент изволит объявить, что Его королевское высочество герцог Смоландский Густав Леннарт Николаус Пауль 11 марта 1932 года вступил в брак со шведской подданной Карин Эммой Луизой Ниссвандт, не получив на сей брак предварительного согласия Его королевского величества; посему Его кор. высочество кронпринц-регент заявляет:

“Сочетавшись без разрешения короля браком с дочерью простого шведа, Его кор. высочество герцог Смоландский согласно статье 144 Конституции и статье 5 Акта о престолонаследии лишился права наследования державы для себя, детей и потомков. Равным образом он утратил титулы и привилегии, коими пользовался до сих пор в качестве наследного принца”.

После того как глава министерства юстиции сообщил, что от дипломатической миссии Его величества в Лондоне поступило выданное правомочным английским чиновником свидетельство, что шведский принц Густав Леннарт Николаус Пауль 11 марта 1932 года в лондонском приходе Св. Георгия вступил в брак с Карин Эммой Луизой Ниссвандт и что оный брак заключен по форме, предписанной английским законодательством, члены правительства заявили, что присоединяются к означенным требованиям Его кор. высочества кронпринца-регента; далее, Его кор. высочество кронпринц-регент при поддержке правительства постановляет, что Густав Леннарт Николаус Пауль впредь будет носить родовую фамилию Бернадот».

Шумиха в мировой прессе поднялась, конечно, невероятная. Происходило все это до эпохи фототелеграфа, и во многих газетных вырезках, присланных новобрачным и сохраненных, нередко встречались изображения совершенно посторонних девушек, хотя в подписях утверждалось, что это барышня Ниссвандт. От столь невероятной шумихи у Леннарта Бернадота открылась язва желудка.

Однако же от деда, Густава V, он получил-таки своеобразную моральную поддержку. Когда молодожены отправились вдвоем на Ривьеру, дед, находившийся там, незамедлительно забрал их к себе и держал подле своей особы – не задумываясь о том, что не в пример ему самому они не привыкли к «праздной жизни» на побережье Южной Франции. Эта жизнь с приемами, теннисом, коктейлями и множеством других развлечений, продолжавшихся круглые сутки, за считаные недели так подкосила обоих, что королевский лейб-медик вошел в их положение и назначил им постельный режим, меж тем как семидесятилетний дед бодро продолжал жить по-старому без всякого для себя ущерба.

Шведская пресса никак не могла примириться с выражением «господин Бернадот», которое звучало чересчур насмешливо, и поначалу именовала бывшее королевское высочество «фенрик Бернадот».

Фенрик, женитьбой исключивший себя из королевского дома, унаследовал от бабушки Виктории замок Майнау на одном из островов Боденского озера; ну, точнее, унаследовал замок его отец. Огромная, абсолютно несовременная постройка, окруженная запущенным парком, скрывала массу диковинных вещей вроде ватерклозетов, замаскированных под кафельные печи, – только когда в печи вдруг с шумом лилась вода, становилось понятно, что перед тобой вовсе не отопительное устройство. Молодая жена, инспектируя свой будущий дом, расплакалась, до такой степени он показался ей нелепым, перегруженным и не поддающимся управлению.