Текст книги "Синева небес"

Автор книги: Соно Аяко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

– Вот как? – услышав, что здесь никто не собирается возводить многоквартирный дом, Юкико испытала облегчение.

– Я хотела приехать пораньше, чтобы прибраться в доме, но меня скрутил радикулит. Все так болело, что я и вздохнуть не могла.

– Невралгия с трудом поддается лечению.

– Я принимала китайское лекарство, и мне стало лучше, но все равно побаливает. Для климактерических болей слишком поздно… Да, от болезни чувствуешь себя такой беспомощной!

– Вам кто-нибудь поможет с переездом?

– Муж болен. Сын работает. Так что помочь некому. Да тут в общем-то ничего сложного нет, я сама за пару деньков управлюсь, хочу закончить до послезавтра. Потом придет машина и заберет вещи.

У Юкико сложилось впечатление, что отношения в этой семье довольно прохладные. Никто не помогал больной женщине с переездом, и это было как бы само собой разумеющееся. Однако где и чем так занят ее сын? Если бы он работал на Хоккайдо, или на Кюсю, дело другое. Но если он живет поблизости, то не выкроить хотя бы один день, чтобы помочь матери, – совершенно бессердечный поступок.

– Мне нужно кое-что сделать до обеда, а потом я могу помочь немного, – без раздумий предложила Юкико.

– Да? Вы меня извините. Мне так неудобно…

– Если я вам помогу, мы вместе быстрее наведем порядок.

Шитье – довольно странное занятие. Обычно, чем больше занимаешься делом, тем больше двигаешься. Но чем больше Юкико занималась шитьем, тем меньше она двигалась.

Как сохранить физическую форму, не двигаясь? Ведь человека сорока-пятидесяти лет все чаще страшит, что откажут ноги, если он перестанет двигаться. Поэтому Юкико решила посвятить день или два физическому труду не ради Наоко, а ради собственного здоровья.

Как и говорила Наоко, в опустевшем доме было много ненужных старых вещей, которые иначе, как рухлядью, и не назовешь. Наоко сразу же предложила все выбросить.

– Но ведь это можно еще использовать. Это даже не порвано, – постоянно останавливала ее Юкико, и Наоко, передумав, отвечала:

– Да? Ну хорошо, еще немного попользуюсь.

Сама Юкико довольно часто выбрасывала вещи. Ей хотелось иметь в доме больше свободного пространства. Однако выбрасывать вещи – это тоже работа. Большинство людей ленится выбрасывать вещи, поэтому жилого пространства становится все меньше и меньше.

– На самом деле выбрасывать вещи очень важно. В последнее время цены на землю стали высокими, поэтому мой муж говорит, что если дома не наводить порядок, чтобы можно было свободно двигаться, то потом, может, даже довольно скоро, придется нести расходы в сотни тысяч, а то и в миллионы иен. Но я все равно не умею наводить порядок. Честно говоря, в моем доме очень много вещей, которые пора выбросить. Если к ним добавить еще и мамины вещи, то это вообще будет ужас. Поэтому я и хочу все выбросить, понимаете?

На следующий день, в то же самое время, Юкико, как и обещала, опять пошла помогать Наоко. Ей пришлось дотрагиваться до пыльных вещей, и пальцы у нее загрубели; но Юкико знала, что если на ночь их обильно смазать кремом, то на следующий день они снова станут гладкими, и можно будет проворно работать иглой.

Критиковать сына Наоко за его холодность по отношению к матери было легко. Но во многих семьях такие проблемы, о которых посторонние и не подозревают. Может быть, Хацу Ивамуруа, казавшаяся несчастной, заброшенной старушкой, сама была виновата в том, что дочь перестала с ней общаться. Но даже если и так, какое это теперь имеет значение? Юкико старалась делать все тщательно, упаковывая одну за другой вещи, что были у нее перед глазами. Она подумала, что на большее сейчас вряд ли способна.

Сборы при переезде – дело выматывающее. Нужно неторопливо собирать то, что лежит прямо перед носом, не обращая внимания на то, что подальше. Юкико нашла ужасно смешным, что она становится специалистом по переездам, поскольку подходит к делу так обстоятельно, будто дело касается ее самой.

На второй день Юкико устала еще сильнее, чем в первый. Наоко в знак благодарности отдала ей совершенно новую портативную печку и мешок угля.

В эту ночь Юкико опять спала очень крепко. Юкико часто вставала в пять часов утра, но на следующее утро она открыла глаза, только когда услышала шаги Томоко.

Готовить какой-то мудреный завтрак особой нужды не было. Томоко часто обходилась чашкой кофе, который варила сама, поэтому Юкико поставила на стол только хлеб и масло, почистила хурму и груши, помыла виноград.

– Ты вчера здорово уработалась, тело не болит? – спросила Томоко, наблюдая замедленные, скованные движения сестры. В вопросе Томоко прозвучала ирония, вместе с тем в нем можно было уловить также искренний интерес к происходящему.

– Да. Когда я встала, икры побаливали, но сейчас почти перестали.

– Так обычно бывает. Стоит активно подвигаться, как на следующее утро ноет все тело.

Сестры приступили к завтраку, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Перед уходом на работу Томоко подробно проглядела газеты, и разговор, естественно, вертелся вокруг газетных новостей.

Томоко уехала вскоре после десяти часов.

Грузовая фура, забиравшая вещи, отъехала от соседнего дома еще в девять часов, и у дома Юкико воцарилась тишина. С моря вновь повеяли запахи прозрачной прекрасной осени.

Юкико направилась в свою комнату и принялась за шитье. Телевизор, который включила Томоко, продолжал работать. Юкико встала, чтобы его выключить.

На экране телевизора она увидела лицо Фудзио. На мгновение Юкико подумала, уж не натворил ли он чего еще.

Однако это был репортаж о том, что этим утром приведен в исполнение приговор Фудзио Уно. Поскольку многие почти забыли о том громком деле, в репортаже подробно освещались прошедшие события и показывались фотографии жертв, погибших из-за Фудзио.

Юкико схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

В каком часу это произошло?

Пока она, ни о чем не подозревая, спала здоровым, спокойным сном, несчастное сердце Фудзио перестало биться, и он отправился в объятия смерти, переступив через черту жизни. При мысли об этих нескольких часах или нескольких минутах его жизни Юкико физически ощутила, как болит ее собственное сердце.

Юкико казалось, что Фудзио, молчавший с конца июня, возможно, чувствовал, как его затягивает в некую первородную узкую темную дыру. И вот тайная петляющая тропа, постепенно расширяясь и углубляясь, через некоторое время вывела его на бескрайнее пространство, заполненное разбросанными небесными звездами.

Фудзио оставалось лишь плыть по беспредельному космосу. В этот мир не проникают ни ненависть, ни любовь. Юкико представила себе Фудзио, свернувшегося, как ребенок, калачиком в этом пространстве, где тишину нарушает лишь шепот проплывающих звезд, где властвует грозная, холодная усмешка мерцающего света, долетающего из далекого-далекого далека, с расстояния в сотни миллионов световых лет.

Холода еще не наступили, а она все никак не могла унять дрожь, сотрясавшую все ее тело. Фудзио, вероятно, еще не успел привыкнуть к собственной смерти.

И где он сейчас? Юкико чувствовала, что Фудзио плывет сейчас по космическим просторам, в той дали, из которой невозможно вернуться, откуда невозможно докричаться до людей, где можно только продолжать свой полет навстречу вечности.

Юкико только сейчас осознала, что такое чувство неподдельной утраты. Оно оказалось неимоверно тяжелым. Она выключила телевизор и поняла, что ясный осенний день превратился в кошмарный сон.

Наконец Юкико сказала себе, что этот день, так же как и вчерашний, должен быть самым обычным днем ее жизни. Смерть Фудзио была не приведением в исполнение приговора по делу «дьявола-душегуба», а смертью обычного человека, поэтому сегодня такая прекрасная погода. С момента зарождения мира умерло много людей, а жизнь идет своим чередом. Поэтому сегодня, как и вчера, Юкико возьмет иглу и будет заниматься шитьем. Однако ее сердце продолжало учащенно биться, а дрожь в руках все никак не унималась.

Юкико чувствовала, что не в силах держать в руке иглу. Раньше с ней такого не случалось. Она встала с рабочего места и села на стул за обеденным столом. Казалось, что она о чем-то думает, но ее взгляд не мог сосредоточиться ни на одном предмете. В столовой, куда она только что перешла, что-то ее беспокоило.

Однако Юкико продолжала сидеть, даже не пытаясь сосредоточиться на чем-либо. Когда она наконец подняла глаза, то увидела, что в густой зелени вьюнков «Синева небес», оплетавших в саду сухое дерево, распустились невероятно яркие цветы.

Последние несколько дней из-за суеты с переездом Юкико совсем не обращала внимание на цветы, расцветавшие на вьюнках. Еще недавно она вспомнила о них – но цветов практически не было. Всего два-три цветочка, да еще не на самом видном месте. Это даже не отложилось в сознании Юкико.

Она открыла дверь на веранду и сунула ноги в деревянные сандалии. Ее тело все еще дрожало. Юкико двигалась с трудом и, спускаясь по камням в сад, чуть не подвернула ногу. Когда она подошла поближе, оказалось, что на вьюнках «Синева небес», на которые Юкико давно не обращала внимания, пышно расцвело несколько десятков цветов.

Это было совершенно неожиданно. Эти вьюнки, семена которых привозят из-за границы, цветут до поздней осени и не вянут, даже когда солнце палит во всю мочь. Такая сила, заключенная в этих цветах, не нравится людям, любящим быстротечность цветения прежних вьюнков, которые увядали, едва на траве высыхала утренняя роса. Но Юкико любила эти вьюнки за их жизнестойкость и силу, позволявшие им не вянуть и дождаться ее, когда ей случалось проспать.

Сейчас под утренним ветерком покачивались не призраки, а реальные цветы. Они словно напоминали о возвращении Фудзио. Юкико поняла, что он не уплыл навсегда в бескрайние просторы вечного космоса, а вернулся взглянуть на вьюнки, – и теперь через них передает ей свой безмолвный привет…

Аяко Соно

«Синева небес»

1990

Ayako Sono

Tenjo no ao

1990

This book has been selected by the

Japanese Literature Publishing Project (JLPP),

which is run by the Japanese Literature Publishing

and Promotion Center (J-Lit Center) on behalf of

the Agency for Cultural Affairs of Japan

статья: Преступление и сострадание

В японской литературе появился серийный убийца – персонаж, совершающий многочисленные злодеяния без видимых причин. Что побудило его лишить жизни школьницу и мальчика-подростка, что заставило его убивать и насиловать молодых женщин? Киллер чистосердечно признается: «Я всегда делаю что-то без особых причин. Вот и людей тоже убивал без особых на то причин».

Ему неведомо раскаяние или представление о грехе. Он не испытывает чувства вины и легко примиряется с содеянным. Ему удается заглушить смутную внутреннюю тревогу и успешно найти оправдание своим изуверским действиям – оправдание, которое звучит более чем простодушно: «Однако ведь так поступаю не только я. В мире полно людей, которые совершают дурные поступки без особых причин. Это похоже на легкую влюбленность, когда маешься от безделья и не знаешь, куда себя деть. Люди очень подвержены такому состоянию».

Такова психология криминальной личности, художественное исследование которой представлено в романе Аяко Соно «Синева небес» («Тэндзё-но ао»), опубликованном в 1990 году.

Писательница, чье подлинное имя Тидзуко Миура, является одной из наиболее известных представительниц литературного мира современной Японии. Родившись в Токио в 1931 году, она заявила о себе как литератор в начале 50-х годов XX столетия. Ее произведение «Гости издалека» («Энрайно кякутати»), с которым она вошла в литературные круги, увидело свет в 1954 году. Оно получило широкий отклик и высокую оценку читающей общественности.

В последующие годы Аяко Соно много путешествовала, что обогатило ее творческий опыт и расширило ее жизненный кругозор. В своих произведениях писательница обратилась к актуальной социальной проблематике, к животрепещущим вопросам современности. Особую признательность читателей снискали ее глубоко продуманные, выстраданные эссе, касающиеся нравственных проблем.

Аяко Соно выступает автором более сорока романов и эссе, ее произведения переведены на ряд языков мира – английский, итальянский, немецкий, испанский, китайский и корейский. Писательница является лауреатом многих премий и наград за свой литературный труд и общественную деятельность. Одна из наград присвоена ей Ватиканом в 1979 году.

Писательница-католичка принадлежит к одной из немногочисленных групп японцев, которые, живя фактически в буддийской стране, должны соотносить национальные ценности с христианскими. В романе «Синева небес» носительницей христианских взглядов и добродетели выступает молодая женщина Юкико Хата, которая становится выразительницей жизненной позиции и нравственного кредо писательницы.

В романе рассказывается о своеобразии жизни христиан в Японии, когда, например, праздник Воскресения Господня совпадает с буддийским праздником весеннего равноденствия – хиган, который проводится в течение недели: «Юкико Хата на христианский праздник Пасхи, как ни странно, приготовила о-хаги – рисовые колобки в сладкой пасте. Первое воскресенье после середины буддийского праздника хиган в этом году приходилось точно на Пасху. Сочетание Пасхи и о-хаги являло странное смешение Запада и Востока, но, не будучи приверженной буддизму, Юкико все же оставалась японкой, и поэтому буддийские праздники рождали в ней теплое чувство. Она варит красную фасоль и жарит кунжутные семена. По случаю Пасхи она красит яйца…»

Творчество Аяко Соно демонстрирует особое явление в современной японской литературе, которое может быть выделено и обозначено как создание католической литературы. Феномен католической литературы в Японии в первую очередь следует связать с произведениями Риндзо Сиина (1911–1973), в которых автор проводит идеологию католического экзистенциализма в духе Габриэля Марселя. Рядом с ним нельзя не увидеть Сюсаку Эндо (1923–1996), в сочинениях которого раскрывается как трагическая история распространения христианства в Японии, так и драматические коллизии нравственного выбора, встающего перед человеком в современной жизни. В этом ряду выдающихся писателей Аяко Соно занимает достойное место, развертывая на страницах своего романа «Синева небес» картину противоборства двух антиподов – убийцы и праведницы. Их дуэль представляет несомненный интерес для читателя.

Серийного убийцу Фудзио Уно на первый взгляд нельзя назвать монстром. Вот как его характеризует Юкико: «Иногда мне казалось, что у него странный характер и он немного… опасен. В другие дни это был слабый человек, пытающийся угодить окружающим. А порой он выглядел неискренним, безалаберным и нерешительным». Более того, она вспоминает: «Он был очень добр ко мне. Наверное, потому, что я одинока. Однажды он сказал, что если я заболею, он будет за мной ухаживать». А его мать Аяко гордится тем, что сын пишет стихи.

Юкико оказалась единственной женщиной, которую Фудзио не сумел совратить, поэтому невольно он испытывает к ней уважение. От собственного семейства, в котором царит раздор, он устремляется в дом Юкико, где находит покой, понимание и сочувствие.

Писательница рисует окружение Фудзио как враждебное ему. Недалекая мать во всем потакает сыну, воспитывая в нем крайне индивидуалистические склонности: «У Фут-тян независимый дух, он не надеется на других, он любит действовать в одиночку, и это превосходно!» Отец полностью устранился от общения с сыном, да и в делах семьи он не принимает никакого участия. Семейное дело – торговлю в овощном магазине – ведет Сабуро Морита, муж старшей сестры Фудзио. Они воспитывают двух дочерей, одной из которых десять лет, а другой – шесть. Фудзио не обременен привязанностью к семье, он не встречается с племянницами и сестрой, а с шурином Сабуро у него сложились натянутые отношения. «У меня нет семьи, где можно отогреться душой», – думает Фудзио.

В противоположность легкомысленному Фудзио, не имеющему определенного занятия в жизни, Сабуро наделен деловыми качествами. Он неустанно трудится в магазине, стараясь укрепить материальное положение семьи. Ему присуще чувство долга и ответственности за своих близких. Сабуро предчувствует надвигающуюся беду, ощущает исходящую от Фудзио опасность. В критический момент он обвиняет его родителей, воспитавших такого избалованного и никчемного человека.

Писательница шаг за шагом разъясняет те жизненные обстоятельства, которые неизбежно приведут к совершению преступления. Она изучает психологию становления личности, в которой зреет всепоглощающая злоба.

Ненависть Фудзио к семье, которая, как ему представляется в больном воображении, только и жаждет его смерти, смыкается с ненавистью ко всем окружающим людям – школьным товарищам, соседям, знакомым. «Лишь забравшись в свой небольшой автомобиль «Эсперанса», он, наконец, мог погрузиться в покой собственного мирка. В этом замкнутом пространстве никто его не осуждал, никто не сдерживал его порывов. Прежде, когда ему приходилось чаще бывать на людях, он страдал от отвращения». Узость сознания мизантропа очевидна.

Аяко Соно обращает внимание на специфику личности, лишенной каких-либо признаков социализации. Дело в том, что у Фудзио отсутствовали навыки общения с людьми, вот почему после окончания школы он сменил множество занятий, но нигде не сумел задержаться надолго.

Что касается отношений Фудзио с женщинами, то они также приобрели негативный характер. «Как правило, люди казались ему монохромными и неинтересными. Однако из этой унылой массы Фудзио безошибочно выделял особей с яркой окраской. Это были молодые женщины. Если выразиться более откровенно, женщины, у которых под одеждой и привлекательной внешностью скрывались гениталии. Иными словами, не женщины, а ходячие гениталии. И они посылали миру сигналы посредством своей ярко окрашенной, привлекательной оболочки – словно фрукты, притягивавшие к себе птиц». Его встречи с женщинами были беспорядочными, случайными и короткими. Примечательно, что в женщинах он различал лишь существ извращенных и похотливых, лживых и глупых.

Криминальный характер персонажа проявляется не сразу и не случайно, его формирует предшествующий ход событий. В школьные годы во время национальных синтоистских празднеств, когда товарищи Фудзио несли тяжелый священный паланкин, он только делал вид, что им помогает, и такая маленькая ложь, сошедшая ему с рук, заронила семена лживости в его душе. Постоянные скандалы в семье – стычки с шурином Сабуро – привели к пожару, когда Фудзио в гневе опрокинул керосиновую печку, подвергнув опасности жизнь родителей. Только энергичные действия Сабуро спасли положение – не дали разгореться огню.

Совершив первое преступление – убив школьницу, Фудзио уже не в состоянии совладать со все нарастающим гневом, направленным на всех и вся. Он предстает воплощением абсолютного зла, которое клокочет у него в груди. Едва тлеющая в нем искра ненависти вдруг разгорается в безудержное пламя, как стихийное бедствие.

В душе Фудзио отсутствует личный моральный кодекс, и образовавшаяся пустота заполняется жестокостью, ненавистью и злобой, затягивая его в трясину изнасилования, убийства и заточения в тюрьму. В одном из писем к Юкико он заявляет: «Мораль – изжившее себя понятие, не пригодное даже для литературы. Если кто-то напишет моралистский роман, критика поднимет его на смех».

Повод для свирепости Фудзио всегда не объясним, побудительные мотивы его звериной натуры не выяснены.

Желание убить дерзкого мальчишку вспыхивает в нем внезапно. Приступ ярости налетает как тайфун, и лава безумия извергается из него, как из кратера вулкана. Поступки Фудзио писательница сравнивает с необузданными явлениями стихии. Юкико в связи с действиями Фудзио смиренно констатирует, что когда человек попадает под дождь, ему приходится сушить свою одежду. Вот и Юкико из чувства сострадания и милосердия вынуждена взять на себя заботу о преступнике, хотя мотивы преступлений Фудзио она уяснить не может, найти им здравое объяснение не в состоянии. Она недоумевает, как можно было наказывать дочь владельца компании только за то, что на банке с вареньем, выпускаемым этой компанией, не открывалась крышка?

Жертвы убийцы не безупречны, они наделены чертами порочности и вырождения. Нескладная школьница Ёсико Яманэ вскоре превратилась в алчную вымогательницу. Дочь строгих родителей Ёко Мики оказалась распущенной женщиной, испытывающей презрение к своему мужу – трудяге. Каё Аоки вызвала у Фудзио отвращение своим нахальством и полной атрофией чувств. Фудзио считал этих женщин просто самками: «Они понятия не имели о целомудрии. Только похоть и жадность. Они предстали копиями меня», – заявил он Юкико.

Ужасающие описания противоестественной смерти жертв автор подкрепляет патологоанатомическим свидетельством. «Изнасилованные и убитые Вами женщины выглядели, как старухи, когда их откопали. Это меня так потрясло, что сердце, казалось, остановилось. На телах были следы тления и побоев, но женщины стали похожи на кукол. С другой стороны, они казались измученными, печальными старухами. Точнее сказать, в них не произошло каких-то особых перемен, просто, скорее всего, отчетливо проявились свойственные при жизни физические и душевные качества. Я осознала, что смерть явилась для них последним этапом старения. На телах убитых молодых женщин, подобно перемешавшимся кусочкам мозаики, проступают следы старости, что совершенно противоестественно. От этого перехватило дыхание», – рассказывает Юкико в письме к Фудзио.

Перемена, случившаяся с женщинами, говорила об их духовной опустошенности при жизни. Автор как бы предлагает читателю оценить окружающий мир, населенный подобными недочеловеками, заглянуть в его мрачную, тягостную атмосферу.

Закономерно, что в хаосе беспросветного существования для Фудзио выделилась фигура Юкико с ее христианской проповедью смирения и сострадания.

Писательница от начала до конца романа подчеркивает скромность своей героини, которая не обладает никакими талантами. Она всего лишь простая швея, которая занимается кропотливой работой – шьет на дому кимоно. Ей уже за тридцать, и она одинока, живет вместе с младшей сестрой Томоко, энергичной и преуспевающей редактор. По характеру сестры диаметрально противоположны, но стараются понимать и поддерживать друг друга.

В личной жизни Юкико уже не строит никаких планов. Преданная в юности своим женихом, она смирилась с мыслью провести остаток дней старой девой. Юкико наивна как ребенок, у нее чистое, открытое сердце и благородная душа. Она готова все понять и всех простить.

Потрясенная трагедией Фудзио, она в поисках нравственной поддержки обращает свои мысли к Богу, находит опору в Священном Писании. И слова Библии «милости хочу, а не жертвы» рефреном звучат в романе.

Юкико не верит в возможность нравственного перерождения и раскаяния Фудзио, однако упорно продолжает борьбу за спасение грешника. На этом пути ее мужество укрепляет пример католической монахини Матери Терезы (1910–1997), которая в 1952 году открыла в Калькутте приют, чтобы обездоленные и покинутые могли умирать в спокойствии. Вместе с монахинями она ухаживала за больными и немощными, найденными на улицах. По словам Матери Терезы, величайших грех человека – это не ненависть, а равнодушие к своим беспомощным братьям.

Идея спокойного ухода из жизни реализуется в сострадании, которое Юкико проявляет к Фудзио. Она нанимает ему адвоката, хотя знает, что приговором суда может стать только смертная казнь. В тюрьму она посылает ему передачи и пишет письма, в которых пытается склонить его к раскаянию. Она уверяет его в своей любви и в любви к нему Бога, чтобы уйти из жизни он мог в спокойствии.

Терпением и великодушием Юкико напоминает князя Мышкина из романа Ф. М. Достоевского «Идиот», в котором великий русский писатель утверждал, что «сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества».

Этот закон бытия явил миру Папа Римский Иоанн Павел II (1920–2005) – он простил стрелявшего в него террориста.

Аяко Соно, исследуя взаимоотношения своих героев, показывает беспредельность человеческого сострадания и милосердия к падшим.

Т. И. Бреславец