Текст книги "Красавица и нападающий (ЛП)"
Автор книги: Сосси Фрост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Я могу помочь... если ты попросишь, – Пайпер это слишком нравилось. – Я знаю, что шкафы могут быть хитрыми.
– Ты... ты все заперла.
– Осторожность не помешает.
– Меня наказывают?
– Счет на раковине.
– Я вообще хочу его видеть?
– В компании сказали, что работать здесь – одно удовольствие, – Пайпер улыбнулась. – Сказали, что теперь могут устроить сына в колледж.
Фантастика. Это то, что происходит со всеми хорошими парнями, когда они пытаются помочь?
К черту, с этого момента я придерживаюсь злодейства. Это сэкономит мне пару штук и вызовет гораздо меньше стресса.
У меня не было никакого способа получить чертов глоток воды, но я не стану играть на руку Пайпер. К черту стаканы и чашки. Я повернул распылитель на раковине и включил воду.
Еще чуть-чуть…
Пайпер поднесла какое-то пластиковое устройство к дверце шкафа. Дверца открылась, и она показала мне замковое приспособление, просверленное в моих красивых, сделанных на заказ вишневых шкафах.
– Это магнитный замок,– подмигнула она. – Чтобы открыть его, нужен магнитный ключ.
Магниты? Святое дерьмо, у меня был сейф в подвале, который теперь был менее защищен, чем ящик со столовыми приборами.
Я ничего не сказал и направился в ближайшую ванную. Жизнь там выглядела ничуть не лучше.
Я чуть не сломал крышку унитаза, прежде чем заметил пластиковый замок, мешающий мне что-либо сделать. Я пнул его. Он был твердым.
Какая компания по защите детей укрепила свою защиту так крепко, что полузащитник не мог даже помочиться в своем собственном доме?
Я могу проголодаться. Меня может мучить жажда. Но я не стану писать в свою чертову раковину.
Пайпер оторвалась от телефона, когда я захлопнул за собой дверь ванной.
– О, мне следовало упомянуть об этом. Ты нажимаешь на маленькую кнопку…
– Нет, – я ткнул в нее дрожащим от ярости пальцем. – Нет. Никакой кнопки. Никакого замка. Никто не отнимает у мужчины ванную комнату. Я не религиозен, но даже я распознаю богохульство, когда вижу его.
– Прости, что... свергла тебя с престола.
Эта женщина. Она любила каждую секунду моих мучений.
Я застонал.
– Они все такие?
– Они заключили сделку с BOGO.
– Великолепно. Так мне нужно видеть расходы по своей кредитной карте?
Пайпер загудела.
– Я бы заплатила за это, но ты меня уволил…
Туше.
Я бросился к двери.
– Куда ты идешь?– спросила Пайпер.
– Наружу.
– Зачем?
– Хрен догадаешься.
Я протопал в свой сад и сорвал лиственный и скромный куст. Почему-то писать в одиночестве, в темноте, тишине и на улице было лучшей чертовой частью моего дня.
После этого мне стало лучше, но руки все еще дрожали. Сердитый. Измученный. Несостоявшийся.
Ночной воздух успокаивал меня. Но не сейчас. Не на некоторое время. Никогда не было так трудно оправиться от игры и усмирить свой характер.
Было небезопасно приносить игру с собой домой, относиться к ней как к жизни, а не к работе, но худшие части меня переносились с кровью в лучшие, с каждым синяком, царапиной и ударом на поле.
Граница между Коулом Хоторном и Чудовищем исчезала. Ярость была достаточно опасна на поле. Я никогда не хотел Чудовища в моем доме.
Но как мне от него избавиться?
Я вошел внутрь только после того, когда голова стала раскалываться от усталости. Пайпер остановила меня, прежде чем я поднялся по лестнице в спальню.
– Вот.
Она протянула мне бутылку воды и сэндвич с ветчиной и сыром на тарелке с крошечной горсткой чипсов. Я мог бы съесть целый мешок, когда мне хотелось чем-нибудь похрустеть. Десять маленьких чипсов – это шутка.
– Я подумала, ты проголодался, – сказала она. Я взял ее, но промолчал. – Я видела игру. Ты, наверное, расстроен.
Мягко сказано.
– Я знаю, что тебе будет неудобно с другим человеком, не говоря уже о малышке. Я дразнила тебя раньше, но... – она встретилась со мной взглядом. – Спасибо за щедрость. Для меня очень много значит, что ты готов разделить свой дом.
Я кивнул, поставив ногу на ступеньку.
– Ты знаешь, что ты не чудовище, как все говорят.
Ее слова задели меня, как плеть, сделанная из провода под напряжением.
Это был первый и единственный раз, когда кто-то так ласково заговорил со мной.
Я не ответил. Я редко выказывал благодарность, когда не терял дар речи. Эта красивая, умная, энергичная женщина думала, что я добрый?
Она не знала, что была единственным человеком, с которым я разговаривал, спорил или даже был рядом в течение нескольких месяцев, кроме моих товарищей по команде. Я никогда никому не позволял вторгаться в мою собственность, и никто никогда не был приглашен в мой дом. Черт, в межсезонье я целыми днями не разговаривал ни с одной живой душой.
И все же она была здесь.
В моем доме. Моей тишине. Моей жизни.
Она сделала мне бутерброд, потому что это была обычная вежливость, но никто никогда не был так сострадателен ко мне раньше. Мой гнев разрушился. Мое зрение очистилось от этого недоверчивого, ослепляющего ореола ярости. Я мог дышать, видеть, идти в свою комнату, не разбивая тарелку о стену только для того, чтобы уничтожить что-то.
Я остановился наверху лестницы, но повернул на восток, а не на запад, чтобы посмотреть, что еще сделала Пайпер. Она взяла белую комнату для себя: мягкое пространство было заполнено женственной и прекрасной постелью.
А для малышки?
Я толкнул дверь.
Роуз спала в розовой комнате – все было идеально, светло и так прекрасно, как того заслуживает принцесса.
Ее кроватка была сломана, представляя собой какую-то хрупкую вещь, которая, казалось, все еще успокаивала ее в спокойном сне. Малышка устроилась рядом с плюшевым кроликом и свернулась калачиком под розовым одеялом.
Абсолютно довольная. С легкой мечтающей улыбкой.
Я стиснул зубы. Ей понадобится новая кроватка. Кроватка получше. Ее мебель была недостаточно хороша, ни для моего дома, ни для милой малышки, спящей так невинно под моей крышей.
Гнев улетучился, сменившись усталостью.
Нет.
Чем-то другим. Чем-то новым.
Удовлетворенностью?
Это не имело смысла, и я не понимал этого сегодня вечером.
Я оставил ребенка спать и рухнул в своей комнате, голова кружилась, сердце колотилось, а душа была в полном смятении. Этот покой, который я чувствовал, никогда не заражал меня прежде. У меня не было защиты от такого чувства – как я должен был бороться со спокойствием, которое украло мой характер и заменило его чувством…
Впустить Пайпер и ребенка в мой дом, возможно, было худшим решением в моей жизни.
Или, может быть, именно они спасут его.
Глава 11
Коул
Мне приснилась Пайпер. Это значит, что я не просто проснулся с переломанным и разбитым телом. Также у меня был неудобный стояк.
Понедельники обычно болезненны. Этот день был еще хуже. Даже мои руки болели слишком сильно, чтобы сбросить напряжение с члена, единственной части меня, которая не болела. Обычно хороший ночной сон снимал напряжение после игры, но я должен был прикладывать лед всю ночь.
Живи и страдай, мой гребаный девиз.
Я поднялся с кровати. Мне нужен был горячий душ, чтобы облегчить боль в моем избитом теле, и пара минут, чтобы приручить зверя между ног.
Я даже не прикоснулся к Пайпер прошлой ночью, но она все еще вторгалась в мой разум. Я не был уверен, что мне понравилось больше – дразнящая маленькая кофточка, которую она носила как пижаму... или воспоминание о ее обнаженной коже в джакузи.
Я никогда не хотел женщину так сильно, как хотел Пайпер. Я должен был взять ее. Держать ее. Показать ей, как мне нравилось восстанавливаться после тяжелой игры.
Если бы только она позволила мне приблизиться.
Если бы только она поняла, как сильно я нуждаюсь в ней. Как же она была красива. Мне хотелось сказать ей, что каждый раз, когда она спорила со мной, дразнила или бросала мне вызов, это... меняло мою жизнь. Я не понимал этого, но впервые в жизни я связан с кем-то. Раньше я никогда никого не подпускал близко, а теперь не мог от нее избавиться. Но было ли это проклятьем или удачей?
Слишком долго я верил тому, что люди шепчут, когда думают, что я не слышу. Они называли меня свирепым. Опасным. Чудовищем.
Пайпер была единственным человеком, который заставлял меня чувствовать себя мужчиной.
Я принял душ и проигнорировал свою пульсирующую эрекцию. Я был не до такой степени животным, чтобы дрочить, думая о ней. Пока нет. Я оделся, потянулся и, прихрамывая, стал спускаться по лестнице.
Я напрягся, когда игривый крик эхом разнесся по дому.
Ребенок.
Этот шум потряс меня. Я не привык к звукам в своих коридорах. Я терпел жужжание кондиционера, журчание душа и лязг тренажеров в моем тренажерном зале. В остальном я предпочитал молчание. Никаких голосов или отвлекающих факторов.
И никто никогда не хихикал.
У подножия лестницы были детские ворота. Конечно. Но даже при свете я не понимал механизма. Я перешагнул через эту чертову штуку. Мои подколенные сухожилия болели, но, по крайней мере, я не упал лицом вниз.
Тем более что мое приземление было самым популярным чертовым действием в доме.
Роуз заковыляла к лестнице, визжа, как пьяная банши, преследующая женский клуб. Она указала на меня. Я не знал, что делать, поэтому указал на нее. Это было вполне приемлемое приветствие. Роуз продолжала рассказывать мне историю своей жизни в потоке звуков, которые не содержали последовательной структуры предложений, дикции, пунктуации или узнаваемых слов.
– Ба да поп Рикки Банни бам мамамама!
– Э…. – я замер. – Хорошо?
Это ее успокоило. Роуз подняла руки и вздохнула.
– Что? – спросил я.
– Вверх-вверх.
– О, нет, – я отступил назад и ударился о детскую калитку. Она покачнулась, но не открылась. Я оказался в ловушке. – Я не поднимаюсь.
– Вверх!
– Нет,… все в порядке.
Ее улыбка погасла. Ее щеки надулись, и она выпятила губы. Теперь она спрашивала медленнее. Может быть, думая, что я не понимаю ее? Иначе, зачем кому-то игнорировать ее просьбу и быть таким жестоким?
– Вверх?
– На самом деле... это не очень хорошая идея.
Роуз не согласилась. Она высоко подняла руки и заскулила. Мое сердце билось о ребра, как будто это была борьба за линию ворот в середине игры плей-офф.
Нет.
Я не мог держать ребенка.
Одно лишь нажатие, и я начисто оторву ей голову. Она была такой маленькой. Слишком маленькой, слишком опасной, чтобы кто-то вроде меня мог поднять, обнять, отнести.
Стыд окатил меня холодным, смиренным потом. Я не доверял себе с ребенком.
Я хотел защитить ее от меня, но единственный способ сделать это – разбить ей сердце, и отрицать ее единственное произнесенное желание.
– Она говорит «вверх», – Пайпер появилась из коридора и подняла ребенка себе на руки. – Она хочет, чтобы ты поднял ее.
Я мог только кивнуть, но не мог говорить.
Пайпер была одета в мягкий сарафан пастельно-желтого цвета, который контрастировал с ореховым совершенством ее кожи. Ее волосы были собраны в толстый хвост, и она улыбалась, держа ребенка на бедре.
Женственная и совершенная.
По моим венам струился песок, грязь и пот. Ничего сладкого. Ничего нежного. Нет ничего красивее, чем красивая женщина, подпрыгивающая от своего улыбающегося ребенка.
Моя грудь сжалась. Паника? Нет. Нечто худшее.
Это был только первый день нашей жизни, и я уже чувствовал клаустрофобию в гребаном особняке. Я не позволю ей добраться до меня. Мне нужно было поесть, попить и сделать пару кругов в бассейне, пока мои легкие не наполнятся водой.
Пайпер последовала за мной на кухню. Я не знал почему. Это было что-то, что люди... делали? Или это была прерогатива Пайпер, донимать меня до чертиков?
– Рада, что ты, наконец, встал, соня, – ее взгляд скользнул по моей обнаженной груди, чернилам на руках. – Я уже начала волноваться.
Никто никогда не беспокоился обо мне. Я напрягся, но не думаю, что она покровительствует мне. Она ждала моего ответа.
Я не знал, как разговаривать с ребенком, но не мог игнорировать женщину. Пайпер мне не позволит этого.
Мой голос был хриплым после криков моим парням на поле.
– Я отсыпаюсь после игр.
– Ну, ты пропустил все самое интересное сегодня, – Пайпер усадила ребенка на высокий стул. Я догадался, что теперь у меня есть высокий стул. – Мы не привыкли ко всем этим комнатам. Роуз может просто бежать, бежать, бежать. Мы даже немного поиграли в саду. Это просто прекрасно. Я не видела там ни одной одинаковой розы.
Я пожал плечами. Какого черта ей понадобились цветы? Самая красивая роза сидела рядом с ней и совала ей в нос Чириос.
И Пайпер продолжала говорить.
– Итак, мы отправились на долгую прогулку и осмотрели окрестности. И я показала ей бассейн. Мы опробуем его после обеда. Я никогда не брала ее купаться, но думаю, ей понравится.
Я отказался от своих планов плавать кругами, хотя это было единственном упражнением, с которым мое тело могло справиться. Вместо этого я отправлюсь в тренажерный зал. Сделаю немного кардио-упражнений перед встречей с командой и посмотрю фильм в четыре часа.
Пайпер сморщила нос, когда я разогрел в микроволновке предварительно приготовленную куриную грудку и обжаренные в морозилке овощи.
– Если хочешь, я приготовлю спагетти на ужин, – сказала она.
– Я не употребляю углеводы до пятницы.
Это прозвучало жестче, чем я хотел. Пайпер выгнула бровь. Господи, она видела меня насквозь.
– Так... ты все еще расстроен из-за игры?
Я мог справиться с ее вторжением в мое пространство. Я мог сделать скидку на то, что она живет здесь. Я мог даже терпеть разговоры по утрам, когда мы прошли на кухню.
Но я не говорю о том, что чувствую после игры. Ни сейчас, ни когда-либо.
– Ты, действительно, смотрела ее? – спросил я.
Пайпер отбросила любезности.
– Сегодня утром я звонила «Монархам».
– И что же?
– Они сказали, что штраф был чрезмерной реакцией, но мы ждем ответа от Лиги, если они захотят выписать штраф.
– Конечно.
– Если тебя оштрафуют, я подам апелляцию.
Злая маленькая штучка, которая вела себя, как большая и плохая дамочка в своем солнечно-желтом платье, дразня ребенка ложкой хлопьев. Я знал, что она будет бороться за меня. Это делало ее столь же очаровательной, как и наивной.
– Не трать зря время, – сказал я. – Фрэнк Беннетт оштрафует меня за то, что я косо посмотрел на квотербека. Пусть они выставят мне счет, и покончим с этим.
– Но это несправедливо.
– Игра едва ли справедлива.
Пайпер сидела за стойкой, барабаня ногтями.
– Я не понимаю, что произошло в конце игры. Ты удалил их квотербека, и на часах не осталось времени. Почему нападающий совершил еще один бросок?
Я опустил вилку.
– Ты ведь ничего не знаешь о футболе, верно?
Она восприняла оскорбление так плохо, как я и предполагал. Ее голос стал резче, и у меня сложилось отчетливое впечатление, что она хочет, чтобы я подавился завтраком. Эта женщина была отвратительна в своей конфронтации.
– Я читаю учебник, – сказала она.
– Ты не можешь учиться по книге. Господи. Игра не может закончиться на оборонительном пенальти. Они наказали меня за излишнюю грубость, поэтому «Кугуары» получили еще один бросок, хотя на часах не было времени. Они забили на этой игре и выиграли, – я отставил тарелку в сторону. – Как тебе удалось так далеко продвинуться в агентстве своего отца, ничего не узнав о футболе?
Пайпер не целилась в мою яремную вену, так что я легко отделался.
– Я могу прочитать контракт. Я могу построить дело. Я разбираюсь в бухгалтерском учете и налогах. Я могу…
– Готовить кофе для офиса?
– Ты меня понял, большая шишка, – Пайпер пожала плечами. – Мой папа никогда не учил меня играть в футбол. Эй. По крайней мере, я пытаюсь понять это сейчас.
– Не думаю, что ты сможешь научиться этому самостоятельно.
– Не так, как если бы ты научил меня.
Я подумал, не принять ли вызов. Это могло бы отвлечь меня, заставить замолчать некоторые из самых грязных мыслей, когда Пайпер наклонялась над барной стойкой с вырезом, который был достаточно глубоким, чтобы дразнить меня за то, что я смотрю.
Господи, она так небрежно сидела на моей кухне.
Как будто ей там самое место.
Как будто она всегда была там.
Я жестом велел ей оставаться на месте и забрал свой плейбук и айпад. Пайпер ничего не ответила, предложив Роуз нарезанные фрукты вместе с хлопьями.
Плейбук упал на барную стойку. Роуз хихикнула так сильно, что я чуть не сделал это снова.
– Ого, – сказала Пайпер.
Роуз согласилась.
– Ой-ой.
– Устраивайся поудобнее, – сказал я. – Это займет некоторое время.
Она уставилась на книгу, широко раскрыв глаза.
– Что ты делаешь?
– Учу тебя играть в футбол.
– Ты серьезно?
Пайпер рассмеялась.
– Коул, ты не должен…
– Я играю полузащитником. Это значит, что я ем квотербеков. Здесь я выстраиваюсь в большинстве розыгрышей, – я постучал пальцем по книге. – А вот тот, за кем я охочусь – за защитником другой команды. Видишь этих пятерых парней на его линии атаки? Они существуют, чтобы защитить его от меня.
Она не купилась на это.
– Самоуверенный, не так ли?
– Ты мне не веришь?
Она приподняла бровь.
– Квотербеку нужно пять человек, чтобы защитить его от тебя?
– Иногда даже больше.
– Насколько опасный. Вот я... сижу в логове зверя.
– Может, ты лучше сядешь ко мне на колени?
– Тогда я ничему не научусь в футболе.
– Есть ли лучший способ научить тебя падению, чем отпустить вниз?
– Ты ужасный учитель.
– Я лучший любовник, – пообещал я.
– Мне придется поверить тебе на слово.
– Я могу тебе это продемонстрировать.
– О, это было бы забавно, но я только что согласилась учиться у какого-то большого, злого полузащитника, который хочет научить меня играть в настольный футбол, – она с ухмылкой пролистала страницы сборника игр. – Давай начнем с самого начала, большой мальчик. И постарайся не быть слишком обидчивым, в комнате ребенок.
Легче сказать, чем сделать. Чертова дразнилка.
Пайпер знала, какое удовольствие я могу предложить, но она отказывала мне каждый раз, когда я приближался. Если я буду гоняться, она разыграет материнскую карту. Роуз жужжала рядом с ней, просто счастливая быть частью группы и вооруженная достаточным количеством Чириос, чтобы навести беспорядок на моей кухне. Может быть, ребенок отпугнул другого мужчину, но если он не смог разглядеть, что за подарком была Роуз, он не заслуживал такой женщины, как Пайпер.
Я проигнорировал жар, бушующий в моих венах. Пайпер была права. Сначала были занятия... а потом леди.
Я дал ей краткое описание игры. Позиции и удаления, правила и формации, подсчет очков и пенальти. Пайпер была умнее всех, кого я знал, и она подхватила приличное количество терминологии в агентстве. Остальное она освоила достаточно быстро, используя мои инструкции и видео, которые я вытащил из YouTube.
После часа занятий Пайпер закрыла учебник. Роуз ковыляла по кухне, забавляясь кастрюлей, деревянной ложкой и умением справляться с мигренями. Я отхлебнул содовой и пожал плечами.
– Есть вопросы?
– Да, – она украла напиток и сделала глоток, почти подтолкнув меня выплеснуть все мое дерьмо. – Почему все называют тебя Чудовищем?
Любой вопрос, кроме этого. Я ничего не ответил.
Ее взгляд задержался на моей обнаженной груди.
– Почему ты получаешь так много штрафов и создаешь так много проблем для твоего представительства?
– Простите, что обременяю вас, Ваше Высочество.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Я не говорил ей правду, поэтому вместо этого предложил очевидное.
– Лига – это безопасность игроков. Когда у твоего блестящего защитника контракт на сто миллионов долларов, ты должен защищать его. Они добавили новые правила, и теперь мы играем по-разному. Более консервативно, с более добрым, более мягким решением.
– Но разве ты просто... не врезаешься в кого-то? Я не знала, что есть техника борьбы.
– Хочешь, я тебе покажу?
– Э-э, я не хочу, чтобы меня ударили, большое спасибо.
Я тоже не хотел ее бить, если только это не был хороший шлепок перед глубоким толчком. Я согнул палец, подзывая ее ближе.
– Я тебя не ударю. Просто поверь мне.
– О, конечно. Не проблема.
– Ты боишься небольшого практического опыта?
Губы Пайпер скривились в довольной улыбке.
– И все это во имя образования?
– Конечно. Иди ко мне. Покажи мне, как ты справишься со мной.
Она оглядела кухню.
– Здесь?
Мне нравилась ее уверенность.
– Ты, действительно, думаешь, что сможешь меня сломить?
– Я могу в одно мгновение поставить тебя на колени, Коул Хоторн.
Злая женщина.
– Ключ к чистому удару лежит в том, чтобы растянуться поперек тела держателя мяча, – я взял ее руки и положил на себя, там, где она схватила бы меня в тиски. Пайпер подыграла, закатив глаза. – Обними меня. Целься плечом, а не головой. Вперед.
Пайпер едва коснулась меня, но тепло ее рук пробежало по мне. Она пожала плечами, ее цитрусовые кудри щекотали мою грудь.
– Я вдвое меньше тебя. Это просто смешно.
Роуз метнулась к нашим ногам. Каким-то образом она нашла один из моих ботинков. Эта чертова штука была такой же большой, как и она сама, но она подарила его своей маме, как будто это было какое-то сокровище.
У меня возникла идея. Это была плохая идея. Ужасная идея, но я знал, как завоевать ее.
– Подумай о том, чтобы схватить его, как будто это большое, интенсивное объятие, – сказал я.
Я наклонился, схватив девочку под мышки. Роуз хихикнула, когда я случайно пощекотал ее, но, по крайней мере, она не закричала.
Я поднял ее с земли, пораженный тем, как мало она весит и как легко поддается тому, чтобы ее подняли в воздух. Я протянул ей малышку, держа ее на расстоянии вытянутой руки.
– Ну вот, – сказал я. – Займись ею.
Пайпер это не позабавило.
– Ты хочешь, чтобы я потренировалась на своей дочке.
– Опусти плечо, держи голову высоко, обними ее и отвези домой.
Она засмеялась, но изобразила то, о чем я просил. Роуз хихикнула, когда ее мама наклонилась и крепко сжала ее. Но мой урок провалился, когда Пайпер подняла рубашку своего ребенка и дунула на ее розовый пухлый животик. Видимо, Роуз нашла это забавным.
– Вот так? – спросила Пайпер, забирая Роуз обратно.
– У меня такое чувство, что выдувание пузырей на животике Джека Карсона привлечет больше штрафов, чем заваливание его в грязь.
Пайпер хихикнула.
– Может быть, больше женщин будут смотреть игры.
– Они говорят, что я грязный игрок, но я не настолько грязный.
Роуз пошевелилась, и Пайпер позволила ей шмыгнуть на пол.
– Ты что, грязный игрок?
– А ты как думаешь?
Она прикусила губу.
– Мне кажется, ты сильнее, чем думаешь.
– Я думаю, что я настолько силен, насколько понимаю.
– И поэтому ты себе не доверяешь.
Мы больше не говорили о футболе.
– Я тебя пугаю, красавица?
– Мне что, надо бояться? Мне есть чего бояться?
Жаль, что у меня нет ответа для нее.
– Если на этой неделе ты не наденешь Ашенвилльскую форму, все будет в порядке.
– А если бы я играла за Ашенвилль? И ты хотел бы ударить меня грязно? Что это была бы за тактика?
Она прикусила губу, и я уставился на нее в полном восторге. Можно ли ревновать к укусу?
Я придвинулся к ней поближе, чувствуя ее тепло и вдыхая ее запах. Мой член затвердел, когда ее рот приоткрылся, и она неуверенно вздохнула, ожидая моего ответа.
– Есть пара запрещенных приемов, – я понизил голос. – Мне нельзя набрасываться на кого-то, отрываясь от земли.
– Как это набрасываться?
– Это происходит так быстро, что это трудно контролировать. Ты видишь то, что тебе нужно и... хватаешь его, так или иначе, пока он не ушел.
Пайпер не успела пошевелиться. Я заключил ее в свои объятия, притягивая ближе.
– Это... должно быть, опасно, – прошептала она.
– Чрезвычайно.
Я прижался к ней, наслаждаясь легкой дрожью, пробежавшей по ее телу. Она проверила, отпущу ли я ее. Я был сильным мужчиной, но даже у меня не было сил отпустить ее сейчас, когда ее изгибы прижимались к моему телу.
Пайпер облизнула нижнюю губу, но не сопротивлялась. Ее пальцы коснулись моих рук.
– Неудивительно, что это запрещено.
– Есть преступления и похуже. Мне нельзя преследовать того, кто... беззащитен.
– Что делает кого-то беззащитным перед тобой?
– Когда они не могут дать отпор, – я крепче сжал ее, заработав тихий вздох с ее идеально пухлых губ. – Если они уже лежат на спине. Или если они уже падают. Я не должен охотиться на тех, кто сдался.
Волна жара прилила к члену, пока не стало больно. Мне было больно, но мне нравилась боль, поддразнивание, погоня.
– Это правило существует, чтобы защитить беспомощных от таких безжалостных людей, как я, – я заправил ей волосы за ухо, открывая нежную впадинку на шее. – Я из тех людей, которые могут использовать в своих интересах кого-то столь... уязвимого.
Пайпер выпрямилась.
– А что, если они не так уязвимы? Что, если они смогут это принять?
– Не многие смогут, – мой голос стал низким, грубым и угрожающим, тем самым чудовищным голосом, что притягивал женщин только для того, чтобы отпугнуть их. – Они должны быть... сильными.
– Некоторые люди сильнее, чем кажутся.
– Но я больше, чем выгляжу.
Пайпер облизала губы, мягкие и коричневые, умоляющие прикусить их.
– Я видела достаточно.
– Ты почти ничего не видела. Ты шпионила за зверем, вторглась в мой дом, вторглась в мою личную жизнь.
– И я выжила.
– Но теперь ты у меня в гостях, и все это ради меня самого.
– Меня это не пугает.
– Хорошо. Я еще не пытался тебя уничтожить.
– Ты думаешь, что сможешь?
– Легко.
Руки Пайпер скользнули немного выше, скользя по моим бицепсам, прослеживая мою татуировку любопытным пальцем.
– Ты возьмешь меня чисто или грязно?
– Очень грязно.
– Как же так?
– С самой худшей тактикой из всех, – я наклонился, мои губы коснулись ее виска, ее щеки. – Ударом в голову.
Я крепко схватил ее и наклонился для поцелуя.
Это сработало.
Пайпер схватила меня за грудь, ее ноги ослабли, а тело задрожало.
Я украл ее поцелуй, ее воздух, ее силу. Ее кожа отдавала цитрусовым вкусом, и я поцеловал ее теплое горло. Ее сердце колотилось яростно и сильно, и я укусил там, где оно билось сильнее всего.
– Я знаю, что ты хочешь подчиниться, – прошептал я. – Сдавайся мне. Дай мне трахнуть тебя так, как ты должна быть оттрахана.
Она тяжело дышала, прижимаясь ко мне.
– Как?
– На коленях. Предлагая себя мне. Верхом, как животное. Дико.
Пайпер застонала. Я заставил ее замолчать еще одним поцелуем. На этот раз я был груб и требователен, проводя языком по ее языку в ожидании чего-то более коварного.
Я прижму ее к стене, когда встану перед ней на колени, раздвинув ноги. Эта красивая киска ждет моего вкуса, моего укуса, моего удовольствия. Однажды я чуть не взял ее, но вода разделила нас. Только мои пальцы нашли этот идеальный жар между ее ног.
Я бы взял его.
Я бы брал ее.
Снова и снова.
На протяжении ночи, часов удовольствия и траха. Ее тело будет использоваться, оскорбляться и почитаться, как тело богини, которой она была.
Я не ожидал внезапного столкновения с коленом.
Или хихиканья.
Или маленьких рук, раздвигающих наши ноги.
– Maмамамамама!
Роуз подпрыгивала и хлопала в ладоши. Она протиснулась между нами, чтобы обхватить своими маленькими ручками ногу Пайпер. Я замер, когда она потянулась ко мне, сжимая мою икру так сильно, как только могла.
Она улыбнулась, взволнованная тем, что оказалась между нами в самых неудобных объятиях, какие только можно себе представить. Она была самым симпатичным блоком для члена, и Пайпер, и я оттолкнулись друг от друга.
Почему этот ребенок не боится меня?
– Я... – голос Пайпер дрожал, задыхаясь. – Ей нужно пойти вздремнуть. Я, действительно... я должна... я должна позаботиться о своей дочери, Коул.
Она имела в виду не только сон.
Это было предупреждение. Нет. Предлог.
И я не стал противиться этому.
Она бросилась к лестнице с ребенком. Роуз помахала рукой на прощание. Я сделал болезненный вдох.
Не важно, что у Пайпер есть ребенок. Не имело значения, что она думала, что защищала себя, отрицая желания, которые были у нас обоих.
Я бы взял Пайпер именно так, как она хотела, как она нуждалась в этом.
Жестко. Быстро. Зверски.
Потому что я не знал другого способа трахнуть женщину.
Но ради нее... я бы научился.
Глава 12
Пайпер
– Коул Хоторн станет твоей самой большой ошибкой, – папа понизил голос, бормоча свое избранное оскорбление. – Ну... твоей второй худшей ошибкой. Я не думаю, что ты снова забеременеешь.
У меня в сумочке была пачка противозачаточных таблеток, но они нашли бы лучший дом, будучи засунутыми в задницу папы.
Зачем я вообще подошла к телефону? Две недели радиомолчания от папы были милосердными, но он, наконец, позвонил, чтобы узнать, почему и как я действую в качестве представителя Коула.
Я хотела повесить трубку, но никто не мог оскорблять мою дочь – и меньше всего её дедушка.
– Оставь Роуз в покое, – я старалась говорить тихо, пока она спала в кроватке. И тут я подумала, что ее дедушка хочет увидеться с ней по Facetime. Видимо, он просто хотел поругаться. – И я не спрашивала твоего мнения о Коуле Хоторне.
– Очевидно, нет. Я бы предупредил тебя, чтобы ты не принимала его в качестве клиента. Ты понятия не имеешь, что делаешь. Он разрушит твою карьеру... и твою жизнь.
– Не начинай.
– Ты живешь с ним?
Я ничего не говорила ему.
– Это не твое дело. Я могу сама о себе позаботиться, папа.
– Или ты можешь позволить Джасперу сделать это, – он вздохнул. – Пайпер, пожалуйста. Он порядочный человек. Вы с ним так хорошо ладили. Выходи за него замуж и оставайся дома. Вырастите Роуз и родите еще кучу детей. Это все, что мы с ним хотим для тебя.
– Теперь ты хочешь, чтобы у меня были еще дети?
– Я хочу, чтобы ты успокоилась. Эта агитационная жизнь не для тебя, а ты всегда была... интеллектуалом. Ты могла бы еще иметь своих детей, заботиться о своем муже и изучать все те книги, которые ты любила, дома – в красоте и комфорте.
У меня чуть не лопнула вена. Я стиснула зубы и сосчитала до десяти.
Не получилось.
Как Коул справлялся со своими проблемами гнева все время?
– Я хочу в этой жизни большего, чем быть мамой Джаспера, – сказала я.
– Немного поздновато для этого, Пайпер... если ты не планируешь быть мамой и Коулу тоже.
Я закончила разговор и чуть не выругалась.
Неужели он думает, что я беспомощна? Как будто я не могу заботиться о своей дочери, работать со своим клиентом и жить своей собственной счастливой и здоровой жизнью без него?
Или еще лучше – без Джаспера?
У меня на горизонте были дела поважнее, чем быть безмозглой маленькой сексуальной женой Джаспера, личным шеф-поваром и маткой по требованию. Он не хотел меня. Он хотел детей, образ, красивую женщину, которую он будет держать под руку.
Я не была ничьим трофеем.
Но последние два года я жила в тени, боясь упустить свой шанс изменить свою жизнь. Ну, больше это не так. Пришло время сделать первый шаг и пуститься на поиски приключений, о которых я мечтала.
И я точно знала, где их найти.
Роуз сразу же заснула после долгого дня плавания в бассейне и бега в саду. Я взяла с собой ее радионяню и прокралась через особняк. Комната Коула находилась в западном крыле. Он предупредил, что это запретное место для меня... если я не хочу оказаться в ловушке в его спальне.
